Женщина из дома с олеандрами

Легенда о мастере Накадзима Ацуси

В столице земель Чжао, Ханьдань, жил человек по имени Цзи Чанг, неистово желавший стать величайшим лучником в мире. Стремясь к этой цели, он обошел всех искусных учителей и не нашел никого лучше Фэй Вэя, самого известного лучника того времени. Поговаривали, что Фэй Вэй был человеком, способным попасть по целям, коими служили ивовые листья, сто раз из ста со ста шагов. И Цзи Чанг, покинув далекий Ханьдань, отправился к Фэй Вею попробовать себя в качестве ученика великого мастера.

Первое, что Фэй Вэй приказал своему ученику, — научиться не моргать. Вернувшись домой, Цзи Чанг подполз под ткацкий станок жены, лег на спину и посмотрел наверх. Он решил смотреть на заостренную, быстро движущуюся то вверх, то вниз деревянную ручку не моргая и был так близко, что мог повредить глаз. Его жена, не имевшая понятия о том, что же он делает, была напугана. Прежде всего ее смущало, что муж вынужден находиться в столь нелепой позе, глядя вверх под таким странным углом. Когда женщина из-за этого выходила из себя, Цзи Чанг резко осаживал нелюбимую жену, и она нехотя продолжала ткать. День за днем он продолжал таким образом тренироваться не моргать. Через два года он мог не моргая смотреть на быстро движущийся вверх-вниз остроконечный колышек. Наконец-то он вылез из-под станка. Даже если бы острый колышек мог проткнуть его глаз, он бы не стал моргать; даже если внезапные искры влетели бы ему в глаза или вихрем занесло в них пыль, он бы не вздрогнул. Цзи Чанг совсем забыл, как работают мышцы век, поскольку даже в глубоком сне не закрывал глаза. Только когда маленький паучок сплел паутину на его ресницах, Цзи Чанг набрался смелости, чтобы рассказать о своих успехах учителю Фэй Вэю.

— Способность просто держать глаза открытыми еще не означает познания истинного искусства стрельбы из лука, — возразил Фэй Вэй, выслушав Цзи Чанга. — Следующее, чему тебе следует научиться, — это видеть. Когда ты достигнешь умения видеть размытые, нечеткие предметы увеличенными и недвусмысленно отчетливыми — возвращайся и поведай мне об этом.

Вернувшись вновь домой, Цзи Чанг схватил вошь, застрявшую в шве его рубашки, и быстро связал ее волосом со своей головы. Затем он положил ее на окно, находившееся с южной стороны, и решил весь день глядеть на эту вошь. Изо дня в день Цзи Чанг всматривался в вошь, привязанную к окну. Сначала, конечно, это была не более чем вошь, и даже через пару дней она оставалась такой. Однако дней через десять — быть может, правда, ему показалось — эта мелочь стала больше. По прошествии третьего месяца она казалось такой же большой, как шелкопряд. Вид за окном, на котором висела вошь, также постепенно менялся. Смеющийся солнечный свет весны сменился на знойную летнюю жару, а затем дикие гуси пролетели по ясному осеннему небу и сверху посыпались холодные и серые снежинки. Цзи Чанг все так же терпеливо наблюдал за крошечным ползающий членистоногим, который висел на волоске. Он заменил первую вошь более десяти раз — и так пролетели три года. Однажды вошь на окне показалась такой же большой, как лошадь. Достигнув своей цели, Цзи Чанг ударил себя по коленям и вырвался из дома. Он едва мог поверить своим глазам. Люди были высокими, как пагоды, лошади — как горы, свиньи — как холмы, и куры стали подобны сторожевым башням. Прыгая от радости, он вновь вернулся домой и встал перед окном. Из мощного, вырезанного из оленьего рога лука, с туго натянутой тетивой, выстрелил он в самое сердце вши, не повредив волоса, на котором она была подвешена.

Цзи Чанг немедленно собрался в путь, чтобы поведать об этом своему учителю.

— Ты сделал это! — похвалил Фэй Вэй, радостно похлопав его по груди и пританцовывая от удовольствия.

Тут же он начал посвящать Цзи Чанга во все секреты искусства стрельбы из лука. Всего через десять дней после того, как он начал обучение, Цзи Чанг попытался поразить листья ивы — сто раз со ста шагов. Двадцать дней спустя он поставил чашку с водой на свое левое плечо, туго натянул прочный лук и выстрелил. Стрела достигла цели, не потревожив воду в чашке. Через месяц после этого он попытался выпустить сотню стрел с большой скоростью, и его первый выстрел попал в цель, следующий попал точно в зарубок первой стрелы, а наконечник третьей стрелы вошел в зарубок второй. Стрела в стреле, выстрел за выстрелом, каждая стрела, застревая в зарубке предыдущей, не падала на землю. С невероятной скоростью сто стрел летели как одна, пока зарубок последней стрелы не был оставлен на тетиве. Мастер Фэй Вэй, наблюдавший поблизости, прошептал внезапно: «Отлично!»

Вернувшись домой, Цзи Чанг вступил в ссору с женой. Чтобы напугать ее, он приложил стрелу к тонкой тетиве, натянул ее и позволил стреле пролететь мимо глаз жены. Стрела срезала три реснички и полетела вдаль, но сама женщина ничего не заметила и, глазом не моргнув, продолжила ругать мужа. Настолько, благодаря своему мастерству, он преуспел в скорости и точности.

Однажды, когда Цзи Чанг стало нечему учиться у своего наставника, его посетила не очень благородная мысль.

После долгих раздумий он пришел к выводу, что от Фэй Вэя он более не сможет получить что-то ценное для своего мастерства стрельбы из лука. Кроме того, чтобы стать величайшим лучником на Земле, ему придется устранить своего учителя. Обдумав однажды эту возможность, он случайно встретил Фэй Вэя одного на равнине. Цзи Чанг схватил стрелу и выстрелил. В тот же миг Фэй Вэй почувствовал суть его замысла и ответил своим выстрелом. Каждый раз, когда они стреляли, их стрелы встречались точно на середине и падали на землю, не вздымая пыли. Их мастерство было поистине неземным. Под конец Фэй Вэй израсходовал все свои стрелы, а у Цзи Чанга оставалась еще одна. Когда Цзи Чанг самонадеянно выпустил стрелу, за долю секунды Фэй Вэй оборвал ветку кустарника и одним острием шипа направил стрелу своего ученика к земле. Поняв, что не сможет достигнуть своей столь желаемой цели, Цзи Чанг почувствовал неожиданно нахлынувший позор. Если бы он довел дело до конца, то не был бы настолько низвергнут, как сейчас. Фэй Вэй, уверенный, что избежал опасности, был так доволен собой, что позабыл о ненависти к своему сопернику. Учитель и ученик побежали друг к другу и, достигнув середины луга, где их охватило благородное чувство, обнялись. (В свете сегодняшних нравов это невозможно понять. Однажды Хуань Гун, гурман из Ци, возжелал какое-нибудь новое лакомство, которое доселе еще не пробовал, и его шеф-повар И Я взял собственного сына и подал своему хозяину его плоть и кости в бульоне. Также было однажды, когда шестнадцатилетний юноша, которой должен был стать первым императором династии Цинь, в ночь смерти отца трижды взял его любимую наложницу. Таковы времена, о которых мы говорим.) Пока они проливали слезы в объятиях друг друга, Фэй Вэй думал, что ученик может быть опасен, если снова решится напасть на него. А это значило, что, несомненно, Цзи Чангу нужна новая цель, чтобы предотвратить любой печальный исход. Он обратился к своему ученику:

— Я поделился с тобой всем, чем стоило. Если ты хочешь дальше совершенствоваться в этом искусстве, отправляйся на запад к горному хребту Тайхан и поднимись на пик Хошань. Там обитает старец Гань Ин — величайший лучник всех времен. Для него наше мастерство владения луком — не более чем детская игра. Для тебя не найдется другого более подходящего учителя, чем Гань Ин.

Цзи Чанг без промедления отправился на запад. Слова учителя о том, что их искусство являлось детской игрой для этого старого мастера, ранили его гордость. Если это было действительно так, то его путь становления первым в мире еще в самом начале. В таком случае он действительно должен встретиться с этим человеком как можно скорее и бросить вызов, и Цзи Чанг еще больше поспешил. Он стер подошвы и растянул ноги, но тем не менее поднялся на опасные вершины и через месяц, пройдя по крутым горным тропам, достиг своей цели.

К усердному Цзи Чангу подошел хрупкий с виду седой старик, с добрыми, как у ягненка, глазами. Ему могло быть больше сотни лет. С возрастом он так согнулся, что белая борода влачилась по земле, пока он шел.

Цзи Чанг подумал, что старец глух, и громко объявил о своей цели. Объясняя, что хочет продемонстрировать свое мастерство, он не дождался ответа старца и, сняв лук с плеча, вложил в него стрелу с острым каменным наконечником. В это время косяк перелетных птиц пролетал высоко в небесах — в них он и прицелился. Он натянул тетеву и, выстрелив, забрал с ясного голубого неба пять больших птиц.

— Ты очень хорошо стреляешь, — сказал старец, любезно улыбнувшись. — Конечно, это был выстрел с помощью лука и стрелы, но ты еще не знаешь, как стрелять без них.

Старый отшельник, видя рассерженного Цзи Чанга, поднялся на вершину утеса, расположенную в двухстах шагах от того места. Под ногами у них разверзся крутой, точно ширма, обрыв, с отвесными стенами, где далеко внизу можно было узреть тонкий, словно нить, горный ручей. Только один секундный взгляд вглубь этой бездны мог вызвать резкое головокружение. С этой стены старец шагнул прямо на скалу, которая наполовину висела в воздухе, не имея опоры. Развернувшись, он спросил Цзи Чанга:

— Ну что? Сможешь ли ты повторить свое небольшое выступление?

Отступать было некуда. Когда Цзи Чанг ступал по скале, на которой стоял старец, то слегка колебался в своем решении. Когда он, взяв себя в руки, положил стрелу на тетиву, то маленький камешек, отколовшись от края утеса, покатился вниз. Глаза Цзи Чанг инстинктивно следили за ним, и он припал к земле. Колени его дрожали, а пот стекал к самым ногам. Улыбнувшись, старец протянул руку и помог сойти с подвешенного утеса. Затем, поднявшись, он сказал:

— Может, мне выстрелить за тебя?

Цзи Чанг, все еще бледный и дрожащий, заметил, что у старца нет лука и сказал:

— Но как же лук? Лук…

Старец был с пустыми руками.

— Лук? — рассмеялся он. — Если вам нужен лук, то это просто стрельба с помощью лука и стрел. При достаточной дисциплине духа вам не нужны ни лакированный лук, ни хорошо сделанные стрелы.

Прямо над ними, высоко в небе, ястреб рисовал большой круг. Он казался маленьким, точно семя кунжута, и на миг Гань Ин поднял глаза, чтобы взглянуть. Затем он приложил невидимую стрелу к своему мнимому лук, натянул тетеву так, что стал походить на полную луну, и выстрелил. И вот, не дрогнув крылом, ястреб упал, как падает с высоты камень.

Цзи Чанг вздрогнул. Впервые он воззрел наивысшее мастерство и поразился его непостижимой красоте и глубине.

В течение девяти лет Цзи Чанг с разрешения старого мастера оставался там. Никто не знает, что за тренировки он проходил.

Когда через девять лет Цзи Чанг спустился с горы, люди были удивлены тем, как изменилось выражение его лица. Его прежний непоколебимый и бесстрашный вид исчез. Его лицо казалось невероятно пустым, точно лицо фигуры, вырезанной из дерева, или простака. По прошествии какого-то времени Цзи Чанг посетил своего старого мастера Фэй Вэя, который, только раз взглянув на лицо бывшего ученика, закричал изумленно:

— Здесь действительно самый великий мастер в мире! Такой, как я, не должен стоять рядом с ним!

Ханьдань приветствовал Цзи Чанга, который теперь стал самым великим мастером в мире. Люди горели от нетерпения, желая увидеть его мастерство. Цзи Чанг не пытался каким-либо образом оправдать их ожидания. Нет, даже ни разу не взял лук. Тот крепкий лук, который он нес с собой в горы, был брошен где-то там. Когда кто-то спросил его об этом, Цзи Чанг ответил вяло:

— Действие ради действия ничего не значит, мудрая речь не нуждается в словах, а лучшему лучнику не нужен лук.

— Действительно, — сказали добрые люди в Ханьдани, которые смогли понять его.

Они гордились своим мастером-лучником, которому и лук был не нужен. Слава о его непобедимости простиралась повсюду, как бы долго он ни был без лука. Различные слухи переходили из уст в уста. Кто-то каждую ночь слышал звуки спущенной тетивы, доносящиеся со стороны крыш дома Цзи Чанга. Они говорили, что, пока Цзи Чанг спит, бог лучников, живущий внутри таких мастеров, выскальзывает из его тела и берет на себя ночной патруль и отгоняет призраков. Один из торговцев, живущий около его дома, видел Цзи Чанга на облаке, плывущем над домом великого мастера, с невиданным доселе луком в руках: он боролся с И и Ян Йодзи, двумя мастерами древности. Каждая стрела, выпущенная одним из трех мастеров, исчезала в луче мягкого света в ночном небе между Орионом и Сириусом. Даже вор поклялся, что когда он проскользнул в дом Цзи Чанга и собирался перебраться через стену, то был поражен в лоб острой, не имеющей формы стрелой, вылетевшей из дома, и отступил, как только почувствовал это. С той поры люди, имевшие злой умысел, обходили дом за километр и мудрые птицы более не летали над его крышей.

Мастер Цзи Чанг был на пике своей славы и постепенно старел. Задолго до этого он освободил свою душу от идеального мастерства владением лука и, казалось, достиг небывалого умиротворения. Его одеревеневшее лицо потеряло всякое выражение, говорил он все реже, и все чаще люди задавались вопросом: «А дышит ли он?» В последний год жизни старый мастер произнес: «Я уже не знаю разницы между Собой и Им, между Правдой и Ошибкой. Для меня глаза как уши, уши — это нос, а нос — как рот».

Спустя четыре десятилетия после того, как он простился со своим учителем Гань Ином, Цзи Чанг, словно дым, исчез. В течение этих лет он никогда не говорил о стрельбе. И даже представить было невозможно, что он снова берет в руки лук со стрелами. Конечно, как рассказчик, я бы хотел провести старого мастера через удивительные деяния до конца, повествуя о том, почему он действительно был самым великим лучником в мире. Но так или иначе, мы не смеем искажать или приукрашивать факты, описанные в старых трудах. Его бездействие в старости, по сути, послужило отличным уроком для других именно потому, что он ничего не делал. И поэтому, кажется, такие истории, как эта, передаются нам.

Та история, о которой мы говорим, произошла за год или два до его смерти. В тот день давний знакомый пригласил Цзи Чанга в свой дом, где мастер увидел оружие. Хотя оно было знакомо ему, он не мог вспомнить, что это и как им пользоваться. Старик спросит хозяина дома:

— Как называется это устройство и как его использовать?

Хозяин дома, думая, что его гость шутит, рассмеялся. Старый Цзи Чанг, оставаясь очень серьезным, переспросил. Но мужчина продолжал улыбаться, поскольку не мог разгадать непроницаемое лицо гостя. Когда Цзи Чанг так же серьезно спросил третий раз, лицо хозяина побледнело от ужаса. Он пристально посмотрел в глаза старика. Этот человек не шутил, он был в своем уме, значит, хозяин дома прав в своих доводах. Он, охваченный благоговейным страхом, закричал, спотыкаясь на каждом слове:

— О, мастер! Самый великий лучник всех времен забыл о луке и стрелах? Не только их названия, но и то, как ими пользоваться!

После этого на протяжении долгого времени в столице Ханьдань художники прятали свои кисти, музыканты рвали струны на своих инструментах, а ремесленникам было стыдно брать в руки циркуль с линейкой.