Жемчужины Подмосковья

Тополь Карамзина

Серебряный тополь бушует листвой под окнами просторного, широко раскинувшего крылья барского особняка. По преданию, тополь посажен писателем и историком Николаем Михайловичем Карамзиным, о котором напоминает старый чугунный монумент.

На одной из граней его - барельеф. Именитый литератор изображен в профиль. Вокруг него лавровый венок. Верхняя часть монумента выполнена в виде пяти вертикально стоящих толстых томов. Один том лежит. По мысли скульптора, эти книги - «История государства Российского».

Памятный монумент стоит на лужайке посредине векового парка.

Среди его сумрачных аллей можно увидеть памятники трем другим русским писателям, бывавшим и живавшим здесь, - А. С. Пушкину, В. А. Жуковскому и П. А. Вяземскому. С каким волнением подходишь к этим памятникам, вспоминая содружество трех поэтов!

У белых стен дома шумят деревья старого парка и словно мелькают тени былого… Зеленый сумрак причудливо окутывает стволы деревьев, словно человеческие фигуры, в какие-то фантастические одежды.

Кажется, и сейчас идут по дальним аллеям, тихо разговаривая, Пушкин, Жуковский, Вяземский. Вон, вон там промелькнули они… Не Пушкин ли это страстно доказывает что-то смущенному, чуть склонившемуся и молчаливому Жуковскому? Не смешок ли это Вяземского глухо доносится до нас?… Нет, это пляшут листья клена, бросая причудливые тени, да шуршит от ветра прошлогодняя листва на дорожках.

…Усадьбу Остафьево приобрел в конце XVIII века отец поэта Вяземского, Андрей Иванович. Хотя и существует предание, что дом построен по его чертежам, анализ архитектуры говорит в пользу если не самого Баженова, то во всяком случае одного из его учеников. Архитектурная импозантность проступает во всем и подтверждает почерк школы Баженова. После смерти А. И. Вяземского имение перешло к его пятнадцатилетнему сыну, будущему поэту, на сестре которого был женат Карамзин, назначенный опекуном юного Петра Вяземского. Не мудрено, что молодой Вяземский, росший в подобной обстановке, стал литератором. Еще при жизни его отца здесь бывали известные поэты, а когда главой дома сделался Карамзин, то ни одна литературная знаменитость не пренебрегала возможностью заехать к известному и маститому Карамзину. С тех пор и называется Остафьево «Литературным Парнасом».

Кабинет Карамзина находился на втором этаже. Всех приезжавших к нему удивляла подчеркнутая строгость обстановки. На чисто выбеленной стене висела лишь одна картина. Зато как бы вторую картину представляло всегда распахнутое летом окно в парк. Простой, даже не крашеный сосновый стол и другой, сделанный в.виде пюпитра - специально для чтения древних летописей и рукописных свитков, да несколько стульев - вот и все убранство, если не считать красного дерева шкафов с книгами.

Распорядок дня Николая Михайловича тоже удивлял своей размеренностью и строгостью. Он появлялся в столовой минута в минуту, а после обеда в одно и то же время отправлялся на прогулку в березовую рощу, сохранившуюся до наших дней и называемую «Карамзинской».

На склоне лет он окажет:

«Остафьево достопамятно для моего сердца. Мы там наслаждались всею приятностью жизни, там текли средние, едва ли не лучшие лета старого века, посвященные семейству, трудам л чувствованиям общего добра».

Вот в этой ротонде Пушкин читал «Родословную моего героя», здесь же устраивались и балы. Во время танцев по карнизам фантастическим пламенем горели расставленные стаканчики со смесью воска и коровьего масла.

Роспись плафона над хорами относится уже к более поздним временам, к 1860-м годам, когда тут доживал свои дни «переживший многое и многих» (по собственному выражению) П. А. Вяземский. Плафон, исполненный итальянским художником Сан-Джовано и самим Вяземским, изображал цыганский хор и румынский оркестр. Показан и сам Вяземский в маскарадном костюме людоеда по мотивам волшебных сказок Перро. Юноша в тюрбане - сын поэта. Мебель, стоявшая в этих комнатах, была сделана исключительно руками крепостных мастеров Остафьева.

Направо от ротонды шла огромная библиотека, составленная пятью поколениями Вяземских. Она насчитывала свыше тридцати тысяч томов. Еще сейчас в разных книгохранилищах ветре чаются книги с экслибрисом на обратной стороне переплета. Он изображает герб на мантии, увенчанный княжеской короной. Надпись гласит: «Княжны Александры Павловны Вяземской». Это тома из Остафьевокого собрания. Над бесконечно тянувшимися книжными шкафами, в которых так любили рыться гости Вяземского, висели портреты и картины. Поэт Вяземский, создавший эту галерею, проявил вкус и изобретательность в подборе и расположении произведений живописи. Среди портретов французских политических деятелей висели портреты Робеспьера и Мирабо работы известного художника Бозэ. Рядом портреты, созданные русским художником Антоновым и австро-немецкой художницей Лещевской.

Библиотека соседней комнаты состояла в основном из справочников, говоривших о незаурядной эрудиции Вяземского. Здесь находился портрет Петра I кисти Антропова и гуашь «Екатерина II возвращает из ссылки канцлера Бестужева-Рюмина».

Оказывается, еще во времена Вяземского уже существовали кресла-кровати. Так, в кровать превращалось стоявшее здесь вольтеровское кресло с пюпитром. На камине из желтого подольского мрамора - часы работы прославленного французского часовщика Тома и герб Вяземских - пушка и на ней сокол (герб города Смоленска. Вяземские - потомки удельных князей Вязьмы, города Смоленского княжества).

…Физический кабинет Вяземского. Помимо всевозможных приборов и инструментов, а также великого множества книг по точным наукам, тут были собраны коллекции минералов и всевозможных редкостей - египетская мумия, розные камни - камеи. На стенах висели два портрета великого итальянского поэта Торквато Тассо, акварели в стиле помпейских фресок, на шкафах стояли бюсты мудрецов древности Сократа, Сенеки, Аристотеля.

Можно было бы без конца рассказывать о сокровищах, наполнявших некогда этот дом: о собрании автографов замечательнейших людей, бывших здесь некогда, о красивой акварели Рейтерна, изображавшей Жуковского. Столовая Вяземских напоминала убранство средневековых замков. Мебель состояла из резных темного дерева старинных шкафов и стульев. Вдоль стен тянулись предметы средневекового вооружения, немецкого и восточного, как бы напоминавшие о походе крестоносцев. Застыв, стояли четыре рыцаря в доспехах.

Да, можно без конца перечислять достопамятные вещи Остафьева, теперь они находятся в разных музеях и рассказывают об эпохе минувшей. Но нельзя не упомянуть о некоторых находившихся здесь предметах, сосредоточенных в свое время в карамзинской комнате, в северо-западной части дома, где с 1804 по 1816 год, исключая период нашествия французов, Карамзин писал «Историю государства Российского».

Память о Карамзине, умершем в 1826 году в Петербурге, в Таврическом дворце, была священна для Вяземского. Здесь он собрал все предметы, имевшие отношение к Карамзину, и прежде всего памятные вещи его друзей. На столе Карамзина стоял литографированный портрет Жуковского с его дарственной надписью Пушкину: «Победителю ученику от побежденного учителя». Портрет, как известно, Жуковский подарил в день окончания Пушкиным поэмы «Руслан и Людмила». Рядом стоял портрет жены поэта Натальи Николаевны, исполненный модным тогда живописцем Гау, которым создана портретная галерея героев 1812 года в Зимнем дворце.

Но еще более драгоценные реликвии - черный жилет Пушкина, в котором он стрелялся на дуэли, церковная свеча при его гробе и перчатка Жуковского. Вторую Жуковский бросил в ящик, заключавший гроб поэта. В витрине у окна лежала трость Пушкина с набалдашником - пуговицей Абрама Ганнибала, прадеда поэта. Над дверью висели портрет Пушкина в гробу работы Козлова, портрет Жуковского, исполненный К. Брюлловым, и картина неизвестного живописца школы Венецианова «Литературные субботы Жуковского», где изображены написанные с натуры, помимо хозяина, Пушкин, Крылов, Кольцов, Одоевский, Вильегорский и другие.

Давно нет этих вещей в Остафьеве. Но о них, о людях, владевших ими, напоминает дом, памятники и прекрасная старинная роща. И вечно шумящий тополь Карамзина.