Гелен: шпион века

Экспериментальная трансляция музыки и человеческого голоса по радио началась в Англии и США всего каких-то пятьдесят лет назад (в первой трети XX века), а регулярные передачи развлекательного и образовательного характера — через два-три года. Сегодня, в эпоху цветного телевидения, радио представляется слегка архаичным. Тем не менее по силе пропагандистского воздействия ему нет равных. Газеты и книги можно запретить, изъять из продажи. Но какие бы усилия не предпринимались по глушению радиоголосов, особых плодов это никогда не приносило. Эфир неподвластен глушилкам. Радиопропаганда в собственном смысле этого слова появилась около пятидесяти лет назад. Первыми оценили ее возможности в СССР и в последнюю очередь — в США. В 1933 году, всего через несколько недель после прихода Гитлера к власти, виртуозно овладел этим искусством Йозеф Геббельс. Англичане оказались довольно медлительными, но зато потом им не было равных — так ловко они умели скрыть за видимой объективностью подачи информации свои пропагандистские цели. В сравнении с ними геббельсовская радиопромывка мозгов оказалась грубой и вульгарной, рассчитанной на недалекого обывателя. В США радиопропаганда в глобальном масштабе пробивала себе дорогу со скрипом, и лишь после того, как правительство пришло к договоренности с Эй-би-си и Си-би-эс о том, что те будут транслировать только «одобренный» материал, предоставленный станциями Фонда всемирного радиовешания.

Война вызвала к жизни невиданный масштаб радиопропаганды. Германские радиостанции, в сущности, ничего другого и не транслировали. Правда, чтобы как-то разнообразить неудобоваримые фантазии Геббельса и воинственные филиппики фюрера, программу разбавляли музыкой Вагнера и Бетховена, исполнением поэтических произведений Гёте. Столь же мощный поток пропаганды обрушивался на слушателей из Москвы — вещание велось на многих языках и являло собой смесь урапатриотической патетики и обличительных инвектив в адрес фашистской Германии.

Для осажденной Британии радио стало единственным связующим звеном с внешним миром, а также незаменимым средством пропаганды — благодаря англичанам покоренные народы Европы получили возможность получать правдивую, объективную информацию, а значит, сохранить боевой дух и способность сопротивления угнетателям. Разумеется, было бы преувеличением утверждать, будто именно черчиллевское радиовещание «одержало победу», и все же не приходится сомневаться в том, что радиовещание сплотило англичан, помогло им выстоять в самые тяжелые дни, сохранить в себе волю к победе.

А самое главное — радио превратилось в важнейший инструмент разведки и контрразведки. Уже в Первую мировую войну нашел свое применение беспроволочный телеграф; правда, им можно было пользоваться лишь на небольшие расстояния и главным образом лишь для передачи радиосообщений из тыла на передовую и наоборот — с передовой в тыл. В 1914—18 годах никто из шпионов не пользовался радио для связи со своими хозяевами. Невидимые чернила, шифрованные письма или, в лучшем случае, телеграммы на условленный адрес в нейтральной стране — вот не слишком широкий выбор, который теперь нам кажется столь же старомодным, что и почтовые голуби.

Во время Второй мировой войны эфир был уже наполнен всевозможными радиосообщениями. Здесь можно было услышать позывные УСС, рассылавшего указания для нескольких тысяч британских и американских агентов в оккупированной нацистами Европе, «Красной капеллы», радиодепеши абвера, СД, «Цеппелина» и «Валли», а также радиоигры, которые вело ведомство. Ни одна разведоперация не обходилась без использования радио.

Холодная война внесла в радиоэфир свои коррективы, объем вещания возрос, в том числе и разведывательного характера. Лидерство перешло к США, стране, обладающей высокоразвитой электронной промышленностью и практически неограниченными финансовыми возможностями. Да и в Западной Германии радиопропаганда стала вестись в невиданных доселе масштабах. Совместно с частными корпорациями американское правительство создало в ФРГ гигантскую радиосеть, раскинувшуюся на весь мир.

Гелен приобретает влиятельного союзника

Летом 1948 года из Вашингтона в Европу с целью координации действий американской разведки прибыл человек, всю свою жизнь проживший как «Господин Никто». Это был Франк Виснер, уроженец штата Миссисипи и юрист по образованию. Его сотрудничество с американской разведкой началось еще до войны. После 1941 года Виснер вступил в УСС под началом Аллена Даллеса, а вскоре оказался в Румынии, где ему удалось разжечь сильные антинемецкие настроения среди подданных марионеточного режима Антонеску. В более поздний период войны он перебрался в Турцию и там вступил в поединок с разветвленной агентурной сетью Франца фон Папена. После поражения Германии УСС прекратило свое существование. Виснер, как и его друг Даллес, возобновил адвокатскую практику в нью-йоркской фирме «Картер, Ледьярд и Милберн».

В ноябре 1947 года по рекомендации Даллеса Вис-нера вызвали в Госдепартамент США. Там ему присвоили высокий чин заместителя помощника Госсекретаря. Вскоре только что созданный Совет национальной безопасности «разродился» секретным документом за номером 10/2, под которым тот и вошел в историю шпионажа. Так появился на свет еще один сверхсекретный отдел, носивший невинное название «Отдел по координации политических действий». В сущности, это было ЦРУ в миниатюре. Президент Трумэн и министр обороны Джеймс Форрестол были не на шутку обеспокоены тем сомнамбулическим бездействием, в которое впало ЦРУ под руководством контр-адмирала Хилленкеттера.

Хилленкеттер — Ким Филби удивительно точно охарактеризовал его как «милого моряка, почти не оставившего следа в истории американской разведки» — с готовностью воспринял то, что посылала ему геленов-ская «Организация», которая только-только становилась на ноги в Пуллахе, а именно первую и довольно скромную информацию от нескольких «информантов»: статистические данные о численности советских вооруженных сил на территории ГДР и кое-что о последних политических событиях за «железным занавесом». По мнению адмирала, Гелен честно отрабатывал свое жалованье. Ежедневные «партии» информации, как называли их на своем жаргоне профессионалы-разведчики, обычно содержали весьма надежные сведения о том, что происходит на Востоке. Каждое утро на стол президенту Трумэну клали аккуратно отпечатанные сводки ЦРУ — в большом конверте, украшенном эмблемой голубого цвета.

Комцнформ прилагал невероятные усилия, для того чтобы подготовить Запад к новому всплеску революционных настроений. Белый дом, конгресс и Госдепартамент США не на шутку встревожены путчем в Чехословакии. Тогдашний премьер-министр страны, коммунист Клемент Готвальд, решил, что настала пора покончить с уродливой псевдодемократией, которая зиждилась на коалиции с соцдемократами и либералами. Готвальд сместил президента страны Бенеша, а прозападно настроенный министр иностранных дел Ян Масарик при загадочных обстоятельствах был найден мертвым у себя дома. Им на смену в Праге пришло тоталитарное полицейское правительство, полностью зависимое в своих действиях от Москвы.

Франция, несмотря на щедрые вливания, находилась на грани экономического краха. В Италии победа коммунистов на ближайших выборах казалась неизбежной. Более того, за ней вполне мог последовать путч в чехословацком духе.

В Германии отношения между западными союзниками и русскими испортились окончательно. Стремясь подмять под себя Южную и Западную Европу, русские пытались воспрепятствовать не только возрождению Германии, но и других западноевропейских стран. В декабре 1947 года Госсекретарь США Маршалл разоблачил тоталитарные намерения Советского Союза:

«Ситуация ясна как день. Руководство Советского Союза и европейских компартий открыто заявляют, что не допустят возврата к старым порядкам. Мы, со своей стороны, уверены в возрождении европейской цивилизации».

На конструктивные меры, предпринятые западными державами в Германии, Советский Союз отреагировал рядом агрессивных Действий. СССР не скрывал того, что хотел бы выжить союзников из Западного Берлина и голодом вынудить город к повиновению. Календарь событий говорил о многом. 20 марта 1948 года советские представители покинули Контрольный совет — ушли в прошлое те времена, когда главнокомандующие СССР и США, маршал Жуков и генерал Эйзенхауэр, поднимали тосты за здоровье друг друга. 1 апреля того же года советские военные власти наложили резкие ограничения на транспортные перевозки союзников в Западный Берлин. 23 июня русские демонстративно покинули здание берлинской комендатуры. В их планы явно входило внести сумятицу и хаос в управление только что ожившим, — после войны городом.

До этого времени передвижение населения между Западным и Восточным Берлином было, практически, беспрепятственным. Муниципальный Совет избирался от всех четырех секторов. Несмотря на усилия коммунистов провести в Совет внушительное число своих представителей — а ради этого не брезговали ничем, даже запугиванием, — сами они и их союзники получили менее одной пятой всех голосов, в то время как представители других партий забрали себе восемьдесят девять мест. Левым пришлось довольствоваться девятнадцатью. Ратуша располагалась в советском секторе (в ней же размещались коммунистические силы правопорядка). В Берлин для организации массовых беспорядков на грузовиках со всей Восточной Германии начали свозить членов немецкой компартии. Советский командующий генерал Котиков воспрепятствовал избранию на пост мэра Эрнста Ройтера. На следующее утро советские оккупационные власти перекрыли транспортные артерии вокруг города, заблокировав железнодорожное сообщение с Западной Германией. Главнокомандующий советскими оккупационными войсками маршал Соколовский публично заявил: «Теперь мы только терпим присутствие в Берлине американцев, англичан и французов. Вскоре ситуацию в городе будет контролировать одна-единственная держава — Советский Союз». Русские и восточногерманские агитаторы распространяли слухи, что западные союзники вот-вот уйдут из города. Радиопередачи из-за рубежа и радиостанции союзников в Западном Берлине нещадно глушились. Город был охвачен едва ли не паникой. Опасения людей усугублялись тем, что англичане и французы начали эвакуацию семей своих офицеров и официальных представителей. Генерал Люциус Клей, к счастью, положил конец подобной поспешности.

Русские начали перерезать телефонные провода. Радиостанция Восточного Берлина объявила, что водоснабжение западной части города, которое осуществлялось из советского сектора, будет прекращено. Повсюду вдоль границ трех западных секторов заняли позиции советские танки и подразделения советской пехоты и артиллерии.

В какой-то момент той полной событий недели западные союзники даже склонялись к тому, чтобы силой прорвать блокаду. Это означало бы новый вооруженный конфликт. Генерал Клей предложил иное решение: поставки угля и продовольствия в осажденный город по воздуху. Чтобы ежедневно прокормить двухмиллионное население, требовалось четыре тысячи тонн продовольствия плюс еще пятьсот тонн для служащих оккупационных войск и членов их семей. Воздушный мост, несмотря ни на что, был налажен. В течение одиннадцати месяцев буквально каждая крошка хлеба и кусочек угля попадали сюда по этому мосту, переброшенному с Запада. Всего было сделано 277 728 рейсов. Американские, английские и французские летчики доставили в город 2 343 300 тонн продуктов. В самые напряженные дни самолеты садились в аэропортах и на импровизированных взлетно-посадочных полосах через каждые сорок пять секунд. Русские не смели сбивать самолеты, поскольку знали, что союзники расценили бы это как начало военных действий. Зато они, не таясь, перехватывали радиосообщения, что привело к ряду несчастных случаев и стоило жизни семидесяти одному летчику, в том числе тридцати одному американцу. В Москве надеялись, что зимой, когда настанут туманы и холода и резко ухудшится видимость, воздушный мост прекратит свое существование и союзники покинут город. Увы, русские ошибались и в конце концов были вынуждены признать поражение. В мае 1949 года, после встречи сталинских эмиссаров с представителями Запада в Нью-Йорке, все ограничения были сняты.

Виснер прибыл в Берлин летом 1948 года, то есть в самый разгар берлинского кризиса. Из Пуллаха приехал Гелен, и они приступили к обсуждению дел. Виснер провел в обществе Гелена гораздо больше времени, нежели с генералом Клеем и представителями американских оккупационных войск. Гелен предупредил Вашингтон относительно советских планов сломить Берлин голодом или массовыми беспорядками. Но ему не поверили. А ведь он раскусил намерения русских задолго до того, как они стали очевидны для всех — включая их планы основать Германскую Демократическую Республику и таким образом юридически закрепить размежевание двух частей Германии. Гелен поведал о том, как быстро набирает силы незадолго до этого созданная Народная полиция. По сути дела, это была настоящая армия, численность которой превышала 140 тысяч человек. За этим последовало формирование Национальной народной армии, до зубов вооруженной советской военной техникой. Командование также находилось в руках у русских. Можно сказать, что восточногерманская армия была сформирована за год до того, как Западная Германия обзавелась своими собственными крошечными частями Федеральных вооруженных сил. Менее чем за три года ее численность возросла до 250 тысяч человек.

Гелен и Виснер быстро нашли общий язык. Висне-ровский «Отдел по координации политических действий» являл собой своеобразный гибрид: официально он находился в ведении триумвирата, состоявшего из Пентагона, Госдепартамента США и ЦРУ. На самом же деле «Отдел» был давно независим в своих действиях и вскоре стал известен в политических кругах как «Департамент грязных дел». Его излюбленным занятием стала организация саботажа. Наверняка Гелен ему ужасно завидовал и решил последовать его примеру.

Виснер был готов ему в этом помочь. Изданная Советом Национальной Безопасности директива «Десять — дробь — два» давала ему неограниченные финансовые возможности. Например, Виснер воспользовался ими в Италии — в результате победа коммунистов на выборах оказалась не столь внушительной, как ожидалось. Гелену тоже перепала солидная денежная сумма, и это позволило ему начать немало новых операций, для которых раньше у него не было средств.

Радио «Свободная Европа»

Советская блокада Берлина сбпровождалась массированной радиопропагандой, распространением листовок и газет, призванных запугать жителей Западного Берлина и Западной Германии и ослабить их доверие к союзникам. Последние до этого фактически не предпринимали никаких попыток противодействия оголтелой коммунистической пропаганде. По совету Гелена и ряда специалистов по радиосвязи Виснер немедленно взялся за исправление ненормальной ситуации: с целью противодействия агрессии русских в эфире было решено установить в Западной Германии мощные радиопередатчики. Планы еще только-только составлялись, но Виснер уже задумал целую сеть передатчиков, вещающих на всех языках народов коммунистического лагеря — дабы сеять недовольство и открытое неповиновение новым угнетателям.

Вначале можно было пользоваться лишь одной американской радиостанцией, RIAS — «Радио американского сектора». Это был официальный радиопередатчик американского военного командующего в Берлине. Вещание ограничивалось официальными бюллетенями, сводками новостей и музыкой. Последняя заполняла почти все эфирное время. Виснеру не составило особого труда убедить генерал-майора Фрэнка Хаули, что программа передач RIAS нуждается в радикальном пересмотре. Гелен отрядил к нему в помощь двух опытных радиоведущих, которые привнесли свежую струю в рабо-ту американской станции. Однако мысль о создании мощной сети радиовещания появилась гораздо позднее. Прежде всего эта затея требовала немалых средств, их Виснер никак не мог получить от своего начальства.

И тогда он обратился за помощью к магнатам большого бизнеса. Аллен Даллес, которому президент Трумэн предложил возглавить комитет для расследования эффективности подведомственного Хилленкеттеру ЦРУ, согласился Виснеру в этом посодействовать. Два адвоката пустили, что называется, шапку по кругу. Наполнилась она с поразительной быстротой. В то время некоторые независимые американские организации, такие как Совет по международным связям, Конгресс свободы культуры, Американские друзья российской свободы, Комитет за свободную Азию и некоторые другие «объединения граждан» в разных штатах и городах (вскоре многие из них окажутся в числе сторонников сенатора Джозефа Маккарти) — кто как мог, каждый по-своему вели борьбу с коммунизмом. Даллес и Виснер заручились поддержкой генерала Эйзенхауэра — тот как раз покинул пост начальника Генштаба, чтобы встать во главе Колумбийского университета. Список спонсоров этого учебного заведения по сути дела дублировал пресловутый справочник «Кто есть кто в американской промышленности и банковском деле».

Возглавил его Аллен Валлентайн, в прошлом преподаватель истории в Йелльском университете и род-совский стипендиат в Оксфорде. Покинув академическое поприще, он ушел в большой бизнес и какое-то время возглавлял финансовый трест, Американскую Серную Корпорацию и железнодорожную линию Буффало — Питтсбург. В числе прочих в этом списке значились Кларк Клиффорд, директор Национального Вашингтонского банка, Родни Смит, президент «Американских авиалиний», СД. Джексон, издатель журналов «Тайм», «Лайф» и «Форчун», А.Ф. Фрэнсис, председатель корпорации «Дже-нерал фуд», ведущего производителя кукурузных хлопьев к завтраку, Генри Форд-второй, Эдвин Лэнд, президент фирмы «Поляроид», Уильям Бейкер, вице-президент телефонной корпорации «Белл». Имелись и другие желающие помочь Виснеру материально — среди них такие компании, как «Дженерал моторе», «Дженерал электрик», «Вестингауз», «Крайслер», «Юнайтед Фуд», а также нефтяные компании во главе с «Эссо» и «Стандард Ойл».

В начале 1950 года в Английском саду — парке, раскинувшемся в центре Мюнхена, — в нескольких панельных зданиях расположилось радио «Свободная Европа». За удивительно короткое время, имея начальный бюджет в десять миллионов долларов, радио «Свободная Европа» начало передачи из новой мощной радиостанции. Использовались также передатчики, расположенные в соседних, дружественно настроенных странах. Со временем РСЕ разрослось в сеть из двадцати девяти радиостанций, круглосуточно вещавших на шестнадцати языках стран Восточной Европы, включая бывшие Прибалтийские республики. Правда, вещание на албанском пришлось прекратить — обнаружилось, что в этой идущей по стопам Китая стране у населения почти нет радиоприемников. Сегодня радиопередатчики РСЕ установлены также в Португалии, Испании, Греции и Турции. РСЕ тесно сотрудничает с сетью других радиостанций, также находящихся под крылом ЦРУ, в таких странах, как Саудовская Аравия, Иран, Пакистан, Вьетнам, Индонезия и Япония, откуда ведется вещание на Ближний Восток, советскую Среднюю Азию, страны Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока.

Из Франкфурта-на-Майне войну в эфире начала и «братская» радиостанция радио «Свобода», вещавшая на Советский Союз на самых разных языках — русском, украинском, финском, латышском, туркменском, таджикском, чувашском и даже на диалектах Монголии. Завершало эту тяжелую артиллерию официальное американское детище «Голос Америки» — радиостанция, работавшая для слушателей, понимавших по-английски.

Гелен с самого начала охотно сотрудничал с РСЕ и его начальством из «Отдела по координации политиче-скихдействий», полковником Котеком и Уильямом Гриффитом. Он откомандировал к ним своего представителя, бывшего офицера СА Петера Фишера, известного также как «майор Фидлер». В Пуллахе это был главный радио-спец с непревзойденным опытом работы. Во время войны он служил в частях СД на территории Голландии под началом штурмбаннфюрера СС Йозефа Шрайдера, который занимался организацией радиоигр с Лондоном. Так, например, благодаря фальшивым позывным ему удалось разоблачить практически всех до единого агентов УСО, которых засылали в помощь голландскому движению Сопротивления из Англии, а также самих лидеров Совета движения сопротивления.

Первое сотрудничество с разведкой с воздуха

Другим немаловажным фактором в геленовской карьере стала поддержка со стороны генерал-майора Джона Б. Акермана, возглавлявшего в Германии разведку военно-воздушных сил США. ВВС были выведены из-под контроля американской армии, получив статус независимых. Они были у американцев в почете и, оставив далеко позади себя армию и флот вместе взятые, оказывали решающее воздействие на формирование американской политики. Именно по этой причине разведка ВВС постепенно отвоевала себе обширное место на рынке информации, что, разумеется, дало о себе знать и в Германии. Поговаривали, будто Акерман был убежден в неизбежности войны с Советским Союзом — мол, это просто вопрос времени.

После начавшейся в 1950 году войны в Корее он основал в Германии официальный филиал, действовавший по образцу британской МИ-9. Цель его заключалась в организации специальных операций в случае, если американские летчики будут сбиты над Россией и странами Восточной Европы.

Генерал-майор Акерман и его помощники хорошо понимали все возрастающую необходимость воздушного наблюдения за СССР, а также важность новых форм разведки — при помощи радио и электронной техники. Пройдет время, и появятся самолеты-шпионы, такие как У-2 и ЕС-121. А пока можно было снабдить шпионской техникой имеющиеся самолеты — радиоприемниками, записывающими устройствами, радарами, вычислительными приборами — и постараться проникнуть хотя бы в крайние пределы советского воздушного пространства. Даже из самых слабых сигналов, пойманных на фоне треска радиочастот, можно было извлечь немалое количество бесценной информации. Так, из перехваченных разговоров советских летчиков можно было узнать, на каких машинах они летают. По командам, подаваемым диспетчерами, можно было определить местоположение аэродрома. А подслушанные радиопереговоры между советскими наземными частями давали представление об их вооружении и дислокации, а также помогали отделу дешифровки в сборе образцов шифров.

Акерману и Гелену давно не давала покоя мысль о радиоконтактах с самолетами, совершавшими шпионские вылеты. Советские военные власти в Берлине постоянно высказывали протест по поводу нарушения американскими самолетами воздушного пространства Восточной Германии. Разведка ВВС США обзавелась в американской оккупационной зоне Германии несколькими представительствами, одно из которых располагалось в отеле «Кёнигсхоф» в Мюнхене. До Пуллаха отсюда было буквально рукой подать, а радио «Свободная Европа» находилось едва ли не на соседней улице. Акерман имел теперь все необходимое для осуществления своих далеко идущих планов.

Так, например, один из его протеже вошел в число руководителей РСЕ. Он также поддерживал связь с ЦРУ — позднее это позволит его ведомству держать под своим контролем «метеорологический» шпионаж, осуществляемый самолетами В-36 и RB-47, а затем и разведывательные полеты У-2. Как у Гелена завязались близкие отношения с американскими ВВС и их разведкой, когда он начал осуществлять заброску с воздуха своих агентов в СССР (что, кстати, закончилось полной катастрофой) — все это описывается в одной из следующих глав.

Радиосвязь являлась основой всей деятельности геленовской «Организации», особенно после 1956 года, когда на поездки из Восточной Германии в Западную и наоборот были наложены резкие ограничения. Ситуация тем более осложнилась в связи с возведением в 1961 году Берлинской стены. Теперь для агентов стало практически невозможно попасть из одной части города в другую или же было сопряжено с огромным риском. Радио «Свободная Европа» и другие «частные» немецкие радиостанции стали широко и, главное, успешно использоваться для передачи шифрованных сигналов (иногда это была музыка) агентам, действовавшим по другую сторону «железного занавеса». Разумеется, у Гелена в Пуллахе уже имелся мощный радиопередатчик. Вскоре появился еще один, в Штокинге, недалеко от Мюнхена, а спустя какое-то время и третий, который находился в ведении регионального кёльнско-франкфуртского филиала «Организации». Правда, советская и восточногерманская контрразведки научились столь же ловко пеленговать подпольные передатчики на своей территории, используя для этого самые современные передвижные пеленгаторные установки. Это помогло им разоблачить не одного геленовского шпиона. Сигналы перехватывались и расшифровывались, и время от времени Гелен отдавал своим агентам распоряжение замолчать. Разумеется, перехватом занимались обе стороны, а значит, и немалое число советских шпионов было разоблачено благодаря новейшему электронному оборудованию, полученному СИС и Пуллахом от Федерального комитета США по связи.

Радио руководит Берлинским восстанием

Геленовская система радиосвязи, хотя еще и пребывала в младенческом состоянии, заявила о себе во время Берлинского восстания 1953 года. Кстати, последнее отнюдь не явилось для Пуллаха сюрпризом. Более того, Гелен уже давно готовил операцию «Юнона». Тем не менее было бы ошибкой утверждать — а именно с подобными обвинениями выступило советское правительство, — будто бы восстание целиком и полностью было делом рук Гелена и ЦРУ.

Зимой 1952/53 года политическая и экономическая ситуация в Восточной Германии резко осложнилась. Продовольствия не хватало, и население фактически оказалось на грани голода. Отчаявшись, люди начали бежать на Запад. Поток беженцев в Западный Берлин достиг пяти тысяч человек в неделю — и это несмотря на жесткие контрмеры со стороны коммунистов. Правда, последним стало практически невозможно скрывать бедственное положение, в котором оказалось население Восточной Германии. Меры, которые при этом принимались, зачастую сводились к снятию с постов ответственных лиц — например, был уволен министр снабжения и продовольствия. По сути дела, из чиновников сделали козлов отпущения. За беспорядки среди рабочих вина возлагалась — как это говорилось в ноте советского правительства от 31 декабря 1952 года — на американских, британских и французских верховных комиссаров оккупационных зон Германии. Их обвиняли в «антикоммунистической пропаганде и заговоре, направленном против Германской Демократической Республики».

В конце концов Министерство госбезопасности ГДР было вынуждено прибегнуть к репрессивным мерам. Были сфабрикованы обвинения против десяти тысяч человек, которые якобы саботировали выполнение пятилетнего плана развития страны. Все эти люди оказались за решеткой. Какое-то время могло показаться, будто коммунистам удалось приостановить сползание страны к катастрофе. Производство стали выросло до 1 700 000 тонн в год, выработка электроэнергии увеличилась за два года на пятьдесят процентов, открылись и заработали новые шахты. Но все эти успехи были достигнуты ценой таких жутких условий труда, которые мало чем отличались от условий содержания в концлагерях гитлеровской Германии. Многие отрасли промышленности перешли под контроль русских в зачет репатриационных выплат. Так, на урановых рудниках возле Геры русские платили рабочим в среднем 150 восточных марок (около 12 долларов) в неделю, и это считалось неплохим заработком. На заводе фотоматериалов «Агфа», который также перешел в руки русских, женщинам-работницам платили полторы марки в час (около 8 центов). Работали же они по десять часов в день и должны были производить по восемьсот единиц продукции. Когда же ввели новые «нормы», то оказалось, что за смену теперь полагается изготовить восемьсот восемьдесят единиц — и хотя нормы выработки были донельзя завышены, зарплата осталась на прежнем уровне.

Людям не только не хватало денег, еще меньше было еды. И это при том, что объективных причин для возникновения голода в Восточной Германии не было. Эта часть страны издавна являла собой важный район сельскохозяйственного производства — до войны здесь всегда возникали излишки сельхозпродукции. То есть ГДР была в состоянии обеспечить себя продуктами питания. Но программа развития сельского хозяйства с треском провалилась, и не в последнюю очередь потому, что коммунисты умудрились создать настоящую армию озлобленных, незаинтересованных в результатах своего труда подневольных работников.

Новые «нормы», введенные в начале лета 1953 года, означали более напряженный труд, более длинные рабочие смены и рост производительности при прежней зарплате. Более того, если, например, каменщик на стройке не успевал «уложиться» в новые нормы, то его заработок резко уменьшался. 15 июня строители в Восточном Берлине в знак протеста остановили работу. С требованиями улучшить условия труда, обеспечить демократические свободы, провести свободные выборы и выпустить из тюрем политзаключенных рабочие вышли на улицу. Напуганные таким поворотом событий, коммунисты выпустили на свободу четыре тысячи рабочих, угодивших за решетку по обвинению в «экономическом саботаже». Увы, они опоздали. 6 Берлине, Магдебурге, Франкфурте-на-Одере и других городах неожиданно начались забастовки. Студенты, рабочие, домохозяйки вышли на улицу. В некоторых местах демонстрации переросли в массовые беспорядки. В полицейских полетели камни. Самое удивительное, что во главе всех этих выступлений шли рабочие — те самые, на страже чьих интересов стояли коммунисты. Пролетариат восстал против «диктатуры пролетариата».

Было бы неправильно утверждать, будто антикоммунистические организации в Западном Берлине заняли позицию сторонних наблюдателей. Десятки тысяч беженцев, оставив своих родителей, братьев и сестер, вместе с миллионами западных немцев лелеяли надежду на то, что восстание принесет долгожданное освобождение и воссоединение. Многие бывшие беженцы устремились назад в Восточную Германию на помощь восставшим. Нелегально перевозились оружие и взрывчатка. Гелен хранил молчание относительно того, действительно ли руководство его западноберлинских филиалов оказывало помощь восставшим. Тем не менее является фактом то, что он отдал распоряжение своим восточноберлинским агентам установить радиосвязь с Западным Берлином. Он также получал ежечасные сводки о развитии событий в ГДР. Известно и то, что некоторые из его подчиненных в Западном Берлине передавали по радио информацию восточноберлинским агентам относительно передвижений советских войск, рекомендуя, где следует наступать, а где будет разумнее временно отступить. В какой-то момент, когда на улицах уже рекою лилась кровь раненых и убитых, а ситуация накалилась до предела, американцы и англичане привели свои оккупационные войска в боевую готовность. По обе стороны границы танки и бронемашины западных союзников и советская боевая техника стояли буквально лоб в лоб, наведя друг на друга прицелы пушек. Город являл собой настоящую пороховую бочку. Одной искры было достаточно, чтобы вспыхнул военный конфликт, последствия которого оказались бы непредсказуемы.

Советские танки быстро подавили восстание. Затем последовали аресты и расправы. Чрезвычайное положение и законы военного времени оставались в силе до конца июня. Но коммунистам не удалось сломить моральный дух берлинцев. Стремясь как-то облегчить бедственное положение восточной части города, власти Западного Берлина и западные союзники приготовили миллион посылок с продовольствием. Но лишь малая их часть дошла до тех, кто в них нуждался. Восточногерманская полиция поставила заслон на пути в советский сектор и конфисковала те посылки, которые уже успели провезти. Предложение американских властей о поставке крупной партии продовольствия и товаров первой необходимости советский комендант безоговорочно отмел как типичную «капиталистическую пропаганду».

Операция «Юнона»

Еще за несколько месяцев до Берлинского восстания Гелен предупредил американцев и Федеральное правительство Германии о назревающем взрыве. Он также предсказал кровавые репрессии и опасность, которую представляли для Запада дальнейшие действия русских. Ведь если они — под предлогом того, что беспорядки были спровоцированы западными антикоммунистическими организациями — возобновят попытки вытеснить союзников из Западного Берлина или же пошлют войска через границу для борьбы с террористами и диверсантами, исход событий может стать фатальным. И если этого не произошло, то только благодаря тому, что Запад внял предостережениям Гелена. Да и демонстрация военной силы западных союзников по другую сторону границы наверняка образумила русских.

В течение 1952—53 годов Гелен удвоил свои усилия по сбору информации о численности и дислокации советских войск. Он предвидел закрытие границы, остановку транспортного сообщения и поэтому понимал, что полагаться придется в основном на радиосвязь, а не на курьеров. Так была задумана операция «Юнона». Согласно ей, предполагалось подготовить значительное число радистов, а американцы снабжали Гелена современной радиотехникой: ему требовались портативные передатчики небольшой мощности, которые можно было бы без особого труда перевозить через границу.

Большинство радистов получили лишь элементарную подготовку. Только нескольких из них удалось переправить для обучения в Западный Берлин, и считанные единицы из числа профессиональных радистов сумели попасть в Восточный Берлин после начала восстания. На геленовские радиостанции в Западном Берлине, Мюнхене (дополнительный приемник, настроенный на заранее заданные частоты, был также установлен на радио «Свободная Европа») и Пуллахе обрушился настоящий поток радиосигналов.

Судя по всему, Гелен впоследствии предпочел не распространяться о количестве задействованных в этом деле радиооператоров. Тем не менее данные, опубликованные восточногерманским Министерством госбезопасности, недалеки от истины. Некоторые из них базируются на подлинных геленовских документах, переданных его бывшими агентами-перебежчиками Вольфгангом Паулем Хейером и Гансом Иоахимом Гейером коммунистам в 1953 году. Так, в 1952 году один радиооператор в среднем поддерживал связь с более чем десятью агентами. В 1953 году это соотношение стало один к семи. В 1963 году некий восточногерманский автор (чьи труды наверняка прошли через Министерство госбезопасности) приводил следующие данные о соотношении количества геленовских радиотелеграфистов и агентов, задержанных восточногерманскими властями:

В этой таблице значатся только крупные города. Были также приведены и другие данные за период с 1953 по 1963 год.

Из имеющегося у автора данной книги материала о геленовской радиосети здесь можно процитировать только те случаи, которые уже известны советской контрразведке. Но даже эти разрозненные примеры дают довольно точное представление о масштабах деятельности этой сети. Поворотным пунктом в организации подпольных радиоточек можно считать середину 1952 года. В то время наблюдался значительный рост их числа, поскольку также резко увеличилось и число агентов. По мере того как ситуация в советской зоне ухудшалась, а антикоммунистические организации в Западном Берлине, наоборот, все активнее разворачивали свою деятельность — кстати, не в последнюю очередь благодаря радиопропаганде, — Гелен ожидал, что народное возмущение вот-вот прорвется наружу как в Восточном Берлине, так и в других городах. До июньского восстания оставался еще год, но Гелен уже приготовился и был во всеоружии.

Чтобы обеспечить связь с агентами на тот случай, если она через курьеров будет затруднена или станет вообще невозможна, было создано еще несколько ра-диопостов. До этого засылка радиотелеграфистов осуществлялась лишь от случая к случаю. Гелен не хотел подвергать агентов на местах излишнему риску: они уже занимались сбором информации, а наличие радиопередатчика могло поставить их под удар. Вместо этого Гелен ввел эффективную систему «почтовых ящиков» — тайников, где агенты оставляли свои сообщения. Специальный курьер производил выемку, после чего вся информация передавалась радиотелеграфисту, который отправлял шифрограмму в Центр. Здесь почти все зависело от расторопности курьера и мастерства радиотелеграфиста. В противном случае информация попросту не достигла бы Пуллаха. Геленовские «коллекционеры» и «инструкторы», такие как «Хохберг» и «Паульберг» (это были подпольные клички), подыскали для выполнения подобных заданий несколько весьма толковых мужчин и женщин. Некоторые из них были профессиональными радиотелеграфистами, другие прошли ускоренный курс подготовки. В их числе был сорокалетний Ганс Иоахим Кох, бывший младший офицер дивизии СС «Принц Ойген», профессиональный радиотелеграфист и специалист по шифрам. Ему дали небольшой передатчик, и он устроил подпольный радиопост в доме своих родителей в одном из восточноберлинских пригородов. Какое-то время он посылал пробные сигналы, а сам прислушивался к «слепым» передачам из геленов-ской радиостанции в Штокинге. В конце концов «Хох-берг» привез ему еще два современных передатчика. Один из них — портативный американский высокочастотный двенадцативаттовый передатчик, который можно было настраивать как на станцию в Штокинге, так и во Франкфурте. Несмотря на малые размеры аппарата, совмещавшего в себе передатчик и приемник, с него можно было посылать довольно устойчивые сигналы на достаточно большое расстояние. Неудобство же заключалось в том, что к нему требовалась длинная антенна. Однако Кох вышел из положения, замаскировав ее под бельевой шнур у себя во дворе.

Кох также устроил почтовые ящики в Бергер-парке и Замковом парке в районе Панков, откуда во время Берлинского восстания забирал информацию о передвижении советских танков и пехотных подразделений. В самый критический момент восстания Кох поддерживал постоянную связь с несколькими принимающими радиостанциями. Кстати, он получил от Гелена распоряжение воздержаться от участия в демонстрациях и большую часть времени проводить дома. Между прочим, из-за явного отсутствия энтузиазма по поводу восстания он стал объектом насмешек со стороны соседей.

Принимая во внимание его отличную работу и риск, которому Кох себя подвергал, те 150 немецких марок, которые он заработал как радиотелеграфист в те июньские дни, вряд ли кому покажутся щедрым вознаграждением. Кох проработал до марта 1955 года. В 1954 году он отправил бесценные данные о советских воздушных базах в Вернойхене и Верхнем Барниме, к северо-востоку от Берлина. 9 марта 1955 года, во время очередного приезда в Вернойхен, его задержали представители Народной полиции ГДР — за тот видимый интерес, который Кох проявлял к военной базе. Когда дома у него провели обыск, то обнаружили все три передатчика, что и решило его судьбу. 15 июня Кох предстал перед Верховным судом ГДР, который вынес ему смертный приговор. А так как права на апелляцию у него не было, то приговор этот привели в исполнение буквально через несколько дней.

В конце 1952 года американцы возложили контакты с геленовской «Организацией» на одного человека, завербованного агентом СИС. Звали его Вильгельм Леман. За несколько месяцев до этого он бежал из Восточного Берлина. Во время июньского восстания Леман отправлял сводки о передвижении советских войск между Вуль-хайде и Арнсвальдерплатц, а также о местонахождении отрядов Народной полиции ГДР. Выдавая себя за продавца канцтоваров, Леман в течение длительного времени ходил по двадцати пяти казармам Народной полиции и Народной армии, а также советским военным частям. Там он даже завел себе приятелей из числа офицеров. Наверное, ему же принадлежит рекорд по числу пересечений границы берлинских секторов. За три года — с 1953 по 1955 — он шестьдесят восемь раз побывал в Западном Берлине, где получал указания о дальнейших действиях. Среди его донесений мы находим более сорока описаний советских аэродромов.

Работа Лемана в качестве радиоорганизатора началась в конце 1954 года, когда «инструктор» «Мюллер» познакомил его с двумя другими агентами: Эрихом Эй-хом и Мартином Шнайзингом. Троица создала подпольную радиосеть под кодовым названием «Северо-Восток». Эйх, бывший в войну радиотелеграфистом, передавал радиосообщения, Шнайзинг взял на себя обязанность фотографа, а также производил выемку донесений из устроенных Леманом «почтовых ящиков». Их подпольные клички свидетельствуют о наличии у них чувства юмора. Леман назывался «Schnabel» (Клюв), Эйх — «Schreck» (Страх), а Шнайзинг — «Schnell» (Быстрый).

Уже через несколько недель радиопосты работали к югу от Штральзунда в Ротемюле, возле польской границы, в окрестностях Щецина, во Франкфурте-на-Одере и Крине. Все они имели в своем распоряжении мощные американские приемники и передатчики, которые позже позволили представителям восточногерманской контрразведки утверждать, будто обслуживавшие их радисты посылали сигналы непосредственно в разведштабы НАТО в Париже и Копенгагене. Вышеупомянутое трио получало за свои труды солидное вознаграждение — на суде они заявили, что Леман получил 15 тысяч марок, Эйх — 28 тысяч, а Шнайзинг — 12 тысяч марок. Шнайзингом было сделано около двухсот фотографий новых железнодорожных объектов — мостов, депо, радиостанций в районе границы по Одеру и Нейсе, возведенных для улучшения стратегических коммуникаций между Советским Союзом, Польшей и Восточной Германией.

Весной 1955 года все трое, один за другим, были разоблачены и арестованы. Верховный суд приговорил Лемана к смертной казни, Эйха — к пожизненному заключению и Шнейзинга — к двадцати годам тюрьмы. Но некоторые из радиопостов по-прежнему действовали и, более того, просуществовали даже до 1971 года!

Другая не менее важная радиосеть была создана силами Манфреда Науманна и его помощников Петера Бланка, Гейнца Холльберга и Вернера Кнолле. Последний — бывший телеграфист войск СС. Их радиосеть функционировала из сторожки лесника в Эггерсродере, недалеко от Бланкенбурга, и из каменоломни, находившейся к северо-востоку от Берлина. Их также снабдили двумя новенькими американскими передатчиками, вмонтированными в обычные термосы. В конце концов и они оказались разоблачены и получили длительные сроки заключения.

Еще один радиопост появился в Восточной Германии в 1952 году стараниями двадцатисемилетнего Карла Гейнца Шмидта, бывшего матроса-подводника. В 1943 году он прошел курсы радиотелеграфистов в знаменитой школе подводников в Пиллау. Вернувшись из британского лагеря для военнопленных, какое-то время работал механиком по дизельным двигателям в Люкенвальде и в конце концов начал сотрудничать с геленовской «Организацией». Со своего радиопоста под кодовым названием «Сирена» он не раз выходил на связь — как до, так и во время и после июньского восстания 1953 года. Работая в одиночку, Шмидт предложил инструктору, «Треттнеру», отправить на курсы в Западный Берлин свою жену, поскольку ему было трудно обходиться без помощника. Увы, в один из приездов домой из Западного Берлина супруги привлекли к себе внимание сотрудников восточногерманского Министерства госбезопасности. В конце концов след вывел на подпольную радиостанцию. Последовал суд, который приговорил Шмидта к пожизненному тюремному заключению. Его жена получила восемь лет.

В период с 1953 по 1956 год Гелен активно занимался созданием разветвленной радиосети и подготовкой соответствующих кадров. Одним из его лучших вербовщиков и инструкторов в этой области был бывший офицер абвера, известный как «Паульберг». Под его руководством заработали радиопосты Гельмута Швенка, тридцатилетнего учителя из саксонского городка Бург-штадта, Карла Рудерта в Эрфурте, Армина Цопфа в Теннштедте в Тюрингии, а также агентов в Магдебурге и Карл-Маркс-Штадте (бывшем Хемнице), в тридцати милях от чехословацкой границы. Невозможно перечислить все радиоточки, разбросанные по городам и городкам Восточной Германии. На секретной карте, выпущенной в 1956 году Министерством госбезопасности ГДР для высокопоставленных партийных чинов, отмечено сорок восемь пунктов, где были обнаружены или предположительно действовали подпольные радиопередатчики западногерманской разведки. Но даже тогда более десятка агентов ускользнули от внимания коммунистической контрразведки, и их число увеличилось в последующие годы.

Операторы имели в своем распоряжении усовершенствованные американские автоматические передатчики с максимальным периодом радиосвязи, равным сорока пяти секундам. Благодаря своему особому устройству они могли передавать до 5 400 знаков в минуту. Преимущество этих передатчиков заключалось также и в том, что они были крайне просты в обращении — на подготовку радиста требовалась лишь пара дней, а вот чтобы научить человека пользоваться старомодным ручным аппаратом, передававшим лишь восемьдесят сигналов азбуки Морзе в минуту, требовалось как минимум два месяца. После того как геленовская «Организация» перешла в ведение Федерального правительства Западной Германии, последнее ежегодно тратило на модернизацию и пополнение радиотехники для подпольных агентов до пятисот тысяч немецких марок. Позднее американские и западногерманские производители радиооборудования сумели создать прототип современного автоматического беззвучного передатчика, который можно приводить в действие при помощи дистанционного управления. Это позволяло радиооператору, например спрятав передатчик в дупле дерева, самому находиться где-нибудь в здании на расстоянии нескольких сот метров. Даже если пеленгатор и обнаружит передатчик, то радист останется незамеченным или же сможет быстро уйти от преследования.

Все сказанное выше посвящено в основном геленов-ским радиотелеграфистам, действовавшим на территории Восточной Германии. Подобная тактика, хотя и в более ограниченных масштабах, применялась агентами и других разведок, действовавшими на территории Советского Союза и других коммунистических стран.