Гарде и шах

Глава 6

Чеслав вошел в чистенькую, аккуратную избушку на отшибе, решительно и резко, распахнув без стука не слишком прочную дверь.

Женщина, сидящая в глубоком кресле с чашечкой чая в руке, увидев неожиданного гостя, вздрогнула и, торопливо отставляя напиток, робко поднялась, настороженно глядя на него. То, что оборотень зол, было заметно невооруженным взглядом, а зная, на что способен он в гневе, она вполне закономерно боялась.

— Ты предала меня! — желтые глаза молодого человека яростно сверкнули, и женщина, ощущая, как подкашиваются ноги, поспешно упала обратно в кресло. Что сказать, она не знала — высокая степень осведомленности этого человека не прекращала пугать и изумлять ее.

— Они знали, что Виктор будет там, они были готовы! — Чеслав надвинулся на нее, прожигая взглядом, — Ты рассказала им о моих планах, ты одна, больше некому!

— Ч… Чеслав… — женщина, запинаясь, попыталась объясниться, — Я… признаюсь — я сообщила о твоих намерениях своему сыну, но, умоляю, не суди меня! Антуан… каким бы он ни был, он — мой сын, моя родная кровь, мой ребенок, пусть даже сам не хочет признавать этого, и я не могу позволить себе молча смотреть, как ты губишь его жизнь! Я рассказала, но… я не думаю, чтобы они успели предупредить своих друзей. Нейдр — таинственный меч, поле, окружающее его, способно поглощать любую силу — как сверхъестественную, так и современную…

— Хочешь сказать, что чертов меч глушит электромагнитные волны? — Чес саркастически хмыкнул, приподнимая бровь и, быстро оглянувшись, шагнул к другому креслу, с размаху падая в него, — Плевать. Он лишил меня единственного помощника — этого тупого графа. Ты не сказала ни слова о том, что при прикосновении к нему можно лишиться силы!

— Но я не знала! — женщина, в которой читатель уже, конечно, узнал Альжбету ла Бошер, испуганно прижала руки к груди, вжимаясь в спинку своего кресла, — Я и предположить не могла, что таковое возможно, я… если бы я знала…

Оборотень вскинул руку, останавливая ее излияния.

— Заткнись, — коротко бросил он и, закинув ногу на ногу, сложил пальцы домиком, устремляя взгляд в пламя небольшого камина в углу, — Ты знаешь, Альжбета, я — сильный маг. По силе я давно превзошел Рейнира, но, увы… даже у меня есть слабости, — взгляд желтых, будто напитавшихся пламенем глаз вновь обратился к испуганной женщине, — Я излишне гневлив порою, и гнев мешает мне думать. Я лишился друга и лишь надеюсь вернуть его вновь, я лишился бездарного помощника и остался один… Я зол, — он внезапно поднялся на ноги, и Альжбета испытала огромное желание спрятаться за кресло, — Злость мешает мне, но я не способен унять ее. Я проигрываю, Альжбета, проигрываю этим проклятым детям, ведомым твоим выродком! — Чеслав чуть сузил глаза, не сводя с собеседницы пристального взгляда, — Поэтому именно ты поможешь мне одолеть их, одолеть его.

Женщина содрогнулась, испуганно обнимая себя руками. Проклятый оборотень хотел заставить ее пойти против сына, хотел вынудить ее едва ли не собственноручно погубить Антуана, и она с ужасом понимала, что не сможет сопротивляться. Отдать свою жизнь за ребенка, за мужчину, который презирал и ненавидел ее, она не могла, ей бы просто не хватало на это сил.

— Меч способен лишить силы при малейшем прикосновении, — Чеслав, начиная объяснять своей будущей помощнице ее задачи, принялся расхаживать по комнатке, — Поэтому держать его может лишь тот, кто силы не имеет, обычный человек. Но я не желаю мириться с этим, — он остановился прямо перед женщиной и резко опустил подбородок, задерживая его в нижней точке, — Ты придумаешь, как мне обмануть меч, придумаешь, как сделать так, чтобы я сумел взять его! — заметив, что Альжбета собирается возразить, он решительно вскинул руку, останавливая ее, — Не спорь! От тебя требуется лишь придумать как можно сделать это, Альжбета, я не прошу от тебя невозможного. Ты придумаешь, а я исполню — все просто, и тебе будет чем утешить свою совесть.

Женщина сглотнула и, отчаянно надеясь придумать хоть какой-то способ помешать оборотню, перебирая в мыслях различные варианты, неуверенно повела головой из стороны в сторону.

— Но они не отдадут тебе меч, чтобы ты мог использовать его… И Антуан не глуп — он не покинет замок, а замок дает ему силы…

— Верно, — по губам рыжего змеей скользнула откровенно дьявольская улыбка, — Но у меня все еще есть козырь, — он глянул на явственно озадаченную женщину и насмешливо, весомо пояснил, — Виктор.

Меч со звоном упал на пол большого зала Нормонда, того самого, где некогда устраивались пышные балы. Чарли недовольно потряс правой рукой и, морщась, прижал ее к себе.

Роман, устало вздохнув, оперся на собственный меч и слегка покачал головой.

— Третий раз, капитан, — заметил он, — Такими темпами с Чеславом ты не справишься.

Молодой человек передернул плечами и, подняв оружие, перехватил его в другую руку.

— Мое оружие — шпага, и я говорил об этом. Тем более, что этот меч — не Нейдр…

— Он полностью соответствует по весу Нейдру, Чарли, — другой голос, вплетшись в разговор противников, заставил юношу немного повернуться на его звук. От стены, возле которой стоял со скрещенными на груди руками, внимательно следя за поединком, отстранился Альберт и, приблизившись, окинул меч в руке экс-пирата долгим взглядом.

— Ты должен быть готов к поединку — с Чеслава станется прийти вооруженным. К тому же, он маг… — мужчина негромко вздохнул и внезапно протянул руку, — Дай мне меч. И следи внимательно!

— Ого, — Роман, ощутимо оживившись, приободрился, с заинтересованной улыбкой взирая на дядю, — Господин мастер изволит дать мне бой? — он, легко подняв одной рукой меч и, картинно взмахнув им, указал острием на мужчину, — Я в предвкушении! Давно мечтал сразиться…

— Это будет тренировочный бой, Роман, — великий маг, осаждая племянника словами и взглядом, чуть сдвинул брови, — Цель — не одержать победу, а показать мастерство… Дьявол!

Виконт, не желая выслушивать нотаций, пожал плечами и внезапно ринулся в атаку, вынуждая мастера отражать удар. На губах его цвела шальная улыбка заправского дуэлянта.

— Защищайся, дядя! — парень восторженно провел языком по верхнему ряду зубов, — Я давно мечтаю взять реванш…

Альберт мимолетно закатил глаза и, ловко парируя удары племянника, изящно переставляя ноги, словно танцуя, попытался все-таки превратить сражение в учебу.

— Меч — не шпага, — говорил он, обращаясь к восхищенно следящему за дуэлянтами Чарльзу, — Он тяжелее, как ты мог заметить. Рукоять что этого меча, что Нейдра подразумевает хват двух рук, поэтому… — мужчина ловко уклонился от удара сверху и, скользнув в сторону, оказался за спиной противника. Легонько стукнул его лезвием плашмя по плечу и, вполне довольный раздраженным рычанием, сорвавшимся с губ юноши, отразил резкий и сильный удар с разворота.

— Поэтому держи его двумя руками, — продолжил мастер, немного приподнимая руки и демонстрируя ученику хват, — Если шпага — продолжение твоей руки, то меч — продолжение тебя самого. Удар наноси всем своим существом, стараясь вкладывать в него как можно больше… да что ж ты делаешь!.. силы! — на щеке мужчины появилась длинная царапина, оставленная мечом неугомонного Романа, и он стиснул зубы.

Чарли, отчаянно стараясь запомнить все, что говорил маг, затаив дыхание, следил, как мужчина, ловко уклоняясь и уворачиваясь, отражает удары легкого виконта, почти не атакуя сам. Как он уверенной рукой отклоняет меч племянника, не позволяя ему задеть себя, а затем вдруг делает резкий выпад, рассекая рубашку на плече юноши и оставляя длинный порез.

Роман, взбешенный полученной раной, ринулся в бой с удвоенной силой, рыча от ярости, атакуя уже всерьез, едва ли не с ненавистью…

Бешенный закатил глаза и, действуя с тем непогрешимым бесстрашием, что отличало его еще в годы пиратской жизни, внезапно шагнул вперед, хватая дуэлянтов за запястья, сжимающие оружие.

— Брейк! — рыкнул он, гневно сдвигая брови, — Я просил научить меня биться на мечах, а не убивать друг друга! Судья засчитывает вам ничью, господа, извольте разойтись с миром!

Виконт недовольно дернул раненым плечом и, одарив дядюшку далеким от симпатии взглядом, вырвал руку из хватки экс-пирата, отходя немного в сторону. Бой распалял его, душа требовала продолжения схватки, однако, холодный рассудок подсказывал, что Чарли абсолютно прав и спорить с ним не следует.

Альберт, более выдержанный и холодный, чуть улыбнулся и, мягко высвобождаясь из пальцев ученика, протянул меч ему.

— Надеюсь, пока мой племянник брал реванш, ты успел хоть что-нибудь запомнить, мальчик мой. И искренне надеюсь, что Роман немного остыл и не будет так активно бросаться на тебя… — он сжал плечи молодого человека, поворачивая его лицом к недовольному так быстро завершившимся поединком противнику, — Будь осторожен. Мой племянник очень любит битвы…

— Кто бы говорил, — раздраженно буркнул юноша и, недовольно проведя ладонью по ссадине, вытер кровь о рубашку. Рубашка была белой и, украсившись кровавыми пятнами, сразу придала тренировочному бою антураж реалистичности.

— Выглядишь угрожающе, — заметил Чарли и, приподняв меч, кашлянул, — Так, значит, двумя руками… — он сжал рукоять обеими руками и, по-видимому, чувствуя себя несколько увереннее, кивнул виконту, — Нападай!

Роман равнодушно пожал плечами. Настроение обучать приятеля у него как-то пропало, злость на дядю туманила рассудок, поэтому атаковал он экс-пирата излишне резко и сильно.

Меч полетел на пол, и Бешенный, раздраженно выругавшись, бросил на виконта гневный взгляд.

— Что это, гром и дьяволы, было только что?! Ты что, собака, учебу от боя отличить не можешь?! Дай мне только шпагу — уж я-то до тебя доберусь, каракатица сухопутная, я…

— Тихо! — Альберт, присутствующий здесь на правах человека старшего и более мудрого, видя, что молодые люди не могут договориться, шагнул вперед, вставая между ними и глядя преимущественно на недовольного виконта, — Роман, иди остынь. В таком состоянии учитель из тебя никудышный. Я пока потренирую Чарли…

— Хорошо! — парень, выдавив из себя злую улыбку, резко выбросил вперед руку с мечом и, практически упирая острие в горло удивительно хладнокровному магу, угрожающе прибавил, — Но реванш я все равно возьму, можешь даже не рассчитывать на пощаду! Тренируйтесь! — он рывком вскинул меч на плечо и, развернувшись на каблуках, зашагал к выходу.

Мастер, вздохнув, поманил валяющийся на полу меч рукой и, поймав его на лету, покачал головой.

— Ему придется смириться, что счет между нами всегда будет равен. Я люблю своего племянника, но баловать его, позволяя победить, не собираюсь. Продолжим, — маг вытянул левую руку в сторону и в ней сверкнул еще один, материализованный меч. Он обернулся, протягивая хмурому Чарльзу его оружие и, убедившись, что юноша готов продолжить обучение, отступил на несколько шагов, поднимая свое.

…Тем временем Роман, вылетевший в холл в самом, что ни на есть, отвратительном расположении духа, резким движением швырнул меч вперед, заставляя его вонзиться в стену напротив и, с неохотой признавая правоту слов дяди, сознавая, что ему требуется остыть, направился к выходу из замка.

Дойти до него он не успел — скрипнувшая дверь каморки привлекла его внимание.

Виктор, еще не до конца оправившийся от раны, но, тем не менее, благодаря обилию магических составов для исцеления, постепенно начинающий передвигаться по замку и могущий даже добраться до гостиной (в конечном итоге, с момента его ранения миновало уже почти три дня), услышавший чьи-то шаги, выглянул наружу как раз вовремя, чтобы увидеть вонзившийся в стену меч.

Переведя взгляд на того, кто метнул не предназначенное для этого оружие, граф улыбнулся. За прошедшие дни он уже немного привык общаться с потомками, относился к ним с каждым мигом все лучше и лучше и, пожалуй, не слишком ладил еще только с Романом, не очень дружелюбно принимающим тех, с кем прежде враждовал.

— Меч — не метательное оружие, — мягко молвил Виктор, глядя на одного из своих потомков с некоторой гордостью (ловкость юноши ему импонировала), — Хочешь попасть в цель — возьми мои стилеты.

— Оставь себе, дедуля, — виконт пренебрежительно отмахнулся, совершенно не желая сейчас разговаривать с предком, — Я злой и хочу пойти прогуляться.

— Что случилось? — Вик окинул внимательным взглядом испачканную в крови рубашку парня, отметил ссадину на его плече и нахмурился, — Насколько я слышал… вы собирались тренироваться?

— Тренировка вышла из-под контроля, — буркнул юноша, тоскливо поглядывая на входные двери и безмерно желая покинуть замок, как и общество собеседника, — Я пытался взять у дяди реванш, но он мне его не отдал.

— Я когда-то тоже был неплохим фехтовальщиком, — Виктор чуть улыбнулся, открывая дверь шире, — И о твоем мастерстве слышал хорошие отзывы даже со стороны учи… Чеслава, — он на миг сжал губы, — Неужели Альберт превосходит тебя?

Роман, ощутимо польщенный признанием его мастерства даже со стороны неприятеля, позволил себе скупую улыбку.

— Он не лучше, но и не хуже, — с неохотой сознался он, — С дядей мы равны, Вик, и я понимаю это… но он одолел меня однажды, и я хочу одолеть его.

Основатель рода де Нормонд с интересом склонил голову набок, рассматривая своего потомка с видимым удовольствием.

— Упрямство, непримиримость, дерзость и, вместе с тем — непрестанная тяга к справедливости! — он широко улыбнулся, — Это фамильные черты. Пусть ты и не хочешь признавать меня, Роман, но ты — мой потомок и я горжусь этим. Роман… — мужчина вдруг задумался, опуская взгляд и сжимая губы, — Да-да… ах, я почти забыл. Так звали моего кузена, — улыбка его стала немного грустной.

Роман, крайне заинтересованный вновь открывшимся фактом биографии предка, даже немного подался вперед.

— У тебя кузен был? Вот так-так, а дядя и не рассказывал…

— Не думаю, чтобы он знал, — Виктор негромко вздохнул, — Это… впрочем, ты, кажется, хотел пройтись, мой мальчик? Если позволишь старику составить тебе компанию, я могу поведать тебе то, что тебе интересно.

Парень окинул собеседника довольно скептическим взглядом и, хмыкнув, красноречиво приподнял бровь.

— Борода коротковата для старика, да и седины бы можно побольше… Слушай, Вик, а у тебя что, волосы белыми отрастают, да? — виконт, обожающий провоцировать собеседников, куснул себя за губу, — Интересно, так и будут расти теперь… а то ж мы с тобой на краске совсем разоримся! — он элегически вздохнул и, еще раз осмотрев предка, фыркнул, — И впредь, прежде, чем обзывать себя стариком, посмотрись в зеркало, предок! Ты выглядишь лишь немногим старше Эрика, замечу тебе.

— Я польщен, — Вик склонился в неглубоком поклоне и, охнув, прижал руку к боку: рана все еще причиняла ему некоторый дискомфорт, и на улицу мужчина рвался исключительно потому, что гулять должен был не один. И на поддержку потомка в неприятной ситуации, как это ни странно, рассчитывал.

Роман переступил с ноги на ногу и, принимая решение одновременно со словами, уверенно махнул рукой.

— Ладно, пошли поболтаем, дедуля. Как знать — может быть, и мне повезет быть у кого-то в любимчиках! — он недовольно насупился, — А то все Людовик, Людовик… вечно все дяди любят всякую мелочь!

На улице гулял холодный ветер, щедро приправленный моросящим дождем. Роман, одетый в одну только легкую рубашку с кровавыми пятнами на ней, все еще недовольный из-за раны на плече, внимания на это не обратил, но вот Виктор, с некоторых пор ставший человеком, тихонько вздохнул, поднимая взгляд к небу.

Дорогой плащ его, элегантный и красивый, лежал сейчас в каморке, недалеко от кровати, перепачканный кровью и продырявленный пулей, как, впрочем, и красивая рубашка, поэтому на улицу граф вышел в одежде, позаимствованной у Эрика — с молодым де Нормондом основатель рода и в самом деле были похожи, и размер у них совпадал.

— Я люблю такую погоду, — задумчиво вымолвил мужчина, созерцая хмурое небо, — Люблю осень… Когда идет дождь, мне кажется, что он плачет вместе со мной.

— По прошествии более, чем тысячи лет, ты мог бы уже и не плакать вместе с погодой, — виконт фыркнул и легко зашагал по холму вниз, намереваясь обогнуть его, — Я понимаю, да, трагедия была ужасна, но, черт возьми, Вик, надо жить дальше! Ты думаешь, нам с Эриком легко было пережить то, что случилось в замке три сотни лет назад? Эрик вообще сидел истуканом все это время, пока не пришла Татьяна и не оживила его!

— Вы не теряли детей, — кротко и тихо отозвался граф, — Вы сами еще дети, Роман, хотя… твой брат, пожалуй, понял бы меня. Потеря ребенка — самое страшное, что может случиться в жизни… — он тяжело вздохнул и, внезапно остановившись, покачал головой, — О, как я боюсь за маленького Анри сейчас! Как мне страшно думать, что своим присутствием я могу навлечь беду на его голову… Может, вы и правы, что не даете мне видеться с ним. Я… не уверен…

— Прекрати, — Роман недовольно поморщился, — Что за дурацкая манера — постоянно жалеть себя! А как же я? Я тут, если кто-то забыл, раненый коварным дядей, я бедный и несчастный… А с Анри мы тебе не даем видеться совсем не поэтому, Вик, — виконт хмыкнул и, повернувшись к собеседнику, зашагал спиной вперед, — Мы не знаем, как долго ты задержишься у нас. Что толку приучать ребенка к тебе, если в любую секунду ты можешь сбежать?

Виктор мрачно улыбнулся, слегка разводя руки в стороны. Слова собеседника немного задели его.

— Куда мне бежать, Роман? В старом поместье Мактиере для меня уже нет места, в замке… Рене сказал, что здесь мой дом, и я очень хочу верить в это. Я растерян… Не знаю, как мне жить, зная то, что я узнал, не знаю, что делать… — он тяжело вздохнул и опустил плечи.

Роман только лениво махнул рукой и, передернув плечами, опять повернулся к мужчине спиной.

— Отправляясь гулять с тобой, я, если честно, не рассчитывал работать психологом, — хмыкнул он, совершенно не желая оборачиваться и вновь встречаться с несчастным графом взглядом. В душе юноши Виктор вызывал жалость, а демонстрировать ее кому бы то ни было Роман не любил.

— Ты говорил, что расскажешь о кузене, — напомнил он, — Хватит жалеть себя, Вик, в самом-то деле! Да, у тебя в жизни все плохо, все просто ужасно, но вообще-то, если ты не заметил, в ней есть и масса положительных моментов! Ты снова дома, снова со своей семьей, и с Чесом мы справимся все вместе, причем очень запросто! Так что довольно страдать, лучше расскажи о моем тезке из прошлого.

— О твоем тезке… — граф усмехнулся, слегка опуская подбородок, — Хорошо. Как я сказал — Рене не знал о моем кузене, а если и знал, то уже давно забыл — в его жизни то событие значительным не было. В те времена вообще было не до переживаний за чужих людей — Францию раздирали войны, Хлодвиг обожал кровь и постоянно набирал рекрутов, отправляя их на передовую. Одним из них и был мой кузен Роман. В целом, эта история может считаться даже не примечательной, если бы не одно маленькое «но»… — Виктор задумчиво улыбнулся, и в улыбке его проскользнула грусть, — Роман погиб в первом же бою. Я не был близок с ним, но честь требовала отдать дань памяти павшему в сражении родичу, поэтому на похороны пришел. Именно там я впервые увидел прекрасную девушку, ставшую впоследствии моей женой — Аделайн, — улыбка графа стала мечтательной, — Она пришла туда вместе с братом, который водил шапочное знакомство с моим кузеном и, будучи человеком благородным, пришел проводить его в последний путь. Именно с ним, с Ренардом, я познакомился в первую очередь, поначалу имея целью воспользоваться его посредничеством при знакомстве с Адой, а впоследствии и совершенно искренне привязавшись к нему. Твой дядя — замечательный человек, Роман, — Виктор остановился, серьезно глядя на заслушавшегося виконта, — Он благороден, честен, храбр… думаю, ты и сам знаешь это. Мне действительно искренне жаль, что я столько лет верил злым наветам, что я сомневался в Рене!.. В те годы он стал мне братом. Такого друга, как он, у меня не было никогда прежде, и не было впоследствии, и я лишь смею надеяться, что дружба эта будет возвращена… Хотя порою у меня мелькали мысли, что от знакомств, заведенных на кладбище, и нельзя было ждать чего-то хорошего. Чеслав умело укреплял меня в этой мысли, взращивал ненависть в моем сердце, и я даже сейчас никак не могу справиться с ней. Хотя и ненавижу по большей части Чеслава…

— По-моему, тебе прямой путь к моему младшему брату, предок, — Роман хмыкнул, закидывая руки за голову и поднимая лицо вверх, подставляя его дождю, — Он тоже триста лет ненавидел нас с Эриком, потому что Альберт морочил ему голову, а потом одумался. Может, он тебе и посоветует что-то дельное… Хотя вообще-то, на мой исключительно личный взгляд, Рик ненависти не заслуживает. Да и Чеслав, если честно, тоже — к чему тратить на рыжего песика такой ценный продукт? — на губах юноши возникла шальная улыбка, — Много чести — еще ненавидеть его! Наплюй, Вик, так будет значительно лучше, поверь мне. Я вообще предпочитаю ко всему легко относиться, например.

— Я стараюсь, я просто… — Виктор остановился и недовольно мотнул головой. Ему показалось, что что-то упало прямо ему на макушку, что-то легкое и щекотное, и что это, он понять не мог. Собеседник его, не услышав продолжения фразы, оглянулся через плечо и насмешливо ухмыльнулся.

— На тебя, похоже, птичка полиняла, предок, — он шагнул к спутнику и, протянув руку, легко снял с его головы крупное белое перо. Бросил на него мимолетный взгляд, и… ощутимо помрачнев, протянул откровенно растерянному Вику.

— Кажется, тебе письмо прислали.

Граф осторожно принял перо и с видимым изумлением воззрился на четкие черные буквы, написанные прямо на его ворсинках.

— «Учитель хочет встретиться с учеником»… — дрогнувшим голосом прочитал он и, подняв взгляд, напряженно сглотнул, — Это… неужели то, что я думаю?..

— Или то, что думаю я? — Роман подозрительно прищурился, немного поворачивая голову вбок и вглядываясь в предка искоса, — Может, ты предатель, Вик? Чес тебе тут тайные записочки шлет, а ты невинным барашком прикидываешься…

Виктор так и вскинулся.

— По-твоему, общению со своей семьей я предпочту дружбу с этим ублюдком?! С тем, кто проклял мой род, кто едва не убил меня тогда и кто жаждал убить меня сейчас?! Мне не нужны встречи с ним, к дьяволу!.. — он вдруг запнулся и, вновь глянув на перо, на мгновение закусил губу, о чем-то размышляя, — С другой… Роман, — взгляд мужчины внезапно стал серьезным, — А ведь я теперь человек. Я могу коснуться меча…

— Стоп-стоп-стоп, — Роман, подозревая собеседника теперь уже в чем-то другом, замахал перед собой руками, — Вик, ты что… ты хочешь… — он недоверчиво хохотнул, — Взять меч и попытаться продырявить Чеса?.. С ума сошел? Ты все еще бессмертен, Нейдр может лишить тебя и этого…

— К черту бессмертие! — основатель рода де Нормонд нахмурился, стискивая перо в кулаке, — Если я сумею избавиться от этого мерзавца, если смогу доказать тебе, всем вам, что я не предам вас больше, если смогу доказать это Рене… И потом, я ведь не прошу отпускать меня в одиночку, Роман! Я надеялся, ты пойдешь вместе со мной.

— Совсем спятил! — виконт удрученно всплеснул руками, — Да меня потом самого на этот меч насадят, дурак ты безмозглый! Я, конечно, в меч очень верю и, честно говоря, план не так уж плох, но, черт возьми, Вик… — парень вдруг сам посерьезнел, — Чеслав не так уж слаб. И совсем даже не наивен — ты сообщил ему, что меч у нас, и он наверняка уже что-то придумал…

— Я думаю, что он хочет снова склонить меня на свою сторону, — Виктор криво улыбнулся, — Он не предполагает, что я могу заявиться не один, да еще и с мечом! Все может получиться, Роман, прошу — помоги мне! Пойми… — он прижал свободную от пера руку к груди, — Это моя битва. Она моя уже больше тысячи лет, я живу мыслью отомстить тому, кто погубил моих детей, тому, кто обрек меня на вечное горе! Помоги мне, Роман, пожалуйста, помоги! Если мы справимся — а я уверен, что так и будет, — наши друзья и родственники будут гордиться нами!

Виконт тяжело вздохнул, не отвечая. Будучи человеком вполне разумным, он, конечно, сознавал риск и опасность задуманного мероприятия, вполне здраво оценивал опасность Чеслава и полагал, что вот так нахрапом его не возьмешь, но… с другой стороны, Роман был и довольно сердобольным, и оставлять без внимания столь откровенную просьбу о помощи со стороны несчастного человека, со стороны своего кровного родственника, не мог.

— Ладно… — неохотно буркнул он после нескольких томительных минут раздумья, — Но учти: если из-за тебя меня убьют — разговаривать я с тобой больше не буду!

— Итак, наживка заброшена! — Чеслав довольно потер руки, — И я не сомневаюсь, что глупый граф клюнет на нее — ему не терпится спустить с меня шкуру… Жаль, сделать это ему не суждено. Ты уверена, что перо укажет ему дорогу? — взгляд оборотня обратился к мрачной Альжбете.

Женщина мимолетно поморщилась и, вздохнув, кивнула. Ей не нравилось происходящее — Чеслав вынуждал ее идти против всех, вынуждал ее поступать плохо и ей это было неприятно. А воспротивиться ему она не могла.

— Перо приведет Виктора де Нормонда туда, где ты будешь ждать его, — тихо молвила она, добавляя в варево, бурлящее над каминным огнем, какую-то траву, — Но почему ты думаешь, что он принесет меч?

— Ты меня плохо слушала? — молодой человек, восседающий в кресле, насмешливо хмыкнул и, закинув ногу на ногу, откинулся на его спинку, презрительно следя за собеседницей, — Глупая женщина. Ненависть Виктора я обратил против себя, в кои-то веки сказав ему правду, и теперь могу быть абсолютно уверен в нем. Вик одержим! На протяжении полутора тысяч лет он только и делал, что мечтал отомстить хоть кому-нибудь — хоть Рейниру, хоть Ренарду, отчаянно надеясь через то обрести покой. Узнав, что объект его ненависти все это время был гораздо ближе, и что оружие против него — меня! — почти у него в руках, он не сможет удержаться… — Чес куснул себя за губу, расплываясь в широкой улыбке, — Он убедит себя в благородстве собственных намерений, он оправдает даже кражу из-под носа у родственников, и ринется прямо ко мне в руки! Но исполнится мой план так, как надо, или же нет — сейчас зависит от тебя, Альжбета. Я велел тебе придумать способ…

— Да, — женщина, не желающая и дольше слушать слов своего страшного визави, поморщилась, бросая еще какие-то корни в варево, — И я придумала… узнала, если быть точнее. Нейдр — древний меч, Чеслав, он существует уже многие годы… и никто, никогда не был способен подчинить его себе, никто не был способен обуздать его силу. Никто. Кроме одного мага…

Оборотень закатил ярко-желтые глаза. Слышать об «одном маге» за свою жизнь он уже порядком устал.

— Только не говори мне, что это опять Рейнир, — он сморщился и взгляд его исполнился неприязни, — Я уже слышать не могу об этом старике! В его избе не было меча!

— Я говорю не о Рейнире, — Альжбета обернулась, взирая на собеседника с нескрываемым удивлением, — Рейнир умер гораздо раньше того мига, когда был создан меч. Единственный, кто мог обуздать его силу — это Клод, его создатель. Я расспросила нескольких своих знакомых, они рассказали мне… — она отошла от камина и, суетясь, начала торопливо перекладывать какие-то листы бумаги на столе. Чеслав, не говоря ни слова, чуть склонив голову набок, внимательно наблюдал за ней, ожидая вердикта.

— Сейчас… — женщина переложила еще несколько листков и, наконец, взяв один из них, повернулась к собеседнику, — Вот. Судя по всему, Клод обуздал свой меч лишь благодаря тому, что привязал его к себе по крови. Понимаешь… Нейдр ведь не был создан как оружие для убийства, он должен был только лишать сил. Он не знает крови. Поэтому когда Клод, смешав свою кровь с зельем, воссоздать которое я пытаюсь сейчас, брызнул ей на меч и произнес заклятие — меч признал в нем своего хозяина, и не пытался атаковать его, не пытался забрать его силу. Воссоздать зелье мне по силам, но… нужна твоя кровь, Чеслав.

Оборотень легко поднялся на ноги, медленно растягивая губы в улыбке. Несколько секунд он ничего не говорил, предпочитая словам действия — расстегивая рукав рубашки и закатывая его, — затем хладнокровно вытянул руку вперед.

— Сколько угодно, — бросил он, — Мне важен результат, Альжбета, крови мне не жаль.

Женщина нервно облизала губы, неуверенно беря в руки нож и не решаясь ничего больше делать.

— Крови нужно много… — она сглотнула, — Ты можешь ослабнуть…

— Я не ослабну, — Чеслав сдвинул брови и, быстро глянув на нож в руках собеседницы, чуть поманил его пальцем. Нож выскользнул из ослабевших рук испуганной женщины и мгновением спустя оказался в левой руке рыжего.

Он вытянул правую вперед и, действуя совершенно спокойно, так, будто касался не собственной кожи, а чего-то совершенно иного, чего-то не чувствующего боли или безжизненного, уверенно провел острием ножа наискосок по венам.

Брызнула кровь.

Альжбета, ахнув, засуетилась и, боясь даже касаться поразительно равнодушного человека, только что перерезавшего себе вены, указала ему на котел.

Чес подошел, ступая твердо и легко, явно не страдая от кровопотери и, вытянув руку над котлом, позволил крови свободно стекать в него. На губах его появилась улыбка.

— Чувствую себя Рейниром, — негромко молвил он, — Однажды я выпил зелье, в котором была его кровь, теперь, похоже, повторяю его колдовство. Сколько нужно крови?

— С… сейчас… — женщина, пристально следящая за стекающей в котел красной субстанцией, мысленно считающая ее количество, сжала губы, сопровождая каждую каплю кивком головы, — Так… так… так… все.

Оборотень неспешно убрал руку и, равнодушно глянув на рану, легко дунул на нее.

Кровь перестала. Кожа, поврежденная острым оружием, восстановилась, снова становясь целой.

Альжбета, приоткрыв рот, проследила это и, тяжело сглотнув, бросилась к котлу, поспешно перемешивая жутковатое варево.

— Ты… ты должен выпить это, — робко проговорила она, напряженно оглядываясь на молодого человека. После случившегося ужас он ей внушал еще больший, чем прежде.

— И потом… — она глубоко вздохнула и, осторожно набрав деревянным половником горячий раствор, налила его в красивую, изысканную чашку, стоящую на каминной полке, — Потом тебе вновь придется получить рану. Нейдр должен рассечь твою кожу, испить твоей крови… даже если он попытается забрать силу, ощутив твою кровь, он не сумеет сделать этого. Это не обезопасит тебя в случае, если меч обернут против тебя, но касаться ты его сможешь безбоязненно.

— Довольно неопределенно и двояко, — коротко резюмировал оборотень и, склонив голову, протянул руку за чашкой, — Давай сюда зелье. Напасть на меня я никому не позволю.

— Я все равно считаю твою идею глупой, плохой и безнравственной! — Роман, сумрачно стоящий у входа в библиотеку со скрещенными на груди руками, следящий, чтобы никто по случайности не зашел и не помешал им грабить родных и близких, недовольно поморщился, — Если бы идею придумывал я, она была бы гораздо умнее, лучше и благороднее! С твоей стороны подло пользоваться тем, что придумать у меня ничего не получилось.

— Когда мы вернемся, можешь все свалить на меня, я не возражаю, — отмахнулся Виктор и, осторожно приблизившись к большому столу, на котором покоился Нейдр, на несколько мгновений замер, созерцая его. Страшно ему не было, и жизни своей граф, пожалуй, не пожалел бы, однако… Узнав наконец, кто повинен в более, чем тысячелетних муках, узнав, что есть возможность отомстить за своих детей, за жену, да и за собственную загубленную жизнь, умирать слишком рано он не хотел.

— Каковы шансы, что меч, отобрав у меня силу вораса, более не попытается ничего отнять? — негромко проговорил он, чуть склоняя голову на бок.

Потомок за его спиной сардонически хохотнул.

— Шансы огромны, Вик! От нуля до минус тысячи — как тебе перспективка?

— Впечатляет, — буркнул граф и, не давая себе размышлять, внезапно подался вперед, одним движением хватая меч за рукоять и поднимая его со стола.

На мгновение его окатила волна жара, однако, почти сейчас же и отхлынула, сменяясь леденящим холодом. Пальцы ослабли; чтобы удержать оружие, потребовалось приложить недюжинные усилия.

— Нет… — он скрипнул зубами, стискивая рукоять сильнее, — Я тебе не позволю, нет… Хоть сто тысяч раз смертный, но я одолею Чеслава! — мужчина вскинул меч, окидывая его поблескивающее лезвие долгим, злым взглядом.

Бороться с волей могучего оружия было тяжело, он чувствовал, ощущал, как Нейдр тянет из него, высасывает, отбирает силу и сопротивлялся так отчаянно, как даже сам от себя не ожидал.

— Пошли! — говорил, рычал граф сквозь плотно сжатые зубы, и Роман, откровенно впечатленный поведением предка, немного попятился, покидая библиотеку.

— Ладно, ладно, только держи эту штуку от меня подальше… Я не хочу лишаться сил, мне нравится быть интантером! — он внезапно умолк, задумываясь и, уже пропустив тяжело ступающего Виктора мимо себя, элегически вздохнул, — А может, мне в таком случае и не надо так уж злиться на дядю — силу-то он мне подарил неплохую. А я даже спасибо не сказал! — сообразив, что беседует уже с самим собой, виконт недовольно передернул плечами и направился следом за предком, бормоча себе под нос, — Вечно меня никто не слушает, все хотят сделать из меня дурака… Надо будет предка на дуэль вызвать для профилактики, после того, как дядю убью.

Виктор его не слушал. Он и не слышал, что говорит его потомок, он шел уверенным шагом к гостиной, убежденный, что там никого не встретит, ибо когда они направлялись в библиотеку, гостиная была пуста, и рассчитывал лишь как можно скорее покинуть замок.

Как будет искать Чеслава, он не представлял. В голове роились смутные подозрения, перемежающиеся сомнениями — что оборотень будет ждать его у склона холма, неподалеку от замка, что перо полетит впереди и выведет его к врагу… Где кроется правда, Виктор не знал.

Он миновал гостиную, миновал холл (Роману, видящему прыть предка, пришлось почти бежать за ним, поскольку одного графа виконт отпускать не желал) и, наконец, выйдя на улицу, остановился, упирая меч острием в землю.

Дышать сразу стало легче. Нейдр, до сей поры явственно пытающийся побороть его собственную волю и вытянуть силы, словно успокоился, отвлекаясь на что-то, и Вик почувствовал, что сознание прояснилось.

Оглянувшись на выскочившего следом юношу, он хотел что-то сказать, однако, не успел вымолвить и слова.

Перо, до сей поры мирно лежащее в нагрудном кармане его рубашки, внезапно задрожало и под аккомпанемент изумленных вздохов основателя рода де Нормонд и одного из его потомков, выпорхнуло наружу, зависая в воздухе.

Несколько секунд оно висело, будто осматриваясь, будто пытаясь понять, что делает здесь и что предпринять дальше, а затем… затем перо вдруг исчезло, и на месте его из ниоткуда появилась удивительно красивая белая птица.

Она взмахнула крыльями и, не глядя на ошарашенных ее появлением людей, неспешно полетела куда-то к лесу.

Виктор и Роман, переглянувшись, не сговариваясь, бросились за ней. В том, что птица послана специально, чтобы указать им путь, они почему-то не сомневались.

Вошли в лес. Птица, опустившаяся на одну из толстых веток, подождавшая нерасторопных путников, вспорхнула и перелетела дальше.

— Она бы хоть дорогу выбирала… — виконт, который, засмотревшись на белое пятно среди ветвей, запнулся и едва ли не врезался лбом в толстый ствол, недовольно мотнул головой, — Если ее послал Чес — я сделаю ему большое внушение! Пусть в следующий раз своих птичек учит выбирать дорогу без сучьев и коряг!

Виктор не прореагировал. Он шел вперед, упрямо, уверенно, стискивая в руке драгоценное оружие, безмерно волнуясь и едва ли не дрожа в предвкушении грядущей битвы. Обращать внимание на шутки парня, сопровождающего его, у графа сейчас просто не было времени, да и сил на это не хватало.

— Мне следовало взять стилеты, — единственное, что прошептал он, когда они уже удалились от замка на приличное расстояние.

Птица вновь взмахнула крыльями и, перелетев на следующую ветку, подождала их. Затем повторила этот маневр, и еще, и еще…

— Хоть бы остановилась уже ради приличия, — буркнул Роман и, покачав головой, вздохнул, — Мне вот, например, кажется, что нас заманивают в ловушку.

Птица, словно услышав слова юноши, взмахнула крыльями вновь и, вспорхнув с ветки, куда-то полетела. На следующую ветку садиться она не пожелала, скрываясь где-то впереди, среди листьев, и старый граф, бросившийся, было, за ней, растерянно остановился.

— Куда же теперь?.. — он беспомощно оглянулся на обычно очень уверенного в себе потомка, робко надеясь на помощь с его стороны.

Тот его ожидания оправдал.

— Как это — куда? — парень удивленно моргнул и, вытянув руку вперед, указал на что-то среди деревьев, — Не видишь, что ли, что там просвет? Пошли туда, глядишь, да и выйдем к какому-нибудь очередному поместью.

— Не хотелось бы, — мрачновато отозвался граф, сильнее сжимая рукоять меча.

Он шел первым, не желая позволять потомку рисковать собой, шел резко и решительно, полностью готовый к битве и почему-то наивно уверенный, что Нейдр в его руках станет для Чеслава большим сюрпризом.

Он был уверен в себе, убежден в победе, и ослеплен ненавистью и яростью, он желал только одного, напрочь забывая о том, кто является его врагом.

Просвет все близился и, наконец, они, шагая очень быстро, спеша выполнить поставленную задачу, вышли на не слишком большую, довольно приятную на вид поляну.

Чеслава они увидели сразу.

Он стоял, прислонившись спиной к большому дереву на другом конце поляны, скрестив руки на груди, хладнокровный и спокойный, напоминающий язык пламени, застывший на века.

— Рыжий, — Роман, хмыкнув, приподнял подбородок, скрещивая руки на груди сам, — Вообще, ожидал, но все равно противно.

— Весьма польщен, что вы заметили мой цвет волос, господин виконт, — последовал ледяной и абсолютно равнодушный ответ, — Но, признаться, вас здесь встретить я не ждал. Хотя бы потому, что звал лишь моего ученика, — взгляд желтых глаз скользнул к бледному от ярости Виктору.

Тот сжал меч крепче и, сдвинув брови, угрожающе приподнял его.

По губам оборотня пробежала тонкая насмешливая улыбка.

— Вик-Вик… — он вздохнул и, по-прежнему не отстраняясь от дерева, опустил руки, отводя правую немного в сторону, — Не думал, что ты окажешься настолько глуп, что пожелаешь дать мне бой на мечах, мой друг. Куда меньше меня бы изумили стилеты.

— Вот что-то изумленным-то ты как раз и не кажешься, рыжий… — Роман, видя, что предок его слишком зол, чтобы как-то реагировать на слова неприятеля, предпочел сделать это сам и, нахмурившись, окинул фигуру последнего долгим взглядом. Лицо его помрачнело.

— Вик… — говорил парень негромко, так, чтобы это слышал лишь тот, к кому он обращается, — По-моему, нам лучше уйти.

Чеслав усмехнулся, на мгновение отводя взгляд и, тотчас же нешироко, загадочно улыбнувшись, перевел его на юношу.

— Господин виконт боится… — голос оборотня так и сочился ядом, — Какая неожиданность. Мне казалось, потомки Виктора унаследовали его воинственный нрав и его храбрость. Жаль…

— Закрой рот… — Вик, наконец тоже решивший принять участие в разговоре, скрипнул зубами и, стиснув меч, резко шагнул вперед, — Заткнись, оборотень, не смей оскорблять мою семью, иначе!..

— Что — иначе? — Чес равнодушно склонил голову на бок. Глаза его чуть блеснули и, словно перехватив этот блеск, внезапно сверкнул в отведенной руке меч.

— Из тебя плохой фехтовальщик, Вик, я знаю это лучше, чем кто бы то ни было, — он вновь улыбнулся и указал острием своего оружия на графа, — Нападай. Быть может, ученик все же превзойдет учителя?

Роман, с недовольством признающий, что схватки не избежать, что поединку на мечах между бывшими союзника все равно быть, немного отступил в сторону, давая возможность предку почувствовать себя чуть более свободным.

— Старайся не давать волю чувствам, — негромко напутствовал он явно разгневанного союзника, — Он только этого и ждет, поверь.

Виктор взмахнул мечом и, не то услышав, не то не услышав слов потомка, ринулся вперед.

Чеслав, даже не пытающийся уклониться, продолжал стоять возле дерева, с насмешкой наблюдая за ним.

Секунда, другая — и вот уже меч Вика оказался совсем рядом, удивительно близко, вот он уже почти опустился на оборотня, рассекая его… но в последнюю секунду оказался остановлен мечом рыжего негодяя.

Губы Чеса опять растянулись в тонкой, ядовитой улыбке — он провоцировал противника, дразнил его, абсолютно не собираясь проигрывать, лелея какие-то свои планы, и наслаждаясь его недогадливостью.

Роман, который понять, что задумал оборотень, конечно, не мог, но кожей ощущал подставу, напряженно следил за странным поединком.

Еще один, довольно удачный удар Вика оказался парирован и отражен мечом Чеслава. Последний даже не двинулся с места, продолжая все так же стоять у дерева и наблюдая прищуренными глазами за тем, как в графе де Нормонд закипает ярость.

Он нападал, он атаковал, он стремился причинить вред негодяю, проклявшему его род, а тот лишь улыбался в ответ, парируя каждый удар с восхитительной небрежностью.

Виконт, которому со стороны было очень хорошо видно и понятно, что делает и с какими целями оборотень, только хмурился, качая головой.

— Не злись, не злись… — бормотал он себе под нос, неодобрительно следя за распаляющимся все больше предком.

Бой начинал затягиваться, а Чес по-прежнему не менял позицию и даже не был еще ни разу ранен.

— Нейдр тяжел для тебя, — насмешливо заметил он, любуясь гневными промашками неприятеля, — Ты бы не задел меня, Виктор… — желтые глаза неожиданно сверкнули; губы скривила улыбка теперь уже злая, издевательская, а не мягкая, как доселе, — Если бы мне это не было нужно!

Еще один удар графа он парировал не мечом, а, к изумлению обоих противников, рукой, открытой ладонью, позволяя лезвию оружия пройтись по ней.

Брызнула кровь, упали на блестящий клинок бордовые капли. Чеслав широко улыбнулся и, подняв рассеченную ладонь, быстро дунул на рану, переводя тяжелый взгляд на явственно растерянного неприятеля.

— Должен сказать «спасибо» тебе, Виктор де Нормонд, — оборотень немного опустил голову, одаряя Вика таким взглядом исподлобья, что тот, ощущая, как сжимается сердце, невольно отступил, — Ты сделал все, что от тебя требовалось, глупый граф. Теперь меч мой!

Он отстранился от дерева. Он подался вперед так быстро, что даже Роман успел только охнуть, глядя, как Чеслав, подобно языку пламени, бросается вперед и на миг почти скрывает собою Виктора.

Граф болезненно вскрикнул: оборотень ловким ударом ноги вышиб меч из его руки и, вытянув свою, крепко сжал рукоять. На секунду вздрогнул, замер, будто сопротивляясь… а затем, победоносно улыбаясь, воздел меч над головой.

— Хотел прослыть героем? — от былого холода и спокойствия не осталось и следа: голос Чеслава так и сочился ядовитым презрением, — Надеялся порадовать родных… Но в результате предал их! Бедный, бедный Виктор… — он вытянул руку, сжимающую меч и острие последнего коснулось шеи потрясенного графа, — Мне следовало бы убить тебя, но это было бы излишне милостиво с моей стороны. Нет-нет… я еще наслажусь твоим страданием, — рыжий прищурился, криво ухмыляясь, — Ты будешь рыдать, когда родня вышвырнет тебя из замка за предательство, ты будешь мучиться от осознания своей вины! А я буду смеяться над тобой, — он скривился и, отступив на шаг, взмахнул мечом, опуская его, — А сейчас я уйду. Наслаждайтесь своим поражением!

Взметнулось яростное, горячее пламя, поглощающее фигуру оборотня — исчезать, уходить он любил эффектно и, если обычно не злоупотреблял этим, то сейчас дал себе волю.

— Наверное, он зол… — пробормотал потрясенный поражением Вик и, сглотнув, покачал головой, — Это… как пламя его гнева…

— Его гнева?! — Роман, на несколько секунд явственно опешивший, рванулся вперед и, не сдерживая себя, схватил предка за грудки, — А мой гнев ты не ощущаешь, Вик?! Мою ярость, мою злость на тебя — нет, не чувствуешь?! Ты… ты подставил меня, чертова ты бестолочь, уговорил меня помочь тебе, убедил, что справишься со своим бывшим дружком! Я поверил тебе! — последнее прозвучало отчаянно, и виконт, оттолкнув собеседника от себя, схватился за голову, — Что я теперь скажу Эрику? Что скажу Альберту, Ричарду!.. Я поддался на провокации чокнутого предка и проворонил меч! Меч, доставая который, Эрик едва не погиб, меч, который мы так долго добывали…

— Это моя вина, — Виктор, и в самом деле ощущающий гнев потомка, да и сознающий его справедливость, понимающий, что не прав в этой ситуации сам, понуро опустил голову, — Скажи… так и скажи им, Роман, — виноват Виктор де Нормонд, это он, он попался в такую простую ловушку, не заметил ее!.. — граф стиснул рукой собственные волосы, — Как я мог поддаться?.. Я ведь знал, что ему нельзя верить, знал, что этот зов неспроста, но…

— Заткнись! — Роман, взбешенный просто до невозможности и абсолютно не желающий выслушивать излияния предка, бросил на него обжигающе-яростный взгляд и резко тряхнул головой, — Вставай и шуруй в замок, предок, нам предстоит суд! И суд будет… — он примолк, затем негромко прибавил, — Воистину страшным.