Это было в Коканде. Роман

10

Сашка открыл глаза и увидел, что его перенесли. Теперь он лежал уже возле стенки на галерее. Кто-то заботливо укрыл его зеленой шинелью. «Варькина», - догадался Лихолетов.

На дворе по-прежнему толпилась очередь.

Варя все еще работала в операционной. Начиналось ясное раннее утро. Артиллерийская стрельба ослабела. Костры потухли. Бурый дым струйками полз к небу. Низко, чуть ли не задевая крыши, опять летели над кишлаком машины.

- Наши! Наши! - радостно закричали раненые.

«Славно, черт побери! - подумал Сашка. - Сейчас грохать будут».

За стеной он услыхал разговор трех своих ординарцев: Куличка, Спирина и Матюшенкова. Говорил Матюшенков:

- Пролом хотят устроить. Разбить вдребезги ворота. И ворваться.

- Ворваться? Легко это ворваться? - спросил Куличок. - Сколько жизней будет стоить!

- А что поделаешь? Эта война справедливая, от рабства народ освобождается. Последний приступ! Не выдержи мы, отойди - и кончено. Эмир себя покажет. Кровь брызнет из бухарца.

- Бухарцы разные бывают, - сказал Спирин.

- Я говорю про нашего бухарца, про рабочего.

- Ну, революцию кровью не затушишь! Ежели она должна быть - будет.

- Глупости говоришь, Спирин. Куй железо, пока горячо! Храбер ты вроде зайца.

- Храбе-ер… Я не храбер. Вот ты храбер. Так попробуй! Просись в группу.

- И попрошусь.

Сашка приподнялся на локтях, ощупал голову.

- Эй, ординарцы! Ко мне! - крикнул он.

Бойцы Спирин, Куличок и Матюшенков вошли во двор.

- Сюда! Я здесь, - подозвал их Сашка.

Они подбежали к галерее.

- Вы что это митинг развели за стенкой?

- Какой митинг! Обсуждение, - сказал серьезно Куличок, коренастый боец в расстегнутой гимнастерке, босой, с нахмуренными густыми бровями, с приплюснутым и обожженным, точно свекла, носом.

- Ты где ботинки потерял?

- Невозможно, товарищ командир. Жарища! Гниют ноги.

- Попить мне дайте и пожевать что есть!

Ординарцы мигом притащили кувшин, краюшку хлеба и две головки луку. Есть Сашке было больно, при движении челюстей щеку будто разрывало, но, кое-как пожевав на левой стороне, Сашка немного подкрепился. Отдав Куличку остатки лука и хлеба, Сашка его спросил:

- От кого ты слыхал про группу?

- Товарищ Муратов сообщил. Он был в штабе, в Кагане.

- Наши идут?

- Нашего полка много.

- Ну так и я иду! Приведите ко мне Машку! - сказал он о своей кобыле.

- Что вы? Товарищ командир! Вам не полагается! - сразу трое, в голос, закричали ординарцы.

Лихолетов скинул шинель, встал, попробовал бинт на голове. «Силы хватит», - подумал он.

- Быстро! - Он повторил приказание.

Ординарцы не посмели ослушаться и привели Машку, большую серую кобылу в черных яблоках. Она была такая пестрая, будто ее кто-то раскрасил.

Лихолетов с трудом влез на нее, вставил ноги в стремена, покачался в седле, точно пробуя, крепко ли сидится, ощупал на себе шашку, деревянную кобуру с маузером, расправил поводья в пальцах левой руки и сказал:

- Кто со мной? Ты, что ли, спорщик?

Куличок подергал себя за нос, раздумывая, потом высморкался, вытер пальцы о штаны и, ни слова не сказав, побежал за лошадью.

Варя, увидев в окно Сашку, вышла на галерею.

- Вы куда? - спросила она.

Он молчал.

- Вам нельзя уезжать, товарищ командир. Слезьте! Вы раненый. Ведь осложнение может быть! Надо понимать.

- Ладно, - пробурчал Сашка.

- Что ладно? Я говорю: слезай с коня! - закричала она раздраженным голосом и подошла к Сашке. - Что вам жизнь - копейка, что ли?

- Нет, Варюша, - сказал Сашка и улыбнулся. - Без меня, боюсь, не обойдутся. На счастье ручку! - лукаво проговорил он, протягивая руку, и прищурился.

Варя рассердилась.

- Я вам категорически запрещаю, - заявила она, переходя уже на официальный тон. - Извольте слушаться! Я сейчас позову бойцов, чтобы вас сняли, силой. Я здесь начальник. Заприте ворота! - приказала она красноармейцам, стоявшим на улице, возле въезда в курганчу.

Никто не успел опомниться, как Сашка, дав шенкеля своей кобыле, мигом вынесся из усадьбы, еле успев под аркой ворот пригнуть голову.

- Прощай, Варюша! - крикнул он ей на ходу, помахал рукой и поскакал по дороге.

Варю обдало таким облаком пыли, что она расчихалась.

Раненые бойцы, штабисты, санитарки, обозники посмотрели вслед всаднику с забинтованной головой. Он галопом промчался по кишлаку. Догоняя его, на гнедом туркмене летел босой Куличок. А за Куличком скакали двое других ординарцев.

Красноармейцы, толпившиеся возле ворот, засмеялись, увидев, что Варя обескуражена этим бегством.

- Что, сестрица? - сказали они. - Не подчиняется наш брат-то вашей команде, а? Самостоятельность любит.

- Ваш брат, ваш брат! - передразнила их Варя, и на лице у нее появилось что-то презрительное. - А вы чего тут стоите, околачиваетесь?

- Мы раненые.

- Вот возьму да и отправлю всех на фронт! Вот и будете самостоятельные! - сказала она и пошла обратно к своей операционной.

Возле дверей опять стояла очередь.

- Следующий! - крикнула Варя и, принимая нового раненого, заставила себя забыть о Сашке.