Глава 7. Причина бед Северного графства

Варр в военной форме встречает нас возле жуткого здания. Жуткого — потому что от постройки веет холодом так, что даже в душный летний день мне хочется укутаться в теплую шубу и убежать отсюда подальше, но Лесандр стоит рядом. Перед внуком показывать страха нельзя.

— Добрый день, Ваша милость, — кланяется Варр, и его ножны чуть звякают от движения. — Мы подготовили специальную комнату, где вы сможете безопасно провести переговоры.

Я киваю, и мы заходим внутрь. Судя по всему, это действительно тюрьма, а не какое-то помещение для городской охраны, как я ожидала раньше. Внутри почти нет окон, и помещение освещается свечами, а когда мы спускаемся вниз — факелами.

— Чисто подвал маньяков, — тихо комментирует Лесандр. Он старается держаться ближе ко мне и не выдавать своего страха, но я буквально чувствую его кожей. Внучок видел тюрьму разве что в сериалах по телевизору, а зрелище это не для слабонервных.

А уж когда мы доходим до пункта назначения… Матушки, и от этого человека нас собрался защищать Варр? Бедняга в кровоподтеках и окровавленной, некогда светлой рубашке. Его руки прикованы к стене над головой, и нас разделяет металлическая решетка. Других камер здесь нет.

Мужчина поднимает на меня взгляд. Глаза подбиты, под ногтями запекшаяся кровь. Да что они с ним сделали?!

Я подхожу к решетке и спрашиваю:

— Вы знаете, кто я?

— Проклятая графиня Леотта, — глухим голосом отвечает пленник.

— Почему проклятая? — Я не то чтобы удивляюсь, просто здесь важно понять: он говорит метафорически или действительно считает, что на мне проклятье?

— Все в округе знают почему.

Варр снимает с пояса ножны и ударяет по решетке.

— Говори повежливее с госпожой графиней.

— А то что? — грустно усмехается пленник. — Убьете меня?

— Нет, — отвечаю я быстрее Варра и оглядываюсь на внука. Тот стоит с лицом белее мела и старательно пытается смотреть куда угодно, только не на мужчина за решеткой. — Господин Варр, отцепите его от стены.

— Это еще зачем? — хмурится вояка.

— Хочу поговорить по-человечески, а не как с псом на цепи. Решетки защитят нас, если он захочет что-то сделать. Да и вы рядом.

Варр задумывается на несколько секунд, после чего приказывает одном из солдат, которые нас сопровождали, открыть камеру и снять с пленника цепи. Когда охранник выходит из камеры и закрывает ее на замок, мужчина потирает запястья и смотрит на меня с полным непониманием.

— Чего вам нужно, госпожа графиня? Решаете, каким способом лучше меня казнить?

— Пытаюсь узнать о причинах. Вы напали на меня, потому что считаете, будто засуха случилась из-за меня. Так?

Пленник вновь ухмыляется. Он благоразумно не подходит к решетке, видимо, побаиваясь охраны.

— Не только засуха. Графство в упадке уже четырнадцать лет, а после вашего прихода стало еще хуже. Раньше мы хоть как-то справлялись. Дожди шли несколько раз в месяц — мало, но хоть что-то. Теперь их нет вообще. С нами почти не торгуют другие города, нам некуда отдавать товары и не на что покупать новые, торговля пала. Дома разваливаются, потому что ремесленники не могут закупить или добыть нужные ресурсы. Повсюду мыши, и их не берет ни одна отрава. Болезни гуляют по городу, двое моих сыновей чуть не погибли. Если бы не помощь знахаря, выкосило бы всех пятилетних детей, как больной скот. Зимы — еще суровее лета, иногда нам нечем топить дома. Граф Риввард, — замечаю, что его имя пленник говорит с почтением, несмотря на гневную речь, — не душит нас налогами, но забирает парней с собой в бои, из которых мало кто возвращается. В городе все меньше надежды.

— Как вас зовут? — спрашиваю я.

— Джорн.

— Кем вы работаете? Торговец?

— Да… Был им, пока удавалось хоть что-то продать.

— У вас есть семья?

— Жена и дети, — отвечает Джорн.

— Почему другие города отказываются от торговли с вами?

— Не хотят, чтобы и их коснулось проклятье. Все знают: в краях, где у дракона нет своей истинной, нет равновесия. За последние полвека три графства и несколько княжеств пришли в упадок. Люди бежали оттуда, но там, где их принимали, тоже начинались проблемы: болезни, преступность.

Гениально! Логика как у семилетнего. Мигранты приносят с собой болезни, которые успели подхватить на родине, и свое мировоззрение, складывавшееся годами: или ты сейчас украдешь, или завтра умрешь с голоду. Разумеется, туда, куда бежали люди, они приносили проблемы. Но нет, к черту разумные доводы, давайте свалим все на проклятье и плохих жен!

Я сержусь, но стараюсь сделать свой голос мягким:

— Джорн, вас и тех, кто был с вами, отпустят.

— Ваша милость! — пытается возмутиться Варр.

— Я говорила со своим мужем, и он сам отдал приказ отпустить их, — вру не краснея, все равно не смогут проверить. Если тот колдун говорил правду, крови Ривварда осталось на один «созвон», и только самоубийца потратит его на то, чтобы уточнить приказ. — Так вот, Джорн, я не могу обещать, что все проблемы быстро решатся. Но что-нибудь я придумаю. По крайней мере в первое время мы попробуем решить проблему с мышами. Они переносят болезни, и когда грызунов станет меньше, то и инфекций тоже будет меньше. С отсутствием дождей… — в моей голове загорается безумная идея, но пока я не буду уверена, что план сработает, обещать ничего не могу. — С дождями пока я помочь не в силах, но остальные просьбы услышала.

Пленник с непониманием смотрит на меня.

— Отпустите? — неуверенно спрашивает он, будто это единственное, что услышал.

— Да. Сегодня же. И я направлю к вам дворцового знахаря, чтобы он помог с последствиями… допросов.

Джорн даже не стал благодарить меня. Возможно, не поверил.

Мы выходим из темницы, и на улице нас вновь встречает жара и духота.

— Господин Варр, вы меня слышали? — говорю я. — По приказу моего мужа, графа Ривварда, нужно освободить этих людей.

— Это безумство.

— Хотите оспорить решение графа?

Варр мнется и явно хочет сказать пару ласковых, но произносит только:

— Будет исполнено.

Когда мы садимся в карету, я прошу кучера:

— Давайте проедем через поля, или теплицы, или где тут выращивают еду. Чем-то же люди питаются? У нас кладовка забита свежими овощами. Хочу увидеть, где их делают.

После этого сажусь на свое место напротив Лесандра и тяжело вздыхаю. Непростой выдался разговор. Меня винят во всех бедах на земле.

— Что скажешь? — спрашиваю я у внука.

— Несчастные люди. Просто сошли с ума и решили сделать хоть что-нибудь. Убить нас, например.

— Думаю, не нас, а только меня.

— Вряд ли, ба. Он же сказал: все началось четырнадцать лет назад. Получается, как раз тогда, когда я родился. Может, это и не говорят напрямую, но меня тоже наверняка считают проклятым. Тем более что я неполноценный дракон, ни черта не могу.

* * *

По пути во дворец мы заезжаем в местное сельское хозяйство, и я поражаюсь смекалке жителей. Несмотря на засуху, они нашли способ выращивать овощи и засевать хоть какие-то небольшие поля.

Как я уже видела на картах, по Северному графству протекает широкая река. В реальности она оказалась не такой уж широкой — видимо, последствия пересыхания, но все же она есть. Вблизи нее и развернулись посевы: от реки провели множество каналов, обложили их глиной, чтобы влага сохранялась в почве как можно дольше. Овощи выращиваются под навесами — они тянутся на несколько километров. Делают их из ткани, обработанной маслом. Так растения защищаются от прямых солнечных лучей, но при этом получают энергию солнца.

Есть даже свой способ орошения: некоторые каналы, отведенные от реки, сделаны из камня, а поля высажены как стулья в театре, каждое новое все ниже и ниже. Через каменные каналы просачивается вода и увлажняет почву. Гениально, просто, но очень трудоемко. Такие поля не сделать за несколько лет — наверняка такую систему придумали еще лет десять назад, поняв, что засуха будет тянуться долго. Чем-то мне это напомнило рисовые поля, кажется, в Японии, с той лишь разницей, что здесь воды гораздо меньше.

— Река пересыхает, Ваша милость, и с каждым годом все больше, — объясняет мне один из местных крестьян. — Мы держимся как можем. Чуть ниже по реке, с той стороны города, содержат скот, но травы недостаточно для пропитания.

Винтики в голове крутятся, я вспоминаю карту, которую рисовала по данным из книги. Подзываю Леса, потому что он тоже ее видел, беру палку и черчу прямо на земле.

— Наш ледяной дворец находится на возвышенности. Где река берет свое начало, с гор?

— Нет, госпожа, — объясняет крестьянин. — Она тянется на сотни километров с Севера.

— Значит, талые воды не достигают реки. Но где-то на границе нашего дворца все равно должно быть место, где магия ледяного дракона заканчивается. И снег со льдом там должны таять. Куда же девается вода?

— Под землю? — предполагает Лесандр.

— Это вариант, — киваю и обращаюсь к крестьянину: — Ваши колодцы так же полны, как и четырнадцать лет назад?

— Да, госпожа. Это единственная причина, почему мы все еще живы.

Еще раз задумчиво киваю, прощаюсь с крестьянином и возвращаюсь к повозке, чтобы наконец вернуться в замок.

— Хоть ты теперь и в теле Леотты, я все равно узнаю этот взгляд, — говорит Лес. — Что-то задумала?

— Есть мысль. Я ведь уже говорила, что в этом мире очень странные физические законы. Но они все же есть! Снег и лед тают, как и у нас на родине, они питают подземные воды. Вот почему колодцы не пустеют. А если учесть, что магия ледяного дракона, моего драгоценного мужа, — на этой фразе закатываю глаза, и Лес хихикает, — бесконечна, у нас есть вечный двигатель. Вечный генератор льда. Нужно лишь запустить его в нужное русло.

— В русло реки? — предполагает Лесандр.

— Именно! Лед и снег будут таять и бесконечно обновляться. Мы сможем наполнить реку талой водой. Пусть это не вызовет дожди, но хотя бы местные фермеры смогут создавать больше новых полей и систем полива.

— Круто. Не даром ты географичка со стажем, — веселится Лесандр. — И сколько это займет времени?

— Не знаю, Лес. Нужно проверить, где заканчивается граница магии нашего дворца, и рассчитать, по какому пути копать овраг. У нас либо получится, либо меня сожгут за самую смелую идею.

Загрузка...