Это даже не умрёшь

Аэропорт

Во время полёта, то есть час пятнадцать минут, Люк Брайд пил безалкогольное пиво и рассказывал Олегу о своей первой российской жизни в Южно-Сахалинске. В этой жизни неторопливо и бесконечно происходили встречи с губернатором и мэрами, раздавались скромные провинциальные взятки, разыскивался непьющий персонал, местное население разбирало базовые станции в поисках меди, представители международных нефтяных компаний заходили в гости, пили водку и женились на русских учительницах, дул холодный ветер, никто не говорил по-английски, отключалось электричество и совершались поездки-отдушины в Японию, однако и в Японии, несмотря на работающий транспорт и действующих официантов, всё было не так, как в нормальном мире, всё было чересчур своеобразно. В общем, когда Люк оказался перед карьерным выбором между Петербургом и Саппоро, колебался он только для приличия, потому что Петербург хоть и есть немытая коррумпированная имитация, но всё же Европы, а там в Саппоро вообще другая цивилизация, при всём к ней уважении и при всей отвисшей челюсти.

Олег поддакивал и кивал, с трудом сдерживая зевоту. Ему было неинтересно. Он чувствовал зудящую слабость в коленях. Он то и дело наклонялся вперёд и обтирал колени ладонями. Слабость, само собой, от этого не проходила.

На паспортном контроле Люк вырвался вперёд, просеменил мимо окошка для граждан ЕС и скрылся из виду. Олег встал в очередь для прочих наций и начал переставлять ноги - по направлению к соломенноволосой девушке за стеклом. Очередь начиналась студентками и заканчивалась тремя мужчинами за пятьдесят. Студентки излучали спокойствие и энтузиазм. На контроле они заявили, что едут на конференцию, посвящённую изучению и охране арктической лисы. Цель приезда мужчин прояснилась постепенно. На контроле они кивали, краснели и перекладывали из руки в руку потёртые дипломаты. Они не говорили ничего, кроме «ес». Только последний добавил к этому «лайк гёлз» и махнул рукой вслед уже прошедшим. Олег понял, что мужчины тоже охраняли арктическую лису. Одновременно вспомнилось, что Катя просила известить её о благополучной посадке.

Ну, теперь уже после контроля, вербально подумал Олег.

Девушка с соломенными волосами взяла его паспорт, равнодушно посмотрела в глаза и пробежала острыми пальцами по клавишам компьютера. Снова посмотрела в глаза, менее равнодушно. Спросила о цели визита и продолжительности пребывания. Выслушала его ответы, продолжая смотреть в глаза. Олег непроизвольно зашевелил плечом, на котором висела сумка с дисками Euro Dance 2000 – 2003. Коробки с образцами лежали в багаже. Девушка приложила к уху трубку, ткнула пальцем в телефон и сказала несколько шведских слов. Среди слов промелькнули его имя и фамилия, оба с неправильным ударением, но до жути отчётливые.

Придётся немного подождать, сказала она.

Олег кивнул и сквозь стекло посмотрел на свой паспорт. Девушка постукивала пальцами по двуглавому орлу. Она ждала.

Минуту спустя из глубин аэропорта вышел улыбающийся блондин в джинсах и коричневом пиджаке поверх клетчатой рубашки. Он представился Фредриком со шведской фамилией и протянул руку для рукопожатия. Олег пожал её с двухсекундным запозданием. Фредрик кивнул девушке за стеклом. Та раскрыла паспорт, впечатала в него отметку о прибытии и протянула Олегу. Фредрик дружелюбно похлопал Олега по локтю и пригласил следовать за ним.

Люк ждал его у багажной ленты. Он уже погрузил на тележку и свой гигантский зелёный чемодан, и спартанскую сумку Олега с отломанным колёсиком. Фредрика он оглядел с подозрением. Спросил, в чём дело. Фредрик расплылся в улыбке, назвал своё имя и вытащил из пиджака удостоверение. Шведская служба безопасности, пояснил он.

Съев удостоверение глазами, Люк повернулся к Олегу и спросил, действительно ли они выехали из России. Олег вжал голову в плечи и беспомощно взмахнул руками.

Фредрик, подававший знак ладонью двум здоровым парням в форме, засмеялся. Лично он шутку оценил, сказал он.

Здоровяки помахали в ответ и направились к ним.

Он очень извиняется, сказал Фредрик, но у него есть приказ задержать господина Олега Новикова на период от одного да двадцати четырёх часов, в зависимости от обстоятельств, хотя лично он надеется, что до двадцати четырёх часов дело не дойдёт, особенно если господин Новиков проявит понимание ситуации. Люк побагровел, но прежде чем он успел открыть рот, Фредрик добавил, что задержание господина Новикова продиктовано интересами национальной безопасности Швеции.

Люк попросил объяснить, что именно угрожает нацбезопасности Швеции.

Биологический терроризм, не моргнув глазом, ответил Фредрик.

Люк спросил Олега, имеет ли тот связи с биологическими террористами.

Поколебавшись секунду, Олег покачал головой. Нет, он не имеет никакого отношения к терроризму.

Посмотреть на этих словах Люку в глаза у Олега не получилось. Вместо этого он уставился в глаза Фредрика, выпрашивая подтверждение своей непричастности.

Фредрик моргнул с пониманием и посоветовал господину Брайду продолжить путь в гостиницу. Встречающая сторона уже приехала и ждала его. Однако на поезде, заметил Фредрик на будущее, добираться до этой гостиницы было бы и комфортней, и быстрей. О господине Новикове можно не беспокоиться. Он будет доставлен в свой номер самое позднее через двадцать пять часов. А теперь не мог бы господин Новиков снять свою сумку с тележки и следовать за ним дальше?

Так, в сопровождении двух крепких голубоглазых парней в форме, Олег поволок свою сумку за Фредриком – прочь от пунцового Люка.

Через залы и коридоры, мимо кафе и магазинов Sky City, мимо счастливых международных людей, не представлявших никакой угрозы безопасности Швеции, Олега провели в маленькое помещение с квадратным столиком, двумя стульями, узким шкафом с кучей ящиков, кофеваркой на тумбочке и шведскоязычными бумажками на стенах. Окно, полузадёрнутое голубой занавеской, смотрело в другую комнату, раза в четыре больше. Там, за компьютерами и телефонами, сидели две привлекательные женщины среднего возраста.

Фредрик указал Олегу на один из стульев, но сам встал в углу, облокотившись на шкаф. Облачённые в форму здоровяки остались в коридоре.

Сейчас придёт коллега, сказал Фредрик.

Окей, сказал Олег.

Минуту ожидания спустя Фредрик спросил, как погода в Санкт-Петербурге.

То же самое, сказал Олег. Дождь.

Фредрик выразил надежду, что лето всё-таки будет раннее.

Да, кивнул Олег.

Фредрику рассказывали, что Петербург лучше всего посещать в июне-июле.

В августе тоже можно иногда, сказал Олег. Главное, не зимой, не весной и не осенью.

Дверь распахнулась.

- Здравствуйте, Олег, – сказал вошедший коллега по-русски.

Он был ниже и старше Фредрика, на полголовы и лет на двадцать пять соответственно. Третье внешнее отличие заключалось в костюме, вполне официальном, дорогом и надетом на однотонную рубашку, хотя и без галстука. На носу коллеги сидели очки с круглыми стёклами; глаза за стёклами приветливо моргали; лоб пересекали три ломаные морщины; тёмные волосы были присыпаны сединой.

Олег непроизвольно вскочил со стула, позабыв ответить на приветствие. Русский язык вышиб его из последней колеи. Кроме того, коллега жутко напоминал кого-то. Кого-то очень знакомого.

Рука, протянутая для рукопожатия, оказалась сухой, широкой и крепкой.

- Меня зовут Ульф, – представился коллега, присаживаясь на стул напротив. – Ульф Магнуссон. Я работаю в той же организации, что Фредрик. Но у меня немножко другая должность. Немножко выше. Советник безопасности. Вы хотите кофе?

Акцент у него был мягкий и ускользающий.

- Нет, спасибо, – завертел головой Олег. – Но воды, если можно...

Ульф Магнуссон по-шведски обратился к Фредрику. Тот издал мяукающий звук согласия и вышел.

- Сейчас принесёт, – Ульф достал из пиджака замшевую тряпочку, снял очки, быстро протёр стёкла, вернул очки на переносицу, сложил тряпочку вчетверо и засунул обратно. – Я прошу прощение от имени организации. От нашей организации. Но тоже от имени Швеции, можно сказать. Но вы должны нас понимать.

- Да-да, я понимаю, – закивал Олег.

- Давайте начнём с главного тогда, – Ульф покосился на большую сумку Олега, стоявшую у столика. – Там материал, который вы везёте?

- Да-да. Я сейчас покажу...

Олег потянулся к сумке.

- Нет, спасибо, сейчас не надо, – Ульф остановил его руку. - Скоро здесь будут люди. Специалисты. Они возьмут весь материал сами. Они вернут вам сумку потом. Это ничего?

- Конечно!.. У меня тут ещё диски... – клацнув застёжкой, Олег открыл другую сумку – она лежала у него на коленях – и выложил на стол все сборники Euro Dance. – На них должна быть информация какая-то...

- Да, – кивнул Ульф. – Спасибо. Специалисты возьмут диски тоже.

Вернулся Фредрик – с пластмассовым стаканом. Улыбаясь, поставил стакан перед Олегом. Нараспев сказал Ульфу что-то по-шведски, услышал шведские слова в ответ и снова вышел.

Олег почти не заметил, как осушил стакан.

- В России вас просили передать материал женщине, которую зовут Аньета Сентерквист?

- Да.

- Вечером в девять часов на Центральном вокзале? Сегодня?

- Да. В Макдональдсе...

- Хорошо. Я хотел просто подтвердить, – Ульф меланхолично посмотрел на женщин в смежной комнате и несколько раз медленно кивнул собственным мыслям. – Аньета работала в Каролинском институте. Это там они ждут ваш материал. Конечно, они обсуждают действия с нами. Координируют. Все понимают, что есть опасность. Но вы встретились бы с Аньетой, если всё было бы как надо. Мы тогда не задержали бы вас здесь. В аэропорте, – Ульф перевёл взгляд обратно на Олега. – К сожалению, сегодня утром Аньета исчезла. Соседи видели её около семь утра. На лестнице её дома. Потом она не приехала на работу. Мы не знаем, где она. Мы не знаем, что с ней случилось. Поэтому мы встретили вас для вашей безопасности.

Олег закрыл глаза. Ему хотелось по-детски захныкать от того, что происходившее не было страшным сном.

- Спасибо, – сказал он.

- У меня есть несколько вопросов. Если вы можете ответить, мы будем очень благодарны.

- Да-да.

- Когда вы видели Евгению последний раз?

После секундного замешательства Олег сообразил, о ком речь.

- Сегодня утром, перед самым уходом. В прихожей.

- Какое было её настроение в эти последние дни?

- ... Последние два дня у неё было хорошее настроение... На прошлой неделе она была замкнутая. Мы не разговаривали почти. Но в субботу, когда я привёз домой образцы, она сразу оживилась. Приободрилась. Много говорила.

- Вы знаете, какие письма она получала в эти последние дни через электронную почту?

- Я знаю только про одно. Она получила третье письмо от Жука в субботу вечером.

- Роман Жук?

- Да. Её, ну, как сказать... Научный руководитель, начальник. Который всё это...

- Да, я знаю, – Ульф поправил очки. – Она сказала вам, что он написал?

- В двух словах только. Что Жук встретился с Георгием Грибовым. С руководителем секты, которая выкрала его из этого... из этой секретной лаборатории, где ФСБ изучает...

Олег осёкся. Внезапная мысль о том, что он, судя по всему, разбалтывает государственные тайны представителю иностранной спецслужбы, буквально оглушила его.

Ульф без труда прочитал эту мысль на его лице.

- Не говорите, – сказал он. – Мы знаем. Мы знаем, где это есть и что они там делают. Все знают в Европе. Все такие организации, как наша. Было что-то другое в письме Жука?

- Он собирался уехать из Москвы. Со дня на день. Хотел сбежать от Грибового и всей его компании... А в Америке тоже знают? – неожиданно для себя самого спросил Олег.

- Да.

- А... А ФСБ знает, что все... знают?

- Мы думали, что нет. Но сейчас мы больше не уверены. После Сентерквист. Вы замечали слежку в эти последние дни? Вам казалось, что кто-нибудь следит за вами?

- Да мне... Постоянно казалось, что за мной следят. Но это началось сразу, как только Женя ко мне переехала. Евгения, я имею в виду. Я сразу стал нервничать. Начал оглядываться по сторонам постоянно. Я не создан для таких историй... Но послушайте, Ульф, это же – если вы думаете, что это ФСБ здесь у вас в Швеции уже орудует, то это же бессмыслица получается, – внезапно Олег снова почувствовал себя взрослым человеком. – Зачем им что-то делать с этой женщиной, если они могли приехать ко мне домой и просто отобрать коробки с образцами? И скрутить заодно нас обоих? Меня и Евгению, я имею в виду? Я не сомневаюсь, что у нас там идиоты работают, как и везде, но не до такой же степени идиоты?

- Я с вами согласен, – по-прежнему спокойно сказал Ульф. – Бессмысленно. Не сходится. Но Аньета почему-то исчезла всё равно. Прямо в этот день, когда вы приезжаете. Поэтому мы встретили вас.

- ... Вы хотите, чтобы я пошёл на встречу сегодня вечером? На Центральном вокзале? Как было изначально задумано?

- Нет, – Ульф покачал головой – так медленно, что казалось, он делает это нарочно. – Мы посмотрим, что сами можем сделать. Но у меня есть действительно предложение для вас. Можно сказать, я опишу вам ситуацию, в которой вы есть. И вы тогда можете решить сами.

В дверь постучали. Ульф сказал шведское слово. В комнату вошла сухопарая женщина лет сорока пяти с неподвижным длинным лицом. Она поздоровалась с Олегом по-английски. Ульф показал на диски и большую сумку. Женщина что-то спросила. Ульф ответил ей. Женщина сказала «окей», взяла диски, подхватила сумку и вышла, не попрощавшись. Всё время, пока она была в комнате, Олег думал о Жене. Он мысленно спрашивал её, на фига нужно было увозить возбудитель бессмертия от одной спецслужбы, чтобы передать его другой спецслужбе.

- Это был специалист из Каролинского института, – прервал его мысли Ульф. – Её тим будет работать с вашим материалом. Катя переписывается с ней.

Олег схватился за телефон.

- Извините. Я обещал Кате, что напишу, когда приземлюсь.

- А. Да... – Ульф сокрушённо потёр ладонями. - Наверно, надо подождать.

- Почему?

Глаза Ульфа повеселели.

- Через мобильный телефон не надо передавать информацию. Наверное, вы помните, почему вы в Швеции. И господин Брайд.

Олег покраснел и заёрзал на стуле. Думать о Люке было крайне болезненно. Пугал не то чтобы гнев – пугал брезгливый укор, с которым Люк выслушивал определённые новости.

Ульф продолжил с того места, где его прервала женщина из Каролинского института:

- Как я сказал, я опишу вашу ситуацию. Ситуация неприятная. Несколько дней назад, когда вы собирались лететь в Швецию, ФСБ не знал про вас. Мы почти уверены, почти на сто процентов. Они не знали тоже, где Евгения была. Конечно, они могли узнать каждый день. Но если вы прилетели бы сюда, если вы передали бы все предметы для Аньеты без проблем и если вы потом вернулись бы домой без проблем, тогда ваше будущее было бы не наше дело. Но Аньета исчезла. Люди, у кого есть контакт с Евгенией, они пока не получали от неё сообщения с рано утром сегодня...

- Может, интернет просто не работает! – запротестовал Олег. – Или просто... Ну, не знаю... Спит... Выпила... – он невольно скривился. – Несколько часов прошло всего-то.

- Возможно. Но если она не напишет ответ сегодня или завтра... Подумайте. Аньета исчезла. Мы задержали вас здесь. Евгения не отвечает. Ваша ситуация изменилась. Не только ваша, но вы думайте о вашей. Когда вы сейчас вернётесь... Если вы сейчас вернётесь, там, возможно, неприятности будут для вас. Возможно, серьёзные. Вы в этом, я понимаю, не виноваты сам. Это получилось так. Другие люди виноваты. Мы тоже, наверное. Я прошу прощения за это. Но мы не можем заменить вашу ситуацию сейчас. Но мы предлагаем вам остаться. Здесь в Швеции. Мы можем помогать вам здесь.

Ульф замолчал.

Олег пришибленно переварил услышанное.

- ... У Евгении есть вообще-то мобильный, но она его не включает никогда, – посетовал он, глядя в пол. – Даже батарейку отдельно держит. Фильмов насмотревшись. Хотя, конечно... Может, Кате позвонить всё-таки? Чтобы она съездила. У меня стационарного, к сожалению, нет. Телефона...

Ульф продолжал молчать.

- Остаться где? – рывком вернулся к теме Олег. – Как остаться? Эмигрировать, что ли? Вы мне предлагаете политическое убежище просить?

- Можно не так драматично. Вы получите разрешение на работу. Вы получите работу, которая связана с вашей профессией. Говорить по-шведски не будет обязательно. Конечно, если вы хотите, можно тоже посещать уроки шведского языка. Мы поможем вам тоже найти квартиру.

- Чокнуться можно, – непроизвольно сказал Олег.

Со студенческих лет он вяло лелеял типовую мечту о жизни за границей Российской Федерации. Когда ему стукнуло двадцать шесть, мы с Серёгой притащили его в ОВИР и заставили сдать документы на загранпаспорт. В том же году он первые три раза попал за границу, в стандартном порядке: Турция, Хельсинки, Париж. По возрастающей. Потом он ездил смотреть на Венецию, Барселону и Мюнхен. Был в командировке в Копенгагене. Мечта обзавелась образным рядом. При этом она оставалась вялой и фантастической: вот типа зайдёт в одно обыкновенное утро Люк в его кабинет и скажет, дорогой Олег, ты пашешь как конь, твой юризм безупречен, твоя корпоративная этика непрошибаема, твой английский превзошёл все опасения, давай-ка мы не дадим пропасть такому добру и отправим тебя в Копенгаген или даже лучше сразу в Эдинбург. Эдинбург априорно был непревзойдённой кульминацией мечты, квинтэссенцией заграничности и прочими красивыми словами неславянского происхождения. От слова «Шотландия» веяло дорогим виски и вересковым мёдом. Олег купил все альбомы невыносимо скучной шотландской группы Travis и несколько сборников шотландских народных песен. Никаких других практических шагов в направлении жизни за границей он не предпринимал.

Мечта, как и любовь, добралась до него сама. У Люка в ней, правда, оказалась второстепенная роль, а вместо Шотландии подсунули Швецию. Зато в рамках шпионского триллера и недалеко от Копенгагена.

Как только Олег понял, что мечта сбывается, ему стало обидно за Родину. То же самое нутряное нечто, которое удовлетворённо разбухало от портретов Гагарина и болезненно ворочалось после каждого поражения сборной России по футболу, вдруг встало на дыбы.

- Спасибо за заботу о моей безопасности, – сказал Олег. – Но вот вы мне только одну вещь объясните. Евгения и её друзья уговорили меня вывезти из России коробки с этим вирусом, или агентом, или как он у них зовётся. Очевидно, чтобы эти коробки не достались российским спецслужбам. Передать в руки мировой научной общественности и так далее. Я согласился, как последний идиот. Евгения – очень... – он запнулся, подбирая определение. – Очень обаятельная девушка. Отказаться было трудно. Я привёз коробки в Швецию. Только я вылезаю из самолёта, объявляются шведские спецслужбы, берут меня под руки и отводят в сторонку. Коробки отбирают. Предлагают эмигрировать в Швецию. Обещают работу. Курсы шведского обещают. Берут под крыло, так сказать. И всё это чтобы уберечь меня от злого русского ФСБ. Получается, я совершенно буквально вывез из России некие ценные материалы, чтобы передать их иностранной разведке. Мировая научная общественность осталась не у дел. Получается – вы поправьте меня, если я не прав – получается, я причинил ущерб государственным интересам своей страны. И теперь вместо того, чтобы вернуться домой и явиться в ФСБ с повинной – вместо того, чтобы попытаться компенсировать хоть чем-то этот ущерб – вместо этого я почему-то должен оставаться в Швеции и сотрудничать с вами. Почему я должен сотрудничать с иностранными спецслужбами? Почему не со своими? Почему я должен своих бояться? Вот вы на этот вопрос мне ответьте, пожалуйста.

Олег откинулся на спинку стула, положил левую руку на стол и, постукивая пальцами, триумфально уставился на Ульфа.

- Это справедливый вопрос, – охотно признал Ульф. – Очень справедливый. Я понимаю, что вы патриот, который любит свою страну. Если вы хотите вернуться, это ваше решение. Мы не заставим вас остаться. Вы можете потом сотрудничать с ФСБ или не сотрудничать. Это не наше дело. Каролинский институт получил материалы. Мировая научная общественность будет знать скоро. Нам больше ничего не нужно от вас. Нам не нужно, чтобы вы с нами сотрудничали.

Олег бросил стучать пальцами.

- Но вы сами дали часть ответа, – продолжил Ульф, помолчав. – Вы, с точки зрения ФСБ, вызвали ущерб государственных интересов. Своей страны. Это уже случилось. Кроме того, вы сделали ваш выбор не сегодня. Вы сделали ваш выбор восемь дней назад, когда Евгения и Борис рассказали вам, в чём дело. Вы не сходили в ФСБ, не правда ли? Не сходили... Ваш патриотизм – это ваше дело. Я просто напоминаю, что, скорее всего, у вас будут серьёзные проблемы в России. Вы согласны?

Олег послушно кивнул. Нутряное нечто радикально съёжилось.

- Вы можете не давать ответ прямо сейчас. Можете подумать. У вас есть время. Мы не будем вас задерживать.

Ульф встал, неожиданно и резко. Олег вскочил вслед за ним. В комнату вошёл Фредрик и протянул Олегу прямоугольный кусок картона, пояснив, что это железнодорожный билет до Центрального вокзала. Поезд отходил через семнадцать минут.

- Фредрик покажет вам, как спуститься на платформу, – сказал Ульф. – Он тоже объяснит, как идти в гостиницу от вокзала. Это близко. До свидания, Олег. Было очень приятно с вами познакомиться.

Уже в поезде, расплывшись по мягкому креслу и закрыв глаза, Олег понял, почему лицо Ульфа Магнуссона казалось ему таким знакомым – более того, родным. Со скидкой на густые волосы и скандинавскую мимику Ульф вполне мог сойти за родного брата советского Шерлока Холмса. Как следствие, полчаса пути до Центрального вокзала Олег вообще не думал о том, в какие тартарары летела его жизнь. Он мучительно вспоминал фамилию актёра Ливанова.