Фараон

Глава 16

— Я ждал тебя, — промолвил Блейк. — Прошу, входи и садись.

Омар Хуссейни от дождя промок до костей и едва стоял на ногах; его лицо заросло длинной щетиной, а волосы были всклокочены.

Глубоко запавшие и покрасневшие глаза свидетельствовали о том, что он давно не спал.

— Как ты ухитрился вернуться и... что у тебя с руками?

Хуссейни был мертвенно-бледен и дрожал от холода.

Блейк снял с него промокшее пальто и положил на радиатор отопления. Потом набросил ему на плечи старую накидку и дал в руки чашку горячего кофе.

— Он свежий, — заверил Блейк, — только что сварен.

— Я услышал звук пестика... — выдавил из себя Хуссейни со слабой улыбкой, — и подумал: кто-то где-то здесь готовит кофе и так...

Он не закончил фразу. Хуссейни поднёс чашку к губам и выпил несколько глотков.

— Странно, — заметил он, — мы оба является носителями разрушительных секретов... А всего несколько недель назад были мирными профессорами. Не удивительна ли жизнь?.. Расскажи же мне, какова могила Великого Кондотьера[39]? Ты видел его лик?

Блейк подошёл к нему:

— Омар, выслушай меня. Именно твой секрет сейчас может натворить большие беды: мы обнаружили в твоём компьютере автоматическое устройство, которое через три часа отдаст команду на взрыв трёх ядерных бомб в трёх различных городах Соединённых Штатов.

Хуссейни и бровью не повёл.

— Ничего подобного не случится, — заявил он. — Иерусалим на грани падения, и всё вскоре закончится. Будет согласован договор, а эти ужасные дни — забыты. И потом, ты знаешь... ни в одной стране мира ядерное оружие не находится в распоряжении той же самой организации, которая держит в руках запал. Я не верю, что эти бомбы взорвутся.

— И ты считаешь, что мы можем рисковать подобным образом только на основании этой надежды? Ты прекрасно осознаешь, что это было бы безумием, Омар. Или я должен называть тебя — Абу Гадж?

Хуссейни внезапно поднял голову и уставился ему в глаза с непоколебимым бесстрашием.

— Боже мой, как ты мог согласиться программировать истребление миллионов невинных людей?

— Неправда! Я сражался в тяжёлую годину и считаю, что выполнил свой долг, но иногда прошлое возвращается... даже когда считаешь, что ты похоронил его навсегда. От меня потребовали занести над головой этой нации страшную угрозу, пока не будут восстановлены права наших народов... И ничего другого. А я это сделал... должен был сделать это. Но я не палач: никакого кровопролития не будет.

— Ещё три часа, Омар, и потом миллионы людей умрут, если нам не удастся остановить этот неумолимый механизм: только ты можешь помочь нам. Я снабдил техников Пентагона ключом доступа к файлу, который ты назвал «Армагеддон». Теперь ты веришь мне?

Хуссейни широко раскрыл глаза, покрасневшие от усталости:

— Но каким образом...

— У меня нет времени, чтобы объяснять тебе. Я хочу знать только одну-единственную вещь: если компьютер будет заблокирован в ходе выполнения программы, то что произойдёт?

— Я не знаю.

— Где находятся «ослы», купленные на самаркандском рынке?

Хуссейни с изумлением отреагировал, услышав, что Блейк знает язык самой засекреченной памяти его компьютера.

— Я не могу сказать.

— Ты должен.

— Если я это сделаю... У меня есть сын, Блейк... сын, которого я считал потерянным, сын, чьей памяти я посвятил каждый налёт, каждую военную операцию, каждое боевое столкновение, в которых я был задействован все те годы, в которые и создалась слава неустрашимого Абу Гаджа. Я считал, что похоронил его на убогом кладбище в долине Бекаа, но мне дали доказательства того, что он жив и находится в их руках. Если я заговорю, то не будет границ тем мучениям, которым они могут подвергнуть его... ты не можешь понять, ты не можешь представить себе этого. Существует такой мир, в котором нищета, голод, беспощадная борьба убивают любое сострадание, делают возможным любое ужасное деяние...

— Но ведь и Авраам был готов принести в жертву своего единственного сына только потому, что Бог потребовал у него этого. Тебя просят миллионы невинных женщин и детей, которые сгорят или будут заражены и приговорены к длительной и жестокой агонии. Омар, я могу привести доказательство того, что тебе солгали. Бомбы взорвутся, даже если Иерусалим упадёт на колени, умоляя о пощаде. Подожди, прошу тебя...

Он взял телефонный аппарат и набрал номер.

— Говорит Уильям Блейк, — промолвил он, как только услышал ответ, — передайте трубку генералу Хукеру.

— Блейк! Ну что вы наделали! Где вы находитесь? Нам совершенно необходимо...

Блейк прервал его на полуслове:

— Генерал, скажите мне, что происходит в программе «Армагеддон», — и знаком пригласил Хуссейни приблизиться к нему, подозвал его к себе, чтобы тот мог слышать.

— Мы работаем над компьютером Хуссейни, но всё так, как мы боялись: техники обнаружили, как блокировать процедуру запуска взрывателей, но если они это сделают, то в действие вступает вспомогательное управление для второй системы. Если его отключат, то произойдёт то же самое. Бомбы взорвутся с промежутком в полчаса: первая взорвётся через два часа сорок минут, за ней последуют остальные. Мы запросили помощь у русских, но они не смогут помочь нам, если мы не узнаем тип ракет, которые были установлены на нашей территории.

— Генерал, я... — Блейк впился взглядом в глаза своего собеседника, — надеюсь вскоре передать вам важную информацию... Не двигайтесь с места ни под каким предлогом... И передайте от меня привет мисс Форрестолл.

— Блейк, проклятие, скажите мне, где...

Блейк повесил трубку и, повернувшись к Хуссейни, спросил безразличным тоном:

— Ещё кофе, Омар?

Хуссейни медленно осел на стул и опустил глаза, замкнувшись в молчании, казалось, навечно воцарившемся в маленькой пустой комнатке. Когда он поднял их, они были полны слёз.

Он засунул руку во внутренний карман пиджака и вынул оттуда маленькую чёрную коробочку:

— Здесь копия программы, которая задана в компьютер, и она должна всегда находиться при мне в том случае, когда я вынужден удаляться от основного компьютера. Больше я ничего не знаю.

— Она подключается к телефонной сети?

Хуссейни утвердительно кивнул головой:

— Кабель находится внутри. Ты также найдёшь там маленькую пластиковую схему, которая содержит ключ.

Блейк открыл коробочку и увидел схему: на неё была нанесена надпись из клиновидных знаков, которые составляли слово «Nebuchadrezzar» — «Навуходоносор».

— Спасибо, Омар, ты совершил правильный поступок. А теперь будем надеяться, что удача улыбнётся нам, — сказал Блейк, позвонил в оперативный центр и попросил к телефону генерала Хукера.

— Генерал, я заполучил вспомогательную схему, включите ваш телефон на громкоговорящую связь, необходимо, чтобы меня слышал ваш техник-вычислитель: итак, кажется, мы имеем дело с очень мощным и хитроумным переносным компьютером. Сейчас я подключу его к телефону: соедините линию с центральным компьютером. Как только у вас запросят ключ доступа, нажмите «home» и увидите надпись из клиновидных знаков. Щёлкните мышью по этой надписи, и программа откроется... Генерал, распорядитесь прекратить транслирование этого ритма. Мы в нём больше не нуждаемся. Желаю удачи.

Он сидел и наблюдал за светодиодами, которые на крошечном экране сигнализировали о потоке информации, текущем через телефонный кабель.

— У тебя ещё есть кофе? — спросил Хуссейни.

— Конечно, — заверил его Блейк, — и курево тоже.

Учёный налил ему кофе и зажёг сигарету.

Они сидели в молчании лицом друг к другу в комнате, которая начала прогреваться, слушая стук дождя по помутневшим оконным стёклам. Блейк бросил взгляд на часы: до начала апокалипсиса оставалось девяносто пять минут.

Хуссейни трясся: ни накидка, покрывавшая его плечи, ни горячий напиток не могли одолеть холода, завладевшего его душой.

Внезапно светодиоды на миниатюрном компьютере погасли: передача была завершена. Блейк отключил устройство от сети и включил телефонный аппарат.

Он выждал ещё несколько минут и потом перезвонил:

— Это Блейк, что нового? Да, говорите... Я понял: заброшенная фабрика на перекрёстке между скоростной автострадой Стевенсон и дорогой Дэна Райана. Нет, это недалеко от того места, где я нахожусь. Мы можем встретиться на парковке «Мак-Кинли Парк» через полчаса. Согласен, генерал, увидимся там. — Он повесил трубку и повернулся к Хуссейни: — Они обнаружили бомбы. Та, которая должна взорваться в Чикаго, находится поблизости от перекрёстка между автострадой Стевенсон и дорогой имени Дэна Райана, на заброшенной фабрике компании «Подшипники Гувера». Её охраняют три вооружённых террориста. Один из них, единственный, который не носит маску на лице, засел в кабине подъёмного крана, на высоте тридцати метров. Он вооружён пулемётом... Тысячи людей проезжают мимо, спасаясь бегством из города. А под рекой Чикаго проходит туннель. Если бомба взорвётся, ужасная катастрофа неминуема. Не двигайся с места. Я вернусь, чтобы забрать тебя.

Хуссейни ничего не сказал, но в этот момент понял, что Абу Ахмид никогда не переставал считать его дезертиром, и его тотчас же пронзила страшная догадка, какое наказание тот подготовил ему.

Блейк вышел на улицу, по которой гуляли порывы ветра, хлестал дождь, и побежал к своему автомобилю, направляясь к месту встречи. Ему навстречу мчались машины полиции на полной скорости, на углах улиц через равные промежутки завывали сирены воздушной тревоги, как в старых фильмах о Второй мировой войне.

Когда он добрался до парковки, то увидел, как с Тридцать пятой улицы подъехал автомобиль Хукера и несколько раз подал сигнал клаксоном.

— Спецподразделения уже на месте, Блейк. Что вы собираетесь делать?

— Ехать с вами! — крикнул Блейк. Он запрыгнул в автомобиль генерала, который тут же рванул с места на полной скорости. Впереди, рядом с шофёром, сидел капитан Мак-Бейн.

— Вы знаете, как остановить процедуру запуска? — осведомился Блейк, ещё толком не усевшись на место.

— Нет, к сожалению, — покачал головой Хукер. — Но мы вызвали самых лучших сапёров. Надеемся, что справимся. Мы находимся на постоянной связи с русскими: как только мы увидим бомбы и сможем описать их, они постараются определить модель и сообщить нам процедуру обезвреживания.

— Сколько у нас времени? — спросил Блейк.

— Спецподразделение вылетело четверть часа назад на вертолёте и уже должно прибыть на место. В нашем распоряжении почти сорок минут: должно хватить.

— Возникли осложнения, генерал, — доложил в этот момент Мак-Бейн.

— Что случилось?

— Сопротивление сильнее, чем ожидалось: по меньшей мере трое человек, вооружённых миномётами и автоматическим оружием. Один из наших вертолётов сбит. Они окопались в здании фабрики компании «Подшипники Гувера».

— Проклятие, это усложняет ситуацию, — вырвалось у Хукера.

— И затягивает время, — добавил Блейк. — Неужели в файле Хуссейни нет никакой зацепки?

— Никакой... — с расстановкой проговорил Хукер, — кроме этого слова... «ослы», но ослы — они и есть ослы.

— Именно. Если только не...

— Если только что?

— Надо бы запросить у наших друзей в Москве, как звучит слово «осёл» по-русски или же не говорит ли им что-нибудь это слово. Может быть, оно что-то означает на военном жаргоне. — Блейк как будто излагал вслух свои мысли.

— Подождите-ка минутку, чёрт возьми. Мак-Бейн, свяжитесь с капитаном Орловым в Москве. Спросите у него, как произносится слово «осёл» по-русски и не напоминает ли оно ему что-то.

Мак-Бейн связался с российским коллегой, передал ему вопрос и чуть позже с нескрываемым изумлением на лице протяжно произнёс:

— О-с-ё-л... Облонский... система... с ёмкостным... лимитом. Система Облонского с ёмкостным лимитом... Попал! Спасибо, спасибо, капитан! — радостно выпалил он русскому офицеру, а затем обратился к своему начальнику: — Это оказалось аббревиатурой, генерал Хукер.

Мак-Бейн, не отключая наушники от связи с русским коллегой, связался по другой линии со спецподразделением:

— Говорит «Гамма Один», отвечайте, «Небесные Всадники».

— Приём, «Небесные Всадники», ситуация под контролем. Два диверсанта убиты, один сбежал. У нас один погибший и трое раненых. И бомба захвачена.

— Внимание, «Небесные Всадники», получен код блокирования запуска. Вы должны передать его другим подразделениям на задании в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. Внимание, будьте внимательны в высшей степени, передаю напрямую по инструкциям из Москвы, с которой держу связь на другой линии. Повторяю, «Небесные Всадники», малейшая ошибка может оказаться роковой. Не дайте скрыться третьему террористу: он может оказаться чрезвычайно опасным.

— Поэтому одна группа уже преследует его. Говорите, «Гамма Один», мы слушаем внимательно, — отозвался голос.

Через десять минут автомобиль прибыл по назначению, и, пока Мак-Бейн оставался в машине, чтобы передать инструкции, поступающие из Москвы, генерал Хукер и Блейк вышли и бегом направились к зданию, но тотчас же оказались под ураганным огнём. Вся местность была освещена как днём батареями фотоэлементов, но некоторые лампочки уже были выведены из строя выстрелами.

Офицер спецподразделения немедленно оттащил их в укрытие. Ненастье не выказывало никаких признаков прекращения: на площади перед фабрикой бушевал ветер и низвергались потоки ледяного дождя со снегом.

— Погода хуже некуда, генерал! — прокричал офицер, стараясь перекрыть шум непогоды и треск автоматных очередей.

— Где бомба? — спросил Хукер.

— Вон там, генерал, — ответил офицер, указывая на верхний этаж старой фабрики. — Третий террорист запёрся в кабине крана и держит нас под обстрелом.

Блейк прикрыл глаза руками, защищаясь от дождевых струй, бивших его по лицу, и устремил взгляд на высоченную конструкцию, что простирала вбок длинную стрелу, перемещающуюся в направлении беснующегося ветра.

Из кабины время от времени высовывался ствол пулемёта, поливавшего огнём позиции спецподразделения, которое немедленно осыпало выстрелами стальные стенки и выступы. Каждый залп заставлял всю конструкцию издавать нечто вроде мрачного трезвона и испускать каскад искорок, подобно вспышкам бешенства бури.

Внезапно вся гигантская конструкция начала вибрировать, медленно поворачиваясь вокруг своей оси.

— О Боже! — воскликнул Блейк. — Он поворачивает стрелу: если её установить поперёк ветра, то обрушится весь кран... на дорогу, полную автомашин. Капитан, отправьте человека наверх отключить двигатель, Бога ради!

Капитан сделал знак одному из своих людей, тот бросился вперёд под градом пуль к основанию крана и начал взбираться по металлической лестнице.

В этот момент дверь кабины крановщика открылась, и на решетчатой конструкции крана появился человек. Между тем стрела крана продолжала поворачиваться. Человек оказался молодым парнем с открытым лицом лет двадцати пяти, который с невероятной ловкостью двигался под свистящими пулями.

С минуту террорист смотрел вниз, казалось, что вот-вот он упадёт. Именно в этот момент за спиной Блейка раздался исступлённый вопль. Это был Хуссейни.

Он стоял под дождём и заходился в крике:

— Саид! Саид! — Затем бросился бежать посередине огромной площади к металлической конструкции. Хуссейни кричал, насколько у него хватало духу, по лицу его текли дождь и слёзы, он взывал к юноше, который продолжал продвигаться к крайней точке стрелы.

Блейк, в возбуждении, заорал в ухо Хукера, который поднял руку, чтобы прекратить огонь, и командир спецподразделения, в свою очередь, передал приказ своим людям.

Казалось, непогода тоже подчинилась этому распоряжению, и потоп немного ослабел, сила ветра на момент, казалось, упала. Голос Хуссейни зазвучал ещё громче:

— Саид! Саид! Ана валидука! Ана валидука!

— Что он говорит? — спросил Хукер.

Блейк изумлённо вытаращил глаза:

— Он говорит: «Саид, я твой отец! Я твой отец!»

Хукер посмотрел на промокшего до костей человека на середине площади и на юношу, продолжающего ползти к крайней оконечности стрелы. Длинная консоль, теперь почти полностью установившаяся поперёк направления ветра, сообщала всей конструкции опасные колебания.

— О... Боже мой... — пробормотал генерал.

Но в этот момент юноша поднялся на ноги, и следивший за ним в бинокль офицер воскликнул:

— Внимание! Он весь обвешан взрывчаткой! Стреляйте! Огонь, огонь!

Выстрел ранил террориста в ногу, и юноша покачнулся. Тогда Хуссейни внезапно повернулся, зажав в руке оружие.

— Остановитесь! — закричал он нечеловеческим голосом. — Не стреляйте! Остановитесь, или я открою огонь!

Офицер сделал знак своим людям, и в то время как Хуссейни готовился нажать на спусковой крючок, выстрел заставил его упасть на колени. Падая, он поднял глаза к небу и увидел, как его сын добрался до самого конца стрелы, выпрямился и нырнул в пустоту подобно ангелу смерти, вниз, к потоку автомобилей, который нёсся по расположенной внизу улице. Но как только он начал свой полёт, раздался оглушительный взрыв. Снайперы точно поразили цель в воздухе, и тело юноши взорвалось, разлетевшись на куски.

Его кровь вместе с дождём омыла лицо и плечи умирающего отца.

Блейк рванулся вперёд и понёсся через площадь к Хуссейни с криком:

— Омар! Омар!

Ручеёк крови окрасил в розовый цвет воду, вытекающую из-под его тела. Блейк обхватил угасающего друга руками — тот ещё дышал.

— Омар...

Хуссейни открыл глаза, затуманенные смертью, и прошептал:

— Ты был на Востоке... Ты видел... ты видел колонны Апамеи? Ты их видел?

— Да, — выдавил из себя Блейк с глазами, полными слёз. — Да, я их видел. Они были бледными на заре, как девственница, ожидающая супруга, и красными на закате, как огненные столбы, друг мой... — И он прижал умирающего к себе.

Кран стонал и скрипел под напором крепчающего ветра, но один из агентов взобрался наверх в кабину и отключил двигатель. Стрела, теперь неуправляемая, медленно повернулась в своём гнезде, пока не установилась неподвижно по ветру. Капитан специального подразделения подошёл к генералу Хукеру:

— Бомба обезврежена, генерал, и две другие тоже. Операция завершена.

— Спасибо, командир, — рявкнул Хукер. — Спасибо от имени всех. — Затем он пересёк площадь и подошёл к Блейку. Генерал положил ему руку на плечо и сказал: — Всё кончено, сынок. Пойдём, тебя отвезут в госпиталь. Кто-то должен заняться твоими руками, или ты их лишишься.

Блейк сел в автомобиль Хукера и попросил:

— Пожалуйста, отвезите меня к Саре.

Она спала под действием успокоительных лекарств, вся опутанная трубочками и с капельницей. Учёный решил обосноваться в зале ожидания, пока она не проснётся, и дежурный врач дал ему разрешение.

Помещение было пустым: у стен стояли диваны, а в углу выключенный телевизор. С одной стороны, у окна, находился столик с настольной лампой.

Блейк уселся, открыл сумку и принялся читать — первое человеческое создание за три тысячи двести лет — папирус Брестеда.

Появилась дежурная медсестра и предупредила его:

— Мистер Блейк, пациентка проснулась, если вы хотите повидать её. Но только на пару слов, прошу вас. Она всё ещё в тяжёлом состоянии.

Блейк закрыл сумку и последовал за ней.

На левое плечо Сары была наложена внушительного вида повязка, а на правой руке установлена капельница.

— Привет, сокровище, — проговорил он. — Ты всё-таки выкрутилась из этой переделки. Но действовала просто великолепно!

— Я не могу посмотреть на себя, — с трудом прошептала Сара, — но, клянусь, у тебя вид будет похуже моего.

— Денёк выдался горячий. Неплохо уже то, что я вообще имею какой-то вид.

Сара немного помолчала, откинув голову в сторону, затем вновь повернула лицо к нему и пристально посмотрела прямо в глаза.

— Мы остались единственными хранителями тайны Рас-Удаша, — промолвила она. — Возможно, для всех было бы лучше, если бы я сгинула там.

Блейк нежно погладил её лоб.

— В этом нет необходимости, — проговорил он. — Любовь моя, в этом нет никакой необходимости...

Гед Авнер надел свою старую полевую форму, портупею, вложил в кобуру «ремингтон» 9-го калибра и спустился в лифте в подвал, где его ожидала дюжина человек из спецподразделений на двух автомобилях, вооружённых с ног до головы, одетых в чёрное и с лицами, закрытыми подшлемниками. Их командир отрапортовал:

— Лейтенант Нагадь в вашем распоряжении, господин начальник!

Они сели в джипы с тонированными стёклами и по пустынным улицам старого города доехали до арки Крепости Антония.

Игель Аллон ожидал их у входа в туннель и, казалось, ничуть не удивился, увидев инженера из Гражданского дорожно-мостового управления в полевой форме. Он провёл людей по подземной галерее до начала второго пролёта. В той точке, где располагалась лестница, ведущая под основание Храма, больше не было никакого обозначения, а стена имела совершенно нетронутый вид.

— Людей, которые проделали эту работу, доставили сюда с завязанными глазами и после долгого умышленно запутанного вождения по городу, — прошептал лейтенант Наталь на ухо Авнеру. — После того как они завершили работу, их точно таким же образом отправили в свои мастерские. Как видите, на стене не осталось ни малейшего следа. Кроме нас об этом проходе известно только президенту.

— Очень хорошо, — заявил Авнер. — А теперь пойдём: до встречи осталось немного. — Минут через пятнадцать они добрались до конца туннеля, где были закончены раскопки подъёма.

— Здесь туннель в древние времена выходил в открытое поле, за рубежи осады, — объяснил Аллон. — Лагерь Навуходоносора должен был находиться неподалёку в этом направлении. Успеха, господин Коэн. — И он отправился в обратный путь.

Люди поднялись выше до некоторого подобия люка. Они открыли его и забрались внутрь дома, который уже был занят другой группой их сотоварищей.

Авнер в сопровождении пары своих спутников поднялся на верхний этаж, где его техники установили станцию прослушивания.

— Запуск их «силкверм» на Беэр-Шеву намечен на двадцать два часа, с передвижных установок, и подтверждены данные об одной установке, нацеленной на Иерусалим. Возможно, газовой. Через полчаса начнётся обратный отсчёт, — доложил Нагаль.

Авнер бросил взгляд на хронометр на своей руке:

— Поднимайте вертолёты и занимайте точки 6,8 и 4 оперативного плана; мы начинаем ровно через семь минут.

Люди перегруппировались поближе к выходам, и Нагаль приблизился к Авнеру:

— Я позволю себе настаивать на том, что нет никакого повода для вашего участия в боевых действиях. Нас будет достаточно. Если Абу Ахмид действительно спрятался в этом доме, мы доставим его сюда связанным по рукам и ногам.

— Нет, — категорично возразил Авнер, — между нами старые счёты. Именно он руководил засадой, в которой был убит мой сын в Ливане. Я хотел бы лично отплатить ему, если смогу.

— Но доподлинно неизвестно, действительно ли Абу Ахмид находится там. Вы будете бесполезно рисковать своей жизнью в ситуации, требующей особого подхода.

— Я уверен, что он там. Этот выродок хочет первым вступить в город, лишённый его обитателей, как Навуходоносор. Он здесь, я чувствую его присутствие. И вы оставите его мне, Нагаль, вы поняли?

— Понял, господин Авнер.

Офицер взглянул на часы, поднял руку, а затем взмахнул ею. Его люди в полном молчании высыпали из всех выходов, крадясь вдоль стен к цели. В этот момент с противоположной стороны, на расстоянии примерно километра, послышался шум вертолётов и затем лай пулемётных очередей. Отвлекающие действия начались с идеальной точностью.

Теперь команда Нагаля находилась в нескольких метрах от цели, небольшого домика белого цвета, который со всех сторон был окружён более высокими зданиями, почти скрывавшими его от людских глаз. С крыши, замаскированная развешанным бельём и циновками, в этот момент выдвигалась мощная радиоантенна.

— Всё, как вы предвидели, господин Авнер, — констатировал Нагаль. — Но мы готовы стремительно атаковать их.

— Действуйте, — приказал Авнер. Нагаль подал знак, и четверо из его бойцов без малейшего шума проскользнули за спины часовых, охранявших передний и задний входы в дом, и в полной тишине ликвидировали их ударами кинжалов.

Авнер с лейтенантом Нагалем рванулись в направлении окон. Нагаль вновь подал знак, бойцы забросили внутрь связку ослепляющих гранат и тотчас же запрыгнули им вслед, с убийственной точностью ведя огонь по всему, что двигалось.

Нагаль ворвался в соседнюю комнату и поразил выстрелом человека, который сидел перед экраном радара. Офицер увидел обозначения передвижных установок, которые становились всё более чёткими.

— Вот они, выходят из укрытия! — Он вызвал Генштаб: — Говорит Барак с Мелехом Израэлем, установки обнаружены, поднимайте истребители, координаты 2,6,4, повторяю, 2,6,4.

— Говорит Мелех Израэль, понял, Барак. Где «Лиса»?

Нагаль повернулся и в этот момент увидел, как Авнер бросился вглубь коридора, затем вдруг остановился и быстро выстрелил несколько раз. И он отрывисто приказал своим бойцам:

— Прикройте его! — Затем сообщил в микрофон: — «Лиса» охотится за своей добычей, — и бросился вслед за сражающимися.

Авнер бегом свернул в другой коридор и увидел, как в конце его в этот момент захлопывается люк. Он метнулся к нему, распахнул его и устремился по лесенке внутрь лаза.

— Нет! — заорал что есть мочи Нагаль. — Нет! — Но его командир уже исчез под землёй; Нагаль бросился за ним вместе с другими бойцами.

Авнер на мгновение замер, чтобы прислушаться к шагам беглеца, и ещё раз выстрелил в том направлении, потом побежал вперёд и оказался в подземелье, крыша которого покоилась на дюжине колонн из кирпича; повсюду стояли ящики с боеприпасами и оружием. В центре было смонтировано основание огромной выдвижной радиоантенны.

— Проверьте везде! — гаркнул Авнер, и, пока десантники прочёсывали подвал, он устремился вперёд к лестнице, ведущей наверх. Авнер рывком открыл ещё один люк и оказался на улице. Вертолёты шли на бреющем полёте и зачищали весь район от снайперов.

Авнер заметил фигуру, бегущую вдоль стены, и взревел:

— Стой, стреляю!

Человек на миг обернулся, Авнер узнал его по блеску глаз из-под куфии и тотчас выстрелил, но беглец исчез за углом.

Подоспел Нагаль со своими бойцами, но улицу перегородила толпа высыпавших невесть откуда женщин и детей.

— Проклятие, он там, окружите квартал и проверьте каждого!

Бойцы выполнили приказ, но Абу Ахмид будто сквозь землю провалился.

Лейтенант Нагаль вернулся обратно к Авнеру, который стоял прислонившись спиной к углу дома, где он на мгновение увидел лицо своего врага.

— Сожалею, господин Авнер, но мы не обнаружили его. Вы точно опознали его?

— Это точно, как то, что я сам нахожусь здесь. И я его ранил, — добавил он, указывая на пятно крови на углу дома. — У него в теле моя пуля. Это только задаток, и я не теряю надежды уплатить ему остальное прежде, чем эти ублюдки убьют меня, — сказал Авнер, закуривая сигарету. — Прикажи сровнять с землёй эту хибару, и возвращаемся домой.

Пока они сосредоточивались на пункте сбора, Нагаля вызвали из Генштаба.

— Говорит Мелех Израэль, — пророкотал хорошо узнаваемый голос генерала Иегудая, — вы слышите, Барак?

— Операция завершена, Мелех Израэль. Объект уничтожен.

— Наша тоже закончена. Установки взлетели на воздух три минуты назад. Свяжи меня с твоим командиром.

Лейтенант Нагаль передал наушники Авнеру:

— Вас вызывают.

— Авнер.

— Говорит Иегудай. Всё уладилось, Авнер. Процедура запуска «гавриилов» отложена. Американцы обезвредили бомбы. Пять авианосцев обеспечивают воздушное прикрытие со стороны Средиземного моря.

— Ты сказал «пять»? Какие?

— Два американских: «Нимиц», «Энтерпрайз» и три европейских: «Арагон», «Клемансо» и «Гарибальди».

— И «Гарибальди» тоже? Сообщите об этом Феррарио. Он будет рад. Приём окончен, Мелех Израэль. Надеюсь, что ты угостишь меня пивом прежде, чем отправимся спать.

Вертолёт принял их на борт и поднялся над городом. С запада слышался угрожающий гул, который постепенно перерос в громовой раскат, и небо прочертили тысячи огненных полосок.

Авнер повернулся к лейтенанту Нагалю, который в этот момент снимал подшлемник.

— Какие известия о лейтенанте Феррарио?

Нагаль с минуту поколебался, потом проговорил:

— Лейтенант Феррарио пропал без вести в бою, господин Авнер.

— Феррарио выпутается из любых передряг, — возразил его командир, — он — ушлый парень. — И Авнер обратил свой взор вдаль, на Иудейскую пустыню и выжженные Моавские холмы.