Философский дневник

От издателя

Дорогие читатели! Выпуск в свет книги вели-

кого писателя Земли Русской Льва Николаевича

Толстого — создателя непревзойденных по глу-

бине художественных и философских произведе-

ний — продолжает серию «Мыслители России».

Книга высвечивает еще одну грань его гения, свя-

занную с философским осмыслением человечес-

кой жизни.

Следуя лучшим национальным традициям, Тол-

стой выступил как выдающийся творец русской

культуры, оказавшей огромное влияние на разви-

тие гуманистических идей во всем мире. Многие

философы и общественные деятели XXстолетия

называли его своим идейным наставником и учи-

телем.

Дневники Толстого последних лет его жизни —

уникальный памятник философской мысли. Излюб-

ленный им жанр исповеди получает здесь небыва-

лое по силе искренности воплощение.

Генеральный директор ФГУПИздательство «Известия»

Управления делами Президента Российской Федерации

' Эраст Галумов

JI. Н. Толстой

ФИЛОСОФСКИЙ

ДНЕВНИК

1901-1910

Москва

Издательство «ИЗВЕСТИЯ»

2003

ББК 87.3(2).6+84(2Рос=Рус)1

Т53

Составление,

вступительная статья и комментарии

А Н Николюкина

Толстой JI. Н.

Т53 Философский дневник. 1901—1910 / Сост., вступ ст.

и коммент. А. Н. Николюкина — М. Известия, 2003. —

543 с. — (Мыслители России).

ISBN 5-206-00-623-8

В книге впервые современному читателю представлены философские

мысли позднего периода творчества Л Н Толстого, изложенные в его дневни-

ках, которые не переиздавались в полном виде более 50 лет В дневниковых

записях писателя получили яркое отражение его глубокие размышления о Боге

и человеке, свободе, нравственности, справедливости и т д

Книга предназначена как для философов, историков, культурологов —

ученых, преподавателей и студентов, так и для широкого круга читателей, ин-

тересующихся творческим наследием Л Н Толстого

Б Б К 8 7 . 3 ( 2 ) . 6 + 8 4 ( 2 Р о с = Р у с ) 1

© Издательство «Известия», 2 0 0 3

© А Н Николюкин Составление,

вступительная статья

I S B N 5 - 2 0 6 - 0 0 - 6 2 3 - 8 и комментарии, 2 0 0 3

РАЗМЫШЛЕНИЯ ЛЬВА ТОЛСТОГО

О ЖИТЕЙСКОЙ МУДРОСТИ

Л. Н. Толстой придавал особое значение дневникам пос-

ледних лет жизни. Более того, он считал их главным, что

было создано им в эти годы. Постоянному издателю своих

сочинений В. Г. Черткову он писал в мае 1904 г. о работах, скопившихся у него в рукописях: «Всем этим бумагам, кро-

ме дневников последних годов, я, откровенно говоря, не

приписываю никакого значения и считаю какое бы то ни

было употребление их совершенно безразличным. Дневни-

ки же, если я не успею более точно и ясно выразить то, что

я записываю в них, могут иметь некоторое значение, хотя

бы в тех отрывочных мыслях, которые изложены там. И по-

тому издание их, если выпустить из них все случайное, не-

ясное и излишнее, может быть полезно людям, и я надеюсь, что вы сделаете это».

Однако такое издание не было осуществлено. Испол-

няя волю Толстого, мы в настоящей публикации днев-

ников, «выпустив из них все случайное, неясное и из-

лишнее», т. е. записи бытового, частного, преходящего

характера, предлагаем читателю всю полноту религиозно-

философских размышлений великого мыслителя, запечат-

ленных в его дневниках 1901—1910 гг.

Последнее десятилетие своей жизни Толстой особенно

много думал о смысле жизни, о Боге, о смерти, о предназ-

начении человека. Эти мысли, которые он записывал каж-

дый день, — будь то Дневник или новая книга, над кото-

рой работал, — остаются и для нас в XXI в. известным

мерилом нравственности и достоинства человека, хотя наш

жизненный опыт и миросозерцание могут отличаться от

7

толстовского. Прикасаясь к мысли Толстого, даже не со-

глашаясь с ним, мы невольно вынуждены искать свои от-

веты на вопросы, волновавшие мыслителя.

Лев Толстой творил в контексте всемирной литературы, читал современную литературу на многих европейских язы-

ках, и воспринимать, исследовать его наследие необходи-

мо, очевидно, также в ряду произведений всемирной лите-

ратуры. И не столько ради раскрытия так называемого «ми-

рового значения» его творчества, что уже неоднократно

предпринималось с большим или меньшим успехом, сколь-

ко для понимания самих произведений великого писателя

и философа.

Толстой считал, что искусство есть одно из средств еди-

нения людей и народов. С этой мыслью он стал собирать

«мысли мудрых людей», составившие его книги «Круг чте-

ния» и «Путь жизни». Своеобразным прообразом этих книг

стал «Франклиновский журнал», который, по его собствен-

ному признанию в Дневнике (11 июня 1855 г.), он вел с 15

лет. Этический кодекс американского просветителя, фило-

софа и ученого Бенджамина Франклина был во многом

близок Толстому, особенно в начале и в конце его творчес-

кого пути, связуя тем самым нравственные искания ранне-

го и позднего периода жизни писателя.

В письме к художнику Н. Н. Ге 6 марта 1884 г. Толстой

сообщает, что занят отбором и переводом изречений фи-

лософов и писателей разных народов. Это самое раннее

свидетельство о замысле «Круга чтения», тесно связанного

с дневниковыми записями. 15 марта того же года в Днев-

нике появляется запись: «Надо себе составить Круг чте-

ния: Епиктет, Марк Аврелий, Лаоцы, Будда, Паскаль, Еван-

гелие. — Это и для всех бы нужно». В это время Толстой, по свидетельству его секретаря Н. Н. Гусева, много читал

китайских философов.

В письме к Г. А. Русанову 28 февраля 1888 г. Толстой

вновь возвращается к той же мысли: «Вопрос в том, что

читать доброе по-русски? заставляет меня страдать укорами

совести. Давно уже я понял, что нужен этот круг чтения, давно уже я читал многое, могущее и долженствующее вой-

ти в этот круг, и давно я имею возможность и перевести и

8

издать, — и я ничего этого не сделал. Назвать я могу: Кон-

фуция, JIao-дзы, Паскаля, Паркера, М. Арнольда и мн. др., но ничего этого нет по-русски».

Хотя замысел большого философского произведения от-

носится к середине 1880-х гг., искания нравственной прав-

ды и смысла жизни отразились еще в ранних дневниках, которые Толстой вел с 1847 г., и проходят через всю его

жизнь. Ошибочным представляется довольно широко рас-

пространенное мнение, будто нравственно-религиозные тен-

денции характерны лишь для позднего периода творчества

писателя. Еще более неправомерно существовавшее в про-

шлые десятилетия противопоставление художника Толстого

великому мыслителю Толстому.

Не было двух Толстых, как не было двух Гоголей — ав-

тора «Ревизора», «Мертвых душ», с одной стороны, и «Выб-

ранных мест из переписки с друзьями» — с другой. Подлин-

ный писатель, особенно классик, тем и велик, что его на-

следие являет собой целостность художественного и

идейного, которую современники не всегда могут понять, а

последующие поколения не всегда хотят пересмотреть ут-

вердившуюся точку зрения.

Толстой постоянно пытался осознать и определить по-

нятие Бога. Летом 1906 г. он заносит в свою записную книж-

ку, которой обычно пользовался как черновиком для даль-

нейших записей в Дневнике: «Есть ли Бог? Не знаю. —

Знаю, что есть закон моего духовного существа. Источник, причину этого закона и называю Богом». А 16 октября

1906 г. он формулирует эту мысль еще более отчетливо:

«Богом я называю в своей цельности то, что я в ограничен-

ном состоянии сознаю в себе».

Но это лишь одна сторона вопроса. Вера (и не только

религиозная) — важнейший принцип всего мировоззре-

ния Толстого. Вера — это в то же время страстная убеж-

денность в идеалах добра и справедливости, которые ле-

жат в основе всякой толстовской мысли. Со всей опреде-

ленностью выражено это в записи на 2 января в «Круге

чтения»: «Одно из самых грубых суеверий есть суеверие

большинства так называемых ученых нашего времени о

том, что человек может жить без веры».

9

Христианство было и остается основой развития рус-

ской культуры. Именно «вера» для Толстого — это позна-

ние смысла жизни чрез Бога. В той же записи на 2 января

Толстой поясняет: «Сущность всякой религии состоит толь-

ко в ответе на вопрос, зачем я живу и какое мое отношение

к окружающему меня бесконечному миру. Нет ни одной

религии, от самой возвышенной и до самой грубой, кото-

рая не имела бы в основе своей этого установления отно-

шения человека к окружающему его миру».

Учение Толстого вызывало немало ложных трактовок, попыток использовать его в интересах собственных убежде-

ний. Даже не касаясь работ В. И. Ленина, стремившегося

трактовать идейное наследие писателя применительно к за-

дачам «пролетарской революции», укажем хотя бы на весь-

ма субъективную трактовку Н. А. Бердяева, увидевшего

в творчестве Толстого разрушительное начало, привед-

шее, вопреки учению о непротивлении, к революции.

«Толстой, — писал Бердяев, — идеализировал простой на-

род, в нем видел источник правды и обоготворял физичес-

кий труд, в котором искал спасения от бессмыслицы жизни.

Но у него было пренебрежительное и презрительное отно-

шение ко всякому духовному труду и творчеству. Все острие

толстовской критики всегда было направлено против куль-

турного строя. Эти толстовские оценки также победили в

русской революции, которая возносит на высоту представи-

телей физического труда и низвергает представителей труда

духовного... Поистине Толстой имеет не меньшее значение

для русской революции, чем Руссо имел для революции фран-

цузской. Правда, насилия и кровопролития ужаснули бы

Толстого, он представлял себе осуществление своих идей

иными путями. Но ведь и Руссо ужаснули бы деяния Робес-

пьера и революционный террор. Но Руссо так же несет от-

ветственность за революцию французскую, как Толстой за

революцию русскую. Я даже думаю, что учение Толстого

было более разрушительным, чем учение Руссо»*.

В ходе работы над «Кругом чтения» и особенно над пос-

ледовавшими затем книгами «На каждый день» и «Путь

* Вехи. Из глубины. М., 1991. С. 283—284.

10

жизни» Толстой все больше и больше переходил от изрече-

ний «мудрых людей» прошлых эпох к своим собственным

высказываниям, обращался к своим дневниковым записям, мыслям, высказанным в письмах. Если в «Мыслях мудрых

людей», этом начальном этапе работы, было всего несколько

собственно толстовских мыслей, то в книге «Путь жизни», конечном результате работы писателя в этом жанре, кар-

тина прямо обратная: всего несколько изречений других

писателей, а все остальное принадлежит Толстому.

Эта тенденция к «обезличиванию» мыслей отражает ос-

новную направленность работы Толстого последнего деся-

тилетия жизни — достижение органического синтеза заим-

ствованной мысли со своей и стремление к утрате автор-

ства, как то случалось в народной литературе, фольклоре.

Дневник, хотя Толстой продолжал его многие десятилетия, стал итоговой вехой на пути развития жанра, разработан-

ного в «Круге чтения».

Размышляя о значении своего Дневника, Толстой за-

писывает 19 марта 1906 г.: «Думал о том, что пишу я в

дневнике не для себя, а для людей — преимущественно для

тех, которые будут жить, когда меня, телесно, не будет, и

что в этом нет ничего дурного. Это то, что мне думается, что от меня требуется. Ну, а если сгорят эти дневники? Ну

что ж? Они нужны, может быть, для других, а для меня

наверное — не то что нужны, а они — я. Они доставляют

мне благо».

Среди множества идей, наполняющих Дневник, особен-

но часто повторяется одна — о том, что жизнь есть благо:

«Жизнь, какая бы ни была, есть благо, выше которого нет

никакого. Если мы говорим, что жизнь зло, то только в

сравнении с другой жизнью, лучшей или воображаемой. В

жизни может быть зло, а самая жизнь не может быть злом.

Благо может быть только в жизни. И потому нельзя гово-

рить, что отсутствие жизни может быть благо» (21 марта

1902 г.).

Что же такое жизнь? — задается вопросом Толстой и

отвечает: «Жизнью мы называем две вещи: а) наше созна-

ние духовного начала, проявляющегося в мире, и б) на-

блюдаемое нами во времени и пространстве проявление

11

этого начала. В сущности есть только одно первое понятие

жизни, как проявление сознаваемого нами духовного на-

чала. Оно одно действительно. Не было бы его, ничего бы

не было. Из него одного вытекает все, что мы знаем, о чем

бы то ни было; из него же вытекает и второе понятие, в

котором мы приписываем жизни то, чего мы не знаем и о

чем судим только по наблюдению над другими существа-

ми» (17 июля 1903 г.).

Стремясь уяснить себе смысл сказанного, Толстой пы-

тается дать более конкретное определение человеческой

жизни как «расширения сознания». «Жизнь наша представ-

ляется нам расширением своего сознания; в сущности же

нет расширения, а есть уяснение сознания жизни. Жизнь

(Бог) по существу беспредельна и бесконечна, и потому

сознание этой беспредельности и бесконечности есть жизнь

в нас. И закон жизни есть все более и более ясное это

сознание» (7 мая 1904 г.).

Бог и жизнь для Толстого едино. Развивая мысль о бла-

ге жизни, он записывает: «Неверно думать, что назначение

жизни есть служение Богу. Назначение жизни есть благо.

Но так как Бог хотел дать благо людям, то люди, достигая

своего блага, делают то, чего хочет от них Бог, исполняют

Его волю» (8 августа 1907 г.).

Отсюда возникает вопрос об устройстве человеческой

жизни, несправедливости и насилии. «Всякое устройство

основывается на насилии и поддерживается насилием. Ведь

совершенно ясно, что ни на какое устройство жизни все

люди никогда не будут согласны, так что заставить их ис-

полнять установленное устройство можно только насили-

ем, т. е. правом насилия, данным некоторым людям. Уст-

ройство общества, основанное на насилии, имеет целью

препятствовать насилию людей друг над другом. А между

тем, как и рассуждение, так и опыт и вся история показы-

вают нам, что право насилия, данное некоторым, не мог-

ло помешать и не мешает людям отступать от установлен-

ного устройства и совершать насилия друг над другом. И

выходит, что установленное насилием устройство только

увеличивает теми, кто пользуется насилием, количество

людей, насилующих друг друга» (2 февраля 1907 г.).

12

Сознание рассматривается Толстым как постоянная ка-

тегория, существующая независимо от человека. Сознание

никогда не прерывается, благодаря ему есть все, что суще-

ствует. Если кажется, что сознание возникает в ребенке, то

это еще не доказывает, что зародыш его был в ребенке.

Как сон не разрывает сознания, так не прерывает созна-

ния и смерть, и рождение, т. е. переходы из одной жизни в

другую.

С этим связано понимание Толстым учения о бессмер-

тии души. «Говорят о бессмертии души, о будущей жизни, что нужно знать про это для настоящей жизни. Какой вздор!

Тебе дана возможность все увеличивающегося и увеличива-

ющегося блага здесь сейчас; чего же тебе еще надо? Только

тот, кто не умеет и не хочет находить это благо, может тол-

ковать о будущей жизни. Да и что такое в самом деле то, что

мы называем будущей жизнью? Понятие будущего относит-

ся ко времени. А время есть только условие сознания в этой

жизни. Говорить о будущей жизни, когда кончается эта

жизнь, это все равно, что говорить о том, какую форму при-

мет кусок льда, когда он растает, или, перейдя в воду, и

составные части его превратятся в пар. Кроме того, какая

мне и зачем жизнь в будущем, когда вся моя жизнь духов-

ная — только в настоящем. Жизнь моя в том, что я люблю, а я люблю людей и Бога. И то и другое не уничтожается с

моей смертью. Смерть есть только прекращение отделенно-

сти моего сознания» (9 февраля 1908 г.).

Проблема смерти всегда волновала Толстого. Он пы-

тался осмыслить ее по-разному, но так и не пришел к окон-

чательному выводу. Однажды (15 сентября 1904 г.) он за-

писал: «Я говорил себе, что смерть похожа на сон, на засы-

пание: устал и засыпаешь, — и это правда, что похоже, но

смерть еще более похожа на пробуждение. В сне я знаю

оба момента — и засыпания (хотя этого я не сознаю) и

пробуждения, который сознаю. В смерти же я знаю мо-

мент пробуждения (хотя и не сознаю его) и момент умира-

ния, который сознаю».

Жизнь Толстой сравнивал со сновидением: как снови-

дение относится к жизни настоящей, так наша настоящая

жизнь относится к жизни после пробуждения, т. е. смерти.

13

Жизнь в сновидении происходит вне времени и вне про-

странства, реальности: общаешься с умершими как с жи-

выми, хотя знаешь, что они умершие. Жизнь есть сон, и

часто к старости, как к концу времени сна, нелепость этой

жизни становится все яснее и яснее. И вот в последний год

жизни Толстой записывает в Дневник: «Мы живем безум-

ной жизнью, знаем в глубине души, что живем безумно, но

продолжаем по привычке, по инерции жить ею, или не

хотим, или не можем, или то и другое, изменить ее» (16

июля).

Отсюда мысли Толстого о безнравственности прави-

тельства, которое человек не должен поддерживать. Рус-

ский народ избегает власти, удаляется от нее. «Он готов

предоставить ее, скорее, дурным людям, чем самому за-

мараться ею. Я думаю, что если это так, то он прав. Все

лучше, чем быть вынужденным употребить насилие. По-

ложение человека под властью тирана гораздо более со-

действует нравственной жизни, чем положение избирате-

ля, участника власти. Это сознание свойственно не толь-

ко славянам, но всем людям. Я думаю, что возможность

деспотизма основана на этом» (30 марта 1905 г.).

Эти воззрения Толстого близки к трактату великого

американского мыслителя Генри Дэвида Торо «О граж-

данском неповиновении» (1849). Перечитывая его, Толстой

записал в Дневнике 14 апреля 1903 г.: «Читал Торо и ду-

ховно поднялся». Никогда и ни о ком не отзывался Тол-

стой столь высоко. Мысли Торо были настолько необходи-

мы Толстому, что он возвращался к ним постоянно. В ста-

тье «К политическим деятелям» (1903) он написал слова, исполненные огромной силы обличения и убежденности:

«Мало известный американский писатель Торо в своем

трактате о том, почему человек обязан не повиноваться

правительству, рассказывает, как он отказался заплатить

американскому правительству 1 доллар подати, объяснив

свой отказ тем, что не хочет своим долларом участвовать в

делах правительства, разрешающего рабство негров. Разве

не то же самое может и должен чувствовать по отношению

своего правительства не говорю уже русский человек, но

гражданин самого передового государства Америки...» Од-

14

нако о революции 1905 г. Толстой высказывался вполне

определенно: «Во всей нынешней революции нет идеала.

И потому не революция, а бунт» (3 ноября 1905 г.).

В развернувшейся революции Толстой усматривал «три

сорта людей», и он воспринимал их негативно: «1) Консер-

ваторы, люди, желающие спокойствия и продолжения при-

ятной им жизни и не желающие никаких перемен. Недо-

статок этих людей — эгоизм, качество — скромность, сми-

рение. Вторые — революционеры — хотят изменения и берут

на себя дерзость решать, какое нужно изменение, и не бо-

ящиеся насилия для приведения своих изменений в испол-

нение, а также и своих лишений и страданий. Недостаток

этих людей — дерзость и жестокость, качество — энергия и

готовность пострадать для достижения цели, которая пред-

ставляется им благою. Третьи — либералы — не имеют ни

смирения консерваторов, ни готовности жертвы револю-

ционеров, а имеют эгоизм, желание спокойствия первых и

самоуверенность вторых» (23 декабря 1905 г.).

Особенно огорчили Толстого перспективы достижения

революционерами власти. Как бы зря сквозь десятилетие, он писал незадолго до смерти: «Когда революционеры до-

стигают власти, они неизбежно должны поступать так же, как поступают все властвующие, т. е. совершать насилия, т. е. делать то, без чего нет и не может быть власти» (10

октября 1910 г.).

Протест против л ж е ц и в и л и з а ц и и , которую нес с

собою XX век, проявлялся у Толстого в различных фор-

мах. Говоря о том, что его сравнивают с Ж. Ж. Руссо, он замечает: «Я многим обязан Руссо и люблю его, но

есть большая разница. Разница та, что Руссо отрицает

всякую цивилизацию, я же отрицаю лжехристианскую.

То, что называют цивилизацией, есть рост человечества.

Рост необходим, нельзя про него говорить, хорошо ли

это или дурно. Это есть, — в нем жизнь. Как рост дерева.

Но сук или силы жизни, растущие в суку, неправы, вред-

ны, если они поглощают всю силу роста. Это с нашей

лжецивилизацией» (6 июня 1905 г.). Все это не мешало

Толстому делать подчас весьма парадоксальные заявле-

ния, например 15 августа 1910 г.: «Вместо того, чтобы

15

учиться жить любовной жизнью, люди учатся летать. Ле-

тают очень скверно, но перестают учиться жизни любов-

ной, только бы выучиться кое-как летать. Это все равно, как если бы птицы перестали летать и учились бы бегать

или строить велосипеды и ездить на них». Или ограничи-

тельное суждение о роли науки в современном мире: «Су-

еверие науки подобное суеверию церкви в том, что будто

бы те знания, которые приобретены теми немногими, ос-

вободившими себя от необходимого для жизни труда, суть

те самые знания, называемые ими наукой, которые нуж-

ны для всех людей!» (конец июня 1910 г.).

В этом же ряду идут рассуждения Толстого о физиологи-

ческом целомудрии в браке, к которым он пришел на 82-м

году жизни: «Христианский идеал нашего времени есть пол-

ное целомудрие. Признание брака чем-то священным, даже

хорошим, есть отречение от идеала. Христианское посвяще-

ние, если допустить религиозный акт посвящения, может быть

только одно: посвящение себя полному целомудрию, а никак

не разрешенному половому общению, и обет может быть не

верности супругов, а для обоих только один: целомудрия, включающего в себя верность одному» (10 мая 1910 г.). Ког-

да же Толстому задавали вопрос: «Но как же род человечес-

кий?», то он отвечал, что это всего лишь идеал, который

люди будут неизбежно нарушать. Но стремиться к идеалу

необходимо.

Толстой высказывался на эту тему еще более резко, за-

нимая бескомпромиссную позицию, намеченную еще в

«Крейцеровой сонате». «Бороться с половой похотью было

бы в сто раз легче, если бы не поэтизирование и самых по-

ловых отношений и чувств, влекущих к ним, и брака, как

нечто особенно прекрасное и дающее благо (тогда как брак, если не всегда, то на 1000 — 1 раз не портит всей жизни); если бы с детства и в полном возрасте внушалось людям, что половой акт (стоит только представить себе любимое

существо, отдающееся этому акту) есть отвратительный, животный поступок, который получает человеческий смысл

только при сознании обоих того, что последствия его влекут

за собой тяжелые и сложные обязанности выращивания и

наилучшего воспитания детей» (16 марта 1909 г.).

16

П о с т о я н н ы й о п п о н е н т Толстого по вопросам пола

В. В. Розанов приводит в «Опавших листьях» притчу по

поводу проповеди Толстым полного полового воздержа-

ния. «Семь старцев за 60 лет, у которых не поднимается

голова, не поднимаются руки, вообще ничего не «подни-

мается», и едва шевелятся челюсти, когда они жуют, —

видите ли, не «посягают на женщину» уже, и предаются

безбрачию. Такое удовольствие для отечества и радость

Небесам. Все удивляются на старцев:

— Они в самом деле не посягают, ни явно, ни тайно.

И славословят их. И возвеличили их. И украсили их. «Жи-

вые боги на земле». Старцы жуют кашку и улыбаются:

— Мы действительно не посягаем. В вечный образец

дев 17 лет и ю н о ш е й 23 лет, — которые могут н а ш и м

п р и м е р о м вдохновиться, как им удержаться от похоти

и не впасть в блуд».

Нетрадиционные мысли Толстого о вере, о Боге, о церк-

ви не могли остаться незамеченными Синодом. В его ста-

тьях получали выражение суждения, записанные в Д н е в -

нике. Так, в конце июня 1910 г. он записал: «Суеверие

церкви состоит в том, что будто бы были и есть такие

люди, которые, собравшись вместе и назвав себя церко-

вью, могут раз навсегда и для всех людей решить о том, как надо понимать Бога и закон Его».

Понимание Бога и души не было у Толстого канони-

ческим. Так, в январе 1904 г. он писал: «Какое заблужде-

ние и какое обычное: думать и говорить: я живу. Не я живу, а Бог живет во мне. А я только прохожу через жизнь или, скорее, появляюсь в одном отличном от других виде. Бог

живет во мне или, скорее, через меня, или, скорее: мне

кажется, что есть я, а то, что я называю мною, есть только

отверстие, через которое живет Бог».

Глубоко верующий Толстой был отлучен от церкви еще

в 1902 г., когда страна, интеллигенция, так называемые

передовые демократические круги катились в бездну без-

божия и неверия, одним из результатов чего стала катас-

трофа 1917 г. Это отлучение великого писателя земли рус-

ской от церкви было, безусловно, ошибкой Синода Рус-

ской православной церкви.

17

2 Зак 3160

В. В. Розанов выступил на заседании Религиозно-фи-

лософских собраний, посвященных теме «Лев Толстой и

русская церковь», доказывая церковную несостоятельность

(а-эклезиастичность) акта об «отпадении» Толстого, ибо

«нельзя алгебру опровергать стихами Пушкина, а стихи

Пушкина нельзя критиковать алгебраически». Видя в Тол-

стом величайший феномен русской религиозной мысли и

истории XIX столетия, Розанов сравнивает его с дубом, на

который покусился бюрократический Синод: «Дуб, криво

выросший, есть дуб, и не его судить механически-формаль-

ному учреждению, которое никак не выросло, а сделано

человеческими руками»*.

Синод сделал роковой для русского религиозного со-

знания шаг. Акт об «отпадении» Толстого потряс веру рус-

скую более, чем само учение Толстого. У Толстого — тос-

ка, мучения, годы размышлений, «Иова страдание», гово-

рит Розанов. У Синода же ни мучений, ни слез, ничего, а

только способность написать «бумагу», какую мог бы на-

писать учитель семинарии: до такой степени в характере и

методе и тоне не отражается ничего христианского.

Философское наследие Толстого остается для нас во мно-

гом еще не освоенным материалом. Идеологические наплас-

тования прошлых десятилетий лежат тяжелым грузом, пре-

пятствуя пониманию философских идей Толстого, его страс-

тного стремления уяснить духовную природу человека не по

распространенным представлениям дарвинизма, а по помыслу

Творца.

А. Н. Николюкин

* Новый Путь. 1903. № 2. Прилож.; Записки Религиозно"фило-

софских собраний. С. 100—101. "

1901

19 янв. 1901. Москва. За это время записано: 1) Люди живут своими мыслями, чужими мыслями, своими

чувствами, чужими чувствами (т. е. понимать чужие чувства, ру-

ководствоваться ими). Самый лучший человек тот, который жи-

вет преимущественно своими мыслями и чужими чувствами, са-

мый худший сорт человека — который живет чужими мыслями и

своими чувствами. Из различных сочетаний этих 4-х основ, мо-

тивов деятельности — все различие людей.

Есть люди, не имеющие почти никаких ни своих, ни чужих

мыслей, ни своих чувств и живущие только чужими чувствами; это самоотверженные дурачки, святые. Есть люди, живущие толь-

ко своими чувствами, — это звери. Есть люди, живущие только

своими мыслями, — это мудрецы, пророки; есть — живущие толь-

ко чужими мыслями — это ученые глупцы. Из различных переста-

новок по силе этих свойств — вся сложная музыка характеров.

2) Есть только Бог — дух такой, какого я сознаю в себе, (я), субъект; и Бог, которого я не сознаю, но с которым соприкаса-

юсь: мир существ, объект.

3) Для того, чтобы человек (всякое существо) сознавал себя

существующим, нужно, чтобы он был ограничен. Если бы суще-

ства не были бы ограничены — их не было бы. Мы говорим: че-

ловек сознает себя потому, что он ограничен; можно так же спра-

ведливо сказать: человек ограничен потому, что сознает себя.

4) Иллюзия я, ограниченного телом, происходит от пределов, в которые заключено божеское начало. (Неясно).

5) Мущина1 должен подняться до целомудрия женщины, а не

женщина, как это происходит теперь, спуститься до распущен-

ности мущины.

' Здесь и далее в тексте Дневника сохранены некоторые старые лекси-

ческие формы, присущие рукописи дневниковых записей Толстого. — Ред

19

6) Верность жен достигалась и достигается в большинстве

народов насилием мущин над женщинами. Насилие дурно, но

люди считают, что неверность хуже насилия, и потому уничто-

жить насилие можно только тем, чтобы женщины стали цело-

мудренны. Женщины же думают, что все дело в насилии.

7) Исправлять зло в обществе правительственными мерами

значит противиться злу насилием. Надо искать другие средства.

8) Помочь нужде других можно только жертвой. Жертва все-

гда тиха, легка и радостна. Люди же желают помогать, не жерт-

вуя — через других. И для этого всегда нужен шум и усилия и

даже страдания. И люди, пытающиеся помогать так, всегда и хва-

стаются и жалуются.

9) Мы все — и это не сравнение, а почти описание действитель-

ности — вырастаем и воспитываемся в разбойничьем гнезде и толь-

ко когда вырастем и оглядимся, то понимаем, где мы, и чем мы

пользуемся. И вот тут-то начинаются различные отношения к этому

положению; одни пристают к разбойникам и грабят, другие думают, что они не виноваты, если только пользуются грабежом, не одобряя

его и даже стараясь прекратить его, третьи возмущаются и хотят

разрушить гнездо, но они слабы и их мало. — Что же надо делать?

10) Жизнь состоит в том, чтобы добывать все более и более

истину о своем назначении и жить более и более согласно с этой

истиной. Всякая же религия (ложная) говорит, что у нее в писа-

нии или предании находится готовая полная, совершенная ис-

тина (Веды, Библия, Евангелие, Коран) и есть средство жить

сообразно с этой истиной (вера, жертвы, молитвы, благодать).

Так что ни искать истины не нужно, ни трудиться над улучше-

нием своей жизни. Это ужасно.

6 февр. Москва. 1901.

Записано довольно много и казалось важным.

1) Главное, надо стараться разрушить постоянно поддерживаемый

правительством обман, что все, что оно делает, оно делает для

порядка, для блага подданных. Все, что оно делает, оно и делает или

для себя (грабит покоренных), или для того, чтобы leur dormer le change1 и уверить их, что оно делает это для них.

2) «Как океан объемлет шар земной, так наша жизнь объята

снами». Мало того — снами: объята бессознательной рефлектив-

ной жизнью. Не только рефлективною, но рассудочною, призна-

1 расквитаться (фр).

20

ваемой большинством людей жизнью, но не имеющей в себе ис-

тинных свойств жизни. Истинная жизнь, жизнь, сознающая свое

божественное начало, только как редкие островки на этом океа-

не бессознательной жизни, совершающейся по определенным ма-

териальным законам. И только эти моменты, складываясь друг с

другом (исключая все разделяющее их), составляют истинную

жизнь. Остальное сон.

3) Как матерьялисты говорят о том, что жизнь есть не что

иное, как физико-химические процессы, совершающиеся по оп-

ределенным законам, то они совершенно правы. Они рассматри-

вают жизнь объективно и, рассматривая так, ничего другого ви-

деть не могут. Но видят они только ту основу, на которой и в ко-

торой зарождается и происходит истинная, не наблюдаемая ими

жизнь. Когда они говорят при этом о внутреннем опыте (упот-

ребляемом ими для психологии), то это только недоразумение: наблюдать наблюдателя нельзя.

Они совершенно правы, отыскивая и устанавливая законы, управляющие видимым внешним миром, но неправы, когда хо-

тят или предполагают по тем же законам объяснить существова-

ние наблюдающего и потому отрицают независимое существо-

вание этого наблюдающего и способ познавания этого наблюда-

ющего: сознание, то самое, чем они пользуются для своих

наблюдений, без чего они не могли бы делать их.

(Неясно высказано.)

Иначе сказать можно это еще так. Есть два способа познания: один внешний — наблюдения, при котором допускается данным

и не требующим объяснения существование наблюдателя, кото-

рому верится; другой — такой, при котором исследуется самый

наблюдатель и на основании его изучения уже признается дос-

товерность внешнего, наблюдаемого. —

4) Наблюдать явления внешнего мира объективно, не скажу

очень полезно, но не лишено своего рода полезности, но призна-

вать явления этого мира всею жизнью есть величайшее заблуж-

дение. Вся жизнь есть только то, что мы сознаем, и поэтому изу-

чать всю жизнь можно только внутренним путем; все же то, что

мы наблюдаем объективно, есть только последствия жизни. Жизнь

есть только то, что мы сознаем как жизнь. Мало того, и сознание

себя отдельной личностью еще не есть настоящая человеческая

жизнь. Настоящая человеческая жизнь начинается только тогда, когда начинается божеское сознание, т. е. человек сознает себя

сыном, слугою Бога, а остальное все только подобие жизни. И в

21

остальном матерьялисты правы, считая все явления наблюдае-

мой ими жизни физико-химическими процессами.

Если изучающий фабрику не был в машинном отделении и

не видит причину движения, и больше того: допускает, что дви-

жение как-то есть само собою и не подлежит исследованию, то

он будет совершенно прав, описав фабрику, как систему колес, шестерен, ремней, производящих видимую ему работу; но будет

в большом заблуждении, если будет думать, что все большее и

большее изучение внешнего механизма приближает его к позна-

нию основ движения всего. Тот же, кто войдет в машинное отде-

ление, увидит паровую машину и в ней признает жизнь. Тот же, кто войдет в топку, тот увидит ее в силе огня.

Главное, что я хочу сказать, вот что:

Наблюдая в мире, в растении процесс обмена вещества, са-

мосохранения, роста и цикла рождения, размножения и смерти, и такой же процесс сознавая в себе, мы говорим, что это жизнь.

Наблюдая потом тот же процесс в передвигающемся, проявляю-

щем чувства животном, и находя такой же процесс в себе, мы го-

ворим: растительный процесс еще не жизнь — вот это жизнь, —

отодвигаем линию, отделяющую жизнь от нежизни. Но мало это-

го: наблюдая в других людях и себе умственную жизнь, достига-

ющую разностороннего улучшения жизни, мы еще отодвигаем

линию, отделяющую жизнь от нежизни: говорим: то животная

жизнь, а вот это настоящая жизнь. Но потом мы еще можем ото-

двигать линию, отделяющую жизнь от нежизни, еще более ог-

раничить то, что называли жизнью. Наблюдая в других, лучших

людях жизнь религиозную, жизнь не для себя, а для цели вне себя, и видя в себе это свойство, мы говорим, и имеем на это полное

право, что только такая жизнь — не для себя, а для Бога, — есть

жизнь. Так определяется жизнь христианством.

Так что я знаю три жизни: 1) жизнь растительную, бессозна-

тельную; 2) жизнь, сознающую себя отдельным существом, и 3) жизнь, сознающую себя божественной сущностью в пределах

личности. Эту жизнь только я называю жизнью.

Хотим мы того, или не хотим, мы должны сами своим решени-

ем определять то, где начинается и кончается жизнь. Обычно мы

начало жизни определяем рождением, а смерть — прекращением

физиологических процессов. Но мы можем определять пределы

ее и иначе: не физиологически, но психологически: можем назы-

вать жизнью только то, что совершается при сознании личности, и

тогда жизнь начнется не с рождения и кончится не физической

22

смертью. Можем признавать пределами ее уничтожение религиоз-

ного сознания, и тогда жизнь еще сузится. И так и должно.

5) Люди молят Бога помочь им извне, а Он всегда готовый

помочь им в них самих. Только бы они поверили в Него, в этого

внутреннего Бога, и дали бы Ему возможность помочь им. А то

они не дают Ему этой возможности: хотят, чтобы Он помог им,

как они этого хотят, а не так, как Он этого хочет. Все равно, как

сумашедший, который, желая выйти, захлопывает ту дверь, кото-

рую отворяют ему.

6) Приспособления для ласкания внешних пяти чувств, как кра-

сивое убранство жилищ, утвари, а главное одежд, особенно женс-

ких, есть то, что разжигает похоть. Как музыка, духи, гастрономи-

ческая пища, гладкие, приятные на ощупь поверхности. Блеск, свет, красота солнца, деревьев, травы, неба, даже вид человеческого тела

без искусственных украшений, пение птиц, запахи цветов, вкус

простой пищи, плодов, осязание природных вещей не вызывает

похоти. Ее вызывают электрическое освещение, убранство, наря-

ды, музыка, духи, гастрономические блюда, гладкие поверхности.

Нынче 8 фее. 1901. Москва.

Продолжаю выписывать.

7) Хотел начать статью об отсутствии религии так: Ужасно, когда видишь бесполезные страдания одних людей

от нужды, других от излишка; еще ужаснее видеть, как люди эти

неизбежно сами развращаются и самою жизнью, и воспитанием; но ужаснее всего, всего видеть то, что, погибая так физически и

нравственно, люди считают, что так должно быть, что выхода из

этого положения нет и не может быть. И мы, наше общество хри-

стианское в этом положении.

8) Если ты знаешь, что предмет есть, и ты ищешь его, то не

только есть возможность, но можно наверное сказать, что ты най-

дешь его. Только в одном случае не найдешь: это если ты видишь

его, но признаешь не тем, что ты ищешь. (Ищешь письмо, но оно

в другом конверте, и ты решил, что в этом конверте его не может

быть). Это самое происходит в нашем обществе с христианством.

Все знают его, видят, но все решили, что оно не то, что им нужно.

9) <Думал о том, что было бы совершенно ново.> Не верно, и

потому не пишу. А вместо этого вот что:

Обыкновенно говорят: зачем навязывать свои религиозные

убеждения как взрослым, так и детям. Каждый пускай сам составляет

их. — Какое странное смешение понятий! Навязывать, т. е. лишать

23

человека возможности видеть, знать другое — как это делают цер-

ковники, разумеется дурно, но передавать и ребенку и взрослым

все то, что выработала человеческая мысль в области религии, не

только не дурно, но необходимо. Почему, если я учу ребенка или

взрослого тому, что сумма квадратов катетов равна квадрату гипо-

тенузы, или тому, что электричество имеет два полюса и действует

по таким-то законам, я не насилую; а уча тому, что в человеке есть

духовное, неумирающее начало и что с другими надо поступать

так, как хочешь, чтобы поступали с тобою, я насилую? Такое стран-

ное мнение существует только потому, что принято считать един-

ственную нужную и важную основную науку — науку религии и

нравственности — не наукою, а чем-то произвольным, неважным.

10) Искал определение религии, взял книгу Чичерина — «Ре-

лигия и наука». Искусственные построения на заданную тему. Мое

определение такое: Это — такое установление человеком отноше-

ния к бесконечному, которым определяется цель его жизни.

11) Задумался хорошо, свежо, снова о том, что такое время. И

всем существом почувствовал его реальность или, по крайней мере, реальности того, на чем оно основано. Основано оно на движении

жизни, на процессе расширения пределов, которое не переставая

происходит в человеке. Пускай само время — категория мышле-

ния, но без движения жизни его бы не было. Время есть отноше-

ние движения своей жизни к движению других существ. Не от того

ли оно идет медленно в начале жизни и быстро в конце, что рас-

ширение пределов совершается все с увеличивающейся и увели-

чивающейся быстротой? Мера скорости — в сознании расшире-

ния. В детстве я подвинусь на вершок в то время, как солнце обой-

дет свой годовой круг и месяц свои 12 и 13 кругов, а в старости я

подвинусь на два вершка, пока солнце обойдет круг и месяц свои

12. Так как мера во мне, то я и говорю, что скоро.

Быстрота расширения подобна падению — обратно пропор-

циональна квадрату расстояний от смерти.

12) Мы все в жизни как неуки лошади, обратанные, введен-

ные в хомут и оглобли. Сначала бьешься, хочешь жить для себя, по своей воле — ломаешь хомут, рвешь возжи, постромки, но не

уйдешь, умаешься и только тогда успокоишься, когда забудешь о

своей воле и подчинишься высшей воле и повезешь.

Нынче 19 марта.

Записано в Книжке следующее:

1) Как надо помнить и не забывать то, что сказано Кольрид-

жем, что тот, кто любит христианство более, чем истину, очень

24

скоро будет любить свое исповедание или секту более, чем хрис-

тианство, и кончит тем, что будет любить себя более, чем все на

свете. «Не who loves Christianity better than Truth proceeds to love his Church or sect better than Christianity and ends in loving himself better than all».

Это самый существенный ответ тем, которые боятся отказаться

от божественности Христа.

2) Люди, имеющие в виду народ и его благо, совершенно на-

прасно — и я в том числе — приписывают важность волнениям

студентов. Это собственно раздор между угнетателями, между

уже готовыми угнетателями и теми, которые только еще хотят

быть ими.

3) Болезнь застает людей неготовыми к новой, больной фор-

ме жизни, и потому, когда болен, или вовсе не живешь, ожидая

выздоровления, или живешь дурно, не приладившись к новой

форме жизни. Надо учиться жить больному. Можно больному, так же, как и здоровому, жить наилучшим образом. А это все, что

нужно.

4) «Les obligations de l'homme envers Dieu — voila la religion».

VauvenargueКак хорошо!

5) Пришел Александр Петрович, я его очень холодно принял, потому, что он бранил меня. Но когда он ушел, я лишился покоя.

Где же та любовь, то признание целью жизни увеличение любви, которое ты исповедуешь? говорил я себе; и успокоился тогда, ког-

да исправил. Это иллюстрация того, как слабо укоренилось в душе

то, что исповедуешь, но вместе с тем и того, что оно пустило

корешки. Еще нет того, чтобы на всякий запрос был ответ любви, но уже есть то, что когда отступил от этого, то чувствуешь необ-

ходимость поправить. Не сразу отзывается, a fait long feu2.

6) У женщин только два чувства: любовь к мущине и к детям, и выводные из этих чувств, как любовь к нарядам для мущин и к

деньгам для детей. Остальное все головное, подражание мущи-

нам, средство привлечения мущин, притворство, мода.

7) Как только среди общества уменьшается религиозное чув-

ство, так увеличивается власть женщин. Среди вполне религиоз-

ного мира они бессильны; среди мира без религии, как наш, —

вся власть в их руках.

'«Обязанности человека по отношению к Богу — вот что такое рели-

гия». Вовенарг (фр.).

2 медленно производит свое действие (фр.).

25

8) Атеист говорит: я не знаю Бога, мне не нужно это понятие.

Говорить это все равно, что говорить человеку, плывущему по морю

в лодке, что он не знает моря и ему не нужно это понятие. То бес-

конечное, которое окружает тебя, на котором ты движешься, зако-

ны этого бесконечного, твое отношение к нему, это-то и есть Бог.

Говорить, что ты не видишь Его, это — поступать, как страус.

9) Мы утверждаем реальность звезд, но мы не имеем права

признавать за ними такую же реальность, как за огнем в костре.

Правда, что костер может представляться моему зрению такою

же светящейся точкой, но я познаю костер и слухом, и обоняни-

ем, и осязанием, а звезду только зрением. Тяготение, которое я

ощущаю здесь, я только предполагаю. То же относится и к беско-

нечно малому микроскопа.

10) Главное различие ложной религии от истинной то, что в

ложной религии всегда употребляется возбуждение, воздействие

на внешние чувства, произведение умиления, восторга, экстаза.

Для этого и великолепные здания, и живопись, иконы, и музыка, пение, и ладан, и пафос чтения и движений жрецов, коленопрек-

лонения или скакания или качания шекеров. А между тем для

проявления истинного религиозного чувства нужна, напротив, бездеятельность внешних чувств, тишина, спокойствие, просто-

та. (Тихий ветерок, а не бури Ильи Пророка).

То же нужно и в суждениях о религии, в изложении ее сущно-

сти: не восторженный тон и не красноречие, а простота, ясность, точность, деловитость выражений.

11) Ярцов прекрасно рассказал, в чем, по его мнению, заклю-

чается церковная вера, и почему церковники так держатся за та-

инства, обряды; потому что они любят делать дурное: красть, пре-

любодействовать, величаться, — а все это можно делать безнака-

занно только при условии соблюдения постов, говений, посещения служб, похорон с молитвами для отпущения грехов и

т. п. Для них не сделать чего-нибудь этого — значит или пере-

стать делать дурное, или нести за него ответственность.

12) Что больше живу, то больше ужасаюсь на последствия

алкоголя и никотина. Не говоря о тех явных, грубых последстви-

ях увеличения преступности, заболеваний, страшной траты жиз-

ней, эти наркотики сбивают с людей (это особенно заметно в на-

шем кругу) верхи мыслей и чувств, самый главный и нужный

цвет разума. От этого видишь людей, которые могут служить, писать книги, производить художественные вещи, но не могут

понимать самого главного: смысла жизни, и даже полагающие, 26

что этого совсем и не нужно. Какие-то духовные кастраты. И имя

им легион. Я окружен ими.

Нынче 8 апр. 1901. Моск.

Записано:

1) Главная причина религиозного консерватизма — это то, что

хорошо живется — эгоизм.

2) Есть характера, которые забывают все, что они сделали дур-

ного другим, и хвастаются этим, и помнят все, что им сделали.

3) Скажи, как ты перешел от бдения к сну и в чем состоит

этот переход? Также невозможно понять и сказать, в чем состоит

переход от жизни к смерти.

4) Сколько труда для подавления и предупреждения восста-

ний: и тайная, и явная полиция, и шпионы, и тюрьмы, и ссылки, и войска! И как легко уничтожить причины восстания.

5) Счастливые периоды моей жизни были только те, когда я

всю жизнь отдавал на служение людям. Это были: школы, по-

средничество, голодающие и религиозная помощь.

22 апр. 1901. Москва.

Записано следующее:

1) Часто, когда видишь много чуждых людей или когда дума-

ешь о миллионах жителей Азии, то ужасаешься на свою малость, свое ничтожество, чувствуешь, что твое я в этом море людей ничто

или почти ничто. И оно так и есть, если и пока не сознаешь себя

частицей Бога, сыном Бога и не только братом всех этих милли-

онов, но единым с ними, связанным с ними внутренней связью в

Боге — связью любви.

2) Думал о том, что для людей все-таки нужен культ. Какой

же может быть культ при исповедании учения истины? Думал: дни отдыха вроде воскресенья. И в эти дни: 1) критицизм, выска-

зыванье про близких в глаза их недостатков; 2) высказыванье теми, кто испытали это на себе, приемов нравственного совершенство-

вания — исправления — рецепты нравственного совершенство-

вания и разбор их; 3) отыскание хоть раз в месяц падшего суще-

ства и забота о восстановлении его; 4) лечение, облегчение стра-

даний; 5) веселье общее.

3) А потом подумал и решил, что и этого не нужно, нельзя, что все это может и должно перейти в смерть. Не нужно ни суб-

боты, ни определенных дел. Суббота всегда, всегда надо служить

Богу, и дел служения не 5, а бесчисленное множество.

27

4) Вся религия — вечная всемирная, одна: вера в Бога во мне

и вне меня, в людях и животных даже, и потому служение ему

там, где Он есть.

Вся религия — братство людей, основанное на единстве про-

исхождения или зависимости.

5) Есть религиозные люди, которые относятся пренебрежитель-

но и даже отрицают заботу людей о своем теле и также и всякую

профессиональную деятельность. Это неверно. Человек лучший не

может всегда служить Богу. Бывают периоды равнодушия, устало-

сти. И тогда человек может и должен исполнять профессиональ-

ное дело — шить, строгать, учить и т. п., только бы дело это не было

противно Богу. Не может человек и всегда служить людям профес-

сиональным делом; бывают периоды усталости, и тогда пускай он

служит себе: ест, спит, веселится. Только бы это служение себе не

мешало и не было противно служению Богу. Не пренебрегать надо

этими периодами усталости, неспособности служения Богу, а орга-

низовать их так, чтобы они не мешали служению Богу.

6) Господи, помоги мне делать Твое дело бесстрашно, спо-

койно и любовно.

7) Есть три отрасли педагогики, потому что есть три рода

мышления: 1) логический, 2) опытный и 3) художественный.

Наука, учение есть не что иное, как усвоение того, что думали до

нас умные люди. Умные люди думали всегда в этих 3-х родах: или делали логические выводы из положения — мысли: матема-

тика и математические науки; или наблюдали и, отделив наблю-

даемое явление от всех других, делали выводы о причинах и след-

ствиях явлений; или описывали то, что видели, знали, вообража-

ли. Короче: 1) мыслили, 2) наблюдали и 3) выражали. И потому

три рода наук: 1) математические, 2) опытные и 3) языки.

8) То, что делаешь для себя или для людей с определенной

целью, всегда слабо, и результаты гадательны. То же, что дела-

ешь для Бога без видимой и желательной цели, всегда непреодо-

лимо могущественно и ведет прямо к своей цели. Точно за тобой, со всей своей силой стоит сам Бог.

7 мая 1901. Москва.

1) Ужасен тип людей, хотящих быть всегда правыми. Они го-

товы осудить невинных, святых, самого Бога, только бы быть пра-

выми.

2) Многие истины, как, например, о том, что смысл жизни

только в служении Богу, или просто то, что есть смерть, или что

28

все движение человечества основано на движении религии, —

все эти истины кажутся сначала только отвлеченными рассужде-

ниями, не имеющими связи с жизнью и как бы мало вероятными; но проходит время, и они все становятся не только более вероят-

ными, но несомненными, едиными истинными и нужными, и та-

кими, которым нельзя не верить и по которым надо жить.

3) Смерть, казавшаяся невероятной, становится все более и

более вероятной, и не только вероятной, но несомненной.

4) Видел во сне тип старика, который у меня предвосхитил

Чехов. Старик был тем особенно хорош, что он был почти свя-

той, а между тем пьющий и ругатель. Я в первый раз ясно понял

ту силу, какую приобретают типы от смело накладываемых те-

ней. Сделаю это на Хаджи Мурате и Марье Дмитриевне.

5) Статья Герье, в которой он прямо говорит о том, что цер-

ковь явилась как ответ на требование установления единства веры.

6) Вера настоящая есть признание существования предмета

непостижимого, недоступного ограниченному разуму: Бог, дух, вечная жизнь. И эта вера всегда есть у всех людей, хоть та вера, что не надо искать веры. Там, где останавливается разум, то мес-

то, к которому он привел и дальше которого идти не может, и

есть эта истинная вера, совсем другое, чем доверие.

7) Думал о требованиях народа и пришел к мысли, что глав-

ное собственность земли; что если бы было установлено отсут-

ствие собственности земли, а принадлежность ее тому, кто ее об-

рабатывает, то это было бы самым прочным обеспечением сво-

боды. Более прочным, чем habeas corpus'. Ведь и habeas corpus не есть физическое обеспечение, а только нравственное, то, что

человек чувствует себя вправе защищать свой дом. Точно так же

и еще больше он должен чувствовать себя вправе защищать свою

землю, ту, с которой он кормит семью.

11 мая 1901. Я. П. Вечер. Записываю то, что в книжечке: 1) Вписать в предисловие о Btittnerbauer'e, что Орлову есть

что сказать, и он умеет сказать. А сказать ему есть то, что он любит

мужика, того, кто кормит нас. От этого же обратили внимание

на Горького. Мы все знаем, что босяки — люди и братья, но зна-

ем это теоретически; он же показал нам их во весь рост, любя их, и заразил нас этой любовью. Разговоры их неверны, преувели-

ченны, но мы все прощаем за то, что он расширил нашу любовь.

1 неприкосновенность личности (лат.).

29

2) Вера, та самая, которую все считают самой важною, — вера-

доверие великое зло. Она хуже самого легкомысленного своего

рассуждения, она всегда ложь, ложь по способу передачи, и ложь, выгодная тому или тем, кто передает ее.

3) Успехи технические, научные нашего века происходят от

отсутствия веры. Если человек не жалеет рук, здоровья вообще, он, очевидно, накоротке сделает больше того, который будет рабо-

тать правильно, не губя себя. То самое происходит в обществе —

организме. Люди не жалеют своих членов (рабочий народ), губят

его и физически и нравственно, не жалеют здоровья, целости всего

организма, и потому понятно, что они достигнут большего, чем

общество, живущее правильно и жалеющее свои члены.

4) Меня уговаривают молиться, говеть и совершать все те дей-

ствия, которые дают такое великое успокоение, когда веришь в

их действительность. Уговаривать человека, который не верит в

них, не нуждается в них и спокоен без них, все равно, что предла-

гать деньги человеку в степи. Если бы он был в городе, его бы

нечего было просить принять деньги, он бы с руками вырвал их.

Так же и в деле религии колдовства. Это — величайшее успокое-

ние и радость. Как же просить о том, чтобы воспользоваться тем, что дает успокоение и радость.

(Что-то не вышло, в книжечке лучше).

5) Религия колдовства упраздняет истинную религию, требу-

ющую хорошей жизни, потому что дает поправку дурной жизни, как бы разрешает ее.

6) Споришь с человеком и не можешь понять, как он не сдается

на очевидность доказательств. А поищи и ты увидишь, что несог-

ласие его от того, что его мировоззрение несогласно с твоим. Хо-

чешь согласиться, то ищи согласия в религиозном мировоззрении, состоящем в ответе на вопрос: из-за чего жить? Все в этом.

7) Человек живет и если живет, то что бы он ни говорил, у

него есть ответ на вопрос, из-за чего жить? И в этом ответе все.

Все его убеждения вытекают из этого ответа.

8) Женщины, как дети, лгут, не замечая этого. Для достиже-

ния их цели им нужно солгать, и они так заняты достижением

цели, что не замечают своей лжи.

9) Кроме того, у них нет религии никакой, кроме той, какая

им внушена.

10) Отыскивая причину зла в мире, я все углублялся и углуб-

лялся. Сначала причиной зла я представлял себе злых людей, по-

том дурное общественное устройство, потом то насилие, которое

30

поддерживает это дурное устройство, потом участие в насилии

тех людей, которые страдают от него (войско), потом отсутствие

религии в этих людях, и наконец, пришел к убеждению, что ко-

рень всего религиозное воспитание. И потому, чтобы исправить

зло, надо не сменять людей, не изменять устройство, не нару-

шать насилие, не отговаривать людей от участия в насилии и даже

не опровергать ложную и излагать истинную религию, а только

воспитывать детей в истинной религии.

11) Когда я сижу на другом и езжу на нем, то это — порядок.

Когда же этот другой хочет выпростаться из-под меня, то это бес-

порядок.

13 мая Нынче, кажется, 13 м. 1901. Я. П.

Сейчас ходил и думал:

1) Очень неверно, неточно, неопределенно сказано: люби ближ-

него. Это сказано в библии; в Евангелии же только повторено, выб-

рано самое важное из всего. Любить велеть нельзя, любовь есть

высшее проявление души и потому ничем не может быть вызыва-

емо. Оно вызывает все другое. Любить можно велеть только Бога, потому что это свойственно человеку: как только он свободен от

соблазнов, он невольно больше всего любит Бога, т. е. истину, доб-

ро, любовь. Надо сказать: не то, что люби ближнего — этого нельзя, а будь добр к ближнему (люби Бога). Это всегда можно.

2) Странное дело: любить и презирать нельзя, а быть добрым

и презирать не только можно, но быть добрым с людьми, кото-

рых не любишь, можно только тогда, когда презираешь их. Когда

не презираешь людей, а хочешь любить, то вместо того, чтобы

любить, чтобы быть добрым с ними, делаешься зол, ненавидишь.

<Чудесно выражено это в учении 12 Апостолов Одних люби, как

свою душу (это тех, когда любим), других обличай.> <Нет, не

идет выражение учения 12 Апостолов. — А надо сказать так: не

ищи для людей ничего для себя и>

Слово: презирать — неверно. Надо не презирать, а не ожи-

дать от людей того, чего они дать не могут, и главное не ожидать

от них любви к себе. (Вышло неясно).

Нынче 8 июня.

Пишу «Крабочему народу». Записано около 16 пунктов. На-

пишу теперь хоть несколько:

1) Работа физическая без напряжения сверх силы вызывает

добродушное желание общения. Шел мимо сторожа. Он пашет, собаки набросились, а он добродушно хвалится собаками.

31

2) Все на свете растет, продолжительно изменяется, делая

спиральные круги. Так, по крайней мере, нам кажется; и жизнь

людей — круг спирали завершается в этой жизни, — так и жи-

вотные и растения и планеты.

3) Ужасно одиноко положение того, кто не чувствует своего

единения со всеми отдельными существами. Когда подумаешь о

всех людях, существах, живущих отдельно, — ужас берет. Успо-

каивает и радует даже, когда их обнимаешь разумом и любовью.

4) Сейчас, мая 20, почувствовал верность, близость, радость

смерти, т. е. перехода в другую жизнь. В будущую жизнь можно

смотреть через два окна: одно внизу, на уровне животного: в окно

это виден один ужасный мрак и страшно; другое окно выше, на

уровне духовной жизни, и через него открывается свет и радость.

5) Умирание есть путешествие. Всякое путешествие есть труд, но труд этот всегда вознаграждается, а кроме того и путешествие

бывает более или менее трудное.

Нынче 9 июн. Я. П. 1901. Хочу записать: 1) Одно из самых вредных дел, в особенности для той самой

цели, которой хотят достигнуть, есть обучение искусству, т. е. тем

образцам, которые считаются лучшими, тому вкусу, который цар-

ствует. Ничто так не задерживает развития искусства. Разве мы

не знаем, какие уродливые вкусы считались высшими, и какие

безобразия — образцами.

2) Вся жизнь была только увеличение и укрепление своего

божественного сознания. Как же может оно уничтожиться? Мы

не сомневаемся в том, что в матерьяльном мире ничто не исчеза-

ет, ни материя, ни энергия. Как же думать, что уничтожится ду-

ховное существование? Мы думаем так только потому, что не

верим в духовное существование, и еще потому, что не видали, во что оно претворяется, как видим силу, переходящую в тепло и

т. п., потому что претворяющееся — мы сами.

3) Можно только то сказать, что новая жизнь начнется так же, как эта, уяснением своего положения в новых условиях.

4) Мы смотрим на смерть, как на что-то не только совсем осо-

бенное от жизни, но как на что-то прекращающее жизнь, а она такое

же будущее, как следующий год, и так и надо уметь смотреть на нее.

5) Человек, думающий о смерти со страхом, подобен путеше-

ственнику, заехавшему за океан и со страхом думающему о воз-

вращении домой. Может быть и качка, и морская болезнь, и буря, а не миновать ворочаться домой.

32

6) Все существа отдельны, сами для себя, и потому бессмыслен-

ны. Дает им смысл только единение с ними через любовь и разум.

7) Хочется сказать народу: несчастные, обманутые братья: не

верьте, главное, тому, что вам скажут, что другие люди могут взять

на себя те грехи, которые вы будете делать, и потому убивайте —

греха на вас не будет.

11 июн. 1901. Яс. Пол.

Думал:

1) <Расширение пределов познания дает нам понятие време-

ни, расширение пределов материи дает понятие пространства.

Пределы духовного я это — познание, пределы материального

это м> Все необдуманно.

2) Есть люди, которые говорят не для выражения мыслей, а

для совершения поступков: разбранить кого, подольститься к

кому, похвастаться и тому подобное. Разговор же для обмена

мыслей им недоступен.

3) Пределы я духовного — познание; пределы я животного —

материя. Расширение познания — время, расширение или суже-

ние материи есть пространство. Расширение есть движение.

Все совсем не то.

30 июнь. Ясн. Пол. 1901 год.

1) Время только в этой форме жизни, поэтому при переходе

в иную форму жизни, не может быть вопроса о времени, и сло-

ва: будущее и прошедшее не имеют смысла. В этой жизни вспо-

минаешь не данные прошедшей жизни, а данные другой формы

жизни. Жизнь всегда вся одна, только в каждой форме она ка-

жется отделенной.

2) Как хороша болезнь, — все разрешается, что казалось не-

разрешимым. И разрешается все тем же единственным сред-

ством — любовью.

3) Время есть то, что ограничивает меня, отделяя меня от раз-

личных форм жизни, в которых я был или буду. Пространство же

есть то, что ограничивает меня, отделяя от других существ. Из-

менение форм представляется мне движением, различие же меня

от других существ представляется мне материей.

4) Я совершенно основательно боялся уничтожения в смерти, когда во мне не было истинной жизни (в молодости), — теперь, имея эту жизнь, не могу себе представить уничтожения. Мне уди-

вительно хорошо.

33

3 Зак. 3160

16 июля. Я. П. 1901.

Записываю то, что давно записано.

1) Все существа бессмысленны, пока отдельны. Дает всему

смысл разум, соединяя их.

2) Религия истинная, настоящая всегда замазывается слоем

лжи. Но этот слой лжи, слезая с нее, оставляет ее еще чище, чем

она была, унося с собой все, что было лишнее.

3) Для того, чтобы быть услышанным людьми, надо говорить с

голгофы, запечатлеть истину страданием, еще лучше — смертью.

4) Помоги мне, Господи, видеть доброе во всех людях, кроме

в себе, и никого не осуждать, кроме себя.

5) Страшная непобедимая сила в мирских делах — жесто-

кость, непризнание обязательности своих обещаний и слов, и

наглая ложь.

6) Китайцы говорят: мудрость в том, чтобы знать, что ты зна-

ешь то, что знаешь, — и знаешь, что не знаешь, чего не знаешь; я

прибавляю к этому: еще большая мудрость знать, что нужно знать

и чего можно не знать, и что знать прежде и что после.

7) Человек не свободен, когда он попал в какое-либо тече-

ние, но он свободен подвергнуть себя тому или другому тече-

нию. И потому человек должен приучить себя освобождаться

от течений и выходить на берег, чтобы обдумать, какое ему из-

брать течение. (Что-то плохо).

8) Ничто так не полезно для души, как превратное и презри-

тельное о тебе суждение людей. Ничто так не приводит к жизни

в Боге, который знает твои желания и то, насколько ты виноват

или нет.

9) Женщин узнают только мужья. Только муж видит их за

кулисами. От этого Лесинг и говорил, что все мужья говорят: одна

была дурная женщина, и та моя жена. Перед другими же они так

искусно притворяются, что никто не видит их, какие они в дей-

ствительности, в особенности пока они молоды.

10) Главная способность женщин это — угадывание, кому ка-

кая роль нравится, и играть ту роль, которая нравится.

11) Материнство — их настоящая жизнь и великое дело, а

они воображают, что материнство мешает им жить, т. е. притво-

ряться, по вкусу избранных мущин.

12) Марья Александровна, прочтя мое письмо о том, что воз-

мездие тем большего блага, чем больше любовь, есть закон жизни

этой и загробной, спросила: разве я после смерти не соединюсь с

Богом? — Я ответил ей, что мы не имеем никакого основания

34

думать так. Так думают христианские церковники, браманисты и

буддисты. Но мы не имели основания так думать.

Жизнь, которую мы знаем, есть постоянное увеличение блага

по мере увеличения любви. Это не только основное свойство жиз-

ни, но сама жизнь. И потому если мы предполагаем жизнь за гро-

бом, то эта жизнь должна быть в основе такая же, как и та, какую

мы знаем, хотя и в формах теперь непостижимых для нас.

13) Пределы моего существа мне представляются материей.

Изменения моего существа мне представляются движением. Пре-

делы моего существа по отношению других существ мне пред-

ставляются пространством. Изменения моего существа по отно-

шению изменений других существ мне представляются време-

нем.

14) Есть ли Бог или нет, и есть ли или нет ее, будущей жизни, все-таки лучшее, что я могу сделать, это то, чтобы увеличивать в

себе любовь. Это так, потому что увеличение любви тотчас же

увеличивает благо.

15) То же, что 13, но кажется яснее и точнее. Пределы своего

существа, познаваемые сознанием, представляются мне мате-

рией; пределы моего же существа, познаваемые моими пятью

чувствами, представляются мне предметами в пространстве. Из-

менения пределов моего существа, познаваемых сознанием, представляются мне движением; изменения пределов моего же

существа, познаваемых моими пятью чувствами, представляют-

ся мне движением предметов во времени. (Несколько яснее, но

еще далеко не совсем).

18 июль. Я. П. 1901.

1) Сознание дано человеку затем, чтобы понимать свое поло-

жение, ставить себя в то течение (тот гипноз), которое должно, которое нужно Богу, — а люди употребляют сознание, чтобы уве-

личить свое наслаждение.

2) Жизнь настоящая, духовная, есть основа, на которой вы-

шиваются всякие узоры: болезни, страдания, потери. И если ос-

нова настоящая, — узоры только разнообразят, украшают ковер, но не разрушают его.

20 июль. 1901. Ясн. Пол.

1) Для журнала нужно: отдел истории религий и биографии.

2) Жизнь будущая, загробная мне так же ясна и несомненна, как и настоящая жизнь. Не только ясна и несомненна — она есть

35

та же самая, одна жизнь. Она представляется мне преходящей

только вследствие иллюзии времени, т. е. совершающихся изме-

нений. (Не совсем ясно).

3) Пределы моего я дают понятие (материи) тела. Изменения

моего я дают понятие силы. Различие пределов моего я, соответ-

ственно моим чувствам: осязания и зрения, дает понятие предме-

тов в пространстве. Различие изменений моего я, соответственно

моим органам: кровообращения, дыхания, мускульного напряже-

ния, — дает мне понятие движения во времени.

4) Ощущение, что я жил в болезни, как всегда.

5) Радостно, что после болезни яснее стало взять крест на

каждый день.

6) Во всей путанице, во всем круговороте жизни, одна цель, к

которой все приходит: увеличивать любовь. Свобода в том, что

каждый может увеличить свою долю любви и потому — блага.

7) Жизнь есть увеличение отделенного от Всего существа (не

матерьяльного). Зачем существо это сознает Все, а есть только

часть? зачем оно изменяется? — существо это не может понять.

Но не может не предполагать этому разумную причину, смысл, —

не может не допускать такого существа, которому причина, смысл

этот понятны, которое само не отделено и не составляет часть, а

целое, Все. Существо это — Бог.

Будучи отделено от Всего и постоянно увеличиваясь, частич-

ное существо, человек сознает свои пределы. И пределы эти пред-

ставляются ему телами: своим и чужими — телами в простран-

стве. Постоянно увеличиваясь же, человек сознает совершающи-

еся в его пределах изменения, и изменения эти представляются

ему движением во времени.

8) Не надо желать жить, потому что хочешь сделать что-либо, а надо делать потому, что живешь.

18 авг. 1901. Ясн. Пол.

Записано за это время:

1) Что было мне радостно и хорошо во время болезни, это то, что, умирая, я живу точно так же, как всегда. Нижнее глубокое

течение истинной жизни не прерывается смертью. И что я чув-

ствовал, или скорее: не чувствовал перерыва.

2) Вся путаница, весь круговорот жизни ведет все-таки все-

гда к одному: к увеличению любви. И потому невыгодно, тяжело

идти против него, а радостно сознательно делать то, что творит-

ся бессознательно: быть с Богом.

36

3) Свобода дана человеку в том, что может увеличить его благо: в увеличении в себе любви. В том благость божия, что он не сво-

боден — встречает препятствия — во всем, что не дает ему блага.

4) Если у тебя есть враг, отравляющий твою жизнь, надо ли

тебе желать избавиться от него? Нет. Если ты сумеешь восполь-

зоваться своим врагом так, чтобы выучиться на нем: прощать, любить врагов, то то, что приобретаешь этим, гораздо больше

благо, чем то, которое ты бы имел, избавившись от врага. И не

только больше; но то было благо временное, а это — вечное, не

для одной только этой жизни.

5) Говорят: для добра не нужна награда. Это справедливо, если

разуметь награду внешнюю, в будущем; но без награды, без того, чтобы добро не давало того, к чему стремится человек, что дви-

жет им, — не давало благо, — нельзя бы было делать добро. Дело

только в том, чтобы понимать, в чем истинное благо. Истинное

же благо не во внешнем и в будущем, а в внутреннем и настоя-

щем: в улучшении души. Это и награда и двигатель.

6) Часто слышишь, что молодежь говорит: я не хочу жить

чужим умом, я сам обдумаю. Зачем же тебе обдумывать обду-

манное. Бери готовое и иди дальше. В этом сила человечества.

7) Смотришь на подлость людей и удивляешься отсутствию

человеческого достоинства. Но только вспомнить о том, что только

религия дает человеку сознание его достоинства, и перестанешь

удивляться, что нет достоинства у людей, не имеющих религии.

Люди без религии стараются заменить религию почестями. И по-

чести для них религия.

8) Если бы только люди понимали, какое огромное счастье

жить религиозной жизнью: т. е. поступать в чем свободен не для

людей, но для Бога.

9) Как надо быть настороже от всякого заражения: зараже-

ния насмешки, чувственности, а главное злобы! Человек злобно

бранит тебя, и ты, вместо того, чтобы почувствовать отвраще-

ние к злобе, сам заражаешься ею. Как пищу нельзя принимать, не спросив себя: не вредна ли она; так и всякое внушение, гип-

нотизацию. Прежде, чем отдаться ей, надо спросить себя: не

вредная ли она?

10) Хочется опять записать о пределах, изменениях, материи, движения, пространстве, времени.

Я — часть чего-то. Свою отделенность я познаю только

пределами между собой и всем остальным. Кроме того я по-

знаю себя изменяющимся. Пределы, отделяющие меня от ос-

37

тального мира, я познаю материей, часть которой составляет

меня, и часть которой составляет все остальное. Изменения

свои я познаю движением, совершающимся во мне и во всем

остальном. Отношение материальных предметов между собою

я называю пространством; отношение изменений во мне и дру-

гих существах я называю временем.

(Не кончил, устал).

Нынче 10 октября 1901. Гаспра, на южном берегу.

За это время записано:

1) Трудно жить для Бога одному среди людей, не понимаю-

щих даже этого и живущих только для себя. Как радостна в этом

положении помощь единоверцев.

2) Когда я думаю о смерти, мне радостно думать о том, как я

проснусь к той жизни так же точно, как я просыпался к этой в

раннем детстве.

3) Нет, не эта жизнь сон, как я писал прежде, а сон то, что

разделяет одну форму жизни от другой — то, на одном конце

чего смерть, а на другом — рождение.

4) Или ложь или невежество. Не знаешь, что хуже (не помню

к чему).

5) Человек есть отдельное изменяющееся существо, постига-

ющее цельное и неизменное.

6) Два предмета в одном и том же пространстве — движение.

Два предмета без движения — пространство.

7) Человек, изменяющееся отдельное существо, стремится к

неизменности и цельности. И то и другое достигается любовью.

Чем больше любви, тем меньше изменения и тем более расширя-

ется область жизни, т. е. приближается человек к цельности.

8) Астрономия не имеет полной реальности, потому что со-

ставляет результат одного чувства (sens) зрения.

9) Сила религии в том, чтобы чувствовать себя выше всех за-

конов человеческих.

10) Одна из самых обычных и важных ошибок, которые дела-

ют люди в своих суждениях, та, что люди считают хорошим то, что любят.

11) Одним чувством (sens) мы познаем пределы себя; сово-

купностью чувств мы познаем живое — себе подобное. (?) 12) Течет струя и стоит неподвижно, и нам кажется, что это

неподвижный предмет. То же и с жизнью. Она нам кажется все-

гда стоячею, а она течет...

38

13) Жизнь серьезное дело! Ах, кабы всегда, особенно в мину-

ты решений, помнить это!

14) Жаль потерять, расстаться с вещью, к которой привык, долго употребляя ее; как же не жалеть расстаться с орудием сво-

его тела, которое употреблял всю жизнь. Особенно если удава-

лось употреблять его хоть изредка хорошо.

15) Делаешь усилие проснуться, когда сон становится ужа-

сен и нет сил переносить его; то же надо и делать в жизни, когда

она становится невыносима, и проснуться из животной жизни в

жизни духовной — сознать свое вечное божественное я.

16) Предприниматели (капиталисты) обкрадывают народ, де-

лаясь посредниками между рабочими и поставщиками орудий и

средств труда, также обкрадывают купцы, становясь посредни-

ками между потребителями и продавцом. Тоже под предлогом

посредничества между обиженными и обидчиками устанавлива-

ется грабеж государственный. Но самый ужасный обман — это

обман посредников между Богом и людьми.

17) Избави Бог жить только для этого мира. Чтобы жизнь

имела смысл, надо, чтобы цель ее выходила за пределы этого мира, за пределы постижимого умом человеческим.

18) Нет более ненужного дела, как приобретение себе, удер-

жание или увеличение богатства.

19) Жизнь представляется мне так:

круглое подвигается вверх, стержень расширяет, а жизнь стано-

вится меньше, тоньше, так:

и наконец жизнь совсем сливается с стержнем, с вечным, неиз-

меняющимся.

20) Либералы, социалисты, революционеры считают, что ре-

лигия не нужна, и пренебрегают ею, хотят уничтожить всякую. А

религия есть, была и будет всегда главный двигатель людей. И

правительства знают это и потому посредством ложной религии

ведут на ложный путь людей. Те же, кто борются с правитель-

ством, вместо того, чтобы уничтожать ложную религию и уста-

навливать истинную, предоставляют правительствам полную

39

власть руководить людей ложной религией. И потому очевидно

всегда будут побеждены.

29 ноября 1901 г. Гаспра.

Записывал мало. Вот что записано:

1) Когда ровно течет струя воды, то кажется, что она стоит.

Так же кажется с жизнью своей и общей. Но замечаешь, что струя

не стоит, а течет, когда она убывает, особенно когда каплет; так

же и с жизнью.

2) Когда я буду умирать, я желал бы, чтобы меня спросили: продолжаю ли я понимать жизнь так же, как я понимал ее, что

она есть приближение к Богу, увеличение любви... Если не буду

в силах говорить, то если да, то закрою глаза, если нет, то подни-

му их кверху.

3) Надо написать о свободе совести, веротерпимости. Все

дело в том, что церковь не есть то, чем она себя определяет, собрание верующих со Христом во главе, а мирское учрежде-

ние. В первом случае невозможно преследование, во втором —

необходимо.

4) Говорят, что женщины любят мужество, красоту, или тех, кто их любит. Это все неправда: они сдаются тем, которые уве-

рены, что они сдадутся. А сдавшись, любят, оправдывая себя, того, кому сдались.

5) Если страдаешь, то это только от того, что не видишь всего

(еще не наступило время), не раскрылось то, что совершается этим

страданием. Время есть раскрытие жизни. Каменный период для

людей, — это те формы, в которых раскрывалась жизнь челове-

чества. Но не все раскрыто, она замыкается сзади и не раскрыта

впереди. Вот так:

6) Неприятности, тяжелые положения, горе... Одно спасение: перенести жизнь в область Бога, жить перед Ним только. И тогда

не только проходит все тяжелое, но вся жизнь становится лучше, так что все, что нам кажется тяжелым — горем, все это добро и

настоящее большое добро.

7) Есть ужасные заслонки, замыкающие сердца и сознания

людей и мешающие им принять истину. Как отворять их? Как

проникать за них? Не знаю, а в этом величайшая мудрость.

40

8) Религия есть закон, который ничем нельзя отменить и ни-

как нельзя обойти, нарушение которого нельзя скрыть и награду

за исполнение которого нельзя получить в этом мире; а безрели-

гиозные люди знают только закон человеческий, который всегда

можно обойти, нарушение которого можно скрыть и награду за

исполнение которого мы всегда ожидаем.

9) Люди различаются еще тем, что одни прежде думают, потом

говорят и делают, а другие прежде говорят и делают, а потом уже

думают.

10) Другое различие людей то, что одни чувствуют прежде

других, а потом себя, а другие прежде себя, хотел сказать: а по-

том других, но большей частью такие люди ограничиваются тем, что чувствуют только себя. Это — ужасное различие.

11) Люди чуткие (первого рода) всегда славолюбивы, люди

второго сорта — тщеславны. Первые озабочены чувствами к себе

других людей, вторые хотят только, чтобы их хвалили. Les defauts de ses v e r t u s и наоборот. Как бы хорошо было составить список

этих парных качеств!

12) Все люди закупорены, и это ужасно. Но они закупорены для

одного человека, а для другого открыты. У каждого человека есть

отверстие, через которое он может воспринять истину, но истина

передается ему не со стороны отверстия. Одно средство — изли-

вать, если она есть в тебе, истину в мир, и она найдет отверстие.

13) Как хорошо еврейское правило не дерзать произносить

имени Бога. Это запрещение показывает, что они понимали, что

такое Он. Наше же панибратское отношение, наше же: Господи

помилуй, переходящее в «помилос», «помилос», показывает, что

у нас и не догадываются о том, что может быть Бог для людей

религиозных.

26 декабря 1901 г. Гаспра.

Кое-что думал:

1) После идолопоклонства народов провозглашено было един-

ство Бога еврейскими пророками. Прошло 2000 лет, и после из-

вращения христианства Ислам провозгласил опять: нет Бога кроме

единого Бога.

2) Люди, усваивающие христианское воззрение, обыкновен-

но стремятся совершать христианские подвиги. А для христиан-

ства нужны не подвиги, а простая христианская жизнь.

1 Недостатки своих добродетелей (фр )

41

3) Так ясно видна ближайшая задача жизни. Она в том, чтобы

жизнь, основанную на борьбе и насилии, заменить жизнью, ос-

нованной на любви и разумном согласии. И огромный матерьял, который должен быть духовно переработан для этого, лежит не-

тронутым еще в рабочем народе всех рас и вер.

4) Всякий человек закован в свое одиночество и приговорен к

смерти. «Живи зачем-то один, с неудовлетворенными желания-

ми, старейся и умирай». Это ужасно! Единственное спасение, это

вынесение из себя своего «я», любовь к другому. Тогда вместо

одной, две ставки, больше шансов. И человек невольно, стремясь

к этому, любит людей. Но люди смертны, и если в жизни одного

больше горя, чем радости, — то то же и в жизни других. И пото-

му положение все то же отчаянное. Только и утешения, что на

миру смерть красна. Одно полное спасение была бы любовь к

бессмертному, к Богу. Возможна ли она?

5) Единственную возможность любви к Богу я вижу в том, что-

бы быть не только довольным жизнью, но радоваться на жизнь, ви-

деть в ней всегда добро. Вывожу я это так: тот, кто недоволен жиз-

нью, огорчается чем-нибудь в ней, видит в ней зло, не может любить

источник, начало жизни — Бога и всегда или отрицает, или обвиня-

ет, осуждает, даже ругает его. И потому тот, кто доволен жизнью, радуется ею, видит в ней всегда добро, должен испытывать обратное

чувство: признает Бога, благодарен Ему, хвалит Его. Так я это думал

сначала, но это было неясно. Нынче мне стало это яснее, именно: 6) Есть одно средство любить Бога: оно состоит в том, чтобы

любить себя, свое божественное «я», так же, как мы любим свое

телесное «я», т. е. жить для этого «я», руководиться в жизни его требо-

ваниями и потому ничем не огорчаться, ничего не бояться и все счи-

тать для себя (этого «я») возможным. Любя это «я», я люблю то прояв-

ление Бога, которое одно доступно для любви. Для разума доступен и

другой Бог — начало всего, но для любви доступен только этот.

(Думал, что выйдет лучше).

7) Как бы хорошо было жить только этим «я», как бы легко

было жить и умирать, т. е. переходить в другую жизнь. Но болез-

ни, боль мешают этому; заставляя стараться о прекращении стра-

даний, они заставляют соблюдать жизнь, от которой требуется

работа здесь. Затем же и страсти и огорчения.

8) Религия есть такое состояние, при котором поступки обус-

ловливаются не соображениями об этой только, временной жиз-

ни, но соображениями о всей вечной, бесконечной жизни.

1902

Нынче 22 января 1902. Гаспра.

За это время записано:

1) Если веришь в Бога, то веришь, что все, что совершается, все благо: страдания, болезнь и др., — это все только приготов-

ления к новой неожиданной радости. И потому кто верит в Бога, тот всегда должен быть радостен; радостен и добр. И подтверж-

дается это сейчас же тем, что кто верит в Бога и потому радостен, того сейчас все любят и ему хорошо.

2) А чтобы быть радостным всегда, надо только одно: то, что-

бы пользоваться с благодарностью теми радостями, которые со-

ответствуют желаниям; на те же события, которые кажутся не-

приятными, несогласными с желаниями, смотреть как на обеща-

ние радости и во всяком случае как на испытания.

3) Доказательство, что это так, в том, что прошло испытание, всегда жалеешь, что не воспользовался им, а мог бы.

4) Бог в пределах есть жизнь. Движение в этих пределах есть

расширение их.

5) Есть ли будущая жизнь? Будущая — не знаю. Знаю то, что

есть Бог, по воле которого я вступил в эту временную жизнь и

живу в ней. Кончится эта временная жизнь по воле Его же. Стало

быть я буду опять в Его воле. Так что: от Тебя изшел и к Тебе иду, или скорее: я всегда был в Тебе и остаюсь в Тебе. В этом ответ.

6) Иногда близость смерти тревожит. А иногда — именно, когда не думаешь, а отдаешься, — так легко и просто.

7) Смерть есть уничтожение «я», т. е. отделенного и потому

матерьяльного, или скорее иллюзии чего-то реального, т. е. мате-

рьяльного существа. В действительности уничтожаются только

пределы, вроде освобождения сжатого пара или газа. Он исчез, и

кажется, что он уничтожился, но он только вступил в новые со-

единения.

43

8) Личность — мое «я» должно быть орудием служения. И

это можно. Когда же употребляешь это орудие, то является воп-

рос, кто тот, кто употребляет его? Это тот, кто не есть орудие, кто не матерьялен, кто вне пределов — Бог во мне. Только нач-

ни заниматься орудием: чистить, украшать, беречь его, и нет

жизни, и подвержен всем мучениям. Только кто употребляет его, живет и растет.

9) Мы так привыкли считать свое орудие собою, что нам

страшно его уничтожение. (От этого и бывает у меня двоякое от-

ношение к ожидаемой смерти).

Стоит привыкнуть считать собою то, что употребляет орудие, и не может быть страха, а только сознание неловкости, что отня-

то прежнее орудие, а новое не дано еще.

Признание работника, работающего орудием, есть признание

Бога.

29 января.

1) Единственное спасение от отчаяния жизни — вынесе-

ние из себя своего «я». И человек естественно стремится к

этому посредством любви. Но любовь к смертным тварям не

освобождает. Одно освобождение — любовь к Богу. Возмож-

на ли она? Да, если признавать жизнь всегда благом, наивыс-

шим благом, тогда естественна благодарность к источнику

жизни, любовь к Нему и потому любовь безразлично ко всем, ко всему, как лучи солнца.

2) Для человека, полагающего благо жизни в внутреннем со-

вершенствовании, — все хорошо. Когда все удовлетворяет же-

ланиям, то просто непосредственно хорошо; когда же жизнь идет

противно желаниям, то это единственная и наиболее легкая воз-

можность совершенствования, так что опять все хорошо. Дока-

зательство этого то, что когда пройдет время испытания, т. е.

когда жизнь шла противно желаниям, то раскаиваешься в том, что не воспользовался им для того блага, которое дает сознание

совершенствования.

3) Бывало досадывал, что жизнь чужая идет, а ты лежишь, умираешь, а теперь только хочется, чтобы она шла себе, не ме-

шая спокойному умиранию.

4) Ценность старческой мудрости возвышается, как брильян-

ты, каратами: самое важное на самом конце, перед смертью. Надо

дорожить ими, выражать и давать на пользу людям.

44

2 янв. Гаспра

1) Говорят: будущая жизнь. Если человек верит в Бога и закон

Его, то он верит и в то, что он живет в мире по Его закону. А если

так, то и смерть происходит по тому же закону и есть только воз-

вращение к Нему. (?)

4 января 1902. Гаспра.

1) Бывают минуты, что не могу радоваться, или хотя равно-

душно смотреть, на приближение смерти. А бывает в хорошие

минуты, что так просто, хорошо.

6 января.

2) Ничто духовное не приобретается духовным путем: ни ре-

лигиозность, ни любовь, ничто. Духовное все творится матерь-

яльной жизнью, в пространстве и времени. Духовное творится

делом.

10 янв. 1902.

1) Нынче живо думал об отделенности «я» и о боязни смерти, кажущемся уничтожении «я». Смерть и есть уничтожение «я»,

т. е. отделенного и потому матерьяльного существа, или скорее

иллюзия уничтожения, тогда как уничтожаются только пределы

вроде освобождения сжатого газа. Кажется, что он исчез, а он

только вступил в новые соединения.

11 янв. 1902.

1) Личность, мое «я» должно быть орудием служения. И это

можно. Когда же употребляешь это орудие, то спрашиваешь: кто

тот, кто употребляет его? Это тот, кто не есть орудие и не умира-

ет. Только начни заниматься орудием, чистить, беречь, украшать

его, — и нет жизни, и подвержен всем мучениям, потому что ору-

дие тратится. Только тот, кто употребляет его, не тратится, а рас-

тет. Хорошо.

2) Мы так привыкли считать свое орудие собою, что нам

страшно его уничтожение. А стоит привыкнуть считать собою

то, что работает орудием, и не может быть страха, а только со-

знание неловкости, что отнято прежнее орудие, а новое не дано

1 Начиная с даты 2 января дальнейшее, вплоть до записи 22 мая, вне-

сено в Дневник рукой дочери Толстого М. J1. Оболенской и исправлено

позднее рукой Толстого. — Ред.

45

еще. Как странно работнику быть без работы, потому что хо-

зяин отнял у него орудия. Признание орудия и работника есть

признание Бога.

ЗОянв. 1902.

1) Отобрали у рабочих все молоко, наделали пирожных и ванн, а потом с помощью науки хотят делать наипитательнейшим то

далеко не достаточное количество, которое осталось для рабо-

чих. Вот цель нашего ученого земледелия, техники, медицины.

2) Лежат рассыпанные по миру тлеющие угли, — дух Божий

живит их по мере силы жизненности, развиваемой в каждом угле

и сообщаемой другим. В этом для человека и цель и смысл жиз-

ни. Только это (?).

31 янв. 1902. 1 ч. дня.

1) Только это в том смысле, что законность и степень закон-

ности всех других целей зависит от того, в какой степени они

содействуют достижению этой.

2) Понятно, что в молодости ничтожная цель удовлетворе-

ния чувства кажется единой целью жизни, но это-то перестав-

ление нижней цели на место высшей есть источник всех бед-

ствий людей. Если цель моя добыть и соблюсти чистую воду

для питья для ближних и животных, я не полезу в этот источник

с грязным сосудом, ногами или одежде, только чтобы поскорее

удовлетворить свою похоть.

3) Как мало я ценил глубочайшую притчу о насыщении пя-

тью хлебами, раздавая хлеб, но не поглощая его.

4) Только бы эти раскиданные и тлеющие угольки старались

пользоваться веющим на них духом Божиим. И сообщать друг

другу радость сознания этого духа и теплоты согревающего их

огня любви.

5) Как ясно, когда стоишь на пороге смерти, что это несом-

ненно так, что нельзя жить иначе. Ах, как благодетельна болезнь.

Она, хоть временами, указывает нам, что мы такое и в чем наше

дело жизни.

31 янв. 1902. 2 ч. дня.

1) Часто говорят про людей: эгоисты, самоотверженные, —

это неверно: одинаково распределено и то и другое свойство.

Скупой, художник, политический деятель направляет свое само-

отвержение на то, что по существу эгоистично, и тогда представ-

46

ляется нам вполне эгоистом. Наоборот, врачи, сестры милосер-

дия и т. п. Но бывает, что самоотвержение и эгоизм сталкиваются

на одном предмете, и это бывает в мирской любви родных, дру-

зей и в особенности матерей семейства.

5 февр. 1902.

1) Самое дальнее сознание своих пределов дает зрение, потом

слух, потом обоняние, потом вкус и осязание. Сознание этих пре-

делов отпадает понемногу, сначала с дальнего — зрения, до бли-

жайшего — осязания. Последнюю степень сознания своей отдель-

ности и пределов — дает сердце. При всяком отпадении сознания

пределов, в виде матерьяльного лишения, расширяется какая-то

плохо сознаваемая не матерьяльная область. При последнем отпа-

дении — расширяется до последней степени эта духовная область.

2) Один человек совершает самое ужасное преступление и

мучается и сознает, что это дурно, что он мог не делать этого.

Другой же совершает как бы ничтожный безнравственный про-

ступок и оправдывает себя и живет весело, спокойно. Преступ-

ление первого производит только матерьяльное зло, часто обра-

щающееся в духовное добро для себя и для других. Проступок

же второго производит неисчислимые бедствия и для себя — тем, что открывает свободную дорогу другим худшим поступкам, —

и для других — примером спокойствия и довольства в зле.

3) Какие обязанности важнее: солдата, царя или человека? Те

все — перед людьми, и от них можно освободиться, а обязан-

ность человека — перед Богом, и от нее нельзя освободиться.

4) Да будет воля Того, по чьему закону я узнал эту жизнь и

ухожу из нее.

5) (К письму.) И потому вы приходите к убеждению о неосу-

ществимости этой идеи, тогда как осуществление идеи освобож-

дения земли от права собственности без сравнения может быть

легче осуществлено, чем восстановление отжившей идеи само-

державия, без всякой высшей цели, — самодержавия для само-

державия, того самого, чем занято теперь все правительство.

Февраль.

1) De mortuis aut bene aut n i h i l — какое языческое, ложное

правило! О живых говори добро или ничего. От скольких страда-

ний это избавило бы людей, и как это легко. О мертвых же поче-

1 О мертвых говори хорошее или молчи (лат.).

41

му не говорить и худого. В нашем мире, напротив, установи-

лось правило: с некрологами и юбилеями говорить о мертвых

одни страшно преувеличенные похвалы, следовательно только

ложь. И это наносит людям ужасный вред, сглаживая и делая

безразличным понятие добра и зла.

2) Надо проболеть тяжелой болезнью, чтобы убедиться, в чем

жизнь: чем слабее тело, тем сильнее становится духовная дея-

тельность.

3) Если эта жизнь благо, то и всякая другая тоже. И наоборот.

И потому, чтобы не бояться смерти, нужно уметь видеть только

благо этой жизни.

17—18 февр. 1902. 2 ч. ночи.

1) Баловать. — Какое ужасное слово: «не баловать»! Не бало-

вать, значит, дать волю чувству мести — наказывать и платить

злом за зло. Напротив, имея дело со злом, одно, что нужно, — это

баловать, баловать без конца, т. е. любить.

21 февр. 1902.

1) Об уничтожаемое™, непонятности смерти при уничтоже-

нии эгоизма.

2) Рёскин и я неправы, видя главное зло последствий об-

щественного устройства в уничтожении жизней, — главное зло

в уничтожении любви и возбуждении разъединения между

людьми.

3) Спокойные смерти под влиянием церковных обрядов по-

добны смерти под морфином.

22 февраля.

4) Уничтожение эгоизма не отвечает на вопрос о смерти, но

устраняет его.

8 март.

1) Белинский без религии, — из нижнего этажа. Гоголь рели-

гиозный — из верхнего.

2) Человек матерьяльный — вонючее, ядовитое существо.

Parerga und paralipomena'.

3) «И охладеет любовь», — это последнее худшее бедствие.

И оно-то совершилось.

1 Приложения и дополнения (греч , нем.).

48

4) Что важнее: обязанности царя или человека? Обязанности

царя можешь сложить, а обязанности человека — никогда.

(Скучно опять жить.)

(Мир Божий. Март 1902. Стр. 118. Шопенгауэр.)

1) Один путь — культуры, другой — отречения от жизни. Ни

тот, ни другой: отречение от личности, — любовь, и достигается

цель — счастье.

Паульсен говорит, что учитель должен быть не Ничше, не Шо-

пенгауэр, а Христос. А почему? — не объясняет.

2) Вересаев пишет, что после одушевления служения людям

наступает разочарование, компромиссы. Он спрашивает: отчего?

А только оттого, что это делалось по гипнозу, по кружковскому

чувству, по славе людской, а не по установленному отношению к

Бесконечному.

3) Очень важное. Необходимо написать о том, что христи-

анство не есть ни отречение от жизни, ни допускающий все

культ, а есть учение, регулирующее жизнь. Одно перехватило, другое недохватило.

21 март 1902.

1) То, что видит нерелигиозный человек, видит и религиоз-

ный, но то, что видит религиозный, — не видит нерелигиозный.

Предстоят работы: 1) Добавления; 2) Об истинном значении

христианства; 3) К духовенству; 4) К молодежи.

1) К молодежи: Отдаваясь современному и пренебрегая про-

шедшим, вы насаживаете деревья без корней.

2) Да будет воля Того, по чьему закону я жил в этом мире (в

этой форме) и теперь, умирая, ухожу из этого мира, выхожу из

этой формы. Волю эту я знаю только по благу, которое она дала

мне, и потому, уверенный в ее благости, спокойно и, поскольку

верю, радостно отдаюсь ей. (24 март.)

3) Три модные философии на моей памяти: Гегель, Дарвин и те-

перь Ничше. Первый оправдывал все существующее; второй при-

равнивал человека к животному, оправдывал борьбу, т. е. зло в лю-

дях; третий доказывает, что то, что противится в природе человека

злу, — есть ложное воспитание, ошибка. Не знаю, куда идти дальше.

4) Говорят: вернитесь к церкви. Но ведь в церкви я увидал

грубый, явный и вредный обман. «Продолжайте у нас покупать

муку», — но ведь я знаю, что ваша мука — с известкой, вредна.

5) Положение людей, не поднявшихся до религиозного со-

знания, действительно очень затруднительное, когда они наблю-

49

4 Зак 3160

дают поступки людей религиозных. Они в таком же недоуме-

нии, в каком должен быть человек, живущий одной животной

жизнью, при виде поступков людей, живущих умственной жиз-

нью. Обед готов, — а он не ест, что-то читает, или пишет, —

жизнь у него сладкая, а он тревожен, и т. п.

6) (Кмолодежи). Изучайте древние религии не в том смысле, как разные ограниченные Летурно, — что мол вот какие глупос-

ти исповедывали люди (не мы, умные), — а в том: какими глубо-

кими мыслями и верованиями жило древнее человечество.

7) (К духовенству). Очнитесь от гипноза. Задайте себе вопрос: что бы вы думали, если бы родились в другой вере? Побойтесь Бо-

га, который дал вам разум не для затемнения, а выяснения истины.

8) Выхожу из этой жизни по воле Того, Кто мне дал ее, спо-

койно отдаюсь ей, зная ее только как источник высшего блага —

жизни.

9) Жизнь, какая бы ни была, есть благо, выше которого нет ника-

кого. Если мы говорим, что жизнь зло, то только в сравнении с дру-

гой жизнью, лучшей или воображаемой. В жизни может быть зло, а

самая жизнь не может быть злом. Благо может быть только в жизни.

И потому нельзя говорить, что отсутствие жизни может быть благо.

Здоровье может быть только в теле, и потому нельзя гово-

рить, что отсутствие тела есть здоровье.

30 март. 1902.

1) Бога, как личность, мы не можем знать. Одно, что мы зна-

ем, — это закон, волю, как выражается Евангелие. И из существо-

вания закона мы склонны заключать антропоморфически, что есть

законодатель, есть лицо, воля чья. Главное же, то, что есть закон

(воля), которой мы призваны подчиняться и из которой мы не вы-

ходим и не можем выйти ни живя, ни умирая. Живя, мы можем

участвовать в исполнении закона (в этой жизни); умирая, участие

наше кончается. Новое дело не назначено. Рабочий без места.

Март или апрель 1902.

1) Есть два рода любви: бессознательная — сердечная, и со-

знательная — разумная. Задача жизни в том, чтобы выработать

в себе любовь сознательную, которая сама собой переходит в

бессознательную.

2) Жизнь есть основа всего. Она была, есть и будет. Здесь мы

ее знаем, как отделенное от всего мира. Отделение дает необхо-

димость пространства и времени. Но пространство и время не

50

могут объяснить жизни. Все в пространстве и времени иллюзор-

но. Пространственные и временные соображения нужны только

для руководства «я» — отдельного существа в этом мире. Но для

познания существующего не только не помогают, но служат глав-

ным препятствием, приводя все к бесконечности большей или

малой.

3) Наша иллюзия, что при смерти жизнь кончается, происхо-

дит от того, что мы форму жизни считаем за жизнь: как если бы

человек считал, что не вода в пруду, а самая форма пруда есть

предмет. Тогда, как только бы ушла вода из пруда, он думал бы, что уничтожилось то, что было пруд.

10 апрель. 1902. Гаспра.

1) Вопрос в том для нас: сольется ли моя отдельная жизнь с

бесконечным потоком жизни, или опять примет новую отдель-

ную форму? В первом случае это верх невообразимого блажен-

ства: нирвана, непосредственная жизнь в Боге. Во втором — это

продолжение жизни в новой форме, обусловленное, по карме,

моей здешней жизнью. Вопрос и страх в потери сознания своего

«я» в обоих случаях неоснователен. Но первый случай невероя-

тен. Мы не имеем права предполагать жизнь вне отдельности, потому что не знаем такой. И потому остается только 2-й случай: новая форма жизни. Но предполагать новую форму жизни с удер-

жанием сознания прежнего «я» мы тоже не имеем права, так как

начали эту жизнь без сознания прежнего «я». Но сознание отде-

ленного «я» зависит от пространства и времени. Переход же из

одной формы в другую происходит вне пространства и времени.

Мы пробуждаемся к новому сознанию (новой отделенности) сами не знаем из чего. Мы существуем вне времени и в той, и в

другой, и в тысячной форме. «Прежде чем был Авраам, Я есмь».

2) Во всяком случае, для того, чтобы не бояться уничтожения

в смерти, надо верить. (Неясно.)

3) (К рабочему народу). Не имеете права требовать 8-ми ча-

совой день и пр. А требовать земли для пропитания имеете неотъ-

емлемое право, даже обязанность по отношению ваших детей.

4) Мы не знаем жизни, кроме той, которой живем, потому что

мы здесь все понимаем во времени и пространстве, а жизнь дру-

гая была (или скорее есть) вне времени и пространства. Потому

же и переходя в другую жизнь (или скорее уходя из этой жизни), мы не можем себе представить другой жизни. Нам необходимо

представить ее во времени и пространстве, а она вне ее.

51

5) Не есть ли всякое наслаждение — воспоминание? Все, что

воспоминание, то дает радость.

6) Говорят: прекрати существующий порядок — все погиб-

нет. Все равно как сказать: растает река и все погибнет. Нет, пой-

дут корабли, начнется настоящая жизнь.

Май.

7) Что лучше: поставить себя в ложное отношение с миром, или с Богом? Воспитать детей в согласии с православием — это

второе; в согласии с Богом — это первое.

8) Человек — отделенное духовное существо. Духовное су-

щество, чтобы быть отделенным, должно представляться мате-

риальным, потому что только материальное может быть делимо.

Отделенность же есть необходимое условие движения (жизни), работы. Жизнь людей, и вообще всех отдельных существ, есть

как бы дыхание божества. Мы органы Бога.

9) Уничтожаются одни пределы, вступаешь в другие. Пока не

дошел до новых пределов, кажется, что нет материи, нет жизни.

Но это продолжается только до тех пор, пока не уткнешься в но-

вые пределы.

10) Человек, сознавая свое духовное существо, не может унич-

тожиться. Как? — Этого не дано знать. Как только человек (или

всякое существо) сознал неизбежность уничтожения той формы

жизни, в которой он находится, он неизбежно должен быть при-

веден к сознанию неуничтожаемое™ сущности его жизни.

11) Проведение хотя бы самой, по нашему мнению, благодетель-

ной меры посредством насилия я считаю противным признаваемо-

му мною христианскому закону любви, но предлагаю эту меру, ста-

новясь на точку зрения людей, желающих во что бы то ни стало от-

стоять отжившее самодержавие и дать ему наилучшее оправдание.

12) Чем беднее (босяки и т. п.) и чем презираемее, — тем сво-

боднее, и наоборот. И чем богаче и важнее (царь), тем более рабы.

13) Если человек религиозен, т. е. дорос до необходимости

установить отношение своей ограниченной части к целому, то

ему нельзя обойтись без Бога. Признать себя частью бесконечно-

го, по времени и пространству, мира, — значит признать себя

частью чего-то неконченого, т. е. частью части, и потому нет ус-

тановления отношения к целому. Чтобы было это отношение, нужно найти нечто целое, а целое это может быть только духов-

ное. Это духовное, внепространственное и вневременное и есть

Бог, которого мы сознаем себя ограниченным проявлением.

52

14) Как нельзя установить постоянное отношение к ряду чи-

сел: 1, 2, 3, 4...°°, так невозможно установить постоянное отно-

шение к матерьяльному, т. е. пространственному и временному

миру. Для установления такого отношения нужно найти нечто не

увеличивающееся, не уменьшающееся, — всегда равное самому

себе; и такое существо есть только духовное существо, которого

я чувствую, сознаю себя частью, проявлением.

15) Прежде нерелигиозные люди были врагами общества, те-

перь они руководители.

Май 1902.

16) Безопасность общества обеспечивается нравственностью

его членов, нравственность же основывается на религии. Прави-

тельство и правящие классы захотели свою безнравственную

жизнь оправдать религией и для этого извратили религию; а как

только извратилась религия, так пала нравственность, а с паде-

нием нравственности все более и более уничтожалась безопас-

ность общества, так что правительству и правящим классам при-

шлось все более и более извращать религию и употреблять наси-

лие для соблюдения безопасности не всего уже общества, а только

самих себя. Это самое и делали и делают наши христианские

правительства, и положение становится все хуже и хуже. В на-

стоящее время оно для правительства кажется безвыходным.

3 июня 1902. Гаспра.

1) Что жизнь состоит в увеличении любви, совершенно вер-

но, но чтобы иметь только это в виду, не думая о том, что именно

такая или иная деятельность полезна, т. е. увеличивает любовь, надо жить только верою в Бога и закон Его. И это можно, но пока

еще не мне.

2) Забыл.

1 июля 1902. Ясн. Поляна.

1) Как ни трудно скрыть необходимость делания добра, люди

разными обходными, хитрыми путями достигают этого. Но доб-

ро может всякую минуту стряхнуть с себя закрывающие его по-

кровы и привлечь к себе людей. И вот для того, чтобы этого не

случилось, придумано средство наложить на покровы, скрываю-

щие добро, камень такой, который оно бы не могло поднять. Ка-

мень этот — смешное, le ridicule, — установить такое обществен-

ное мнение, что делание добра (настоящего добра) est redicule, 53

смешно. Устроить бал, базар для игры в благотворительность —

можно, а выносить за собой горшок — смешно.

2) Точно так же, как я читал в Иене вывешенное у немца про-

фессора математики изречение, что дорога не истина, а процесс

ее открытия: дорога не степень нравственного совершенства, до

которой достигаешь, а процесс совершенствования.

3) Мы — органы Бога. Что мы должны делать, мы знаем, но

зачем мы это делаем, это не дано нам знать никогда. В этом сми-

рение и вера.

4) Одно объяснение этого то, что вопрос зачем? есть усло-

вие нашей отделенное™, есть признак нашей слабости. Для Бога

нет: зачем? Зачем есть только для нас, для существ отделен-

ных, частичных, смутно сознающих то, что жизнь их есть слу-

жение. И потому при каждом поступке возникает вопрос, кото-

рый собственно значит: то ли я делаю, что мне велено. Цель есть

такое же показывающее неполноту человека и его разума усло-

вие, как пространство и время.

5) Человек (я) есть отделенное от всего, изменяющееся (рас-

ширяющееся) духовное существо. Сначала изменение (расшире-

ние) равномерно с пределами; потом пределы отстают, и расшире-

ние идет независимо от пределов, разрушая их. (Нехорошо, неясно).

6) Пределы своей отделенности человек (я) сознает материей

в соприкосновении с другими существами; изменения, происхо-

дящие в самом существе, он сознает по отношению изменений в

других существах.

7) Сначала жизнь духовного существа изменяется, расширя-

ясь вместе с пределами. В середине жизни духовное существо

расширяется, но пределы уже не расширяются. При конце жизни

духовное существо продолжает расширяться, разрушая пределы, и расширяется до тех пор, пока совершенно не разрушает их —

смерть. (В книжечке прибавлено: хорошо. Но нет, нехорошо, не-

ясно, что такое расширение пределов.)

8) Моя последняя болезнь была сильная потуга рождения, но

теперь дан отдых, чтобы набраться силы для следующей, чтобы

она была действительна.

9) Мы часто не ценим добрых поступков несимпатичных нам

людей именно потому, что они нам несимпатичны. Это большая

ошибка. Нужно как раз обратное, для того, чтобы вызвать в себе

любовь там, где ее еще нет.

10) И не говори, что, делая доброе не признанное всеми

дело, ты будешь один. Многим надо быть для дурного дела, а

54

для дела Божия достаточно быть одному, потому что с тобой

Бог. А когда с тобой Бог, то ты долго не останешься один, а все

будут с тобой.

5 августа

1) Удивительное дело: Я знаю про себя, как я плох и глуп, а

между тем меня считают гениальным человеком. Каковы же ос-

тальные люди?

2) Жизнь есть движение. Движение же может быть там, где

есть ограничение. И поэтому понятие жизни нельзя относить к

Богу.

3) Одни везут, другие на них едут. Везущие хотят перейти в

едущих и большей частью влезают на везущих. Если же не уда-

ется влезть, то остаются ни тут, ни там.

4) В музыке есть элемент шума, контраста, быстроты, прямо

действующий на нервы, а не на чувство. Чем больше этого эле-

мента, тем хуже музыка. То же и в других искусствах: в поэзии —

декламация, в живописи — яркость красок.

5) Для того, чтобы установить прочные отношения с Богом, надо делать хорошее, доброе, требующее усилия дело так, чтобы

оно никому не было известно. Бог ревнив и любит секретность.

Тут только — если будешь делать дело охотно, узнаешь, веришь

ли в Бога.

6) Те, которые говорят: мы не знаем, что там будет, совер-

шенно правы. Никак нельзя знать, что там будет, когда нет ни-

какого там, и говорить о том, что будет в том состоянии, где все

есть, а ничего не делается. Ответ на вопрос, что там будет (про-

странство и время), состоит в ответе на вопрос, что такое Я?

Если я — любовь, то ясно, что нет вопроса ни о там, ни о

будет.