Желанная для диктатора (СИ)

ЭПИЛОГ

Месяц спустя.

— Мама, не затягивай так корсет, дышать нечем!

Говорит не Аришка, а я. Стоя у ростового зеркала обители Громова. А в отражении я вижу себя в подвенечном платье с фатой и мою маму. Изысканную красавицу с аристократическими манерами. Бывшую балерину. Сейчас она на заслуженном отдыхе.

Как только все поутихло, мы с Артёмом исполнили мечту Арины и подали заявление в ЗАГС. Правда, свадьбы как таковой не будет, только тихая роспись. Нельзя придавать огласке наш маленький семейный праздник. Последствия теперь уже всем известны.

— Дышать тебе нечем. А мне? Ника? Разве для него я тебя рожала?

Охает мама и с силой затягивает шнуровку. Мы встретили маму три дня назад. Она прибыла к нам из отдаленного города по случаю торжества. Она единственный гость, кого я не смогла оставить в неведении. Мы с мамой очень похожи, копии. И мне не стыдно будет встречать старость с Громовым. Надеюсь, что стану такой же изящной, переступив пятидесятилетний рубеж.

— Артём хороший. Просто внешность у него специфическая. И Арина быстро его приняла.

— Конечно, приняла, а ты приняла еще задолго до появления внучки!

Впервые увидев Громова, мама сразу догадалась о его тесном родстве с Ариной. Их идентичность бесспорна, а больше всего выдают глаза.

Мама поправляет низ моего платья, поджимает губы и отходит к туалетному столику. Опирается на него руками, тяжко вздыхает, но выбора у нее не остается, кроме как смириться с Громовым.

— Заботится о приматах в зоопарке, да?! — Качает головой.

Я еле сдерживаю смешок и обрызгиваю себя духами. Громов же у нас считает себя мастером шутки. Поэтому по пути из аэропорта на мамину фразу сквозь зубы: «Молодой человек, ну и чем же вы занимаетесь?» ответил то, что сейчас цитирует моя матушка.

— Благородная профессия. Он просто любит братьев наших меньших.

Не в силах подавить улыбку, спешу успокоить маму. Она привыкнет. Я же привыкла.

— Артём уголовник! Разве ты не понимаешь? Кто еще будет уродовать свое тело наколками?

— Не наколками, а художественными татуировками.

Мама фырчит и хватается за бокал с шампанским. Ей определенно нужно расслабиться. Она переживает за меня, и я понимаю ее чувства. Она возвращает бокал на столик и подходит к окну. С высоты второго этажа сморит на наш двор. На черные внедорожники и страшных наемников в полном составе. По центру замечает Артёма. Он курит и наверняка тоже нервничает. Держит в руках букетик из маленьких красных роз, чтобы при встрече вручить мне.

Да, торжества у нас не будет, но я девушка и собираюсь выходить замуж лишь единожды. Поэтому перед тем как подавать заявление пришлось выдвинуть свои условия господину Диктатору.

Мама снова охает:

— А вот это кто? Ты посмотри на их морды бандитские! Кто из них наши родственники, кто друзья? Хороша кампания.

Громов созвал свою группировку не для веселья, а в качестве охраны. Невозмутимо ляпнув будущей теще, что в голову сбрело. Он вообще относится к ее нападкам с иронией. Ведь я-то знаю, с какими людьми Артём ежедневно ведет переговоры. А эти манерные недовольства для него — ерунда абсолютная. Но мама думает, что сможет приструнить дерзкого зятя.

— Тоже уголовники! — выкрикивает вердикт.

Хуже…

— Нам пора. Где Аришка? — отвечаю.

— Вон, бегает на улице среди этого сброда. И как вообще можно было влюбиться в такого мужчину? А вот в Урюпинске тебя ждал Аскольд. Из приличной семьи, научный кандидат, между прочим…

— Любят не за что-то. И выйти замуж по расчету я бы не смогла. Мне жаль, что мы с тобой так долго не общались.

— Забудем.

Кидаюсь к маме на шею. Она никогда не отличалась особыми чувствами. Мама человек искусства, творчества. Всю молодость порхала мотыльком, спихнув меня на бабушку. Именно поэтому я не хотела такого же детства для Аришки и не отправила ее к матери, а лично воспитывала. Как бы сложно мне ни приходилось.

— Пора, Ника.

— Ты выходи, а мне нужно время настроиться.

Мама кивает и шагает вон. Я глубоко дышу и медленней следую за ней. У двери на первом этаже замираю. Краснею от жара, растекающегося по всему телу. Сердце колотится бешено, словно собираюсь прыгнуть с высокой скалы в пропасть. Приятную проспать души Громова.

Слышу командирский бас Артёма:

— О… Магдалена Петровна, а вы, как всегда, без настроения?

— Будешь тут в настроении.

— Ну так давайте я вас обрадую. — Я приоткрываю дверь и выглядываю в щель. Громов спускает с рук Аришку и сверху вниз смотрит на мою мать. — Арина сказала, что очень рада встрече с родной бабушкой и хотела бы видеть ее чаще.

— Я тоже счастлива. Мои двери всегда открыты для нее, Ники и… тебя, зятек.

— У меня нет времени мотаться каждую неделю к вам в гости. Сечете? И я не привык отказывать дочери.

— А я при чем?

— Я говорю, собирайте чемоданы из своего Урюпинска. Вы переезжаете сюда, моя не понимающая намеков теща!

Ой-ой, сейчас начнется Армагеддон, если я не вмешаюсь! Хотя противиться Громову бесполезно. Все равно будет так, как он скажет. Но отложим это на потом, не в день нашей росписи.

Забываю о тревоге, делаю шаг вперед и тут же встречаюсь с пронзительным взглядом Артёма. Он застывает, я застываю. Не слышу собственного дыхания. По телу мурашки, в коленках дрожь.

— Фортуна…

Громов идет мне навстречу, я вижу, как у непробиваемого лидера краснеют кончики ушей от волнения. Он тоже женится в первый раз, и для нас это событие очень значимо. Громов обхватывает меня за талию и упирается лбом в мой лоб.

— Самой счастливой будешь. Больше никто не посмеет тебя обидеть. — Его шепот звучит только для нас двоих. Я всхлипываю от умиления. — Никто не посмеет обидеть, кроме меня…

— Громов! Ты не умеешь шутить абсолютно!

И смешно только Артёму, естественно.

Он подводит меня к машине. Внедорожник без украшений и полностью тонирован. Громов не согласился нацепить даже ленты на капот из соображений конфиденциальности.

В этом авто поедем только мы вдвоем. Мама, Аришка и Панкрат в другой за нами. Остальные в конце колонной. Артём заводит мотор и выруливает на проезжую часть. Я снова любуюсь его красочными от татуировок руками, пальцами. Уже скоро на безымянном будет светится кольцо.

А я официально стану женой самого грозного авторитетного лидера. За стенами его особняка — в доме же он заботливый отец и страстный муж.

Единственный момент, который меня гложет, остается открытым, и сейчас совершенно не время… Мы сворачиваем с перекрестка прямиком к ЗАГСу. Я нервно перебираю кружева на подоле. Я должна знать, как погиб наемник, отчасти это произошло по моей вине тоже.

— Артем, — начинаю мямлить неуверенно, — ты пристрелил Касыма или задушил?

Громов скалится. Он откровенно сердится от упоминания о Касыме и ревнует. Стучит пальцами по рулю:

— А с чего ты решила, что я его убил? Разве был такой разговор?

— Но ты сказал, что ему теперь гораздо лучше, чем у тебя на службе…

— То есть быть участником моего ОПГ хуже смерти? — Цыкает мой повелительный Громов. — Знаешь, сколько денег они за это получают?

— Тогда что с ним случилось?

— Я оставил бойца в лесу дожидаться подмоги. Его увезли в больницу, а когда Касым очнулся, я его выгнал. Просто, блядь, выгнал! Хотя следовало убить. Такое не прощают. И я поступлю так обязательно! Голыми руками ему сломаю хребет, если еще раз увижу Касыма рядом с тобой! Потом не обижайтесь!

Попискиваю и радостно цепляюсь пальцами в рукав пиджака Громова.

— Ты не монстр, Артёмочка! Я знала, верила в это!

— Монстр. И я тебя предупредил. Приехали.

Громов галантно распахивает дверцу и подает мне руку. Я вижу рядом подоспевшее авто с мамой и Ариной. Дочка сегодня наряжена, она счастлива за нас безгранично. Громов не может пока записать ее в документы на себя. Сделает это попозже, когда Арина немного подрастет. Мы определили дочь в частный лицей, она делает большие успехи, но появляется в здании только в сопровождении двух наемников.

А мне про работу пришлось забыть. Во-первых, опасно, во-вторых, как говорит Артём, ему западло, когда его женщина трудится. Он же предводитель, а мое дело заниматься домом. Зато теперь у меня есть интернет. И пока Громов расправляется с врагами, я втихаря занимаюсь репетиторством. Бесплатно. Обучаю деток, у родителей которых нет возможности оплачивать услуги учителя. Ну не могу я без ребятни. Аж душу сковывает.

Раз в неделю сопровождаю Артёма на собрания главарей с супругами. Как тогда в клубе. Но водку больше не пью, хотя мятежная Угонщица из меня до сих пор не выветрилась.

Мы поднимаемся в полном составе по ступеням внутрь здания. Нас с Громовым даже не видно из-за широких спин наемников. В сопровождении доходим до главного кабинета и, наконец, остаемся вдвоем.

— Присаживайтесь, дорогие новобрачные!

Женщина с бордовыми кудрями указывает нам на два кресла, как из царских покоев. Ох, у меня снова дух захватывает. А Громов с каменным лицом. Не потому что не рад, просто в любой непонятной ситуации он предпочитает быть сдержанным.

На ходу кладу ладошку на его грудь, а там буря. У Артёма настолько сильно бьется сердце, будто вот-вот разорвется.

Мы садимся за стол, а женщина протягивает нам бумагу и ручку, украшенную пером.

— Артём Александрович, согласны ли вы взять в жены Веронику Сергеевну?

— А ты как думаешь?

Он смотрит на сотрудницу, как на ненормальную. На ее пухлом лице ментально вспыхивает румянец.

— Это обязательное вступление…

— М… нет. Она, — указывает на меня пальцем, — силой заставила. Вызывай ментов, женщина. Спасай, ёпта.

Невыносимо! Несмешные шуточки Громова льются сегодня как из рога изобилия! Я-то привыкла, а посторонних звериный рык огромного татуированного Артёма вводит в ступор.

Раздраженно хлопаю его ладошкой по плечу, стыжусь, ругаюсь:

— Давай уже ставь свою каракулю!

— Вот видите! — пером тычет в меня.

Самодовольно лыбится и подписывает. Выхватываю у него ручку и делаю то же самое. Я улыбаюсь намного шире, зловеще, дьявольски, когда беру кольцо и надеваю его на палец Артёма.

— Ну все, Громов. Теперь тебе даже менты не помогут!

Мой Громов надевает на мой палец украшение с большим бриллиантом, которое я хранила семь лет.

Громов снова оборачивается к побледневшей сотруднице. Я бы тоже побледнела, не зная Артёма.

— Уважаемая, горько-то скажешь? — хмыкает он.

— Горько…

Артём дотрагивается до моей щеки, поглаживая, подтягивает к себе ближе. Сначала робко касается губами, нежно лаская поочередно. Ему плевать, что мы не одни. Он проталкивается глубже языком и страстно целует. Заполняет своим дыханием. Теплым, приятным, родным. Очерчивает острую кромку зубов, тяжко сопит, распаляя меня все сильнее. Громов обожает меня целовать. Прикусывать, оставляя свои метки…

Приходится оттолкнуть мужа, чтобы, наконец, покинуть кабинет. Сегодня Ариша останется в доме с настоящей бабушкой. Сегодня наемники Громова нас больше не потревожат. Сегодня мы поедем в самый роскошный отель и посвятим вечер и ночь друг другу.

Мы выходим из здания и принимаем поздравления. Громову ничего не остается, как начинать выполнять выдвинутые мной условия ранее. Он приказывает наемникам выстроиться в ряд. Здоровенные мужланы повинуются, а я отворачиваюсь спиной и замахиваюсь.

— Раз, два, три!

Кричу не на радость брутальным наемникам. Все недовольны моей выходкой, кроме Арины. Кидаю букет. Но когда оборачиваюсь, наблюдаю явление, которое сложно объяснить.

На улице было тихо, но в этот момент возникает порыв ветра, он подхватывает мой букет вихрем и поднимает его над головами наемников. Вскружив, опускает букет на траву. И в этот момент я понимаю, что из присутствующих нет человека, кто скоро обзаведется семьей. Им станет кто-то другой.

Мой маленький праздник продолжается. Бесконечно благодарю Артёма за организацию. Я потом отплачу ему домашней вкусной едой, поддержкой и верностью. Всю жизнь любить его буду. Мы усаживаемся в черный внедорожник и двигаемся к центру города без посторонних. Уже издали я вижу большое современное здание с зеркальными панорамными окнами и сияющей вывеской.

Уф… У нас уже дочка, но я будто сгораю, когда Громов останавливается у входа. Обходит авто и открывает мне дверцу. Берет за руку, ведет в отель. Ноги подкашиваются, ладошки потеют, и Артём замечает мое волнение.

— Не бойся.

На ресепшене он берет ключи от номера и говорит портье, что без него разберется, куда идти, продолжая тащить меня к лифтам. На самом последнем этаже мой Громов забронировал номер. Президентский люкс с видом на весь город. Взгляд тут же падает на огромную кровать, устеленную шелком. Справа столик с шампанским и изысканными блюдами.

Артём медленно снимает пиджак и небрежно откидывает его на кресло. Бесшумно останавливается за моей спиной, развязывает горячими пальцами шнуровку корсета, снимает фату, стягивает кружевное платье, оставляя меня лишь в белье и туфлях.

— Фортуна моя. Желанная…

Он шепчет мне на ухо и нежно проводит кончиками пальцев от запястий к плечам. Замирает, обхватывает ручищей меня за талию, словно тисками, и ведет к постели. Он не может больше сдерживаться. Страсть Громова подобна тайфуну.

Он осторожно разувает меня, расстегивает лиф. Трусики уже срывает и отбрасывает в сторону. Судорожно расстегивает свою рубашку, запускает в компанию к трусам. Расстегивает ремень и снимает остальную одежду.

Он осматривает меня, и я млею от его бездонных глаз. Прекрасного мощного тела. Сильного, натренированного. Громов облизывается и пальцами скользит по моему животу, вызывая мурашки по коже, наслаждается, наблюдая за моей реакцией. Склоняется, целуя в шею. Спускается все ниже, лаская пальцами грудь и языком обводя соски.

— Самой любимой будешь. Отвечаю.

Он хрипит до искр и огненных раскатов перед глазами. Я зажмуриваюсь, содрогаясь от его беспорядочных поцелуев. Поглаживаю его по волосам и выгибаюсь навстречу губам и языку, ласкающим мой живот и бедра. Громов приподнимается и нависает надо мной, сталкивает наши лбы, смотря в глаза, и тугой головкой, влажной от смазки, упирается мне между ног.

— Угадай, что я сейчас с тобой сделаю? — А у меня мышцы в паху сжались, а потом распустились с жаром. Я вся дрожу под его уничтожающим взглядом. — Ты такая чувственная… восхитительная… — шепчет, ласкает мои губы. Проникает языком в рот так глубоко и резко, что по телу пробегает электрическая волна, зацепив и разогрев каждую мышцу. Бедрами двигаюсь ему навстречу, хочу скорее насладиться, насытиться своим личным Диктатором. — Хочешь меня, Фортуна?

— Да…

Отстраняется, опускает взгляд на член, пальцами раскрывает меня и медленно проникает внутрь.

Все тело ломит от желания, еще никогда я не была возбуждена так сильно. Мне кажется, что я совсем беззащитна перед этим властным бандитом. Теперь уже мужем. Хочется отдаться его желаниям и быть покорной в его руках. Ведь этой ночью каждая частичка моего тела будет только для него.

Он поднимает одну мою руку и запрокидывает за голову. Сверху прижимает своей. Коленом раскидывает мои ноги еще шире и кончиками пальцев второй руки скользит по коже от шеи, по груди, обводя соски. По животу и внутренней поверхности бедра.

Я почти догораю под его взглядом, но мой муж не торопится. Он покрывает меня поцелуями. Ласкает соски, вбирая их до сладкой боли, заставляя меня стонать и выгибаться навстречу. Меня пьянит без шампанского и сносит тормоза.

Кровать начинает содрогаться под нами от его мощных проникновений и от того, как я извиваюсь в руках Громова.

Влажный от моей смазки член пульсирует внутри, я чувствую каждую его набухшую венку, кажется, еще одно малейшее движение — и меня разорвет от экстаза. Тело мгновенно отвечает на страсть пульсациями. Громов замирает, контролирует меня гипнотизирующим взглядом глаза в глаза, так близко, словно держит за душу. Наблюдаю, как капельки пота стекают по его плечам.

Артём медленно вытаскивает из меня член и, отстраняясь, приподнимает под спину, укладывает меня повыше к изголовью. Двигается плотнее, хватает шелковую подушку и забрасывает ее мне под попу. Громов берет член в руку и снова входит на всю длину. Я кричу от прожегшей меня волны возбуждения, такой яркой, словно по интимным мышцам прошлись тысячи электрических зарядов.

Обхватив мои бедра и удерживая на весу, муж присваивает меня себе резко, мощно, твердо. Приятные волны одна за одной распаляют мое тело от каждого его удара внутрь. Ох, говорить не могу, даже дышать.

Я содрогаюсь, испытывая оргазм такой силы, что у меня перед глазами темнеет, а потом загораются вспышками яркие звезды.

Для нас начинается новая жизнь, новое время. Громов — лидер, сметающий все на своем пути, но на любого зверя найдется своя укротительница.

Конец