Формула истинной

Глава 20. Прощальный подарок

Я без конца оборачиваюсь, пока Алан тащит меня вперед. Меня разрывает: с одной стороны, неосознанно и без причины очень хочется следовать за ним, куда бы он меня ни вел. Он как черная тень, альтернатива свету в конце туннеля. Сердце зовет следовать за ним хоть на край света, чего уж говорить о другом конце дворца…

С другой стороны, позади остается Лесандр и Риввард. Моему мужу опять плохо, но волнуюсь я не за него, а за внука, который в тот же миг бросился на помощь. Бедный мальчик боится, что его не-настоящий отец однажды умрет на его руках. В глазах Леса я успела увидеть панику, мольбу о помощи — но не откликнулась. Ушла вслед за сердцем.

— Куда мы… Рив упал, ты видел? — пытаюсь я освободить свою руку.

Но Алан ведет меня вперед, в уголки, где даже не горят аналог средневековых ламп. Наконец он резко останавливается возле окна. Через тусклое, как будто бы вечно немытое стекло доносится лунный свет. Он освещает черты лица Алана, и я застываю, как от вида прекрасной картины. Так, иногда, бродя по музеям, останавливаешься возле одного-единственного портрета и гадаешь: что за человек изображен здесь? Что у него на душе, в мыслях? Почему именно его лик из сотен других привлек тебя?

— У нас не будет другого шанса поговорить, — сухо констатирует Алан, и мне становится нестерпимо печально. Он прав. Что бы он ни имел в виду, я понимаю по-своему: через несколько часов он улетит, и кто знает, когда мы еще встретимся. И встретимся ли вообще.

Иррациональное чувство. Я влюблялась и раньше, конечно же, еще в прошлой жизни. Но я всегда могла обосновать, чем это вызвано. Мой первый любимый появился еще в школе, старшеклассник. Он пел патриотические песни со сцены и был комсомольцем. Слово, которое уже ничего не значит в моем мире и которого даже не существовало в этом, но тогда она значило многое. Всеобщий любимец, вежливый, заботливый, неглупый. Забавно, что теперь я даже не могу вспомнить его имени.

Дальше, конечно же, Гриша, мой первый и до недавних пор единственный муж. Он был красив — как по-своему красив и Риввард, но главное, он был бесконечно добр ко мне. С первого до последнего дня нашего знакомства Гриша, не сомневаюсь, отдал бы за меня жизнь.

А Алан… Что я о нем знаю? Красивый, как холодная статуя, хотя ему больше к лицу черный, а не прозрачно-белый цвет. Пожалуй, достаточно смелый, если вытащил Рива с поля сражения и доставил его домой. Похоже, что он верный друг. Всё это я вижу лишь из косвенных доказательств, но мы с Аланом и говорили-то всего раз. Не может из пустоты браться чувство, это просто неправильно! Но я все равно не могу оторвать от него взгляда. И он тоже прожигает меня глазами, словно пытается запомнить.

Мы оба молчим. Я не знаю, о чем он хочет поговорить, а Ал не начинает разговор, хотя так стремился именно ради него вывести меня из зала.

Наконец он разжимает губы и медленно, будто через силу спрашивает:

— Я кое-что заметил. Кое-что, что ты, Леотта, тоже должна была ощутить. Если это так, скажи, и мы будем вместе с этим что-то делать. Если нет… Я улечу завтра и никогда не вернусь.

Боже! Он говорит о том, о чем я думаю? Это не может быть. За то время, пока он здесь, я не видела ни единого намека на то, что мои чувства взаимны. Или он так хорошо маскируется? Уж не подставлю ли я себя признанием… Вдруг верность Риву для Алана окажется сильнее?

— Я не понимаю… Скажи точнее, — прошу я. — Что я должна была заметить?

— Это… — Алан отворачивается к окну. — Похоже, все-таки это какая-то ошибка. Никогда не слышал, чтобы это было невзаимно… Такого просто не может быть. Я ошибся, вот и всё.

Кажется, он говорит больше с собой, чем со мной. Что с мужчинами не так? Почему бы не сказать напрямую? Я догадываюсь, но для признания мне нужно быть уверенной на сто процентов. Если я признаюсь в чувствах, то рискую не только своей головой, но и головой Лесандра!

— Значит, я неправильно всё понял. Извини.

Алан со злостью бьет кулаком по подоконнику и пытается уйти, словно не замечая меня. Прямо через меня. Задевает плечом мое плечо, непонимающе смотрит, и я замечаю, что его глаза как-то странно сверкают лунным блеском.

Глаза? У человека, точнее, дракона, который даже не пикнул, когда его пробили стрелой из баллисты?

Моя рука невольно тянется к его лицу, касается щеки. Действую неосознанно, будто кто-то или что-то другое управляет моими движениями. Его кожа приятно-теплая, как чешуя дракона, внутри которого бьется раскаленное сердце. Алан замирает и накрывает мою руку своей, опускает ее себе на грудь. Я не отстраняюсь. Как можно? Я в его власти, он может делать со мной почти все что угодно, и я не буду против. Так проявляется истинность? Полным доверием?

Пальцы через одежду чувствуют биение его сердца. Мое, наверное, колотится так же сильно, словно вот-вот выскочит из груди.

— Я не ошибся, — говорит он с почти детским восторгом. — Да? Скажи это!

Я пытаюсь шевелить губами, чтобы ответить что-то, достойное графини, но не могу. Откажу — и Алан уедет. От одной мысли хочется удавиться. Еще этот алкоголь в крови, будь он проклят… Я совершенно теряюсь и шагаю вперед, утыкаюсь Алану в грудь и пытаюсь не плакать. Сколько я не плакала, лет тридцать? Этот парень столько и не живет, сколько я старалась быть сильной женщиной! И все же именно из-за него я расклеиваюсь буквально на глазах.

Алан касается моих волос, крепче прижимает к груди. Чувствую его дыхание у затылка, от этого по коже бегут мурашки.

— Я замужем, — всхлипываю, надеясь, что он всё поймет без пояснений. Весь мой страх: за себя, за Лесандра. Страх расставания с ним и при этом боязнь остаться рядом.

— Я знаю, — горячее дыхание на шее. Алан чуть наклонился, не переставая меня обнимать. — Но здесь нечего бояться. Рив всё поймет. Истинность крепка и священна для драконов. Он не станет препятствовать. Я просто увезу тебя и…

— Нет! — от этих слов становится еще страшнее. — Я должна быть с ним!

«С ним» — с Лесандром, разумеется. Пусть Риввард и отпустит меня, хотя это и кажется безумием (вот так отдать свою жену другому? Не может быть!), но он никогда не отдаст своего сына. Моего внука. А я ни за что не должна бросать его одного в чужом мире. Этот долг важнее любых моих чувств! Я сдохну от тоски, но не оставлю его.

— Что? — Алан чуть отстраняется и смотрит на меня прожигающе-черными глазами. — Я тебя не понимаю. Ты чувствуешь, что ты моя истинная?

— Да…

— Но при этом хочешь остаться с ним?

Черт, ему ведь вот так сходу не объяснить… Не говорить же, что я из другого мира, что мы с Лесандром связаны гораздо сильнее, чем всем кажется? А может, и сказать… Что такого? Если всё, о чем я читала в книгах, правда, я могу признаться хоть в уничтожении целой расы, истинная любовь всё простит. Но это в теории. На практике — я ничего не знаю об Алане. Иррациональная любовь, в которой я совсем не разбираюсь, а потому не могу рисковать.

— Я должна оставаться здесь, — говорю так твердо, как только могу, хотя голос дрожит. — Здесь мое место. Я не могу этого объяснить, просто… поверь мне. Я не могу улететь, сбежать. И даже с разрешения Ривварда я не оставлю этого дворца. Никогда.

— Какая чушь, — не понимает Алан и еще сильнее прижимает мою ладонь к своей грудь. — Теперь оно бьется для тебя. Я не смогу этого изменить, драконы сильны, но не всесильны.

— Я понимаю… И чувствую то же самое.

Он обнимает меня крепче. Я чувствую, как напрягается его мощное тело, как он прижимает меня, будто хочет срастись полностью. Щека касается его щеки, губы оказываются над ухом. Мурашки по телу бегают не переставая, ноги начинают дрожать. Что я делаю? Отказываюсь от своего счастья?

Легкое касание в висок. Его губы. Голова разрывается даже от этого короткого, невинного поцелуя. Ноги обмякают, и я на секунду повисаю в руках Алана. Он подхватывает меня и прижимает к стене, не давая упасть. Черт, если нас кто-то увидит в такой позе…

— Теперь я не смогу тебя оставить, — говорить он мне. Я чувствую его слова на своих губах, так он близко. — Просто скажи, что сделать. Все что угодно. Хочешь, я перетащу весь дворец, кирпичик за кирпичиком, в свое графство. Если всё дело в нем…

— Не в нем.

«Я подарю тебе звезду…» Вспоминается советский мультик, где мужчины обещают достать звезду с небес, но это лишь слова. Насколько сильное недоверие сидит во мне, что даже чувства не могут его пересилить? Гребаная рациональность, опыт, так часто я видела обманы. Возраст мешает поверить в чудо.

— Что. Мне. Сделать. Одно твое слово, — требует Алан.

— Вернись, — тихо прошу я. — Как можно скорее.

Он кивает и из-за этого легонько касается лбом моего лба. Я не выдерживаю и подаюсь вперед, впиваюсь в его губы. Что я делаю, чер-рт…

Дальше — нега, блаженство, восторг. Самый лучший поцелуй, от которого по каждому сантиметру моей кожи проходит ток. С мужчиной, которого я едва знаю? Леотта, да заткни ты куда-нибудь свой скепсис, просто насладись…

Рука Алана обхватывает мою голову, задавая нужный градус, вторая ложится на талию и прижимает к себе. Я бедрами чувствую его тело… В какой мы части дворца? Далеко ли моя спальня? Хочется утащить его туда, у нас же есть еще время, хотя бы несколько минут…

— Мя-ау! — будто предупреждающе кричит кошка за углом.

Мы отстраняемся, как будто нас окатили водой. Следом за убегающей кошкой летит кто-то из слуг. За ним — наш знахарь, я узнаю его в темноте по специфичной мантии. Нас не заметили, но это лишь вопрос времени. Перевожу взгляд на Алана — он все понимает, кивает.

— Нас не должны видеть, — на всякий случай предупреждаю я. — И не говори ничего Ривварду. Не отпрашивай меня. Я все объясню позже, возможно…

Когда лучше тебя узнаю. Когда пойму, что могу доверять. Когда поверю, что ради меня ты готов пойти наперекор своему долгу, служебным и дружеским чувствам. Пока что я в этом не уверена, и потому не собираюсь рисковать нашим с Лесандром будущим.

— Мне нужно вернуться в зал, — говорю.

— Хорошо. — Алан напоследок берет мою руку в свою. — Я вернусь как только смогу. Обещаю. Возьмешь это?

У меня в ладони оказывается какой-то пузырек. Я узнаю его: похожий мне давал местный колдун, чтобы связаться с Риввардом. «Средневековый скайп». Возможность увидеться с Аланом, когда я только захочу. Лучший подарок, который я только могла представить!

— Я улечу утром. Но я буду ждать встречи с тобой. Каждый вечер, в десять часов. Здесь хватит на четыре или пять раз. — Алан кивает на пузырек, и я сильнее сжимаю его. Хоть я и графиня, сейчас у меня во владении нет ничего важнее. — А теперь возвращайся. Риввард, должно быть, уже приходит в себя.