Фараон

Глава 13

Уильям Блейк разбудил Сару, которая пока ещё ничего не осознала, но притворился, что не понимает приказов двух египетских военных, которые заставляли его выйти из автобуса.

Разнервничавшись, старший по званию гаркнул что-то по-арабски, заставляя обоих встать, а другой принялся подгонять их стволом автомата по автобусному проходу под изумлёнными взглядами прочих пассажиров.

Когда они очутились снаружи, то Блейк увидел, что автобус был остановлен посреди пустыни джипом двух военных, перегородившим путь.

Их обыскали, шаря по телу Сары дольше, чем того требовала необходимость, потом заставили сесть в автомобиль и повезли по дороге, которая вела вглубь страны. Автобус тем временем с ужасным громыханием возобновил движение и вскоре исчез из вида в западном направлении.

— Я не могу поверить в... всё это бессмысленно... — начала было твердить Сара, но Блейк сделал ей знак замолчать, поскольку их стражи разговаривали между собой и он не хотел упустить эту беседу. Сара заметила, что лицо Блейка потемнело, пока он слушал их речь, перемежаемую смешками.

— Ты понимаешь то, что они говорят?

Блейк утвердительно кивнул.

— Плохие новости?

Блейк опять утвердительно кивнул, затем вполголоса произнёс:

— У них приказ доставить нас в военную тюрьму, где нам устроят допрос и судебный процесс, предположительно ускоренный, но сначала у них есть намерение поразвлечься с тобой. У обоих. Естественно, сначала офицер.

Сара побледнела от бессильной злобы. Блейк сильно сжал ей руку:

— Сожалею, но лучше, если мы будем готовы к этому.

Солдат приказал ему молчать, но Блейк умышленно продолжал говорить, притворяясь, что не понимает ни слова, пока тот не отвесил египтологу оплеуху, разбившую ему нижнюю губу.

Блейк подскочил от боли и принялся искать носовой платок в кармане куртки, чтобы остановить кровь, которая наполняла рот и капала на рубашку, не переставая лихорадочно прикидывать, что же может сделать он, безоружный и доведённый усталостью до изнеможения, во избежание участи, ожидавшей его и Сару. И когда археолог вытаскивал пакет бумажных платков «Клинекс», то нащупал два колпачка пишущих ручек, высовывавшихся из-за края кармана. Его осенило, что первый из этих колпачков закрывал вовсе не ручку, как это могло показаться, а его археологический скальпель. Когда солдат отвернулся, чтобы поговорить со своим командиром, Блейк вытащил инструмент и положил его в карман куртки, предварительно сняв защитный колпачок.

Джип нёсся вглубь страны почти полчаса, пока не пересёк ряд невысоких волнистых возвышенностей. Когда они спустились по склону с другой стороны, автомобиль остановился, и солдат открыл дверь, чтобы выйти. Пока он опускал ногу на землю, Блейк, зорко следивший за ним, всадил ему скальпель в печень раньше, чем тот успел вытащить пистолет, и, пока жертва медленно оседала с клокотанием в горле, другой рукой молниеносно выхватил пистолет из его кобуры и разрядил его сначала в офицера, сидевшего за рулём спиной к нему, а затем в солдата, корчившегося на пропитанном кровью песке, тем самым положив конец его страданиям.

Всё это произошло буквально за несколько секунд, и Сара неверящим взглядом уставилась на Блейка, пока тот пятился назад, со скальпелем, ещё зажатым в левой руке, полностью залитой кровью, и с пистолетом в правой.

— Христос всемогущий, Блейк, я бы никогда не поверила, что ты...

— Я бы сам не поверил, если бы не это... — глухо выдавил он из себя.

Учёный бессильно опустил руки и согнулся чуть ли не вдвое, рвота извергла на песок то немногое, что находилось у него в желудке. Когда спазмы перестали сотрясать его, он поднялся, с совершенно зелёным лицом, как мог, привёл себя в порядок с помощью носового платка, потом, пошатываясь, подошёл к багажнику джипа и взял лопату.

— А теперь похороним их, — мрачно буркнул Блейк и принялся копать.

Когда яма была готова, они сняли форму с обоих мужчин и бросили тела в ров, присыпав их песком. Блейк отказался от рубашки солдата, запачканной кровью, но взял куртку, брюки, головной убор, сапоги. То же самое сделала Сара, приладив, насколько это было возможно, на себе одежду офицера, слишком большую для неё.

— Полагаю, ты знаешь, что если Египет вдруг находится в состоянии войны, то за это полагается расстрел, — прокомментировала Сара, одеваясь.

Блейк бросил взгляд на яму:

— За это тоже полагается расстрел. Поскольку нас не могут расстрелять дважды, то стоит рискнуть. Мы не можем разъезжать на армейском джипе в гражданской одежде. А без автомобиля мы не сможем никуда добраться. Когда доедем до жилого пункта, посмотрим, что делать.

Археолог тщательно протёр свой скальпель «Клинексом», пока тот не заблестел.

— Он — английского производства, — сообщил Блейк, вновь надевая на орудие колпачок и пряча его в кармашек куртки, — самый лучший из всех.

Беглецы залезли в джип и начали обыскивать его, пока не обнаружили военную карту Синайского полуострова.

— Прекрасно, — не скрывал удовлетворения Блейк. — С ней мы можем найти маршрут подальше от проезжих дорог. Я бы нацелился либо на Исмаилию, либо на Каир: там легче скрыться от наблюдения. Бензина должно хватить.

— Подожди, посмотри-ка, что я нашла, — воскликнула Сара. И показала ему прозрачный пластиковый конверт, спрятанный во внутреннем кармане куртки, надетой на ней.

В конверте лежали два листка на арабском языке с их фотографиями.

Блейк прочитал их:

— Тут говорится, что мы — шпионы «Моссада», заброшенные для подготовки повторной оккупации Синая Израилем.

— Но это абсурд, — возмутилась Сара. — Со мной сыграли дурную шутку во имя каких-то чёртовых государственных интересов... Если мне удастся выбраться из этого бардака, то кому-то придётся дать мне убедительные объяснения.

Они запустили двигатель и поехали, но через некоторое время рация закаркала по-арабски:

— Абу Шариф вызывает «Льва пустыни», отвечайте, приём.

Блейк и Сара переглянулись с недоумённым выражением, в то время как радиопередатчик повторял одну и ту неё фразу. Блейк взял микрофон:

— «Лев пустыни» отвечает Абу Шарифу, слушаем вас.

Последовало несколько мгновений неуверенности со стороны вызывающего, потом голос сказал:

— Какие новости, «Лев пустыни»?

— Лев поймал свою добычу: газель и козерог попали ему в когти. Задание выполнено. Приём.

— Очень хорошо, «Лев пустыни». Возвращайтесь на базу. Приём окончен.

Блейк испустил глубокий вздох облегчения.

— К счастью, у этого радиопередатчика плохая защита и полно помех, они не должны узнать чужой голос.

— Но где ты выучился так говорить по-арабски, да ещё выражаться таким цветистым стилем?

— Я провёл больше времени в Египте, чем в Чикаго.

— И из-за этого твоя жена ушла от тебя? — полюбопытствовала Сара.

— По-видимому. Или, возможно, имела кого-то другого. Я никогда не хотел допустить такой вероятности, но, в сущности, почему бы и нет?

— Потому что ты не заслуживаешь этого, — с убеждением сказала Сара. — Потому что ты — необыкновенный человек.

— Мягкосердечный Кларк Кент, который превращается в Супермена. Не строй себе иллюзий: это всего лишь вопрос окружающей среды. Как только я вернусь в Чикаго, если мы когда-нибудь попадём туда, то опять стану Кларком Кентом. Или того хуже.

Он инстинктивно пошарил в карманах:

— Кто знает, курил ли этот выродок. — Блейк обнаружил пачку египетских сигарет. — Курил всякую гадость. Но это лучше, чем ничего, — удовлетворённо заявил он, поднося к сигарете огонёк своей зажигалки.

Они ехали довольно долго, но встретили всего несколько армейских машин, которые приветствовали их сигналом клаксона, а к вечеру прибыли к воротам Исмаилии. Блейк, поискав, нашёл укрытие за возвышенностью, снял номерные знаки и закопал их; потом оба переоделись и направились в город.

В городе царило странное оживление: издалека доносился жалобный вой сирен, на ярко-красном фоне заката мигали холодные синие огни.

— У меня осталось немного египетских денег, — сказал Блейк. — С прошлого раза, когда я был здесь. Я взял их с собой в ночь отлёта, думал, что еду в Египет. Мы можем взять такси и поискать гостиницу.

— Лучше автобус, невзирая ни на что, — возразила Сара. Они купили билеты в киоске, баранки, обсыпанные кунжутом, и стали ждать на остановке под навесом. В этот момент они увидели эскадрилью истребителей, летевших на небольшой высоте. От оглушающего рёва двигателей сотрясались здания.

Из боковой улицы выехала колонна джипов, набитых солдатами, за которыми ползли бронетранспортёры.

— Но что же, чёрт побери, происходит? — озадаченно спросила Сара.

— Ничего хорошего. Повсюду военные, броневики: либо мятеж, либо государственный переворот. Узнаем, как только смогу прочитать газету.

Они сели в автобус и поехали по городу, но, когда увидели, что на улицах полно блокпостов и контрольных пунктов, вышли на первой же остановке и постарались свернуть в сторону базара, где было легче затеряться в толпе.

Они подошли к мечети, когда небо стало темнеть над крышами Старого города и распев муэдзина заглушал все городские шумы: на момент показалось, что и сирены, и рёв бронетранспортёров стихли, чтобы народ услышал призыв на молитву.

И Блейк тоже остановился послушать долгий жалобный распев, плывущий в сумрачном душном вечернем воздухе, но внезапно пришедшая ему в голову мысль, что, возможно, там, наверху, не было никакого Бога, чтобы выслушать его, ни Бога израильтян, ни Аллаха, ни Бога христиан, наполнила его душу смятением.

Египтолог вёл Сару по переулкам старого центра в поисках ночлега попроще.

— Время нас поджимает, — пояснил он. — Сейчас заметят, что «Лев пустыни» не вернулся в своё логово, и заподозрят, что его вывели из игры. Поиски начнутся повсюду: если мы остановимся в гостинице, нас немедленно обнаружат.

Блейк нашёл дом, в котором сдавались комнаты, в квартале за мечетью и договорился о проживании на пару суток в комнате с удобствами и телефоном в коридоре.

Туалет оказался отхожим местом по-турецки, который так провонял мочой, что на глазах выступали слёзы, но зато он был оборудован славным краником для воды на высоте, как раз подходящей для омовения интимных частей тела. Душ представлял собой отдельную кабинку общего пользования, покрытую засохшими отложениями мыла, древними, как Египет, и со стенами, совершенно потемневшими от осевшей грязи и плесени.

Телефонный аппарат, висевший на стене, был подсоединён к счётчику телефонных разговоров и включался посредством вилки. Сара решила немного обмыться прямо в комнате в тазике с помощью губки и мыла, египтолог же включил радио, чтобы послушать новости. Все вещательные программы передавали религиозную музыку, и Блейк прилёг на постель, чтобы отдохнуть и полюбоваться Сарой, занятой своим трудоёмким омовением. Внезапно музыка стихла, и послышало голос диктора: тот объявлял, что президент на основании нового большинства в парламенте назначил новое правительство, которое установило исламский закон и денонсировало мирный договор с Израилем.

— Боже мой, — воскликнул Блейк. — Произошёл государственный переворот, и Египет вступил в войну. Израиль полностью окружён. И Ливан, и Ливия объявили войну, а правительство Алжира может присоединиться к ним с минуты на минуту. Но почему не вмешается наше правительство? Что же, чёрт возьми, происходит? Сара, должно быть, пока мы сидели взаперти в Рас-Удаше, случилось нечто такое, что дало толчок этой катастрофе.

Сара вымылась и начала яростно вытирать волосы полотенцем.

— Хорошенькая история. А наше положение теперь усложняется. Объявленные шпионами «Моссада», в ситуации военного положения мы не сможем выкрутиться, если нас найдут. Мы попали в ещё худшую западню по сравнению с той, от которой бежали.

— Единственная надежда — добраться до американского посольства. Нам надо связаться с ними, чтобы они проинструктировали нас, как нам действовать.

— Согласна. Об этом позабочусь я. Мне знаком там кое-кто, имеющий вес. Дай мне только пару минут, чтобы одеться.

— Хорошо, — воспрянул духом Блейк, — а пока я позвоню: есть один человек, который может обеспечить нам убежище и помощь здесь, в Египте, если будут проблемы добраться до посольства. Мой ассистент Селим.

Он вышел в коридор, запросил на коммутаторе соединение, а затем набрал номер. Телефонные гудки шли долго, но в Чикаго, в квартире Селима никто не ответил. Египтологу не оставалось ничего другого, как потревожить ещё одного своего друга: он набрал номер Хуссейни.

Хуссейни ответил почти тотчас же.

— Алло, — раздался в трубке его голос.

— Омар, говорит Уильям Блейк.

— Боже ты мой, куда же ты запропастился? Я всеми путями старался связаться с тобой. Но твой адрес электронной почты больше не отвечает.

— Я в это поверю, с учётом того, что там всё разбомбили. Я в Египте, в самой гуще войны. Послушай, мне позарез необходимо связаться с Селимом, моим ассистентом. Тебе известно, где он? Ты можешь назначить ему телефонные переговоры?

— Селим в Египте, в Эль-Квирне. Папирус ещё там.

— Ты шутишь, это невозможно...

— Я тебе говорю, — настаивал Хуссейни. — Селим пытается купить его.

— На какие деньги?

— Ну... я не знаю. Спроси у него. Если всё идёт нормально, то сейчас он уже должен выйти на контакт. Ищи его по этому номеру. — Блейк записал цифры на ладони, — после десяти по египетскому времени.

В этот момент из комнаты напротив вышел один из постояльцев пансиона, и Блейк прервал беседу, чтобы не рисковать быть услышанным. Когда человек, спустившись вниз по лестнице, скрылся из виду, он возобновил разговор:

— Договорились, я позвоню ему сегодня же вечером. Алло? Алло, Омар? — Соединение прервалось. Он попробовал вновь набрать номер, но звонки шли как с занятого номера, и это продолжалось, как он ни пытался.

Блейк переписал номер Селима на обрывок бумаги и вернулся в комнату. Сара уже оделась и рылась в своём рюкзаке.

— Ты нашёл того, кого искал? — поинтересовалась она.

— Нет, но у меня есть его номер здесь, в Египте, я свяжусь с ним позже. Если ты хочешь позвонить, то можешь сделать это сейчас: около телефона никого нет.

Сара продолжала возиться со своим рюкзаком:

— У меня здесь есть аппаратик получше, если только он ещё работает.

— Но... разве тебя не обыскали на границе?

— Да... но не здесь, — торжествующе произнесла девушка, вытаскивая пачку гигиенических прокладок. Сара открыла одну из них и извлекла миниатюрную двустворчатую электронную игрушку: в правой половине был встроен мобильный телефон, в левой — компьютер. Она включила кнопку, и крошечный монитор загорелся зелёным светом.

— Ура, действует! — с восторгом воскликнула Сара. Она набрала номер и прижала наушник к уху.

— Департамент иностранных дел, — ответил через некоторое время мужской голос.

— Моё имя Форрестолл. Я нахожусь в Египте вместе с ещё одним человеком. Мы в серьёзной опасности, и нам требуется срочно попасть в посольство. Скажите, как нам надо действовать.

— Где вы? — ответил голос после минутного колебания.

— В пансионе в Исмаилии, Шара-аль-Идриси, номер 23, третий этаж, вторая дверь налево.

— Оставайтесь там, где вы находитесь. Мы пришлём кого-нибудь забрать вас. Нам помогут наши египетские сотрудники, но потребуется немного времени.

— Ради Бога, действуйте побыстрее.

— Будьте спокойны, — пожелал вселяющий уверенность голос. — Мы сделаем всё возможное.

— Итак? — спросил Блейк.

— Сказали не трогаться с места, они пришлют кого-нибудь забрать нас.

— Так лучше. Слушай, я пойду на базар, купить арабскую одежду: лучше не привлекать внимание; я не думаю, что при всех этих событиях здесь перемещается много иностранцев с Запада. Ещё принесу чего-нибудь поесть: я видел, что на углу готовят донер-кебаб, будешь есть?

— Терпеть не могу баранину. Я бы предпочла рыбу, если ты её найдёшь, но если нет ничего другого, то съем и кебаб — просто умираю с голоду.

— Посмотрю, что там можно найти, — пообещал Блейк и ушёл.

Сара посмотрела на часы: было девять. Улицы почти опустели, издали слышались возбуждённые голоса, усиленные громкоговорителями. Она подумала, что, по-видимому, готовится какая-то уличная демонстрация, возможно, это даже облегчит их попытки незаметно улизнуть.

Девушка попыталась представить себе, как далеко забрался Блейк, а может быть, он заблудился в лабиринте базара. Конечно, требуется время, пока им не придут на помощь: люди из посольства должны подключить агентов, которые, возможно, и живут-то не в городе, им придётся с трудом передвигаться в толчее военной техники, запрудившей улицы. Конечно, не стоило надеяться на то, что они прибудут раньше полуночи, а возможно, и позже.

Но куда же подевался Блейк? Сколько времени надо, чтобы купить пару тряпок и немного кебаба? Девушка сдвинула занавеси на окне: на углу полупустого квартала виднелся только продавец фисташек и арахиса.

Когда часы показали десять, Сара попыталась перезвонить.

— Операция в действии, — ответил тот же голос, — но требуется время. Не трогайтесь с места, вас придут забрать.

Стрелки часов доползли до одиннадцати, и теперь Сара была уверена, что с её спутником приключилось что-то скверное: вероятно, его задержали и увели в полицию для выяснения личности. Возможно, его опознали и установили связь между задержанным и исчезновением офицера и солдата египетской армии в Синайской пустыне.

Сара представила, что его допрашивают, возможно, пытают, а он всё упирается, чтобы дать ей время осознать истинное положение вещей и улизнуть. Она почувствовала, как у неё перехватило горло.

Ей было необходимо принять решение: ведь у Блейка была возможность позвонить в пансион из какой-нибудь телефонной будки, если он этого не сделал, значит, такой возможности не представилось. Ей надо уходить отсюда и пытаться одной добраться до американского посольства. Это также будет конечным пунктом назначения для него, если ему удастся остаться в живых.

У неё ещё оставались деньги: можно взять такси и доехать до Каира.

Теперь иного выбора не было. Она написала на листке бумаги: «Я больше не могу ждать. Попытаюсь добраться до условленного места своими силами. Буду ждать тебя. Будь осторожен, Сара» — и прикрепила его на дверь. Кто бы ни пришёл, либо Блейк, либо агенты из посольства, они поймут.

Она подобрала свой рюкзак, спрятала рюкзак Блейка в шкаф и, перед тем как покинуть комнату, бросила взгляд на улицу, скудно освещённую одним фонарём, и в этот самый момент увидела остановившуюся машину, из которой вышли двое мужчин, египтяне по внешности, но в европейской одежде: должно быть, это долгожданные агенты. Увидев, как они вошли в здание, Сара после мимолётного облегчения испытала тысячу сомнений, и тем не менее её пронзила мысль в одиночку добраться до американского посольства в Каире. Но уже было поздно: она услышала шаги этих двоих, поднимавшихся по лестнице, другого же пути к бегству не было, разве только выпрыгнуть из окна.

Пока Сара размышляла над этой возможностью, она услышала стук в дверь. Она постаралась успокоиться, подумав, что, в конце концов, бояться нечего: это наверняка были агенты, присланные американским посольством, и она пошла открыть дверь, но как только увидела лица прибывших, то поняла, что пропала.

— Я — офицер египетской военной полиции, — представился один из них на неплохом английском языке. — Владелец этого пансиона известил нас о том, что вы не сообщили свои анкетные данные. Пожалуйста, вы можете предъявить ваши документы?

Агенты пока не могли видеть записку, прикреплённую к внутренней стороне двери, повёрнутой в этот момент к стене, и Сара ещё надеялась, что речь идёт об обычной проверке гостиниц. Протягивая своё удостоверение личности, она заявила:

— Меня зовут Сара Форрестолл. Я приехала в Египет туристкой и задержалась здесь из-за войны... Настоящее невезение: я ещё не видела ни Луксор, ни Абу-Симбел, но...

Человек посмотрел на документ и обменялся быстрым понимающим взглядом со своим спутником.

— Госпожа, — произнёс он суровым голосом, — где ваш друг?

Сара поняла, что бежать поздно.

— Я не знаю, — промолвила она, — он ушёл больше двух часов назад купить что-нибудь поесть и не вернулся. Представления не имею, где он теперь.

— Сейчас вы проследуете с нами в часть и расскажете всё, что знаете. О нём позаботимся потом.

— Но я... — начала было она и не смогла продолжать. Мужчина схватил её за руку и поволок из комнаты, в то время как его спутник замешкался, чтобы собрать вещи, разбросанные на кровати и на полу, затем все трое проследовали по коридору. Но через несколько шагов путь им внезапно преградили две другие личности, неожиданно появившиеся в этот момент с лестничной площадки. В руках они держали пистолеты с глушителями.

Сара моментально уловила, что происходит, и бросилась на пол, закрыв голову руками. В полумраке коридора сверкнули вспышки оранжеватого огня, и воздух наполнился густым и едким дымом. Поражённые прямым попаданием в грудь, оба египетских полицейских обмякли и безмолвно свалились на пол.

Сара подняла голову и увидела одного из двух пришельцев, который поддерживал правой рукой раненую левую; в это время второй приближался к ней с ещё дымящимся оружием в руке: и тот и другой были египтянами.

— Как раз вовремя, если не ошибаюсь, — проговорил он, наклоняясь к ней. — Извините, мисс Форрестолл, — добавил он с лёгкой улыбкой, — но нас задержал транспорт. Где же ваш друг? — По его манере поведения чувствовалось, что он часто общался с американцами, и это успокоило её.

— Не знаю, — ответила Сара. — Он пошёл купить что-нибудь часов в девять и не вернулся. Я ждала его до сих пор, но теперь боюсь, что он больше не вернётся. Мы больше не можем оставаться здесь, тем более что ваш товарищ ранен...

— К счастью, это всего-навсего царапина, — разуверил её другой, — достаточно перетянуть руку носовым платком.

Она помогла ему в этой срочной медицинской манипуляции, после чего он вновь надел пальто и стал спускаться по лестнице. Сара и второй египтянин, всё ещё сжимавший в руке пистолет, следовали за ним.

В этот момент по лестнице поднимался старик-араб, опиравшийся на палку. Он пробормотал сквозь зубы:

— Салям алейкум.

— Алейкум салям, — ответил человек с пистолетом.

Сара вздрогнула, узнав голос Блейка. Через секунду тот же самый голос, но более звонко и решительно, снова прозвучал у них за спиной:

— Бросьте оружие и немедленно возвращайтесь наверх! Я сказал, бросьте оружие! — категорически приказал Блейк, направив на них пистолет. Сара узнала его: это был пистолет египтянина, убитого на Синае скальпелем.

Оба бросили оружие, которое Блейк тотчас же подобрал, и начали подниматься по лестнице. Сара следовала за ними. Они боком прошли мимо трупов двух полицейских, всё ещё распростёртых на полу в луже крови, которая продолжала расплываться, пропитывая покрывавший его палас.

— Заходите внутрь! — повелительно крикнул Блейк, указывая на всё ещё открытую дверь комнаты. Он сбросил куфию, почти полностью закрывавшую его лицо. — Я заметил подозрительную возню вокруг пансиона, — объяснил он, повернувшись к Саре. — Мне пришлось спрятаться. Вот почему я не вернулся.

— Но почему ты угрожаешь им? — поразилась изумлённая Сара. — Они пришли спасти нас. Один из них был ранен в столкновении с двумя египетскими агентами, которых ты видел в коридоре.

— Мистер Блейк... — подхватил другой. — Прошу вас, будьте разумны... Нельзя терять время, мы должны уйти. Вы не понимаете...

— Откуда вам известно моё имя? — спросил Блейк, не сводя с него оружия.

— Его сказала мисс Форрестолл...

— Неправда! Она только сообщила, что с ней ещё один человек. Я присутствовал при этом. Откуда вам известно моё имя?

— Уилл, я прошу тебя... — начала было Сара.

— Сара, не вмешивайся, я знаю, что делаю. Мы больше не можем доверять никому. Моя фамилия была только в списках «Уоррен майнинг корпорейшн»: как она попала в американское посольство? И как она оказалась в документах тех двоих, что задержали нас в автобусе? А теперь свяжи их. Возьми шнуры от занавесок и свяжи их.

Сара повиновалась, и, когда оба мужчины были обездвижены, Блейк обшарил их карманы: у одного был мобильный телефон. Он включил его:

— По какому номеру вы держите связь?

Человек покачал головой:

— Вы сошли с ума. С минуты на минуту сюда может прибыть полиция.

Блейк поднял ствол пистолета:

— Номер!

Человек закусил губу, но набрал пальцем номер, и телефон запустил вызов.

— Как только ответят, скажи, что у вас произошла перестрелка с египетской полицией и мы оба мертвы. Ты хорошо меня понял? Мертвы. И не пытайтесь шутить, если вы не хотите кончить так, как те двое за дверью.

По телефону ответил голос, и Блейк приблизил ухо к телефону.

— Бюро «М», говорите.

— Это Юсуф. Что-то не сработало: нас подстерегла египетская военная полиция, произошла перестрелка. Наши друзья попали как раз под огонь. Оба... мертвы. Абдул ранен, но не тяжело.

В трубке царило молчание.

— Вы поняли, что я сказал? — настаивал человек.

— Понял, Юсуф. Немедленно возвращайтесь. Мы пришлём вам «скорую помощь» в место, условленное для передачи.

Блейк отключил телефон.

— Что вы собираетесь делать с нами? — спросил человек по имени Юсуф.

— Пришлём кого-нибудь забрать вас, — отрывисто бросил Блейк. Затем сделал знак Саре собрать их вещи, и они вышли из комнаты, заперев за собой дверь на ключ.

— Надень-ка это, — распорядился он, бросая ей тёмную галабию. — Мы должны как можно быстрее убраться отсюда.

Они спустились по лестнице и прошли мимо остолбеневшего старика-хозяина, который замер за конторкой, не понимая, что происходит.

— Сейчас же вызывайте полицию, — сказал ему Блейк по-арабски, — наверху есть и убитые, и раненые.

Он выскользнул на улицу, таща за собой Сару, облачённую в галабию и с лицом, закрытым покрывалом.

— Какой в тебя бес вселился... — попыталась упрекнуть его она.

— Не сейчас. Я всё объясню тебе потом. Мы должны срочно смыться, у нас всего несколько минут.

Блейк свернул в тёмный проулок и быстро проследовал по нему до самого конца, останавливаясь на каждом перекрёстке, чтобы проверить, не стоит ли ожидать каких-нибудь сюрпризов с боковых улиц. Поблизости от базара ещё сновали люди. По большей части это были поставщики и носильщики, которые доставляли товар на завтрашний день: торговля шла своим чередом, невзирая на священную войну. Время от времени неподвижный воздух нарушал гул вертолётов или гром сверхзвуковых истребителей, которые направлялись на боевые позиции. Один раз Блейк замер под сводом почерневшей от дыма старой кузницы, а затем спрятался в тень, прижав Сару к себе.

— А что теперь? — спросила она.

— А теперь молись любому Богу, — процедил сквозь зубы Блейк и посмотрел на часы: — Через пять минут узнаем, услышал ли он твои молитвы.

Они застыли, не шевелясь, в молчании прислушиваясь к малейшему шороху. Прошло пять минут, потом десять, потом пятнадцать минут лихорадочного ожидания, и Блейк, подавленный, опустился на землю, уронив голову на колени.

Сара напустилась на него:

— Ты можешь объяснить мне, что мы здесь делаем? Почему мы не последовали за этими двумя мужчинами? Сейчас мы уже были бы на пути к американскому посольству, чёрт возьми!

— В этот час мы могли бы уже быть мёртвыми, насколько мне известно. У меня зародились подозрения ещё тогда, когда нас задержали таким образом египтяне и когда мы нашли эти документы. И у тебя, полагаю, тоже. А этот человек к тому же знал моё имя: кто ему его сказал?

Сара покачала головой:

— Не знаю, я больше ни в чём не уверена... И я могла бы сделать это... — Она не успела закончить фразу: из-за угла улицы появился старый чёрный «Пежо-404» с кузовом «универсал» и остановился перед ними.

— Возможно, мы спасены, — с видимым облегчением выдохнул Блейк. — Я должен был бы знать, что египтяне редко бывают пунктуальны. Садись, быстро. — Он помог Саре усесться на заднее сиденье, а сам расположился рядом с водителем: молодым нубийцем с тёмной кожей, рот которого, полный белейших зубов, расплылся в приветственной улыбке:

— Салям алейкум, господин.

— Алейкум салям, — ответил Блейк. — Ты, должно быть, Халед.

— Да, я Халед, господин. Селим сказал мне, чтобы я забрал вас здесь. И ещё сказал мне как можно быстрее отвезти вас в его дом в Каире. Он приедет к вам завтра из Луксора. Придётся ехать почти всю ночь, потому что мы делаем большой крюк по окольным дорогам, где нет ни солдат, ни полиции. В этой пластиковой сумке провизия: вы, должно быть, голодны.

— Так оно и есть, — подтвердил Блейк, — уже несколько дней у нас ни крошки во рту не было. — Он взял пироги с начинкой из овощей и фарша из ягнёнка и передал один Саре, которая с жадностью вонзила в него зубы. Халед вёл машину медленно, с большой осторожностью, ехал по второстепенным дорогам, на которых почти не было транспорта.

— Я составлю тебе компанию, — извиняющимся голосом произнёс Блейк, — но моя жена смертельно устала, дадим ей поспать.

Он протянул руку к заднему сиденью и долго сжимал ею кисть Сары. Потом откинулся поудобнее на спинку сиденья и принялся в молчании слушать рокот старого мотора и смотреть на дорогу, которая покорно ложилась под свет фар.

Халед очень скоро покинул асфальтированное шоссе и, направляясь к равнине дельты, свернул на просёлочную дорогу, полную ухабов. Время от времени они проезжали деревни с домами из необожжённого кирпича и крышами, крытыми соломой и болотным тростником, как во времена Исхода. Блейк чувствовал в воздухе запах навоза и грязи, такой же, как и в деревнях Верхнего и Нижнего Египта, Месопотамии и Инда, запах мест, забытых историей.

Библейский город Пи-Рамзес, откуда отправилось великое переселение, должно быть, располагался неподалёку: они пересекали землю Госен.

В полночь Халед включил радиоприёмник, чтобы послушать новости, и Блейк смог услышать торжествующие нотки в голосе комментатора, описывавшего окружённый со всех сторон Израиль, страну, чья участь уже была решена. Он прослушал интервью какого-то политика, вещавшего, что после победы арабов немногим выжившим евреям, которые смогут доказать, что родились в Палестине, будет предоставлена возможность остаться, приняв палестинское гражданство и поклявшись в верности новому знамени.

Блейк покрутил ручку настройки и поискал европейскую или израильскую станцию вещания, но они все забивались мощными помехами, фактически их невозможно было слушать.

Около часа ночи они сделали остановку на одном из притоков дельты Нила, Халед вышел облегчиться, и Блейк последовал его примеру. Лупа, теперь почти полная, плавала чуть повыше горизонта, предоставив большую часть неба роящимся звёздам. Дуновение ветра заставляло колыхаться гривы папирусов, поблескивавшие как серебряные нити в лунном свете и отражавшиеся подобно щупальцам медуз в спокойном зеркале вод.

Внезапно они услышали на востоке хлопки, подобные отдалённым раскатам грома, горизонт многократно содрогнулся от молний. Немного позже оглушающий грохот разорвал спокойную глубину неба и четыре истребителя со звездой Давида низко пронеслись над зарослями тростника, прочертив за собой длинные дорожки огня: Израиль с гневом реагировал на наступление. Блейк подумал о неумолимом законе, которым уже в течение тридцати веков руководствовался против своих врагов этот народ с долгой памятью: око за око, зуб за зуб.

Халед опустил на носы своих туфель край галабии, которую ранее он поднял до пояса, потом бросил взгляд внутрь машины и, удостоверившись, что Сара спит, вынул из кармана письмо и подал его Блейку.

— Селим хочет, чтобы ты прочитал его один, — понизив голос, сказал он. — Оставайся здесь, я включу тебе габаритные огни.

Блейк присел на корточки перед машиной и с каждой строкой, которую пробегали его глаза, чувствовал, как кровь приливает ему к голове, а лоб покрывается потом. Дочитав до конца, он упал на колени и закрыл лицо руками.

Рука Халеда потрясла его за плечо.

— Поехали, — тихо проговорил он, — дорога ещё долгая.

Он усадил Блейка в машину, сам устроился за рулём и невозмутимо поехал дальше. В пять утра на фоне жемчужного неба чётко обрисовались первые пригороды Каира, и пение муэдзина громом завибрировало над пустынным городом с остроконечных изящных минаретов, больше напоминая призыв к войне, нежели молитву.

Халед начал петлять по извилистым проулкам окраины вымершей столицы и после длительного блуждания остановился в конце пыльной улицы, вдоль которой тянулись два ряда мрачных зданий из железобетона и дырчатого кирпича, неоштукатуренные, с прутьями железной арматуры, торчащими из углов над разбитыми и полными выбоин тротуарами.

Электрические провода были протянуты, как нелепые фестоны, прямо по стенам, а некоторые опорные столбы всё ещё располагались посередине улицы, как свидетельства отчаянного положения коммунальных служб города, вызванного стремительным ростом самой большой столицы континента.

Халед вынул из кармана связку ключей, открыл входную дверь одного из многоквартирных зданий и повёл своих спутников на самый верхний этаж, затем отпер какую-то дверь на лестничной площадке и впустил их в скромную и пустоватую, но удивительно чистую квартирку, в которой царил редкостный порядок. Здесь отсутствовала пышная мишура, столь характерная для египетских домов, но был телефон, небольшой телевизор и портативная пишущая машинка на рабочем столике.

Блейк проинспектировал все окна одно за другим, чтобы ознакомиться с месторасположением здания и путями доступа к нему; внезапно, открыв выходившую на маленький балкончик в задней части дома дверь, он увидел вдали очертания Гизы: верхушку большой пирамиды и голову сфинкса, плывущих над равниной из серых домиков.

Его пронизала дрожь, и ему вспомнились те же самые очертания, прихоть природы, которые внезапно явились перед ним на пустынной равнине Рас-Удаша. Круг замкнулся, и он, Уильям Блейк, оказался хрупким сварным швом этого магического и рокового кольца.

Халед вскипятил немного молока и сварил кофе по-турецки для своих гостей, но Блейк выпил только чашку молока.

— Если хотите отдохнуть, — предложил Халед, — то вон там постель. Я сам дождусь Селима.

— Я выспалась в машине, — заявила Сара, — и буду бодрствовать вместе с Халедом. Ты иди поспи.

Блейку хотелось бы остаться, но он поддался смертельной усталости, которая внезапно овладела им, и упал на постель, провалившись в глубокий сон.

Его разбудил настойчивый телефонный звонок в тёмной и пустой квартире.

Гед Авнер облокотился о перила из нержавеющей стали и вздохнул, глядя на большую светящуюся топографическую модель в центре подземного бункера, на которой были представлены, как на виртуальном экране, передвижения сил на военных позициях, словно в безобидной видеоигре. Реализм объёмного эффекта, а также изображение как территории, так и перемещающихся объектов создавало у наблюдающего такое впечатление, будто он физически передвигается по театру военных действий.

Были видны города и селения, в которых проповедовали пророки, Гелвуйская гора, где пали в сражении Саул и Ионафан, Генисаретское[34] озеро и река Иордан, которые слышали речи Иисуса и Иоанна, и в глубине суровая крепость Масада[35] посреди разрушенных подъездных дорог и развалин окружённых рвами лагерей, памятник великой человеческой жертве, принесённой за свободу.

Было видно и Мёртвое море, зажатое между берегами из посверкивающей соли, могила Содома и Гоморры, и в глубине, на границе пустыни Исхода, Беэр-Шева, свод преисподней, пещера Армагеддона.

В центре, между водами Средиземного моря и Иудейской пустыней, возвышалась Иерусалимская скала, с золочёным куполом и башнями, опоясанная стенами.

Авнер вздрогнул от звука голоса:

— Красивая игрушка, не правда ли?

И перед Авнером возникла массивная фигура генерала Иегудая с почерневшим лицом.

— Посмотрите-ка, — произнёс он, — ясно, что основные усилия противника направлены на изоляцию Иерусалима, как будто его пытаются осадить, отрезав все пути доступа.

Молодой офицер сел за пульт управления большого компьютера, моделируя по требованию своего командующего передвижения танковых подразделений, атаки и бреющий полёт истребителей-бомбардировщиков, а также показывая возможные последующие варианты любого вероятного атакующего или оборонительного манёвра на каждом участке боевых действий.

Всё было совсем иначе, нежели во времена Шестидневной войны. Несостоявшееся уничтожение на земле воздушных сил противника создало ситуацию равновесия, которая проявляла опасные колебания в течение часов и дней, создавая нечто вроде застоя, с яростными дуэльными перестрелками артиллерии и плотным огнём самоходных реактивных установок.

Периодическое проникновение десантников вглубь территории наводило уныние на гражданское население и нарушало систему коммуникаций. Воздушные атаки на всех фронтах изматывали силы авиации и требовали всё более жёстких усилий от лётчиков вследствие их небольшого числа и отсутствия замены для лётного состава.

— Нам стало тяжело, — признался Иегудай, — в особенности после того, как в конфликт вступил Египет. И положение может ухудшиться. Мы обязательно должны нанести сокрушительный удар по нашим врагам, в противном случае мы рискуем тем, что к ним присоединятся другие. Если у этих затеплится хоть малейшая надежда на победу, то на колесницу победителей попытаются вспрыгнуть и остальные.

— В самом деле, — согласился Авнер. — Иран в настоящее время ограничивается только внешней поддержкой, удовлетворённый своими завоеваниями в Аравии, где он нацелен на охрану святых мест ислама, но более экстремистские силы могут взять верх с минуты на минуту и потребовать непосредственного вмешательства, если будет продолжать действовать угроза, которая связала руки и американцам, и европейцам. Не будем забывать, что иранцы также поклялись взять Иерусалим. А ко мне ещё поступили сигналы о брожении в бывших советских исламских республиках.

Он замолчал, словно погрузившись на мгновение в какие-то тревожные размышления, а затем спросил:

— Какова вероятность того, что нам придётся прибегнуть к атомному оружию?

— Эту карту мы выложим на стол последней. — Взгляд Иегудая остановился на Беэр-Шеве. — Но это может стать неизбежным. Ситуация такова: мы будем стараться контратаковать противника повсюду, где он продвинулся вглубь нашей территории в направлении столицы, и к завтрашнему дню будем знать, стало ли успешным контрнаступление.

Если нам не удастся существенно отогнать врага, это означает, что в течение двадцати четырёх часов, начиная с завтрашнего вечера, ситуация может ухудшиться, резко изменившись в его пользу и приблизившись для нас к необратимой точке. Вот в этот момент нам не останется иного выбора.

Авнер опустил голову:

— К сожалению, из Вашингтона не поступило никаких новостей: ситуация в Америке остаётся всё такой же. Им не удаётся обнаружить местонахождение диверсантов, они не знают, где установлены бомбы, и в настоящий момент нет оснований считать, что в ближайшие сутки ожидаются какие-то перемены. Мы можем рассчитывать только на свои силы, если исключить призыв папы римского к прекращению огня. Но боюсь, он не даст особого результата.

В этот момент открылась автоматическая дверь бункера, и появился Феррарио, явно возбуждённый:

— Господа, — сообщил он, — спутниковые приборы прослушивания обнаружили станцию связи на нашей территории. По мнению американских экспертов, речь может идти о главном координационном узле всей операции «Навуходоносор». Если наш главный компьютер подключится к спутнику, то это место будет указано на нашем виртуальном театре. Смотрите.

Он приблизился к офицеру, который сидел за пультом управления, и передал ему ряд указаний для настройки на военный спутник, находящийся на околоземной орбите. Менее чем через минуту небольшой синий сигнал начал мигать на объёмном макете.

— Но это между нами и Вифлеемом! — озадаченно воскликнул Иегудай. — Почти у нас под носом.

— Между нами и Вифлеемом... — с расстановкой повторил Авнер, как будто перебирая свои мысли. — Только самонадеянный спесивый ублюдок мог разместить координационный узел связи между нами и Вифлеемом... Абу Ахмид!

— Это невозможно, — усомнился Иегудай.

— Наоборот, я думаю, что это так, — возразил Авнер. Затем он обратился к Феррарио: — Где Аллон?

Феррарио посмотрел на часы:

— Должен ещё быть в туннеле.

— Немедленно отвези меня к нему.

— Кто такой Аллон? — поинтересовался Иегудай.

— Археолог, — бросил Авнер, направляясь за своим офицером. — Тот, который знает всё о Навуходоносоре.