Гарде и шах

Глава 9

Первым, кого они увидели, войдя, наконец, в холл замка, был Роман, мрачно прислонившийся к балюстрадам. Повязки на шее его уже не было, зато виднелся не самый эстетичный шов, наложенный, похоже, впопыхах.

— Франкенштейн, — не удержался Винсент и, тотчас же сообразив, что насмехаться над чужими ранами не очень хорошо, виновато улыбнулся, — Извини.

— Ничего, — последовал безразличный ответ. Виконт слабо улыбнулся и равнодушно махнул рукой.

Хранитель памяти насторожился — такой реакции от этого парня он не ждал.

— Тебе что, и в самом деле плохо? — он взволнованно шагнул вперед, пытаясь прочитать ответ по бледноватому лицу юноши. Тот, моргнув, вынужденно отвлекся от владеющих его сознанием мыслей и непонимающе нахмурился. Винс развел руки в стороны.

— Обычно ты бы вызвал меня на дуэль за такое оскорбление.

— А, — Роман чуть пожал плечом и скрестив руки на груди, глубоко вздохнул, — То-то я думаю, что о чем-то забыл. Извини, Винс, мне сейчас не до этого, — взгляд молодого человека упал на плотно закрытую дверь каморки, и мужчина, поняв, что занимает мысли юноши, посерьезнел сам.

— Как он? — голос его прозвучал приглушенно, словно бы разговор происходил в стенах больницы, возле палаты умирающего. Впрочем, в каком-то смысле, так оно и было.

Роман слабо улыбнулся в ответ.

— Я не знаю, — ответ его прозвучал довольно отрывисто: чувствовалось, что парень нервничает, — Паоло с ним, Чарли, едва очнувшись, тоже отправился туда, как и Тьери. Луи закончил со мной и пошел к нему… Они там все вместе, но никто пока не выходил, никто ничего не говорит, я… не знаю, что думать, — он сжал губы и, стараясь поменять тему, продолжил, — Марко в гостиной, пытается найти в записях про Нейдр что-то, что может помочь нам. Эрик с Татьяной и Анри, они… переживают. Как вы добрались?..

Винсент промолчал, и Ричард, перехватывая эстафетную палочку, коротко кивнул.

— Без происшествий. Чеслав пока не рискует нападать, он ранен… Андре, ты куда?

Ведьмак, осторожно пробирающийся к двери каморки, столь внезапно замеченный, остановился и, закусив губу, сжал кулаки. Стало видно, что руки у него дрожат.

— К папе, — бросил он, не оборачиваясь, — Я не могу… оставить его одного, сейчас, это…

— Не надо, — виконт де Нормонд, тяжело вздохнув, потер лоб, — Там очень много народу, Андре, я не думаю, чтобы столпотворение у кровати пошло ему на пользу. Что же они так долго…

Виктор, к дружной компании обитателей замка присоединившийся еще довольно недавно, и слишком привязаться к великому мастеру не успевший, чуть склонил голову набок, с нескрываемым удивлением всматриваясь в потомка.

— Странно, мне казалось, ты недолюбливаешь его… а ты так переживаешь?

Роман, вновь сверлящий взглядом дверь каморки, медленно перевел на предка тяжелый взор, и неожиданно печально улыбнулся.

— Он мой дядя, Виктор. Я помню его с детства, с рождения, я всегда относился к нему как ко второму отцу! Поэтому мне было так больно думать, что он предал нас, поэтому я был так зол, но… — парень вновь отвернулся, устремляя все внимание на дверь, — Он всегда был единственным, кроме папы, кого я слушался в этом замке. Я… не хочу, чтобы мне не осталось, кого слушаться.

Винсент тяжело вздохнул и, не зная, как еще поддержать молодого человека, подошел к нему, успокаивающе сжимая его плечи и заставляя себя ободряюще улыбнуться.

— Он не умрет, Роман. Андре… — он оглянулся на испуганного ничуть не меньше сына великого мага, — Твой отец выживет, слышишь? Все будет хорошо, ребята, я уверен, я не сомневаюсь в этом! Кроме бессмертия, Альберт обладает еще и огромной силой, она не даст ему…

— Силой! — виконт так и вскинулся; серо-зеленые глаза его засверкали гневом, — Силой, Винс? Этот чертов меч высосал из него силу, он напился его крови, он… он… — парень мотнул головой и, невольно шикнув от боли, прижал руку к шраму, — Он мог причинить ему вред намного больший, чем любое другое оружие.

— Раньше его нельзя было ранить, если он не позволит этого сам, — голос Андре зазвучал глухо, — Но Нейдр слишком силен. Чеслав знал, куда бить и как…

Дверь каморки скрипнула, приотворяясь, и все, присутствующие в холле, взволнованно подались вперед.

Вышел Чарли, явственно усталый, бледный, еще не пришедший до конца в себя, с краснеющими на шее и руках царапинами. Заметив, что количество взволнованных состоянием здоровья его пациента людей увеличилось, он тяжело вздохнул и слегка махнул рукой.

— Все неизменно, — голос молодого доктора звучал тихо: ощущалось, что он измучен, — Рану я зашил, кровь остановили, он должен был бы прийти в себя… Паоло, Тьери и Луи изо всех сил стараются привести его в чувство, но… — он сжал губы и покачал головой, — Я ничего не могу сделать, увы. Традиционная медицина сейчас бессильна, нам остается лишь уповать на магию… и на то, что мастер — человек сильный.

Андре скрипнул зубами, опуская взгляд в пол. Чувствовалось, что молодой человек испуган.

— Он… ты думаешь, очнется? — Роман, с нескрываемой надеждой глядя на Чарли, почти рефлекторно потер шрам. Врач, заметив это, нахмурился.

— Не касайся так часто шрама, — буркнул он, — Не хватает еще по новой зашивать его тебе… — заметив, что парень его не слушает, экс-пират глубоко вздохнул, — Не знаю, Роман, я, правда, не знаю, чего можно ожидать от этого меча. В магии я не так сведущ, как хотелось бы многим из вас, прогнозы делать не могу. Следует спросить моего отца — он, кажется, что-то выяснил о мече, пока нас не было, — или синьора Паоло, который о нем и прежде знал больше всех.

— А сам ты не слышал, они не говорили, что мешает ему прийти в себя? — Ричард, как обычно, мыслящий довольно широко и, кроме того, хранящий спокойствие, чуть склонил голову набок.

Чарли, хмурясь, перевел взгляд на него. Вопрос был вполне резонным и, как это ни странно, ответ на него у молодого человека имелся, однако, как объяснить услышанное, он не знал, поэтому надеялся утаить это.

Теперь же выбора у него не осталось.

— Они говорили… — он быстро облизал губы и, выдержав паузу, продолжил, — Что Нейдр словно продолжает тянуть из него силы. Они опасаются, что, испив его крови, меч мог образовать нерушимую связь, которая не разрушится до тех пор, пока он… — парень запнулся и, не продолжая, предпочел обнадежить испуганных слушателей, — Они уповают на ночь. Прошлая ночь в стенах Нормонда дала ему силы, восстановила его мощь, возможно, что и эта окажет живительное действие. Тем более, что сейчас времени у него в запасе даже больше… Я не думаю, что он умрет, Андре, — заметив, что сын великого мага бледен, доктор улыбнулся, — Твой отец — сильный человек, он сумеет справиться с этим. А наши маги подумают, как можно помочь ему.

…

Чеслав со стоном вырвал меч из своего тела и, с омерзением швырнув на пол, тяжело дыша, упал на диван.

Он находился там, где быть не должен был, он искал помощи там, где не желал ее искать, и был этим, конечно, совершенно недоволен.

Альжбета, прекрасно сознающая, в каком состоянии находится непрестанно подчиняющий ее себе оборотень, тихо вздохнула и, смочив чистую тряпку в каком-то растворе, осторожно приблизилась к нему.

— Твои раны следует обработать, — говорила женщина негромко, очень осторожно и аккуратно, каждую секунду опасаясь вспышки ярости со стороны гневливого молодого человека.

Тот раздраженно махнул рукой, давая ей позволение помочь.

— Ублюдки, как они только додумались до белладонны… — прошипел он, силясь приподняться на диване и яростно сплевывая скапливающуюся во рту кровь куда-то на пол. О чистоте чужого жилища Чеслав, разумеется, не пекся.

— Мой сын — знающий человек, — Альжбета, начиная очень осторожно, почти робко стирать кровь с его раны, тихонько вздохнула, — Да и остальные, я полагаю, не сильно уступают ему. Они могли прочитать или вспомнить…

— Вспомнить! — Чес скрипнул зубами и зло улыбнулся, — Ну, конечно! Я следил за Рене, не так тщательно, как мне хотелось бы, но нередко натыкался на его след… Я помню Лангедок, — он прищурился, глядя в потолок и задумчиво продолжил, — Очень хорошо помню… Должно быть, не забыл и он.

— Лангедок? — женщина, прекрасно понимающая, что ей вряд ли будет сообщено о некоторых аспектах прошлого оборотня, но тем не менее, решившаяся задать вопрос, испуганно прижала тряпку к ране. Оборотень зашипел — чем бы она не обрабатывала его рану, жгло это немилосердно.

— Твое дело исполнять мои приказы, ведьма, а не совать нос, куда не следует! Будь осторожна… — он внезапно повернул голову, взирая на нее в упор, — Помни — убить тебя мне сил всегда хватит.

Альжбета быстро кивнула и, продолжая обрабатывать рану, чуть заметно вздохнула. Она устала, безмерно устала от нескончаемого подчинения, она измучилась слушаться этого страшного оборотня, ей надоело бояться его! Но исправить она ничего не могла — у нее просто не было сил выступать против него, он смял бы, раздавил бы ее, он уничтожил бы ее, не обращая внимания на попытки сопротивления.

И она боялась. Она боялась и слушалась его, она делала все, что он требовал, прекрасно понимая, что защиты ей искать не у кого. Что сын на помощь ей не придет, потому что сын презирает и ненавидит ее, что умолять о спасении обитателей Нормонда тщетно и даже опасно — если бы Чеслав об этом узнал, он бы ополчился против нее еще сильнее, чем прежде.

Он бы убил ее. А она хотела жить.

Поэтому сейчас, трепеща от страха, от ужаса, она старательно обрабатывала раны того, кому сама бы с радостью вонзила нож в сердце, помогала ему скорее прийти в себя после встречи с ядом, и терялась в догадках о том, как сейчас себя чувствуют те, кто близок ей по крови.

— Как долго эта дрянь будет выводиться из моего организма? — оборотень вновь сплюнул кровь и, прерывисто втянув воздух, сжал одну дрожащую руку другой. Ему было плохо, его трясло и лихорадило, однако, он упорно не подавал виду, что находится едва ли не при смерти.

Альжбета неловко пожала плечами.

— Дня три, быть может, четыре. Все зависит от твоих сил, Чеслав.

— Четыре дня… — оборотень прикрыл глаза и криво ухмыльнулся, — Что ж, хорошо. Четырех дней достаточно, чтобы прийти в себя, а им хватит, чтобы зализать раны. Мастер мертв… ничего серьезного против меня предпринять они уже не смогут, а я с наслаждением убью их.

Женщина закусила губу и часто заморгала, прогоняя слезы.

Чес, не замечая этого, погрузился в раздумья.

Ночь прошла в непрестанной тревоге, и утро обитатели замка встретили рано, собрались в гостиной, исполненные волнения.

Маленький Анри, деда обожающий, переживал не меньше, а то и больше взрослых и, не взирая на возражения матери, ранним утром уже сидел вместе с ними за большим столом, нервно ерзая на стуле.

В гостиной присутствовали не в полном составе — Марко плотно устроился в библиотеке, разыскивая среди сведений о травах и ядах что-то, могущее помочь великому магу; Людовик сидел возле дяди, скрупулезно контролируя его состояние; Паоло в своей комнате пытался изобрести лекарство, чтобы привести мастера в чувство; Тьери с помощью Чарли изучал Нейдр.

Присутствующие же, пришедшие почти одновременно, нервничали и, не в силах придумать, как вести себя, напряженно переглядывались, безмолвно испрашивая друг у друга совета.

Роман, сидящий с мрачным видом, сцепивший пред собою на столе руки в замок и глядящий в столешницу, даже не пытающийся закинуть на нее ноги, внезапно поднялся со стула.

— Я схожу, узнаю, как он, — отрывисто бросил виконт и, не дожидаясь согласия или возражения друзей, решительно направился к холлу.

Останавливать его никто не стал — юношу решили использовать как посланника, в надежде через него получить ответы на собственные вопросы.

— Боюсь, если бы что-то изменилось, Луи сообщил бы нам, — мрачновато проговорил Ричард, созерцая дверь гостиной и, тяжело вздохнув, откинулся на спинку собственного стула, — Как мы ненавидели его еще совсем недавно!.. А сейчас я готов на все, лишь бы он остался в живых. Как меняется жизнь…

— Как меняются люди, — поправил его Винсент и, тяжело вздохнув, покачал головой, — Со старых времен Альберт сильно изменился в лучшую сторону, а за время, что провел в Нормонде, стал всем нам очень близок. Стал членом семьи, стал… настоящим другом всем нам! Чеслав знал, куда бить, — мы практически деморализованы, и совершенно не знаем, что предпринять.

Андре, которому, как, впрочем, и Татьяне, и Анри было сейчас тяжелее всего, вздохнул и, слабо усмехнувшись, махнул рукой.

— Говорили, что Тьери нашел что-то о Нейдре, но, по-видимому, это не может помочь нам теперь. С мечом что-то произошло после того, как он испил крови отца, он изменился… сейчас я даже не рад, что мы вернули его.

— Разве меч не принадлежит Чеславу теперь? — мальчик, который кое-что о сложившейся ситуации знал, особенно благодаря тому, что скрывать случившееся от него у взрослых просто не было сил, приподнял голову, переводя взгляд с дяди на отца и пожимая плечами, — Я думал… хочу сказать, если он подчинил его себе, может быть, он способен как-то… воздействовать на расстоянии?

Эрик слабо улыбнулся и ласково взъерошил волосы сына, пытаясь успокоить его волнение.

— Если бы мы знали, сынок, если бы знали… Но пока что ни Тьери, ни Паоло, ни Марко — никто из наших друзей не может понять, что происходит и почему твой дедушка никак не приходит в себя. Они поймут это! — молодой граф приподнял подбородок, обводя взглядом всех собравшихся за столом, — Поймут и сумеют привести его в чувство, я уверен в этом! Знать бы лишь, когда…

— Может быть, Роман что-то выяснит, — тоскливо отозвалась отчаянно храбрящаяся, но безумно переживающая Татьяна, — Честно признаться… сейчас я тоже готова на все, лишь бы только папа пришел в себя.

…Роман подошел к каморке едва ли не на цыпочках и, на мгновение замерев, осторожно постучал. Сердце его замерло в ожидании ответа, в горле встал комок — волнение унять юноша не мог и реакции с той стороны ожидал со страхом.

— Входите, кто там… — донесся изнутри негромкий голос младшего брата, и виконт, поспешно распахнув дверь, зашел.

Бледное лицо лежащего на кровати навзничь Альберта как-то сразу бросилось в глаза, и молодой человек на мгновение сжал губы, давя эмоции. Дядя казался если не уже мертвым, то умирающим однозначно.

— Как… — он запнулся, понимая глупость вопроса и, покачав головой, тихонько вздохнул. Людовик, который сидел возле кровати дяди на стуле, ссутулившись и не поворачиваясь, едва заметно дернул уголком губ.

— Без изменений, как можешь видеть. Сам ты как? Твое горло… — здесь молодой маг все-таки оглянулся, окидывая брата несколько обеспокоенным взглядом. Роман слабо усмехнулся.

— Я о нем и не вспоминаю, Луи. Не до того… ты всю ночь тут?

Парень кивнул и вновь повернулся к дяде. Виконт, хмурясь, шагнул вперед, чуть сжимая его плечо.

— Надо отдохнуть. Ты по цвету скоро с ним сравняешься, а это не слишком красиво выглядит, — он пытался шутить, но шутки выходили грустными и какими-то дурацкими: верный признак того, что юноша серьезно взволнован.

— Я думаю, — почти безжизненно откликнулся Людовик, — Думаю всю ночь, Роман. Я перепробовал все, что мог, все, чему он учил меня… сейчас мне кажется, что я был никудышным учеником. Когда Чеслав напал на меня, он сумел меня спасти, а я… — он махнул рукой и, тяжело вздохнув, покачал головой, — Нейдр тянет из него силы, знаешь… В этом я уверен, я вижу это! Он тянет из него силы, напитавшись его кровью, становится сильнее с каждым мигом, тогда как дядя слабнет, и у него не хватает сил сопротивляться треклятому мечу! Ему надо как-то помочь, нужно что-то, что могло бы поддержать его силы, может быть, увеличить их, а я не знаю… Он ведь всегда рвался в замок, Роман! — молодой маг обернулся вновь, — Он всегда стремился сюда, чтобы обрести здесь силу, чтобы получить силу бо́льшую, чем та, какой владел он! Сейчас он здесь, сейчас все его желания исполнены, но сил ему все равно не достает! Я не могу поверить, чтобы величайший маг всех времен вдруг оказался слабее какого-то проклятого меча! — юноша резко выдохнул и, закусив губу, рывком отвернулся. Его душило отчаяние.

Роман, выслушавший его с великим вниманием, старающийся хранить спокойствие и пытающийся понять все как можно глубже, внезапно замер. В голове у него что-то щелкнуло, часть головоломки встала на свое место и парень, пораженный внезапной догадкой, ошарашенно повел головой из стороны в сторону.

— Не все… — негромко вымолвил он. Луи непонимающе оглянулся, хмуря брови, а виконт, глядя на бледное лицо великого мага, медленно продолжил.

— Желания… не все его желания выполнены, Луи. Ты помнишь… раньше, когда он приходил к стенам замка… чего он хотел тогда, чем хотел обладать, ты помнишь??

В зеленых глазах юноши мелькнуло понимание, помноженное на робкую и, одновременно, почти безумную надежду. Он моргнул, гася ее и, грустно улыбнувшись, отрицательно покачал головой.

— Она не согласиться.

— Уверен? — Роман прищурился, не сводя взгляда с дяди, — Луи, Татьяна сильно изменилась за это время и от безделушек своих уже порядком устала. Сейчас ей куда важнее семья, чем какая-то невнятная сила. Только что она сказала, что ради спасения отца пойдет на все… Вопрос в другом — есть ли шанс?..

Людовик, сам устремивший взгляд на бледное лицо Альберта, медленно и неуверенно опустил подбородок. Он не был до конца убежден в справедливости догадки брата, однако, надежду она, безусловно, внушала, и это не могло не толкать его на действия.

— Шанс есть, — голос его прозвучал глухо и отрывисто, — Браслет и кулон за все время своего существования впитали такое количество силы, что, оказавшись на руке и шее дяди, могут сработать как разряд дефибриллятора, дать необходимый толчок, чтобы он пришел в себя. Если только меч не окажется сильнее и не вытянет силу и из них…

Роман легко пожал плечами. Его собственная догадка почти окрылила, надежда на успех вспыхнула с новой силой, а в том, что Нейдр всесилен, виконт все-таки откровенно сомневался.

— Надо попробовать! — он сжал руки в кулаки и, воодушевленно топнув ногой, метнулся к двери, — Я позову Татьяну! Черт с ним со всем, потом снимем с дяди все украшения, лишь бы он пришел в себя! Лишь бы снова ожил… — парень задохнулся и, не прибавив ни слова, пулей вылетел за дверь.

Людовик, проводив его взглядом, тихонько вздохнул и, покачав головой, вновь устремил взгляд на дядю.

…Татьяна вбежала в каморку первой, обогнав даже быстроного сына, тоже спешащего поскорее узнать радостную новость и, замерев на пороге, взволнованно прижала руку, украшенную браслетом, к груди.

— Луи… Роман сказал, появился шанс?..

Молодой маг, неспешно повернувшись, чуть склонил голову набок, изучающе глядя на девушку и на толпящихся за ее спиной людей.

— Шанс?.. — он выпрямился и чуть-чуть опустил подбородок, — Маленькая возможность, вариант…

— Не тяни! — Винсент, выглядывающий из-за плеча девушки, нахмурился, упираясь ладонью в косяк. Эрик, стоящий рядом с ним, лишь согласно кивнул, глядя на брата со вполне оправданным беспокойством.

Тот скривился.

— Не тянуть! — парень передернул плечами и, вновь устремив взгляд на Альберта, мрачно продолжил, — Я больше всего на свете хочу помочь ему. Сейчас… да и всегда хотел, хоть и отвлекся от этих желаний на какое-то время. Я всегда любил дядю, люблю и сейчас!.. Но я не хочу, чтобы меня вновь сочли предателем.

Ричард, места которому в первых рядах не нашлось, но который, тем не менее, слова племянника услышал, изумленно приподнял брови.

— Что за чушь? Луи, никто тебя не считает предателем, и никто не будет так считать! Мы все хотим помочь Альберту, все беспокоимся за него… говори, что ты придумал.

Юноша тяжело вздохнул и, поднявшись на ноги, прошелся по каморке, засовывая руки в карманы и глядя в пол.

— Я думал всю ночь, — голос его звучал глухо, но уверенно и твердо: своего мнения Людовик продолжал придерживаться и изменять его не собирался, — Думал, сопоставлял, делал выводы… Нейдр тянет из дяди силы, ребята, — он остановился, поднимая голову, и взирая на Татьяну и людей за ее спиной, — Он слаб, он не может противиться ему сам. Необходим какой-то толчок, необходим дополнительный, внешний источник силы… В стенах Нормонда дяде, конечно, стало легче, когда он был здоров, но эта сила рассеяна на большом пространстве, а для исцеления ему необходим более концентрированный ее приток. Нужно что-то, что могло бы направить эту силу в одну точку, собрать ее в пучок, что-то…

— Что-то, что хотел забрать Чеслав, — Татьяна, уже сообразившая, о чем идет речь, улыбнулась, — Что-то, что я ношу на руке и шее… Я согласна, Луи.

Слова ее прозвучали, наверное, для всех присутствующих, как гром среди ясного неба. О страстном желании Альберта заполучить браслет и кулон знали все, и исполнять это желание не хотели тоже все, справедливо опасаясь подвоха. Столь внезапное, резкое решение девушки отдать волшебные предметы — пусть на время, но все же отдать! — тому, кто некогда стремился получить их, кто однажды обманом их отнял, поражало до глубины души.

— Татьяна… — Луи покачал головой, пытаясь что-то сказать, как-то остановить молодую графиню, но та лишь уверенно шагнула вперед.

— Эти безделушки только и делают, что отравляют мне жизнь! — голос девушки зазвенел, — Я давно говорила, что если бы была возможность, шанс сбросить с себя бремя носителя — я бы сделала это, не задумываясь! И, если сейчас эти предметы могут — хоть однажды! — совершить что-то хорошее, спасти жизнь моему отцу — я согласна отдать их ему. Я не дорожу ими, и… доверяю папе.

Андре, прекрасно сознающий, почему его недавно обретенные друзья и родственники колеблются, напряженно внимающий речам сестры, медленно, облегченно выдохнул. Идея кузена казалась ему действительно здравой — браслет и кулон, полные сил замка, способные концентрированно направлять их в одну точку могли действительно оказать помощь великому мастеру, однако, отбирать их у Татьяны насильно, разумеется, смысла не было.

Теперь же, когда девушка согласилась сама, появилась надежда.

Она решительно приблизилась к кровати отца и, присев на ее край, неуверенно коснулась браслета, оглядываясь через плечо на настороженного супруга и замершего с ним рядом дядю. Затем перевела взгляд на молодого мага и, не зная, что делать, обреченно вздохнула.

— Я… не знаю, как снять его, — она бросила ненавидящий взгляд на браслет и покачала головой, — Чеслав говорил, его можно снять, если есть другой носитель, но… Говорили, что у отца я перехватила силу носителя, я знаю, что он должен был владеть этими предметами! Но вот он рядом… а снять браслет я не могу! — она на мгновение сжала зубы, сдерживая эмоции, — Почему у оборотня получилось тогда?! Почему я…

— Спокойнее, — хранитель памяти, решительно зайдя в каморку, погрозил племяннице пальцем, — Оставь панику, Татьяна. Чеслав создал браслет, сам он силой носителя, несомненно, обладает тоже… он снимал браслет с твоей руки сам, поэтому тот и соскользнул.

Девушка непонимающе мотнула головой.

— Но папа…

— Возьми его за руку, — перебил Людовик, начиная понимать, что подразумевает Винсент, — Возьми за руку и перетяни браслет со своей на его…

Татьяна удивленно опустила взгляд и, действуя робко, нерешительно, осторожно коснулась пальцев великого мага, легонько сжимая их. Затем медленно, неуверенно дотронулась до браслета и неспешно потянула его вперед.

Она не была уверена в успехе, она сомневалась каждый миг, но… по счастью, дядя ее оказался прав.

Упрямый браслет, почувствовав рядом руку другого носителя, расширился, минуя запястье девушки и, легко проскользнув по нему, перебрался (Татьяне показалось, что сделал он это сам) на запястье великого мага, плотно обнимая его.

— Теперь кулон… — Андре, растолкавший всех и напряженно следящий за действиями сестры, закусил губу, нервно ломая пальцы.

Девушка кивнула и, осторожно коснувшись цепочки кулона, попыталась расстегнуть ее…

Это украшение оказалось более благодарным и податливым, чем браслет, а может, чувствуя, что собрат его уже находится в других руках, оно стремилось соединиться с ним. Цепочка легко расстегнулась, и Татьяна, действуя решительно и резко, очень уверенно, попыталась надеть, застегнуть его на шее великого мага.

Цепочка соединилась сама. Украшения чувствовали, знали, что находятся у нужного человека, стремились к нему и не противились действиям бывшей хозяйки.

Кулон мягко скользнул под ворот рубашки, касаясь обнаженной кожи мага… и тот вдруг резко вздохнул, распахивая глаза и хватаясь рукой за горло.

Все отпрянули, глядя на мужчину почти со страхом; во всех головах замелькали ужасные мысли, предположения, что их действия могли сделать ему лишь хуже…

Рука мастера, прекратив сжимать горло, скользнула чуть ниже и, нащупав кулон, замерла. Мужчина недоверчиво моргнул и, приподняв ту же руку, устремил взгляд на запястье, опоясанное браслетом…

Взгляд его стал осмысленным и, к изумлению всех, почти негодующим.

— Зачем?! — выдохнул он и, упершись левой рукой в койку, все еще с некоторым трудом сел, — Татьяна… эти предметы, зачем? Они должны быть у тебя, принадлежать тебе, ты — носитель!..

— Ты тоже! — девушка всплеснула руками и, не желая слушать дальнейших возмущений отца, без разговоров крепко обняла его за шею, — Папа, я сделала это, чтобы вернуть тебя к жизни, сделала и не раскаиваюсь!

— Никто не раскаивается, — подал голос Винсент и, широко улыбнувшись, чуть отвел руку в сторону, — С возвращением в мир живых, потомок.

Альберт глубоко вздохнул и, прижав к себе дочь, благодарно кивнул.

— Спасибо. Я вижу, вы сумели доставить меня в замок, хорошо… что с Чеславом?

— Бежал, будучи сильно ранен, — Андре, с улыбкой до ушей, подошел к отцу и, не зная толком, что делать, осторожно взял его за руку, — Рад, что не потерял тебя вновь, папа.

Татьяна, наконец, выпустившая отца из объятий, улыбнулась сама.

— Мы все рады! Чеслав… мы не знаем, что он будет делать дальше, но какую-то фору мы, безусловно, получили. Судя по рассказам, пострадал он сильно, да и белладонна свое дело сделала…

Великий маг кивнул и, тяжело вздохнув, внезапно поднялся на ноги.

— Он все равно вернется. Он не успокоится, не остановится, пока не завершит начатое! Мы должны…

— Сядь, дядя! — Людовик, откровенно возмущенный поведением своего пациента, легко толкнул его в плечо, — Мы все испереживались, ночь не спали, я вообще тут с ума сходил все это время, а ты, не успев прийти в себя, рвешься вновь умереть? Мы даже не знаем, чего лишил тебя Нейдр, не знаем, сколько вреда он причинил тебе!

Мастер медленно опустился обратно на кровать и, подняв обе свои руки, с некоторым интересом изучил их. Затем опустил и обезоруживающе улыбнулся.

— Сколько вреда? Совсем немного, Луи. Я слаб, я не способен противостоять Чеславу, и я… смертен.

— Как это он смертен?! — Дэйв, вскочив со своего стула, окинул всех, собравшихся за большим столом гостиной, недоверчивым и негодующим взглядом, останавливая его на спокойно улыбающемся Альберте. Великий мастер все еще был бледен, казался утомленным, но сидеть со всеми за столом, тем не менее, мог и пренебрегать участием в собрании не пожелал.

— Мы с Ричардом знаем его уже… — молодой человек мотнул головой, пытаясь сосчитать, — Не знаю, больше трехсот лет, и он всегда был бессмертен, всегда! Как он может быть вдруг смертен?!

— Дэйв, остынь, — оборотень, глубоко вздохнув, дернул своего невыдержанного друга за рукав, вынуждая его сесть обратно, — Мы тоже нервничаем, и тоже толком не знаем, как это произошло. Нейдр испил его крови…

— А после долго тянул из него силы, — подхватил Роман, — Так, по ниточке, по капельке, потихонечку, пока не вытянул все и сразу. Ты что, не видишь, как дядя похудел? Это все противный меч виноват! Кстати, дядя, может, тебя покормить? — юноша с нескрываемым беспокойством воззрился на мага, — А то ты правда бледноват как-то…

— Спасибо, — мужчина быстро, тонко улыбнулся и отрицательно покачал головой, — Спасибо, Роман, но я не голоден. Я ощущаю усталость… но, мне кажется, силы постепенно возвращаются ко мне — я чувствую, как браслет и кулон вливают их вновь в мое тело. Вернее… не совсем так. Эти предметы, как говорил Чеслав, призваны впитывать силу, вытягивать ее из носителя, и из мест, где находятся, — заметив страх в глазах дочери и сына, Альберт усмехнулся, — По счастью, я, даже находясь в бессознательном состоянии, сумел переубедить их. Я говорил, всегда говорил, что я знаю, как обращаться с браслетом, знаю, для чего создан кулон, и именно поэтому я так стремился заполучить их когда-то. Они вытягивали силы из Нормонда, забрали их у Татьяны когда-то, но мне они эти силы передают, хотя, возможно, и не желают этого. Впрочем… в данный момент желания этих предметов меня интересуют мало.

— В данный момент они не интересуют никого, — Татьяна, приободренная словами отца, с облегчением улыбнулась, — Как хорошо, что мы забыли о словах Чеслава в момент, когда решили надеть их на тебя… иначе мы бы не стали рисковать. Хотя я все равно не понимаю, как ты сумел…

Винсент, углубленно размышляющий о чем-то уже некоторое время как, мотнул головой и, собрав одной рукой волосы в подобие хвоста, нахмурился.

— Это не он сумел. Я думаю, здесь другое… Нейдр тянул из него силы, тянул безо всяких проблем, без сопротивления, но тут вдруг появились браслет и кулон… Конкуренты, можно сказать. Предметы напитывались силой давно, они набрали ее довольно, чтобы и в самом деле защитить носителя от нападения извне. В каком-то смысле, можно сказать, что они оттолкнули силу Нейдра, чтобы выпить остатки сил моего потомка лично. Конечно, это если представить, что они обладают рассудком, в чем я лично очень сомневаюсь.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, Венсен, — Альберт задумчиво потер подбородок, — Вы надели браслет на мою руку, и кулон на шею, Татьяна надела, и предметы создали некоторый барьер, за который нельзя проникнуть извне. Можно сравнить это с куполом, со сферой… внутри нее они бы полностью иссушили меня, не приди я в сознание. Когда же это произошло, я, должно быть, неосознанно изменил полярность их влияния, сам стал впитывать их мощь, а они подчинились, потому что… — он внезапно умолк и, быстро глянув на дочь, вздохнул.

Девушка, сообразив, что хотел сказать отец, быстро улыбнулась.

— Потому что ты — истинный носитель, папа. Ты прав, они были созданы для тебя, а я перехватила у тебя эту силу… Но я не умею подчинять браслет, не способна договориться с кулоном, я носила их и скорее сама подчинялась их воле. Пусть они остаются у тебя. Теперь, когда все так изменилось, когда ты больше не противостоишь нам, не пытаешься причинить нам вред… это может принести значительно больше пользы, чем мое обладание ими.

— Татьяна права, — Эрик, решивший тоже внести свою лепту в обсуждение столь животрепещущей темы, нахмурился и, сложив пальцы домиком, пару раз стукнул себя ими по губам, — Но есть и еще кое-что, что тебе следует сделать, дядя… ты должен вернуть свое бессмертие. Это возможно?

Великий маг медленно вытянул руки перед собою на стол и, сцепив их замок, чуть усмехнулся, окидывая долгим взглядом дочь и зятя, рядом с которыми сидел.

— Татьяна права и не права одновременно, мой мальчик, — говорил он спокойно, с легкой улыбкой, но от этого не менее серьезно, — Она права, называя меня истинным носителем, но не права, говоря, что браслет и кулон создавались для меня. Не забывай, кто создал их, милая, — мастер перевел взгляд на девушку, — Он создавал оба предмета для себя, он сам выдумал легенду о носителе — вспомни рассказ Венсена! — но не учел того, что может появиться человек, который сумеет изучить их, который сумеет подчинить их себе. Он позволил им впитывать волю владельцев, но не думал, что владелец может обладать излишне большой волей… Да, ты права, — он немного выпрямился, на сей раз устремляя взгляд на гибкое металлическое кошачье тельце, браслетом обвивающее его запястье, — Я истинный носитель и в моих руках оба предмета сумеют раскрыть весь свой потенциал. Но создавал их Чеслав, поверь, не для меня, ему и в голову не приходило, что я сумею подчинить их!.. Что же до твоего вопроса, Эрик, — маг немного склонил голову набок, вглядываясь в зятя, — То мой ответ — да. Вернуть бессмертие для меня возможно, однако… это будет не слишком легко. Мне потребуется три дня… и я не уверен, что у нас они есть.

Роман, в последнее время ставший значительно более дисциплинированным и слушающий разговор с крайним вниманием, даже не предпринимая попыток вмешаться в него, наконец, все-таки не выдержал.

— Ну, уж тут ты передергиваешь, дядя! — он негодующе хлопнул ладонью по столу и тотчас же отвел ее в сторону, — Чес — не робот какой-нибудь, ему тоже нужно время восстановиться, тем более после белладонны! Вряд ли он нападет на нас в ближайшие…

Закончить ему не дал чей-то знакомый, довольно усталый голос, послышавшийся от дверей холла.

— У нас опять собрание? Могли бы позвать и нас с папой, мы как раз… — говорящий прервался и, устремив взгляд на обернувшегося Альберта, ошарашенно развел руки в стороны. Стало заметно, что в одной из них он сжимает белое перо.

— Великий мастер, морского ежа тебе за шиворот! — парень ошарашенно покрутил головой, — А мне вы сообщить не могли, что пациент уже ожил? Или это недостойно моего внимания?

— Прости, Бешенный, — Людовик, виновато улыбнувшись, чуть пожал плечами, — Все произошло так внезапно, что никто не успел полноценно сориентироваться. Знаешь, в таких ситуациях всегда теряешься — кому сообщить, кого позвать… — он печально вздохнул и демонстративно пригорюнился, словно рассуждая о похоронах.

Альберт чуть приподнял уголок губ, показывая, что шутку понял и, предпочитая не задерживать внимания на ней, перевел взгляд на перо в руке вошедшего Чарли.

— Как я понимаю, капитан пожаловал с известиями? — он красноречиво кивнул на перо, и экс-пират тяжело вздохнул, кивая в ответ.

— Да, валялось в холле на полу. Черт знает, кому эта рыжая крыса адресовала его на сей раз, креветку дохлую ему в ноздри, но звучит весьма угрожающе! — он шагнул к столу и, справедливо полагая, что передавать угрожающие послания надлежит тому, кто возглавляет их команду, протянул перо мастеру.

Великий маг, мягко приняв его, скользнул взглядом по написанному и, хмурясь, сжал губы, неспешно кладя перо на стол. Говорить ему ничего не хотелось.

Винсент, справедливо полагая, что коли уж потомок ознакомился с посланием, то прочим знать его содержание тоже не помешает, дотянулся до него и, схватив, поднял на уровень глаз.

— «Четыре дня», — с выражением прочитал он и, хмыкнув, бросил перышко на стол, — А он самонадеян, как я погляжу. Надо бы спросить у Марко, через какой срок белладонна выводится из организма оборотня…

— Не стоит, — Ричард, мрачный, как дождливое небо, тяжело вздохнул и, подперев щеку кулаком, обвел всех невеселым взглядом, — Белладонна выводится за три-четыре дня. Он дал себе маленькую фору — хочет не только прийти в себя, но и полноценно оправиться, подготовиться к следующей битве…

— Значит, и нам не стоит медлить, — Альберт нахмурился и, потерев подбородок, попытался, было, вновь уверенно принять командование, — Чарли и Эрику следует усилить тренировки. Я и Роман проследим…

— Нет! — Татьяна, совершенно негодующая, возмущенная до безобразия, вскочила на ноги, гневно упирая одну руку в бок, — Ты не будешь ни за чем следить, папа! Ты отправишься в каморку и будешь делать, готовить, варить или я не знаю, что, себе бессмертие!

— Татьяна… — великий маг, по-видимому, такого напора от дочери не ждавший, растерянно заморгал, — У нас нет времени, я должен…

— Нет! — теперь уже в бой вступил и Андре, тоже вскакивающий со стула и возмущенно сверлящий родителя взглядом, — Все, что ты должен — вернуть былую силу, папа, вновь обеспечить себе неуязвимость! С остальным мы разберемся сами.

— Но… — мастер завертел головой, переводя изумленный взгляд с одного из своих детей на другую. Последняя нахмурилась.

— Никаких «но»! Я не хочу потерять отца, папа, запомни это раз и навсегда! Сегодня… вернее, вчера, я уже думала, что потеряла тебя. Не заставляй ни меня, ни Андре переживать это снова, — на последних словах голос девушки зазвучал глуше, и Альберт тяжело вздохнул. Такому напору сопротивляться было невероятно затруднительно и почти невозможно; какие еще привести аргументы, мужчина не знал.

— Я ведь должен помочь… — попытался еще возразить он, однако, на сей раз оказался прерван младшим из своих племянников.

— Они сами справятся, дядя, — безапелляционно заявил Людовик и, воодушевленно взмахнув рукой, широко улыбнулся, — А я когда-то помогал тебе готовить бессмертие, помогу и на сей раз. И, кстати, у тебя еще останется в запасе целый день для восстановления сил — цени милость Чеслава!

— Ежа ему в брюки, — сумрачно вставил Чарли.

Альберт, высказыванием капитана изрядно позабавленный, хмыкнул и, скрывая улыбку, слегка покачал головой.

— Суровый у вас нрав, капитан. Что ж… — он обвел взглядом всех, столь категорично настроенных в его отношении людей и неспешно кивнул, — Хорошо. Если все вы, дети мои, желаете, чтобы я проявил заботу о себе вместо того, чтобы помогать вам — так тому и быть. Но у меня есть одно условие… — маг медленно повернулся, устремляя взгляд на дочь и зятя, — Вы оба примете предложение Луи и выпьете зелье, которое продлит ваши жизни на века. Я не хочу пережить вас, мои дети.

Эрик, которого мастер, не задумываясь, записал в свои отпрыски, тонко улыбнулся и, переглянувшись с супругой, медленно склонил подбородок. Против такого расклада граф, после некоторых раздумий и ввиду сложившейся ситуации, больше не возражал.

Маленький Анри выскользнул из замка совершенно незаметно для взрослых, занятых своими делами и проблемами. Он не боялся внезапного нападения страшного рыжего оборотня — он слышал, что тот обессилен сейчас, он не боялся и новой встречи с пауком — он слышал, что тот больше не опасен. И, в связи со всем этим, он совершенно не понимал, почему ему до сих пор запрещают покидать замок и гулять по хорошо знакомому лесу.

Он родился здесь, он бродил между деревьев, окружающих Нормонд, не раз и не два, то один, то в сопровождении кого-то из взрослых и абсолютно не боялся заплутать в них. Он скучал по запаху прелой травы, по шороху сухих листьев под ногами, скучал по лесным ароматам и звукам, он тосковал по живой природе и не мог больше оставаться среди каменных стен.

Он понимал, что поступает плохо. Сознавал это очень хорошо, но все равно не был способен устоять.

Сегодня, когда он оказался один в холле, когда сквозь щель между входных дверей до него долетело мягкое и нежное дыхание осеннего ветерка, он не смог удержаться.

И вот, теперь он был здесь. В лесу, таком любимом и знакомом лесу, брел по опавшей листве, по сухим иголкам, любовался игрой осенних красок, слушал щебет птиц и шорох невидимых зверей… Он наслаждался жизнью, отдыхал сердцем и душою, и совершенно не жалел о том, что столь бессовестно нарушил наказ матери не покидать Нормонд.

Встретить кого-то в этих местах паренек не ожидал, даже не думал, что здесь кто-то может вдруг оказаться, поэтому, завидев среди деревьев чью-то фигуру, поспешил спрятаться в кустах.

Фигура медленно приблизилась, превращаясь в женщину — очень печальную, заплаканную и усталую женщину, чье лицо поражало какой-то привычной безнадежностью, и остановилась, глядя сквозь ветви на замок.

С губ ее сорвался слабый вздох, обернувшийся рыдающим стоном, и мальчик не выдержал.

Ребенком он был добрым, чутким к чужим страданиям и позволить незнакомке плакать у него на глазах не мог.

— Почему вы плачете? — его звонкий голос нарушил печальное уединение женщины, заставляя ее вздрогнуть и перевести взгляд на юного собеседника. Грусть в ее глазах сменилась недоверчивым изумлением, тенью какой-то невероятной догадки, и она растерянно заморгала.

— Кто ты, мальчик?

— Анри, — паренек, не видя смысла скрывать свое имя, пожал плечами, — Я живу в том замке, на который вы смотрите. Но почему вы плачете? Вы ударились, вам больно?

Женщина слабо улыбнулась и, опустив голову, тяжело вздохнула.

— Да… мне больно, мальчик мой, очень больно… как, должно быть, и тебе, — она подняла взгляд и заметив на лице маленького собеседника недоумение, чуть слышно прибавила, — Твой дедушка… я слышала, что он… он…

Анри удивленно вскинул брови. О том, что дедушка жив, он уже знал и даже успел посидеть у него на коленях перед тем, как сбежал из замка, поэтому сейчас испытывал самое искреннее изумление.

— А что дедушка? Он жив, если вы об этом, хорошо себя чувствует. Ой… — внезапно сообразив, что болтать слишком много, наверное, не стоило бы, тем более, что говорит он с незнакомой дамой, мальчишка прикрыл рот ладонью, — А вам зачем?..

— Жив?.. — женщина, словно и не услышав вопроса мальчика, неуверенно улыбнулась и, вглядевшись в него, как будто в поисках подвоха, заулыбалась шире, — Антуан жив! О, Боже, какое великое счастье! Мой сын, мой мальчик…

— Ваш сын?.. — до Анри медленно начало доходить, с кем он говорит, и он неуверенно попятился, — Так вы что… мама моего дедушки?..

Женщина, широко улыбаясь, радостно кивнула.

— Он не признает этого, малыш, — тем не менее, предпочла сообщить она истину, — И, наверное, никогда не признает. Но я безумно счастлива знать, что он жив, и ты передай ему… нет, — внезапно сообразив, что мальчику, скорее всего, покидать замок не разрешали, а уже тем более не следовало ему говорить с незнакомыми, она нахмурилась, — Ничего не передавай дедушке, Анри. Беги домой, мой маленький мальчик, скорее возвращайся обратно! В этом лесу с каждым днем становится все опаснее.

Анри, не слишком напуганный, но изрядно впечатленный общением с прабабушкой, быстро кивнул и, непрестанно оглядываясь на нее через плечо, бросился к замку.

Альжбета осталась одна. Несколько секунд она, улыбаясь, смотрела вслед столь неожиданно встреченному правнуку, затем перевела взгляд на замок и, прижав сомкнутые ладони к губам, прошептала давно забытые слова молитвы, прося небеса о здравии сына.

После чего, глубоко и счастливо вздохнув, повернулась и уверенно зашагала сквозь лес назад, к своей избушке, где ее должен был ждать раненный оборотень.

Она отошла не слишком далеко, хотя и довольно для того, чтобы маленький Анри успел добраться до замка.

— С кем ты говорила? — знакомый жестокий голос заставил ее, содрогнувшись, остановиться и испуганно уставиться на его обладателя, небрежно привалившегося плечом к ближайшей сосне.

— Тебе… — женщина сглотнула, — Не следовало вставать. Ты должен набираться сил…

— Мне захотелось пройтись, — бросил Чеслав, продолжая сверлить ее взглядом, — Так с кем ты говорила? Я слышал голоса.

Альжбета замялась. Выдавать правнука ей не хотелось, однако о том, что ложь рыжий оборотень чует за версту, она была слишком хорошо осведомлена.

— Это… — она неловко пожала плечами, — Какой-то мальчик… забрел в лес по ошибке, случайно…

Чес склонил голову набок; в желтых глазах его полыхнуло дьявольское, издевательское пламя.

— Забрел по ошибке в лес… — задумчиво протянул он, — Маленький мальчик в лесу, окружающем Нормонд… не считай меня идиотом, Альжбета. Ты шла с улыбкой на устах — полагаю, счастлива, что, потеряв сына, обрела правнука?

Женщина, быстро сообразив, что об Антуане оборотню по-прежнему ничего не известно, склонила голову.

— Да… мне больно думать, что больше не увижу Антуана, но…

— Но он в любом случае не хотел тебя видеть, — Чеслав приподнял уголок губ, созерцая ее с любопытством бывалого садиста, изучая реакцию жертвы на очередную пытку, — Ничего. Скоро ты привыкнешь к мысли о том, что твой выродок покинул этот свет, так и не простив тебя, ведьма. И не смей больше приближаться к замку! Я не хочу пока убивать тебя, но, если попытаешься меня предать — пощады не будет.

— Анри, где тебя носило?! — Влад, нервно расхаживающий по комнате мальчика, заметив, как тот осторожно проскальзывает в дверь, гневно повернулся к нему, — Мне поручено следить за тобой, а я обшарил весь замок!..

— Я гулял, — мальчишка, упрямо сжав губы, виновато опустил голову, заставляя негодующего гувернера на мгновение примолкнуть.

Он медленно моргнул и, явно не веря собственным ушам, пораженно уставился на паренька.

— Гулял?.. — говорил Владислав медленно, неуверенно, явственно опасаясь собственной догадки, — На улице?? — окинув мальчика взглядом и обнаружив на его одежде приставшие кое-где ветки и елочные иголки, мотоциклист помрачнел, — Ты что, спятил, мальчик? Чем ты слушал, когда твоя мать строго-настрого запретила тебе покидать замок?! Кто разрешил тебе шляться по лесу?!

— Я не шлялся! — Анри вскинулся, было, но сейчас же вновь понуро опустил плечи, устало вздыхая, — Не злись на меня, Влад, пожалуйста. Я просто устал сидеть в четырех стенах, хотел пройтись по лесу, вдохнуть его запах… Я ничего плохого не сделал, и ничего не случилось, она не тронула меня!..

— Она? — молодой художник, мрачнея с каждым мигом все больше и больше, тяжело шагнул к своему юному собеседнику и, присев перед ним на корточки, пытливо вгляделся в испуганное личико, — Кто «она», Анри? Выходит, ты гулял не один?

Мальчик тяжело вздохнул и, закусив губу, упрямо мотнул головой. Рассказывать о встрече с прабабушкой ему не хотелось, тем более, что та просила не делать этого. С другой стороны, ложь сейчас тоже не была бы правильным выходом из ситуации — в конце концов, он уже проговорился, выкрутиться теперь было бы сложно.

— Ну… я… — он замялся, не зная, как оправдаться, — В общем… Природу имел в виду — она ничего плохого не сделала мне, да и вообще…

— Анри, — Влад нахмурился: понимать, когда его подопечный лжет, парень научился уже давно. Мальчишка поник, понимая, что попытка не удалась.

— Если я скажу, ты расскажешь остальным, — упрямо буркнул он, — А они расстроятся! Я не хочу, чтобы мама с папой думали, будто я не уважаю их слова, я уважаю!.. Просто устал сидеть в замке.

Владислав глубоко вздохнул и, чуть усмехнувшись, поднялся с корточек, глядя на мальчика сверху вниз. На губах его медленно прорисовывалась почти благодушная улыбка.

— Что ж, учитывая, что мне поручено следить за тобой, а я с заданием не справился, значит, карающий меч рухнет на мою голову… пожалуй, я бы мог и не передавать другим твои слова. Но только, если ты сейчас же объяснишь мне, что произошло, и если я не сочту, что об этом им все-таки стоит знать!

— Ну… — Анри облизал губы, переступая с ноги на ногу, — Я гулял по лесу, потом услышал шаги… увидел какую-то даму, она плакала. Я хотел утешить ее, а оказалось, что это — моя прабабушка, мама дедушки! Она плакала, потому что думала, что он умер, но я сказал ей, что это не так. Все, — паренек вытянулся по струнке, — Клянусь, Влад, это все! Потом она велела мне идти в замок, ну, я и ушел… Ты думаешь, это важно?

— Трудно сказать, — художник потер подбородок и, отойдя, присел на край кровати мальчика, — Если она передаст твои слова Чеславу, это может оказаться важным. С другой стороны, мы, кажется, не пытаемся сейчас прикрываться эффектом неожиданности, значит… это уже не так и существенно. Хорошо! — он хлопнул себя по коленям, — Я не стану рассказывать твоим родителям о твоих похождениях, Анри, но поклянись мне, что этого больше не повторится! Поклянись!

— Клянусь! — паренек торопливо кивнул, незаметно скрещивая пальцы и, на миг закусив губу, поторопился сменить тему, — А где все?

— Кто где, — Владислав, не заметив его действий, отвел руку в сторону, — Отец твой тренируется вместе с капитаном Чарли, Роман помогает им, Луи вертится возле твоего деда… А, они еще собирались о чем-то побеседовать с Тьери. У того, кажется, какая-то очень важная информация есть, они хотят узнать ее.

Анри, пропустив половину слов собеседника мимо ушей, глубокомысленно кивнул и, не продолжая беседу, отошел к небольшому столику, на котором лежала толстая книга, раскрытая где-то посередине — книга, в которой содержалось много того, что Татьяна полагала слишком ранним для его изучения.

…Они собрались в большом зале, вокруг лежащего на невысоком столике Нейдра, но не приближаясь к нему и бросая выжидательные взгляды на молчаливо ожидающего своего мига Тьери.

Старый маг был серьезен, может быть, даже слишком серьезен, и причину этой серьезности хотелось узнать всем.

— Я не буду долго ходить вокруг да около, — негромко вымолвил он, убедившись, что все возможные пересуды стихли и друзья готовы внимать его речам, — Я изучил много манускриптов, где содержится информация об этом мече, прочел их все, от корки до корки, не брезгуя даже самыми маленькими листками с записями… и узнал нечто важное, — он окинул настороженных слушателей многозначительным взглядом и, помолчав, прибавил, — Я узнал, как привязать Нейдр к себе, защитившись от него навеки.

— Так, — Альберт, отвлеченный от приготовления бессмертия, и сейчас ничуть не жалеющий об этом, приподнял подбородок, — Полагаю, это именно то, что сумел сделать Чеслав. Я слушаю тебя, друг мой.

Мужчина чуть склонил голову в его сторону.

— Да, учитель. Есть способ привязать меч к себе… для этого нужна кровь того, к кому он будет привязан, но ее требуется не слишком большое количество. Фактически, лезвие Нейдра нужно только испачкать кровью, не более того. Однако, в крови этой должно содержаться зелье, состав которого я так же обнаружил. Приготовить его нетрудно… но, чтобы привязать клинок к себе нужна недюжинная сила, — старый маг в упор глянул на внимательно слушающего его мужчину, — Меч своенравен, мастер. Вновь испив вашей крови, он попытается одолеть вас, и вам потребуются немалые усилия, дабы не позволить ему этого. Для вас сейчас это еще более рискованно, нежели для кого-то другого — Нейдр уже знает вас, он испробовал вашей силы и будет стремиться поглотить ее всю. Я не говорю, что вам следует делать это…

— А я не понимаю, какой в этом смысл, — Чарли всплеснул руками, опираясь затем обеими ладонями о стол в нескольких сантиметрах от меча и нахмурился, — Разве не я должен держать этот меч? Разве не мне следует одолеть Чеса с его помощью? Причем здесь мастер?

Роман насмешливо фыркнул и хотел, было, хлопнуть экс-пирата по плечу или спине, однако, вовремя передумал и приближаться к мечу не стал. Тем не менее, высказаться он не преминул.

— Не будьте так тщеславны, капитан! Ваш миг славы уже миновал, он остался там, в искусственном дядюшкином мире, что ж поделать! Такова жизнь, как говорится.

— Давно ждала, когда ты это скажешь, — тихонько вздохнула Татьяна и под нос себе по-французски пробормотала, — C’est la vie[1].

— Жуткое произношение, — Роман довольно кивнул: критиковать познания девушки, которую всегда слышал говорящей именно на французском языке, и которая изредка пыталась и в самом деле что-то сказать на нем, ему очень нравилось, — Так о чем мы? У нас тут нахальный пират, жаждущий отобрать себе кусочек чужой славы, и дядя, которому не надо связываться с мечом опять. Кто выскажется по существу вопроса?

— Давай я, — Эрик быстро улыбнулся брату, уверенно и привычно перехватывая бразды правления, — Итак… Я и в самом деле не уверен, что тебе следует идти на это, дядя, — с одной стороны. С другой — это могло бы быть если не наилучшим, то вполне неплохим выходом из ситуации, ибо так мы бы могли быть уверенны, что недавнее более не повторится. Выбор за тобой, великий маг.

— И мне сложно его сделать, — мастер чуть приподнял уголок губ, — Ты прав, мой мальчик, если бы меч был привязан ко мне, это дало бы нам возможность немного снизить риск. Кроме того, я смею рассчитывать, что Чеслав полагает меня мертвым, а значит, за нас будет и эффект неожиданности. Особенно, если я появлюсь с мечом… — взгляд его скользнул к ощутимо помрачневшему Чарльзу, и мужчина, улыбнувшись, продолжил, — Но также справедливо и предназначение Чарли, которому сам Рейнир означил одолеть Чеслава. Я бы не хотел отбирать это право у нашего друга, и не стану этого делать. Время идет… как долго готовить то зелье, о котором ты говорил, Тьери?

Старый маг пожал плечами.

— Не так долго, как то, что дает бессмертие, учитель, — спокойно отозвался он, — На его приготовление уйдет всего несколько часов, вопрос в другом… будет ли оно совместимо с тем, что вы создаете сейчас? Я не хотел бы вмешиваться в процесс возвращения вашего бессмертия, я опасаюсь помешать ему.

Людовик, утомленный за последние несколько часов так, словно пахал без перерыва несколько суток, лениво зевнул и махнул рукой.

— А можно списочек ингредиентов? Я тут выступаю на правах почти главного повара, готовлю для дяди вкусную штуку, которая вкачает отнятые у него злобным мечом силы обратно — имею право взглянуть, чем еще вы хотите травануть его!

Тьери, уже начавший привыкать, даже более — почти привыкший к манере ведения разговора младших братьев Эрика, спокойно протянул молодому магу, магистру, как назвал его когда-то Анхель, небольшой обрывок пожелтевшего листка бумаги. Луи, с жадностью схватив его, быстро пробежал глазами, пытаясь ухватить сразу и все.

— Так, это есть, это есть… — забормотал он, сколько взглядом по строчкам, — Это… и это… э… — на лицо юноши набежала тень, и он растерянно поднял голову, — Амла! Не водится у нас и в наличии нет… Хм, — мысли его прыгали, сменяя одна другую с молниеносной скоростью, уследить за ними порою было затруднительно даже самому парню, однако, выводы в результате получались неплохие, что ему нравилось. Он покусал губу, размышляя о чем-то и, потерев подбородок, вновь устремил взгляд на лист бумаги.

— Значит, зелье готовится не долго… — пробормотал он, — И у нас в запасе неполных четыре дня… Андре? — взгляд молодого мага устремился к кузену, и тот, широко ухмыльнувшись, весело козырнул.

— Принято!

Объяснения бывалому контрабандисту не требовались — достать редкое растение способен был только он.

Анри нарушил свою клятву через два дня, когда взрослые всецело были заняты своими взрослыми делами, и даже Владислав, вместо того, чтобы следить за ним, был вынужден возить Андре по городам Франции. Для целей контрабандиста суперскоростной мотоцикл художника подходил как нельзя более кстати, однако, одолжить его Цепеш ожидаемо не согласился, заявив, что лучше доставит пассажира до места самостоятельно. Тем более, что навыков управления железным конем Андре Марен не имел, умел водить лишь машины и парусные суда.

Мальчик оказался предоставлен самому себе, еще раз заверил всех и вся, что будет вести себя хорошо и никуда не денется и, улучив минутку, бесшумно выскользнул из замка, торопливо сбегая по холму вниз.

Ему хотелось рискнуть.

Хотелось, понадеявшись на никогда не оставляющую его удачу, пройти несколько дальше тех мест, где он бывал прежде и даже, быть может, увидеть издали то поместье, о котором говорили родители… а еще было бы здорово взглянуть на сосну, которую дедушка прорастил в наклонном положении на берегу реки!

Перебираться на другую сторону мальчик не собирался. Он надеялся лишь, добравшись до дерева, посмотреть на него, попытаться понять, каким образом его дед, а по совместительству великий маг, сумел возвратить его к жизни, попробовать распознать сложную магию.

Когда-то Анри слышал мельком, как кто-то из старших в беседе случайно обронил, что ему кто-то когда-то предсказал стать одним из величайших магов… или не магов? Может, ему предсказывали что-то другое, говорили, что он просто станет каким-то очень большим человеком, но он понял все именно так.

Ноги ловко и легко мерили лесную почву, мальчишка шел и шел, не задумываясь и не заботясь о том, как будет возвращаться назад, шел, с любопытством осматриваясь, вытягивая шею и вглядываясь в каждый просвет среди деревьев, пытаясь рассмотреть впереди или реку, или, быть может, самое поместье.

Первой он увидел, конечно, реку. Иначе, в общем-то и быть не могло — инстинкт, какое-то странное, невесть откуда взявшееся чутье, вел паренька точно в нужном направлении и, наконец, вывел куда следовало.

Споткнувшись о поваленное ураганом тонкое деревце и разглядев впереди, среди просветов, сплошной лесоповал, окружающий берег блестящей на солнце реки, мальчишка прибавил шагу. Это точно было то место, о котором говорили взрослые, то самое, где бесчинствовал Чеслав… а вот и пророщенная дедушкой сосна!

Анри подбежал к огромному дереву и с восторгом ощупал его, восхищенно озираясь.

Сколько же здесь было интересного! Все эти поваленные деревья, сплошной бурелом вокруг — такое обычное на первый взгляд место, и такое необыкновенное на самом деле!

Ведь вот здесь, здесь, был похищен тогда Винс! И здесь, по этому дереву мама и папа, а еще дядя Луи и дядя Роман, и еще целая куча его знакомых проходили, отправляясь на бой с этим страшным оборотнем! Интересно, он сейчас в поместье?..

Мальчик склонил голову набок, изучающе глядя на бревно. Хм, перейти на ту сторону вполне можно — дерево толстое и крепкое, а он вполне ловок. Ох, что-то будет, если мама узнает…

Он воровато огляделся и, карабкаясь, как обезьяна, торопливо влез на дерево.

Ладно. Он только перебежит на ту сторону, и вернется обратно! Нет… перебежит, посмотрит, что там и вернется. Да, вот так.

Паренек сделал несколько шагов по бревну и внезапно замер, хмурясь. А вообще, он туда пришел?.. Кажется, когда они шли именно к поместью, они не через реку шли, через реку — это когда к башне… Ой, эти взрослые столько ходили, что в пору запутаться! Конечно, они же взрослые, им никто не мешает по лесу бродить…

Мальчишка обиженно надул губы и, оправдываясь перед собой именно этой надуманной обидой, решительно побежал по бревну.

Упасть он не боялся — шел как по ровному мосту, поэтому на той стороне оказался очень успешно и безо всяких проблем.

Убежденный в собственной неуязвимости, соскочил на землю, и огляделся.

Да… здесь бурелом был еще более густым, более непроходимым, чем тот, что устроил Чеслав позади.

Анри тяжело вздохнул. Ему ужасно хотелось добраться до поместья и, если не заходить в него, то просто посмотреть со стороны. А может, и зайти… Оборотень же страшный, по рассказам, которые он мельком подслушал, в основном сидит где-то в глубине поместья, а он бы просто заглянул с краешка.

Мальчишка осторожно ступил вперед, вглядываясь в чащу. Ничего не видно… Ай, ладно, пройдет немножко, а потом повернет обратно!

Он уверенно вступил в густую чащу и, оглядываясь по сторонам не со страхом, но с любопытством, довольно быстро углубился в нее.

Конечно, он заблудился.

Даже взрослые, сопровождаемые итальянским тигром Марко нашли дорогу в этом лесу далеко не сразу, а он, ребенок, и вовсе не сумел отыскать ее.

Время шло, он шагал и шагал, чувствуя, что устает все больше, но даже не пытался свернуть обратно, обуреваемый странным упрямством, заставляющим его непрестанно двигаться вперед. С ним случалось такое — у него, как говорил Роман, «замыкало» что-то в голове, и сдвинуть упрямого паренька с мертвой точки не могло ничто.

Так случилось и на этот раз. И, может быть, именно это в результате привело его к спасению…

Впрочем, поначалу увидел уже порядком вымотанный Анри вовсе не спасение. Он и не увидел ничего, он только услышал — журчание ручейка по каменным ступеням и, окрыленный смутной, непонятной надеждой, неуверенно прибавил шаг.

Когда из гущи деревьев и ветвей выступило странное, не слишком высокое само по себе, но стоящее на возвышении здание, к которому вели омываемые водой ступени, мальчик замер, не веря самому себе. Он нашел, он все-таки нашел поместье! Конечно, конечно, это оно, точь-в-точь такое, каким его описывала мама, как говорили о нем взрослые! Так, теперь, значит, надо подняться по ступеням и, пройдя сквозь зданьице, миновать длинный коридор… а там уже начнутся большие помещения.

Анри глубоко вздохнул и решительно направился вперед, ведомый безрассудной смелостью, безумным бесстрашием, ведомым, пожалуй, одним только детям. Он был убежден в своей неуязвимости, верил, что при случае сумеет сразиться даже со страшным оборотнем и, может быть, даже победить его!

«А если нет», — размышлял мальчик, уже вовсю шагая по ступеням наверх, — «То просто выиграю время, чтобы убежать. Не поймает он меня, я быстро бегаю!»

Ему чертовски повезло, что Чеслав в это время находился в избушке у Альжбеты, и практически не покидал ее…

…Анри добрался до заветного проема, от которого отходил коридор и, осторожно заглянув в него, убедившись, что никого в нем нет, решительно направился вперед.

Коридор ему не понравился — он был излишне мрачным, пугающим; ветки, застящие окна, навевали какие-то смутные мысли о леших и прочих лесных чудищах, поэтому мальчишка поспешил как можно скорее миновать его, вступая в первое помещение поместья.

Когда-то это, по-видимому, была гостиная.

На стенах можно было различить темные от времени портреты, на которых не видно было даже лиц, по сторонам стояли столы и банкетки, горел негасимым пламенем камин, озаряющий глубокое кресло, стоящее недалеко от него.

Мальчик склонил голову набок, делая несколько робких шагов вперед. Как здесь было странно! Кресло казалось единственной мебелью, в которой нуждались обитающие здесь люди или, по крайней мере, единственным, на чем они сидели, потому как другие стулья, маленькие пуфы и даже несколько изящных кресел были разбросаны по всей комнате, валялись на полу в абсолютном беспорядке и, похоже, пали жертвами чьего-то гнева.

Анри глубоко вздохнул. Да, похоже, ничего интересного здесь он не увидит, можно бы и возвращаться… И как он теперь будет искать дорогу домой?

Размышляя, мальчишка прошелся по гостиной, рассматривая столики возле ее стен… и вдруг замер, останавливая взгляд на загадочных и, в то же время, знакомых предметах — большой стеклянной емкости, закрытой какой-то тряпицей, и окружающих ее склянок разных размеров. Рабочее место алхимика! Мага!

Анри бросился к столу, не раздумывая и, схватив первый же пузырек, вдруг испуганно огляделся. Вокруг царило безмолвие, вокруг все было спокойно, но он неожиданно вспомнил, что тот страшный оборотень сведущ в магии…

С другой стороны, его здесь, похоже, нет.

Он аккуратно пододвинул к себе стеклянную емкость с чем-то, плещущимся в ней и, приподняв тряпицу, заглянул внутрь.

Брови мальчика поползли наверх. В емкости, погруженный в какой-то раствор, лежал, скрючив свои восемь лап, мертвый паук.

Анри быстро облизал неожиданно пересохшие губы и, закусив нижнюю, потянул носом воздух. Что-то было не так в этом растворе, чего-то ощутимо не хватало, и он был уверен в этом — обучаясь у дяди Луи магии, мальчик уже изрядно поднаторел в таких вещах.

Так, а ну-ка… почему бы не сделать доброе дело и не помочь неизвестному алхимику? Вдруг это и не Чеслав вовсе!

Он торопливо принялся перебирать пузырьки, открывая каждый и принюхиваясь, пытаясь определить нужное вещество.

Он не помнил, как оно должно было называться, он помнил только запах — так ему всегда было легче запоминать растворы с трудными названиями.

Это не то, не то, не то… вот! Он уверенно наклонил склянку над емкостью и позволил нескольким каплям розовато-красной с желтыми вкраплениями жидкости упасть в нее. Затем скрупулезно закрыл пузырек, отставил его в сторону и, взяв емкость, легонько покачал, смешивая жидкости. Затем вновь заглянул в нее.

Паук, кажущийся мертвым, дернулся. Вздрогнул, вновь сжимая, как в смертной судороге, лапы, а затем вдруг резко перевернулся и, не успел мальчик опомниться, как он побежал по стенке емкости наверх.

Анри вскрикнул, и выронил последнюю. Она упала и, не разбившись, покатилась по полу, разливая жидкость.

Мальчик успел еще подумать, что хозяин ее, конечно, будет недоволен таким кощунством и… замер.

Прямо перед ним, взявшийся как будто бы из ниоткуда, медленно выпрямился высокий беловолосый мужчина с прозрачными зелеными глазами. Мужчина, которого он уже видел однажды.

— Паук… — сорвался с губ паренька испуганный шепот, и он попятился.

Мужчина, озирающий гостиную на уровне своих глаз, услышав этот шепот, удивленно опустил голову.

— Что ты здесь делаешь? — в хрипловатом голосе его зазвучали нотки откровенного изумления, — Где Чеслав?

Анри испуганно прижал руки к груди — чего можно ждать от этого человека, он уже знал.

— Я… я не знаю, месье… я зашел сюда просто… гулял… Вы простите, я увидел тут, на столе, все эти пузырьки, и… я ведь немного смыслю в магии, вот я и подумал…

Мужчина медленно, недоверчиво моргнул и неожиданно присел на корточки, изучая паренька пытливым взглядом.

— Хочешь сказать, что ты добрался сюда от замка, забрался в поместье в отсутствие Чеса и, обнаружив меня… — он вдруг осекся и недоверчиво пробормотал, — Спас?.. Это какое-то безумие! Чес не мог помочь мне, а ты… ты сумел вернуть меня к жизни, мальчик?? Сумел снять проклятие, что навлекли на меня твои родичи, вновь сделал меня человеком! Как?..

— Ну… — Анри замялся, виновато глядя в прозрачные глаза напротив, — Я просто… Я не знаю, как это называется, не помню, но в той смеси, что вас окружала, кое-чего не хватало. Я это добавил просто… ну, не знаю, мне просто всегда хочется, чтобы все было правильно. В общем, я добавил, вот и… вот.

Собеседник его недоверчиво, неуверенно усмехнулся и, еще раз оглядев мальчишку с ног до головы, поднялся с корточек, прохаживаясь по комнате и нервно посмеиваясь. Случившееся все никак не хотело укладываться у него в голове, его обуревали сомнения, но одновременно он понимал, что иных объяснений тому, что произошло, просто нет.

— Ты меня спас… — он остановился и, запрокинув голову, коротко расхохотался, — Спас! Ты, сын своего отца и своей матери, спас мне, их врагу, жизнь! Это какое-то безумие… дьявол… — он обернулся и, в несколько шагов оказавшись рядом с мальчиком, вновь присел перед ним на корточки. Лицо его осветилось мягкой улыбкой.

— Как твое имя, малыш?

— Анри, месье, — мальчик, все еще несколько напуганный как самим общением с пауком, так и его поведением, неуверенно отступил, сглатывая, — Анри… Л-Людовик де Нормонд.

— А я Анхель, — мужчина улыбнулся шире, протягивая пареньку широкую ладонь для пожатия, — Анхель Франциск Мактиере. И, я думаю… знаешь, зови меня Ан, малыш.

Анри неуверенно пожал протянутую ему руку и, глядя во все глаза на своего, образующегося прямо на глазах, нового друга, потрясенно моргнул.

— Я… я слышал, вас так только Чеслав имеет право звать…

— Да, верно, — Анхель глубоко вздохнул и, не мудрствуя лукаво, уселся прямо на полу, скрещивая по-турецки ноги, — Знаешь, Анри, Чес мне как брат, он этого права никогда не потеряет. Но ты спас меня, спас мне жизнь, сделал меня человеком! Можно сказать, что это уравнивает тебя в правах с ним, это… — он развел руки в стороны и улыбка его стала обезоруживающей, — Это делает тебя моим другом, мальчик. А меня твоим. Расскажи, как добрался сюда? Родители знают, где ты?

Мальчик тяжело вздохнул — от взрослого иных вопросов ожидать, казалось, было и нельзя.

— Понимаете, месье… — наткнувшись на взгляд собеседника, он поспешил исправиться, — Ан. Понимаешь, Ан, я просто… я не могу долго сидеть взаперти. Мне стало тоскливо в Нормонде, среди четырех стен, я отправился пройтись. И случайно забрел сюда.

— В Нормонде можно насчитать много больше стен, — Мактиере усмехнулся, сгибая ноги и облокачиваясь на собственные колени, и с любопытством глядя на собеседника, — Бесстрашный же ты парень, Анри, ничего не скажешь. Видимо, замок покинул уже давно?

Мальчик, смущенно опустив голову, робко кивнул. Замок он покинул и в самом деле уже давно, и небезосновательно опасался, что родители будут беспокоиться, но что делать, не знал.

— Я, если честно… — он виновато почесал шею, — Понимаешь, Ан, я бродил и в самом деле долго — сначала прошел по бревну, перешел через реку, потом ходил по чаще… В общем, я теперь совсем не знаю, как вернуться домой, да и… — он поежился, — Боюсь теперь встретить Чеслава.

Анхель задумчиво кивнул и, приподняв подбородок, явственно прислушался. Лицо его приняло несколько странное выражение — казалось, ворас принимает какое-то решение, не будучи уверен в его правильности.

— Здесь Чеса нет… — медленно молвил он по прошествии некоторого времени, — Где он, я не знаю и, говоря начистоту… не уверен, что будет хорошо, если он увидит меня. Сейчас он озлоблен, а ярость всегда придавала ему сил. Слушай, Анри… — мужчина опустил взгляд, склоняя голову набок, — А ведь ты мог бы мне помочь.

Мальчишка, напрочь забывая о своих страхах, выпрямился, как спущенная тетива, отвечая своему взрослому собеседнику взглядом настолько гневным, что тот даже приподнял брови в удивлении.

— Против семьи я не пойду! — резко бросил паренек, скрещивая руки на груди, — Хоть убивай меня, но против них я ничего не стану делать!

Анхель, по-видимому, изрядно впечатленный этим благородным порывом юной души, широко улыбнулся и, подавшись вперед, сел на колени, упираясь ладонями в пол перед мальчиком.

— Я уважаю это, — говорил он, тем не менее, очень серьезно, глядя прямо в серые глаза маленького де Нормонда, — И не стану требовать от тебя того, что идет в разрез с твоей волей. Но я хочу быть тебе другом, Анри. Хочу действительно стать другом тому, кто спас мне жизнь, хочу помочь… я выведу тебя отсюда, помогу добраться до замка. От тебя я прошу немногого — просто будь еще более внимателен, слушай разговоры старших, и сообщи мне, что сейчас происходит с Чесом, идет? Не надо рассказывать о том, что делают члены твоей семьи, не надо идти против них — просто держи меня в курсе того, что с моим другом.

Анри замялся.

— Ну, ладно… — он переступил с ноги на ногу и, смущенно пожав плечами, тяжело вздохнул, — Но, Анхель, если мои увидят, кто меня привел…

— Как же они увидят маленького паука на твоем плече? — Ан хитро улыбнулся и, подняв руку, легонько взъерошил волосы своего спасителя, — Надеюсь, ты не испугаешься прокатить меня на себе? Я не слишком тяжел, не волнуйся.