«Вон - даль голубая видна…»


Дорога в село Голышкино-Никольское проходит от Загорска через историческое село Деулино, в котором в 1618 году было заключено временное перемирие между Россией и Польшей. Идешь туда - долго видишь узорчатые, расписные главы Троице-Сергиевского монастыря. Сколько, наверно, перевидела эта дорога, особенно в так называемое «смутное» время, когда монастырь стойко выдерживал шестнадцатимесячную осаду интервентов. По ней тогда то и дело беспорядочно сновали толпы любителей легкой наживы. И все с пушками, пищалями или ножами.


«А там едва заметная,

Меж сосен и дубов,

Во мгле стоит заветная

Обитель чернецов».

(А. К. Толстой. «Ночь перед приступом»)


Обитель выстояла! Враги, сняв осаду, вынуждены были заключить перемирие.

По дороге в Голышкино думаешь не только о поэте Алексее Толстом, запечатлевшем места эти в звучных, озаренных вспышками давних сражений балладах, но и о другом поэте - Аполлоне Николаевиче Майкове. Голышкино-Никольское - родовое именье Майковых. Прапрадед Аполлона Майкова дружил с Федором Волковым и помог ему основать первый русский публичный театр (в Ярославле). Дед Майкова служил директором театра, писал стихи, был академиком живописи.

Аполлон Майков родился в Москве в 1821 году и первые двенадцать лет, до переезда в Петербург, жил с весны до осени в Голышкине-Никольском или другом имении родителей - Чепчихе, что близ теперешнего Солнечногорска. Биографы ноэта утверждают, что в Голышкине Майков жил чаще, и именно го-лышкинские впечатления отражены в его прекрасных стихах о родной природе. А впечатления эти яркой, нетускнеющей полосой прошли через всю жизнь, через все творчество поэта. И одно из лучших стихотворений поэта - «Рыбная ловля» - начиналось строкой:


«Себя я помнить стал в деревне под Москвой».

Но вот и Голышкино. Шумит старый парк, как в сказке, стоит полуторавековая лиственница, видевшая дружную семью Майковых.

Неярка и даже сурова чисто русская краса здешней природы, воспетая Майковым:


«Картины бедные полуночного края!

Где б я ни умирал, вас вспомню, умирая…».


Края эти (Абрамцево совсем недалеко!) прославлены кистью Остроухова, Поленова, Нестерова. И Виктор Васнецов, что писал тут сумрачный грозовой фон для своих «Богатырей», словно слушал тревожную музыку давно отгремевших боев древнего Радонежа…

Темные еловые леса стеной подступают к майковской деревне. Войдем в них. Там, в чаще, настоянная хвоей прохлада. Привольно растут травы и грибы. Сразу невольно вспоминаешь из майковского «Пейзажа»:

«А красных мухоморов ряд, Что карлы сказочные спят».

Да, здесь все говорит о майковских стихах. И даже вон та, заветная, манящая голубая даль за полями, у линии далекого-далекого горизонта. Не она ли виднелась, не она ли манила мальчика с самой ранней весны? Помните?

«Мне в душу повеяло жизнью и волей! Вон - даль голубая видна… И хочется в поле, широкое поле, Где, шествуя, сыплет цветами весна».

След поэта хранится еще и поныне. Он в трепетных, неумирающих красках и звуках родной ему природы, которая паи еще ближе и родней оттого, что он воспел ее так проникновенно.


Загрузка...