Жена напрокат

Знаешь ли ты, дорогой, что я выхожу за тебя замуж?

– Ужастик!.. Послушай же!.. Ну сколько можно звонить? Послушай, чмо худое! Ты не на ту запал… В конце концов это неприлично. Доведёшь – бомбочку под дверь суну!.. К нему как Маша ехала за тыщу вёрст положительная девушка, а он не открывает! Я ж вижу! Стоишь под дверью. Ну заяц!

Она пришатнулась лицом к самому глазку, защёлкала зубами хищней папановского волка.

«Чёрт возьми! Неужели она и в самом деле видит меня? Как хорошо, что этой блохе Бог рогов не дал, а то б дверь пробила!»

Не отрываясь от глазка, я переступил с ноги на ногу.

– Ну, чего, самолюб, сопишь? Много чего знаешь? Лучше б переложил паркет… Старый… Скрипит… Открывай! А то будет хуже!

«Хуже не будет… Ну слух, как у пограничной ищейки. Через обитую дерматином дверь дыхание слышит!»

– Открывай! Или ты уже не мужчина?

Дожала!

Я был всё-таки ещё мужчина. Во всю злость расхлебенил дверь до предельности.

– Что я говорила! – удивлённо вскрикнула она. – Что я говорила!

Она торжественно возложила кулачки на заметные и под пальто вкусные бёдра.

«Да-с… Очень трудно всё-таки быть мужчиной. Будь моя власть, я б старым холостякам платил за вредность».

– Что… ты… говорила?…

– А то, что мне очень жаль тебя. Но, к сожалению, помочь тебе ничем не могу.

– Без ребусов можешь?

– Представь, могу. Знаешь ли ты, милый, что я выхожу за тебя замуж? – прошелестела она со старательным французским прононсом, хотя преподавала немецкий в провинциальном институте благородных неваляшек.[87]

– Откуда ты взяла?

– Отсюда. – Она строго приставила к виску палец, как пистолет.

– Гм… Я всегда в тебе ценил деловую хватку. Но сегодня ты меня разочаровала. Старый холостяк, между прочим, продукт вообще-то хрупкий. Его не рекомендуется вот так сразу за скрипучие жаберки… Грубо.

– Сам виноватушко! Довёл… Пять лет думать! Лев Толстой за это время целую «Войну и мир» написал! Женись и думай! Что тебе?

– Размечталась… Вот так сразу и женись?

– Да! Вот так сразу, если не считать твоей вечной раскачки.

– Когда ты всё это решила?

– Сейчас. У тебя под дверью. Сам виноват! Открой сразу, я б, пожалуй, и не докувыркалась до такой решительности. А пока ты не открывал, я загадала: откроет – выйду сразу…

– А если б не открыл?

– Чуть погодя.

– Ну, это ещё надо доказать, что именно у меня под дверью ты всё это загадала. У тебя есть свидетели? Документы какие-то?

Из квартиры рядом выглянула на миг любопытная старуха.

– Послушай, что за дела? Может, ты всё-таки пустишь девушку в квартиру?

– Такую девушку только не пусти… – Эти, – показываю на раздутые сумки у её красивых ног, – тоже с тобою?

– Со мною… Приданое… Тарань на кухню… Не зря целый месяц отгостила в деревне у отца с матерью…

На кухне она весело тараторила, доставая из сумки телячью лодыжку:

– Ты думаешь, я шучу? Шутить я давно разучилась. Ничего не поделаешь, тебе надо смириться с мыслью, что я выхожу за тебя, дорогуша, замуж. Вот такая ария Хозе из оперы Бизе. Целая Шопениана. И попутно привыкай, титан возрождения, к своему семейству!

Она поставила на стол у вазы фотокарточку девочки лет семи:

– Это Иришка. Лялька…

– Чья?

– Разумеется, наша…

– Не приписывай мне соавторства.

– Но днём раньше, днём позже… Какая разница? Мужчинчик ты порядочный. Думаю, не откажешься удочерить такую красотулю… Всем от этого только хорошо. Сплошной шоколад! Мне не надо рожать, тебе не надо бессмысленно колебаться… Так когда ты нам с Иришкой подаришь свою фамилию? Она у тебя такая красивая… Так когда?

Я в недоумёнке вздыхаю и целомудренно ухожу в незнанку.

1999