Желанная для диктатора (СИ)

Глава 15

Громов.

За двадцать минут до этого

Я обновляю порцию бормотухи и выпиваю залпом.

— Айхан в городе. Гребаный Якут явился, но никак его не достать, — на выдохе говорю и ударяю дном стакана по столу.

— Мы в курсе, Гром, эта тварь еще наведет шороху. Наши люди уже вовсю ищут Айхана, но он ускользает, как вода меж пальцев.

— Плохо ищете. В этом и ваша выгода есть тоже. Если Айхан нагнет одного из вас, то уже не остановится.

Столыпин — крепкий мужик и бывший полковник в отставке — сейчас один из нас. Сводит руки в замок и подается ко мне ближе.

— По твою душу он здесь, Гром. Ты у Айхана на очереди первый. Начни с себя. Видимо, в твоих рядах завелась крыса.

— Исключено.

— Знаешь, порой самый близкий оказывается предателем. Очнись и не падай спиной на ножи.

Я вспоминаю всех бойцов и заостряюсь на Замуте. Мы с ним прошли многое, не раз выбирались из самого пекла. Нет, такого быть не может.

А Столыпин будто мысли мои читает:

— Твой темный наемник. Безумный Замут. Он появился неожиданно как раз во времена, когда Айхан только получил в наследство рудники от покойного отца. Совпадение, Гром?

Столыпин. Сволочной ты ферзь. Портишь мне не только нестроение. Залипаю в столешницу глазами и вижу в ней свое отражение.

— Голову ему сверну, если так. Лично.

— Жестко.

Усмехаюсь. Я почти забыл, что такое прощение.

— Жесткость помогает верить в то, что в этом дерьмовороте есть порядок, — глотаю жгучий алкоголь, сжимаю кулак. Мне не впервой терять близких. Даже прикладывая к этому собственные руки. — Но его нет. — Оборачиваюсь к чернышу, что мысленно проклял всех нас и капли в рот не берет. — Алиев отправится в Якутию и хорошенько протрясет оставшихся людей Айхана.

В наших кругах законопослушного бизнесмена не воспринимают всерьез, но мне плевать. Остальные лидеры мне нужны здесь, а этого не жалко. Будет ему школа жизни.

Рустам из ближнего города пьет виски и растирает сросшиеся брови на переносице.

— Ты привел с собой девушку, Гром. Не думал, что ты когда-нибудь решишься обзавестись барышней. Красотой зацепила, да?..

Да. Фортуна — обладательница на редкость прекрасной внешности. Ладненькая от макушки до пят. Хоть под микроскопом разглядывай, но не найдешь на ее теле ни единого изъяна.

— …Тебе это так важно, Рустам?

Пока сохраняю спокойствие, хотя, признаться, намеки на предательство Замута грызут где-то внутри.

Неотрывно смотрю на Рустама, и он напрягается. Судорожно отхлебывает виски и давится куском льда. Кашляет. Пачкает рубашку.

— Жалко ее. Не продержится она с тобой долго. Совсем невинная и…

— И?

Рустам прячет от меня глаза, подбирая слова для ответа:

— Взгляд у нее. Ну… шлюший. Без обид Гром, но таких женщин многие хотят.

— Захотят — подохнут.

Я вспоминаю Касыма. Бабскую шестеренку сейчас и наемника в прошлом, которому Фортуна безгранично доверяет. Даже нашу дочь. Интересно получается. Ведь я — варвар, дикарь. Высший источник зла для Фортуны. А Касыму она доверяет. Может, трахалась уже с ним, раз меня не подпускает?

Градус вскипает и растекается по венам. В бутылке заканчивается «Чинзано», но мешать водку с этим слащавым сиропом больше не требуется.

— Фортуна где?

Я вижу Белку, Рыжую и Тамару Палну. В упор не замечаю свою. Нет, я еще не настолько пьян, и зрение меня не подводит.

— Не пожелала возвращаться с нами. Гром, прости заранее, но девушка слишком тихая. Я пожила век и знаю таких. Ее омут полон чертей.

Лучше бы заткнуться Тамаре Палне. С шумом выдыхаю, поднимаюсь из-за стола.

— Ты куда, Гром?

— Поссать, — то ли хриплю, то ли рычу.

В глотке першит. На ходу расстегиваю пару пуговиц на рубашке и ощущаю удушье. Ненавижу такие встречи. Выбивают из равновесия. А сейчас я уязвим как никогда в жизни. У меня появилась слабость. Даже две. Вторая — точная моя копия.

Нужно остыть.

Я иду по коридору и вижу ее. Сучку. В коротком вызывающем платье и в туфлях на каблуках. У меня шифер начинает заворачиваться от одной только мысли, что Фортуна могла лечь в постель с другим.

— Артём!

Улыбается, машет своей тонкой рукой. Мозг отключается. Остаются только ее зеленые глаза. На рефлексах двигаюсь быстрее. Обхватываю запястье Фортуны.

— За мной!

— Что случилось?

Она боится меня. Как всегда. Обсыпься я полностью сраной ванилью, все равно останусь для нее плохим. Так в чем же дело?

Насильно затаскиваю девушку в сортир. Еще какие-то мутные здесь трутся. Мешаются. Выпроваживаю их. Вероника вообще не удивила. Сторонится. Прислоняется к стенке. Сейчас она покажет мне всех своих чертей.

— Не любишь? Я противен тебе, Фортуна? Монстр, да? Животное.

— Успокойся, это что еще за выходки?!

Сама успокойся. Лярва. Подхожу вплотную. Сдираю с нее тряпки. Она что-то говорит, а я уже не слышу. Спускаю свои брюки. Подхватываю Фортуну и подбрасываю на руках, словно Новогодний подарок. Сладкий, влажный подарок. Чьи волосы пропахли табаком и цветочным парфюмом.

— Ну что, нравится, Фортуна? М? Когда тебя берут вот так?

— Ненормальный…

Не даю ей возможности коснуться пола. Крепко прижимаю к себе, чтоб не вырвалась. Я управляю ее телом и раз за разом толкаюсь в нее членом. Ощущаю, как содрогается ее плоть. Слышу тихие стоны. Шлепки.

Я беру ее силой. Трахаю как никогда прежде. Воздух вокруг нас раскаляется. В голову ввинчивается шепот Фортуны — она больше не кричит и не плачет. Касается ледяными ладонями моего лица. Задевает губами губы.

— Еще. Сильнее, Громов.

Что со мной делает эта женщина? Я вбиваюсь в нее и перестаю ощущать себя, чувствую ее тепло, как влага стекает по члену. Смотрю, как Фортуна прогибается у меня на руках и запрокидывает шею. Тонкую и хрупкую — одним хватом переломить можно.

— Кончай, Фортуна. Тебе же приятна близость со мной?

Она молчит, только напрягает ноги и сдавливает мою поясницу. Злюсь. Пару раз вхожу в нее, не жалея. Изливаюсь. Словно помечаю женщину изнутри. Выдыхаю ей в губы. Опускаю на пол и успеваю придержать, чтобы не упала — у нее дрожат колени, у меня руки. Поправляю на себе одежду. Натягиваю трусы и платье на ошалевшую Фортуну.

— Пора возвращаться.

— Ты серьезно, Громов? Какого черта сейчас было?

— Если узнаю, что ты спала с кем-то другим — убью. Его. А твоей участи даже тот покойник не позавидует.

Я игнорирую ее вопрос, потому что понятия не имею о происходящем до. Это вроде наваждения. Неосознанного.

Вывожу Фортуну в вип-зону. И собравшиеся далеко не дураки. Они догадываются о произошедшем между нами, но сохраняют такт. Продолжаем вечер.

— Поухаживай за дамой, Громов, мне срочно нужно выпить…

— Не вопрос.

— Нет, не шампанского. Водки давай.

— Уверена?

— Абсолютно!

Наша криминальная коллегия притихла и с интересом наблюдает, как я наполняю стопку раскрасневшейся от стыда Фортуне. Умница и интеллигентная красотка подносит стекло к губам, морщится.

— Гадость…

— Зачем ты ее нюхаешь?

Нет. Эта агония хорошим не закончится. Не хватало еще, чтоб стол нам здесь заблевала. Пить Фортуна не умеет вообще.

Выхватываю рюмку из ее рук, выливаю алкоголь в стакан с апельсиновым соком.

— Так будет лучше.

Фортуна снова нюхает. Я беру какую-то хрень в ракушке для закуски после выпитого и начинаю ощущать противные толчки пальцем в ребра.

— Еще! — с горя просит.

— Придержись, развезет ведь.

Девушка склонятся ко мне и шипит:

— Переживаешь? А в уборной ты так не волновался, когда силой использовал мое тело. Может, мне не понравилось.

— Тебе понравилось.

Вероника из разряда тех, что будет ругать за слово «хуй», написанное на асфальте, а сама еще не на то способна. Особенно ночью. Пока никто не видит. И реальные пристрастия их не выдумает даже такой мужик, как я. Двойные стандарты. Однако.

Мы продолжаем вечер, и компания делится: я и остальные предводители обсуждают стратегию по устранению Якута, женщины сами по себе на противоположном краю стола. Иногда поглядываю на Фортуну. Ей по душе мой самопальный коктейль, она уже позабыла о вымышленном этикете и лично обновляет порцию по своему вкусу. Смеется. Сверкает блестящими глазами и улыбкой. Трезвая бы так.

Хотя, возможно, с Касымом она другая… Пока меня нет.

— Фархад, через пару дней мы опять встретимся. Я отправлю с тобой своих бойцов. Но основная часть мне нужна здесь.

— О, Аллах! Это безумие, Гром, твой план провалится.

— Значит, поедет Вика. Она у тебя баба матёрая, справится, раз ты ссышь.

Алиев звереет в секунду, стоит мне упомянуть его жену. Вот так-то лучше. Он соглашается без раздумья. Он слишком любит свою Викторию.

Так. А моя где? Ровно на две минуты я ослабляю контроль и теряю Фортуну из вида. Испарилась.

— Тамара Пална?

— Она потопала в дамскую комнату.

Ладно. Жду еще столько же и начинаю напрягаться. Невольно дергаю бровью. Поднимаюсь на ноги, и остальные тут же вскакивают с мест, освобождая путь.

Я выхожу из вип-зоны и осматриваюсь по сторонам. Внутренняя чуйка подсказывает, что Фортуна спьяну решила что-то устроить, а не гаситься в туалете. Иду к лестнице и останавливаюсь, крепко держусь за перила. На первом этаже клуба отдыхают охранники и верные бойцы лидеров. Живую музыку сменил ди-джей. Столы с диванами заняты гостями. Танцпол забит наемниками и потаскухами, работающими в клубе.

Перевожу взгляд вправо и у барной стойки среди потаскух вижу Фортуну. Замута. На его лице — раздражение на грани срыва. Замут рассчитывал на добрый трах со шлюшкой, но моя женщина решила доебаца и помешала ему. Иначе не скажешь…

Замут сидит на высоком стуле и тактично отмахивается. Фортуна уже разогнала его потенциальных любовниц и дергает бойца за рукав. А глаза стеклянные — перебрала алкоголя. Забавная картина. Интересно.

Спускаюсь к ним. Фортуна по-прежнему хороша, только потеряла туфли и у нее растрепаны волосы. Так даже лучше. Она и Замут меня не замечают. А остальные замечают и расступаются. Жестом показываю, чтоб продолжали веселье.

Фортуна упрашивает:

— Замут, идем танцевать Чачу! Ну пожалуйста!

— Сама как Чача! Отвали, Вероника Сергеевна.

— Ты обязан мне подчиняться!

— Я выполняю приказы только Грома. Перестань меня дергать, неугомонная ты баба! Бесишь!

— Терпеть тебя не могу!

— Это взаимно!

Я подступаю со спины девушки, и Замут видит меня. Обхватываю рукой Фортуну выше груди и прижимаю к себе. Склоняюсь к ее лицу:

— Почему сбежала и ничего не сказала? Так нельзя.

— Я хочу танцевать, а тебе честь не велит спускаться. И Замут не слушается.

— Он и не должен, — сдавливаю ее плечо. — Веселись наверху, первый этаж не для тебя.

Здесь Фортуну могут легко принять за шлюху, и то, что было между нами в уборной, покажется для нее невинной шалостью. Против воли, естественно.

Градус притупил ее сознание, и она стала забывать, где находится и кто рядом. Быки. Напрочь лишенные сострадания и жалости. Они созданы убивать. Давить. Ломать. А здешним ночным девам уже терять нечего. Их жизнь глубоко на дне.

Алкоголь добавляет Фортуне дерзости:

— А что, Громов, ты вот их всех за людей не считаешь? Сам высшего ранга. Другие — отбросы?

Пьяная Фортуна топит за справедливость. Конечно. Она находится со мной и Замутом. Может себе позволить выпендриваться. Даже в морду кому-нибудь плюнуть может.

Пытаюсь усмирить мирно:

— Прекращай.

— Ты такой строгий, потому что к Касыму меня ревнуешь?! Боишься потерять?!

Она кричит слишком громко. Достаточно громко, чтобы лишнюю информацию услышал Замут, чертов бармен и пара наемников Столыпина. Фортуне следовало бы закрыть рот, но она не унимается.

Отталкиваю ее:

— Замут, мы уезжаем.

Боец поднимается со стула и следует за мной к выходу.

— Гром, а Вероника Сергеевна?

— Тут остается.

— Одна?

— Я отправлю водителя, чтоб присмотрел за ней. Потом домой отвезет. Думаю, нам действительно нужно отдохнуть. Знаю одно хорошее место.

Мы шагаем на улицу. Я подкуриваю на ходу и двигаюсь к внедорожнику. Отправляю водителя в клуб. Выпускаю из легких отравляющий дым.

— Сто лет на такси не ездил.

— Гром, а на хрена нам такси? Как тебе вон тот белый «Мерин»?

— Нормальный.

— Так поехали, я вскрою его в два счета!