Формула истинной

Глава 1. Сквозь дым

Последнее, что я помню… Огонь и дым. Дыма так много, что даже вздохнуть невозможно, и я бегу, бегу… куда?

К Саньке! Мой внук сегодня пришел со школы и свалился как убитый. Подготовка к контрольным выматывает его, но это ничего — чуть-чуть нужно потерпеть, и уже скоро настанет лето, выспится и отдохнет. А пока, конечно, не даю ему халтурить, потому что без образования в нашем мире сложно устроиться, что бы там ни болтали в интернете.

Я проснулась от едкого запаха. Хотя, говорят, во время пожаров редко просыпаются, но такая уж моя чуйка, да и возраст дает о себе знать — сон некрепкий, поверхностный. Оказалось, дымом заволокло уже весь наш домик, и я почти на ощупь выбираюсь из своей спальни.

— Сашка! — кричу и тут же закашливаюсь.

Скорее к нему, в спальню! Вытащить, выползти бы как-нибудь на улицу, а там дождаться скорой. Надо бы документы и деньги захватить, но это только если хватит сил, главное — вытащить внука. Я добираюсь до его спальни. Силы оставляют меня, от спертого дыхания тяжело даже идти.

Вот он, Сашка. Дышит ли? Не понять, глаза у меня слезятся от дыма. Вытащить бы, унести на своих некрепких руках… Бью его по щекам — не просыпается. Значит, придется выносить самой. Баба я крепкая, и в горящую избу войду, а главное — выйду! Ничего, что уже пенсия давно за плечами, в нужный момент адреналин должен дать сил.

Но их нет. Я едва стаскиваю Саньку с кровати, не могу удержать. Руки уже не те…

— Сашка, проснись. Хотя ты выберись, — шепчу я, понимая, что у меня шансов уже никаких.

Внук не движется и не реагирует, но я отказываюсь верить, что это конец. Даже когда оседаю на пол вслед за внуком. Не вытащу, так хоть накрою свои телом, чтобы огонь не добрался. Глядишь, соседи успеют прибежать, помочь…

— Сашка…

Дым проник в мою голову и вытеснил сознание.

Кажется, смогла пошевелить рукой. Это я что же, живая, получается? Вот так сюрприз!

— Ой, очнулась, — верещит кто-то рядом. Кто-то писклявый и взволнованный. — Госпожа Леотта очнулась! Скорее позовите знахаря!

Неспешно открываю глаза и поворачиваюсь на источник шума.

— Что за сирена тут воет? — ворчу.

А сирена-то нарядная! Пышное темно-бордовое платье, какой-то чепчик на голове. Матушки, так даже самые пожилые мои подружки не наряжаются, а тут — молодая, симпатичная девушка в форме черт знает какого века.

— Госпожа, как вы себя чувствуете? — подбегает она ко мне.

Госпожа? Это еще что за обращение?

— Голова болит, — честно отвечаю я и пытаюсь сесть. Что-то я пропустила новости, с каких пор у нас в больницах устраивают маскарады?

— Лежите-лежите, госпожа, я уже позвала знахаря. Господин Маррион дежурил здесь все эти дни, присматривал за вами с молодым господином.

— Погоди ты, не тараторь, — обрываю я. — У меня от количества «господинов» уже голова кругом. Вы медсестра? Позвали врача?

Хлопает глазищами, будто я по-немецки разговариваю. Симпатичная девушка, ей лет двадцать от силы, хотя одежда ее ужасно старит. Светлые волосы убраны в косу и назад, спрятаны под чепчиком. То, что я поначалу приняла за платье, больше похоже на фартук какой-нибудь горничной.

— Что тут происходит? Развлекательные дни в районной поликлинике? Вам не кажется, что место неподходящее? — возмущаюсь я и наконец оглядываюсь.

Да уж, на больницу-то и не похоже. Что-то подобное мы с Санькой видели в Петергофе прошлым летом, когда я решила показать внуку культурную столицу. Небольшая такая комната с минимумом мебели: зеркало у туалетного столика, стул с красным подпопником рядом. Все либо из дерева, либо из металла — что за рамка такая у зеркала? Похоже на серебро, но вряд ли. Кто ж будет в Воронежскую поликлинику закупать дорогие вещи, им бы на МРТ бюджет лучше выделили. Я сама лежу не на больничной койке, а, внезапно, на кровати с поднятым алым балдахином.

— Красный цвет считается раздражающим психику. Как вы додумались устроить такое в больнице?

— Я не понимаю вас, госпожа… — лопочет барышня рядом. Медсестрой ее назвать нельзя. Не только из-за формы, не может медработник вести себя так напугано. Это непрофессионально.

— Где там ваш врач? Позовите скорее, я выскажу жалобу.

— Вы имеете в виду знахаря? — уточняет барышня.

— Да-да, его. Хотя я в эти ваши тематические дни играть не собираюсь.

— Господин Маррион уже идет. Ой, а вот и он.

В палату входит взрослый мужчина в черной одежде, похожей на балдахин, который наскоро подпоясали раздражающе-красным поясом. У них тут какой-то фетиш на этот цвет?

— Доброе утро, госпожа Леотта. Как ваше самочувствие?

Врач слегка склоняется в поклоне, после чего идет ко мне.

— Со мной все прекрасно, чувствую себя как двадцатилетняя. — Вроде пошутила, а вроде бы и правда: хотя навязчивая мадам мешает мне встать, силы в теле хоть отбавляй. И это несмотря на пережитый стресс. Но организм в опасный момент всегда собирается, потом мне это еще аукнется, я уверена. — Где мой внук?

Врач в балдахине аж поперхнулся себе в усы.

— Ваш кто?

— Я как-то непонятно изъясняюсь сегодня? Почему у меня переспрашивают каждое слово? — не выдерживаю я. — Мой внук, Сашка, Александр Петрович. Вы его вытащили? Ну?

На этих словах тело окутывает страх. Уж не потому ли мне морочат голову? Хотят уберечь от плохих новостей, боятся, что инфаркт хватит… Но если с Санькой что-то случилось, то пусть даже инфаркт, все равно на свете у меня больше никого не осталось.

Однако врач после моего объяснения понятливо закивал:

— Лександр в порядке, госпожа. Он очнулся на три дня раньше вас, прекрасно себя чувствует. Вы помните, что случилось? — Врач… как там его зовут, Маррион? Европеец, что ли? Так вот, Маррион встает у кровати и начинает прощупывать мой пульс. Значит, на серебряные зеркала у них бюджет есть, а на нормальные аппараты для исследования нет? Бардак!

— Помню, но смутно. Дым какой-то, огонь… Пожар? — предполагаю я.

— Нет, госпожа. Вы ударились головой, может быть, поэтому ваше сознание путается, — как ребенку, спокойно начал объяснять Маррион. — Вы с Лесандром возвращались из города. На вашу повозку напали, в повозку попала горящая стрела. Может быть, поэтому вам подумалось про пожар?

— Какую еще повозку…

— Мы уже сообщили Ривварду, ваш супруг сегодня прислал весть, что вернется как только сможет.

— Какой еще… Что вы несете? — не выдержала я, вырвала свою руку из ладоней врача, не дав досчитать пульс. Села на кровати — барышня в фартуке заботливо вздохнула за спиной Марриона.

А что это, собственно, у меня с руками? Подношу из к лицу, чтобы получше рассмотреть. Ни одной морщинки, ухоженные ноготочки. Тонкие, по-девичьи изящные пальцы. У меня таких давно не было — спасибо огороду.

Если так задуматься, изменилось и кое-что еще, на что я поначалу не обратила внимания. Рассматривала себе зеркала да белые стены с легкими алыми узорами. Но какого черта я вообще их вижу? На мне ведь нет очков, а без них я последние десять лет могу рассмотреть разве что свой нос!

Скидываю одеяло, чтобы осмотреть все тело. Не стесняясь врача, задираю юбку.

— Госпожа! Неприлично! — ахает барышня рядом, но мне нет дела до ее воплей.

Стройные, молодые ноги! Ни намека на варикоз и вздувшиеся вены, никаких опухших за день ступней. Что со мной? Вместе со спасением жизни мне еще и пластику всего тела сделали? Так изменения настолько колоссальные, что я и за тысячу пенсий не расплачусь.

— Ты, — киваю на барышню, и она в ответ делает легкий реверанс, мол, слушаю. — Как меня зовут?

— Госпожа Леотта Флориен.

— И… кто я, по-твоему? — сомневаясь в собственном рассудке, спрашиваю я.

А может, меня не в больницу положили, а сразу в дурку? Это бы многое объясняло.

— Вы жена господина Ривварда, графа Флориена, владельца Северного графства Мириона.

Набор слов, словно выдумывает. Но барышня так легко их выдала, будто каждый день отчитывается.

— А тебя само-то как зовут? — спрашиваю у нее.

— Лисса, госпожа.

— Лисса, значит… Сколько мне лет? — спрашиваю, уже не зная, какого ответа боюсь больше.

— Двадцать три, госпожа.

Я нервно смеюсь и откидываюсь обратно на подушку, не обращая внимания на ошалевших от моего поведения врача и медсестру.

— Значит, я все-таки в психушке! Ну так бы и сказали, я ж все понимаю. Все-таки возраст, нервы, стрессовая ситуация. Мне уже назначили лечение? Какие таблеточки выпить, чтобы это все закончилось? Погодите-ка, — привстаю на локтях. — А про Сашку-то — правда? Он жив, в порядке?

— Слегка ранен в бою, — отвечает Марриот, видимо, пропустив первую часть моей фразы, ту, которая про психушку, мимо ушей. — Молодой господин хорошо обучен и смог за себя постоять. Правда, клинок достал его, и господин Лесандр несколько дней провел без сознания. Сейчас он в порядке.

— После удара клинком-то? — хмыкнула я. — Что вы мелете?

Уже сомневаюсь, что это врач и медсестра — скорее, такие же сумасшедшие, как и я. Сокамерники, так сказать.

— Хотя истинные силы господина еще не пробудились, он все же крепче обычного человека, — не моргнув глазом отвечает Марриот. — Ваш муж написал, что доволен его храбрым сердцем и крепкими нервами. Правда, в последние дни Алесандр… слегка не в себе.

— Не в себе? Это как?

— Это примерно как вы, — нагло отвечает Марриот. — Видимо, волнение сказалось. Все-таки для него это первый настоящий бой, а для вас… Ну, женщины всегда были восприимчивее мужчин. О вашем здоровье господин Риввард доже справлялся. Сегодня отправлю ему весть, что вы в порядке… по крайней мере физически.

Ага, он еще и подкалывать меня решил!

— Ну-ка покажите мне этого Ривварда! — требую я. — Мой муж, говорите? Я безумно по нему соскучилась, жить не могу, хочу увидеть!

— Но он в отъезде, госпожа, — возражает Лисса.

— Ну фотография есть?

Оба непонимающе смотрят на меня. А, у нас же тут ролевая игра в средневековье.

— Ну… снимок? Фотокарточка? Визитка? Портрет?

— Портрет есть, — живо откликается Лисса, услышав знакомое слово. — Но он находится на лестничной площадке, вы же не пойдете туда сейчас?

— Пойду, — упрямо говорю я и скидываю ноги с кровати.

— Подождите, госпожа, — останавливает меня Марриот. — Насколько я знаю, у вас на шее есть кулон с изображением мужа. Вам этого будет достаточно?

Руками нащупываю цепочку и круглый кулон. Действительно, есть, сантиметра три в диаметре, довольно увесистый. Замочек довольно примитивный: как щеколда на двери. Открываю ее и вижу изображение… моего мужа? Явно сделанное то ли в спешке, то ли неумелой рукой, то ли просто уместить целый портрет на таком маленьком клочке невозможно. И все же я застываю от увиденного — крупный, довольно взрослый мужчина с темными волосами до плеч. Холодный взгляд, даже какой-то злой — будто этот Риввард обещал убить портретиста, если тот его плохо изобразит. Густые черные брови, легкая щетина с проседью на щеках. Кого-то он мне напоминает, но из-за неумелости художника не могу понять кого.

— А моему мужу сколько лет, напомните? — прошу я, не отрывая взгляда от портрета.

— Сорок пять, — чуть запнувшись, отвечает Лисса.

— Надо же, неравный брак… — вздыхаю я.

Знакомая история. Моя дочь тоже когда-то вышла за человека, который старше ее. Сказала, мол, всю жизнь жили на зарплату училки, надоело, вот он мой шанс выбраться в люди. Был лишь один момент: внезапная беременность ее супругу не понравилась. Я еле уговорила оставить ребенка, после чего он мне и достался. А Мария, моя дочь, вырвалась за границу с суженым да так больше и не возвращалась. Так, звонит иногда по праздникам, если не забудет. Про Сашку будто вообще не вспоминает. Порой мне кажется, что ей просто стыдно думать об его существовании.

Да уж, мою жизнь не назвать счастливой. Внук — единственная радость. С появлением интернета, конечно, стало гораздо веселее и познавательнее, я дорвалась до знаний, к которым раньше не имела доступа, но толку от них на склоне лет?

— Госпожа Леотта…

Леотта. Очень даже похоже на мое имя — Виолетта. Ну и ладно, что теперь не Ивановна, мне вообще никогда не нравилось, когда ко мне обращались по отчеству. Даже в школе хмурилась — но там иначе нельзя. Леотта… А что, звучит неплохо. Может, согласиться со всем этим бредом, поиграть в ролевую игру для душевнобольных? Убедиться бы только, что с Сашкой все в порядке, и тогда можно со спокойной душой погрузиться в сладкий бред.

— Я могу увидеться с Саш… с Лесандром? — спрашиваю.

— Конечно, — отвечает Марриот. — Но сейчас вам нужен отдых, да и он, кажется, уже должен быть на тренировках. Лисса, распорядись подать завтрак. Я зайду позже, справиться о самочувствии и проверить, готова ли госпожа к долгим прогулкам.

Лисса коротко кивает, и они вместе со знахарем уходят из комнаты.