Фаворит богов

ГЛАВА 32

Отправив брата к Ливии, Ливилла напомнила командиру преторианцев о его предложении прогуляться с ней в недавно возведённую часть дворца.

Сеян с удовольствием отметил, что кроме любопытства в голубых очах Ливиллы сверкала страсть. Её расположение могло быть ему полезно, ведь в ней текла та же кровь, что и в кесаре, и она приходилась Тиберию родной племянницей.

Перед визитом во дворец Ливилла собрала свои белокурые волосы на затылке, украсив лоб небольшой тиарой. Зелёная стола и того же цвета туника подчёркивали её свежий румяный оттенок щёк. Запястья тонких рук сверкали ценными браслетами. Глядя на Ливиллу, Сеян не мог остаться равнодушным к её красоте и в душе был вынужден признать, что такая, как она, способна легко покорять мужские сердца.

— Следуйте за мной, госпожа, — любезно сказал он и пошёл впереди, показывая дорогу.

Достигнув входа в длинную галерею, недавно украшенную барельефами, Сеян велел сопровождающим их преторианцам и рабыням Ливиллы ждать её возвращения. Он объяснил, что кесарь не одобрит, если свита Ливиллы или солдаты появятся в помещении, ещё не готовом к визиту гостей. Для Ливиллы доступ был свободен, учитывая её происхождение. Никто не возражал, и Сеян вновь пошёл вперёд, приглашая гостью за собой.

Ливилла оказалась в огромной галерее, отделанной раковинами и барельефами с изображением сцен битвы между кентаврами и людьми. Затаив дыхание, она с лёгкой улыбкой разглядывала окружающее великолепие. Роскошь, богатство, тонкий вкус — всё это произвело на неё — девушку, выросшую в большом, но скромном доме, сильное впечатление. Она вспомнила пиры у дяди. Её не удивляло его стремление к внешней изысканности, к великолепию. Тиберий не хотел, чтобы его правление сравнивали с правлением отчима, и сделал внешние отличия их огромными — словно пропасть между патрицием и кесарем.

— Тиберий, бесспорно, великий государь и великий тиран, — прошептала Ливилла, дрожа от волнения.

Остановившись в центре гигантского зала, где вдоль стен располагалось несколько фонтанов со статуями из чистого золота, Сеян возвёл взор к куполу и усмехнулся. На потолке резвились наяды, застывшие на фресках.

— Разве Германик смог бы создать подобное? — молвил он. — Нет... В лучшем случае он превратился бы в нового Октавиана. А Тиберий утопает в роскоши, жестокости, разврате и правит Римом с хладнокровием, которое заставляет перед ним трепетать.

— Не забывайте, что Германик мой родной брат, — усмехнулась Ливилла, сощурив голубые глаза.

— Вы очень похожи на него. Клавдий — другой...

— Мне это известно.

— А мне известно, что вы в любом случае будете при дворе в самом лучшем положении. Ведь если престол унаследует Германик, вы станете сестрой кесаря, а если Друз — женой.

— Друз не станет кесарем.

— Почему?

— Народ слишком любит Германика.

— Но Германик — воин, он часто уезжает в походы, а эго опасно. Судьбы решают боги.

— Верно, — мрачно хмыкнула Ливилла.

Подойдя к ней, Сеян положил руку на её плечо. Она тяжело вздохнула.

— Вы всё ещё любите Друза, госпожа? — осведомился он.

— Нет, — прошептала Ливилла. — Я устала от его глупостей, от его вспыльчивости... А потом, он отбыл в Иллирию, и мои чувства к нему окончательно растаяли.

— Мне жаль Друза, — сказал Сеян. — Ибо он потерял великую ценность — любовь столь прекрасной женщины. На его месте я бы совершил всё от меня зависящее, чтобы удержать вас, госпожа.

Повернув к нему голову, Ливилла нежно улыбнулась. В тёмных глазах Сеяна она читала страсть.

— Я думаю, что Друз был для меня лишь юношеским увлечением, — проговорила она. — И я, поддавшись эмоциям, вышла за него замуж. Теперь я в этом раскаиваюсь. И особенно раскаиваюсь сегодня, ибо понимаю, что такой, как вы, оценил бы мою любовь гораздо выше, чем оценил её Друз... — Ливилла вдруг умолкла, опустив взор. Она вспомнила про Апикату. — Вы счастливы с женой?

— Нет, — ответил Сеян. — Если бы я был с ней счастлив, я бы не искал встреч с вами наедине, госпожа. — И он, заключив Ливиллу в объятия, пылко поцеловал её в губы.

Страсть пронзила тело молодой женщины. Власть Сеяна над ней с каждой минутой становилась всё сильнее. Она была влюбчивой по своему характеру и ощущала, какой бешеный огонь он разжёг в её сердце за короткое время.

— Я бы хотел владеть тобой, Ливилла, — шепнул он ей на ухо. — Хотел бы узнать тебя ближе... полюбить тебя...

— Ах, Сеян! — сказала Ливилла, прижавшись к его плечу.

Он гладил её белокурые волосы, в душе понимая, что любви к ней не испытывает. Ливилла была красива, он желал её, но быть с ней его вынуждали обстоятельства, планы приобрести могущество при дворе. В будущем жена Друза могла ему пригодиться в качестве союзницы.

— Приходи ко мне ночью. Друз ещё в Иллирии, и мы можем встречаться в моём доме, — молвила Ливилла, обвив руками шею Сеяна. — Ах, милый Сеян... Этот дом мы с Друзом получили в подарок от бабушки, сразу после свадьбы, но мне вовсе не стыдно принимать там любовника. Я нынче оставлю дверь на террасу открытой. Если войдёшь в дом со стороны сада, никто из рабов тебя не заметит.

— Неужели ты согласна мне принадлежать, прекрасная Ливилла?! — воскликнул Сеян, сжимая её маленькие руки, унизанные кольцами. — Ведь я не такой знатный, как Друз, я не сын кесаря, а лишь солдат, обладающий честным сердцем.

В прошлом Сеяну удавалось легко соблазнять молодых женщин. Ему превосходно удалось разыграть восторг и перед Ливиллой, так что она нисколько не усомнилась в его искренности.

— Возможно, именно твоя честность меня больше всего и привлекает... Ты мужественный, открытый, простой, — улыбнулась Ливилла.

Он вновь поцеловал её в уста, держа в объятиях.

Вдруг звук упавшего предмета заставил их отстраниться друг от друга. Глазами, полными изумления, на них смотрел Клавдий. Возле его ног лежала упавшая деревянная дощечка с текстом.

— Не бойся, — шепнул Сеян Ливилле и решительно подошёл к Клавдию.

Ливилла в ужасе отступила к стене.

— Мне известно, что все вас недооценивают, господин Клавдий, и считают глупцом. Однако я думаю, вы умны. Даже слишком. Поэтому вы понимаете, что если о том, что вы здесь видели, узнают другие, ваша любимая сестра пострадает, — вежливо произнёс Сеян и, подняв с пола дощечку, подал её Клавдию. — Вы же не хотите, чтобы Ливилла пострадала?

— Сеян, — улыбнулся Клавдий, взяв дощечку. — Конечно, не хочу... И к тому же, даже если бы я рассказал о том, что видел, мне не поверили бы. Ведь все считают меня дураком.

— Значит, будем считать, что вы обо всём забыли?

— Я забывчивый, это верно.

— Для Ливиллы очень хорошо, что у неё столь забывчивый брат. А теперь следуйте за мной. Я провожу вас обоих к выходу, — и Сеян, как ни в чем не бывало, зашагал по галерее.

За время пути через дворец Клавдий не обменялся с сестрой даже взглядом. Наблюдая за ним, она замечала, что он хмурится и взор его мрачен. Когда они садились в паланкин, Ливилла потянула брата за рукав туники, чтобы привлечь к себе внимание.

— Тебе ведь известно, сестрёнка, что моя жена Ургуланилла была мне неверна?! — вдруг резко произнёс он. — Больше всего я презираю супружеские измены!

— Я лишь поцеловала Сеяна, а вовсе не изменяла мужу, — возразила сестра.

— Всё начинается с поцелуя, — ответил Клавдий, разочарованно. — Однако ты — моя кровь, частица меня самого, и я не буду вмешиваться в твою жизнь. Считай, что я забыл увиденное.

— Спасибо тебе, брат, — сказала Ливилла и нежно сжала руку Клавдия.

Клавдий лишь поморщился. С тех пор он никогда больше не вспоминал то, что произошло на его глазах во дворце. Даже спустя годы он продолжал об этом молчать. Однако Ливилла не сомневалась, что её брат на самом деле ничего не забыл, и с того времени стала относиться к нему с признательностью.

Сеян не отказался от намерений соблазнить Ливиллу. Воспользовавшись её приглашением, он той же ночью побывал в её спальне, став её любовником. Апиката пока ни о чём не догадывалась, а он не сомневался, что связь с Ливиллой принесёт ему выгоду. Он понимал, что Ливилла влюблена в него. Это давало ему огромные преимущества. Но праздновать победу было ещё рано.