Гарде и шах

Глава 11

Утром поднялись рано — медлить никому не хотелось, и даже Альберт, извечный любитель планирования и обстоятельности, на сей раз говорил, что ему не терпится положить конец всей этой истории.

— Чарли справится с ним, — убежденно бросил он, допивая одним глотком утренний чай (идти на бой голодными ни ему, ни кому бы то ни было другому, не хотелось), — Мы сможем его ослабить, а Чарли пронзит его мечом. Я не питаю сомнений в успехе нашего предприятия.

— А потом мои добрые кузены вышвырнут нас из замка, — мрачновато прибавил Андре, — Прекрасная награда нас ждет за труды, отец.

Один из добрых кузенов контрабандиста, самый старший из них, терпеливо улыбнулся и, изысканным жестом поднеся к губам изящную чашечку, мягко произнес:

— Не будем торопить события, Андре. Сначала нам следует решить все вопросы с Чеславом, ну, а после…

— Решим все вопросы с вами, — перебил его неугомонный Роман, — Кстати, дядя все еще должен мне дуэль.

Мастер, едва не поперхнувшийся от неожиданности последним глотком чая, изумленно вскинул брови.

— После пяти тренировочных?? Роман, когда ты угомонишься?

Виконт ответил, не задумываясь — за словом он никогда не лез в карман.

— Когда одолею тебя, конечно. Ладно, хватит о приятном… — он отодвинул от себя кружку с недопитым кофе и тяжело вздохнул, — Где назначим рандеву с Чесом?

Людовик, на сей раз выспавшийся и чувствующий себя превосходно, ухмыльнулся, немного разводя руки в стороны, и чуть-чуть обливая сидящего рядом кузена чаем, поскольку чашку в одной из них сжимать не прекращал.

— Возле реки? Место живописное, много поваленных стволов, и есть, где утопить щенка…

Винсент, которому последние слова юноши показались, во-первых, излишне самонадеянными, а во-вторых — откровенно забавными, фыркнул в блинчик, переводя взгляд на молодого мага.

— Любопытно слышать такие речи от тебя… щенок, — он красноречиво приподнял брови и, переходя к теме более серьезной, немного склонил голову, — Но я согласен, возле реки место подходящее, тем более, что все наши стычки происходят там. Хотя я бы предложил отправиться напрямую к поместью Мактиере… может, нам удастся застать его врасплох.

Анри, мирно кушающий завтрак, слушающий разговоры старших вполуха, и прикидывающий, что из этого было бы лучше утаить от прячущегося в складках его одежды вораса, немного поморщился. Оставить последние слова Винса без корректив он не мог.

— Его там нет, — негромко буркнул мальчик и, только после этого сообразив, какую оплошность допустил, испуганно поднял голову.

Взгляды всех, присутствующих в гостиной людей, включая и родителей, устремились к нему; на всех лицах застыло растерянное негодование, перемешанное с подозрительной и, увы, верной догадкой.

— Анри, не говори мне… — Татьяна, умолкнув на полуслове, нахмурилась, вглядываясь в сына пристальнее, — Откуда ты знаешь?..

— Я… я… — мальчишка завертел головой, пытаясь придумать достойный ответ, максимально правдивую ложь, — Я просто… ну… Влад знает, я как-то гулял… пару дней назад… и встретил…

Владислав, на которого маленький наследник столь беззастенчиво перевел стрелки, мимолетно закатил глаза и, тяжело вздохнув, взмахнул рукой.

— Да-да, он говорил мне, но я не посчитал нужным сообщить об этом. Ничего угрожающего во встрече Анри с Альжбетой ла Бошер…

— Альжбетой?! — Альберт рывком вскочил на ноги, устремляя на внука гневный взгляд, — Что она делала здесь, в окрестностях замка? Что ты сказал ей?!

— Я… — мальчик, совсем смутившись, потупился. До сей поры на него дедушка никогда не сердился.

— Не злись, дедушка… — он уже почти шептал и, сознавая, что лжет, чувствовал себя еще более виноватым, — Она… она просто… она волновалась, боялась, что ты умер, я и сказал, что это не так. А она сказала, чтобы, если мы вдруг решим… рискнем — она сказала так, напасть на Чеслава, то чтобы имели в виду, что в поместье он сейчас не живет. Но где он — не сказала…

Великий маг, хмурясь, опустился обратно на стул и побарабанил по нему пальцами, размышляя. Долго сердиться на внука у мужчины не получалось, хотя и хотелось серьезно наказать юного неслуха, и он предпочел переключить мысли в другое русло.

— Он у нее, — голос мастера зазвучал тихо, приглушенно: он говорил и думал одновременно, — Чеслав, скорее всего, прячется под крылом у Альжбеты, заставляет ее помогать ему… а может, она помогает и по собственной воле. Против нас она не пойдет — слишком слаба, слишком напугана и будет скорее помехой оборотню, чем помощью. Вилкас будет один… но подлечить его она, скорее всего, уже успела, — речь он завершил резким ударом кулака по столу, от которого подпрыгнули почти все, за исключением, разве что, хладнокровного Эрика, да очень выдержанного Винсента.

— Тебе следует поменьше злиться, потомок, — бросил последний, немного склоняя голову набок, — Гнев в сражении с Чесом не доведет до добра, нужна холодная голова.

— Я знаю, Венсен, знаю… — Альберт медленно выдохнул, беря себя в руки и внезапно вновь поднялся на ноги, — Заканчивайте завтрак, ребята. Мы выступаем немедленно, я… — он осекся и, гордо подняв голову, негромко отчеканил, — Я не допущу, чтобы пес без роду и племени и дальше запугивал мою мать.

Слова мастера, как это ни удивительно, возымели свое действие. Спорить с ними не решился никто, включая даже Романа и Людовика, как-то сразу посерьезневших и приготовившихся выступать против неприятеля, включая даже Винсента, не слишком любящего повелительных интонаций потомка.

Татьяна, поднявшая на ноги вместе со всеми, подошла к сыну и, положив ладони ему на плечи, тяжело, но тихо вздохнула. На душе у нее было серо и печально, отпускать родных на очередную стычку с оборотнем безумно не хотелось, но, вместе с тем, девушка сознавала и необходимость этого похода. В конечном итоге, не отправься ее родные и друзья в путь, Чеслав мог бы заявиться к дверям замка и, не взирая на заявления Луи, Татьяна отнюдь не была уверена, что стены его выдержат атаку взбешенного оборотня.

— Берегите себя, — негромко, но как-то по-особенному значительно произнесла она и, сжав плечи сына, прибавила, — Я буду ждать вас.

— И я тоже! — Анри, немного извернувшись в руках матери, покосился на отца, затем переводя взгляд на деда, уже направляющегося к выходу из гостиной, — Пусть Чарли победит злого оборотня, хорошо?

— Сделаю все, что в моих силах, малыш, — ласково откликнулся экс-пират и, закинув на плечо предназначенный ему великим предком меч, решительно зашагал к холлу.

Замок они покинули быстро — наказ Альберта не медлить помнили все, и стремились последовать ему, очень хорошо понимая подоплеку таких слов. В конечном итоге, Чес и в самом деле дал им всего четыре дня, которые уже истекли, и сегодняшний день был пятым в череде тех, что миновали после прошлой битвы.

— Интересно, насколько он очухался, — мрачновато буркнул Андре, вышагивающий рядом с отцом и, тяжело вздохнув, оглянулся через плечо на остающийся позади замок, — Не могу отделаться от мысли, что лучше бы было сбежать и спрятаться за его толстыми стенами.

— Вот трусишка! — Роман, совершенно довольный проявленным кузеном малодушием, ухмыльнулся, — Что ж ты тогда не остался там, прятаться и утешать сестру? Ей бы всяко было легче, чем оставаться вместе с Владом, который может успокоить только своими картинками!

— Вы не правы, юноша, — Тьери, на этот раз решивший принять участие в военном походе, и шагающий рядом с сыном, усмехнулся, качая головой, — Владислав — человек здравомыслящий, а искусство его и в самом деле способно целить души. Вы видели его картины?

Паоло, итальянский маг, который вместе со своим названным сыном тоже не уклонился от очередной битвы с оборотнем, согласно кивнул.

— Да, мне нравится живопись синьора Влада. Порою, глядя на нее, я словно переношусь мыслями, и телом, и душой в другие места…

— В море, — сумрачно буркнул Чарли, — Этот шакал посмел нарисовать меня, замершим на мостике моего фрегата! Отвратительная мазня, акула раздери мою глотку! Ничего хуже не видел в своей жизни… и ничего больнее не испытывал, — он умолк, на несколько секунд вновь погружаясь в жестокую ностальгию по своему пиратскому прошлому.

Альберт, который, в общем и целом, на шутку настроен не был, но немного отвлечься от мрачных мыслей хотел, мягко улыбнулся.

— Что-то подсказывает мне, что в скором времени мне придется создать для вас личный мир, капитан Бешенный. Впрочем, если вам удастся исполнить свое предназначение — вы заслужите этот подарок.

Бешенный вежливо, хотя и вымучено улыбнулся и благодарно склонил голову. В альтруизм мастера парень все еще не слишком верил.

Они продолжали идти, углубляясь все дальше в лес, направляясь все-таки к реке, в расчете встретить неприятеля именно там, где он уже не единожды подстерегал их.

Шли спокойно, уверенно и размеренно, полностью убежденные в себе и своих силах, не сомневающиеся, что на сей раз победа останется за ними.

— В конце концов, нас тут целая толпа против одного глупого песика, — Людовик легко развел руки в стороны, — Чего бояться-то?

— Ну, если не считать того, что песик этот может оказаться сильнее всех нас вместе взятых, то действительно, бояться нечего, — Винсент согласно кивнул, чуть-чуть усмехаясь. Сам хранитель памяти не опасался ни на йоту — в конечном итоге, он-то был бессмертным, и бессмертие его сейчас уже не сумел бы отобрать даже Чеслав, просто в силу того, что не имел оружия для этого. К слову, от упомянутого оружия, легко несомого экс-пиратом, мужчина предпочитал держаться подальше.

Ричард, покосившись на него, саркастически хмыкнул и… внезапно замер, поднимая голову и явственно принюхиваясь к чему-то. Несколько секунд он стоял, не обращая внимания на напрягшихся, насторожившихся спутников, стоял, не переставая тянуть носом воздух и даже немного прикрывая глаза, затем вдруг стиснул кулаки и скрипнул зубами.

— Он рядом… — сорвалось с губ оборотня злое рычание, — Не знаю, где, скрывается… но близко, близко, едва ли не в нескольких шагах! — глаза его вспыхнули желтым волчьим огнем. Дэйв, который на этот раз в походе участие тоже принял, осторожно коснулся ладонью плеча экс-хозяина, надеясь успокоить его.

— Ричард…

— Кажется, — омерзительно знакомый, насмешливый голос, пронесшийся между деревьями подобно ветру, заставил содрогнуться буквально всех участников отряда, заставил их озираться, пытаясь найти источник звука, — Рене чем-то расстроен? Не хотелось бы думать, что злость его обращена на меня.

Лэрд негромко зарычал и чуть дернулся вперед, в последний миг удержанный верным Дэйвом.

— Покажись! — выплюнул он, озираясь, — Где?!

Послышался тихий шорох, напоминающий звук чьих-то шагов, однако, видно по-прежнему никого не было.

— Прямо перед тобой! — тихий шепот, почти вздох внезапно сопроводил сильный удар из ниоткуда точно в челюсть, заставивший Ричарда пошатнуться. Мужчина яростно сплюнул, и по лесу пронесся громкий жизнерадостный хохот.

— Плохо драться с невидимым врагом, да? — в голосе Чеслава явственно зазвучали издевательские нотки, — Что-то ты будешь делать, если я захочу вогнать тебе серебро в череп?

Альберт, пока что предпочитающий в первые ряды не выходить, остающийся позади, дабы не испортить старательно подготавливаемый сюрприз, внезапно тонко улыбнулся и, смежив на миг ладони, раскрыл их на подобие книги, принимаясь что-то беззвучно шептать. Магом мужчина был сведущим, вредить своим союзникам позволять намерен не был, но колдовство творил аккуратно, так, чтобы не быть замеченным слишком рано.

— Хотя, пожалуй, приятнее было бы использовать тебя в качестве боксерской груши, — продолжал издеваться Чеслав, абсолютно уверенный в собственной безнаказанности, — Тебя же давно хорошенько не били, а, братец?

Тяжелый кулак, выскользнув из небытия, попытался врезаться в скулу мрачному оборотню, однако, на сей раз тот, успев увидеть внезапно обретшую видимость руку, сумел увернуться и, схватив рыжего за запястье, локтем ударил его в солнечное сплетение.

Чес охнул и, согнувшись пополам, отскочил, яростно глядя на противника, а затем неуверенно опуская взгляд на собственную руку. Сообразив, что невидимость его была стерта, уничтожена чьей-то посторонней силой, он зашипел, как дикая гадюка.

— Кто, кто… — взгляд желтых глаз скользил по лицам врагов, — Нет, нет… ты, юный магистр? — взор оборотня уперся точно в Луи, — Тебе бы не хватило сил, как ты…

— Это сделал я, — Альберт, посчитавший, что момент для эффектного выхода на авансцену вполне подходящий, легко шагнул вперед, раздвигая союзников, — Как известно, на каждую силу есть сила еще бо́льшая, Вилкас.

— Мастер!.. — Чеслав изумленно отступил, продолжая прижимать руку к солнечному сплетению, — Но ты… я же убил тебя, чертов мальчишка!

Мужчина, не отвечая, мягко улыбнулся и, подняв руку, легонько скользну пальцами по собственным губам. За спиной оборотня рухнуло, стесанное, срезанное, срубленное наискосок неведомой могучей силой большое дерево. Легонько сверкнул браслет на руке мастера, черный камень, поймав искру солнца, поспешно поглотил, впитал ее.

Рыжий, мимолетно оглянувшись на дерево, зарычал, немного сутулясь.

— Ты… ты!! — в одном этом слове отобразился весь спектр переживаемых им эмоций, — Ну, нет, нет… я не проиграю вот так, ни за что снова! Убью вас, каждого по отдельности, каждого… каждого! — последнее слово он уже откровенно прорычал и внезапно почти упал на колени. Мгновением спустя среди деревьев уже злобно щерился крупный рыжий волк.

Ричард сузил глаза и кривовато усмехнулся. Ему казалось, что обращение Чеслава есть вызов ему, именно ему и никому иному, и он готов был принять этот вызов.

— Кажется, битва предстоит мне… — задумчиво вымолвил мужчина и, не обращая более внимания на пытающегося удержать его Дэйва, рванулся вперед, сам немного приседая. Секунда, миг — и вот уже напротив рыжего волка зло оскалился черный, не менее крупный, готовый дать противнику полноценный бой.

— Ричард… — Дэйв, испуганный за хозяина значительно больше, чем за себя самого, немного подался вперед. Виктор, хмурясь, выхватил стилет, занося его над головой.

Альберт, краем глаза заметивший это, чуть нахмурился, следя за подкрадывающимся к рычащему, оскалившемуся врагу Лэрдом.

— Мы не оставим его одного, — негромко молвил мастер и, окинув быстрым взглядом своих соратников, принялся негромко командовать, сопровождая приказы жестами, указывая каждому нужное место, — Тьери… Паоло… Марко! Людовик… Венсен… и Андре, — последнему мастер кивнул на место неподалеку от себя и, сжав зубы, процедил сквозь них, — Семиугольник… семиконечная звезда пророка… Он не сможет противостоять этой древней магии! — маг вскинул руки, внимательно следя за тем, как союзники его занимают свои места.

Чеслав, уже успевший сцепиться с Ричардом и как раз в этот миг ловко вывернувшийся из-под противника, завертел головой, по-видимому не понимая, что задумал великий мастер, но сознавая, что идея принадлежала ему.

Он оскалился, зарычал и яростно бросился, было, на Альберта… но оказался сбит с ног метнувшимся ему наперерез Ричардом.

— Победа будет быстрой, — присвистнул явственно восхищенный Роман и, переглянувшись со старшим братом и с мрачноватым Чарльзом, перевел взгляд на дядю, важно кивая ему, — Действуй, о, великий! Расчихвость этого песика по полной программе!

Альберт усмехнулся и, прикрыв глаза, начал, было, шептать заклинание… но внезапно сбился, замолчал и, насторожившись, попытался повторить. Затем еще и еще раз — все время с тем же результатом, постепенно закипая, не понимая, что происходит и хмурясь.

Рыжий волк, рыкнув на противника, отшвырнул его от себя на несколько метров и окинул мастера насмешливым взглядом.

Тот, сам зарычав в бессильной ярости, распахнул глаза и попытался опустить руки… но не смог.

Его помощники, из которых некоторые знали, что происходит и пытались, по мере сил, помочь великому магу, тоже внезапно обессилевшие, непонимающе переглядывались, пытаясь шевельнуться, пытаясь сделать хоть одно движение, хоть шаг… но ничего не выходило.

Ричард, явственно обескураженный происходящим, на миг отвлекся, и противник его, пользуясь этим, попытался вцепиться ему в горло.

Попытка не удалась. Рыжий оборотень, отброшенный сильным, гибким черным телом и ударившийся об остаток рассеченного мастером дерева, зарычал, зло скаля клыки, с ненавистью взирая на еще одного противника, на того, кого увидеть сейчас не ждал.

Крупная черная пантера, ловкая и опасная, застыла перед ним, защищая хозяина, заслоняя его своим телом.

— Что за дьявольщина… — Тьери, отчаянно дергающий руки, гневно выдохнул, — Этот шелудивый пес разорвет и Ричарда, и Дэйва, а мы не можем ничего сделать!

— Не разорвет, — бросил мастер и, хмурясь, внезапно рявкнул, — Appari![3]

Итальянцы Марко и Паоло с уважением переглянулись — до сей поры они как-то не подозревали, что мастер сведущ в языках, да и не представляли, что приказ на их родном наречии может стать вдруг заклятием.

Что-то засеребрилось в воздухе, словно легкое дыхание ветра сняло покров с того, что доселе оставалось незримым. На руках, на ногах магов, опутывая, сковывая их, появились тонкие ниточки, паутинки, идущие от одного к другому, сплетающие всех их в одну большую сеть.

Роман, бывший сторонником кардинальных решений, обнаружив, наконец, зримые путы, гневно нахмурился и, занеся меч, с размаху ударил им по одной из паутинок.

Меч отскочил, едва не покалечив самого виконта, и тот изумленно отступил.

Неприятный, омерзительный хохот прокатился между деревьев, вновь приковывая всеобщее внимание к происходящему в центре семиконечной звезды.

Чеслав, уже принявший вновь свой человеческий облик, стоял, вытянув правую руку в сторону рычащих и злобящихся волка и пантеры, привольно опустив левую и от души веселился, глядя на попытки пленников освободиться.

— Что такое? — голос его так и сочился ядом, — Не ожидали, что мне достанет сил одолеть сразу семерых? Или… — он картинно воздел глаза к небу, изображая почти изумление, — Ах, нет, постойте-ка, девятерых! — взгляд желтых глаз упал на пытающихся прорваться сквозь невидимый барьер пантеру и волка, и в них внезапно сверкнуло обжигающе опасное пламя. Чеслав неспешно убрал правую руку и тотчас же стремительно выбросил в сторону двух своих врагов обе руки, словно бросая в них что-то, а затем резко натягивая.

Ричард захрипел, дергая головой, пытаясь высвободить шею из невидимой петли; Дэйв завертелся, пытаясь, как кошка, вывернуться из шлейки.

— Ты же не думаешь, что лишь ты способен покорять чужое сознание, мастер? — рыжий прищурился и, дернув обе руки, заставил своих пленников обратить взоры к нему. Желтые глаза его немного поблескивали, сузившись в издевательском прищуре, и оба зверя, оба человека, обращенные животными, не могли оторвать от них взгляда.

Эрик, как никогда прежде ощущая собственное бессилие, сжал руки в кулаки и, скрипнув зубами, окинул взглядом стоящих рядом с ним людей.

— Чего вы медлите?! — голос молодого графа прервался: хотелось помочь, безмерно хотелось помочь, но способа сделать это сам он не видел, — Роман, Чарли, вы вооружены! Виктор, Ваша светлость, примените свои стилеты, отвлеките его!

Вик, словно выпавший из странного оцепенения, вздрогнул и, кивнув, одним точным движением послал стилет в сторону Чеслава.

Тот хохотнул и, не глядя, отбил летящее оружие рукой, затем медленно перевел взгляд на бывшего ученика.

— И ты думал, это сработает, граф? — голос рыжего так и сочился насмешкой, издевкой: он был уверен в себе как никогда прежде, был убежден, что теперь победа его будет более полной. Он прищурился и, внезапно легко кивнув в сторону старшего де Нормонда, приказал кому-то:

— Убить его!

Виктор, ошарашенно моргнув, невольно огляделся, пытаясь понять, кому адресован приказ и… внезапно замер, испуганно глядя на медленно крадущихся к нему волка и пантеру.

Все встало на свои места — насмешливый вопрос Чеслава о покорении сознания, его жестокий приказ…

— Он управляет ими… — прошептал старый граф и, испуганно отступив, мотнул головой, — Не… не может… я же не могу ранить их, я не хочу!..

Внезапное яростное рычание — рычание человеческое, не звериное, — прервало его, заставляя изумленно воззриться на плененного мастера.

Глаза его горели. Альберт был взбешен, взбешен, как никогда, был в такой ярости, в какой его уже давно не приходилось видеть никому из его родственников и недавно обретенных друзей, и кулон на его шее, впитывая эту ярость, сообщал ее браслету.

Маленькая фигурка кошки, выточенная из прозрачного камня, сейчас словно светилась, плотно прижавшись к коже мастера; черный камень в лапах у серебряной кошки, венчающий браслет, сверкал почти как его глаза.

Мужчина рванул руку, резко, с небольшим, хотя и видимым усилием, опуская ее, затем опустил вторую.

Первый шаг его после плена был тяжел и грозен и, казалось, разнесся громом под кронами лесных исполинов.

— Чеслав! — сорвалось с губ мастера яростное рычание, и оборотень, по всему видно, такого не ждавший, но, увы, бывший готов и к такому развитию событий, чуть повернул голову, взирая на него с немалым любопытством.

— Да, ты поднабрался силенок, мальчик… — задумчиво молвил он и, скользнув пальцами по собственному подбородку, легонько вскинул эту же руку, словно останавливая кого-то.

Ричард и Дэйв, до сей поры упрямо подбирающиеся к Виктору, замерли, подчиняясь приказу. Чес, не говоря ни слова, мягко указал на великого мага.

Альберт, прекрасно понимающий, что последует сейчас, схватился левой рукой за браслет и, глубоко и тяжело дыша, принялся ждать атаки.

Все замерло — всем, всем без исключения, присутствующим сейчас в лесу, было страшно, все были испуганы: гнев мастера был ужасен и сейчас мог оказаться обращен против их союзников, могущих пострадать за деяния Чеслава.

Рыжий, немного опустив подбородок, откровенно смеялся, наблюдая происходящее исподлобья — в том, что сейчас Альберт совершит непростительное, что он убьет собственных друзей, оборотень был уверен.

Однако, великого мага он недооценил.

Оборотень и пантера взвились в воздух абсолютно синхронно, ведомые одной волей, жестокой, враждебной волей, пытаясь одновременно атаковать мастера. Мужчина ловко отскочил и, продолжая сжимать левой рукой браслет, сделал правой быстрое движение, словно рисуя полукруг раскрытой ладонью.

Звери замерли, мелко дрожа, силясь преодолеть преграду стальной воли великого мага, силясь подчиниться рыжему оборотню.

И тут — и это повергло в крайнее изумление всех, включая даже Чеса, — Альберт вдруг шагнул вперед и, присев на корточки перед обоими животными, вытянул перед собой руки, кладя ладони им на головы.

Чеслав, чувствуя всем своим существом, что теряет контроль, ощущая, как враги выскальзывают из-под его влияния, нахмурился и, сложив пальцы в непонятную фигуру, забормотал что-то… но все было напрасно.

В желтых глазах волка, в янтарных глазах пантеры все больше и больше, пробиваясь сквозь пелену, навеянную рыжим оборотнем, проявлялся разум, все яснее и яснее чувствовалось возвращение их собственной воли.

Альберт медленно выдохнул и, убрав руки с голов друзей, поднялся с корточек, отступая на шаг.

— Обращайтесь, — тихо велел он, и почему-то сразу становилось ясно, что это не приказ, но совет, что это глас не властителя, но друга.

Роман, потрясенный до глубины души, восхищенный и ошарашенный одновременно, медленно покачал головой и толкнул старшего брата в бок.

— Я восхищаюсь дядей, — негромко, но очень твердо и уверенно вымолвил он.

Дэйв, слов этих не услышавший, зато услышавший тихий совет мастера, уверенно шагнул вперед и внезапно вытянул лапы перед собой, словно склоняясь в поклоне. Мгновением спустя лапы его обратились руками, а еще через несколько секунд с земли поднялся немного лохматый и очень растерянный молодой человек.

Ричард пока медлил. Он оглянулся на откровенно ошарашенного и очень злого Чеслава и, зарычав, дернулся в его сторону, явно намереваясь разорвать неприятеля в клочья. Друг его, который с самого начала эту затею не одобрял, а после случившегося стал одобрять ее еще меньше, поспешно заступил оборотню путь, разводя руки в стороны.

— Стой, Ричард! — Дэйв нахмурился, категорически не пропуская хозяина вперед, — Стой, довольно рисковать! Я не хочу, чтобы он опять…

Лэрд поднял голову, окидывая верного друга весьма тяжелым взглядом желтых глаз, тихо зарычал, словно пытаясь заставить его уйти с дороги… а затем внезапно поднялся на задние лапы и, в мгновение ока обратившись человеком, гневно выдохнул, поправляя воротник кожаной куртки. Взгляд его, минуя друга, устремился к рыжему.

— Если ты еще раз… — голос мужчины все еще вырывался из горла глухим рычанием, — Если ты только посмеешь… мерзавец, ублюдок, тварь!..

— Тихо, Рене, — Чеслав насмешливо сузил глаза, приподнимая подбородок, — Моя маленькая игра с твоим сознанием не была такой уж страшной, ни к чему так нервничать. В конце концов, мастер в свое время играл не хуже…

Людовик, который все это время отчаянно боролся с противной паутиной, не дающей ему шевелиться, и теперь ощутил некоторую свободу от нее, пренебрежительно фыркнул и покачал головой.

— Что за дурная манера — валить с больной головы на здоровую… Эй, психопат, прикрыл бы ты рот, а то что-то сквозняк такой, что того и гляди сдует! Действуй, дядя, — эти слова он вымолвил уже тише, переводя взгляд на великого мага и, явственно пытаясь намекнуть, продемонстрировать, объяснить свои мысли, обвел долгим взглядом пятерых магов, которые вместе с самим юношей и мастером должны были составить семиконечную звезду пророка.

Альберт тонко усмехнулся и, шагнув назад, вновь занял свое место, обращая внимание на стоящих перед ним Ричарда и Дэйва.

— Выйдите из септаграммы, — негромко молвил он, кивая в сторону стоящих неподалеку, но не в звезде Эрика, Романа, Чарльза и Виктора, — Встаньте здесь. Все готовы?

Чеслав, который, по-видимому, теперь начал понимать, что задумал великий мастер, криво ухмыльнулся и издевательски склонил голову.

— Готовы… мастер, — желтые глаза нехорошо сверкнули, и рыжий внезапно расхохотался, — Звезда пророка! Септаграмма! Ты шутишь, должно быть, Антуан, — ваших сил не хватит, чтобы лишить силы меня! Их не хватит даже на то, чтобы меня ослабить… и я докажу тебе это, — он шаловливо улыбнулся и, внезапно опустившись на одно колено, уперся ладонями в землю, глядя точно в нее.

Альберт, хмурясь, поспешно воздел руки, принимаясь шептать заклинание, на сей раз без перерывов, стройно и плавно, очень уверенно и серьезно. Мастер был настроен решительно, и это было понятно всем, включая даже рыжего оборотня, которого эта решительность, впрочем, только забавила.

Остальные шесть магов, ощущая, как заклятие великого мастера соединяет их в один синдикат, одну систему, как их магия, их сила становится лучами семиконечной звезды, принялись складывать каждый в свою собственную фигуру руки, спокойно делясь этой силой, отдавая ее на благое дело.

А в благости его они не сомневались.

Чеслав продолжал стоять на одном колене, по-прежнему упершись ладонями в землю и, казалось, ничего не делал — губы его не шевелились, поза не менялась, разве что мускулы напрягались и бугрились под одеждой, показывая, что оборотень не бездействует.

Альберт, мрачнея с каждым мигом все больше и больше, медленным шепчущим вздохом завершил заклятие и, видя, что результата пока не достиг, торопливо принялся повторять его снова.

Тьери, знающий, что делает учитель, сложил руки вместе и, закрыв глаза, будто молясь, тоже забормотал слова заклятия, повторяя слова великого мастера, помогая ему изо всех сил.

— Что они делают? — шепнул Дэйв, переводя взгляд с одного из стоящих рядом с ним людей на другого, — Я никогда не видел такой магии, что происходит?

— Дядя колдует — вот, что происходит! — с нескрываемой гордостью отозвался Роман и, тяжело вздохнув, оперся о рукоять меча, сгибаясь, словно старик, — Не пойму, когда я успел стать его поклонником…

— Должно быть, тогда, когда начал им гордиться, — невозмутимо отозвался Эрик и, глянув на бледного, как смерть Виктора, устало опустил руки, — Чем Ваша светлость обеспокоен на сей раз?

Старый граф медленно покачал головой. Что сказать, как объяснить терзающие его сомнения, он не знал, хотя и испытывал огромное желание сделать это.

— Он… — он кашлянул, пытаясь подобрать более или менее правильные слова, — Они…

— Все в пустую, — Ричард, более крепкий морально, нежели его старый друг, хмурясь, сунул руки в карманы, — Не знаю, что делают они, но Чес, по-моему, пропускает всю эту магию через себя, перенаправляя ее в землю. Их силы уходят в никуда, они тратят их… и ослабеют сами, не сумев ослабить его.

Роман, для которого с недавних пор Альберт превратился почти что в кумира, недовольно топнул ногой.

— Дядя, не недооценивай… дядю, — на секунду он замялся, сознавая странность заявления, но тотчас же мотнул головой, продолжая мысль, — Уверен, он знает, что делает, он не даст противному волку запутать себя!.. — парень на мгновение замер и, почесав макушку, прибавил уже другим тоном, — Или, может, попытаться его остановить?

Виктор, сжав губы, покачал головой. Он в магии понимал чуть больше, чем его потомки, он сообразил, что делает его экс-учитель значительно раньше Ричарда, и теперь сильно сомневался в целесообразности предложения Романа.

— Когда маг увлечен колдовством… — голос графа прозвучал глухо, — Его невозможно остановить. Он не заметит этого, но магия обернется против того, кто рискнет вмешаться в нее, и тогда лишь Богу ведом исход… — он внезапно нахмурился и легко подбросил на ладони стилет, — Впрочем, можно попробовать помочь этой самой магии, и отвлечь того, против кого она направлена… — больше объяснять он ничего не пожелал. Лишь вскинул руку с занесенным стилетом, и ловким, отточенным движением послал его вперед, метя точно в рыжего оборотня.

На сей раз удар достиг цели. Чеслав, и в самом деле поглощенный своим делом, пропускающий магию через свое тело в землю, фактически — вытягивающий силы из семерых магов и не ожидавший подвоха, ощутив острую боль в плече, на мгновение отвлекся и, оторвав одну руку от земли, выдернул из тела стилет.

В следующую секунду оборотень упал, буквально сметенный, сбитый с ног мощным потоком силы, изливающейся на него и, упав, зашипел, как разозленная гадюка.

Они тянули из него силы, они иссушали его энергию, а этого допустить рыжий мерзавец не мог.

Кое-как, действуя с немалым трудом, он повернулся со спины на живот и, упершись обеими ладонями в землю, приподнял верхнюю часть тела, сверля почву взглядом и что-то беззвучно бормоча.

Несколько долгих секунд и еще одно короткое мгновение — и с губ оборотня слетел исполненный облегчения вздох. Направленная на него магия вновь начала уходить в землю, и теперь была не опасна.

— Мне это не нравится, — Винсент, силу свою отдающий, но в непосредственной магии участия не принимающий, нахмурился, — Наша сила уходит в никуда, он буквально хоронит, закапывает ее! И что же, мы так и будем ее ему отдавать?!

— Нет, — голос Альберта, как раз дочитавшего во второй раз заклятие, прозвучал для хранителя памяти довольно неожиданно, и он, немного дернувшись, удивленно воззрился на него, — Нет, силу больше мы ему не отдадим… но кое-чего добиться все же сумели — он ослаблен. Немного… — мужчина склонил голову набок, изучающе глядя на тяжело дышащего оборотня, — Но все-таки…

— Все-таки! — Чеслав так и вскинулся и, прижимая руку к груди, резко вскочил на ноги, с ненавистью глядя на человека, которому некогда демонстрировал самую искреннюю преданность, — Ты, наследный маркиз ла Бошер, ты, глупый мальчишка, выходец из семейки де Нормондов, не имеющий представления о чести и благородстве! Ты все пытаешься притвориться дворянином, но твой племянник некогда был прав — ты просто челядь без роду и племени, ты — никто, Антуан ла Бошер! Будь в тебе хоть толика чести, знай ты благородство, ты не пошел бы всемером против одного…

— Какие громкие слова, — мастер, о персоне которого оборотень отзывался столь пренебрежительно, заинтересованно приподнял подбородок, — Что ж, быть может, ты и прав, Че́слав Вилкас. Может быть, мне не знакома честь, я чужд благородства и не знаю дворянского достоинства, даже не взирая на унаследованную мною голубую кровь. Но ты не можешь отрицать, что мне знаком разум, оборотень, — темные глаза насмешливо сузились, — И я слишком хорошо знаю, на что способен ты в битве один на один. Ах… и да. К слову. Разве это не тебя маркиз Мактиере подобрал на улице, маленький бродяга?

Чеслав вспыхнул. Имя Анхеля, пусть и не произнесенное, но подразумевающееся, заставило ярость в нем закипеть с новой силой: ноздри оборотня побелели, глаза вспыхнули диким звериным огнем.

— Не смей говорить о нем… — прошипел он, стискивая кулаки и медленно, угрожающе шагая вперед, — Никогда не смей говорить о нем, проклятый мальчишка! Ты, твой чертов род, виноваты в том, что произошло с ним, ты заслуживаешь самого жестокого наказания! О, как мне жаль, что ты выжил, мерзкий бастард! Ты должен был сдохнуть, я надеялся, что обрадую его… и я все еще могу сделать это!

Альберт нахмурился, почти непроизвольно делая шаг назад. На что может быть способен разозленный оборотень, он знал неплохо, по крайней мере, представлял себе это и хотел быть готовым к любому проявлению его гнева. Но, увы… к ярости Чеслава подготовиться было невозможно — взбешенный Вилкас становился непредсказуем, ухитрялся находить в глубинах своей памяти такое, о чем даже великий маг не мог помыслить, и поэтому был еще более опасен, чем прежде.

Мастер знал, на что идет, играя с огнем — Чеслава он злил намеренно, надеясь, что тот в конце концов совершит ошибку, ища брешь в непробиваемом, казалось бы, хладнокровии, которое оборотень ухитрялся хранить, даже выкрикивая гневные слова.

Но на сей раз Альберт перегнул палку. Преданность Чеслава Анхелю была хорошо известна всем, поражала и изумляла, одновременно почти восхищая — эти два негодяя и в самом деле были преданы друг другу как братья, и связь их была нерушимой.

Сам великий маг говаривал порою, что к дружбе их он относится с уважением и, если бы кроме нее их не связывала еще и ненависть к обитателям замка, он бы, быть может, относился бы к обоим значительно лучше. При всех прочих, Альберт был неплохим человеком, и дворянское благородство было ему не чуждо.

Чеслав медленно выпрямился, разводя руки широко в стороны и, запрокинув голову, прикрыл глаза. Губы его чуть заметно шевельнулись.

— Какой удачный момент для атаки! — виконт Роман, ухмыляясь, закинул меч на плечо, — Он так открыт, прямо-таки напрашивается на клинок… А ну-ка! — и, не дожидаясь, пока кто-нибудь попробует остановить его, не желая медлить, парень рванулся вперед, безмерно желая реабилитироваться в глазах друзей и родных, и одним ударом положить конец затянувшейся битве.

Он сделал шаг, другой… и внезапно едва не упал, ударившись обо что-то; отскочил, потирая лоб и, приоткрыв рот, недоверчиво воззрился на рыжего оборотня.

— Он защищен… — голос юноши прозвучал откровенно растерянно. Такой предусмотрительности от неукротимого врага он не ожидал.

— Было бы странно, если бы он не был защищен, — Ричард хмыкнул и, переведя взгляд на Дэйва, продолжил, — Чес всегда был излишне предусмотрителен, может, именно благодаря этому и зашел так далеко?

Его хранитель памяти пожал плечами.

— Да, он не дурак, — парень тяжело вздохнул, — Увы, конечно, было бы легче, будь он глуп.

— Тогда бы не было так интересно, — буркнул в ответ виконт и, насупившись, принялся созерцать происходящее.

Предусмотрительный же оборотень, между тем, не терял времени даром.

Шепот его, поначалу почти беззвучный, внезапно зазвучал громче, становясь слышим всем — казалось, Чеслав хочет продемонстрировать наглядно, ясно показать, что за магию он использует.

— Terra… — шепнул он, внезапно указывая на Тьери. Затем перевел указующий перст на Паоло, и продолжил:

— Caelum.

Винсент нахмурился — слова были ему знакомы, магия тоже, но верить в это не хотелось.

— Sol! — на сей раз оборотень показал на мигом помрачневшего Людовика. И тотчас же переместил руку дальше, показывая теперь на Марко.

— Herba.

— Не может быть… — Винс, все больше и больше убеждающийся в том, что понимает, что происходит, покачал головой, — Земля, небо, солнце, трава…

— Heu! — рыкнул Чес, указывая прямо на него, и хранитель памяти даже немного отшатнулся.

— Огонь… — пробормотал он, — Остается вода и воздух, но кто, кто…

— Aqua! — бросил оборотень, указывая на опешившего Андре и, не медля, протянул руку к Альберту. Глаза его нехорошо сверкнули; последнее слово он произнес особенно жестко и четко.

— Aer. Simul in unum et auferam de respiration.

Марко, неплохо знающий латынь, нахмурился, быстро переглядываясь со своим названным отцом.

— Соединись в одном и забери… дыхание?

— Сердцебиение… — поправил Паоло и, внезапно содрогнувшись, с расширившимися от страха глазами, подался вперед, — Остановить!..

Но сделать этого никто не успел. Никто не успел даже толком понять, что происходит, когда Чеслав внезапно соединил с хлопком руки и злорадно улыбнулся.

Воздух вокруг внезапно исчез, они словно оказались в вакууме и, открывая рты, как выброшенные на берег рыбы, пытались поймать хоть каплю отсутствующего кислорода, хватаясь за горло, за грудную клетку, умирая и не находя сил помешать этому.

Оборотень торжествующе улыбнулся.

— Вы помогли мне, семеро, очень помогли… — он уже откровенно смеялся, — Заняли свои места, подготовились к смерти! И поможете мне убить каждого из вас! — взгляд его внезапно обратился к не участвующим в создании септограммы людям; желтые глаза насмешливо сузились. Миг — и Чес выбросил вперед правую руку, хватая что-то и словно отнимая, забирая себе…

— Посмотрим, как поможет вам бессмертие жить без воздуха, — издевательски пропел он, любуясь задыхающимся Ричардом, сползающим на землю Дэйвом, и безуспешно пытающимся устоять на ногах Романом.

Казалось, это конец. Преодолеть удушья не мог, не был в силах никто, все цеплялись за горло, все слабели на глазах, все умирали по воле мерзкого оборотня, и никто, никто не был в силах справиться с ним!

Чарли, чувствуя, как силы покидают его, как дышать становится все труднее, каким-то отчаянным, совершенно инстинктивным движением вцепился в рукоять меча, сначала крепче сжав его одной рукой, а затем присоединив к ней и вторую.

Что-то произошло, что-то случилось в этот момент. Сила, огромная сила Чеслава, направленная против них, против него, вдруг словно слилась с мечом и перетекла из него по рукам в душу экс-пирата.

Он резко вскинул Нейдр и, недолго думая, рассек им воздух, делая почти демонстративный глубокий вдох, после чего решительно шагнул вперед. Голос его прозвучал хрипло и властно.

— Осади, старший помощник. Еще не все партии сыграны.

Чеслав, такого, по-видимому, все-таки не ждавший, немного склонил голову набок; в глазах его зажегся уголек интереса.

— Капитан… — задумчиво протянул он, — Неужели хочешь рискнуть и померяться силами в битве один на один? Неужели надеешься исполнить пророчество глупого старика?

Чарли криво улыбнулся — провокация была ему понятна.

— Говорят, перед смертью обретается прозрение, Чес… — он хмыкнул и, быстро облизав губы, внезапно указал на бывшего старшего помощника острием меча, — И тебе не выстоять против меня сегодня. Да, кстати! Ты разжалован, — на лице парня сверкнула ослепительная улыбка, — Поздравляю.

— Какая трагедия, — оборотень ухмыльнулся, — Ну, что ж, значит, у меня развязаны руки, капитан. А вот ты останешься без помощника, ибо заменить меня уже некому. Добрый Боб на дне, Пит, Чед — все они! Как же ты поведешь судно в одиночку? — он внезапно изобразил смутное подобие смятения и даже прикрыл себе рот рукой, — Ах, да… Я совсем запамятовал — мы ведь не на фрегате сейчас. Мы на суше, среди деревьев, и ты слаб предо мною, красавчик Чарли. Помнишь, как тебя называли в порту? — желтые глаза насмешливо сузились, — Как издевались, не верили, пока не появился я и не стал твоей надежной опорой! И теперь ты пойдешь против меня?

Бешенный улыбнулся еще шире, немного приподнимая голову и, уткнув меч острием в землю, легко и даже равнодушно пожал плечами.

— Крыс выбрасывают за борт, Чес, тебе ли не знать. Предал капитана — будь готов к расплате, рыжий. Нападай.

Чеслав негромко, коротко рассмеялся.

— Э, нет, капитан, я не так глуп. В твоих руках меч, который опасен мне, а я бы не хотел случайно наткнуться на его острие, совершив промашку… Атакуй ты. И, да, позволю себе заметить — если промедлишь, твои друзья умрут, — предупреждение завершил широкий указующий жест на окружающих их, по-прежнему отчаянно борющихся с удушьем, людей.

Чарли чуть побледнел. Выступая против бывшего старшего помощника, отвлекая его, он наивно надеялся прервать этим страшную пытку, но, увы, просчитался. Теперь остался единственный выход — одолеть его, и тем самым положить конец жуткой магии, магии, которую, как бы уверен молодой человек, этот оборотень позаимствовал у его предка, у Рейнира.

Он легко шагнул вперед, бороздя острием клинка землю, а затем, одним ловким и уже не единожды отточенным движением вскинул меч над головой, атакуя сверху.

Рыжий уклонился также легко, как Роман в тренировочном зале, подставляя вместо себя звонкую сталь внезапно появившегося меча.

Последний бой, последняя шахматная партия ни на жизнь, а на смерть, началась.

— Знаешь, Чарли… — Чеслав отступил, заинтересованно склоняя голову набок и легко поигрывая мечом, — А ведь я никогда не считал тебя достойным звания капитана, жалкий докторишка. Твои пиратские замашки сейчас смешат меня — ты ничтожество! Был им и… — Нейдр свистнул в трех миллиметрах от уха оборотня, и тот поспешил отскочить, вновь подставляя меч, — Остался!

Бешенный криво ухмыльнулся — издевки бывшего старшего помощника совершенно не трогали его, в самом себе экс-пират был уверен больше, чем на сто процентов.

— Знаешь, Чес… — мягко молвил он в тон противнику, — А ведь я тоже никогда не считал тебя достойным звания старшего помощника, рыжая крыса. Всегда чуял в тебе предателя, всегда чувствовал мерзавца и подлеца! — меч распорол рукав рубахи оборотня, и тот зашипел от гнева, — А от таких на корабле одни беды, парень. От таких надо избавляться… будь мы на судне, ты бы уже болтался на рее. Но, раз уж мы на земле… — Чарли широко улыбнулся, отступая под атакой рыжего и атакуя сам, — Придется по старинке!

— По старинке? — Чеслав заинтересованно приподнял бровь и, неожиданно перехватив меч в левую руку, легко повел правой, — Ну, как скажешь, капитан… Значит, у меня и вправду руки… развязаны, — желтые глаза опасно сверкнули, и рыжий внезапно хохотнул, вскидывая на сей раз левую руку и атакуя противника с нее.

Чарльз подался, было, в сторону, уходя, ускользая от удара… но едва не упал, лишь каким-то невероятным чудом удержавшись в вертикальном положении и, чертыхнувшись, бросил взгляд на свои ноги. Пожухлая трава, такая непрочная, готовая порваться от малейшего движения, внезапно оплела их, словно лианы, сдавливая и держа крепко, как тиски.

Оборотень, который к этому, безусловно, приложил руку, широко улыбнулся. Он был уверен, что атака на сей раз удастся сполна, что удар пройдет и окажется смертельным, был убежден в своей победе… однако, не учел одного маленького обстоятельства.

Стоящий перед ним парень, голубоглазый блондин, красавчик Чарли, как действительно некогда издевательски звали его в порту, был не просто «жалким докторишкой» и даже не просто экс-пиратом.

Чарли Бешенный был учеником Романа. А Роман, при всех прочих, всегда был отменным фехтовальщиком, и ученика своего натаскал хорошо.

Меч оборотня со звоном отлетел, отброшенный сталью клинка Чарли, а молодой человек, немыслимым образом изогнувшись, ухитрился, атакуя в ответ, слегка поцарапать левое запястье врага, делая дальнейшее фехтование этой рукой не невозможным, но вполне затруднительным.

Чес зарычал и, почти теряя от бешенства голову (такой ловкости от «докторишки» он не ожидал, и был совершенно убежден, что одолеет наследника Рейнира так же легко, как и его предка), бросил меч, выхватывая из-за пояса пистолет.

Чарли на мгновение замер. Человеком он был опытным, стрелял ничуть не хуже, чем фехтовал и даже тоже обладал сейчас огнестрельным оружием, но… слишком хорошо был осведомлен о способностях своего бывшего старшего помощника.

Стрелком Чеслав был великолепным, капитан знал это и понимал, что достать свой револьвер, скорее всего, даже не успеет, а как защититься мечом от пули, представлял не очень хорошо.

Оборотень, прекрасно понимающий мысли неприятеля, ухмыльнулся, нарочито неспешно поднимая руку с пистолетом, намереваясь одним выстрелом оборвать молодую, но уже такую насыщенную жизнь.

Тьери, следящий за боем расширенными от ужаса глазами, забывающий даже о собственном удушье, кашляя, рванулся, было, вперед, но лишь упал на колени, цепляясь пальцами за траву.

— Мерзавец… — страшный хрип, схожий разве что лишь с предсмертным хрипом умирающего, внезапно разорвал повисшую меж деревьев тишину.

Альберт, хватаясь за горло, силясь глотнуть еще хоть немного больше воздуха (крошечное его количество добрый оборотень своим жертвам давал, желая, чтобы те умирали медленно), расправил пальцы правой руки и, повернув ее ладонью к рыжему, скрючил их, будто когти хищной птицы.

Чес, по всему видно, от почти побежденного мастера особенного сопротивления не ожидающий, пренебрежительно хмыкнул и, не обращая больше на него внимания, коснулся пальцем курка.

В следующую секунду пистолет вылетел у него из рук, а сам оборотень, сбитый с ног внезапно хлестнувшей его большой веткой, полетел на землю.

Чарли, не желая медлить, поспешно обрубил мечом удерживающую его траву и, в несколько шагов оказавшись рядом с противником, приставил клинок к его горлу.

Чес замер. Опасность, грозящая ему сейчас, опасность неотвратимая и, можно прямо сказать, — смертельная, ибо с Нейдра сталось бы и лишить его бессмертия, — нависла над дерзким молодчиком всей своею тяжестью, и жизнь его, казалось, замерла на острие меча возле шеи.

— Добиваешь упавших, капитан? — оборотень, все еще силясь разыгрывать браваду, криво ухмыльнулся, немного приподнимаясь на локтях, — В честном бою победить уже не в состоянии?

Бешенный заинтересованно приподнял бровь.

— А когда ты вырывал сердце моему предку, это был честный бой? Кажется мне, ты тогда и вовсе не предупредил об атаке, поступил подло, низко… как, впрочем, и всегда, — он неожиданно отступил, немного отводя клинок от горла врага, — Но я его потомок, а не твой. И так мерзко я не поступил бы никогда, Чес… вставай!

Чеслав, убежденный, что нашел слабинку экс-пирата, гадко рассмеялся, неспешно поднимаясь на ноги.

— Ах, это пиратское благородство, эта великолепная честь морского головореза! Разве ты не понимаешь, Чарли…

Закончить издевательскую фразу он не успел именно потому, что Чарли понимал. Понимал слишком хорошо и прекрасно знал, что в живых его поднявшийся мерзавец не оставит, если дотянется до меча или до пистолета.

И именно поэтому медлить не стал.

Острие Нейдра, внезапно пронзив грудь оборотня чуть правее сердца, ближе к центру груди, вышло на целый дюйм из его спины, окровавленное, жуткое и какое-то жадное, поглощающее, пьющее его силу, самою его сущность. Чеслав замер, приоткрывая рот, не зная, что сказать или сделать, силясь поднять руку, но не находя для этого сил. В уголках губ его показалась кровь.

— За Рейнира, — коротко, но очень четко бросил Чарли и, столь же резко, как вонзил, выдернул меч из тела поверженного врага.

Оборотень, не сказав ни слова, тяжело повалился наземь.

Альберт, Винсент, Паоло, Марко, Тьери, Людовик и Андре, глубоко и облегченно вздыхая, ловя открытыми ртами воздух, переглядываясь, медленно и осторожно приблизились, окружая его. Эрик, Роман, Виктор, Ричард и Дэйв, стоящие дальше всех, убедившись, что от защиты Чеслава ничего не осталось, поспешили подойти тоже.

Сражение было окончено. В последней шахматной партии гроссмейстеру был поставлен мат.