Формула истинной

Глава 19. Танцы и алкоголь

Алан

Я никогда не думал, что одно короткое путешествие может изменить всё. Казалось бы, моя цель была проста, нужно доставить умирающего друга домой. В графство, где я был уже не раз, к жене, с которой уже встречался. Ничего необычного.

Но я прилетел будто бы в другое, незнакомое место. Леотта — скорее королева, чем просто графиня — за каких-то пару недель переделала в графстве Флориен всё! И дело вовсе не в реке, которая с каждым днем все больше и шире, не в нарядах, которые теперь носят слуги и выглядят красивее некоторых придворных дам во дворце. Дело в самих людях. Они еще недавно ненавидели Леотту, а теперь я отовсюду слышу, какая графиня замечательная.

А что самое страшное — я это вижу… Я это чувствую. С первого же момента, когда я только приземлился на поле возле местных, бросил взгляд на нее… Мне казалось, что это и есть самый важный миг в жизни любого дракона. Первый взгляд, первый вдох после осознания — это мой человек. Девушка, предназначенная мне судьбой.

И следующий за ним выдох с осознанием: это не случайная служанка или крестьянка. Это Леотта, жена моего боевого товарища и друга. Невозможно, просто физически невозможно: если мы уже встречались и я не почувствовал в сердце никакого отклика, то не должно было его появиться и сейчас. Но я не ошибся. Леотта — моя истинная.

Но она ничем не выдала своего внимания ко мне. Узнав, что я принес тела Ривварда, Леотта упала в обморок от волнения. Потом, едва очнувшись, побежала проведать его, хотя и старалась вести себя сдержанно.

А сегодня… Сегодня все мои сомнения рассеялись. Когда мне подбили крыло, я летел вниз, почти не управляя своим телом. Единственное, что я мог — слегка замедлить полет, чтобы у людей было время убежать. Рив застыл на месте, рана дала о себе знать в самый неподходящий момент. И кто бросился ему на помощь? Разумеется, Леотта. Если до этого я теплил в себе надежду, скрывал чувства и выжидал, то теперь веры не осталось. Она точно любит своего мужа, а мои чувства — какая-то ошибка, невероятная ирония судьбы.

— Какие планы на вечер, Ал? — Рив хлопает меня по плечу. — Выпить и расслабиться или напиться в стельку от радости?

— Напиться, — уверенно говорю я.

Мы идем в зал, где накрыли небольшой праздничный стол. За ним уже сидят Лесандр и Леотта. Для этого торжественного застолья она надела другое платье, не то, что обычно: более пышное снизу, но выделяющее стройную талию и грудь. Светлые волосы заплетены в простую, но приятную прическу. Похожие носят в одном из королевств женщины-воительницы.

Леотта привстает, чтобы нас поприветствовать, и, кажется, подпинывает Лесандра под столом, чтобы он последовал ее примеру. Рив махает им рукой, мол, не нужно этих церемоний.

— Оставь это, жена моя. Сегодня у нас почти семейный праздничный ужин.

— Семейный? — усмехается Лесандр и косится на меня.

— Алан спас мне жизнь. Я могу его назвать его братом… — Риввард, занимая свое место, смотрит в мою сторону и усмехается в бороду: — Младшим братом.

Нам подают блюда. Простенькие, совсем не праздничные, но зато сытные и вкусные. Мой повар бы убил за такое, мне же нравится, когда нет этой напускной показухи. Между битвами мы можем неделями питаться кашей или бульоном из диких птиц, и никто не жалуется.

— Как ваше плечо, граф Старрвинд? — интересуется Леотта, и я промахиваюсь ложкой мимо запеченого картофеля.

— Спасибо, хорошо. Рана затянулась за несколько часов.

— А я после нападения лежал почти сутки. Ну, мне так сказали, — удивляется Лесандр. Мальчик явно чувствует себя не в своей тарелке среди взрослых и пытается поддержать разговор. — Меня тогда ранили кинжалом в живот, и рана заживала куда дольше. А вас копье пробило насквозь!

— Ты еще не вошел в полную силу, — объясняет Риввард. Он сидит напротив Леотты и не отводит от нее взгляда.

Я вообще заметил, что за эти несколько дней его отношение к жене изменилось. Между боями он нередко делился со мной беспокойством из-за того, что графство в упадке. Конечно, без рассуждений о неправильном браке не обошлось. И пусть Рив не говорил об этом напрямую, я видел, насколько он недоволен Леоттой, насколько к ней холоден. Признаться, это даже давало мне надежду в первое время: может, если он ею не дорожит, то согласится отпустить ее со мной? Разводы среди драконов не приняты, но и браки с неистинными — огромная редкость. Это могло бы сработать, тем более если бы мои чувства оказались взаимны.

Увы, чем больше Риввард находится дома, тем теплее его взгляд в сторону жены. Меня разрывает ненависть, но я стараюсь глушить ее в зародыше: я не имею права ревновать ее. К тому же к моему другу, к ее собственному мужу. Здесь третий лишний — именно я. И во мне достаточно мужества, чтобы принять эту мысль и не портить жизнь двум людям, которыми я дорожу.

— Может быть, граф Старрвинд согласится еще со мной потренироваться? — с надеждой смотрит Лесандр на меня.

— Вряд ли, — качаю головой. — Завтра утром я улетаю. Изобретение, которое здесь создали, должно быть доставлено военному совету как можно быстрее.

Невольно стараюсь уловить взгляд Леотты, но она будто бы не услышала моих слов. Или, что вероятнее, не придала им никакого значения. Подумаешь, прилетел — улетел. Я ничего для нее не значу. И это безразличие легко угадывается: она смотрит куда-то в сторону, не мигая, скорее всего, даже не слушая нас.

— Ал, извини, виноградники в наших краях не приживаются, а закупать вино для нас — непозволительная роскошь. Но из пшеницы умельцы в городе делают другой замечательный напиток, — хитро улыбается Риввард. Узнаю блеск в его глазах: граф Флориен пьет редко, но метко.

Сердце сжимается от мысли: сегодня на вечер у него есть планы с Леоттой. Уж не попытаться ли мне напоить их, чтобы ничего не вышло? Нет, это слишком низко.

За непринужденной беседой проходит несколько десятков минут. Стопки наполняются и опустошаются довольно быстро. Риввард попытался подлить и Лесандру, но жена остановила его одним хмурым взглядом. Я не могу удержаться от смешка — так оберегает парня, будто ему не четырнадцать лет, а четыре года!

Драконья кровь легко переваривает алкоголь и поднимает настроение. Вот Рив уже вскакивает из-за стола и приказывает кому-то из слуг сыграть на псалтирии. Развлечений здесь не очень много, ни о каких придворных музыкантах и речи быть не может, но юноша затягивает какой-то задорный мотив. Тоже подвыпившая Леотта хватает Лесандра под руку и вытягивает из-за стола, чтобы станцевать. Они оба ухахатываются от того, как Леотта путается в своих пышных юбках. Тоже удивительно: дамы из высшего общества не только не смеялись бы над этой неуклюжестью, но и сгорели бы от стыда. А Леотта так непосредственно к этому относится, что заставляет улыбаться и нас с Ривом.

— Я не знал, что тут есть гусли, — ловлю фразу Лесандра.

— Это не гусли! Гусли были только на Руси. Это псалтирь, — шепчет ему Леотта.

О чем они говорят? Какой-то птичий язык, непонятные слова.

— Уступи-ка мне место, Лес, — поднимается Риввард.

Его сын отходит в сторону, уступая танец с Леоттой.

Леотта

Самогон оказался крепким. Я вовремя успеваю перейти на сок и воду, чтобы не опьянеть окончательно, но все же немного веселья проникает в мою голову. А еще — желание отвлечься от ужасной новости: Алан уезжает! Он отбывает завтра, а я даже не имею права выразить свою печаль. Услышав новость, я застыла от ужаса. Когда мы с ним еще увидимся? Увидимся ли? Утихнут ли внезапно разбушевавшиеся чувства?

Алкоголь помогает немного отвлечься от грустных мыслей, и вот я уже забываю, что рядом есть кто-то, кроме нас с Лесандром. Нам никогда не удавалось повеселиться вот так, словно мы ровесники. Помню, когда мой внук был еще совсем маленьким, он любил танцевать под современную музыку. К тому моменту я была уже слишком взрослой, чтобы понимать крутость молодежных мелодий. Только один раз, помнится, мы шли по парку, и внук услышал какой-то задорный мотив, что-то вроде ирландских народных танцев. Тогда ему было лет шесть, он схватил меня за руку и почти заставил танцевать. Бабушка и внук — ну и зрелище это было со стороны! Но было весело, и сейчас, пока слуга играл мелодию, мы оба будто вновь вернулись в тот день. Только теперь я уже танцевала, не стесняясь.

Место Лесандра занимает Риввард. Музыкант пытается продолжить задорную мелодию, но мой муж останавливает его:

— Давай что-нибудь поспокойнее.

Вот же блин! Если сейчас я покажу, что не знаю ни одного средневекового танца, это поставит меня под удар. Срочно что-нибудь выдумать!

Я хватаю Ривварда за руку, кладу себе на пояс, вторую беру своей рукой. Вальс — единственный танец, который я знаю и даже, если постараюсь, смогу вспомнить. Но знает ли его мой муж?

По удивленному взгляду понимаю, что нет.

— Расслабься, — подсказываю я. — Просто шагай и поворачивайся, вот так.

Я показываю ему несколько шагов, и буквально через несколько секунд Риввард улавливает ритм, и вот уже не я веду его, а он меня. Оказывается, мой муж прекрасно танцует — мало кто может уловить суть вальса так быстро!

— Что это за танец? — спрашивает он.

— Просто… Знаю его откуда-то. Может, в детстве танцевали.

— Не слишком ли откровенно для детства?

— Я ведь из простой семьи. Мальчики, девочки — до какого-то возраста все перемешаны, нет никаких различий и полов.

Рив явно мне не верит, но решает не комментировать. Потом, спустя несколько кругов по залу, все же говорит:

— Теперь не смогу отделаться от мысли, что ты танцевала с кем-то еще. Пусть даже с бесполым.

— Это что, ревность? — усмехаюсь я. — Мне казалось, она тебе несвойственна.

— Мне тоже так казалось. Но теперь я ревную тебя даже к собственному сыну.

От этого заявления мне становится совсем уж смешно. Или так действует алкоголь? Ревновать меня к Лесандру, моему внуку! Конечно, Риввард не в курсе про наше настоящее родство, но я-то знаю, и это так забавно!

— Лесандр для меня — как сын, как брат и как внук! — заявляю я, поддразнивая Ривварда почти правдой.

— Как внук? — улыбается мой муж. — А ты, получается, бабушка? Не слишком ли рано состарила себя?

Теперь я уже смеюсь во весь рот, потому что он угадал. И даже не осознает этого! Мы продолжаем кружиться в танце, я улыбаюсь и ловлю себя на мысли, что сейчас мне хорошо. Ровно в этот момент, в этом месте. Как будто бы это действительно мое место.

Но на очередном круге, когда мелодия уже движется к завершению, мой взгляд падает на Алана. Он смотрит на нас не отрываясь. На его молодом лице пролегает слишком глубокая морщина. С чего такая хмурость? Алан опрокидывает стопку, за ней еще одну. Сколько он уже выпил сегодня? Больше остальных, это точно.

— Твой друг, кажется, очень налегает на алкоголь, — замечаю я. Чтобы Алан не услышал, мне приходится чуть замедлить танец и приблизиться к уху Ривварда. Он почти останавливается, и наш вальс плавно переходит в обычный медленный танец, как на школьной дискотеке.

— Он и собирался сегодня напиться.

— Разве ему с утра не нужно лететь? Похмелье не помешает?

— Драконы легче переносят алкоголь. Это большой плюс. А минус — куда сложнее опьянеть. — Риввард отвечает мне так же, шепотом на ухо. Я с недовольством замечаю, что мое молодое тело реагирует на такое вторжение в мое личное пространство мурашками по коже.

— Граф Старвинд вернется? — спрашиваю я самый важный для себя вопрос и тут же добавляю, чтобы оправдаться: — Рассказать, что решит военный совет.

— Не знаю, — отвечает Рив. — Мы передадим и броню, и чертежи, и решения, которые не смогли воплотить в жизнь в нашем графстве. Ледяных кристаллов у нас недостаточно, хотя их очень важно вшить в броню. Ковать ее будут в другом месте, где-нибудь, где достаточно ресурсов. Возможно, руководить этим прикажут именно Алану.

«Не вернется», — перевожу я ответ.

Танцевать больше не хочется. Настроение мигом падает, и я взглядом прошу у Ривварда разрешения вернуться к столу. Он кивает и провожает меня за руку, садится напротив. Они с Аланом начинают разговор о планах, о том, как новое вооружение сможет переломить ход многолетней войны, о том, что за изобретением более крепкой защиты придет более мощная атака, но я никак не могу сосредоточиться на разговоре. Мне плохо, тошно от мысли, что уже завтра днем этот дворец опустеет.

— Хватит, ба, — тихонько берет меня за руку Лесандр, и я замечаю, что сжимаю стопку с алкоголем. Какая это уже по счету? Я не хотела пить, тело будто само решило затопить печаль.

— Извините… — Я встаю и понимаю, что за время разговора моего мужа с Аланом ноги перестали мне подчиняться. — Неважно себя чувствую. Пожалуй, я пойду к себе.

Риввард встает и берет меня за руку. Ах да, какой там «к себе». Он же рассчитывает на супружескую совместную ночь. Ох, тошнота подбирается еще ближе… Но не буду же я вырываться из объятий собственного мужа?

Он ведет меня к двери, но вдруг останавливается, уже знакомым движением хватается за грудь. На его лице выступает выражение муки, и вот уже не Риввард держит меня, а я его.

— Отец! — Лесандр бросается к нему.

Алан тоже срывается из-за стола, но хватает под руку, как ни странно, меня, а не Ривварда.

— Идемте, госпожа, я провожу вас в ваши покои, — холодно говорит он.

— Но Рив…

— Оправится, как и всегда. Дайте ему несколько минут.

Алан выводит меня из зала, и лишь когда дверь оказывается позади, я понимаю: он дал пару минут не Ривварду. А нам.