Гайд новичка

Глава 23. Тропа Льва

Если не знаешь что говорить, попробуй начать с правды. Но правда должна быть осторожной, как кот на кухне. Правда самая неудобная в мире вещь, и каждый человек вынужден подшивать её под себя, иначе она натрет до кровавых ран. Поэтому я честно признался мелкому скрюченному шаману кобольдов, что я не партийный. После чего тон его изменился на покровительственный, и на дальнейшие вопросы, я смог отвечать половинчато, ссылаясь на то что человек темный. Отсталый. Даже в партию не взяли.

Да, в космос вышли. В тысяча девятьсот пятьдесят четвертом кажись. Что так долго?! Так война была. Была большая страшная война с германией. Нет, там не было революции. Точнее кажется была… Да, точно, к власти пришли реакционные силы. Все капиталисты объединились, против молодой страны Советов, ага. Американцы, как ни удивительно, за нас, были. Они нам всегда помогали? Не знал. После войны была холодная война. Нет, деньги до сих пор есть. Коммунизм не построили. Нет, Марс не заселили.

Кобольд стал расстраиваться, и я решил что это мне ни к чему.

— Подождите, Лев Пантелеймоныч, вы смотрите из своего времени — перебил я поток вопросов — суть не улавливаете.

— Хм. Ну просвети — хмуро ответил кобольд, никак не среагировав на то что я его назвал по имени единственного оставшегося в живых из прошлой волны. Значит я угадал.

— Во первых, вы поймите главное, мы живем хорошо. Так хорошо, как никто никогда до нас не жил. Вот вы спрашиваете про еду, я не знаю что ответить, еда у нас другая совсем. Но очень разнообразная, и много, и доступная. У нас очень редко кто голодает. Я имею ввиду на всей планете. Может и есть массовый голод, но это уже редкость. У нас сейчас серьезная проблема, ожирение. Не надо смеяться, люди с этим борются, огромные деньги на врачей выкидывают, спортом занимаются, следят за собой чтобы не переедать! — кобольд ошарашенно смотрел на меня слепыми буркалами. — Я не могу вам внятно все объяснить, но мы лучше стали жить. Намного. У нас вот на днях во Владивостоке котенка убили, так это новость, вся страна знает. Вы добились главного, мы, ваши потомки, хорошо живем. Так хорошо, как вы и придумать не могли. А еще сейчас есть такая штука, она наподобии как телевидение… Не знаете что такое телевидение? Вы в каком году сюда попали? В тысяча девятьсот двадцать первом… Ну трудно мне объяснить, я ж не специалист, но суть в том, что у нас у каждого есть прибор, который мы называем по старой памяти телефоном. И в нем есть все, в нем можно посмотреть и новости, и послушать прямо вот в реальном времени как умные люди на умные темы говорят, и письмо написать человеку хоть в африку, хоть в китай, и он тут же ответит! — Кобольд не впечатлился. Действительно, если ты интернета не видел, то понять это тяжело. Но в процессе убеждения того что все хорошо, я даже сам проникся — Мы живем в великом мире, где образование норма, где разум победил, и где все хорошо! — Я конечно немного добавил оптимизма, но если сравнивать по крайней мере с двадцатыми годами в СССР, то реально все хорошо. Но этого я не стал договаривать вслух. — А то что для нас плохо, для вас смех один, а не беда. А главное, мы знаем и помним о вас, мы ценим вас, конечно, Великая Отечественная Война, которая с немцами, немного затмила ваш подвиг, но мы знаем и о вас, и знаем что это вы переломили мир в лучшую сторону. Не все получилось так как вы хотели, но мы все знаем, например, о Сталине… Не знаете кто это? Ну давайте потом об этом поговорим, вы простите меня великодушно, но меня сейчас другое волнует. Вы меня убивать будете, или как?

Повисла гнетущая тишина. На самом деле молчал кобольд ну может секунды две максимум, но время понятие относительное. Зависит от того, по какую сторону от толпы кобольдов с острыми штуковинами ты находишься.

— Эх, чую нутром, не все ты договариваешь, но да что с тебя взять, коли даже в партию не приняли. Поищу кого поумнее. А ежели по делу говорить, так не для того я тут на границе поставлен, чтобы людей убивать, а очень даже наоборот. Я тут за всех людей страдаю, что бы там, дома не случилось, помогать каждому должен! За всех страдаю… Выведу я тебя. К самой стене выведу. Там ты сможешь короткий путь открыть, и назад вернуться. Коли всех братушек твоих положили.

— Не всех — перебил его я, и удивился своему спокойному, хоть и хриплому, голосу — А Диана?

— А, да, эта жива. Послал ей одного из наших, так она его прибила, и жрет сидит. Сырым. Баба огонь, но нервенная.

— А можно её спасти? — робко попросил я.

— Так нужно. Я тебя сначала к ней отведу. — Кивнул Лев Пантелеймоныч. — И тянуть нельзя. Ты сзади порванный весь, даже странно что живенько так разговариваешь. — кобольд показал себе на поясницу — Вот тут, сам пощупай.

Я осторожно ощупал то место, где он показал, и пальцы довольно быстро наткнулись на дыру в моей «броне». Я осторожно просунул в нее пальцы, и они не встретив сопротивления, погрузились сантиметров на пять. Я испуганно задергался, и нащупал края огромной рваной раны. Действительно странно, как же я кровью не истек до сих пор. Интересно, когда это меня? В самом начале, или уже на карнизе над водопадом достали?

— В лазарет каменный тебе надо, и не откладывая. — Сказал Лев Пантелеймоныч, и решительно вышел из пентаграммы. Он подошел к неровной, но явно монолитной стене, и постучал по ней костяной палочкой, одной из многих, что висели на его поясе. Одна из трещин в камне стала явственно толще, налилась темнотой. Меня подхватило штук шесть кобольдов, и понесли за ним. Даже с некоторой осторожностью.

— Меч — успел выдохнуть я.

— Да не забудем, окстись, куда же в нашем подвале, да без оружия! — хмыкнул Лев Панетелеймоныч, и юркнул в щель. Все еще слишком узкую на вид, даже для того чтобы пальцы засунуть. Но он прошел целиком, хоть и не без труда, но втек как кошка, мордой вперед. А сразу за ним в камень затащили меня. Чувство было странным, неправильным. Тесно, неудобно, вздохнуть полной грудью трудно, но тащили меня кобольды как по тоннелю. Быстро, и не цеплялись.

— Зверушки эти хоть и не шибко сообразительные, но с ворожейною особенностью — вещал между тем Лев Пантелеймоныч. Наговориться не мог, видать. — Сквозь камни ходят. Я тут попытался построить социализм, в отдельно взятом народце, но трудно идет. Они ж что дети малые. Так и норовят сожрать все что видят, о других не думают. Но уже семь городков у нас, две тыщи душ под власть советов привел. Очень помогает, что через камень ходить могут. Не везде конечно, вот красный камень, в нем железа много, там трудно. А так, полезная особенность, нужная. Ну мы колхозы организовали, слизней тут разводим, мох выращиваем…

— А что с цвергами? — вставил я.

— Контра буржуйская! Совсем капитализмом порченые! Зверье! — с искренним возмущением, почти гавкнул Лев. — Жрут моих кобольдов, сколько не посылай. Они и нас тут убивали, и наверно ели. Я, надо сказать, потому к вам и выходить не хотел, не верил что хороший человек с такими спеться может…

— Голодно у них — хмыкнул я — надо было сразу еду им обещать.

— Ну может быть оно и так, но человека жрать… Хотя голод, он конечно всякое может заставить делать. — Мы немного помолчали. Конечно, подумал я про себя, вы из ревущих двадцатых привыкли всех через колено гнуть. Общаться не умеете. Вот и не смогли с цвергами договориться. А парни они годные, вон Велла… Я сжал зубы, и начал задавать вопросы. Лев с удовольствием, обстоятельно отвечал.

И я услышал много удивительного. Например он утверждал что големы в Магазине, который он называл Складом, их не трогали. Достаточно было не вести себя как мародеры с постапокалипсиса, а вести себя вежливо, что попало в руки не хватать. Охрана военных позовет, те к своему главному отведут, и у того уже вежливо попросить — и они сами и оружие принесут, и одежду…

— С охраной на Складе то договориться легко было, а вот в Читательных Залах мы страху натерпелись. Там же Рогатые. Ну, думаем, как есть, в Ад попали. Только котлов для пущей схожести не хватает. — Ну не знаю, для меня полки с книгами на ад не походили. Впрочем, как я понял, при Льве это по другому выглядело. Лев продолжал:

— Но ничего. Был у нас Эммануил Мурьич, учителем в школе работал, великой учености человек. Так он сразу сказал, мол братцы, не будем делать ничего, что бы мы не сделали если бы у них рогов не было. Роги оно конечно вещь в человеке заметная, но случалось мне таких гадов видеть, хоть святых выноси. И заметь, без рогов. В общем, и с этими сговорились. Правило у них странное. Сначала загадки загадывают, и коли разгадаешь, дают книжку волшебную. И рассказывают о ней все. И да, душу торгуют, но не рогатые, а те кто через эту книгу в тебя глянут… Пришли. Иди мил человек, поговори с бабою своей, пусть не жрет моих ребят.

Меня поставили на ноги, и я чуть не упал. В глазах потемнело, как иногда бывает когда резко с кровати встанешь. Но я быстро пришел в себя, и осмотрелся. Мы были в очередном тоннеле, но я уже в них достаточно хорошо разбирался, и с уверенностью мог сказать что это один из тех, по системе которых шли мы сюда с цвергами. Осторожно выглянув за угол, я обнаружил Диану. Оборванную, грязную, в крови, но готовую к бою. Перед ней лежал почти потухший лепесток, который слабо освещал тоннель. Видимо услышала шорох, и бросила вперед, чтобы никто не подкрался незаметно. Она прижалась к стене, пряча за щитом меч, и хмуро смотрела в мою сторону.

— Диана, это я. — осторожно сказал я.

— Кто я?! — хрипло спросила она, не проявив признаков ни радости, ни узнавания.

— Я, Ал. — сказал я, и осторожно вышел на свет.

— Кто наш президент? — отозвалась она, внимательно меня рассмотрев.

— Да ну, тупой вопрос. — ответил я, и осторожно сполз на пол. Ножки дрожали. — Если уж меня подменили и русскому научили, то свою память я наверняка знать должен. Или нет. С переводными шариками же по другому работает? Блин, а какой вопрос был?

— Ал — облегченно вздохнула Диана, и тоже медленно сползла по стене. Только тут я увидел что одна нога у неё в лохмотья изодрана, и выше бедра шнуром перетянута. За щитом прятала.

— Я тут Льва Пантелеймоныча встретил. Он в кобольде сидит… — продолжил было я, преодолевая нахлынувшую слабость.

— Сомлела она, я по дыханию слышу — визгливо перебил меня из-за спины Лев Пантелеймоныч. Хватайте ея, пока зенки сомжала, и потянули!

Последнее это он своим. В круг света ввалились еще несколько кобольдов, и утащили Диану, как мне показалось, прямо сквозь стену. Щит не забыли. А потом и меня за ней. На меня навалилась усталость и безразличие. Кажется я даже потерял сознание. Когда пришел в себя, меня все еще тащили сквозь скалы кобольды.

— Ты как там? Давай, держись сынка, не долго уже. Ща донесем, и прыгнешь в Штаб. А там и до лазарета рукой подать. Я тебя тут полечил наскоро, на часок силенок хватит, даже людоедку твою тащить сможешь.

— У меня есть столько вопросов… — смог выдавить я.

— Так задавай! — удивился Лев Пантелеймоныч. Я немного подумал, и спросил самое важное.

— Вы поняли, зачем мы здесь?

— Ну так оно понятно, черныши за самоцветами пошли, и вы к ним приблудились…

— Нет, Лев Пантелеймонович, вы не поняли. Зачем мы, люди, сюда попадаем?

— Ох ты ж, ну и вопросы ты задаешь. А шут его знает. — шаман приостановился, и обернулся ко мне мордочкой. Белки его глаз светились. Не сильно, но заметно, как будто внутри его черепа был спрятан фонарик.

— У тебя какая волна? Ну скока вас высадилось? А? Четверо… Первая волна. У нас сначала по три раза четыре человека высаживалось, потом ишо три раза по двенадцать. И у вас так будет. Вот найдитя умнога человека, обученного, книгами в голове богатого, и подведите его к ключ-камню. Он там все и заразумеет. Если ворожьба личная совпадет. Ну у нас трое таких понадобились.

— А вы рассказать не можете?

— Отчего ж, могу. Только по своему, по простому. Так то тайна не великая, разобраться можно. Первый ключ на Склад ведет. Там надлежит одеться и вооружиться. Второй ключ охотный парк. Чтобы силу, значит проверить. Найдите зверя пострашнее, и одолейте. Третий он силы волшебные дает, но там дело темное. С не добрыми тварями союз заключаешь. А четвертый он самый страшный был, мы долго побаивались, но потом разобрались. Трофей туда надо отдать. По трофею и награды. Оружие там, навроде кладенца твоего.

— Четвертый ключ людей жрет — не согласился я — мы туда втроем вошли, и только двое вышли. И оружие только у одного.

— Значит и у тебя есть, в Штабе в морок попадешь, на себя в в зеркало посмотри, спрятанное оно. Хоть сто человек придет, всем оружие даст, только сила его от трофея зависит. А то что одного они забрали, так подумали что трофей это. Они не шибко разумные там все. Да и, ежу понятно, не для людей весь этот огород говорили. Не для людей, дело ясное. Дальше смотри, вторые четыре ключа к союзничкам ведут. Так дело то давно было, когда ключ-камень ставили, союзнички то живы были, а сейчас нет их. Первый ключ сюда, к чернышам. Раньше тут страна была, что твоя Псковская Губерния, сплошняком деревеньки да городки. Так вот, нету её. Многорукие постарались. Второй ключ в большой город должен вести. Так там теперь развалины, да упыри. Третий и вовсе не открывается. В четвертом Райский Сад, как ни крути, по всем признакам подходит. Я так мыслю, кто из наших жив остался, туда ушел. Хорошее место, настоятельно советую. Ну а следующие ключи, значит враги. Тех кто это все построил. Не ходили мы туда. Нечего чужую войну питать. А перековернуто так все, потому как у этих твоих цвергов, умник один нашелся. Как его ж там… На букву Мэ. Вот он то весь этот забытый острог в казарму для чернышей и приспособил. Да только то ли не доделал, то ли еще что, а тянет сюда нас. А служба, по его мыслям у нас простая. Многоруков бить, чернышам помогать. Ты ж убил одного. Вот пойдешь к колодцу ворожейному, и сразу тебе скажут какой ты молодец. И огня волшебного дадут, искр пятьсот наверное. И скажут, что мол сделаешь так еще сто раз, то домой отправят. Вот все на места и встанет.

— А почему это называется Королевствами.

— А потому что дикий человек этот черныш был, хоть и чародейных дел мастер. По другому мир не мыслил, кроме как феодальным строем. Но за это ты не беспокойся. Королей мы поубивали. Не любим мы, русские люди, королей. Одиннадцать мы, двенадцатого до нас кто-то. Теперь они просто камнями лежат в лабиринтах своих. Ну вот пришли почти.

По глазам ударил неприятно резкий свет, я охнул и закрыл лицо руками. Через некоторое время, смаргивая слезы, я понял что мы находимся в полузасыпанном строении, в двадцати метрах от той гигантской стены, на которую мы однажды высадились.

Две жизни назад.

Кобольды, тихонько, по собачьи, ворча на солнце, жались к стенам. Рядом со мной. и лежащей на земле Дианой, остался только кобольд шаман, выглядел он плохо. Очень плохо. Мертвым. Один глаз у него выпал, и болтался на веревочке из нервов, из носа пасти и ушей шла кровь, залившая ему всю грудь.

— Пробуй прям отсюда короткий путь открыть, должно сработать. — деловито сказал Лев.

— Лев Пантелеймоныч, что с вами? Вы не умираете? Давайте я вас с собой заберу… — забеспокоился я за него.

— Не-не-не! Не вздумай! — замотал головой кобольд. И ловко срезав висяций глаз, выкинул его в сторону. Я даже не успел понять чем он его срезал, и откуда достал нож. — Ну не так уж и умираю, на обратную дорогу хватит, а так то давно кого помоложе для тела нашел… — Кобольд неприятно кольнул меня взглядом. Похоже сказал то, что не хотел говорить.

— Пора мне в общем — хмуро буркнул кобольд — Своим скажи, пусть когда за самоцветами придут, еды поболее захватят, и меня ждут. Я своего зверька пришлю, он их мимо многоруков к хорошим местам проведет. Бывай сынок, не забудь, сразу в лазарет, а то помрешь, вон подруга твоя, никак отходит уже. На одном характере держится.

Я наклонился и приложил руку к шее Дианы. Пульс я не почувствовал, но она едва слышно застонала.

— Хорошо, Лев Александрович, спасибо вам за все, и до новых встреч!

— Ну это врядли. — отмахнулся кобольд лапкой, в которой все еще была зажата кость. Теперь — почерневшая и крошащаяся серой трухой.

— Так не узнают тебя мои ребята. На лицо человеки для них все одинаковые, можно бы по мечу определить, ну не шибко они умные, я ж говорю. напутают. А самому мне к кажному бегать, тяжко будет. Так шо, все, сынок. Или внучок?

— Так давайте пароль придумаем?! — не сдавался я. Кобольд был источником многих знаний, я зачерпнул столовую ложку из целой бочки. С ним обязательно надо поговорить еще, и желательно подольше.

— Нуу… — замялся кобольд. Общаться он явно не хотел.

— Вся власть Советам! — гаркнул я, заставив взвизгнуть и насторожиться стоявших в отдалении кобольдов. — Я вот так скажу кобольду, и он поймет что это я.

— Не ори, дурак — не однозначно ответил Лев Пантелеймонович — со всей округи зверьё ща сбежится. А то и многоруки нагрянут. Все, бывай, не кашляй. — И кобольд юркнул в щель между плохо подогнанными плитами пола, а за ним и вся его свита.

Я хладнокровно проверил рядом ли мой меч, меч Дианы, щит Дианы, сама Диана. И активировал телепорт.

Ничего не произошло. только теперь я почувствовал как мне плохо. Мне было трудно думать, очень хотелось пить, тяжело даже стоять выпрямившись. Я не стал садиться на пол, потому что побоялся что не смогу встать. Я надел на себя щит, заткнул за один из шнуров меч, оперся на меч Орма, который очень кстати как раз перекрестием доходил мне до подмышки, потом присел, и рывком, с натужным криком, поднял Диану, и закинул на плечо. Очень зря. Я сразу же понял, что не смогу сделать и шага. А уж тем более подняться по лестнице.

Я заскрипел зубами, и сделал шаг. И тут телепорт сработал.

Когда глаза привыкли к полутьме, я понял что я дома.

Мы вернулись в Королевство. Мне хотелось упасть и лежать, но вместо этого я сделал следующий шаг.

Так тяжело мне не было никогда, даже в спортзале. А еще было очень грустно, и чтобы хоть как-то развеяться, и я сделал следующий шаг. Точнее попытался, но не смог, и упал на колени. Очень больно. Я решил, что все же придется отдохнуть. И довольно грубо сбросил с себя Диану.

Оказывается она пришла в себя. Или умерла. Глаза были открыты. некоторое время я смотрел на неё, пытаясь понять, что из этих двух моих предположений правда.

— Мы дома? — спросила она таким слабым голосом, что мне пришлось переспрашивать, что она сказала. Она повторила, но я все равно не понял. Решил наклонится к ней, но просто упал рядом, на больно врезавшиеся в лицо камни.

— Полежим пять минут, отдохнем — прошептала Диана.

— Нельзя. Дохнем. Надо в дольмен — ответил я, и подумал что если это будут мои последние слова, то будет обидно. Хотелось бы перед смертью произнести \более велеречивые речи.

— Ну надо, так надо — вздохнула Диана, и начала подниматься. Только дважды вскрикнув от боли, когда неудачно побеспокоила ногу. Ужасный человек, подумал я про неё. Как так можно вот так сразу. Еще некоторое время полежал, но острый каменный осколок совсем уж невыносимо впился мне в скулу. Я начал с малого — решил что просто лягу поудобней, уже потом встану. но поудобней не получилось, и через некоторое время я обнаружил себя на четвереньках. На коленях стоять на битом камне оказалось еще больнее, и я все же встал. Ну как встал. Меня рывком подняла Диана. Меч Орма Диана у меня отняла, и использовала как костыль.

Лев Пантелеймоныч оказался прав не во всем. Нести Диану я не смог. А вот она меня практически дотащила до дольмена. но уж тут, как настоящий рыцарь, я заставил её лезть туда первой. И только после этого залез сам, потратив не меньше минуты, на попытки спрятать меч Орма, меч Кроу и Щит Дианы. В общем я просто оставил их за углом дольмена. А потом залез в него сам.