Есть над чем посмеяться

Глава 5 Серенада трем

Покинув Еруарда, я отправился в кафе, чтобы немного расслабиться. Я угостил себя вермутом, чтобы немного подбодриться. К тому же было время аперитива, так как миновало шесть часов, но не было времени для прогулки. Я прыгнул в такси, которое привезло меня в отель «Рондо». Это тут жил Родни Уилкс.

Это около бульвара Сент-Мишель. Нечто вроде семейного пансиона скромного вида.

Я вошел и спросил заведующую. Через некоторое время кругленькая дама средних лет вошла в холл и спросила, что мне угодно. Я показал ей полицейскую карточку Еруарда, которую он написал мне в Безопасности, и сказал, что пришел за вещами мистера Уилкса и заплатить за него за комнату, потому что он сам не может прийти.

Она проводила меня на второй этаж в одну из комнат. В углу я увидел чемодан Уилкса. Я взял его и положил на кровать. Потом стал выкладывать из шкафа белье и одежду Родни. Она несколько минут смотрела на меня, потом извинилась, сказав, что будет находиться в своей конторе, и ушла. Как только она ушла из комнаты, я прекратил свои действия и стал осматривать комнату. Стал открывать все ящики. Их состояние не вызвало у меня ни малейшего сомнения, что кто-то приходил сюда до меня.

Невозможно было сомневаться. Потому что Родни был страшно педантичен в своих привычках. Он до такой степени любил порядок и аккуратность, что способен был довести иногда до истерики. Он был тип такого рода, который не положит окурок сигареты куда-нибудь, кроме пепельницы. Вы понимаете, что я хочу сказать.

Так вот, ящики, которые я открыл, были в ужасном беспорядке. А на вешалке оба его костюма висели с вывороченными карманами. Кто-то подпорол даже подкладку в поисках спрятанных бумаг.

В углу стоял маленький письменный столик. Осматривая его, я увидел, что даже промокательная бумага была сорвана с бювара. Безусловно, для того чтобы стереть всякие следы написанного Родни. Это меня немного удивило.

Но все это доказывало, что моя мысль о том, что Родни обнаружил нечто серьезное, была правильна, и кто-то об этом знал.

Над камином на стене висела небольшая полочка для бумаг. Я нашел там два или три письма, адресованные Родни в отель. Конверты были разорваны. В одном из них находился счет на уборку. Счет из книжного магазина за несколько книг и еще несколько подобных вещей в других конвертах. Было очевидным, что парни, приходившие сюда, не интересовались этим.

Я взял эти бумаги и отнес их на письменный столик. Потом зажег лампу и внимательно осмотрел все бумаги.

На другой стороне одного из конвертов, рукой Родни было карандашом написано несколько слов. Я не понял, что они выражали. Вот они:

Я был совершенно ошарашен. Что это могло означать, если это вообще что-либо означало. Потому что Родни был не из тех, которые, желая убить время, забавляются писанием бессмысленных слов.

Я сунул этот конверт в карман. У меня ощущение, что бесполезно продолжать шарить в комнате, потому что если бы здесь было что-нибудь интересное, то парни, которые сюда приходили, не оставили бы это здесь.

Я схватил вещи Родни, сунул их в чемодан и спустился с ними в контору. Я сказал кругленькой даме, что кого-нибудь пришлю за багажом. Потом оплатил счет Родни.

После этого Прекрасная дама спросила меня, собираются ли Соединенные штаты вступить в войну. Я ответил ей, что еще не принял решения на этот счет, но напишу ей, когда решение будет принято. Мы обменялись потом двумя или тремя шутками, и я ушел.

Я пешком вернулся в свой отель и в уме все время повторял слова, которые Родни написал на конверте. Боже мой, как это скучно! Это, безусловно, что-то означает. И вы можете быть уверены, что Родни написал их для памяти, но не своей. Потому что этот парень обладал просто феноменальной памятью. «Это прежде четырех попыток. Вы хотите это сухим? Какое количество?» За исключением первой фразы, остальное похоже на нечто, что спрашивают, когда предлагают кому-то алкоголь.

Когда я пришел в отель, там ожидал меня посыльный от Еруарда с маленьким пакетом. Внутри находились двадцать билетов по пять тысяч франков и записка от Еруарда.

О'кей. Это доказывает, что Жералдина уже утром связалась со своим казаком и сказала ему, что сумеет меня подкупить и что ей необходимо иметь под рукой эту галету. Назаров написал чек. Но это, к сожалению, не объясняет нам, принадлежат ли эти деньги ему, или Жералдина положила свои деньги на его счет. Я буду знать это, когда получу ответ из Вашингтона на свой запрос.

Во всяком случае, нужно, чтобы Жералдина и Серж были очень тесно связаны друг с другом, если она могла так легко получить эти билеты. Это наводит на мысль, что она в заговоре с Назаровым и участвует в его подозрительных историях, о которых я пока ничего не знаю… Можно считать, что она до такой степени без ума от него, что ее не пугает никакая сделка, ничего… А меня, должен вам сказать, меня это не слишком удивляет. Потому что, как я вам уже говорил, когда женщина до такой степени без ума от мужчины, — нет того, что бы она для него не сделала.

Я поднялся к себе в комнату и налил обычные четыре пальца виски. Потом растянулся на постели. Прежде всего это полезно для моей руки. Которая еще немного болит. Потом мне необходимо серьезно подумать.

Во всяком случае, одна вещь ясна: это то, что я продолжаю быть мистером Сирусом Т. Хикори. Жералдина надеется, что я познакомлюсь с ее Назаровым, а потом быстро направлюсь в Нью-Йорк. Если я этого не сделаю, она подумает, что я не сдержал своего обещания. Она начнет беспокоиться. И она скажет об этом своему русскому. А потом, вероятно, они куда-нибудь уедут и исчезнут,

Значит, мне надо что-то сделать. И я начну это делать сейчас же.

Я встал и надел пальто, чтобы выйти. В тот момент, когда я подошел к двери, зазвонил телефон. Телефонистка отеля сообщила мне, что полковник Серж Назаров на другом конце провода. Я велел ей соединить меня с ним. Через секунду я услышал в аппарате низкий бас. Это один из тех голосов, которые всегда производят приятное впечатление. Я отчетливо представил себе парня, который широко раскрывает пасть, произнося каждое слово.

— Это мистер Хикори? — спросил голос. — Очень хорошо, я хочу представиться. Я полковник, князь Серж Назаров, к вашим услугам.

Я почти слышал, как он щелкнул каблуками.

Он продолжал, говоря, что просит прощения за то, что позвонил мне. Он предпочел бы прийти в мой отель. Но он должен немедленно отправиться в Сен-Клу и не вернется раньше, чем поздно вечером.

— Вам, конечно, известно, полковник, для чего я приехал сюда?

Он ответил мне «да» и добавил, что он очень рад моему приезду. Он очень обижен тем, что его будущий тесть не доверяет ему. И очень счастлив, что теперь все уладится.

— Мистер Хикори, я хочу устроить сегодня вечером ужин в вашу честь. У вас также будет возможность поговорить со мной и выяснить все, что вы хотите. Одновременно с этим вы познакомитесь с моими помощниками. Там будут также очаровательные женщины, которые будут рады познакомиться с вами.

Я ему ответил, что это меня очень устраивает. Тогда он назначил мне встречу в одиннадцать часов в кафе «Казак», около площади Пигаль. Для нас будет отведен салон и специально приготовят ужин. Он сказал также, что надеется, что этот час не слишком для меня поздний, но ему будет невозможно вернуться раньше в Париж.

Я заверил его, что все отлично. Поблагодарил его и повесил трубку.

Я закурил сигарету и размышлял в течение пяти минут. Если этот парень сказал правду (а для чего ему лгать?), что он уезжает в Сент-Клу, значит, Жералдина едет туда с ним, и может быть, я смогу немного поболтать с этой куклой в ее отеле. Интимная беседа.

Я прыгнул в такси и попросил отвезти меня к отелю «Дьедонне». У портье я осведомился, там ли миссис Перринер. Он сказал, что позвонит, чтобы проверить это. Я объяснил, что именно этого и не хочу, и показал ему свою полицейскую карточку. Я только хотел, чтобы он мне сказал, дома ли она. Он мне ответил, что она там, так как только что звонила, чтобы ей принесли коктейли. Я сказал, что все отлично, что я поднимусь к ней и что я не хочу, чтобы обо мне докладывали.

Подойдя к двери, я прислушался. Я слышал, что внутри разговаривали, но не мог разобрать слова. Я усмехнулся, потому что узнал голос Жуанеллы.

Я без стука открыл дверь и вошел.

— Итак, моя курочка, — сказал я. — Как дела? — Жералдина и Жуанелла сидели одна напротив другой за маленьким столом, на котором стоял один стакан Жуанеллы. Жералдина подносила свой к губам, и она настолько была ошеломлена, что поперхнулась.

— Я очень рада вас видеть, мистер Хикори, — сказала она, когда кончила кашлять. — Телефонистка не предупредила меня о вашем приходе.

Я положил свою шляпу на стул и усмехнулся.

— Я не хотел, чтобы обо мне заявляли, миссис Перринер, — сказал я. — И поздравляю себя с этим. Без этой превосходной идеи, я могу держать пари, мадам Рилватер убежала бы через заднюю дверь.

Я подвинул стул и сел. Потом я спросил:

— Кстати, миссис Перринер, мне помнится, вы мне сказали, что не знакомы с этой прелестной особой. Что никогда с ней не встречались.

— Это была совершенная правда, мистер Хикори, — сказала она. — Я никогда с ней не встречалась. Я ее вижу в первый раз. Но скажите мне, чем вызвано ваше поведение. Мне казалось, что мы хорошо поняли друг друга. Я считала, что мы должны закончить это дело полюбовно.

— Ошибка, — сказал я. — Большая ошибка. Потому что ваш приятель, мистер Сирус Т. Хикори из Трансконтинентального Детективного агентства Америки, отказался от этого. Ваш договор с ним больше не действует. Потому что он мертв и похоронен.

— Мертв! — воскликнула она. — Что это значит? Это шутка?

Я посмотрел на Жуанеллу. Она сидела скрестив ноги и спокойно курила. Она даже, казалось, забавлялась.

— Нет, — сказал я Жералдине, — это не шутка. Никогда не было мистера Сируса Т. Хикори. Девочка, здесь присутствующая, меня прекрасно знает. Меня зовут Лемми Кошен. Я агент ФБР, джимен.

Жералдина стала совсем белой. С открытым ртом она смотрела на Жуанеллу. Жуанелла пожала плечами.

Я достал из кармана двадцать билетов по пять тысяч франков и положил их на стол.

— Вот ваши деньги, Жералдина, — сказал я. — Я их взял потому, что хотел узнать, откуда они были взяты. Теперь я знаю.

— Понимаю… понимаю… — бормотала она.

— Малышка, — сказал я, — я знаю жизнь, и мне кажется, что это дает мне возможность понимать многое, и среди прочего то, что вы настолько захвачены вашим казаком, что сами больше не понимаете, что делаете. Но после этой истории с подмазыванием лапы у меня ощущение, что старый Виллис Т. Перринер не так-то уж ошибался, когда говорил, что, безусловно, существует связь между вашей свадьбой и исчезновением Бидди. Возможно, что вам ничего не известно. Возможно, что, если вам и представляли факты, вы отказывались в них верить, настолько вы сходите с ума поэтому русскому. Только послушайте хорошенько, что я вам скажу: вы не выйдете замуж за казака, пока я не скажу, что все в порядке. И это не мистер Хикори даст оценку, а это будет мистер Кошен. А мистер Кошен не такой парень, которым можно вертеть.

Глаза Жералдины сверкали от злости.

— Мистер Кошен, я взрослая и свободна. Я никому не буду отдавать отчет в своих поступках. Я выйду замуж за Сержа Назарова. И ни вы, ни ФБР, ни мой отец ничего не смогут поделать.

Девочка страшно разозлилась, и это ей страшно идет. У меня, как бы это сказать, слабость к сердитым девочкам. Я нахожу, что это прибавляет им что-то.

Я бросил взгляд на Жуанеллу. У нее немного саркастический вид. Мне хотелось бы знать, какого туза эта девочка держит про запас.

Я нагнулся над столом и раздавил в пепельнице свой окурок. Потом снова повернулся к Жералдине.

— Послушайте меня хорошенько, — сказал я. — Вы ошибаетесь. Я могу один помешать вашей свадьбе с Назаровым.

— Потрясающе! — воскликнула она. — А смею я спросить, как вы это сделаете?

— Очень просто, благодаря сотрудничеству полиций разных стран. Если я обращусь в Национальную Безопасность и попрошу, то ни одна мэрия Парижа не оформит ваш брак. Министр внутренних дел отдаст соответствующие указания.

Она пожала плечами.

— Понимаю, — сказала она. — Вы пойдете на это. Ну что ж, если вам это и удастся, вы помешаете мне выйти замуж за Сержа, то вы не помешаете мне жить вместе с ним. Во всяком случае, я это сделаю.

— Вы также не сделаете и этого, — сказал я ей. — Потому что, если будет надо, я пойду на то, что его посадят в тюрьму, немедленно, под тем или иным предлогом. Что вы на это скажете?

Она опустила голову, и ее плечи немного сгорбились. Потом она посмотрела на Жуанеллу и сказала ей:

— Это ужасно. Что же нам делать?

Жуанелла посмотрела на нее, потом улыбнулась, можно сказать, ободряюще. Потом она повернулась ко мне и сказала:

— Ты вмешиваешься в то, что тебя не касается, Лемми. — Я пожал плечами.

— Занимайся своими делами, — сказал я. — А что за тайна, в которой вы собираетесь меня утопить? Почему не сыграть с картами на столе?

Я внимательно посмотрел на них и продолжал:

— Какова твоя роль в этой истории, Жуанелла? Если ты не хочешь мне этого сказать, я обнаружу это сам, можешь быть уверена.

Потом я повернулся у Жералдине.

— Почему вы пытались подкупить меня вчера, когда принимали за Хикори?

Я встал и взял шляпу. Они безмолвствовали.

— Вы теперь видите, — сказал я им, — что у меня не может быть к вам ни малейшего доверия. Теперь послушайте меня хорошенько. Вам, безусловно, известно, что сегодня вечером мы вместе будем ужинать. Так вот, необходимо, чтобы все выяснилось. У меня поблизости будет находится один или два парижских флика на случай, если заговорят револьверы. Необходимо, чтобы мне рассказали что-то, что я хочу, узнать. Или…

Я дошел до двери и повернулся.

— До скорого, мои красавицы, — сказал я. И я широко им улыбнулся.

— Надеюсь, — сказала мне Жуанелла, — что ты спустишься на лифте и сломаешь себе ногу или обе. Может быть, мы на пять минут получим спокойствие…

— Ты в один из дней получишь по попке, моя красавица, — ответил я. — Или, если выразиться более деликатно, потому что ты хорошо воспитанная девочка, у тебя будет болеть продолжение спины.

Я вовремя закрыл за собой дверь, чтобы не получить в голову пепельницу. Девочка Жуанелла целится хорошо.

Я вернулся в свой отель и немного отдохнул. Моей руке было значительно лучше. И мое самочувствие тоже. Причиной тому была мысль, которая появилась у меня и обещала привести кое-куда. Вот она:

Жералдина при нашей первой встрече рассказала мне, что красавица Эдванн — сестра Сержа. Ну что ж, подумав, я решил, что это очень интересно. Потому что вы понимаете, когда у меня с Эдванн была памятная беседа прошлой ночью, в апартаментах Сержа, и я сказал ей, что слышал разговор по телефону в «Зиедлер» и я решил, что она русская. Она ответила мне, что нет. Что она француженка.

Не забывайте: тогда она думала лишь о том, что я покину эти апартаменты ногами вперед. Она решила отправить меня к Родни Уилксу. И у нее не было причин для вранья.

Вы уловили? Если она француженка, то может ли она быть сестрой Назарова?

Потом я был также доволен тем, что ошеломил Жуанеллу и Жералдину, обещая генеральное объяснение после ужина. Я им сказал, что размещу поблизости от этого места несколько парней из французской полиции. Так вот, у меня нет ни малейшего желания сделать это. Потому что я не хочу, чтобы что-нибудь просочилось в прессу, поскольку я еще ничего не понимаю в их комбинации.

Но если Жералдина и Жуанелла что-то собираются проделать со мной, если они каким-то образом связаны с бандой Назарова, эта утка, которую я им бросил, заставит их поостеречься. А когда люди испуганы, они всегда делают то, что не собирались делать. Они сами себя выдают.

А это все, что мне нужно.

Мои размышления были прерваны грумом отеля, который принес мне конверт. Он сказал, что его только что принесли и что ответа не требуется.

Я вскрыл конверт. В нем находился лист обычной бумаги, на котором были напечатаны следующие слова:

Я сунул послание в карман и закурил сигарету.

Можно подумать, что существует кто-то, кому не нравится Кошен. Кто-то, кому не подходит, что меня зовут Лемми.