Желание на любовь 2

Глава 10

Мэттью летел в Монреаль с твёрдым намерением вернуть себе Кэт. Потребовался почти месяц для того, чтобы принять это решение. Разобраться в собственных мыслях, понять, что за любовь надо бороться, отбросив ревность, помогла ему дочь.

Агент снова побывал в школе, вызванный директором. В этот раз всё закончилось не очередным увещеванием с уговором найти компромисс и принести взаимные извинения.

Лилибет приняла решение перевестись в другую школу. Она не захотела жить в постоянном стрессе, вынося оскорбления, прошёптанные в спину, и сплетни, усердно распускаемые Камиллой Аль.

Девочка не стала, как мать, мучиться, размышляя бессонными ночами о степени верности Чайтона: она спросила его об этом напрямую. Разговор вышел непростым. Ей пришлось переступить через собственную гордость, опустившись до выяснения отношений, но это следовало сделать в любом случае и как можно скорее. Пример родителей стоял перед глазами: нет ничего хуже, чем недосказанность и недомолвки. Нужно обговаривать любые сомнения, подозрения, не дожидаясь, пока это сделают «доброжелатели», интерпретируя всё в нужную им сторону.

Они сидели в кафе. Кофе, пирожные и мороженное стояли на круглом столике нетронутыми. Горячий напиток остыл. Холодное лакомство превратилось в сладкие густые лужицы, растёкшееся сливочной поверхностью по металлическим креманкам.

Ридж с удивлением выслушал версию Камиллы о разрыве отношений с Эмили и собственной влюблённости в её младшую сестру. Первой его реакцией был смех.

Вот что мучило обожаемого им рыжика. Вот по какой причине Лилит вела себя странно в последнее время, пытаясь что-то разглядеть в лице парня, когда считала, что он не замечает её пытливого взгляда. Выискивала в словах, жестах и поведении то, чего не было. Подозрение в неверности сжигает душу не меньше, чем сам факт измены. Никто не желает ходить в дураках, становясь мишенью для насмешек «осведомлённых» подруг и прочих людей. Что может быть хуже узнать, что всем, кроме тебя, известно о ветрености того, кто клянётся в самых искренних чувствах, походя наставляя рога. Сочувствие, жалость окружающих в подобных делах сродни унижению.

– Теперь понимаю, почему ты с такой настороженностью принимаешь любые мои слова и поступки? – Он взял холодную узкую ладошку девушки в руку, попеременно целуя тонкие пальчики. – Никогда, слышишь, никогда не сомневайся в моей верности. Можешь смело плевать в лица тем, кто считает иначе.

– Тебе легко говорить, а я каждый день слышу смешки в спину, так бы и прибила всех. И ловлю говорящие о превосходстве взгляды Ка... – попыталась возразить Лилит, но Чайтон прервал её на полуслове:

– Превосходство над тобой? – Он усмехнулся, представив брюнетку, стоящую рядом с рыжиком. – Это просто невозможно, ты на голову выше её во всех отношениях. Я сгораю от ревности каждый день по тысяче раз, ловя обращённые на тебя восхищённые взгляды.

– Моих одноклассников? – уточнила драчунья. Пришла её очередь улыбаться.– Они в подмётки тебе не годятся, зря ревнуешь.

– Нет, мужчин. Они понимают, какой красавицей ты станешь лет через пять, раз сейчас затмеваешь любую девушку, находящуюся рядом.

– Скажешь тоже... – смутилась на мгновение Лилибет, освободив руку, но тут же выдала: – А сейчас я, что, некрасивая? – став в этот момент не только внешней копией самоуверенного Вуда.

– Вот такой ты мне нравишься больше! – Индеец чмокнул расцелованный весенним солнцем носик любимой, не обращая внимания на взгляды посетителей. – Настоящая дочь своего родителя!

– Я знала, что ваши споры – ширма, скрывающая взаимное уважение, – рассмеялась в голос ревнивица.

– Уважать-то он, может быть, меня и уважает, но пристрелил бы при первой возможности, не бойся твоего гнева и уголовной ответственности.

– Вот и мне хочется прибить половину школы, какой там думать об учёбе. Каждый день конфликтую с кем-нибудь, не говоря об этой сплетнице.

– Значит, нужно перевестись в другую или не скрывать наши чувства на публике, чтобы ни у кого не осталось сомнений, с кем я встречаюсь на самом деле.

– Ну, тогда разборок с отцом нам точно не избежать. Сейчас сплетни рассказывают мне, а потом станут звонить ему, докладывая о связи дочери со взрослым мужчиной.- Она указала взглядом на любопытную пару за угловым столиком.

– Твои слова делают меня стариком. Всего-то в пять лет разница.

– Не пожилой, а взрослый. Как бы лет в сорок тебя не потянуло на совсем молоденьких. Я-то начну стареть.

– О да… – рассмеялся Чайтон. – А в восемьдесят у тебя на лице будет на три морщинки больше.

– С чего это ты взял? – теперь уже возмущалась Лилит. – Ты заметил, насколько хорошо сохранился Харрис? У нас порода молодо выглядящих.

– Тогда стоит бояться, что ты меня бросишь? – В этот раз стажёру смеяться не хотелось. – Я и так частенько об этом думаю.

– Никогда! – пришла очередь девочки клясться в верности. – Мы всегда будем вместе, – но последнее слово было вовсе не утверждением, а скорее вопросом, – правда?

– В этом можешь не сомневаться! – совершенно уверенно отвечал Ридж на «глупый» вопрос любимой, но юная леди была права: даже если выбор партнёра делает женщина, сохранятся ли отношения пары надолго – во многом зависит от поступков мужчины…

В тот же вечер, за ужином, Лилибет озвучила отцу желание перейти в другую школу и объяснила причину, упомянув и об откровенном разговоре с Чайтоном.

Мэттью не уставал удивляться мудрости дочери, понимая, что есть чему у неё поучиться. Он так и не высказал Кэтлин свои подозрения, приняв на веру то, что увидел, не удосужившись выслушать объяснения. А если картинка имела совсем другую наполненность? Кто сказал, что она любит Лебовски?

– Я сам! – Вуд не заметил, что размышляет вслух.

– Что? – спросила удивлённая девочка. – Пододвинув отцу тарелку с запечённым с овощами мясом.

– Сам с директором договорюсь, – перевёл он разговор, вдыхая аромат блюда. – Горжусь тобой. – Мэтт сглотнул слюну, объяснив, что слова связаны не только с едой. – Поступай так всегда, недосказанность сгубила чувства не одного человека.

– Я знаю, – нехотя проговорила дочь. – Думаю, тебе стоит сделать правильные выводы.

– Да… – только и смог пробормотать в ответ Мэтт. Постепенно теряя аппетит.

– Лети к маме, она тебя любит, я знаю. Мне больно видеть, как вы оба мучаетесь. Ты же не опустил руки? Командировка продлится максимум полгода.

Лилибет заметила, как задвигались желваки на его скулах. Мэттью встал из-за стола. Дочь поднялась следом.

– Что значит столь короткое время против многих лет возможного счастья? Ты же боец по натуре, пап, в этом я на тебя похожа, – она рассмеялась, увидев в зелёных глазах Мэттью собственное отражение, – как и во всём остальном. Давай гордиться сильными поступками друг друга.

Девочка шагнула вперёд и прижалась к отцу, обняв его руками за талию.

– Мне так не хватает мамы рядом… – протянула она после того, как родитель упёрся подбородком в её макушку, и тут же добавила, не желая обидеть: – Хочу, чтобы мы жили вместе.

– Я знаю и верну её, будь уверена, – твёрдо пообещал Вуд.

– Даже не сомневаюсь! – улыбаясь, ответила Лилибет. – А теперь возвращайся за стол. Я старалась, давай кушать.

За какие добрые дела ему досталась такая дочь? Мэтт проглотил ком, прежде, чем приняться за еду. Дочь ему полностью доверяла, верила в него искренне.

И не оправдать её ожидания он не имел никакого права…

Мэттью не стал мчаться в отель к Кэтлин сразу из аэропорта, решив сделать всё основательно. Новое кольцо с бриллиантом в этот раз лежало не в кармане, а в отделе сумки-планшета. Он не станет предлагать принять его в первые минуты, а сделает это, только будучи твёрдо уверенным, что на предложение выйти за него замуж услышит «да».

Взятый напрокат «мерседес», заранее оплаченный и пригнанный на стоянку, дарил ощущение стабильности. Мэтт не хотел чувствовать себя случайным гостем в Монреале, прежде в котором ни разу не был. Некая ассоциация себя с будущим победителем в намеченной схватке присутствовала в каждом поступке агента, едва он поднялся на борт самолёта.

Два новых номера, забитые в записную книжку телефона, были немыми свидетелями разминки перед главной битвой по покорению сердца красавицы. Ещё две брюнетки– яркие, готовые на многое, но забытые уже через пять минут после выхода в город.

Раннее утро, быстрая машина, предвкушение скорой встречи опьяняли, вводя в окрылённое состояние. Вуд пролетал светофор за светофором, удачно попадая в зелёный свет. Монотонный голос на чистейшем французском вовремя подсказывал, где свернуть, чтобы кратчайшим путём добраться до временного прибежища любимой женщины.

Он не стал предупреждать Паркер о своём приезде, надеясь, что появление с огромным букетом роз перед дверями её номера станет приятным сюрпризом.

Мэттью поднялся по лестнице на третий этаж и на секунду замер перед дверями триста первого номера, поправляя хрустящую упаковку на цветах, внутренне настраиваясь на сложный разговор.

– Кто?

Заспанный голос брюнетки резанул по нервам, позволяя агенту почувствовать, насколько напряжённым он был последние шесть часов. Сердце ёкнуло где-то в районе горла, и Вуд ответил срывающимся на хрип голосом:

– Кэтлин, это я…

– Кто? – ещё раз переспросила она, как будто не узнавала стоящего за дверью.

Сердце бешено колотилось. Кэт со времени отъезда из Вашингтона желала поговорить с глазу на глаз, выяснить, что стало причиной трусливого, на её взгляд, поведения Мэтта. Сильный мужчина, коим она его считала, не должен вот так спокойно и безразлично отпускать ту, которой объяснялся в любви и предлагал выйти замуж. Паркер ждала разговора, но сейчас оказалась к нему не готова.

– Кэтлин, – прокашлявшись, протянул он, и дверь моментально была открыта.

– Мэттью… – не спрашивала, а удивлялась она, подслеповато щурясь со сна.

Вуд вглядывался в беззащитное лицо брюнетки, желая прочесть первые эмоции. Не упакованное в маску безразличия, оно выражало растерянность, ожидание и… счастье от неожиданной встречи?

– Как ты тут оказался? Что делаешь в Монреале в такую рань?

Но любые её вопросы уже не имели для агента значения. Он знал, что ему здесь рады.

– Целую тебя…

Мэтт подтверждал слова действиями, наслаждаясь запахом Паркер, ещё не разбавленным парфюмом, прижимая к себе податливое тёплое тело рукой, впившись голодным ртом в пухлые губы.

Кэт растерянно отвечала в первые секунды неожиданного напора, голова кружилась, тело начинало предательски дрожать, но уже через короткое время пришла в себя. Не этого она желала от встречи в первую очередь.

Безвольные прежде руки мгновенно стали костистым препятствием, упёршимся в крепкую грудь Мэттью, мягкие уста – жёсткими полосками, оказывающими яростное сопротивление языку внезапного агрессора. Острые зубы сомкнулись на его губе, возвращая в действительность.

Он, сморщившись от внезапной боли, оставил в покое рот Кэтлин и отшатнулся, опустив руку. Растерянного красивого лица уютной любящей женщины больше не было. Всё стало как прежде: огромные карие глаза смотрели на Вуда с вызовом, а слова требовали немедленного ответа.

– Что ты тут делаешь?

Мэтт слизнул языком капельку выступившей на губе крови, почувствовав во рту металлический привкус, не понимая пока, чем вызвал её агрессию.

– И я очень рад тебя видеть…- хищный блеск в глазах понемногу менялся на удивление.

– Это заметно! – указала брюнетка взглядом на выпуклость между его ног. – Мэттью, господи, ты игнорируешь меня, не отвечаешь на звонки несколько недель, потом внезапно появляешься в моём номере и как ни в чём не бывало, без всяких объяснений начинаешь с порога склонять к половому акту?

– По-моему, ты не была против…

– Реакция расслабленного ото сна тела, не более. Мы много раз уже проходили это. – Она отступила на несколько шагов назад. – Хоть раз начни встречу с разговора. Давно пора понять, что для меня предварительными ласками служат слова.

– Мы и так многое успели наговорить друг другу, – пробормотал агент, постепенно возвращаясь с небес на землю.

Это он решил, что за любовь надо сражаться, отбросив то, что успела нарисовать ему ревность, решил бороться, преждевременно ощутив себя победителем. А что могла почувствовать сейчас Паркер? Для неё Мэтт в очередной раз повёл себя оккупантом, нагло ворвавшимся на занятую ею территорию.

– Прости, – вырвалось из его уст само собой, но не привело к примирению, а вызвало новое раздражение Кэтлин:

– Как это по-Вудовски: сначала делать, а потом попросить прощение не за то, чего ждёшь.

– Да вроде бы не за что…

Окрылённость Мэттью проходила, уступая место раздражению. Рассудок пытался расставить всё по местам. Он приехал, чтобы вернуть расположение Кэт, объяснить, чем вызвана была его отчуждённость. Необходимо было перевести словесное препирание в нужное ему русло.

– Скорее, ты должна поведать мне кое-что.

Она моментально ощетинилась:

– Что именно? – Теперь взгляд брюнетки выражал вызов. – В чём опять я провинилась?

– Я видел вас с Лебовски… – Мэтт заметил недоумение в её глазах и уточнил, чувствуя себя в этот момент отвратительно: – В Вашингтоне… в кафе… наблюдал, как вы мило беседовали… Как он ласкал твои руки… как…

– Так вот оно что! – прервала Паркер его неуверенное мямленье. – Ты увидел нашу заранее назначенную встречу, как Самуэль пытается убедить меня, и сделал выводы?

– Для этого не надо было иметь большого воображения. Ваши жесты…

– Какие «жесты»? Какое «воображение»!? – Она снова прервала Вуда, не в силах выносить сотканную им неправду. – Я объясняла, что не могу принять предложение стать миссис Лебовски. И ничего более! Отказывала мужчине замечательному, надёжному, достойному семейного счастья, виновному лишь в том, что полюбил женщину, много лет назад отдавшую своё сердце не нуждавшемуся в ней человеку!

– Вот в этом ты не права. – Мэттью почувствовал облегчение и в то же время какую-то непонятную тревогу, а ещё огромную, гадкую по содержанию вину. – Я не единожды говорил, что люблю тебя.

Кэт усмехнулась, в очередной раз испытывая рядом с ним кучу абсолютно противоположных эмоций и желаний.

– И почти всегда сопровождаешь свои слова агрессией.

Он улыбнулся, совершенно ясно представляя, что имела в виду Кэтлин.

– Извини, но ничего не могу с собой поделать. Рядом с тобой многолетние сексуальные мечты тройной силой давят на желание. Это выше меня.

Агент был рад, что всё прояснилось довольно спокойно и почти для него безболезненно, прокушенная губа не считалась. Он улыбался, не зная, что творится сейчас в голове кажущейся добродушной брюнетки.

– Понятно. Но что мне с этим делать? – Она пыталась спрятать за невозмутимым голосом рвущую душу ярость.

– Поддаться хоть раз…

– А как насчёт поговорить? – Кэт качала головой, понимая, что любой разговор всё равно сведётся к попытке Вуда затащить её в постель и борьбой с ним и собственным телом. – Давай переведём физические инстинкты в мозговую активность?

– Так он и давит! – широко улыбнулся Мэтт.

– Кто? – строила из себя «непонимающую» Паркер.

– Мозг! Я же говорю о многих годах…

– Господи, не начинай. Не пытайся сменить тему и избежать ответственности, поняв, что ошибся тем днём и повёл себя оскорблённой скотиной.

– Согласен, но…

– Никаких «но», тут либо согласен, либо нет. – Она глубоко вздохнула и, сложив руки на груди, приготовилась выслушать извинения.

– Это тебе, – протянул он букет.

– Да неужели, – иронично проговорила Кэтлин, принимая цветы и укладывая их на журнальный столик. – И?

Вот это «и» подстегнуло в агенте чувство уснувшего было самолюбия. Он приехал побеждать, а не валяться в ногах, каясь в том, в чём виноват не был. Да, оценил увиденное неправильно. Да, вспылил и сделал не те выводы, но ведь встреча с адвокатом и прикосновения рук, и слова уговора были. И что бы Кэт сейчас ни сказала, их общение за его спиной тоже имело место!

Мэттью чувствовал, как закипает кровь. «Достойный Лебовски»…

– Что значит твоё «и»? – теперь уже сдерживал раздражение он.

– Я жду извинений!

Бровь Вуда поползла вверх:

– За что? Ты считаешь, что неправ только я?

Это стало последней каплей, взорвавшей терпение брюнетки. Она рванула букет со стола и, всучив ему в руки, с силой толкнула в грудь, направляя к двери.

– Пошёл вон!

Мэтт оторопел, невольно принимая цветы и пятясь назад.

– Не хочу тебя видеть! – перешла на громкий шёпот Кэтлин. – Ты даже не осознаёшь, что поступил отвратительно, организовав за мной слежку! Как можно любить человека, которому не доверяешь? Насколько лживы твои многочисленные признания в этом свете! Я ещё не жена, но уже чувствую себя целью для ФБР. А что будет дальше? Прослушивание телефонов? Камеры, следящие за каждым моим шагом? Микрофоны, записывающие любой шорох в нашем доме?

Фэбээровец покраснел, вспоминая, как просил Бетти определить место последнего звонка Паркер, и попытался её успокоить:

– С чего ты взяла…

Но Кэт уже не хотела ничего слышать.

– Вон! Я не желаю так жить!

– Ты пожалеешь о том, что сейчас делаешь…

Гнуснее слов в данной ситуации быть не могло, и Мэттью готов был откусить свой язык, выдавший это.

– Прости… Не знаю, что несу… – Он понял, что говорит в дверь, лишь оказавшись за ней с обратной стороны триста первого номера.

Вуд несколько минут простоял, уткнувшись лбом в прохладное дерево разделяющей их с Кэтлин преграды.

Множество мыслей проносились в голове, взрывая мозг. Он снова умудрился всё испортить. Почему женщины думают совершенно иначе, чем мужчины? Как понять их логику и суметь подстроить под неё свою собственную. Почему ни разу даже не задумался, как будет выглядеть в глазах брюнетки признание о наблюдении им за встречей с Лебовски?

– Пришёл, увидел... наследил, – перефразировал Мэтт приписанные Плутархом Цезарю слова, швырнул букет в ближайшую мусорную корзину и быстрым шагом покинул отель.

– Стерва, закомплексованная истеричка, – разговаривал сам с собой Мэтт, пытаясь словами гасить раздражение и нахлынувшее чувство вины.

– Но и ты тоже хорош, – обращался он к себе в третьем лице, – агент, твою мать, а элементарную вещь не учёл. Она же намекала ранее, что не желает находиться под камерами наблюдения… Мог и смолчать...

Вуд надавил на клаксон, распугивая стайку школьников, неизвестно откуда вынырнувших на жёлтый свет.

– Чёрт! Не хватало ещё детей покалечить!

Он свернул в проулок и припарковался возле небольшого магазинчика.

– Что ты делаешь? Поступаешь сейчас, как Кэтлин когда-то? Сбегаешь, не выдержав малейшего давления? Да пусть кричит, истерит, царапает морду, в конце концов. Заслужил – получи…

Агент досчитал до десяти и, немного успокоившись, продолжил беседу с самим собой:

– Сейчас она уйдёт на работу, вся в обиде на тебя, идиота. Позвонит Лебовски – он всегда это делает в неподходящий момент – и тогда…

Додумывать, что сделает Паркер под влиянием гнева, было выше его сил. Мэттью повернул ключ зажигания, намереваясь вернуться в отель, и только теперь заметил, что подъехавшее следом «Рено» подпёрло «мерседес» сзади, а стоянка вовсе не пустая – слева и справа от его автомобиля довольно плотно стояли машины.

Он не стал дожидаться освобождения из невольного плена, протиснулся в дверь и бросился к автостраде.

Такси удалось поймать не сразу. Это были самые долгие двадцать минут в жизни Вуда. Он торопил водителя, требую прибавить скорость и проскакивать светофор на красный свет; и выпрыгнул из машины на перекрёстке, поняв, что такси застряло в пробке.

Мэтт швырнул удивлённому шоферу стодолларовую купюру и помчался по направлению к отелю, где не смог дождаться лифта и, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, рванул наверх, отсчитывая пролёты, приближающие к третьему этажу.

– Только дождись меня. Господи, пусть она задержится там ещё на пару минут. Боже, помоги мне исправить мою ошибку…

И Бог услышал агента.

Брюнетка открыла дверь сразу и в удивлении уставилась на запыхавшегося Мэттью, не веря, что тот бежал лишь для того, чтобы снова увидеть её, только не после такого её поступка.

– Лилибет? – с замиранием сердца спросила она.

Он отрицательно мотнул головой.

– Не молчи! Что-то случилось? – Кэт ошарашено всматривалась в полное решимости раскрасневшееся лицо Вуда.

– То, что я идиот…

Агент выдернул из её руки сумку и швырнул на крючок вешалки, сбросил рядом пиджак и напирал так, что Паркер вынуждена была отступать, пятясь в сторону спальни.

– Что ты задумал?

Она в секунду оценила, что сейчас происходит. Кричать в надежде на помощь нельзя: закончится всё вызовом полиции. Ничего тяжёлого, чтобы ударить его по голове, рядом не оказалось. Кэтлин попыталась остановить Мэттью, выставив перед собой ладони, но он властно завёл их ей за спину, сцепив одной рукой в крепкий захват, а второй – на ходу расстёгивая ремень своих брюк и молнию ширинки.

– То, что следовало сделать давным-давно, ещё в первый день нашей встречи.

Вуд жадно впился в пухлые губы, обжигая дыханием, перешагнул через упавшие штаны и занялся одеждой Кэт. Шёлковая ткань розовой блузки натянулась на груди и распахнулась, теряя по пути вырванные пуговицы.

– Что ты творишь?! – успела прошептать брюнетка в секунду, когда он позволил глотнуть ей воздуха, перед тем как снова запечатать губы горячим ртом.

Она почувствовала, как спина упёрлась в холод атласного покрывала, прежде чем агент оказался сверху, коротким рывков скинув с себя рубашку. Кэтлин смотрела на него широко раскрытыми глазами, сцепив руки на груди, укрывая ажурный бюстгальтер, совсем забыв о ногах, едва прикрытых у основания задранной юбкой. Она внутренне сжалась, ожидая грубого насилия, но последовало совсем другое.

Мэттью кончиками пальцев, осторожно, чуть касаясь гладкой кожи, двинулся вверх по её ноге, не отрывая взгляда от глаз Кэт.

– Я люблю тебя, веришь ты или нет, глубоко, как бывает в последний раз или в первый... – В бархатном голосе слышалось столько отчаяния, а глаза светились тем самым чувством, о котором сейчас говорил, что хотелось верить безоглядно.

Он сглотнул образовавшийся в горле ком и продолжил, перейдя на хриплый шёпот:

– Чтобы разобраться в счёте, наверное, нужен психолог, но мне кажется, что любил с первого дня нашей встречи, и уж точно знаю - буду любить всегда.

Паркер робко улыбалась, не позволяя себе до конца поверить в слова Мэтта, но отчаянно желая этого. Девочка прошлого боролась с женщиной настоящего, желающей мечтать об общем счастливом будущем.

Его чуткие пальцы, дошедшие до внутренней стороны бедра, играли мелодию на чувственных окончаниях её нервов, а срывающиеся с губ фразы через ухо ласкали душу теплом.

Кэтлин с волнением и страхом ожидала последующего вторжения, однако Вуд не лёг на постель, а склонился над темноволосой головой, прикоснувшись горячими губами к её губам, так же осторожно и нежно начав поцелуй, в котором уже и её язык принял участие. Сладкая прелюдия, как аргумент на стороне женщины.

Ещё немного – и брюнетка сама попросила бы о соитии, но Мэттью не мог читать мысли; он исступлённо целовал её почувствовав ослабление сопротивления, торопился, опасаясь, что в любой момент она передумает.

– Ты великолепна. Ты всегда была самой лучшей…

Агент устроился меж длинных ног, разорвал пальцами гипюр тонких трусиков и одним движением вошёл, заполнив твёрдой пульсирующей плотью почти сухое, не вполне готовое к соитию лоно. Задранная выше талии юбка серым комком собралась под его животом, мешая и раздражая.

Страх быть брошенной после «использования» снова завладел мозгом Кэт, заставляя сопротивляться:

– Мне неприятно, прекрати. Я не хочу... – Она приподняла голову, кусая Вуда за плечо, но он лишь ухмыльнулся, игнорируя боль.

– Сейчас исправим. – Мэттью вдавил её бёдра в матрас и, расстегнув молнию на юбке, стащил через метавшуюся по подушке голову злючки. – Даже не пытайся вырваться, хоть закусай до смерти.

Через секунды вслед за юбкой полетел бюстгальтер.

Агент приподнялся, удерживая ладонями руки жертвы, не выходя из неё, и замер, уставившись на полную, увенчанную тёмными, сморщенными от холода горошинами сосков грудь.

– А ты изменилась…

Кэтлин ухмыльнулась, представляя, насколько разочаровало Мэтта увиденное. Нет больше худенькой девочки, преследовавшей его во снах. Нет абсолютно плоского живота, тонких рук, упругих холмиков груди, бледно-розовых сосков. Не осталось в ней ничего хрупкого и нежного из далёкого прошлого…

Но реакция Вуда была совершенно противоположной ожиданиям брюнетки: Мэттью с восхищением разглядывал распластанное под ним роскошное тело, которое хотел неторопливо ласкать, расцеловывая каждый изгиб, складочку, родинку, пробуя на вкус, смакую, а вместо этого вынужден был удерживать. Вырвись Кэт сейчас – и он потеряет многое, не приобретя ничего. И дело не только в неудовлетворении и болезненном стояке, что испытывал не одиножды после тесных общений с ней. На кону стояло будущее их отношений.

Паркер заметила, как рельефные губы скривила усмешка, определила её значение по-своему и злорадно прошептала:

– Что, разочарован? Совсем не та девочка, что снилась тебе все эти годы?

Она пыталась высвободить руки, но сделать это было невозможно.

– Отпусти меня… по-хорошему прошу, – стонала брюнетка.

– Нет уж! Давай лучше по-плохому. – Пососав мочку, агент выдохнул в маленькое ушко: – Глупая, ты стала намного лучше…

Он опускал голову вниз, прокладывая дорожку из поцелуев по нежной коже шеи, ключицы, груди и наконец, втянув в рот сосок, начал круговые движения бёдрами.

– Я хочу тебя… так сильно хочу…

Кэтлин смешно было это слышать, ведь Вуд уже был внутри неё. Она мучилась желанием запустить руки в любимые бронзовые волосы, почувствовать между пальцами шелковистость прядей. Ей хотелось податься навстречу мускулистым ногам, вбирая целиком горячую, вздрагивающую плоть, дублируя каждое движение крепкого тела. Подставить под жадные ненасытные поцелуи грудь, впиться ногтями в широкую спину, ощутить под ладонями натянутую на вздувшихся бицепсах гладкую кожу.

Паркер хотела бы сделать многое, но как это будет выглядеть со стороны, как сочетаться с растоптанной, по сути, взаимной страстью гордостью?

– Отпусти… – предприняла она последнюю попытку вырваться из сладкого плена, сохраняя достоинство, и густо покраснела, услышав в ответ:

– Твой голос напряжён, совсем как моя плоть. Мы оба хотим сейчас одного и того же, но в отличие от тебя я не боюсь поддаться искушению. Расслабься и ты, хватит воевать. Давай бороться только в постели, и победителю достанется всё…

Брюнетка попыталась съязвить:

– Ты… готов… проиграть? – но между трёх слов прорывались стоны вовсе не боли. Она задыхалась, жадно втягивая в лёгкие аромат желания, сделавший остро-пряным густой воздух спальни.

– Тут не может быть проигравших… – Мэтт дрожал, с трудом сдерживая невыносимую потребность двигаться. – Самый лучший стол переговоров… застелен шёлком…

Не скрывая удовлетворения от первой победы, он проговорил с придыханием:

– Ты уже потекла…- Зелёные глаза полыхали огнём.

Кэт смежила веки, не желая видеть довольной улыбки агента.

– Прекрати комментировать… Это результат внутреннего массажа… То же самое происходит под действием вибратора…

Он коротко хохотнул.

– А вы не такая уж святая, мисс Паркер, раз пользуетесь игрушками и даже пошлить умеете.

– Совсем не святая… И так хотела бы заехать тебе коленом по яйцам…

– Ну, зачем же так грубо? – Мэттью втянул в рот другую горошину соска, лизнув перед этим между грудей и слегка подул, вызвав трепет. – Я хороший массажист и к тому же живой…- он шевельнул бёдрами, делая очередной круг,- и мечтал о том, что сейчас происходит, слишком долго…

Но Кэтлин больше не говорила, приняв, наконец, решение податься желанию, раз уж сопротивление не дало результата, и качнулась навстречу, вторя его движениям, глубоко вбирая мужскую твердь, раскрываясь и закрываясь вокруг неё, словно обволакивающий цветок лотоса, ощущая внутри наполненность, приветствуя всхлипами каждый новый толчок. Взлетая вверх в блаженные небеса, падая вниз в порочные наслаждения.

- Моя….

- Мой…

Они лежали опустошённые, заново переживая испытанные когда-то ощущения, и это не было лишь удовольствием, достигнутым механическим соитием тел.

Нечто большее, гораздо более глубокое, чем те сантиметры, на которые они становились идеальной частью друг друга. Сложный рисунок из множества пазлов. Каждый получил то, что хотел, о чём мечтал, грезя по ночам долгие годы, и не был разочарован фейерверком острейшего оргазма.

– Всё даже лучше, чем во снах… – шептал Вуд, с осторожной нежностью касаясь губами волос Кэт. – Наконец-то не ощущаю чувство потери после величайшего наслаждения… Освобождение от вины так сладко…

Она молчала, осторожно трогая кончиком языка растерзанные поцелуями губы. Ещё не вполне доверяя ему, чтобы рассказать о собственных снах, каждый раз после которых стыд и боль рвали грудь, как и осознание вины, но совсем по другому поводу. «Больше не воровка… свободна». Но ликование души не было полным. Необходимость принимать новую действительность, считаясь с присутствием Мэтта, решать, как жить дальше, давила, мешая полностью погрузиться в новые ощущения.

Слова Кэтлин стали снегом на голову агента:

– Только не настаивай на немедленном возвращении в Вашингтон. Для меня важно самой завершить проект. Это отличное резюме с огромными перспективами на будущее. Не хочу стучаться в закрытые двери корпораций, получивших негативные отзывы. Мне нужна эта работа.

Он молчал несколько секунд, не желая выходить из состояния блаженства, но пристальный взгляд карих глаз настойчиво требовал ответа.

– Чёрт побери, эти слова – последнее, что я хотел сейчас от тебя услышать. – Вуд слизнул каплю пота с виска брюнетки и разочарованно простонал, оттолкнутый её рукой: – Кэт, ты совсем разучилась расслабляться? Отключай калькулятор, встроенный в ежедневник в мозгу хоть на время.

Он опрокинулся на спину, запустил пальцы в волосы, массируя виски, не желая вступать в полемику, но вынужденный сделать это, и с раздражением пробурчал:

– Я в состоянии прокормить тебя и детей.

– А я не хочу терять независимость, – тут же ответила Паркер жёстким голосом, будто и не стонала всего пару минут назад в его объятиях, и, словно желая смягчить резкость, добавила: – Не заставляй умолять тебя в самом начале наших отношений.

– А они у нас начинаются? – Агент моментально отреагировал на последнюю фразу, снова повернулся на бок и навис над брюнеткой, внимательно вглядываясь в карие глаза. – Не просто секс, а нечто большее?

Она рассмеялась, пытаясь отвернуться, но он не позволил ей сделать этого.

– Не уходи от ответа. Да или нет? – В его взгляде был вовсе не вопрос. Мэтт уже решил для себя, чем это было, и хотел лишь услышать подтверждение от Кэтлин.

– Как бы я ни хотела сказать что-либо поперёк твоим выводам, просто назло тебе, из вредности, но делать это – бесполезное занятие. Не бывает у нас с тобой просто секса: любое наше соитие имеет последствие.

– Любое?

Перед глазами Мэттью возникла дама в костюме Кармен. И эти особые ощущения после секса с ней... Казалось, что с ним всё это уже происходило. Агент мучился от желания задать напрямую вопрос, но знал, как глупо будет выглядеть, если Кэт всё-таки не было на той вечеринке, и даже более того… Скандала с разрывом в момент, когда всё только начало завязываться, он не хотел и потому решил схитрить:

– Я что-то забыл или был пьян настолько, что запомнить не смог?

– Я сказала «любое»? – она снова рассмеялась. – Прости, раздуваю твоё и без того завышенное либидо до небес. Один половой акт умудрилась возвести в ранг множественных оргазмов. Надо следить за своим языком, а то возомнишь себя секс-гигантом.

Вуд осторожно и нежно, чуть касаясь, кончиками пальцев обвёл губы брюнетки и запустил один в пухлый рот.

– А это не так? – прошептал он разочарованно, понимая, что Паркер выполнит данное себе обещание, из неё ничего больше не вытащить, и решил получить хотя бы бонус от сложившегося положения. – Готов продолжить немедленно и доказать, что…

Кэтлин заставила Мэттью замолчать действием, вызвавшим стон: пососала палец. И тут же вернула в реальность, прикусив его зубами, и отрицательно мотнула головой.

Агент решил зайти с другой стороны:

– Язычок у тебя что надо, я был бы не прочь…

– Перестань! – Она попыталась отодвинуться, ощутив, как вновь ставший твёрдым член упёрся в её бедро. – Я действительно опаздываю и не хочу пробираться в кабинет под укоризненными взглядами подчинённых. Давай перенесём продолжение секс-марафона на вечер.

– А как же мечта о множественных оргазмах?

Мэтт провёл языком по длинной тонкой шее и усмехнулся, почувствовав дрожь, пробежавшую по телу Паркер.

– Обещаю воплотить в реальность твои самые извращённые фантазии. – Его губы переместились на ставший твёрдым коричневый сосок.

– Пусть они останутся мечтой ещё на какое-то время. – Кэт в пику произнесённым словам подалась навстречу, даря надежду, что передумала, и вдруг, резко перевернувшись, оказалась сверху, застав возбуждённого агента врасплох, и тут же рванулась в сторону, вынуждая его освободить себя из захвата.

– Ты рисковала, – рассмеялся он. – А если бы я клацнул зубами? У меня во рту мог остаться инструмент для выкармливания будущих отпрысков.

– Так вот с чем ассоциируется грудь женщины у Вудов? Просто аппарат для выдачи молока?

– Что ты, что ты! – Мэттью сел, протягивая к ней руки. – Вернись в постель, и я покажу, для чего он создан, по-моему.

– Ты неисправим! – Кэтлин скрылась за дверью ванной комнаты и прокричала в ответ: – Верю на слово, а вот мне вряд ли поверят, что в это время весь Монреаль стоял в пробках.

Шум воды сделал невозможным дальнейший разговор.

Агент несколько секунд думал, стоит ли присоединиться к обломщице в душе, но, решив, что лучше не злить её в момент столь зыбкого перемирия, обратившись к «Вуду-младшему» резюмировал:

– Извини, дружок, но волшебной палочкой, – он приподнял бровь, правдиво оценивая шансы на успех с то холодной как лёд, то сжигающей пламенем брюнеткой, – при условии, что повезёт, ты станешь как минимум часов через десять!

Мэтт рассмеялся, поймав себя на том, что помнит сказки, когда-то прочитанные Одри. Он быстро оделся и выглянул в окно, пытаясь определить, в какой стороне оставил взятый в аренду автомобиль.

– Надеюсь, «мерседес» за полтора часа в тыкву не превратился. Но прежде побуду доброй феей.

Мэттью заглянул в справочник, набрал на стационарном телефоне номер портье и попросил соединить с администратором ресторана. После нескольких минут объяснений и уверений в собственной компетенции ему было разрешено воспользоваться святая святых любой точки питания.

Он отворил незапертую дверь ванной комнаты и предупредил:

– Дорогая, я вернусь через пятнадцать минут. Прошу, не одевайся, дождись меня в постели. Обещаю, приставать не стану! Тебя ждёт приятный сюрприз!

– Хорошо, если только пятнадцать…

Вуд не стал дожидаться конца фразы кричащей из кабинки запотевшего душа Кэт, а почти бегом кинулся к выходу.

Приготовление блинчиков с черникой по фирменному рецепту Брэндона не заняло много времени, как и яичницы из трёх яиц, и крепкого кофе.

Агент улыбался, вставляя пластиковый ключ в контроль вызова лифта, представляя, каким удивлённым будет лицо Кэтлин, вынужденной провести лишние минуты в постели и вознаграждённой за это вкуснейшей едой им собственноручно приготовленной.Завтрак в постель. До этого он лишь однажды подавал его Лесси.

Райт в этот миг напомнила о себе не только в мыслях, которые, как известно, имеют свойство материализоваться…

Кэт смотрела на экран телефона, выпавшего из кармана брюк Мэтта на кровать. Короткое имя абонента заставило сжаться сердце, вызывая волну холода в животе.

Блондинка, в своём желании связаться с Вудом, никак не могла уняться. После третьего, на этот раз короткого звонка, появились уведомления о следующих друг за другом сообщениях. Паркер будто со стороны смотрела, как её пальцы касаются холодного дисплея, так некстати оказавшегося не заблокированным.

«Никак не могу с тобой связаться».

«Я снова в Вашингтоне».

«Надо срочно встретиться».

«Есть очень серьёзный повод для разговора».

Вот так, без имён, как разговаривают самые близкие люди, отлично знающие друг друга, не нуждающиеся в мелких уточнениях.

Прилив крови пытался взорвать виски, мешая ясно мыслить мозгу. «Они встречаются, раз есть срочная тема для обсуждения… Враньё… ложь… опять… И что с этим делать? Смириться?»

Кэтлин не успела обдумать, как вести себя с Мэттью дальше. Сделать вид, что ничего не случилось, или… В этот момент распахнулась дверь, и на пороге спальни возник абонент, слишком желанный для той, что когда-то испортила её жизнь.

– Сюрприз! – Он, улыбаясь, поставил накроватный столик для завтрака поперёк тонкой талии раскрасневшейся брюнетки. – Попробуй, это должно быть вкусно! Если понравится, обещаю, завтрак в постели станет нашей традицией!

Кэт выползла из-под деревянного подноса, стараясь его не перевернуть, и, ощутив ступнями мягкую поверхность ковра, стала быстро одеваться.

– Даже не притронулась… – оторопел агент. – Между прочим, я старался, очень…

Она не дала ему договорить, процедив через сложенные в улыбку губы, с трудом справляясь с гневом:

– Сюрпризов на сегодня для меня предостаточно. А что касается традиций, – Паркер кивнула на чёрный прямоугольник айфона Мэтта, грязной каплей выделяющийся на белой простыне, – так с этим тоже полный порядок! Посмотри на пропущенные вызовы и прочти сообщения. Как всегда, треугольник в действии. Только избавь меня от вечной участи прямого угла, мне больше по нраву другие геометрические формы.

– Чёрт…

Вуду не надо было объяснять, кто несколько минут назад безуспешно звонил или писал, по реакции Кэтлин всё было понятно. Разыскиваемая им больше месяца Райт сумела дозвониться первой.

– Что бы там ни было – это не то, что ты думаешь! – поторопился оправдаться он и схватил брюнетку за руку. – Между нами ничего нет. С той минуты, как Вуди рассказал о вас с Лилибет. Лесси для меня умерла.

Мэттью скривился, понимая, что несёт чушь: покойники не звонят и уж тем более не пишут сообщений.

– Я имею в виду, как женщина… –Он опять чертыхнулся. – Моя бывшая женщина. Теперь я думаю лишь о тебе…

– Спасибо, мне это льстит! – Тон Кэт совершенно не соответствовал выражению побледневшего лица. – Даже хотелось бы верить, но обстоятельства не позволяют.

Она вышла в коридор, давая понять, что не желает разговаривать с агентом, и, поправив выпавшую из собранных в узел волос прядку, резюмировала:

– Сейчас я уйду на работу. Ты приведёшь себя в порядок и покинешь мой номер. Ключ оставишь на ресепшене. – Брюнетка, повесила на руку сумочку, подняла совершенно опустошённый взгляд на его лицо и устало добавила: – И надеюсь в ближайшее время тебя не видеть. Мне нужна пауза на «подумать»…

Вуд придержал её за рукав пиджака.

– Я уйду прямо сейчас, но не раньше, чем выскажусь, а ты меня выслушаешь. Думаю, пара минут не усугубит последствия твоего опоздания.

Кэтлин высвободила руку и прислонилась спиной к стене, кивком обозначив согласие, и агент продолжил:

– В последнее время я живу с постоянным чувством вины, и это начинает напрягать. Если бы знать точно, что делаю не так, постарался бы изменить подобное положение вещей. Но когда виноват всегда и во всём, то исправить ничего не возможно… – Он, не отрываясь, смотрел в её глаза, ловя малейшие перепады эмоций, прочесть которые на бледном лице было невозможно. – Не в петлю же мне лезть?

Зрачки карих глаз на долю секунды сократились и снова расширились, а совершенно безжизненный голос выдал по-прежнему ровное:

– Нет.

И невозможно было представить, что в этот момент Паркер видела перед собой довольное лицо полуголой Лесси из далёкого прошлого, стоявшей в спальне Мэттью.

– Я тоже так думаю, – усмехнулся Вуд, догадываясь, какая буря эмоций скрывается за её напускным безразличием. – Пусть не нужен тебе, но вот Лилибет без меня будет намного хуже, чем со мной.

И снова в ответ с деланным спокойствием:

– Конечно.

Это начинало бесить Мэтта, привыкшего к бурным проявлениям ярости Кэтлин. Равнодушие подразумевает безразличие, а что может быть страшнее для человека любящего? И в его голову моментально вернулись мысли о том, что Лебовски всё-таки занимает не последнее место в сердце гордячки; и это было невыносимо. Он сжал ладони в кулаки, удерживая желание вдарить ими в стену.

– Поэтому, извини, но тебе придётся терпеть меня, пусть и на расстоянии. Прости и прощай. Передумаешь меня виноватить – приезжай. Адрес знаешь…

– Ты повторяешься… –Брюнетка из последних сил сдерживала слёзы.

Мэттью вздохнул, осознавая полнейшую невозможность достучаться до неё в этот момент.

– Да и ты не фонтанируешь новыми претензиями. – С каким удовольствием он получил бы сейчас пощёчину, лишь бы не видеть дрожания пухлых губ. – Всё как всегда: не любил, изменил, не хочу тебя видеть. А теперь ещё получила дополнительную возможность сравнивать себя с Райт.

Кэт промолчала, не зная, что ответить на его, в общем-то, правдивые упрёки и выводы. Агент это понял по-своему, опять вплетая в мысли успешного адвоката, ведь сравнивать она могла не только себя с Лесси, но и его с Лебовски, и почти прорычал:

– Вот и поговорили… В сто первый раз об одном и том же и с одинаковым результатом. Ради этого прилетать не имело смысла.

А вот теперь Кэтлин неправильно определила причину выдуманного ею разочарования Вуда, хотя чему удивляться: в постели она никогда не чувствовала себя королевой.

– Видимо, не имело. Не стоило насиловать себя и мой мозг лживыми признаниями.

– Ты о чём сейчас? – с раздражением поинтересовался агент, примерно догадываясь о предмете очередного комплекса Паркер. – Это напоминает фильм «День сурка». Опять переводишь всё в совершенно другие плоскости.

– Пошёл ты к чёрту! – Чувство растоптанного достоинства раздражало Кэт намного больше, чем его неправильная оценка происходящего. – Вина – это то, что ты культивируешь с момента нашей встречи в Вашингтоне, обильно сдабривая всходы делами. Не умеешь ты жить не косяча!

Она на мгновение замолчала, с трудом подбирая слова к скачущим с одного на другое мыслям.

– Абсолютно точно я знаю одно: каждое твое появление заканчивается для меня огромным стрессом. – Брюнетка почти кричала, сбросив маску холодности: – Станешь другим, вот тогда и приходи, а пока мне и без тебя есть чем заняться!

Но было поздно. Мэттью не смог оценить, что Кэтлин открылась, и пришло время для настоящего выяснения чувств с ответами на любые вопросы; откровениями, после которых всегда наступает осознание глупости прошлых мыслей, сомнений, неправильных выводов и приходит душевное облегчение.

Перед Вудом сейчас стояло лицо уверенного в собственном превосходстве Лебовски, рука адвоката, лежащая поверх руки Кэт в том кафе. Он даже не подумал о личной вине, результаты которой наверняка были прописаны Райт в сообщениях.

– То же самое могу сказать тебе! Есть чем заняться ей… – Душимый ревностью агент с трудом говорил. – Решишь вынести оправдательный вердикт нашему, – на слове «нашему» он сделал особое ударение, – совместному будущему – прилетай. Признаваться в сто пятый раз в том, во что ты не веришь, не стану!

Мэтт развернулся и твёрдым шагом ступил за порог, в глубине души надеясь, что ревность – его колосс на глиняных ногах, которого достаточно разрушить одним лишь словом признания, тем самым, что ни разу ещё от Паркер не слышал. Он отчаянно нуждался, чтобы брюнетка его остановила, позвала назад, но она этого не сделала.

Кэтлин же смотрела вслед удаляющейся фигуре Вуда, не закрывая двери, до последнего ожидая, что тот передумает и вернётся, переварив профессиональную выдержку в страсть с новыми объяснениями в любви и стопроцентными заверениями, способными разрушить её болезненную ревность к одной единственной женщине, никак не желающей стать его прошлым.

Два любящие, в совершенстве владеющие навыками самообладания человека расставались, возможно, навсегда из-за глупой упёртости и неумения друг друга услышать…