Фараон

Глава 11

Уильям Блейк возвратился к своему вагончику и присел на входные ступеньки поразмыслить над тем, что ему надлежит делать в последующие сутки. Он счёл разумным, что не раскрыл Мэддоксу имя покойника, захороненного в усыпальнице Рас-Удаша, поскольку не мог предвидеть, какими последствиями эта новость может быть чревата для него самого.

Чем больше египтолог думал, тем больше отдавал себе отчёт в том, что разграбление и растаскивание этой утвари окажется невосполнимой потерей и этому необходимо помешать во что бы то ни стало. Ещё несколько раньше в его мозгу зародилось, почти автоматически, нечто вроде плана спасения, и именно в этот момент он всплыл в его голове как единственно осуществимый. Собственное покорное поведение при разговоре с Мэддоксом раздражало и огорчало Блейка, он чувствовал, что надо как можно быстрее действовать и брать инициативу в свои руки. Но сделать это в одиночку не представлялось возможным.

Египтолог отправился с визитом к Саре и постучал в дверь её вагончика.

— Как прошли переговоры? — полюбопытствовала Сара, впустив его. Волосы у неё были мокрыми после душа, и на ней красовалась всего-навсего тонкая маечка, как будто девушка собиралась лечь спать.

— Я всеми способами пытался разубедить его, но безуспешно.

— Было бы удивительно, если бы ты достиг обратного результата: вся его показная спесь интеллектуала — сплошное притворство. Он заинтересован только в деньгах. Кстати, о деньгах: он предложил тебе вознаграждение?

— Да, солидную сумму на счёт в швейцарском банке.

— Надеюсь, ты согласился.

Блейк замкнулся в смущённом молчании.

— Ты ведь не свалял дурака... — наседала на него Сара с тревогой в голосе.

— Нет, нет. Я согласился... или, лучше сказать, дал ему понять, что согласен принять вознаграждение.

— Важно, чтобы он поверил в это. В противном случае ты — труп. — Она ласково потрепала Блейка по шее и поцеловала: — Я привыкла к тому, что ты есть, и совершенно изведусь, если погибнешь.

— И я тоже, если ты веришь мне.

— Тогда не будем делать глупостей. Завтра вечером Мэддокс передаст всё этим фанатикам, а ты поможешь ему, если это потребуется. Мы получим наши денежки, уберёмся из этой дыры, и — поминай как звали. Я свою работу сделала. Ты тоже. Если бы мы могли, то выполнили бы её лучше. Но пришёл час сматывать удочки, уж ты поверь мне. Тут с минуты на минуту может развернуться такой бардак, что трудно себе представить... Вместо этого послезавтра мы сядем на рейс в старые добрые Штаты, а там — ищи-свищи! Как только я закопчу кое-какие дела, заберу тебя на уик-энд на озере. Снимем коттедж и пробудем там несколько дней. Ты увидишь, что я могу ещё и хорошо готовить...

— Сара, я думаю поехать в Рас-Удаш.

Сара приросла к полу.

— И хочу, чтобы ты мне помогла.

— Ты — сумасшедший, на которого нужно надеть смирительную рубашку. Что мы забыли в Рас-Удаше?

Египтолог вынул из кармана блокнот и быстро набросал эскиз:

— Послушай, когда мы убрали из подземелья завал... то удалили не всё. Завал в верхней части отвердел. Я сровнял его мастерком, чтобы он был похож на дно ниши, но несколькими ударами кирки мы сможем открыть проход в боковой коридор и посмотреть, куда он тянется. Полагаю, что проход ведёт либо к какому-нибудь выходу, либо к другой камере.

— А даже если это и так?

— В этом-то и заключается мой план: если мы найдём выход, то я хочу спрятать в безопасное место всё, что смогу, а потом закрыть подземный ход и заблокировать все доступы.

— Мне кажется, что ты не отдаёшь себе отчёт в том, что...

— Нет, Сара, я всё продумал. В захоронении есть пять громоздких предметов: три из дерева и два из расписанного известняка. Вещи из известняка могут весить килограммов по пятьдесят, но вдвоём мы легко перенесём их. Статуи из дерева — лёгкие. Другие предметы: курильницы, подголовники, подсвечники, вазы, чаши, оружие и драгоценности, числом всего пятьдесят шесть, — небольших размеров. На них уйдёт не более полутора часов. Ещё час, чтобы закрыть саркофаг: мы опустим крышку посредством установки прокладок всё меньшего размера. Ещё полчаса — чтобы разместить нашу поклажу и похоронить весь комплекс под сотней тысяч кубических метров песка. Это возвышение находится сразу же к востоку от отверстия, проделанного Мэддоксом. Если мы взорвём небольшой заряд на половине склона, то наклон окажется достаточным, чтобы лавина спустилась и похоронила под собой вход.

— Я всё поняла, — с горечью промолвила Сара, — тебе наплевать на уик-энд, наплевать на всё прочее, тебя волнуют только твои треклятые академические достижения. Ты возвращаешься в Америку, представляешь документацию, затем приезжаешь сюда и вытаскиваешь всё на свет божий: самое нашумевшее археологическое открытие всех времён. Извинения и аплодисменты великому Уильяму Блейку, возможно, даже должность директора Института Востока...

— Ты ошибаешься, я...

— А ты не подумал о последствиях? Твоё открытие приведёт в смятение две трети человечества, подорвёт один из краеугольных камней, на которых зиждутся иудаизм, ислам и христианство.

— Канули в небытие Ра и Амон, Ваал и Танит, Зевс и Посейдон[31]: может также закатиться и слава Яхве, но Бог не перестанет существовать.

— Я помогу тебе заложить взрывчатку внутрь этого захоронения: это — наилучшее решение. Поверь мне.

— Нет, Сара. Если эта усыпальница дошла до нас нетронутой после более чем трёх тысяч лет, то мы не имеем права разрушать её.

— Но твой план невыполним: мы не можем отлучиться из лагеря, чтобы это прошло незамеченным...

— Ты же проделывала это.

— У нас нет взрывчатки...

— На склад проникнуть несложно. У рабочих есть ключи, найди какой-нибудь предлог...

— И мы не знаем, что же, чёрт возьми, скрывается за этим завалом в глубине хода. Может быть, там ещё один завал, мы попадём в ловушку и погибнем, задохнувшись...

— Если ты не поможешь мне, я сделаю всё один.

Сара склонила голову.

— Итак?

— Я помогу тебе. Потому что в противном случае ты угробишь себя. Но потом нам придётся вместе договариваться о дальнейших действиях.

— Меня это устраивает.

— Я полагаю, ты понимаешь, что мы уже не сможем вернуться сюда. У тебя есть представление о том, что делать дальше?

— На вездеходе обязательно есть запас воды и бензина. Возьмём один или два пакета с неприкосновенным запасом продуктов и уедем. Ты свернёшь с дороги на Митцпе-Рамон и вместо этого направления возьмёшь курс на юг, к долине Арава, до Йотваты и Эйлата. Там посмотрим, что делать... Итак, я иду на склад.

— Лучше не надо. Об этом позабочусь я. Ты можешь возбудить подозрения. Собери свои вещи, наполни все фляги, и встретимся на стоянке через четверть часа... Не забудь крем от загара, а то обгорим.

Блейк вошёл в свой вагончик и начал сборы. Им овладело странное возбуждение, потому что это тюремное заключение стало уже невыносимым. Мысль убраться подальше от этого лагеря и этих людей казалась ему почти несбыточной мечтой. Он беспрестанно бросал взгляд на часы, считая минуты, и перед уходом нервно выкурил последнюю сигарету.

Луна ещё не поднялась из-за холмов, но рассеянное сияние в направлении востока указывало на то, что светило собирается явить свой лик пустыне Паран. Когда до встречи оставалось несколько минут, Блейк потушил сигарету, прошёл в душевую кабинку, выбросил из заднего окошка рюкзак и спустился за ним сам.

Он на мгновение остановился, чтобы посмотреть в направлении центра лагеря, и увидел медленно приближающуюся к стоянке тень: Сара.

Египтолог проскользнул к той же цели и подошёл к девушке.

— Я здесь, — прошептал он.

— Я тоже, — ответила Сара. — Пошевеливайся, через минуту отъезжаем.

Он приблизился, чтобы положить рюкзак на канистру, но не успел сделать и одного движения, как раздался шум генератора, и внезапно на стоянке стало светло как днём.

— Стойте на месте! — раздался чей-то окрик.

— Мэддокс, будь он проклят! — выругалась Сара. — Прыгай! Уезжаем!

— Остановите их! — приказал голос группе людей, приближавшихся к ним сбоку.

Блейк вскочил в машину, в то время как Сара запустила двигатель и рванула с места на полной скорости. Люди Мэддокса побежали к стоянке, а кто-то начал стрелять с воплями:

— Остановитесь!

— Что они делают? — спросила Сара, не отрывая взгляда от дороги. Блейк обернулся, и от того, что он увидел, у него спёрло дыхание в горле.

— О Господи! — выдохнул он, схватив девушку за руку. — Посмотри, посмотри туда!

Сара на мгновение обернулась и увидела сверкание огней в тёмном небе, а затем услышала жужжащий гул лопастей и рёв работающих двигателей.

— Боевые вертолёты! — взвизгнула она. — Скорей, скорей отсюда! — и вдавила педаль газа в пол, в то время как люди Мэддокса прыгали в джипы и разворачивали их, чтобы выехать со стоянки.

У них не хватило времени: темнота за ними взорвалась вереницей ослепительных молний и оглушительным грохотом пушек, которые с убийственной точностью поражали вагончики, машины, склады лагеря. К громыхающему, подобно молоту, звуку пушек добавился треск автоматов, которые прочёсывали землю в конусах света авиационных прожекторов, вздымая фонтанчики песка и подбрасывая в тёмное небо сотни светящихся, словно метеоры, камешков.

Джипы подскакивали на земле, как жестяные банки, грохот сотрясал горы, а гигантский огненный шар осветил территорию на расстоянии мили, когда взлетел на воздух склад взрывчатки.

— Что случилось? Что, чёрт возьми, случилось? — разрывалась Сара, которая не могла оторвать взгляд от дороги.

— Вертолёты атаковали лагерь и теперь ровняют его с землёй, — почти кричал Блейк. — Ад кромешный. Ведут стрельбу из всего, что у них имеется, и по всему, что видят.

Сара выключила фары, оставив только габаритные огни, заэкранированные, чтобы машину не было видно.

— Теперь опускаются! — надрывался Блейк, обернувшись назад. — Лагерь уже за холмами, но я вижу, как вертолёты выстроились в круг и снижаются.

Вертолёты исчезли за очертаниями гор, но отблески фар и следы трассирующих пуль освещали небо заревом искусственного восхода.

Некоторое время раздавался только пульсирующий звук лопастей винтов, затем возобновился сухой треск автоматов.

— Приземлились. Возможно, прочёсывают площадку пядь за пядью. Дави на газ! Мы должны убраться отсюда как можно скорее.

— Мы проехали почти пять километров, — заметила Сара через некоторое время, — должны уже быть в безопасности.

Между тем луна начала подниматься на небе, разливая интенсивное сияние по белёсым просторам, и Сара смогла вести автомобиль быстрее. Она ещё прибавила скорости, когда машина въехала на равнинную территорию каменистой пустыни.

Вездеход летел подобно болиду, оставляя за собой молочное облако белой пыли, пронизываемое лучами луны.

Когда они прибыли в окрестности Рас-Удаша, Сара выключила двигатель, сползла с сиденья и, окончательно выдохшись, измождённая, упала на землю.

Блейк подошёл к ней.

— Я никогда не управлял такой колымагой, но мог бы сменить тебя, если бы ты объяснила, каким образом...

— Да ладно, — устало махнула рукой Сара. — Мы чудом спасли свою шкуру. Ещё одна минута — и...

— Но кто это был?

— Не знаю. Ничего не видела, потому что должна была следить, куда несут нас колёса. Ты, случайно, не заметил опознавательных знаков на вертолётах?

— Там был кромешный ад из взрывов, трассирующих пуль, вспышек разрывов... я ничего не смог различить, к тому же мы мчались как угорелые.

— Наверное, Мэддокс наступил кому-то на мозоль, а тому это не понравилось, — предположила девушка. — Господи, мы были на волосок от смерти.

— Смотри, отблески пожара видны в направлении Митцпе.

Сара встала на ноги и уставилась на северный горизонт, где за низкими волнистыми очертаниями холмов виднелось беспорядочное трепетание огней.

— Ну всё, — вздохнула она. — И что же ты теперь собираешься делать? Похоже, что больше не имеет смысла следовать твоему плану.

— Верно, — согласился Блейк, — но всё-таки я хочу спуститься в подземелье, чтобы проверить боковой ход и закрыть саркофаг. А потом заложим взрывчатку.

Он вынул из вездехода лопату и очистил поверхность каменной плиты. Потом взял трос лебёдки и прикрепил его к подъёмному кольцу.

— Послушай, — умоляюще молвила Сара, — давай уедем отсюда. Кто-то мог заметить, что мы улизнули. Это не факт, что мы здесь в безопасности.

— Помоги мне лучше, — попросил египтолог, как будто он и не слышал её слов. — Запускай двигатель и тащи плиту. Достаточно приоткрыть половину входа, чтобы я смог забраться внутрь. Спустимся на канате.

Девушка повиновалась, включила задний ход и нажала на педаль газа: колёса вездехода несколько раз прокрутились на каменистом грунте, автомобиль съехал сначала вправо, потом влево, пока не обрёл сцепление с землёй и не начал тянуть: плита медленно отошла назад, открыв часть входного отверстия. Блейк привязал к поясу канат, закрепил другой конец на подъёмном кольце и нырнул вниз.

Египтолог зажёг неоновый фонарь и осмотрелся: всё было в порядке, и крышка саркофага ещё покоилась на самодельном подъёмном устройстве, которое он сконструировал. Блейк снял покрывало из полиэтилена, которым был обернут саркофаг, влез на табурет и замер, сосредоточенный и неподвижный, пристально рассматривая маску, покрывавшую лицо мумии.

Потрясающий реализм портрета воспроизводил черты величественного и сурового лица, властное и жёсткое выражение человека, привыкшего повелевать людскими толпами силой одного только взгляда.

Он подскочил, словно внезапно разбуженный ото сна, когда рука Сары дотронулась до его предплечья.

Блейк молча спустился с табурета и соединил лопатами рычаги двух пар домкратов таким образом, чтобы ими одновременно мог управлять один человек. С помощью Сары он нажимал на них до тех пор, пока не освободил прокладки от веса крышки, заменил их на другие, меньшего размера, и постепенно снял нагрузку с домкратов, каждый раз опуская крышку на пару сантиметров до полного закрытия.

— У нас ушло на всё шестьдесят пять минут, — сообщил он по завершении работы, утерев лоб и бросив взгляд на часы. — Это больше запланированного.

— Всегда уходит больше запланированного, — согласилась Сара. — А теперь, пожалуйста, поехали, пока ещё темно.

Блейк повернулся к боковому коридору, от которого убрали завал.

— Я хочу взглянуть, что же там находится, — заявил он, ухватив кирку.

— Поехали, — настаивала Сара. — Это место мне не нравится. И потом, у меня из головы не выходит эта история с проклятием...

— У нас нет времени для объяснений.

— Тем более. Время уезжать. Закроем эту дыру, подорвём взрывпакеты и поедем к Йотвате. Если этот драндулет наверху выдержит, то можем надеяться добраться до Эйлата ещё до того, как погода переменится. Из вездехода можно выжать максимум семьдесят километров в час, то есть средняя скорость у него километров сорок — пятьдесят. Об этом ты подумал? Господи, ты всегда сможешь вернуться сюда, когда всё успокоится, и вести раскопки хоть до центра Земли, если захочешь. Но теперь давай уедем.

— Только полчаса, — умолял её Блейк. — Дай мне только полчаса, а потом уедем. Я не знаю, смогу ли я ещё раз вернуться в это место, но мне хочется посмотреть, что же кроется там, позади. Посвети мне, пожалуйста.

Сара направила неоновый фонарь к ходу, через который образовался завал, и Блейк начал раскапывать слежавшийся материал на дне, как будто пробивал стену. Через некоторое время он почувствовал, что кирка провалилась в пустоту.

— Я так и знал, — возбуждённо воскликнул он, — там, с другой стороны, пещера.

Тяжело дыша, он расширил отверстие и просунул фонарь Сары, чтобы осветить помещение за массой из обломков породы.

— Ну, что там? — спросила Сара.

— Остаток завала, который частично загромождает подземный ход, поднимающийся словно пандус.

— У нас осталось только четверть часа, — напомнила ему Сара. — Ты дал обещание.

Блейк продолжал действовать киркой и отбрасывать назад извлекаемые куски, пока не образовался пролом, достаточно большой, чтобы в него мог пролезть один человек.

— Пошли, — позвал девушку Блейк и пробрался на другую сторону пролома.

Сара неуверенно последовала за ним, освещая узкий проход неоновым фонариком. Они проползли с десяток метров, когда Сара внезапно замерла и прислушалась.

— Что такое? — окликнул её Блейк.

— Вертолёты... проклятие, они выждали, пока рассветёт, и полетели по следу вездехода.

— Сара, это ещё неизвестно. Я несколько раз видел вертолёты, пролетающие в этих местах...

Но шум становился всё сильнее и ближе. Немного позже раздался треск пулемётной очереди.

Сара закричала:

— Выбираемся отсюда, быстро!

И она было повернула обратно, но в этот момент земля у них под ногами заходила ходуном от взрыва, вспышка молнии осветила, как днём, подземелье и коридор, после чего их сотряс глухой удар, погрузив всё во тьму.

— Они попали в вездеход со взрывчаткой. Мы теперь похоронены здесь!

— Пока ещё нет, — утешил её Блейк. — Скорее на ту сторону. Свети же, свети!

Они услышали ещё один взрыв.

— Канистры с бензином, — констатировала Сара, с трудом взбираясь по наклонному ходу. В эту минуту они услышали у себя за спиной зловещий звук, нечто вроде потрескивания, а затем более сильный шум обваливающейся скальной породы.

— Боже мой, туннель обвалился от вибрации! — завопила Сара. — Бежим быстрее, бежим!

Подземный ход был тесным и переходил в плавный подъём: Сара и Блейк карабкались по нему вверх изо всех сил, обливаясь потом, с бешено бьющимися сердцами из-за страха клаустрофобии и чувства давящего на них невидимого гнёта.

В то время как они продвигались вперёд, подгоняемые следующей за ними лавиной из скальных пород и песка, в удушающей пыли, через которую едва проникал свет фонарика, Блейк внезапно замер как вкопанный, уставившись в левую сторону туннеля, в которой неожиданно открылось нечто вроде ниши.

— Пошли прочь! — завизжала Сара. — Чего ты ждёшь? Прочь отсюда!

Но египтолог, казалось, остолбенел от того, что увидел перед собой: смутное поблёскивание золота в облаке белой пыли под каменным сводом и словно скрытое пеленой сияние сокровищ.

Сара схватила его за руку и сильным рывком протащила Блейка вперёд за мгновение до того, как туннель обрушился, и продолжала тянуть его за собой, пока не почувствовала, что сердце выскакивает у неё из груди.

Они упали на дно подземного хода, потому что силы у них были на исходе.

Шум прекратился: только несколько камешков продолжали своё падение со стен. Пыль постепенно оседала, и было видно, что движение воздуха медленно вытягивает её вверх.

— Там есть отверстие, — прошептала Сара, задыхаясь. — Может быть, выберемся отсюда.

Блейк поднялся на ноги первым: кровь сочилась у него на лбу из ранок и царапин, нанесённых камнями, упавшими сверху; руки были ободраны, лицо измазано полосками пыли, смешанной с потом. Он ещё сжимал в руках кирку и выглядел потерявшим разум существом, словно помешанным.

— Я должен вернуться туда, — заявил он, поворачиваясь назад. — Ты не представляешь, что я видел...

Сара схватила его за руки и прижала к стене:

— Ради Бога, Уилл. Мы должны спасти свои жизни. Если мы не выберемся отсюда, то умрём. Пойдём прочь отсюда, ради Бога, пойдём прочь...

Блейк, казалось, стряхнул с себя оцепенение и продолжил путь наверх, время от времени оборачиваясь назад, пока впереди не забрезжил свет.

Это оказался тонкий луч, просачивающийся через расселину в конце туннеля, который, похоже, кончался в этом месте.

Блейк подошёл к трещине и поднял кирку, чтобы расширить её, но в этот момент сверху посыпалась пыль и послышались приглушённые голоса. Он сделал Саре знак не двигаться и не производить ни малейшего шороха. Египтолог приложил ухо к расселине: он различил звуки удаляющихся шагов, а затем, в отдалении, шум вертолёта и жужжание лопастей винта, которые вращались на минимальных оборотах.

— Они приземлились, — пролепетал он. — Патрулируют зону, вероятно, ищут нас.

— Не слышно, на каком языке они разговаривают? — поинтересовалась Сара.

— Нет. Они теперь ушли далеко, да и шум винта заглушает голоса. Надо бы попробовать выйти, тогда сможем осмотреться.

Блейк при помощи кирки расширил расселину настолько, что смог протиснуть свои плечи в отверстие, и очутился в небольшой пещере, где стояла невыносимая вонь от мочи. На дне виднелись свежие следы военных ботинок.

Египтолог выбрался из расселины и помог вылезти Саре.

— Боже ты мой, — воскликнула девушка, — что это за вонь?

— Всего-навсего моча козерога. Они используют эти пещеры в качестве ночного убежища, и песок на дне весь пропитан их экскрементами. Я видел много таких на Среднем Востоке. Пойдём, посмотрим, что происходит. — Пока египтолог произносил эти слова, послышался шум двигателя, увеличивающего обороты, и свист вращающихся в воздухе лопастей.

Они ползли по дну пещеры, пока не добрались до выхода и оказались на склоне холма Рас-Удаша, который нависал над площадкой, где они проработали столько дней. С площадки поднимался к небу столб густого чёрного дыма. Вертолёт был уже далеко.

— Господи, какое невезение, — выдавил из себя Блейк.

Вездеход был уничтожен прямым попаданием, а его куски разлетелись по всей округе. От взрыва образовалась воронка, а упавшие в неё обломки нагромоздили огромную кучу там, где когда-то был вход в подземелье. Всё это натворили два взрывпакета и четыре канистры бензина.

— Хороший удар, — задумчиво произнесла Сара, следя взглядом за вертолётом, который теперь превратился в крохотную точку в сером небе. — Ты не заметил, какие на нём бортовые знаки?

Блейк отрицательно покачал головой:

— Ничего не заметил. Ты не пробовала изучить следы обуви?

Сара бросила взгляд на отпечатки, беспорядочно устилавшие всё вокруг входа в пещеру.

— Армейские ботинки натовского образца. Это самый распространённый вид обуви, он входит в снаряжение десятка армий. Это могли быть и египтяне, и американцы, и саудиты, и израильтяне. Хоть вертолёт и был западного производства, это ещё ничего не значит. — Она заглянула в свой рюкзак: — У меня осталась только провизия, которую я взяла с собой. А что у тебя?

Блейк раскрыл свой походный мешок:

— Фляга с водой, несколько плиток мюсли, пара банок с мясом, крекеры, коробка фиников и ещё одна — сушёного инжира.

— И больше ничего?

— Спички, шпагат, игла и нитки, швейцарский карманный нож, мыльница, крем от загара. Обычная ерунда... ещё топографическая карта, компас.

Они начали спуск к пустынной равнине. В этот момент небо начало проясняться и подул холодный ветер с севера, который пригнул к земле столб дыма, заставив его стелиться далеко по земле среди скал и камней пустыни подобно змее.

Внезапно Сара увидела, как Блейк повернул голову налево и нагнулся, чтобы подобрать что-то с земли.

Она подошла к нему:

— Что там?

Египтолог повернулся к ней: он держал в руках Библию со страницами, опалёнными огнём взрыва.

— Больше ничего не уцелело, — пробормотал он, — ничего...

— Если бы это были христиане, то они бы подобрали её, тебе не кажется? Возможно, это были арабы... Ай, да что пользы ломать голову в догадках. Боюсь, мы ни до чего не додумаемся.

Они уселись на землю и отпили понемногу воды из своих фляжек, затем Блейк достал пачку сигарет и закурил одну, не спуская глаз со стелющегося по пустыне чёрного дыма. Казалось, мысли его витали где-то далеко.

— Наилучшим решением остаётся дорога на Йотвату, — высказалась Сара. — Если будем экономить воду и продукты, то сможем одолеть её: это примерно сто тридцать километров.

— Да, — рассеянно промолвил Блейк, — если только не попадём в бурю этой ночью.

— Ну, пока неизвестно, захватит ли она этот район.

— Неизвестно. Но такая вероятность существует.

— Уилл!

— Да.

— Почему ты остановился в туннеле? Ты же рисковал жизнью.

— Я увидел...

— Что увидел?

— Крылья ангелов... из золота.

Сара покачала головой:

— Ты устал, у тебя начались видения.

— Может быть, мне только показалось, что я их видел...

— Ради Бога, что ты там видел?

— Коленопреклонённых золотых ангелов... на Ковчеге. И там были другие предметы, вазы, кадила...

Сара, сбитая с толку, пристально посмотрела ему в глаза:

— Бог ты мой, Уильям Блейк, ты уверен, что ты в себе?

— Да, — ответил Блейк. — И наконец мне всё стало ясно. Теперь я знаю, почему в захоронении оказалась эта сандалия и даже, возможно, кому она принадлежала. — Он перелистал опалённую огнём Библию перед глазами девушки: — Видишь? Я нашёл это здесь, в отрывке из «Книги Маккавеев».

Сара, оторопев, уставилась на него и плотнее закуталась в хлопчатобумажную куртку, которая плохо защищала её от пронизывающего и всё усиливающегося ветра с севера.

— Эта сандалия восходит более или менее к временам, в которые вавилоняне под предводительством царя Навуходоносора осадили Иерусалим. Кто-то сообразил, что вскоре язычники ворвутся в город, осквернят Храм, разграбят сокровища, унесут Ковчег. Этот кто-то по подземному ходу, известному только ему, тайком вынес эти ценности и увёз их далеко-далеко. Целью его путешествия стало место в пустыне Паран, где когда-то было создано первое святилище под шатром, у подножия горы Синай. Он должен был спрятать Ковчег там, где тот стоял изначально. Возможно, этот человек нашёл пещеру случайно и подумал, что она может стать хорошим укрытием, или же, возможно, знал, что в окрестностях места древнего святилища под шатром имеется грот, и направился туда умышленно. Он спустился в туннель и уложил своё сокровище в нишу, расположенную в стене...

— А затем? — спросила Сара, заворожённая и поражённая этими перипетиями прошлого, столь далёкого от неё.

Блейк продолжил рассказ:

— Человек выполнил свой долг и приготовился отправиться обратно по уже пройденному пути, но этот туннель, расположенный поблизости в недрах земли, казалось, ожидавший его посещения уже столько лет, настойчиво привлекал его любопытство, и он, вместо того чтобы подняться наверх, начал спускаться.

Конечно, он освещал себе дорогу неверным светом какого-то фонаря и, когда очутился, сам того не ведая, поблизости от входа в захоронение, заставил сработать, опять-таки по неведению, примитивный механизм защиты усыпальницы. Внутрь подземелья хлынула огромная масса обломков. Именно в этот момент человек, увлекаемый внутрь подземелья внезапной лавиной, потерял сандалию, единственный предмет в этом маленьком погребальном мирке, который прибыл из другой эпохи. Может быть также, что его протащило до самого дна, но обвал быстро остановился, потому что просочившаяся вода зацементировала часть его, смешавшись с известняком. Не весь вход оказался засыпан, и он, вероятно, смог увидеть внутреннюю часть захоронения и прочитать первые строки надписи, если, как это представляется вполне возможным, он знал египетские иероглифы. Если он осознал всю правду, то, несомненно, был потрясён. Невольный пришелец добрался до выхода в состоянии полного отчаяния и исчез, не оставив следа.

— Кто был этот человек? Я слышала, как ты сказал, что знаешь, кому принадлежала эта сандалия. — Сара явно сгорала от любопытства.

Блейк перелистал последние страницы толстого тома, наполовину опалённые огнём:

— Это издание содержит ценное приложение: апокрифы Ветхого Завета. Я столько раз читал эти тексты в ходе моих исследований, но при повторном прочтении одного отрывка прошлой ночью меня осенило.

— Какого отрывка? — допытывалась девушка, которой никак не удавалось понять, как учёный может читать свидетельства, оставленные тридцать веков назад, подобно детективу, прибывшему на место преступления через несколько часов после того, как оно было совершено.

— Это апокрифический текст Варуха. Он повествует, что во время осады Иерусалима его учитель исчез из города и отсутствовал две недели. Его учителем был тот же самый человек, о котором говорится в «Книге Маккавеев»: пророк Иеремия! А две недели — это ровно столько времени, сколько необходимо, чтобы приехать сюда верхом на муле из Иерусалима и вернуться обратно. Да, хозяином сандалии был Иеремия, пророк, который оплакал поругание Иерусалима, покинутого своим народом и царями, угнанными в рабство.

Сара ничего не сказала, пристально глядя на египтолога, на самом же деле она уставилась в пустоту перед собой, в то время как ветер лёгким дуновением развевал её пыльные волосы и гулял по её опустошённой душе.

— Пошли, Блейк, — внезапно встрепенулась она, — мы должны двигаться. Путь у нас долгий и трудный. Если пыльная буря захватит нас на дороге, тогда мы действительно пропали.

— Минуточку, — остановил её Блейк. — Я рассказал тебе о себе, но я ещё не знаю, кто ты.

— Я действительно технический сотрудник: ты сам это видел. И работала на «Уоррен майнинг корпорейшн». Но меня внедрила туда частная организация, действующая по заказу ФБР. Мэддокс уже некоторое время находится у них под наблюдением, поскольку Бюро питало небезосновательные подозрения относительно этой геологоразведочной кампании, затеянной в это время и в этом месте. Вот и всё. Но я работаю не как наёмное лицо: у меня есть своя собственная точка зрения, и когда я оказываюсь в некой ситуации, то действую так, как считаю нужным.

— Я это заметил.

— Это правда: в первый момент я не доверяла даже тебе, потому что при моей работе нельзя доверять никому. Потом я только старалась держать тебя подальше от себя, потому что была уверена, что ты непременно ввяжешься в такую историю, что накличешь на себя смерть. А теперь, прошу тебя, пошли.

Они брели по пустынной равнине, безбрежной и выжженной, по которой там и сям были разбросаны колючие кустики, иссушенные засухой. Между тем на горизонте взошло солнце и начало прогревать воздух и безграничное плоскогорье, поблескивающее из-за бесчисленных осколков чёрного кремня, покрывающих его насколько хватало взора.

Когда солнце поднялось высоко в небе, путники остановились, чтобы подкрепиться, но не нашли даже и подобия спасительной тени, в которой можно было бы укрыться от палящих лучей солнца.

Пока Сара жевала плитку мюсли, Блейк попытался нанести их местонахождение на топографическую карту.

— Подумать только, что на столе у Поллэка лежал переносной ЛОРАН! С ним мы бы достоверно знали, где находимся, с точностью до десяти метров.

— Мы должны обходиться тем, что у нас есть, — вздохнул Блейк. — На глазок мы прошли примерно с десяток миль. Если мы будем продолжать в том же духе, то к вечеру должны пересечь дорогу на Беэр-Менуху приблизительно в этом месте, — заявил он, указывая пальцем место на топографической карте.

Его взгляд упал на восток, который заволакивала молочная дымка.

— Ты ещё не рассказал мне, что же говорится в надписи дальше, — напомнила ему Сара.

— Действительно, — ответил Блейк. Он сложил карту, положил на место компас, и они пустились в путь навстречу слепящему солнцу.

Селим Каддуми приземлился 5 февраля в аэропорту Луксора, доехал на такси до окраины города, расплатился и дальше пошёл пешком.

Ему потребовалось минут двадцать, чтобы добраться до своего дома, в котором осталась одна мать. Та сначала не могла поверить, что это действительно он, прибывший в такой поздний час и без предупреждения.

— Мать моя, — заявил сынок, — я объясню вам всё потом. Сейчас мне надо покончить с одним важным делом.

Он быстро снял западную одежду, надел галабию и спешно покинул дом через задний ход. Селим шёл пешком почти полчаса, пока не оказался в безлюдной местности, граничащей с пустыней. Неподалёку от колодца колыхались развесистые кроны пальмовой рощицы; через некоторое время появился паренёк с кувшином и начал набирать в него воду.

Селим подошёл к нему и полюбопытствовал:

— Салям алейкум, а не поздновато ли набирать воду? В такой темноте можно и упасть в колодец.

— Алейкум салям, господин, — бойко, без малейшего смущения ответил паренёк, — когда захочешь пить, так и воды наберёшь.

Селим открыл лицо и наклонился к нему.

— Я — Каддуми, — прошептал он. — А где Али?

— Пойдём отсюда, — так же тихо ответил паренёк, — следуйте за мной.

Они пошли по тропинке, освещённой почти как днём полной луной, и взобрались на вершину невысокого холма. Вдали, в центре долины виднелось поселение Эль-Квирна. Они остановились на половине склона у какого-то домишки. Паренёк толкнул дверь и впустил своего спутника.

— Я никого здесь не вижу, — заявил Селим.

— Али вроде бы должен был сказать тебе, что за ним следят. Здесь крутятся те же люди, что и в прошлый раз, понимаешь? Надо действовать с большой осторожностью. Деньги при тебе?

Молодой человек утвердительно кивнул.

— Тогда жди здесь, он придёт ночью в определённый час. Если ты не встретишься с ним до восхода солнца, возвращайся сюда завтра вечером, но чтобы никто тебя не видел, и жди, пока он не появится... Иншалла.

— Иншалла, — промолвил Селим.

Паренёк закрыл дверь, и звук его шагов замер вдали на тропинке, которая вела в Эль-Квирну.

Селим погасил фонарь и стал ждать в темноте и безмолвии, куря сигарету. Когда его глаза привыкли к темноте, то пустое помещение, обмазанное глиной, показалось ему светящимся в голубоватом сиянии полной луны. Длительное путешествие утомило его, и в этот поздний час ему пришлось прилагать неимоверные усилия, чтобы не заснуть. Он выкуривал одну сигарету за другой и время от времени вставал на ноги, чтобы пройтись туда-сюда по небольшой комнате. Тогда же молодой человек бросал взгляд в промежуток между створками ставен, чтобы посмотреть, не поднимается ли кто-нибудь из долины.

В какой-то момент усталость взяла верх над ним, он откинул голову на спинку стула и задремал. Селим спал до тех пор, пока усталость не отступила перед малоприятными чувствами, которые он испытывал от неудобной позы и жёсткого сиденья стула. Когда молодой человек вновь открыл глаза и осмотрелся, то увидел, что темнота стала какой-то странной, а комната была залита смутным красноватым светом. Селим приблизил лицо к оконному стеклу — посмотреть, что же творится снаружи, и увидел перед собой диск луны, подпираемый домишками Эль-Квирны. Диск заволокла красная тень, которая почти полностью закрывала его.

Затмение, подобного которому он ни разу не видел в своей жизни: тень не прятала лунный диск, но заволокла его кровавой дымкой, и этот преображённый лик ночного светила опустил на долину глубокое полное безмолвие, словно даже ночные животные с изумлением рассматривали это тревожное превращение.

Селим чувствовал себя смертельно усталым и уже подумывал о том, чтобы уйти, но в тот момент, когда поднимал свою сумку с пола, он увидел, как дверь открылась и тёмная фигура заполнила собой почти весь дверной проём. Молодой человек вздрогнул.

— Это ты, Али? — крикнул он.

Фигура с момент покачалась, потом упала вперёд. Селим успел подхватить её прежде, чем она свалилась на пол, и с осторожностью уложил её, подсунув под голову куртку.

— Али... это ты? — Он щёлкнул зажигалкой и в свете огонька узнал лицо друга, смертельно бледное; когда же вынул руку из-под его спины, то увидел, что она была испачкана кровью.

— О Аллах, милостивый и милосердный... друг мой... друг мой... что они сделали с тобой?

— Селим, — прохрипел юноша. — Селим, папирус... — Его лоб был покрыт холодным потом.

— Где он? Где он?

— «Уинтер Пэлис»... мужчина с рыжими волосами и усами... у него сумка с серебряными... застёжками.

Он поднял полные ужаса глаза на красную луну, затем с долгим вздохом обмяк.

Селим, сбитый с толку, осмотрелся вокруг, затем навострил уши при отдалённом звуке сирены. Ещё несколько минут, и он, как доктор Блейк, окажется в ещё более опасной ситуации. Необходимо было немедленно уходить. Молодой человек закрыл глаза своему другу и, выйдя в ночь, изо всех сил побежал к руслу высохшей реки, которая разделяла долину надвое с правой стороны от него, на расстоянии примерно с полмили.

Он едва успел броситься на землю за каким-то валуном, как увидел две полицейские машины, на полной скорости поднимающиеся по холму; они остановились перед домом, в котором лежал его друг, уже бездыханный. Если бы Селим задержался всего на несколько секунд, его бы застали с окровавленными руками рядом с трупом.

Он подождал, пока полиция уберётся восвояси, и, удостоверившись, что вокруг никого нет, медленно побрёл к той тропинке, по которой пришёл.

Когда Селим оказался во дворе своего дома, он вытащил из колодца ведро и опустил в него руки. Вода окрасилась в красный цвет.