Желание под солнцем

Глава 29

Его рот грубо завладел ее губами, причиняя боль, заставив протестующе выдохнуть в его неумолимые губы. Он не обратил внимания на ее протесты, прогнув ее назад, на свою руку так, что ее голова прижалась к твердой силе его плеча. Обнимающие ее руки были как стальные обручи, сжимающие так крепко, что она едва могла дышать. Ей пришлось ухватиться за его плечо рукой, чтобы окончательно не потерять равновесия. Жар этих обтянутых атласной кожей мускулов обжигал ладонь.

Ярость его поцелуя вынудила ее открыть рот. Язык проник глубоко внутрь без малейшего намека на ту нежную ласку, с которой он делал это раньше. Он завладел ее ртом, безжалостно подчинил своей воле. Его язык встретил слабый протест ее языка и завоевал его без пощады. Затем он заявил свои права на всю теплую, влажную полость рта со свирепостью, заставившей ее задрожать. Грубая сила сексуальности, которой он так внезапно дал волю, напугала ее. Сжимая его плечо, снося этот дикий поцелуй, Лайла почувствовала, как мир завертелся вокруг нее, и испугалась, что может лишиться чувств. Затем он слегка ослабил свою неистовую хватку ровно настолько, чтобы она могла вздохнуть.

Его ладонь накрыла ее левую грудь.

Лайла ахнула и задрожала, почувствовав силу и жар этой ладони, обжигающей кожу прямо сквозь тонкую ткань платья и рубашки. Сосок заострился, затвердел под его рукой, послав огненную стрелу прямиком в пах. Ощущение было таким, какого она никогда прежде не испытывала. Глаза ее раскрылись. Она инстинктивно попыталась освободиться.

Поцелуй сделался еще глубже и яростнее, а рука оставалась на ее груди, лаская, опаляя кожу, как клеймо. Веки ее, затрепетав, опустились, и она застонала, больше уже не сопротивляясь. Ногти вонзились в кожу его плеча, но не в наказание.

Его рука двинулась выше, к атласному изгибу шеи. Он погладил обнаженную кожу, затем без предупреждения ладонь скользнула вниз. Пальцы нырнули под корсаж, и видавший виды муслин поддался с тихим рвущимся звуком. Ладонь его сомкнулась на ее мягкой груди, и Лайла вскрикнула, ее колени подогнулись.

Он поддержал ее, опуская с предельной нежностью на землю. Она лежала, дрожащая, беспомощная, глядя на него сквозь меняющуюся тьму, когда он без слов опустился на колени с ней рядом, ладонями скользнув ей за спину, чтобы найти пуговицы платья. Он расстегнул одну, затем другую, затем третью быстро, умело, со сдерживаемой страстью, от которой ее сердце трепетало в груди. Даже если бы захотела запротестовать, она бы не смогла. Она была не в состоянии произнести ни звука, не в состоянии пошевелиться, чтобы помочь или помешать ему. Кровь кипела в ней, руки и ноги дрожали, а яростное желание, нарастающее внутри ее, было сродни тому дикому голоду, который она читала на его лице.

Что бы он ни намеревался сделать с ней, как бы он это ни делал, она хотела этого. Хотела его. Она чувствовала, что может умереть от желания.

Он расстегнул платье и стянул вниз до талии, не дав себе труд вначале высвободить руки из рукавов. Расстегнутый лиф привязывал ее руки к бокам, увеличивая ощущение беспомощности, которое одновременно пугало и возбуждало ее.

Под платьем на ней была только рубашка. Простая тонкая вещица представляла собой не более чем дразнящий полупрозрачный покров, скрывающий наготу груди. Когда ее соски натянули белую ткань, Джосс тихо зарычал. Затем пальцами, внезапно сделавшимися нетвердыми и чуть дрожащими, сдернул рубашку вниз, под грудь, обнажая ее белые атласные полушария.

Долгое мгновение он смотрел не шевелясь. Движущийся лунный свет у него за спиной очерчивал его темный силуэт, не позволяя ей увидеть выражение его лица. Когда он смотрел на нее, она почувствовала, как набухла и напряглась ее грудь, вызывая какое-то томление внутри, которое было одновременно наслаждением и болью. Внезапная пульсация в паху вырвала у нее тихий бессвязный стон. Старым как мир инстинктивным женским движением она выгнула спину, предлагая ему свою грудь. Он резко и прерывисто втянул воздух. Затем настолько быстро, что это напугало ее, он оказался на ней сверху, лег, своим весом вдавливая ее в мягкий ковер земли, веток и опавших листьев. Ей под спину попал камешек, и она пошевелила бедрами, чтобы сдвинуться с него.

Это движение, казалось, воспламенило его. Его руки обхватили ее за спину, с силой прижимая к себе. Рот завладел ее ртом, и он поцеловал ее с безумной жаждой, которая вырвала у нее тихий возбужденный вскрик. Жесткие волоски его груди потерлись о ее груди. Они загорелись, и она неистово задрожала. Должно быть, он почувствовал ее отклик, потому что все его мышцы затвердели. На мгновение он застыл, затем обеими руками потянулся к ее юбке и тянул ее вверх до тех пор, пока она не скомкалась вокруг талии. Она осталась обнаженной ниже пояса, между тем как он лег на нее сверху, все еще одетый в грубые черные бриджи. Лайла даже не успела как следует почувствовать его на себе, как он уже втискивал бедро между ее ног, в то же время расстегивая пуговицы на бриджах. Не успела она понять, что происходит, как он уже проталкивался в нее. Она тихо протестующе забормотала, замотав головой из стороны в сторону, извиваясь в попытке избежать этого неожиданного неудобства. Но со связанными лифом руками и широко раздвинутыми его бедрами ногами избавление было невозможно. Он толкнулся в нее, причиняя боль. Когда она вскрикнула, он вонзился снова, разрывая барьер, погружаясь глубоко внутрь.

Боль была пугающей, ножевой по своей силе. Лайла закричала, но он поглотил этот крик своим ртом. Затем он снова конвульсивно задвигался, растягивая ее, наполняя ее. Сквозь боль она ощущала его, огромного, горячего, двигающегося внутри ее, и разом она забыла о боли, забыла обо всем, помимо невероятного, неизведанного наслаждения, которое сметало все перед собой.

Он вонзился снова, так глубоко на этот раз, что она боялась разорваться надвое. Лайла ахнула, дернувшись ему навстречу в страстном инстинктивном отклике. Чудесное напряжение внутри ее взорвалось, рассыпавшись на мерцающий вихрь форм, тканей и цветов. Лайла вскрикнула, дрожа всем телом. Джосс тоже вскрикнул, вонзившись один последний раз, прежде чем крепко обхватить ее руками и удерживать себя глубоко внутри ее.

Несколько мгновений после они лежали не шевелясь, сплетенные друг с другом, собирая мысли, возвращая дыхание. Затем без предупреждения Джосс застыл, частично приподнявшись с нее. Лицо его было в глубокой тени, лунный свет серебристым сиянием растекался в вышине. Лайла не могла разгадать выражение его лица, даже и не пыталась. Она ничего не говорила, лишь взирала на него с каким-то мягким мечтательным изумлением. Глаза ее мягко сияли, скользя по его лицу. Одна тонкая рука поднялась, погладила его напряженную руку.

При этом легком прикосновении Джосс выругался резко, шокирующе грубо. Он скатился с нее и вскочил на ноги. Лайла приподнялась на локтях, окликая его, когда он зашагал в темноту леса, на ходу натягивая бриджи, и исчез в ночи.