Гении и прохиндеи

Владимир Бушин

Гении и прохиндеи

СОДЕРЖАНИЕ

От редакции

Вместо предисловия

Почему безмолвствовал Шолохов (Лев Колодный)

Письмо Виктора Кожемяко в редакцию "Завтра"

Сараскина контора приглашает (А.Солженицын)

Как на масляной неделе мы гостей ждали (В.Распутин)

Фелимон и Бавкида удивительного вида (М.Ростропович и Г.Вишневская)

"Кушайте друзья мои, все ваше" (Угощает Б.Окуджава).

Лица и маски (Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина)

Профессионал (Б.Сарнов)

Прозрачность (Ф. Искандер)

Есаул Калмыков под Нарвой, в Кремле и с консервной банкой.

Письмо М.А. Глузскому, Народному артисту

Сексуальное счастье и господа с зонтиками (В.Путин)

Странная метаморфоза Остапа Бендера

О национальной кротости великоросов (Б.Сарнов)

Если бы я был Александром Прохановым

Он все увидит этот мальчик (Павлик Морозов)

Сопоставьте, подумайте, взвесьте (Павлик Морозов)

Открытое письмо главному редактору газеты "Дуэль" Ю.И.Мухину

Патрокл и Терсит в одном флаконе

Патриотическое шаманство (В.Бондаренко)

Вместо послесловия

ОТ РЕДАКЦИИ

Существует разное отношение к предисловию и послесловию. Одни авторы и издатели считают их совершенно необязательными и даже излишними: книга, мол, должна сказать всё о себе сама. Другие смотрят на книгу без такого антуража как на что-то неполноценное. Мы же полагаем, что всё определяется конкретными обстоятельствами, и думаем, что в данном случае предисловие да еще и послесловие будут полезны. Они дадут представление хотя бы о том, сколь различно и противоречиво в нынешнем обществе отношение к работам Владимира Бушина и к нему самому: от желания "чуть ли не молиться" на него до угроз физической расправы... А это даёт представление и о степени расколотости нашего общества, ибо здесь обнаруживается различие не столько художественных вкусов читателей, сколько их жизненных позиций. А пишутся предисловия-послесловия по-разному. В одних случаях это делает сам автор, в других - приглашенный со стороны писатель, учёный, общественный деятель, в третьих - само издательство... Но, как правило, это одно лицо. Мы же решили отступить от канона и дать предисловие и послесловие, составленное десятками авторов. Это - подобранные почти всегда в хронологической последовательности высказывания об авторе книги в печати, в письмах и даже устные реплики о нем, так или иначе зафиксированные. Тут охвачен огромный период времени - от писем, полученных еще в юности, до откликов на статьи. напечатанные в 2002 году. Почти шестьдесят лет! А какое пространство - от Сахалина и Чукотки до Минска, Риги, Калининграда... Большинство высказываний содержат прямые характеристики автора и его литературной работы, но в ряде случаев, как, например, в строках Корнея Чуковского или Анастасии Цветаевой, этого почти или совсем нет, однако и здесь читатель получает, как нам думается, интересные сведения о круге общения автора, о его "литературной ауре" или о том, скажем, какова была судьба тех или иных его публикаций.

Иные высказывания носят чрезвычайно эмоциональный характер. Так. писатель Владимир Крупин однажды объявил, что В.Бушин - "лучший критик современности''. Это, конечно, сразу вызывает желание выяснить, как В.Крупину удалось узнать всех критиков нашей эпохи. Где и когда изучал он, допустим, творчество критиков Мадагаскара или Зимбабве. Но тут у читателя есть возможность соотнести столь безоглядные заявления с высказываниями совсем иного рода. А уж достоверное представление о всех похвалах автору и о всех укоризнах ему можно составить, конечно, только после прочтения всей книги. Читатель, надо полагать, обратит внимание на то, что иные авторы, как Александр Солженицын или Станислав Куняев в предисловии нахваливают В.Бушина, а в послесловии предают его анафеме. Увы, таков мир, таков человек... В этих случаях надо бы писать комментарии, но это слишком перегрузило бы книгу. Не лучше ли оставить читателям простор для размышлений и догадок. В сущности говоря, собранные здесь высказывания об авторе это намеченная пунктиром его творческая биография, и думается, она не оставит читателя безразличным.

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

(Из архива автора)

Тов. Бушин!

Стихотворение Ваше получил. Оно настолько хорошо, что у некоторых товарищей из нашей редакции возникло сомнение: действительно ли Вами написана эта вещь? Не списана ли она из какого-нибудь журнала? Прошу прислать другие Ваши стихи и указать Ваше воинское звание. Прошу не обижаться, если сомнения товарищей окажутся неосновательными. К нас поступает много стихов известных советских поэтов, под которыми стоят подписи, не имеющие никакого отношения к этим стихам. С приветом!

20 февраля 1945 г. Капитан С.Швецов

Восточная Пруссия

П.П.01833-Р

Редакция газеты "Разгромим врага'' 50-я армия. Третий Белорусский фронт (После войны С.А.Швецов был главным редактором журнала "Крокодил'')

* *

*

Дипломную работу В.Бушина можно хоть сейчас печатать в молодежном журнале. А если он несколько дополнит некоторые разделы, ею может заинтересоваться любой толстый журнал.

Александр Макаров.

научный руководитель диплома.

Из отзыва для кафедры творчества Литературного института.

* * Май 1951 г.

*

- С удовольствием прочитал ваши статьи о Николае Ушакове и Владимире Карпеко да и другие статьи.*

Евгений Евтушенко.

Москва сентябрь 1958 г.

В очереди за гонораром.

* *

*

Владимир Сергеевич! Что бы потом ни писали, что ни говорили, но ничего не может быть дороже первой рецензии, первой поддержки.**

Владимир Богомолов.

Москва.21 июня 1959г.

Дарственная надпись

на отдельном издании рассказа "Иван".

*Речь шла о статьях "Афродита. рожденная не из пены" и "Лирический рейс", напечатанных в газете "Литература и жизнь"(ныне "Литературная Россия"), где я тогда работал. - В. Б.

** Имелась в виду моя рецензия "Иван Буслов, судья" на рассказ В.Богомолова "Иван", напечатанная в "Литературной газете''.- В.Б.

Глубокоуважаемый Владимир Сергеевич,

нашу встречу и беседы минувшим летом в Ясной я вспоминаю с теплым дружеским чувством...А что касается портрета И.В.Сталина в моей комнате, который по нынешнему времени, как мне показалось, удивил Вас, то. он здесь не случайно: этот человек вернул мне родину...С признательностью помню я и о том, что через публикацию в "Молодой гвардии" моей переписки с Н.К.Рерихом Вы дали мне возможность заработать хорошие деньги...

Вал.Булгаков.9 декабря 1960г.Ясная Полянаю

/В.Ф.Булгаков - секретарь Л.Н.Толстого,

автор книги "Л.Н.Толстой в последний

год его жизни"/

В.Бушин - критик не из робкого десятка, он не заботится об академической округлости высказывания. Обычно в своих статьях он следует буквально по пятам литературных событий. Подобное "поспевание" не такое уж частое достоинство нашей критики...

Михаил Лобанов.

Из рецензии для издательства "Советский

писатель.20 октября 1961 г. Москва

Дорогой тов. Бушин,

я впервые после большого перерыва прочитал свои письма Рубакину. и они мне не понравились. Умоляю Вас /если Вы намерены печатать их/,сделайте кое-какие купюры. В первом письме мне показались отвратительными мои жалобы на болезнь, на бессонницу. Вообще, чем больше Вы сократите их, тем лучше...

Корней Чуковский

I7 июня 1962 г.

Переделкино

Многоуважаемый Владимир? Сергеевич! Я очень признателен Вам за присылку "Подъема" ( 5... Эта Ваша статья(кажется мне очень глубокой и серьёзной - именно на том уровне написана она, на котором только и имеет смысл критическая литература... Особенно интересен и содержит много меткого раздел о "Кречетовке"...Много верного и для нашей литературы полезного в том, что Вы пишете, противопоставляя "эстетику песчинок" я "эстетику самородков". Нам надо учиться видеть красоту обыденного.... Жаль, что из-за тиража журнала статью мало кто прочтет... Брошюру Вашу я своё время получил тоже...Такую работу - предоставьте тем, кто лишен Ваших незаурядных способностей.

Александр Солженицин

2 января 1964 г. Рязань.

Дорогой Володя!.. Ты - молодец, сделал великое дело, и книга "Ничего, кроме всей жизни", увидишь, будет долго жить. Она, считай, первая такая о детстве и юности. Обнимаю.

Иосиф Дик.

7 ноября 1971г. Москва

-Твоя статья об Окуджаве(( это блеск. Блеск! Я не знал, что сейчас так можно писать. Какая ирония! Я думал, это осталось в девятнадцатом веке. Ты открылся мне с новой, с совершенно неожиданной стороны.

Юрий Бондарев

22 ноября 1979 г. ЦДЛ, партком.

Москва

Статью об Окуджаве, беспощадную и справедливую, читали буквально взахлеб в Гагринском Доме творчества грузинские и русские литераторы. Отклики самые разные, но - ни одного равнодушного... Статья блестяща по сарказму, по убедительности и чисто художественной форме, достойной лучших образцов русской критики.

Юрий Помозов

2 октября 1979г. Ленинград.

( Статья "Герой-жизнь-правда"о первых трех опубликованных произведениях Л. Солженицына: "Один день Ивана Деписовича", "Матренин двор" и "Случай на станции Кречетовка". Журнал "Подъём" ( 5, 1963.

(( Кушайте, друзья мои. Все ваше..." Журнал "Москва" ( 7, 1970. Несколько следующих далее высказывании относятся именно к этой статье.

-Володя молчит, молчит, но уж как выдаст!..

Роман Палехов

31 августа 1979г. Москва

На похоронах К.М.Симонова.

Дорогой Владимир Сергеевич! Как хорошо, что мы встретились в Коктебеле...Конечно же, я всем раззвонил о твоей статье в 7-й книжке "Москвы". Статья хороша не только по своей глубине, по точному и глубокому анализу, она просто необходима...

Зот Тоболкин

15 августа 1979г. Тюмень.

- Свифт!.. Независимо от того, как относишься к содержанию статьи, нельзя не признать, что написана здорово.

Вадим Сафонов.

Август 1979г. Малеевка.

- "Анти-дюринг"!... Я получил наслаждение...

Юрий Грачевский

3 октября I979г.

По телефону. Москва

Статью об Окуджаве читал с наслаждением. Дочь сказала:"Какое великолепное исследование глупости!" ....Повеяло девятнадцатым веком...

Владимир Гордейчев.

18 декабря 1979 г. Воронеж.

- Я два месяца лежал в больнице, и самым лучшим лекарством за всё время была мне ваша статья в "Москве".

Виктор Полтарацкий.

22 ноября 1979г. Москва.

-Святыни задел. Бомба! Еще жив?

Виктор Боков.

18 декабря 1979г. на пленуме правления

Союза писателей в ЦДЛ, Москва.

Статья произвела на всех очень сильное впечатление. Мудро, смело, глубоко

Валентин Лукша

31 августа 1979г. Минск.

Еле-еле разыскала журнал и статью прочла залпом. Вы дали разбор, какого Окуджава, наверное, никогда не имел...Критик Вы блестящий - этого не отнять.

Наталья Суханова

22 февраля 1980

г.Ростов-на-Дону

Вот написать одну такую статью и умереть. Это звездная статья.

С.М. Червонная, доктор

искусствоведения.

Сентябрь 1979г. Москва.

Я давно не испытывал такого удовольствия. Я вообще ценю остроумие, а когда оно сочетается со смелостью, глубиной анализа, математической точностью, - это достойно восхищения.

А.Б.Павлов

12 мая 1980г. Алушта.

Что ни слово Ваше, то истинная правда. Благодарю за то, что с поднятым забралом кинулись в бой. Вот бы всегда и всем так писать!

З.Я.Стелъник

9 августа 1979г. Баку

Прочитал Вашу восхитительную статью - ироничную, умную, злую, красивую...Я обожаю процесс заслуженного развенчания идолов, о которых можно сказать: "В Одессе все так умеют, только стесняются." Ваш а статья стала для меня классическим образцом литературной критики. Бейте зуавов, выдающих себя за зулусов!

И.Тарнопольский.

30 апреля 1980г. Харьков.

Дорогой Володя Бушин!

Тебя приветствует Глазков,

Который не пугаясь стужи,

Отчалил от материков!

Побывал в Магадане, где купался в Охотском море...

Николай Глазков,

великий путешественник.

22 августа 1975г.

Ты, Володя Бушин, мудр.

Мысль твоя, как перламутр.

И тебя я поздравляю

С всеми праздниками мая!

Николай Глазков.

Апрель 1978 г.

Наш край остужен и простужен,

Но, холода преодолев,

Под Новый год Володя Бушин

Прилежно тяпнет за сугрев!

Николай Глазков

Декабрь 1978г.

Уважаемый Владимир Сергеевич, простите ради Бога, что с таким запозданием отвечаю на Ваше столь любезное письмо. Я бы даже сказал, что это редкостный случай для нашей среды, где так принято подсиживать друг друга... Ваши замечания о моей книге "Личность Достоевского" для меня очень ценны. Большое спасибо. Надеюсь, через год-полтора у меня будет возможность послать Вам новое издание, и тогда Вы убедитесь, сколь внимательно я отнесся к Вашим замечаниям.."При случае был бы рад познакомиться с Вами.

Борис Бурсов

12 февраля 1991 года. Ленинград.

Милый Владимир Сергеевич! Простите, что не провожаю - ко мне пришла наш общий друг с М.С. Волошиной - давно не виделись. Жму руку, жду фотографии. Храни Вас Бог в пути! Мой телефон 280--84-71.

18.Х.83. Коктебель.

А.И. Цветаева

/Написано по случаю моего отъезда из Коктебеля/.

Уважаемый Владимир Сергеевич! Может быть, Вы, умный и интеллигентный человек, напишите мне, что сделать, чтобы поднять уровень учёных мужей и

высокопоставленных сановников до уровня старух на завалинке, за которых Вы так остроумно заступились, хотя бы в нравственном смысле. Посоветуйте.. .

Вениамин Каверин

16 февраля 1234г. Москва.

Ваши статьи всякий раз доставляют мне удовольствие: точные, очень убедительные оценки разбираемых произведений и при этом - культура полемики, чего в наше время явно не хватает. Мне думается, вершина Вашего творчества в этом направлении - статья "Когда сомнение уместно" в "Нашем современнике" ( 4 за этот год. Отлично написана! Весьма культурно разделали Вы П.Шатрова и других наших очень модных перестройщков, сняли с них налет фальшивой важности и значительности. "Короли перестройки" оказались голыми. Больше того - лгунами, исказителями нашей истории... Большое спасибо за активную защиту Родины!

Леонид Иванов

25.1У.89г. Омск.

Обратившись к жизни, выдающихся деятелей мирового коммунистического движения, воссоздавая титанического наполнения образы Маркса и Энгельса, В,Бушин, безусловно, делает большое дело. Это высокая тема. труднейший жанр, однако художественные достижения авторы несомненны. Он рисует своих героев действительно интересно, ярко, в порыве вдохновения...

Игорь Золотусский, критик, член редколлегии

"Литературной газеты".

Из внутренней рецензии для издательства "Советская Россия".

Октябрь 1986 года.

- Читая твои статьи, старик, я столько раз порывался позвонить тебе, сказать доброе слово, но боялся, что после нашей распри 8б-го года ты не так поймёшь это...

Владимир Карпов,Герой Советского Союза,

бывший первый секретарь Союза писателей СССР,

бывший член ЦК КПСС, бывший депутат Верховного

Совета СССР, бывший чемпион Средней Азии по

боксу в среднем весе, бывший разведчик,

взявший в плен 79 бывших языков.

16 июля 1994 г. в метро по дороге

на съезд писателей России.

Уважаемый Владимир Сергеевич!.. Бондареву я сказал, что "прорабов перестройки" будут знать в XXI веке по сатире Бушина.

Валерий Ганичев,доктор филологии,профессор,

ныне первый секретарь Союза писателей России.

25 августа 1989 г. Москва.

Я за публикацию статьи В.Бушина о Сахарове. Пора открыто говорить, кто есть кто.

Валентин Распутин,

член редколлегии "Нашего современника".

II октября 1989г. Из внутренней рецензии

для журнала.

Я за то, чтобы статью В.Бушина о Сахарове печатать. Как участник войны он имеет право на такой тон.

Вадим Кожинов, член редколлегии

"Нашего современника"

17 октября 1989г.

Из внутренней рецензии для журнала.

-Вы читали статью Бушина о Сахарове? Какой молодец"!

Игорь Шафаревич. член редколлегии

"Нашего современника"

Валентине Кургановой, редактору издательства "Советская Россия".

Декабрь 1989г.

Всегда, когда читаю статьи Владимира Бушина, я хохочу, негодую, печалюсь и вообще считаю его блестящим публицистом.

Станислав Куняев,

главный редактор "Нашего современника".

"Литературная Россия",14 мая 1093г.

Дорогой Владимир Сергеевич! Ваши статьи произвели на меня огромное впечатление. Значит, есть еще в России люди, не потерявшие ум и совесть!

...Прочитал Вашу рецензию на книгу Окуджавы. Получил огромное удовольствие как от литературного произведения. Вот в таком духе написать бы целую книгу о писателях, раздутых на Западе и навязанных России в качестве "гениев"! Я имею в виду Солженицына, Аксенова, Войновича и многих других. В конце концов должен же кто-то сказать, что все эти короли на самом деле голые...С огромным наслаждением прочитал Ваши последние работы. Думаю Ваша критика Солженицына особенно важна.

Александр Зиновьев

20 августа, 30 ноября 1990т. и

17 декабря 1991г. Мюнхен.

? Статья "Мы не рабы. Рабы немы".

Редколлегия учреждает ежегодную премию и называет лучших авторов

газеты в 1992 году:

Владимир Бушин - писатель,публицист, критик...

В.Чикин,главный редактор

"Советской Росси ". 29 декабря 1992г.

-Не так давно навестил я Леонида Максимовича Леонова.0н два раза принимался расспрашивать о вас. Позвоните ему. Старику будет приятно. Он интересуется.

Евгений Осетров

29 июня 1992 года. Москва.

- В последние годы я часто бывал у Леонова. Помогал готовить к изданию его "Пирамиду". Всегда являлся с пачкой свежих газет. И Леонид Максимович обычно сразу осведомлялся: "Не т ли чего-нибудь новенького Бушина? Если было, я ему непременно читал. Иногда он так смеялся!..

Вадим Дементьев

I октября 1994г.Красновидово-на-Пстре.

Владимир Бушин - лучший критик современности.

Владимир Крупин

"Завтра" №6/62/ 1996г.

Владимир Сергеевич Как приятно знать, что ты не Бухбиндер... Спасибо за рецензию на генерала(. Она войдёт в число самых удачных твоих опусов. И насчет нового Репина тоже хорошо. Скажи Володе Бондаренко, чтобы выхлопотал для тебя за нее Антибукера, иначе я о ним стреляться буду. Я ведь ему не Палиевский...

Василий Белов

13 октября1997 г. Вологда.

Дорогой Володя!.. Я читаю и храню все твои публикации. Восхищаюсь и горжусь твоим гражданским мужеством. Приезжай в гости. Обнимаю как брата.

Сафар Макитов

8 октября 1992г. Нальчик

Приятно сознавать, что и в наше время есть порядочные, думающие люди, пишущие искренно. Из публицистов первое лицо - Владимир Бушин.

С,Б, коммунист, г.Дубна

"Завтра" ( 35/9Т/ 1997г.

( Имеется в виду статья "Идеальный герой"/"День литепатурн" №4, I997/ о книге Д.Коржакова "Борис Ельцин:от восхода до заката".

(( Художник Илья Глазунов, упоминающийся в этой статье.

Главному редактору "Советской России" В.Чикину. Вашу газету я открываю в основном из-за него - Владимира Бушина. Его виртуозные литературные работы благодаря особому дару автора изнутри "взорвать" проблему позволяют воочию увидеть действующие лица "перестройки" во всей их неприглядной красе.

После его полемических заметок о Маяковском "Над бандой рвачей" не выдержал и решил просить Вас дать фото и поместить очерк о Бушине. Это классный мастер пера, какой-то народный мститель от Бога!

А.Сидоров, доктор экономических наук, профессор.

3 июня 1993г. Краснодар.

Ай да Бушин!. Ай да сукин сын!.. Умнища и молодец!

Вера Калинина, социолог.

13 февраля 1991г. Березники.

Молюсь за Вас, чтобы дал Вам Бог силы, здоровья в наше адское время.

А.Е.Пола.

17 августа 1991г. Юрга.

При мне одна женщина на троллейбусной остановке читала наизусть Ваше стихотворение:

Я убит в "Белом доме".

Я стоял до конца.

Я надеюсь, как должно Вы отпели бойца...

И.П. Кузнецов

Краснодар

Я знаю таких, как Вы. Они отстреливаются до последнего патрона...

Б.И.Широков.

Клин Московская область.

Эй, Аллах! Дай счастья Бушину!..

Наил Таиров

Тверь.

Ваши книги читало почти всё наше село...

В.И.Антонова

Село Камъшовка, Саратовская область"

Бушин пишет гениальные статьи! Почитайте его "Окаянные годы"...

Петр Проскурин

13 февраля 1998 г. на юбилее Семена

Шуртакова в Союзе писателей Росси.

Что меня привлекает в Ваших работах? Разумеется, идейная тенденция?

Это условие важное, но не самое главное. Ведь тенденцию еще надо провести, надо так подобрать слова и расставить их, чтобы текст представлял собой некую художественную цельность, чтобы он обладал известным эстетическим совершенством. У Вас это получается превосходно. Помню, к примеру, Вашу давнюю статью о господине Евтушенко. Как замечательно написана! С каким литературным мастерством, с каким блеском! Вы обладаете умением легко, без напряга и нажима, почти не прибегая к прямым оценкам, показать ничтожество своего очередного антигероя. Никакие ученые степени, академические регалии и прочие внешние знаки успеха не спасут того, кто стал предметом Вашего критического разбора, от разоблачения. Слой за слоем Вы снимаете румяна с очередного властителя дум демократической интеллигенции, и в итоге перед нами предстаёт персонаж в его подлинном обличии...Вы - блестящий клиницист, сумевший глубоко и всесторонне, на обширном эмпирическом материале, описать патология под названием "демократия". И вот за этот талант я Вас ценю. Для меня Бушина не может быть слишком много.

Р. Л. Лифшиц, доктор философии.

6 марта 1998г.Комсомольск-на- Амуре.

Попал Бушину на суд

Адвокаты не спасут!

Сергей Михалков

13 ноября 1994г.

...Прочла. Восхищена. Плачу. Рада, что есть люди, как Вы, - луч света в кромешной тьме...

П.И.Дробышева

Краснообск, Новосибирская обл.

Дай Бог Вам силы и здоровья в наше адское время...

Л.М.Барышева

Пос .Ноглики, Сахалин.

Мне уже 80 лет, но за это долголетие никто не вызывал у меня такого восторга и восхищения, как Вы своей смелостью, справедливостью, дальновидностью и готовностью на личное ущемление ради правды. С низким поклоном.

К.И,Джиоев, генерал-майор артиллерии.

Владикавказ.

Владимир Сергеевич, Вам цены нет. Спасибо за то, что Вы есть.

А.А.Михуткин

Киржач, Владимирская область

Ваше слов, будьте уверены, авторитетно в народе... Тысяча спасибо за книгу. Вас на моей родине читают, любят и благодарят. Берегите себя хоть малость. Вы так нужны обманутому и униженному народу. Мысленно обнимаю.

В.Т.Щаламов.

Дмитровск-Орловский.

Я храню и перечитываю статьи Главного следователя по особо важным делам предательства Родины Владимира Бушина.

Д,Трофимов. Москва.

Вы один из немногих, кто смело говорит правду. Ваши статьи - элексир для души. Прошу выслать книгу "Окаянные годы" на любых условиях.

А.А.Рязанов

Пос. Приобский, Алтай.

Моя благодарность Вам не имеет словесного эквивалента. До сих пор ничего лучшего не встречал, хотя читаю немало. Вы тот человек, который ниспослан свыше взять на себя тяжкий и великий груз - предупредить оскотинение людей. Это дело ждало Мастера. Этот Мастер - Вы. Ваши книги цены не имеют.

Е.А,Сигаев,Кемерово.

Печатайтесь, пожалуйста, почаще...

Н.А.Логашина, Псков

Читаю всё, что Вы печатаете. Обожаю Ваш сочный, ядреный язык, а главное - огромную любовь к России, к нам, русским... Страстно желаю Вам здоровья и счастья! Н.А.Бархатова. Асбест.

Многие у нас, ей - Богу, просто молятся на Вас.

Ю. В.Дородько,Киев.

Других таких критиков и публицистов я не знаю. Берегите себя и живите долго

М.П,Хорина,

Северск, Томская область.

Буду помнить Вас, пока буду жить.

И.И,Петров.

Кизляр, Дагестан.

Ну, наконец-то, Господи, можно связаться с Вами!.. Демократическим авторам нечего противопоставить Вашему поистине золотому перу. Это глубоко русское явление. М.Я.Ковалев, Тихорецк.

В нашей воинской части за подшивкой с циклом Ваших статей "Кадры решают все" Занимали очередь.

Л.В,Семенов, Камчатка.

Ваши стихи читает вся школа!

Е.Г.Саркисова.Кисловодск.

От общения с Вами чувствуешь себя очищенным, вдохнувшим озона в душной атмосфере лицемерия, лжи, мимикрии. Дай Бог /если он есть/ Вам здоровья, многих лет жизни. Совесть нации не Витя из Овсянки, а Вы.

Л.Г.Погодин, Пермь.

Получил Ваши книги, и от них я без ума! Получил дозу жизни и надежды. К.Н,Черников. Магадан.

Я встаю на колени и трижды кланяюсь Вам до земли. А книги Ваши, как реликвии, завещаю моим потомкам.

3. К. Трубина. Самара.

Потрясло стихотворение "Двадцать восьмая могила". Владимир Сергеевич! давно уже не плакал, а тут не мог сдержать слез. Спасибо, дорогой наш человек! Я счастлив!.. Нас не сломать!

Б.А.Жуков. Москва.

Каждая Ваша книга - праздник для всех почитателей Вашего таланта. Ваших статей и книг люди ждут, как манны небесной и читают на одном дыхании...

В.Г.Светлаков.Пермь.

Я давно мысленно говорю с Вами.Я всегда ожидаю Ваши статьи...

Н.А.Угрюмова.

Липецк.

Ваши книги здесь ходят по рукам.У Вас огромная читательская аудитория. Зачитывают до дыр...

В.А.Соловьев.

Село Сундырь.

Читая Ваши книги, веришь, что жива Россия!

В.Г.Павлова.

Ростовка,Омская область.

Ваше стихотворение "Двадцать восьмая могила" мы отпечатали в форме листовки и расклеили в городе.

В.А,Игнатьев.

Билибино,Чукотка.

Какое бы событие не произошло, я всегда думаю, а что сказали бы об этом Вы"... Считаю счастьем, что на склоне дней узнала удивительного человека - Вас, одаренного от Бога талантом...Спасибо Вам, что Вы есть. Не всё потеряно, если есть такие люди. Не всё! Не всё!.. Вы прислали мне книги в день моего рождения...

Н.М.Иванова.

Воронеж.

Вы создаете шедевры.Ваш голос должен звучать громко и непрерывно, не смотря на все преграды и шлагбаумы.

С.Н.Землянский.

Коломна.

Когда открывая газету или журнал, вижу подпись "Владимир Бушин", это для меня праздник души.

И.Л.Махитаров.Станица Придорожная.

Краснодарский край.

Осиротели я и мои друзья после Вашего исчезновения со страниц "Советской России", осиротели без Вашего набатного голоса...Ваши книги энциклопедия света и тьмы, их главное свойство - вселять силу в читателя для борьбы с тьмой.

Г.И. Мурзов.Тверь.

Некоторые Ваши стихи я перепечатала в десятках экземпляров и пустила по рукам. А недавно перепечатала в 3-х экземплярах/сколько хватило бумаги/ Вашу книгу "Колокола громкого боя", и два экземпляра пустила по рукам. Свою уже не дам никому больше, её и так порядком затрепали...Беспокоит Ваше молчание. Уж не болеете ли? Не надо! Мы Вас любим и ждем новых книг.

З.Никитина. Северск.

Ваша лирика так же прекрасна, как публицистика. Это уж точно, так в России никто не писал так и не напишет. Прямо, с маху - "на бело"!

А.Сахно. Арзамас - 16.

Вы один делаете для восстановления попранного Октября, для возрождения советской власти больше, чем вся КПРФ.Я всегда сожалею, что у Ваших книг есть конец. Миллионы почитателей Вашего яркого таланта -ждут Ваших новых статей и книг.

В.Г. Светлаков. Пермь.

Стихи великолепны! От некоторых буквально ком в горле. Как пьёшь кристально чистую воду из природного источника. Это говорит о том, что Россия не погибла, пока живут такие писатели, как Вы, Вас любят и ненавидят.

А.Ф.Смыгин.Ленинград.

Сегодня у меня праздник - получила Ваши книги. А прежние ходят по рукам. Ваше слово лечит лучше всяких лекарств. Лечит примером, рыцарского мужества, образом человека, идущего с поднятым забралом "на вы". Но всё же берегите себя!.. Дивлюсь Вашему умению так "сталкивать слова", что искры высекаются...

Н.Ф,Резникова.Майкоп.

Статью "Наши скорбные души над Россией парят" читал по частям, сразу не мог " сердце не выдерживало... Вы обязаны жить долго. На таких держится Отечество. П.Ф.Тишкин.Новочеркасск.

От "Клеветников России" получил глубочайшее эстетическое наслаждение Гениально просто!.. Позвольте мне, всю жизнь беспартийному, преклониться перед Вами, коммунистом...

В.С.Лепилов. Астрахань.

Милый, дорогой человек, была бы в силе, убавила бы Вам лет тридцать...

Н.М".Душаева.

Село Б. Толкай, Самарская обл.

Я часто, особенно вечерами, думаю о Вас и тревожусь о Вас - за Ваше открытое сердце и ясный ум. Христом Богом молю, будьте о сторожны! Наемных негодяев - тысячи. И жить бы Вам - более двухсот лет!..

С.С. Бурачек. Армавир.

Ваше творчество - глас народный.

В,Н.Артемьев. Иркутск.

Восхищен Вашим гениальным стихотворением "Молитва" в "Голосе коммуниста №17.

Ю. Арутюнов.Гулькевичи,

Краснодарский край.

Сегодня у всей нашей семьи праздник - Ваша статья в "Советской России"!.. Когда Ваших статей долго не бывает, мы за вас волнуемся: не случилось ли чего с Вами? Поэтому постарайтесь писать чаше...

П.М.Белоногова

Щекино,Тульская обл.

Ждем Ваших публикаций с нетерпением, читаем в семье, даем знакомым, обсуждаем,. (плачем над ними, и всегда поражаемся, что не оскудела земля русская талантами...Берегите себя!..

Е.М.Кулькова

Я потеряла Вас в страшном октябре 93-го года. Но, слава Богу, Вы живы!..

В.А.Дымова.

Лучегорск-1,Приморский край

Благодарю за праздник, устроенный мне Вашими книгами. Восхищен!.. И посмеялся до слез.

В.Г.Иванов, Улан-Удэ.

Вы - один из немногих писателей, чьи произведения нужны сейчас больше, чем хлеб насущный. Они нужны как воздух!

Р.Н.Репина

Знайте, что воздействие Ваших статей на душу и сознание такое же, как сообщения ТАСС в самую глухую и беспросветную пору минувшей войны "В последний час" - о разгроме немцев под Москвой или под Сталинградом.

Б.А.Ремизов.Москва.

Спасибо, что Вы есть, защитник униженных и оскорбленных...

П.К.Кучеров.

Пос.Тульский, Адыгея,

Стихи читаю, перечитываю и тихо плачу... Ждём газету из-за Ваших статей - глотка чистого воздуха. Сравниваю Вас с Оводом...Я атеистка, но если Бог есть, я хочу, чтобы он дал Вам счастье увидеть нашу Родину очистевшейся и воспрявшей...

В.С.Захаревская.Сибай,Башкирия.

На месте Старовойтовой я повесилась бы после того, что Вы о ней написали...

М.Т.Зотова, Новгород.

Присылайте всё, что будете издавать. Ваши книги должны читать миллионы!

Н.И.Бритакина.Самара.

Получил Ваше письмо - и радость захлестнула сердце! Мне шлет послание бог вина и любви - Вакх. Без него зачахла "Советская Россия". Потому и не выписал её на второе полугодие. У меня в семье читают Ваши статьи вслух .Это добрый "час хохота". Ничего подобного публицистика еще не знала. Как будто не злой сатир пускает ядовитые стрелы а вот именно веселый и озорной Вакх. И пускает он золотые стрелы, но они разят насмерть...

И.А.Зайцев.Новгород.

Вы поистине солнечный человек!.. Если еще и держимся, то только благодяря Вашей мощной духовной поддержке, Вы нам очень нужны!

Н.Г.Доильницина. Архангельск.

С Вашими книгами в дом входит радость.

Р.М.Королькова. Ярославль.

Боимся за Вас. Пусть Ваш ангел-хранитель бодрствует всегда!

М.И.Сурикова.

п/о Новосельское, Новгородская область.

Товарищ Бушин! Ваши статьи в буквальном смысле помогают мне жить, спасают в это страшное время. Бесконечно благодарна Вам!

Тамара Ивановна Трофимович

Минская область, г.Солигорск.

Я всегда читаю Ваши статьи, но статья о Павлике Морозове запомнится мне до конца жизни...

Александр Андреевич Кочетков

Рига, февраль 1998г.

Я Вам очень благодарна за статьи о Павлике Морозове и в 92-м году и теперь, в 98-м. Вы для многих, по неведению смущавшихся клеветой на него, открыли правду об этом чистом отроке, исповеднике и мученике за Истину одном из самых ярких алмазов земли Российской, одном из самых славных её святых...Имя его я поминаю в молитвах с 92-го года, еще с той Вашей статьи, и пишу его в записках на Богослужении...Спаси Вас, Господи, за Павлика Морозова, за Истину.

Раба Божья Вера

Москва.17 января 1998г.

Сердечно поздравляем с премией Шолохова. Обожаю вас за мужество быть громким патриотом России, за силу русского духа, за нежность любящего сердца. С нетерпением жду новые книги.

Н.Бархатова

Иос.Рефтинский, Свердловская область

14 Февраля 2002 г.

Спасаюсь вашим очищающим гневом, вашей яростью благородной... Прочла Ст. Куняева в №13 "Дня литературы". Он уже второй раз. Назвал вас завистником. Неубедительно, мелковато...Главное в вас - знание и проницательность. Лживость - вот ваш враг. Вы разите её везде, где встречаете, и во вчерашнем единомышленнике - тоже...Вот собрать бы все ваши статьи и издать книгу! Какой был бы великолепный портрет российского зла" ныне победно шествующего.. .Неужели это невозможно? Все творения уважаемого Ст.Куняева отдала бы за одну такую книгу! Вы изумительно талантливы. Вы неподражаемы. Это говорит вам человек, ненавидящий всякое притворство и кое-что смыслящий в искусстве.

Елена Фоминична Лаврентьева.

Донецк. Март 2002г.

ПОЧЕМУ БЕЗМОЛВСТВОВАЛ ШОЛОХОВ

Итак, обретение священной для русской литературы рукописи "Тихого Дона" наконец состоялось. Она хранится в Институте мировой литературы им. Горького, и его директор Ф.Ф.Кузнецов обещает, что в недалеком будущем мы получим её научное факсимильное издание. Прекрасно... Однако и само чудо обретения, и публикации последнего времени как о нем, так и о Шолохове, и грязная литературно-политическая возня, длившаяся вокруг имени писателя с перерывали более семидесяти лет, все еще порождают немало вопросов и даже недоумении. В самом деле, вот несколько недавно вышедших книг, так или иначе касающихся этого: "Рука судьбы" Ивана Жукова"(М.,1994),"Художник и власть" Николая Федя (М.,1994), "Тайная жизнь Михаила Шолохова" Валентина Осипова (М.,1995),"Писатель и вождь" Юрия Мурина (М,1997), "Православный "Тихий Дон" Сергея Семанова (М.,1999),"Как я нашел "Тихий Дон" Льва Колодного (М, 2000), "Шолохов и Антишолохов" Феликса Кузнецова

Сколько здесь противоречий и внутри книг и между ними, сколько неясностей. Взять хотя бы книгу Л.Колодного. Её первое издание вышло в 1995 году под заглавием "Кто написал "Тихий Дон". Заглавие чисто рыночное, завлекательное, ибо книга однозначно утверждала, что написал М.Шолохов, но в интересах торговли автор подпустил вопросительного тумана. Нынешнее второе издание названо в том же торговом духу, но еще круче - "Как я нашел "Тихий Дон". Если автор пойдет и дальше в этом направлении, то не удивительно, если третье издание будет называться "Как я написал "Тихий Дон". Но пока - только нашел. Да, говорит, в 1984 году нашел рукопись в семье погибшего на войне писателя Василия Кудашева, большого друга Шолохова. Как Генрих Шлиман искал и нашел Трою? Или хотя бы как Ираклий Андроников поехал в Нижней Тагил и привез оттуда рукописи, имеющие отношение к дуэли и смерти Пушкина?..

Первой согласилась с этим неутомимая Галина Тюрина в "Советской России": "Вы, уважаемый Лев Ефимович, первым среди сонма поисковиков обнаружили рукописи эпохального романа." И книгу Л.Колодного она тоже считает "по-своему эпохальной": "блистательная находка"!.. "открытие"!.. "Лев Колодный потратил тридцать лет жизни на борьбу с клеветой, и вышел победителем в этом вселенском споре"...Верните ему эти тридцать лет! Тут же автор выражает "великое сожаление" по поводу того, что в числе клеветников Шолохова оказался такой замечательный соотечественник (по выражению Колодного, "наш классик"), как Александр Исаевич Солженицын, и позволяет себе пожурить блистательного находчика "за некоторую небеспристрастность по отношению к событиям 1917 года" и за "субъективистскую внеисторическую" оценку Сталина. Прекрасно!

2. Уверенность Г.Тюриной в том , что Л.Колодный - первопроходец энергично поддержал в "Правде" Виктор Кожемяко: "Это - бесспорный факт. Я вместе с коллегой из "Советской России" категорически утверждаю: известный московский журналист Лев Колодный первым нашел рукописи великого романа, считавшиеся утраченными. Именно он, лауреат премии Союза журналистов СССР, заслуженный работник культуры Российской Федерации, автор многих книг о Москве, до недавнего времени обозреватель "Московской правды", а ныне обозреватель "Московского комсомольца" Лев Ефимович Колодный." Автор считает, что это получилось случайно в ходе поиска журналистом для репортажей в "Московской правде" шолоховских адресов и шолоховских знакомцев в столице: "И вот в одной из московских квартир произошло потрясающее открытие. Уникальное, историческое, сенсационное - здесь никакой эпитет не чересчур."

Но, дорогие друзья, ведь лауреат и заслуженный работник культуры сам опровергает себя, заглавие своей книги и вас, когда признает: "Никто никогда рукописи не прятал. Шолохов знал, в чьих они руках, был уверен, что в этих руках они никогда не пропадут." Да еще добавляет: "Повторяю: никто ничего не прятал от общественности. В шестидесятые годы трижды выходили книги, где опубликованы документы, в которых речь идет именно об этих рукописях." Знали и жена писателя, и его дети. Знали и шолоховеды. Так какая же это находка? Что за открытие? По рассказу вдовы Кудашева, один аспирант еще лет за двадцать до Колодного, в начале шестидесятых, разыскал её, как викинги Америку до Колумба, и "часами просиживал над рукописями". Думаю, что разыскал он самым простейшим образом, так же, как Л.Колодный, через широко известного в литературном мире Юрия Борисовича Лукина, многолетнего редактора и друга Шолохова, работавшего тогда в "Правде". Всякий, кто занялся творчеством писателя, не может не знать это важное в его биографии имя, не может обойти его. Оно могло не притти в голову только уж очень учёным мужам ИМЛИ. А Колодный пишет: "Естественно (!), что, начав поиск, я первым(!) делом связался с Юрбором, как называл его по дружбе Шолохов...Он поддержал меня, направил на верный путь, подсказал некоторые имена, адреса... Так началась в 1983 году работа над книгой, которую читатель держит в руках..." Дальше находчик темнит дело и набивает себе цену: "Осенью 1984 года в конце концов (!) после долгих (!) поисков я попал в дом, где жила вдова писателя Кудашева - Матильда Емельяновна и её дочь." Значит, это их первая встреча. Однако через несколько страниц Колодный пишет: "Вскоре после нашей первой встречи скончался Михаил Александрович..." Бдительный В.Кожемяко тотчас засек тут мошенство: М.А. Шолохов умер 21 февраля 1984 года, а не "вскоре после" той встречи осенью 84-го. Журналист полагает, что первая встреча состоялась осенью не 84-го, а 83 года, то есть еще при жизни писателя. Думаю, так оно и было. Тем более, в другом месте Колодный, видимо, забыв о "долгих поисках", сам свидетельствует: "Мне удалось довольно быстро найти искомое". Еще бы! Ведь" у Ю.Б.Лукина сохранился телефон вдовы Кудашева, помнил он и предвоенный адрес." А главное, у него была полная уверенность: рукопись - там. Чего еще надо? Так что весь поиск свелся к телефонным звонкам, к запросам в "Мосгорсправку" да к умению войти в доверие к старушке, - и рукопись нашлась осенью 1983 года, а не в 1985-м, как думает Ф.Кузнецов. Л.Колодный не раз вспоминает, что писал Шолохову и получал от него ответ. Но странное дело! Казалось бы, такое письмо великого писателя должно украсить книгу, быть предметом гордости автора. Однако из своего письма и из ответа Шолохова автор привел лишь по две-три разрозненных фразы, причем одна даже незакавычена, а вот так: - Да, в Георгиевском переулке я жил... И нет ни обращений, ни дат. Судя по всему, автор хотел скрыть тот неблаговидный факт, что обращался к писателю уже после того, как получил доступ к рукописи.

Я думал есть основание полагать, что помянутым аспирантом мог быть Л.Г. Якименко. В своей фундаментальной монографии "Творчество М.А.Шолохова", вышедшей тремя изданиями, он упоминает и цитирует черновики "Тихого Дона". К тому же Ф.Ф.Кузнецов напомнил: бывший заместитель заведующего отделом культуры ЦК А.А.Беляев писал недавно : "Еще в 1974 году покойный шолоховед Л.Якименко рассказывал мне, что рукописи эти в Москве, что он держал их в руках, но у кого и где - не сказал. Возможно, что тут сокрыта какая-то тайна писателя". Нет, не писателя, а вдовы Кудашева, которая могла потребовать у Якименко хранить тайну так же, как позже потребовала этого у Колодного. Впрочем, Ю.П.Якименко, вдова шелоховеда, умершего в 1978 году, сказала мне недавно, что едва ли это был её муж Лев Григорьевич (он окончил аспирантуру в 1951 году и в начале шестидесятых уже был доктором, профессором) но, возможно, это его аспирант А.Палшков, приехавший в Москву, кажется, из Белоруссии (М.Е.Кудашева называла Смоленск). Но как бы то ни было, а сомневаться, что Л.Г.Якименко держал рукопись в руках, оснований нет. Из статьи Беляева не ясно, а спрашивал ли он у него, где рукопись. Обратиться же к Лукину важному сановнику ЦК , подобно мудрецам ИМЛИ, тоже не пришло в голову, как сразу догадался сделать это сообразительный и расторопный Лев Ефимович Колодный...

Ф.Кузнецов, отвергая для определения происшедшего слово "нашел", употребляет более точное: "Колодный обнаружил рукопись". Но, по-моему, еще точнее будет сказать, что он первый (если не считать Якименко или его аспиранта) получил доступ, пробрался к рукописи, используя для этого такие эффективные средства, о чем сам рассказывает, как выколачивание для семьи Кудашевых квартиры и телефона, на что она, впрочем, и так имела право как семья погибшего фронтовика.. А уж совсем точно будет сказать, если иметь в виду не Колодного не ИМЛИ, а всю русскую литературу, что это поистине чудо обретения святыни, ибо за семьдесят с лишним лет с тех пор, как молодой Шолохов, не думая ни о чем плохом, передал её другу, рукопись очень просто могла и погибнуть, и безнадёжно затеряться, и за доллары уйти за цивилизованный бугор. Отнюдь не одинаково отношение Л.Колодного и Ф.Кузнецова и к М.Е. Кудашевой, у них даже разные даты её смерти. Первый уверен, что "она совершила подвиг, сохранив миру "Тихий Дон". Второй доходит в ожесточении до того, что называет смерть от рака и её и дочери "карой за совершенные в жизни тяжкие грехи,"- за то, что они столько лет таили рукопись, а позже в сговоре с Колодным пятнадцать лет никого не подпускала к ней в расчете высмолить за нее 500 тысяч долларов. В.Кожемяко согласен с мыслью о каре небесной. Бог вам судья, собратья... Всё же они были вдовой и дочерью святой смертью погибшего фронтовика... Но тут опять вопросы. Кузнецов, утверждает, что в 70-е годы, "когда на него началась атака, Шолохов, по свидетельству близких, будто бы попросил Матильду Емельяновну вернуть рукопись, но получил отказ". Такой же ответ на эту просьбу получила и его жена Мария Петровна, -"об этом помнят в семье Шолоховых". Допустим, что так, но ведь отказ это значит- рукопись у меня, но я вам её не отдам. И тогда совершенно непонятно, каким образом после такого афронта могли сохраниться между семьями добрые отношения, о чем свидетельствует, например, рассказ Кудашевой, как в 1975 году она, получив приглашение, ездила к Шолоховым в Сивцев Вражек за билетами в Большой театр на юбилейный вечер писателя, а потом даже и на похороны ездила в Вешенскую. Ф.Кузнецов пишет также, что и шолоховеды не раз обращались к Кудашевой с той же просьбой, но приводит только один пример: её посетил ленинградец В.Н.Запевалов, и она "ответила ему категорически: рукопись пропала во время многочисленных переездов семьи с квартиры на квартиру". Но ведь это совсем другой ответ, это не отказ, это - и рада бы, да не могу, нету! А когда явился Запевалов? Оказывается, в 1988 году. Проснулся милый! Уже пять лет, как Кудашева была в сговоре с Колодным. И между прочим, никаких "многочисленных" переездов у нее, кажется, не было. По книге Колодного получается, что до 1986 года только один: из проезда Художественного театра в Матвеевское.

Между авторами названных книг о Шолохове немало и других несогласий, противоречий. Но есть одно, в чем почти все они едины...В прошлом среди этих авторов не замечалось ни диссидентов, ни антисоветчиков. Наоборот! Иные из них были весьма сановными и до скуки правоверными тружениками советской культуры. Один работал заместителем главного редактора четырежды орденоносной " "Комсомольской правды", другой -главным редактором "ЖЗЛ", журнала "Человек и закон", третий -главным редактором комсомольского издательства "Молодая гвардия", а потом - аж директором издательство "Художественная литература", четвертый был первым секретарём Московского отделения Союза писателей, и вот уже давно в звании члена-корреспондента Академии наук возглавляет Институт мировой литературы им. Горького...Но перечисленные книги были написаны уже после того, как на трон России уселась её препохабие Антисоветчина. И вот тлетворное дыхание помазаницы сатаны веет на нас со многих страниц почти всех этих книг. По-разному, конечно. У Ф.Кузнецова, например, у самого учёного и многоопытного из них, оно обнаруживается иногда как бы в случайных обмолвках, недоговореностях, излишнем и туманном умствовании. Так, он говорит о клеветниках Шолохова: "Если их аргументы свести к конечному выводу, то он примерно таков:

"Коммунист не мог написать белогвардейский роман. Он мог только переписать чужой "белогвардейский" текст". Казалось бы, тут надо было ясно и твердо сказать, что сам автор неоднократно и решительно, например, во время известной встречи со Сталиным, отвергал попытки объявить роман белогвардейским. Можно именно здесь привести бы и воспоминания белоказака Павла Кудинова, руководителя антисоветского вешенского восстания о том, как встретили казаки великую книгу в эмиграции, в Болгарии: "Читал я "Тихий Дон" взахлеб, рыдал-горевал над ним и радовался, - до чего же красиво и влюбленно все описано. И страдал-казнился - до чего же полынно горька правда о нашем восстании... Казаки-батраки собирались по вечерам у меня в сарае и зачитывались до слез и пели старинные донские песни, проклиная Деникина, барона Врангеля, Черчилля и всю Антанту... Скажу вам как на духу - "Тихий Дон" потряс наши души и заставил всё передумать заново, и тоска наша по России стала еще острее, а в головах посветлело. Поверьте, что те казаки, кто читал роман Шолохова как откровение Иоанна, кто рыдал над его страницами и рвал свои седые волосы (а таких было тысячи),- эти люди в 1941 году воевать против Советской России не могли и не пошли. И зов Гитлера "дранг нах остен"- был для них гласом сумасшедшего, вопиющего в пустыне". Какие еще нужны доказательства, что "Тихий Дон" насквозь советская книга? А Кузнецов вместо подтверждения этого пускается в туманные философствования: "При таком предельно упрощенном подходе (коммунист-де не мог написать белогвардейский роман,- В.Б.) уходят в сторону такие факторы творчества, как литературный талант, индивидуальность и духовный мир писателя, особенности художественного сознания, никак не тождественного сознанию политическому и идеологическому, категория правды как главного критерия художественности в реализме, сложная диалектика взаимоотношений и взаимодействия мировоззрения творца, его духовного мира и конечного результата художественного творчества." О Господи! Это достойно лучших страниц марксиста в законе Юрия Суровцева... А суть такова: талантливый коммунист вопреки своему идеологическому и политическому сознанию советского человека может поднатужившись написать и белогвардейский антисоветский роман, каковым, вышь ты, и является "Тихий Дон". Нет таких крепостей, которых большевики не могли бы взять!.. Громче всех этому аплодирует Валентин Осипов, расхваленный Кузнецовым. А вот еще из того же джентльменского набора: упоминавшегося шолоховеда Л.Г.Якименко - царство ему небесное! - наш исследователь брезгливо назвал "ультрасоветским критиком". А каким же, дорогой Феликс, мог быть он, коммунист и участник Отечественной войны, её инвалид? Да каким ты и сам-то был, работая долгие годы, в отличие от меня, например, членом редколлегии "Литгазеты", занимая пост председателя секции критики, потом Первого секретаря столичного отделения Союза писателей, участвую в работе райкома, горкома партии и даже её съездов? Я-то бывал в райкоме (выше - никогда!) только два раза в жизни - когда получал партбилет и когда хотели мне влепить выговор с занесением в личное дело за то, что обидел ненароком одного хорошо известного тебе большого литературного нечальника, члена ЦК и Героя Советского Союза. А ты в этих "структурах" был своим человеком. А еще такой случай. На площади Маяковского над зданием, в котором кинотеатр "Москва", красовался титанический лозунг "ПРЕВРАТИМ МОСКВУ В ОБРАЗЦОВЫЙ КОММУНИСТИЧЕСКИЙ ГОРОД!" Однажды темной ночью, в обществе еще и тогда пленительной Дины Терещенко возвращаясь в тепленьком состоянии из ресторана ЦДЛ, я от станции метро взглянул налево и не увидел пламенного призыва. "Дина, наконец-то!"- воскликнул я. Восторг мой был так велик, что придя домой и всё еще пребывая в помянутом состоянии, я накатал письма в горком партии. Спасибо, мол, вам, отцы-благодетели, что избавили столицу от этой нелепости. И тут же высмеял её, разумеется, с марксистских позиций: о возможности построения коммунизма в одном отдельно взятом городе никто из классиков марксизма не говорил. На утро, проспавшись, я не поумнел: письмо отправил. О, что тут началось!.. Оказывается, никто лозунг не снимал, он в ту ночь, вероятно, всего лишь не был освещен или мне в том состоянии просто померещилось, что его нет, или, наконец, Дина виновата. Через несколько дней получаю открытку (ведь адрес дурак дал!) с предложением припожаловать в МГК для разъяснений. Я - ноль внимания. Тогда - уже суровый телефонный звонок:

"Явитесь!" Я после нескольких неласковых слов бросаю трубку и уезжаю в Малеевку. Вскоре - лозунг-то, оказывается, принадлежал самому Брежневу! представитель горкома является ко мне домой и, не застав меня, наводит справки о вольдумце у моего соседа Льва Копелева, известного антисоветчика. А тот был на меня в обиде, ибо он так нагло хлопал дверью лифта, что однажды я выскочил на лестницу с веником в руке и пригрозил ему за неумение вести себя в интеллегентном доме высылкой из образцового коммунистического города. ( Вскоре он сам уехал еще дальше - в Германию, в Кёльн, где в 1997 году и почил в Бозе). Но в том эпизоде он вел себя, кажется, достойно. Приезжаю я из Малеевки -то есть прошел уже месяц или больше - опять звонок: "Явитесь!" И тут я не выдержал. Я сказал, скрежеща зубами, которых тогда было у меня полон рот, что если вы, бездельники, не отвяжитесь, то я напишу самому товарищу Брежневу, моему фронтовому другу, с которым мы на Малой земле (я там не был и во сне) вместе кровь мешками проливали... И что ж вы думаете? Отвязались. Вот такая была у меня история с этим несуразным лозунгом.

А в это же самое время один собрат мой по Союзу писателей без конца твердил: "Превратим Москву!.. "И представлял дело так, будто все мы с ним заодно. Например;, на городской отчетно-выбороной конференции писателей говорил: "Писатели Москвы были надежными помощниками партии в работе по строительству нового общества, помощниками городского комитета КПСС в борьбе за превращение столицы в образцовый коммунистический город." Это еще в 1980 году. А вот что проникновенно внушал он нам уже в 1986-м: "Вслушайтесь, вдумайтесь, на какую высоту ставит Программа КПСС литературно-художественную критику: "КПСС бережно, уважительно относится к таланту, к художественному поиску. В то же время она всегда боролась и будет бороться, опираясь на марксистско-ленинскую критику, против проявлений безыдейности" и т.д. Или: "К 2000 году мы планируем удвоить объем производства и уровень материальных благ. Наш идеал -постепенный переход от социализма к коммунизму, где материальные блага не самоцель, но лишь необходимое условие гармонического развития личности" и т. п. Кто же это говорил? Ультрасоветский критик Якименко тогда уже умер. Ультрасоветский критик Бушин, таким и оставшийся дубина до сих пор, тоже не говорил, он, как видим, отбивался от МГК. Так кто же? Открою секрет, дорогой Феликс: это говорил, конечно же, ультрасоветский, суперкоммунистический, архимобильный критик Кузнецов Ф.Ф...

На должностях, которые Феликс Феодосьевич долгие годы занимал, кроме квартир и дач, полагалось иметь кучу орденов, премий и множество изданий-переизданий. И все это наш вождь имел, включая орден Октябрьской революции в связи с 50-летием Союза писателей. Красного знамени в связи со своим 50-летием и на седьмом десятке - премию Ленинского комсомола за достижения в коммунистическом воспитании юношества. А здоровенные тома его сочинений в 300-400-500-600 и даже в 1200 (двухтомник) страниц до сих пор лежат в Золотом Фонде советской литературы. И вот, имея всё это за спиной, он, присосавшись на старости лет к Шолохову, гвоздит теперь ультрасоветских, причем только покойных.

А вот еще "новый русский шолоховед" Валентин Осипов. У него нет кузнецовской учености, его опыта. Этот исследователь в жажде представить нам "истинного Шолохова" доходит в своем антисоветском радении, как сказал бы поэт, "до стона и до бормотанья". Это на живом-то материале жизни и творчества великого советского писателя!.. Все вместе неошолоховеды изображают Шолохова диссидентом вроде Щаранского, антисоветчиком вроде Радзинского, борцом против "бесчеловечной системы" вроде Евгении Альбац, разоблачителем партии и самого Сталина вроде Волкогонова... Ставят "Тихий Дон" на одну доску то с "Доктором Живаго", а то еще и с "Архипелагом ГУЛаг". "В самый раз, - пишет И.Жуков,- сравнить Шолохова и Солженицына". Сравнивать, конечно, никому не запрещено что угодно, в том числе божий дар с глазуньей. Но коллегу Осипова ужасно огорчают некоторые аспекты сравнения: видите ли, "Шолохов не признал политической праведности (!) отношения Солженицына к советской власти и к советской истории...Эх-эх..." Так что, один-то святой праведник, а другой - грешник, ему эта праведность была недоступна, так и жизнь прожил, и книги писал, эх-эх, по горло сидя в болоте с ультрасоветскими чертями да с суперкоммунистическими кикиморами. Тем не менее, Осипов гневно вопрошает кого-то: "Почему не уберегли Солженицына?!" От чего? От полоумной клеветы на Шолохова как на литературного карманника. Это же все одно, что спросить: "Почему не уберегли Ельцина от расстрела Дома Советов?" А как относились в Шолохову партия, ЦК, Сталин? Да им ничего не оставалось, как замалчивать и зажимать, притеснять и преследовать антисоветчика. Да еще как!...

Из книги в книгу переходит ужасный рассказ о том, как, по словам Колодного, "Михаила Александровича пытались разными способами отправить на тот свет". Жуков пишет: "Однажды в Москве знакомые люди из племени окололитературных прилипал пригласили Шолохова пообедать." Что за прилипалы? Откуда взялись? Сколько их? Куда пригласили? Когда дело было? Ничего неизвестно! Осипов более осведомлен: по его данным, это какой-то переехавший Москву земляк пригласил писателя к себе домой в гости. У Колодного сведения еще обширней и правдоподобней, ему известно даже имя злодея: "Некто Павел Буланов, земляк, служивший тогда в НКВД, приближенный наркома, уговорил Шолохова заехать к нему домой, выпить и закусить, что и было сделано. Съев закуску, писатель почувствовал невыносимую боль в животе." Что было на закуску? Неизвестно. Здесь осведомленней Николай Федь: "Как-то в середине 30-х годов Шолохов и отвественный секретарь НКВД Павел Буланов возвращались вместе домой". Что за ответственный секретарь? Ведь НКВД не редакция, где есть такая должность. Откуда возвращались? Почему вместе? Не совсем ясно. Но слушайте дальше: "Буланов предложил заехать к нему: у жены, мол, гости, очень интересные люди, а заодно и щенка посмотришь. "Странная жена: принимает гостей, когда муж на работе. А что за щенок? Какой породы? Откуда взялся еще один персонаж драмы? Может быть, он интересней гостей? Неизвестно. Дальше: "Заехали, но в доме никого не было." А где щенок загадочной породы? Тоже смылся? "На столе беспорядок - рюмки, посуда, словно гости были и недавно ушли вместе с домашними." Надо полагать, это для того так, чтобы не было свидетелей задуманного смертоубийства. Драматизм нарастает: "Хозяин достал початую (словно своими глазами всё видел) бутылку водки, придвинул баночку с консервами - там оставалась одна-единственная сардинка - и поднял рюмку:.." Как вы думаете. за что они выпили - за только что вышедшую третью книгу "Тихого Дона"? за первую книгу "Поднятой целины"? Ничего подобного! "Хозяин поднял рюмку: "Ну что обмоем щенка..." Не слыхивал я, чтобы обмывали щенков даже самых породистых да еще отсутствующих в данный момент. Но дело совсем в другом: "Хозяин выпил и разделил пополам сардинку, но сам есть не стал. А Шолохов и выпил и закусил." Вот оно!.. И Жуков поддерживает сардинную версию : "Съев одну сардинку, писатель сразу почувствовал невыносимую боль в животе". Сардинка? Так, может, она просто оказалась несвежей? Отравление рыбой не редкость, тем более в ту пору, когда холодильников у нас в квартирах не было. Нет. уверяют нас литературоведы-сыщики, тут было не бытовое отравление, а первый способ транспортировки на тот свет: это любезный землячок Паша или его странная супруга по приказанию наркома и. разумеется, с благословления товарища Сталина сыпанули в рыбку чего-то несъедобного, может, молотое стекло или сопожных гвоздей... Осипову ничего неизвестно ни про сардину, ни про стекло и гвозди, но он уверяет, что беда приключилась не сразу, не в гостях: "Отужинали вместе. Шолохов возвратился в гостиницу и в полночь почувствовал страшную боль. "В этом уверяет и Федь : ''В гостинице почувствовал невыносимую боль в животе". Писателя срочно отправляют в больницу. Жуков не знает, кто и в какую больницу, а энциклопедисту Колодному точно известно: в кремлевскую, что. конечно, опять весьма правдоподобно. С этим согласен и Федь. У Осипова сюжет сложнее, драматичнее: "Шолохов нашел силы вызвать Кудашева. который добился врача из правительственной больницы. Тот приказывает после осмотра: быть(Е) операции! Диагноз - приступ аппендицита. Свезли в больницу". Жуков: "В больнице врачи сказали:

"Острый приступ аппендицита. Необходимо немедленно сделать операцию". Об этом пишет и Федь. Примерно то же и у энциклопедиста, только после каждой фразы восклицательный знак. Осипов: "Пока хирургов ждали, сестра подошла - молчит, но взгляд и жесты так выразительны, что Шолохов понял: надо бежать.." Сестра? У Жукова несколько иной вариант: "Михаил Александрович заметил, что одна из врачей все время, не отводя глаз, пристально смотрит на него, как бы говоря взглядом: "Не соглашайся" .Это, мол, "второй способ" смертоубийства. То же самое слово в слово и у Колодного, только в конце опять восклицательный знак. На враче настаивает и Федь. Далее все в один голос: "Писатель так и поступил. И это спасло его. В действительности никакого аппендицита не было.

Отравление скоро прошло, боли утихли. "Осипов не согласен. что боли утихли сами собой: "Уж как удалось, неизвестно, но Кудашев помог вернуться в гостиницу и раздобыл теплого молока. Отпоил. Приступов аппендицита больше никогда в жизни не былою". Федь уверяет, что спас вовсе не Кудашев: "Отравление снял гостиничный повар, любивший писателя."

Итак. заговор не удался, ни один "способ" не сработал и нам предлагают считать это за неопровержимое доказательство того, что заговор был. А где же всё время находился землячок Паша? Неужели не рядом с жертвой своей сардины, зловещей, как пули Каплан? Неизвестно. Может быть, уже писал донесение наркому: "Ваше задание выполнено: антисоветчик Шолохов больше ничего антисоветского уже не напишет." Отменно. Однако тут опять возникает несколько вопросов. Во-первых, что стало с гостями, которые ведь тоже ели эти сардины? Во-вторых, неужели профессионалы НКВД не могли придумать другой, более надежный и менее подозрительный способ транспортировки классика на тот свет? Ведь этим способам нет числа. В-третьих, уж если по тупости избран такой именно, то неужели в НКВД для столь важной операции не нашлось столь же безотказного средства, как у Сальери, о котором он говорил: "последний дар моей Изоры"? Там сардинка не потребовалась. В-четвертых, врачи состояли в заговоре с НКВД и готовы были совершить убийство на операционном столе. Но, с одной стороны, как же так недосмотрели профессионалы, что среди этих негодяев оказалась порядочная то ли врач. то ли сестра-спасительница? С другой, если есть полная уверенность, что готовилось злодейское преступление, то почему же потом не привлекли к ответственности всех его участников, начиная со станичника Паши, тем более, что известны и его фамилия, и место работы, и даже должность? И куда этот мерзавец девался? Но главное, да где же все-таки доказательства, что был двухступенчатый заговор, а не элементарное отравление рыбой, если и вообще-то что-то подобное данному эпизоду когда-то имело место?.. Авторы уверяют, что эту байку рассказывал сам Шолохов. А почему бы и не рассказать, отчего не потешиться, если перед тобой стоит целый взвод с открытыми ртами. Ведь он любил пошутковать. Будучи уже после смерти писателя в Вешенской, И.Жуков слышал от его вдовы: "Он же такой был выдумщик!" Уж наверняка в его натуре было что-то и от Христони из "Тихого Дона" и от деда Щукаря. Иначе не написал бы их с такой пронзительной достоверностью. Еще кошмарнее историю рассказывает В.Осипов. Он предлагает читателю обратить особое внимание на запись в дневнике Корнея Чуковского от 18 февраля 1964 года : "Сейчас ушел от меня Влад. Семенович Лебедев. Вот его воззрения, высказанные в долгой беседе. Шолохов - великий писатель, надорванный сталинизмом. "Разве так писал бы он, если бы не страшная полоса сталинизма. Вы, К.И., не знаете, а у меня есть документы (не один, а несколько!-В.Б.), доказывающие, что Сталин намеревался физически уничтожить Шолохова. К счастью, тот человек, который должен был его застрелить (Опять избрали столь же примитивный способ. Ну никакой фантазии у этих энкаведешников! - В.Б.), в последнюю минуту передумал. Человек этот жив и сейчас." Валентин Осипович, вы уже, как Кузнецов, тоже старый человек, скоро будем праздновать в Большом театре и ваше 70-летия. А чего ж темячко-то до сих пор такое мягкое? Неужели вас не удивило хотя бы то, что на последние слова Чуковский не ответил тут же стихами Есенина:

Проведите, проведите меня к нему!

Я хочу видеть этого человека! Того самого, который передумал в последнюю минуту, видимо, под впечатлением от "Тихого Дона". Не удивило вас и то, что этот человек, улизнувший от выполнения столь ответственного задания самого Сталина, судя по всему, продолжал оставаться на свободе, благоденствовал и даже пережил тирана. Это же так противоречит вашим картиночкам о том времени! А разве невозможно было найти уж если не другой, потише, поласковей способ умерщвления, то другого исполнителя ужасного замысла, который не читал "Тихого Дона"? А почему вы не принимаете во внимание, что этот Влад. Семенович был помощником Хрущева, и, надо полагать, целиком разделял сталинофобию своего патрона. И почему бы вам не подумать: если Хрущев, не имея никаких доказательств, тем не менее в своем докладе на XX съезде, где столько беспардонного вранья, бросил на Сталина тень обвинения в убийстве Кирова, то разве умолчал бы он, имея подлинные документы относительно Шолохова? Наконец, через восемь месяцев после той задушевной беседы Хрущева свергли; вскоре, едва перешагнув порог пятидесятилетия, видимо, от огорчения умер Лебедев; через пять лет в глубокой старости скончался Чуковский; а всего прошло с тех пор больше 35-ти лет, - и где эти сенсационные документы? Радзинский давным давно устроил бы из них цикл телепередач, а Сокуров смастерил бы фильм.

Да уж не на них ли именно опирается Колодный, нашедший еще одного энкаведешника, который "в последнюю минуту передумал", - тоже, представьте себе, Паша, Павлуша, Павлик. Этот Павлик не выдержал душевных терзаний, но вместо того, чтобы предупредить Шолохова о коварном замысле как-то тайно (опять же профессионал и возможности для того были), позвонил по телефону Е.Г.Левицкой, одному из первых рецензентов "Тихого Дона", давнему другу писателя, и завопил: "Евгения Григорьевна, это говорит Паша. Хочу сказать вам и передайте Михаилу Александровичу, я не виноват, меня заставили, прощайте, наверное, никогда не увидимся." Что тут можно было понять? Колодный пишет: "Эти слова вселили в душу Левицких страх, лишили покоя". Еще бы! Но я думаю, что это был страх за психическое состояние Павлика. И когда это было, опять неизвестно. И что стало с этим Павликом, как и с тем Павликом, который угощал живого классика тухлыми сардинами, тоже неизвестно... В жизни Шолохова и без вас, неошолоховеды, хватало драматизма, ему действительно в 1938 году угрожала большая опасность, поэтому не надо украшать его прекрасную биографию сенсационной клюквой, выращенной на подоконнике или на письменном столе.

В упомянутой работе Ф.Кузнецова тоже, к сожалению, не обошлось без некоторой дозы сенсационности, кое-где исследователь явно пережимает, причем в том же направлении, что и собратья. Так, он пишет, например, что инсульт, случившийся с писателем в мае 1975 года был не что иное, как "прямое следствие той травли (обвинений в плагиате), которая началась в конце 1974 года и от которой не захотела защитить его власть." Да причем здесь травля, да еще в далекой загранице, и причем власть, если писателю было уже семьдесят, когда инсульт может хватить и безо всякой травли и при самой пылкой любви властей. Тем более, что человек всю жизнь жил в адском напряжении ума и воли, да к тому же за пятнадцать лет до этого, всего-то в пятьдесят пять, когда не было никакой травли, - наоборот, только что получил Ленинскую премию за "Поднятую целину," такая беда с ним уже случалась. Вот и ты, друг, если через полгода проскочишь семидесятилетие без инсульта или инфаркта, непременно поставь пудовую свечу... Но критик идёт

дальше по той же самой тропке: "Все последние годы жизни Шолохов носил эту боль (клевету о плагиате) глубоко в себе. Боль которая, вне всякого сомнения (!) свела его раньше времени в могилу". Разумеется, все мы, кроме Виктора Астафьева, были бы счастливы, продли Господь шолоховсие лета, и, конечно, на панихиде или на тризне можно было сказать о преждевременной смерти из-за травли, но исследователь должен брать в расчёт, что покойнику было уже и не семьдесят, а все восемьдесят годков. Хорошо бы нам с тобой, Феликс, дожить до этого...

Итак, виновник преждевременной смерти писателя найден и назван:

власть, не защитившая его. С усердием, достойным применения, например, на футбольном поле, Ф.Кузнецов и дальше бьет и бьет по воротам советской власти и партии, в которых на этот раз стоит не Якименко, а член Политбюро М.А.Суслов. Критик гневно пишет и о том, "сколь велико было равнодушие к судьбе Шолохова у властей предержащих"; его возмущает и "продуманная, сознательная линия поведения в отношении проблемы авторства "Тихого Дона", которую от имени ЦК избрали партийные руководящие круги,-полное, тотальное замалчивание этой проблемы"; он изумлен и тем, что "был выбран самый тупиковый путь оппонирования криминальной версии авторства "Тихого Дона"замалчивание проблемы, так сказать, "критика её молчанием". И главным проводником такой критики объявляется Суслов. Словом, от прежней линии телячьего восторга и щенячьего восхищения политикой партии , её ЦК и лично товарища Суслова, поскольку именно он ведал идеологией, от воплей "Превратим Москву в образцовый коммунистический!.." критик перешел к скорбным завываниям "Превратим Шолохова в жертву сусловизма!" И тут я сразу хочу выяснить, неужели критик думает, что тертый политический калач и стрелянный идеологический воробей Суслов был дурее его? Увы, есть доказательства обратного. Он понимал, что "критика молчанием" есть эффективнейший вид критики. А Кузнецов не понимает да еще посмеивается над ней, несмотря на то, что ею пользуются против нас и против него лично вот уже много лет. Только один пример. Рукопись "Тихого Дона" у него в руках. И что, пригласили его на телевидение и дали часовую передачу? Или хотя бы "Известия", "Комсомолка" попросили статью об этом? Это и есть критика молчанием, которая дополняется тактикой непомерного кричания о других событиях и лицах. И Суслов понимал это.

Когда в 1974 году в Париже Никита Струве в своем убогом "IМКА-РRESS" выпустил с предисловием Солженеицына клеветушку "Стремя "Тихого Дона", сочинительницу которой Медведеву-Томашевскую Бог прибрал сразу после публикации, Константин Симонов, проштудировав книги Ф.Крюкова, объявлявшегося истинным автором эпопеи, дал популярнейшему немецкому еженедельнику "Шпигель" интервью и показал, что эта публикация дело рук трех дружных солжецов. Об этом интервью широко известного писателя, одного из руководителей Союза писателей сообщили также "Немецкая волна" и "Голос Америки". Критик иронизирует: "М.Суслов считал, что незачем популяризировать сплетни и клевету. Советские люди не нуждаются в доказательстве авторства Шолохова, они в этом не сомневаются". Совершенно правильно считал тов. Суслов. В тех конкретных условиях интервью Симонова было вполне достаточно. Для советских людей действительно не существовало вопроса об авторстве "Тихого Дона". Меня, например, это никогда не интересовало, хотя я знал и о клевете 1928 года и о потугах Солженицына в 1974-м. Ф.Кузнецов пишет, что самым главном и самым веским доводом клеветников было отстутсвие рукописи романа. Но думаю, что и Суслов и Симонов не хуже меня понимали, что это довод демагогов. Пастернак писал: " Не надо заводить архива, над рукописями трястись". Правда, сам он, как показывает хотя бы его обильная переписка, опубликованная теперь, этому девизу не следовал. Но ведь иные писатели и без Пастернака следуют. Есть немало произведений, рукописи которых не сохранились. Таково, например, знаменитое стихотворение Пушкина "Во глубине сибирских руд" или последние шестнадцать строк еще более знаменитого стихотворения Лермонтова "Смерть поэта". И что? А ничего. Есть другие факты, доводы, свидетельства, которые доказывают их авторство. Так и с "Тихим Доном".

Ф.Кузнецов возмущается тем, что во многих публикациях 1975 года, посвященных 70-летию писателя,- "ни звука по поводу грязных обвинений в его адрес"; тем, что в статьях 1978 года в связи с 50-летием "Тихого Дона" "также ни слова"; тем, что в 1986 году на советско-американском симпозиуме "Шолохов и Фолкнер"- "ни единого звука". Но самое ужасное, "молчали все советские шолоховеды" Да, так и было. И это закономерно, вполне разумно хотя бы потому, что на именинах не принято говорить о навозных кучах. "В защиту доброго имени М.А.Шолохова в 70-80-е годы выступали только зарубежные шолоховеды,"-пишет ученый. Следует перечень имен авторов и названий публикаций. "Но - увы!- они были опубликованы в нашей стране только после начала "перестройки".

Да, но потом обстановка решительно изменилась: клеветой на писателя занялись уже доморощенные правдюки да зайцы, радзишевские да кацисы. Обилием и напором своей телевизионно-газетной клеветы они многократно перекрывали редкие публикации зарубежных шолоховедов в малотиражных изданиях. И если бы Кузнецов упрекал наших шолоховедов за молчание теперь, то был бы совершенно прав. Однако выступить на защиту Шолохова теперь, было не так-то просто, ибо в злобно-гнетущей антисоветской атмосфере поношению, глумлению подвергся не он только, а вся советская культура. Недавно В. Кожемяка прочитав в "Комсомольской правде" очередную мерзость о Шолохове, пришел к заключению: "Все дело в том, что они его не любят!" А кто сказал, что любить Шолохова да хоть и Пушкина обязательно всем. Мало ли кого мы не любим. Я не люблю, допустим, известного сочинителя Бориса Немцова, но не пишу ведь статьи о том, что он-де своего "Провинциала" спер у зазевавшегося Явлинского. Дело не в нелюбви, а в намеренной и хорошо оплаченной установке на тотальное уничтожение русской культуры, одним из столпов которой является Шолохов. Критик изумлен тем, что в клевета на Шолохова "в паре с "Коммерсантом" оказалась, как это ни парадоксально (!), "Литературная газета", которой, казалось бы, по определения пристало заботиться о ценностях отечественной литературы...Еще более удивителен (!) тот факт, что в союзе с "Литгазетой" оказалась в данном вопросе и "Литературная Россия"...С неба, что ли, свалился? Чему тут удивляться? Ненависть к Шолохову - лишь часть всей антисоветчины, а эти газеты давно уже её ударные отряды.

Надо заметить, что клевета на творца "Тихого Дона" столь злобна, беспардонна и невежественна, что для её опровержения вовсе не обязательно быть шолоховедом, но в созданной атмоссфере для этого обязательно мужество. И тут нельзя не спросить Ф.Кузнецова: гневно обличая и власть, и партию, и ЦК, и Суслова, и шолоховедов, где же был он сам и вся его дикая дивизия литературных интеллектуалов ИМЛИ им. Горького, начиная с 70-х годов, поскольку свои обличения он начинает еще с той поры? Ведь проснулся-то только теперь, в 2000-м...

Впрочем, оставим пока Шолохова. Вот Максим Горький. Он первым подвергся бешеной атаке русофобов.И началось это с того, что прислужник всех режимов Ф. Бурлацкий смахнул портрет писателя с первой страницы "Литературной газеты". Это было вполне закономерно, ибо там же на первой полосе оборотни тогда клялись:

"Борис Николаевич, мы вас любим!" Л.Колодный в статье, гнусно названной "Двуглавый Буревестник" ликовал: "Профиль Горького исчез с титульного листа "Литературной газеты", где он сопрягался с профилем Пушкина, как некогда профили Ленина и Сталина". В его шустром уме писатели напрямую "сопрягаются" с политиками. Но ведь ликовали и наши великие патриоты. Мало того, вдохновленные примером ельциноидов, они тоже смахнули Горького с титульного листа "Нашего современника". Вот ведь картиночка: насквозь русский оппозиционный журнал мчит сломя голову вслед за насквозь еврейской верноподданной газетой и вопит : "Господа! Мы великие русские патриоты! Мы непримиримые оппозиционеры! "И представьте себе, обогнали Бурлацкого: журнал-то, в отличие от "Литгазеты", основан Горьким... Уж кому как не Ф. Кузнецову, директору института им. Горького да еще и лауреату премии им. Горького, вскочить бы уже тогда на бруствер и крикнуть на всю державу: - Робята, наших бьют!..

Помянутая статья этого самого Колодного была напечатана в "Московской правде" 14, 16 и 17 октября 1990 года. Даже в те дни она ошеломляла своим невежеством, демагогией и злобностью...Начиналась издалека: "Про отца писателя в первом (?) научном справочнике 1938 (!) года сказано : "Столяр пароходных мастерских", но, как пишет другой(?) научный труд 1986 года, потом он стал управляющим пароходством". Сколько сразу вопросов! Неужели великий писатель попал в справочники только спустя два года после своей смерти в 1936 году? А что это за научный труд 1986 года? Кто автор? Почему сплошная анонимщина? Как видно, это труд такого сорта, что и назвать-то его стыдно илиопасно. А главное, ну, хорошо, управляющий,- так в чем криминал? В одном научном труде 1999 года я прочитал, что Ефим Моисеевич Колодный, отец журналиста, сперва работал живодером на бойне, а потом - управляющим публичного дома. За достоверность не ручаюсь, но - каждому свое. И я ни в чем не виню его сына.

Дальше автор хватал за бороды дедов писателя. Оказывается, один вовсе "не солдат, как можно прочесть (где?), а офицер, разжалованный в солдаты за жестокость". Второй еще страшней: "отличался деспотизмом". Откуда известно? Да видно, это можно прочесть в научном труде 1886 года. Допустим, всё так. Но ведь внук за дедов не отвечает .Если у Колдодного дед был, допустим, профессиональным шулером, то нам-то что до этого, не тащим же его в суд!

А какое образование у Горького? И тут исследователь вносит полную ясность: "Из всех русских писателей он учился в школе меньше всех, окончил два класса." И что? А то, что еще прошел "свои университеты" и был образованнейшим человеком своего времени. Все удивлялись широте его познаний. Тот же Шолохов, странно полюбившийся Колодному, писал: "Меня поражали колоссальные знания Алексея Максимовича, его неустанное трудолюбие, суровая требовательность к себе.". А вот журналист К., которые еще в 1955 году окончили филологический факультет столичного университета, но до сих пор пишут черт знает как. Например: "Горький долго плавал в глубинах социального мира"... "Горький поддерживал контакты с Ролланом и Шоу"... "Писатель принимал активное участие в исторических событиях"... "Горького поместили в Петропавловскую крепость"... "Супруги отправились на вокзал, стремясь в Петербург". Об отъезде Горького за границу : "произошла нормальная эмиграция". Или : "Поднялась лавина казней". Лавины (снега, камней, грязи и т.п.) не поднимаются, а опускаются. Порой и понять невозможно, что филолог хочет сказать. Например: "В Лондоне Горькому пришлось выискивать средства, чтобы съезд закончился." Какие тут нужны средства? Сколько? И всему этому нет конца. Поучиться бы этому журналисту у Шолохова, который, кстати, учился в школе только на один год больше Горького. Колодный переходит к другой области разоблачения: "Ни на заводе, ни на фабрике не работал, у станка не стоял, в пролетарском котле не варился, квалификации не заимел ни в одном деле... "Допустим так, но ведь и Пушкин не работал на фабрике, и Лермонтов у станка не стоял, и Толстой в котле не варился, но зато они в в 20-25 лет заимели квалифицацию писателей. А Горький, в 24 года выступив с первыми рассказами, сразу заимел всероссийскую славу, в 30 - европейскую, в 35 - мировую! Именно это никак не укладывается в сознании Колодного, который, судя по всему, двадцать лет стоял у станка и тридцать лет в котле варился. Видимо, именно поэтому он, пролетарий, считает себя вправе задать и такой вопрос : " А где был Горький, когда брали Зимний?!" Оказывается, не видели его среди солдат и матросов, которые шли на штурм . Оказывается, в тот день писатель был в Москве. Мало того, он тогда и " не стремился к Никитским воротам, где шел яростный бой", не лез на баррикады, не лежал за пулеметом. И это еще не всё. Вскоре он стал издавать газету "Новая жизнь", где, будучи членом РСДРП, однако же критиковал большевиков и лично Ленина. И у Колодного принципиальный вопрос: "Как это совмещалось с членством в партии?" Ведь налицо нарушение дисциплины, а? Вот бы еще проверить, правильно ли он партвзносы платил...Так вот, дед писателя - царский офицер, отец -управляющий пароходством, сам он Зимний не брал, на баррикадах булыжники в жандармов не швырял, устав партии злостно нарушал, неизвестно как платил взносы, - какой же он после этого пролетарский писатель! Колодный, еще один марксист в законе, решительно отказывает ему в этом звании. А кроме того, говорит, считают его великим гуманистом. Ну, правда, "жалость из него до конца не выдавили. Кое-кого вытаскивал за волосы из лагерей, кое-кому помогал уехать, упрашивал за несчастных то Ягоду, то Сталина, можно припомнить и другие добрые дела." Однако не припоминает из множества людей, которым Горький помог, кого поддержал, спас - ни единого имени. Но вот, говорит, "простят ли Горького родственники поэтов Васильева и Смелякова, многих других, кого подверг патриарх критике, ставшей основанием для репрессий?" В этом же ряду называются имена Николая Клюева и Сергея Клычкова, которым-де "патриарх ничем не помог". Во-первых, Павла Васильева он критиковал отнюдь не в одиночестве. Сергей Куняев в интересной документальной повести о поэте "Русский беркут'', что печатается сейчас в "Нашем современнике", приводит такие, например, слова на вечере в "Новом мире" Ивана Михайловича Гронского о нем и близких ему поэтах: "Эта группа совершенно напрасно, без всяких на то оснований, приклеивает себе крестьянскую вывеску. Это не крестьянская, а кулацкая поэзия. Возьмите творчество Клюева, Клычкова и Павла Васильева. Что из себе представляет это творчество? Каким социальным силам оно служило? Оно служило силам контрреволюции... Васильев развился не в сторону революции, а в сторону контрреволюции". А Гронский (1894 - 1985) - известнейший в ту пору критик, главный редактор одновременно газеты "Известия" и журнала "Новый мир" и "Красной нови" да еще и председатель Оргкомитета Союза писателей, готовившего тогда первый съезд. С другой стороны, в-третьих, и сам Васильев не ангел, на том же вечере вон как неласково выражался он о старших собратьях, даже друзьях, причем в присутствии второго из упомянутых ниже: "Разве Клюев не остался до сих пор ярым врагом революции?.. Теперь выступать против революции и не выступать активно с революцией - это значит активно работать с фашистами, кулаками... Клычков должен сказать, что он на самом деле служил по существу делу контрреволюции..." Как добродушна была по сравнению с этим давняя "критика" Есенина:

Вот Клюев, ладожский дьячок.

Его стихи как телогрейка.

Но я их вслух вчера прочел.

И в клетке сдохла кенарейка...

Так что можно понять Клюева, когда он, оказавшись вскоре в ссылке, писал другу о Васильева: "Эта пустая гремящая бочка лопнула при первом ударе..." И в письме в другому адресату: "Как живет П.Васильев, крепко ли ему спится?.. Виноват он передо мною черной виной...Он много потрудился, чтобы я умолк навсегда..."

Остаётся добавить к вопросу о гуманизме Горького, что Васильева арестовали весной 1937 года, а Клычкова - в ночь на первое августа этого же года. Горьковед Колодный должен бы знать, что Горького тогда уже не было в живых. Из черного списка остаётся один Клюев. Он действительно был арестован при жизни Горького - 2 февраля 1934 года. Но, с одной стороны, при всей его влиятельности Горький вовсе не был всемогущ. С другой, разве трудно представить себе, что у старого уже человека могли быть и веские причины, помешавшие вступиться, допустим, нездоровье. И неужели наш горьковед не знает еще и о такой причине: 11 мая в том самом году умер единственный и горячо любимый сын писателя.

Наконец, откуда он взял, что Горький не помогал Клюеву? В свое время в "Нашем современнике" мы читали: "За смягчение участи Клюева ходатайствовали в Москве его друзья. А.М.Горький, Н.А.Обухова"(№ 12, 1989,с.185).А в "Дружбе народов" сообщалось, что хлопоты "увенчались успехом"(№12,1987,с.137). Что это значит? Клюева сослали в Нарымский край, в поселок Колпашев. Поселок и жизнь там он описывал так: "Это бугор глины, усеянный почерневшими от бед и непогодиц избами, дотуга набитыми ссыльными. Есть нечего, продуктов нет или они до смешного дороги. У меня никаких средств к жизни, милостыню же здесь подавать некому, ибо все одинаково рыщут, как волки в погоне за жраньем" ("Новый мир"№8, 1988, с. 168).И вот благодаря хлопотам, в которых принимал участие Горький, поэта переводят из этой страшной дыры в Томск, в университетский город. "Это на тысячу верст ближе к Москве", - радовался Клюев. Там ему удалось довольно сносно устроиться в доме сердобольной русской женщины Марии Алексеевны Балакиной. А погиб он в октябре 1937 года, как и Васильев, как и Клычков " уже после смерти Горького.

Вранье Колодного отчасти можно объяснить просто невежеством и самоуверенностью, замешанной на злобе, но не это в его статье главное, а то, что Горький просто чужд, недоступен его пониманию, определить место, значение писателя в литературе и в жизни наш аналитик не в силах. Упомянув об огромной популярности писателя, о его всемирной славе, о любви и почестях, что выпали на его долю, он в полном обалдении вопрошает: "Неужели действительно его рассказы, сказки, драмы, незавершенный роман "Жизнь Клима Самгина" так значительны? Неужели так воздействовали на творчество других современников? Неужели его произведения играли важную роль в жизни трудящихся?.. Тогда (!), может быть, величие в чем-то другом?.. "То есть в творчестве-то никакого "величия" и даже "значительности" он не видит, не чувствует, и не может понять, что если бы Горький написал только пьесу "На дне", то и тогда остался бы в нашей литературе, как Грибоедов. Вспоминается, что о Горьком нередко писал знаменитый тёзка Колодного Троцкий, и при этом доходил порой до таких речений, как "псаломщик русской "культуры ".И даже в некрологе глумился: "Если Сталин с Кагановичем и Микояном возведены заживо в гении, то, разумеется, Максиму Горькому никак нельзя отказать в этом эпитете после смерти." А когда Горький напечатал воспоминания о Ленине, то Троцкий, который в это время сам работал над книгой о нем, тотчас выскочил в "Правде" с разносной статьей. По этому поводу писатель заметил: "Суждения Льва Троцкого по поводу моих воспоминаний написаны хамовато по моему адресу и с неожиданным для меня цинизмом демагога". Для нас цинизм демагогов давно уже не является неожиданностью...Однако справедливости ради нельзя не заметить, что помянутый некролог о Горьком кончался так: "Мы провожаем его без нот интимности и без преувеличенных похвал" но с уважением и благодарностью: этот большой писатель и большой человек навсегда вошел в историю народа, прокладывающего новые исторические пути, "Какой светлой личностью выглядит Лев Троцкий на фоне Льва Колодного! Особенно если вспомнить еще, что однажды Троцкий даже защищал писателя от того самого Чуковского, характернейшей чертой которого, по его словам, была многолетняя "ненависть к Горькому", и которому так безоглядно верит Валентин Осипов. А вывод из всего сказанного такой: трудно поверить что человек, который не понимает Горького да еще и глумится над ним, клевещет на него, может любить Шолохова. Правда, в нынешней книге Л. Колодный пишет о Горьком совершенно иначе - весьма почтительно, неоднократно ссылается на него как на непререкаемый авторитет, например: "Почему хоронят память о Федоре Крюкове, которого Максим Горький ставил в пример молодым писателям, призывал у него учиться знанию родного края". Это лицемерие вполне понятно: нельзя же и дальше поносить Горького в книге о Шолохове, который так его уважал, любил и для которого он так много сделал. Чего стоит хотя бы одна только устроенная им встреча молодого Шолохова со Сталиным во время которой решилась судьба третьей книги "Тихого Дона .

Понять истинное отношение Колодного к Шолохову изрядно помогает тот факт, что до самого дня обнаружения рукописи в 1983 году он вовсе не был уверен в его авторстве. "Я рассуждал так:, -пишет он о том времени, когда приступил к поискам,- если(!), предположим, совершено преступление ( то есть, если рукопись украдена, - В.Б.), то, как при любом преступлении, должны остаться какие-то его следы, какие-то доказательства . То есть рукописи... Если (!) версия (!) о плагиате - клевета, то она должна быть разоблачена." Как видим, он свободно допускал и то и другое. Ф.Кузнецов приводит еще более выразительное заявление Колодного в интервью израильской газете "Окна" 9 декабря прошлого года: "Я слыхал по "Голосу Америки", наверное, что рукопись "Тихого Дона" Шолохов у кого-то украл. Естественно, во мне пробудился охотничий азарт. Я решил, что если рукопись украдена, то я его разоблачу. А если он не крал, то я Шолохова прикрою". Ясно, что "охотничий азарт" не свидетельствует о любви или хотя бы об уважении к писателю. Но Кузнецов определяет отношение Колодного к Шолохову более точно: это конкистадорское отношение. В этом вопросе немало проясняет и то, как Лев Ефимович истолковал одно месте в письме к нему вдовы Кудашева. Тот, в первые же дни войны вступил в народное ополчение, и вскоре попал в газету "Боевой путь" 32-й армии. Сохранилось двенадцать писем его к жене за июль-сентябрь 1941 года (к слову замечу, у Кузнецова путаница в датировке этих писем), в восьми из которых он с непонятной настойчивостью просит жену связаться с Шолоховом, чтобы тот через ГлавПУР вызвал бы его "на день-два" в Москву: "Мне необходимо сдать ему оригинал рукописи "Тихого Дона". Что значит "сдать"? Разве не могла жена Матильда, Мотя, как звал её Шолохов, просто передать рукопись? Разве тут требовалась какая-то нотариальная процедура? Ведь Кудашев и Шолохов - лучшие друзья! Кузнецов пишет:" "В вихре событий начала войны Шолохов ни в июле, ни в августе, ни в сентябре так и не смог (!) вызвать Василия Кудашева с Московского(?) фронта." То же самое и Кожемяко: "Не смог." А где доказательства, что он пытался сделать это? Я думаю, что в то время, в той обстановке писатель и не стал добиваться вызова с фронта друга, в сущности, по своему личному делу, из-за своей рукописи. До рукописей ли было в те дни, когда трещали фронты и рушилась наша оборона. Тем более, что это рукопись уже изданной книги. Вон и рукопись "Слова о полку Игореве" не смогли уберечь в московском пожаре 1812 года. Видно , тоже не очень беспокоились: ведь опубликована.

По воспоминаниям Кудашевой, Шолохов зашел к ней в октябре и оставил открытку для Василия, попросив её надписать адрес и отправить. Она не сделала этого, так как муж давно уже не писал. В этих воспоминаниях нет ни слова о его просьбе вызвать с фронта. А в открытке Шолохова была фраза : "Думаю, что увидимся в Москве". Когда? Конечно же, это была лишь надежда на будущее, когда положение на фронте стало бы надежней. Увы, оно долго оставалось не таким... Тогда... ничто не мешало передать рукопись, но обоим, было не до нее...

Если Шолохов и вызвал бы Кудашева в июле-сентябре, это никак не изменило бы его судьбу: ведь через "день-два" он должен был вернуться в свою фронтовую редакцию. А 2 октября по плану операции "Тайфун" началось немецкое наступление на вяземском направлении, в ходе которого 7 октября два крыла войск противника соединились и отрезали пути отхода четырем нашим армиям: 19-й, 20-й, 24-й и 32-й, в которой служил Василий Кудашев. Так он оказался в плену, где и умер, как пишет Кузнецов, в начале 1945 года. Кстати замечу, что оборону окруженных армий возглавил генерал-лейтенант М.Ф.Лукин, он тоже попал в плен, и после войны Шолохов вызволил его из нашего лагеря. Да, судьбу Кудашева его друг изменить не мог. Но вдова писала Колодному: "Шолохов не вызвал Кудашева в Москву. Ему не хотелось хлопотать, как сказал он мне, потому что уже кому-то помог, и ему неудобно было повторять хлопоты." Да ведь речь-то шла о том, чтобы помочь не Кудашеву, а самому себе, своей рукописи. Но вдова не желает этого знать: "ему неудобною...А по честному, был занят другим, многим известно, чем. Этот поступок был коварным (видимо, имела в виду "роковым"-В.Б.) в судьбе Кудашева..."

И вот, наконец, эти столь характерные пояснения Колодного к словам письма. В помянутом интервью израильской газете "Окна" он заявил: "Шолохов не вызвал Кудашева с фронта, поскольку, как сказала Матильда, известно, чем занимался он в Москве..." И дальше уже прямо от себя: " пьянствовал и по бабам...И погиб Кудашев." Как видим. Колодный с помощью вдовы вешает на любимого писателя не только пьянство и распутство в страшные первые дни войны, а еще и гибель друга, - что можно придумать подлее! Ф. Кузнецов даёт достойную отповедь клевете конкистадора. Критик обстоятельно рассказывает, чем на самом деле занимался в ту пору Шолохов. 23 июня шлет из Вешенской телеграмму С.К.Тимошенко с просьбой принять в Фонд обороны его Сталинскую премию, добавив при этом: "По вашему зову в любой момент готов встать в ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии". Уже 4 июля "Правда" печатает его очерк "На Дону". Об этих же днях редактор "Красной звезды" Д.И.Ортенберг вспоминал:

"Шолохов явился в редакцию раньше, чем мы ожидали. Выглядел молодцевато, успел экипироваться. Он был по-казачьи строен, привез очерк "В казачьих колхозах". Ф.Кузнецов добавляет после этого свидетельства: "И сразу - путь на Западный фронт в 19-ю армию И.С.Конева". Критик заглянул и в личное дело полкового комиссара (полковника) Шолохова, где отмечено, что август, сентябрь и октябрь он провел на Западном фронте. Напомню, что 19-я армия как раз из тех четырех, что 7 октября попали в окружение. Так что, когда Кудашев слал письма с просьбой о вызове, Шолохов уже сам был на фронте и очень просто мог попасть в плен. И критик спрашивает Колодного: "Это все похоже на "пьянки да баб"?" Как сказал поэт, "самое подлое из лжесвидетельств - лжесвидетельство о войне." Нужны ли еще пояснение о том, сколь пламенно Колодный любит Шолохова? Занимаясь многообразной литературной "охотой" этот ненавистник Горького и антисоветчик, любящий порассуждать о "преступлениях партии", просто получил у Ю.Лукина адрес шолоховской рукописи и с большой пользой для себя написал об этом книгу, в которой немало полезного и для нас, чем мы в дальнейшем и воспользуемся с признательностью. Похожая история у "Тайной жизни Шолохова". Её автор Валентин Осипов такой же антисоветчик, но в бытность свою высокопоставленным издательским начальником, он бывал в Вешенской, беседовал с Шолоховым, с его родственниками, есть даже телеграмма на его имя, в которой Михаил Александрович поздравлял издательство "Молодая гвардия" с юбилеем. Почему же не воспользоваться этим и не написать книгу, изобразив великого советского писателя таким же антисоветчиком, каким стал сам? Ведь это одно из веских оправданий и для себя , и для всех оборотней. И написал...

Но вернемся к статье Л. Колодного о Горьком. Даже такое незатейливое негодяйство не получило отпора от интеллектуалов И МЛ И... Мне могут сказать: " Так ведь тогда никто не смел рта открыть. Только сейчас кое-кто проснулся?" Ну нет, братцы мои, кое-кто всё-таки и в те дни барахтался, оборонял советскую литературу от глумления Солженицына. Бурлацкого, ельцинского пресс-секретаря Костикова, этого самого Колодного и других литературных мародеров. "Литературное обозрение" (№1'90) выступило со статьей "Соблазн прокукарекать первым" в защиту Горького от клеветы Ст.Куняева, "Правда" 30 марта 1993 года достойно отметила юбилей Горького в статье "Правда - бог свободного человека", "Советская Россия" 8 июня 1993 года в статье "Над бандой рвачей и выжиг" возвысила голос в защиту Маяковского, эта же газета 30 января и 9 февраля 1991 года в статье "Письмо поэту, который больше, чем поэт" дала отповедь Евтушенко за клевету на Шолохова в его статье "Фехтование с навозной кучей", что напечатала "Литературка"...

Евтушенко уверял, что образы большевиков в "Тихом Доне" "написал кто-то другой, а не Шолохов". Сам же он. "может быть, под страхом ареста совершил однажды преступление против нравственности". Вы подумайте: шестидесятилетнаяя вышедшая в тираж шлюшка толкует о нравственности! Далее речь шла о том. что Шолохов не только плагиатор, душитель нравственности, но, естественно, еще и антисемит. И вот к такому-то человеку в 1961 году. когда подвергся критике "Бабий яр", в ту пору еще в расцвете всех своих прелестей и опыта шлюшка кинулась за помощью и защитой в Вешенскую. По её словам, Шолохов был ужасно рад встрече и "крепко обнял" курвешку. А далее Евтушенко давал портрет писателя. Я по этому поводу тогда писал, что вот, мол, недавно довелось прочитать книгу Солженицына о Ленине. "И чем дальше читал, тем яснее видел, что созданный образ никакой не Ленин, а сам автор: та же злобность, та же патологическая самовлюбленность, та же болезненная мелочность, то же шкурничество... Вот и вы, Евтушенко, в своей "Навозной куче" нарисовали портрет не великого писателя, а свой собственный, вплоть до мелочей. Вы нарядили своего Шолохова во все заграничное "яркого современного дизайна". Но он ведь полжизни проходил в гимнастерке, а вы всю жизнь пялите на себя этот самый заморский дизайн. Ваш Шолохов брехлив и безответствен, - это вы, а не он. Ваш Шолохов источает "провинциальное чванство", - это вы, а не он. Ваш Шолохов даже нахваливает вас: "Мой любимый поэт...Ты у нас талантище", - это вы так о себе думаете и говорите, а не он о вас. Чего стой такая реклама: "Моя фамилия -Россия, а Евтушенко псевдоним..."

Ваш Шолохов, желая поразить воображение столичного гостя, разбросал на письменном столе старые письма с иностранными штемпелями, будто они недавно получены, -это вы способны на такие мелочные проделки литературного папуаса, а не он с его мировой славой. Вы даже навязали своему Шолохову дурацкую манеру говорить о себе в третьем лице: "Михаил Александрович послушает вас с удовольствием" и т.п. Это не его, а ваша манера. В речи на Втором съезде народных депутатов вы говорили: "Евтушенко написал с композитором Колмановским песню "Хотят ли русские войны". В вашей стать об Ахматовой читаем: "Евтушенко написал лучшее стихотворение на её смерть." Хватит?.. Наконец, ваш Шолохов хвастун, лжец и провокатор. Именно в этом облике и вылезли вы перед читателем из своей "Навозной кучи". И цель вашей провокации в том, чтобы, клевеща на великого сына русского народа, оскорбить и унизить сам народ, вызвать вражду и ненависть к нему. И воздается тебе за дела твои полной мерой, провокатор."

О другой статье той поры за давностью времени следует сказать именно потому, что в ней речь шла как раз о "проблеме авторства" "Тихого Дона". Ф.Кузнецов уверяет: "И сегодня Шолохов один из самых таинственных, неоцененных и непонятых писателей XX века". Друг мой Аркадий!.. Конечно, всякая красота, в том числе литературная, в известном смысле таинственна. Но Шолохов -неоценен? Да какие еще в XX веке есть выражения всенародной любви и всемирного признания, какие награды и премии, которых он не получил бы! Еще и непонятен? Да разве непонятных" так любят, так обильно издают во всем мире, инсценируют, экранизируют и опять же - награждают?... В 8 томе собрания сочинений Шолохова, вышедшего в 1986 году, напечатано его предисловие к одиннадцатому изданию "Тихого Дона", предпринятому в Швеции в 1957 году. Подумать только, на протяжении 25-30 лет в одной только Швеции каждые 2-3 года -издание! Это, что ж, из любви к литературным ребусам и шарадам? Но Ф.Кузнецов настаивает и для подтверждения таинственности и непонятности писателя приводит слова упоминавшейся Е.Г.Левицкой. Она в 1930 году побывала в гостях у двадцатипятилетнего Шолохова : "За семью замками да еще за одним держит он свое нутро...Говорить с ним очень трудно. Замкнутый, он и о себе говорить не любит." Так ведь надо же понимать: Левицкая - "столичный гость в деревне" и разница между ними в двадцать пять лет, их большая дружба еще впереди. Она писала также, имея в виду "Тихий Дон": "Откуда он знает всё это?.. Ведь надо же прожить хотя бы некоторое время на свете, чтобы так тонко понимать женскую душу, ребенка, старика. Загадкой всё это было для меня. Загадкой осталось и после пребывания в Вешенской...Я знаю только, что если я, старуха, не разгадала этого человека, то и все окружающие тоже не знают его..."

Насчёт окружающих Левицкая ошибалась. Еще до её приезда Шолохов писал ей 29 октября 1929 года об этих "окружающих", в том числе о работниках райкома партии и райисполкома: "Моя жизнь для них как на ладони". Но Левицкая была совершенно права в каждом слове, когда, стараясь "понять этого своеобразного, необычного человека, сумевшего в свои 21-22 года дать такие глубокие, тонкие по психологическому анализу страницы", писала: "Он живет какой-то своей особой жизнью." Да, Шолохов был не таинственный и непонятый, а в высшей степени своеобразный, необычный, особенный, с житейской точки зрения даже странный человек и писатель. Та же Левицкая писал о впечатлениях первой встречи с ним: "Он, усмехаясь, смотрел своими странными -желтыми какими-то, как у степной птицы, глазами"..."Он улыбался. Странная у него улыбка, какая-то необычная" И опять: "Глаза -странные -"круглые, с наглинкой", как у Митьки Коршунова, "желтые." И рассказала о такой, в частности, странности, свидетельницей которой была. Первое книжное издание "Тихого Дона" вышло в издательстве "Московский рабочий", где Шолохову платили 200 рублей за лист. Гослитиздат предложил 400. И Левицкая пишет: "С нескрываемой презрительной усмешкой он отказался от столь лестного предложения. Писатели возмущались таким отсутствием корыстолюбия у молодого "удачливого" автора...Откуда это презрение к деньгам?.. Ни у одного писателя я не видела такого отношения . Он презрительно говорит об Алексееве, Панферове и других коммунистах, которые гонятся за деньгами (предлагал Панферову отказаться от авторского гонорара). А ведь у него нет никакой профессии, кроме писательской." И вот такого-то человека, объявив его неразгаданной до них тайной, взялись объяснить нам расхрабрившиеся неошолоховеды.

Но если бы только они!... Ф.Кузнецов называет целую свору "антишолоховедов", обвиняющих Шолохова в плагиате. Какой-то Кацис, какой-то Радзишевский, какой-то даже израилец Зеев Бар-Селла... Да что мне за дело до них ! Правда, есть тут еще Солженицын и Рой Медведев. Так с ними и спорить-то непристало. А вот действительно об очень талантливом писателе, о Владимире Солоухине, который тоже оказался в этой компании, исследователь умолчал. Почему? Да как можно-с, патриотизьм не позволяет. Вон ведь что пишет о Солоухине наш главный спец по патриотизьму Владимир Бондаренко: "Хранитель России"! Да, русские иконы хранил, а великого сына России мордовал вместе с радзишевскими. Я был свидетелем и того, как в Колонном зале при появлении Солоухина все вставали, и того, как там же его не стали слушать и прогнали с трибуны. Увы... Так вот, Солоухин вроде бы милостиво шел на компромисс: "Я ничего не говорю, это большой писатель, даже если две трети 'Тихого Дона" написаны им, и тогда..." А дальше повторял вслед за Солженицыным и роем Медведевых: "Шолохов не мог написать первую книгу, ибо она написана с психологией и жизненным опытом по крайней мере пятидесятилетнего человека, много видевшего, знающего, пережившего, а Шолохову ведь - двадцать лет. Мальчишка." Если так, то и компромисса никакого нет: получается, что и остальные три книги написал не он, поскольку весь роман закончил в 1940 году, когда ему до пятидесяти было еще пятнадцать лет!

Но Солоухин стоял на своем , и утвердиться в этом ему помог весьма любопытный эксперимент, проделанный им. У него были душевные друзья Миша, Ваня, Володя, Толя, Петя, Андрюша и Егор. Он им сказал: "Все вы известные писатели, то есть одаренные, талантливые люди. Все вы издали много книг романов, повестей, стихов. Все вы - кто лауреат, а кто и Герой социалистического труда." Друзья, побрякивая медалями, послушно кивали головами, подтверждали: да, мы талантливые люди. "А теперь..." Обращаясь к каждому персонально, экспериментатор спросил, мог ли кто из них в двадцать лет написать "Тихий Дон" или хотя бы только начать роман, в котором более двухсот персонажей". (Мракобес с калькулятором Семанов подсчитал, что их 827). Герой труда Миша прямо ответил: "Я не мог бы. Я тогда стихи писал в стенгазету." "А я в этом возрасте, кажется, и считать не умел до двухсот", -признался лауреат и мультиорденоносец Ваня. "В восемнадцать лет я уже напечатал в газете "Ленинец" заметку, - сказал Герой Володя. -Как сейчас помню она кончалась словами "Пусть живет и здравствует наш великий советский народ! Отрицательно ответили и остальные подопытные таланты. Да, ни у кого из них в двадцать три года, как у Шолохова, не вышла первая книга своего "Тихого Дона". Не вышла и в тридцать пять, когда Шолохов закончил эпопею. Не вышла и в шестьдесят пять. Вот видите, сказал беспощадный экспериментатор, а ведь у вас столько высоких наград! И вывод его таков: не мог тот вешенский Миша, Герой социалистического труда, превзойти московского Мишу, ведь, тоже Героя. Никак не мог. Не положено!.. С тех пор Толя, Ваня, и Петя умерли, не оставив нам ничего похожего на "Тихий Дон". Остальным сейчас 70-80 пет. Печально. Но я бы такой эксперимент провел несколько иначе. Задал бы другого рода вопросы. Шолохов стал самостоятельным человеком в пятнадцать лет. В ранней юности участвовал в Гражданской войне, был прокомиссаром, побывал в плену у махновцев, отпустили по молодости, потом в погоне за куском хлеба работал в Москве грузчиком, каменщиком, делопроизводителем. Кто из вас, Миша, Ваня, Володя, Толя, Петя, Андрюша, Егор, уж если не таскал кули на Ярославском, то хотя бы поработал делопроизводителем? Начав в Москве довольно активно печататься, издав две книги, горячо поддержанные классиком того времени Серафимовичем и благожелательно встреченные критикой, девятнадцатилетний Шолохов вдруг возвращается в родную станицу, где его вовсе не ждали блага Ясной Поляны или хотя бы Малеевки, и всю жизнь живет там. Его посылали на Международный конгресс в Париж, ему предлагали пост главного редактора "Нового мира", руководителя Союза писателей СССР, а он отвечал: "Да я бы с удовольствием, только вот билет на поезд до Ростова уже взял. Как нибудь в другой раз..."И так пятьдесят лет. Вы все, кроме Андрюши, тоже родились не в Москве и не здесь начинали свой литературный путь, но как только стали писателями, тотчас рванули в столицу к редакторским креслам, секретарским постам, казенным квартирам и будете жить здесь до конца дней, имея под Москвой свои Ясненькие Лужайки. Так не кажется ли вам, Миша, Ваня, Володя, Толя, Петя, Андрюша и Егор Александрович, что уже одно это показывает, до чего ж необычным человеком был Шолохов, что он особой, не той, что вы, породы и всегда шел по жизни своим, только ему предназначенным путём, с самого начала глубоко понимая характер и огромность своего дара?

По воспоминаниям современников, как мы знаем, совсем молодой Шолохов отказался от двукратного повышения гонорара за "Тихий Дон". А позже ни одну премию он не оставил себе : в 1941 году Сталинскую премию первой степени за "Тихий Дон" перечислил в Фонд обороны, в 1960 году Ленинскую премию за "Поднятую целину" отдал на строительство новой школы в станице Каргинской, где родился и жил до женитьбы, в 1965 году Нобелевскую премию пожертвовал на строительство больницы в Вешенской. А еще в 30-м году, как пишет Левицкая, Шолохов дал одному колхозу денег на трактор. Притом ведь он далеко не всегда купался в золоте . Так, вскоре после того, как подарил трактор, уже будучи прославленным автором двух книг "Тихого Дона", писал Левицкой 19 ноября 1931 года: "Влез я в долги, заимодавцы мои меня люто терзают. А я настолько беден, что не имею денег даже на поездку в Москву..."Вы, Миша, Ваня, Андрей Андреевич и остальные друзья Солоухина, отказывались ли от повышения вам гонорара как Героям и лауреатом? А как употребили свои Ленинские да Государственные? Где построенные вами школы и больницы? Кому вы подарили трактор, бульдозер или трехколесный велосипед? Был слух, что Виктор Астафьев, в своё время в очередном приступе злобности объявивший друзьям, что день смерти Шолохова будут счастливейшим днем его жизни, из Госпремии подарил яслям в Овсянке три французских фигурных соски для младенцев. Не удивлюсь, если подтвердится.

По воспоминаниям той же Левицкой, когда она приехала в Вешенскую, хозяин поселил её в своем кабинете. А однажды он приехал в Москву в совершенно разбитых сапогах и пошел по магазинам купить новые, но везде требовали промтоварную карточку, а у него нет её. Наконец, в одном месте нашел, могут продать так, но на всякий случай, видимо, из опасения как бы не осчастливить классового врага, спросили, чем он занимается. А Шолохов возьми да брякни: "Я человек свободной профессии." - "Ах, свободной? встрепенулся бдительный продавец. - Ну и ходи свободно без сапог!" Левицкая удивилась; "Да чего ж вы не сказали, что писатель?" У нас, мол, писателей любят. Шолохов с досадой ответил: "Ну вот, что ж я буду говорить: вот я писатель, дайте писателю сапоги!?" А кто из вас, друзья, никогда не шумел в Литфонде : "Я писатель-лауреат! Дайте мне лучшую комнату в Коктебеле! И чтобы на одного!"... "Я Герой труда! Дайте мне дачу в Переделкино! И чтобы никаких соседей!" Как вспоминал Андрей Плоткин, друг Шолохова, работавший на Дону председателем колхоза, тот ему однажды сказал : "Смотри, ручку у двери ходоки оторвали!" - столько у него было посетителей, просителей, жалобщиков. А целы ли дверные ручки в ваших квартирах и дачах, Миша, Ваня, Владимир Васильевич и остальные? Нет ли на пути к ним колючей проволоки, секретных кодов, сигнализации да телекамер, как у вечно живого классика Солженицына?

Покойный Петр Сажин рассказывал, что однажды в Москве году в 25-м какой-то человек оскорбил на трамвайной остановке женщину. Шолохов тут же подошел к нему и влепил затрещину. А кто из вас, друзья?.. От Солоухина я не раз слышал, как он однажды в ресторане ЦДЛ дал пощечину писателю М.Б. Да, был такой случай, но, во-первых, этот писатель-фронтовик был на пятнадцать лет старше да еще и тяжело болел чахоткой. Что ж за доблесть ударить такого? А главное, ведь ударил не за оскорбление женщины и вообще не за другого, а за свою собственную обиду. Был в молодости еще такой случай. В 1923 году в Москве дали Шолохову ордер на комнату в Георгиевском переулке, что за нынешней Госдумой. Но комната была занята, пришлось из-за нее судиться. Суд решил дело в пользу Шолохова. Мария Спуре, женщина, у которой начинающий писатель отсудил комнату, в отклике на одну статью Л.Колодного писала ему: "Шолохов поселился в моей комнате и благодаря своему веселому и общительному характеру расположил к себе всех жильцов квартиры и стал даже часто заходить к нам. Меня он прозвал "лисичкой", угощал часто шоколадом и дымил своей трубкой, заправленной очень душистым табаком." Разве это не чудо - отсудить комнату и остаться в прекрасных отношениях! Кто из вас, друзья Солоухина, мог бы повторить это чудо?

Левицкая записала: "Рассказывает, что пролежал две недели в постели. "Поехал верхом. Вдруг из-за поворота выскочил автомобиль. Едут знакомые ребята из ГПУ. Лошадь испугалась, споткнулась о кучу камней и упала. Я полетел на землю. Хорошо, ногу из стремени вытащить успел. Сгоряча вскочил на ноги - "казак, как кошка"- улыбнулся он. - Конь снова упал и придавил крупом ногу. Стал выпрастывать ногу и почувствовал: что-то хряснуло в спине. Но сел на лошадь, хотя ребята предлагали довезти до дома на машине. Как-то неладно: выехал на лошади, а назад привезут. Решил доехать до Дона, обмыть лошади окровавленную морду, а влезть на лошадь уже не смог...Еле-еле добрался до дома и свалился. Оказалось нога вывихнута и связки в пояснице разорваны..." А вы, друзья, когда последний раз падали с лошади? Кто из вас при этом вскочил, как кошка? Кто считает, что это неладно - пойти по шерсть, а вернуться стриженым? Евгений Поповкин, тогда главный редактор журнала "Москва", пригласил Шолохова в писательскую компанию, возможно, в ЦДЛ, встречать новый 1959 год. Михаил Александрович поблагодарил, но отказался: была больна Евгения Григорьевна Левицкая, и он хотел в эту ночь побыть рядом с ней. Её дочь вспоминала о том времени:

"Маме исполнилось 79 лет, у нее обострилась давняя болезнь -диабет и другие недуги. Шолохов привез к её постели знаменитого профессора Мясникова. Врачи считали больную обреченной. Но Шолохов уговорил профессора Гуляева сделать сложную операцию - ампутацию ноги. Михаил Александрович не мог сдержать слезы в больнице, плакал. Операция прошла успешно. Он навещал маму и так продлил ей жизнь на полтора года..." Тут никаких вопросов подопытным друзьям я уже не задал бы... Да, Шолохов был человеком необыкновенным, общим аршином мерить его нельзя. А Солоухин, меряя гения своими аршинными друзьями, довел дело до нелепости, до уморы. И Ф.Кузнецов в вопросе о том, как Шолохов относился к обвинениям в плагиате, тоже берет в руки аршин и рассуждает просто, прямолинейно: обвинения - ложь, клевета, значит, писатель переживал, мучился, это и свело его раньше времени в могилу... Прежде всего, замечу, нельзя утверждать, что подозрение или обвинение в плагиате всегда, при всех обстоятельствах оскорбительно. В моей литературной жизни было три подобных случая, и не всегда меня это огорчало, порой - совсем наоборот. Я был заподозрен в плагиате при первой же попытке напечататься. Дело было зимой 1945 года на фронте, в Восточной Пруссии. Я послал в нашу армейскую газету "Разгромим врага" лирическое стихотворение. Через несколько дней получаю письмо: "Тов. Бушин! Стихотворение Ваше получил. Оно настолько хорошо, что у некоторых товарищей из нашей редакции возникло сомнение: действительно ли Вами написана эта вещь? Не списана ли она из какого-либо журнала. Прошу прислать другие Ваши стихи и указать Ваше воинское звание.