Фауст

Бегство из Виттенберга

То, что до самого 1518 года Меланхтона не было в Виттенберге, даёт нам самую раннюю дату возможного пребывания Фауста в этом городе. Если не считать несколько кратковременных отъездов, Меланхтон задержался в Виттенберге на целых 42 года, то есть до 1560-го. Это значит, что Меланхтон жил в городе ещё много лет после предполагаемой смерти Фауста. Таким образом, в запасе остаётся более 20 лет, в течение которых Фауст вполне мог посетить Меланхтона в Виттенберге. Если такой визит действительно имел место, Лерхеймер никоим образом не указывает его дату.

Но Меланхтон (через Манлия) предлагает нам другой ключ, говоря о важной роли, которую сыграл в этой истории «достославный герцог Иоганн»{325}. Этим герцогом был будущий курфюрст Саксонии Иоганн Твёрдый (1468–1532), сменивший на троне своего брата Фридриха III Саксонского и правивший с 1525 года до смерти, постигшей его в 1532 году. Это обстоятельство сужает период возможной встречи Фауста и Меланхтона до каких-то семи лет.

В 1530 году Меланхтона более всего заботила составленная им с одобрения Мартина Лютера так называемая Аугсбургская конфессия (Аугсбургское исповедание) – изложение основ лютеранства в 28 статьях, на немецком и латинском языках, в тот год представленная императору Карлу V на Аугсбургском рейхстаге. Иоганн должен был присутствовать на судьбоносном собрании, чтобы заявить о своей поддержке Реформации и заручиться покровительством влиятельных особ. В 1531 году Иоганн с головой погрузился в интриги. На этом фоне события жизни Фауста выглядели незаметными, особенно учитывая насыщенность 1530 и, возможно, 1531 годов, когда основные политические игроки были слишком заняты своими делами. Наиболее вероятным выглядит его появление в Виттенберге в конце 1520-х или начале 1530-х годов.

Оказавшись в городе, Фауст мог обнаружить значительное оживление. Виттенберг всегда привлекал художников работами Лукаса Кранаха и его сына, но у странствующего студента тоже были причины посетить этот город. На богословские лекции Меланхтона собирались целые толпы, насчитывавшие вначале от 500 до 600 студентов, но со временем разросшиеся до 15 000 слушателей. Хотя Фауста, как и остальных студентов, могли интересовать проводимые занятия, его вряд ли привлекали лекции по филологии – основному предмету, официально преподававшемуся Меланхтоном. Эти лекции едва ли пользовались большим вниманием публики. Но Меланхтон также преподавал астрологию, рассказывая студентам о тонкостях науки, игравшей важную роль в политической жизни того времени. Фауст мог ожидать, что его встретит тёплый приём, на какой вправе рассчитывать астролог от своего собрата по профессии.

Курфюрст Саксонии Фридрих Мудрый только что закончил тянувшееся 21 год строительство замка и соседней Schlosskirche, или Збмковой церкви (1490–1500). Збмковая церковь, также служившая церковью университета, вскоре завоевала широкую известность своими художественно оформленными интерьерами, а также благодаря уникальной коллекции древностей Фридриха Мудрого. В 1520 году коллекция Фридриха насчитывала 18 970 предметов. В церкви были во множестве представлены святые мощи, фрагменты «Истинного Креста» и прочие останки сомнительного происхождения. Первоначальное здание сгорело во время Семилетней войны в 1760 году; сегодняшняя Збмковая церковь ведёт свою историю с XIX века. По преданию, в 1517 году Лютер прибил свои 95 тезисов к воротам Збмковой церкви (обычно их использовали вместо доски для университетских объявлений), после чего Виттенберг стал центром движения Реформации.

Ко времени предполагаемого визита Фауста Виттенберг был центром бурной миссионерской деятельности. Здесь чувствовалось присутствие Лютера, жившего в бывшем монастыре с бывшей монахиней Катариной фон Бора, пресса цитировала его трактаты и гимны, а через городские ворота то и дело входили и выходили его ученики, благоговейно останавливавшиеся у тёмного пятна, где их идейный вождь сжёг папскую буллу. Фанатичным приверженцам Лютера не было никакого дела до бродившего среди них звездочёта, и Лерхеймер в 1597 году изобразил весьма убогий портрет прибывшего в Виттенберг Фауста: «Ни дома, ни двора у него ни в Виттенберге, ни в каком ином месте никогда не бывало, жил он как бездомный бродяга, пьянствовал и чревоугодничал, выманивая деньги своими мошенническими фокусами»{326}.

Лерхеймер был вынужден упомянуть о месте жительства Фауста и утверждал, что Фауст не мог иметь «дома и двора на Шергассе у наружных ворот», поскольку не было ни ворот, ни Шергассе{327}.

В 1546 году Лерхеймер закончил курс университета Виттенберга и слышал местные предания о Фаусте. Лерхеймер жил в то время, «когда многие еще помнили проделки этого чародея»{328}. Но осуждение Фауста имело объяснение. В третьем издании «Сомнений христианина» 1597 года, опубликованном в Шпейере, Лерхеймер яростно выступал против «Истории» Шписа 1587 года и отрицал тот факт, что Фауст посещал Виттенберг, учился в той же альма-матер, что и Лерхеймер, или позднее жил в его городе. Лерхеймер неожиданно открыто демонстрирует стремление отчистить свой университет и своих религиозных героев, Лютера и Меланхтона, от пятен, связанных с некромантом.

Но Лерхеймер противоречит сам себе, говоря, что «проделки этого чародея» ещё помнили во времена, когда в середине 1540 годов он учился в Виттенберге. В 1591 году Морисон видел не только почерневшее дерево, у которого Фауст, как говорили, показывал свои магические фокусы, но и предполагаемый дом Фауста. В XIX веке Густав Шваб (1792–1850) написал, что в преддверии окончания договора Фауст составил завещание, по которому оставил «дом и сад с железной решёткой на Шергассе возле городской стены» своему ассистенту Кристоферу Вагнеру{329}. По другому местному преданию, Фауст жил в Виттенберге на Бюргермейстергассе рядом с прежним домом Ганса Люфта – печатника, издавшего новую Библию в переводе Лютера. Катарина фон Бора, монахиня, убежавшая из монастыря в бочке из-под рыбы и впоследствии вышедшая замуж за Лютера, какое-то время жила на той же улице Бюргермейстергассе. Хотя то, что издатель Лютера и его будущая жена жили на одной улице, выглядит натяжкой, мы не можем выяснить, как было на самом деле. Ситуацию ещё больше запутывает табличка, прибитая над дверью книжного магазина на Коллегиенштрассе, 31. На табличке указано имя: «Иоганн Фауст».

Независимо от того, где остановился Фауст, он недолго пробыл в городе. В этом сходятся и Меланхтон, и Лерхеймер. По словам Лерхеймера, «зашёл он столь далеко, что его собирались арестовать», и, если верить Меланхтону, Иоганн даже выдал ордер, но, когда на Шергассе, Бюргермейстергассе или Коллегиенштрассе загрохотали башмаки, Фауст счёл за благо скрыться{330}.

Меланхтон не оставил никаких упоминаний о предполагаемой встрече, но кое-какие детали рассказал Лерхеймер.

«Непотребный дьявольский мошенник Фауст остановился на некоторое время в Виттенберге… Приходил он как-то к господину Филиппу Меланхтону, который говорил с ним по-хорошему, ругал и предупреждал его остановиться, пока не поздно, а иначе придёт он к ужасному концу, что и случилось. Но он даже не подумал об этом»{331}.

Трудно представить, чтобы болезненный человек вроде Меланхтона мог кого-то ругать, а тем более отчитывать такого печально известного некроманта, как Фауст; указанием на серьёзность и действенность упрёков служит тот факт, что Фауст «даже не помышлял» об их выполнении.

«В один из дней господин Филипп оставил свои учёные занятия, чтобы пойти обедать. С ним был Фауст, которого он яростно бранил. Тот возражал: “Господин Филипп, вы всегда шпыняете меня своими душными словами. Однажды будете вы сидеть за столом, а я заставлю все горшки на вашей кухне летать вокруг плиты, так что вам и вашим гостям ничего не достанется”»{332}.

Это была не то чтобы угроза, а скорее демонстрация того, с какой серьёзностью Фауст воспринимал нападки Меланхтона. По Лерхеймеру, этот умеренный сторонник Реформации восстал против ужасной перспективы остаться без обеда: «После этого господин Филипп ответил: “Не нужно этого делать, мне наплевать на вас и на ваше искусство”. И он ничего такого не сделал: дьявол не мог овладеть кухней этого святого человека»{333}.

В 1868 году Грассе опубликовал очень похожую историю о Меланхтоне и Фаусте, взяв большую часть деталей у Лерхеймера и добавив в тот же контекст другой случай. История не датирована, и в ней участвует Фауст и неназванный человек. Это несколько переработанная история, которую могли рассказывать о Меланхтоне или – несколько ранее – о докторе Клинге. Фауст ответил тем, что послал демона, который должен был напугать этого «богобоязненного человека» во время сна, но тот высмеял демона, заставив вернуться к своему хозяину с оправданиями{334}.

Это послужило оправданием для демона и ещё большим оправданием для другой истории, рассказывающей о силе веры. История появилась в «народной книге» о Фаусте, а действие, как всегда, происходит в Виттенберге{335}. Но Грассе также добавил ещё одну историю. Здесь нам опять необходимо ключевое имя, но в данном случае автор «народной книги» пользуется авторитетом самого Лерхеймера, что позволяет датировать историю периодом от 1522 до 1603 года: «Доктор Фауст, напротив того, стал … совращать других. Доктор Лерхеймер знал одного из его друзей, когда тот был уже в зрелом возрасте. У этого человека был кривой рот. Когда он хотел зайчатины, то шёл в лес, делал там свой фокус-покус – и зайцы сами шли к нему в руки»{336}.

Разумеется, что заяц был одним из созданий дьявола, с охотой предававшихся в руки его слуг. Кривой рот представлял собой знак искривления души: это считалось вполне доказанным с позиций тогдашней физиогномики, изучавшей связь характера и внешности. Если Лерхеймер действительно говорил, что был знаком с одним из друзей Фауста, это несколько добавляет веса его рассказам о маге.