Жертвуя королевой

Глава 10. Что такое любовь

Я как-то дожила до окончания рабочего дня. Позвонил Назар и предложил встретить, подвезти до дома.

Я согласилась. Это неправильно, я знала, но, боюсь, если бы не предложения Назара, кто знает, удержалась ли я от… Меня рвало на части. От желания, от ярости, от боли, от отчаяния, что нельзя забрать у родителей дочь, схватить ее в охапку и уехать в неизвестном направлении.

Не хотелось сегодня оставаться одной. Остаться одной, значит, снова прокручивать в голове сегодняшний день, значит, отдаться буре, а я не могу, я не могу, не могу!

— Лора, ты взвинчена, что случилось? — спросил Назар, заправляя мне прядь за ухо. Прикосновение заставило мою грудь резко подняться, дыхание сбилось. Это продолжалась реакция на Макса, но Назар, похоже, принял это на свой счет. Он тут же обхватил ладонью мой затылок. Я шумно сглотнула. Назар поцеловал меня в щеку, но его запах, его губы — не Макс. И я дернулась.

Назар тут же резко отстранился, убрал руку. Я боялась взглянуть на него. Он понял.

— Значит, снова бывший муж, — сказал он, усмехнувшись.

За весь путь он больше не сказал ни слова, ехал, глядя на дорогу.

Я поглядывала на него. Резкие черты лица, борода, выбритая голова — он был мужественен. Руки, лежащие на руле, сильные. На него могут пачками вешаться женщины. Зачем он со мной, не получая от меня ничего? Мне пришла в голову фраза Макса: «Он не тот, за кого себя выдает». А за кого себя выдает Назар? Что я о нем знаю?

Меня удивило, что почти ничего. Он умудрялся обходить стороной рассказы о себе, а я эти два года настолько закрылась от всех человеческих переживаний и погрузилась в выживание и поиск самой себя, что мне в голову не приходило рассуждать о нем.

Мы подъехали к моему дому, и мои мысли прервались.

Назар повернулся ко мне и сказал:

— Когда ты на меня так смотришь, и особенно, учитывая, как долго ты на меня смотришь, меня начинают одолевать сомнения в том, что ты настолько безразлична ко мне, как хочешь это показать. Мне. Или самой себе.

— Я… Назар…

— Не надо, Лора. Твои оправдания я уже давно вызубрил наизусть.

Заметив мои сомнения, тенью мелькнувшие на лице, он добавил:

— Сегодня я не собираюсь оставлять тебя одну, что бы там не говорила. Ты сегодня не в состоянии принимать решения. И чтобы тебя успокоить, замечу, я ни на что не претендую.

Это подкупало. И то, насколько Назар был настойчив. Будто он почуял соперника в моем бывшем муже и решил действовать наверняка. При этом он не позволял испытывать к нему жалость. Нет, ничего такого. Слишком уж он был продуманный и уверенный. И даже его осторожное ожидание моего внимания выглядело неким хитрым ходом.

Снова приходили в голову слова Макса: «Он не тот, за кого себя выдает».

Назар достал из багажника пакеты. Значит, у него не было сомнений, что сегодня он будет у меня. Мы поднялись, он по-хозяйски вошел в квартиру и направился на кухню.

— Отдохни пока, у тебя час, я сооружу нам ужин, — крикнул он из кухни.

С этим новым Назаром я не была в безопасности. В женском смысле. Он был нацелен на победу. А я должна расслабиться в ванной. Хм. И тем не менее, я набрала ванну и улеглась в горячую воду. Меня как-то в миг окутала горячая пенистая вода, и я ощутила, насколько была напряжена весь день. Тревога понемногу отпускала, этот день сопротивляясь, но растворялся, оставляя меня в покое.

И вдруг ни с того, ни с сего, я расплакалась. То ли жалея себя, то ли еще что. Я никак не могла понять, отчего плачу: от того, что произошло, или от того, что не произошло. От того, что было или, может, от того, что еще будет.

Какое-то предчувствие не отпускало меня. Не такое, как тогда, когда в сердце застряла игла, а дальше произошла катастрофа. Здесь было не ощущение катастрофы, а чего-то такого, после чего моя жизнь снова изменится.

Словно я стояла на пороге очень значимых для меня событий. И эти события не обязательно будут приятными.

Не хотелось ничего чувствовать, ничего предчувствовать. Хотелось покоя и хоть какой-то передышки. Наверное, потому я плакала. Потому что была в ловушке. Макса. Назара. Они просчитали и все продумали. У них были планы, у них была цель — я. Я ощущала себя частью чьего-то замысла. Не своего собственного.

Нет, нет. Что же у меня самой за план?

Вода остывала, из кухни доносились аппетитные запахи, а я как безумная думала о том, что я отодвинула себя-несовершенную в сторону. Сама добровольно. Никто меня об этом не просил. Я выпрямляла волосы, я была бизнес-леди в то время, как во мне затухали краски. Я вдруг отчетливо поняла, что хочу свободы. От идеала. Но в чем она должна заключаться, я пока не знала. Снова представлялось море, песок, растрепанные ветром волосы. Но это верный курс. И я буду его придерживаться.

А пока… Даже если сегодняшний вечер подарит мне покой, завтра будет новый день и снова я буду как на войне.

Я пролежала так довольно-таки долго. За это время Назар мог уже что-нибудь приготовить. А я проголодалась. Из-за нервов и эмоциональных качелей за целый день ничего не съела.

Я выбралась из ванны и поняла, что не взяла даже халата. Пришлось обернуться полотенцем.

И, конечно, тут же столкнулась с Назаром. Он как раз нес в гостиную что-то одурманивающее своим ароматом.

Он смерил меня взглядом с головы до ног, улыбнулся и поставил на столик тарелки с едой. Здесь уже стояло бутылка вина и два бокала.

— Я нашел у тебя вино, ты не против? — спросил Назар.

— Не против, — ответила я и поспешила в комнату, чтобы принять какой-нибудь более приличный вид.

Я привела себя в порядок, долго думала, что же надеть — не провокационное и не домашнее. У меня есть кимоно, но оно вроде как домашнее, но у него вырез нескромный. Решилась на бежевое трикотажное платье, а затем только присоединилась к Назару. Он оценивающе провел по моему телу взглядом, и я тут же пожалела о выборе платья, оно было в обтяжку. Потому что во взгляде Назара было неприкрытое желание. Меня снова полоснуло опасением. Но он же не накинется на меня, ведь так?

Он приготовил чудесные стейки. Все по канону: с кусочком сливочного масла, розмарином, в меру перца и соли — прожарка медиум. М-м-м, как же это вкусно пахло.

Назар разлил вино по бокалам. Наконец-то этот день закончился.

Я поймала себя на мысли, что все это время, пока ела — молчала, погруженная в размышления. Мне стало неловко перед Назаром:

— Ты прости, что я сегодня немного не в себе, — сказала я с улыбкой.

— Я все понимаю, не переживай, ешь лучше. Наверняка первый раз за день сейчас к еде прикоснулась, — Назар отпил вина и глянул на меня с таким вниманием, что мне стало еще больше неловко. Он на что-то рассчитывал. Это было очевидно.

— Ты прав, как-то не до еды было.

— Так что там с Максом? — спросил Назар.

Это было немного неожиданно, и я подумала, стоит ли ему рассказывать, что произошло. Решила, что стоит, но не все.

— Да, извини, если тебе неприятно слушать о моем бывшем муже.

— Ничего подобного, — Назар доел и отодвинул тарелку. — Это твоя жизнь, Лора, я все понимаю. У тебя от него ребенок и даже если ты сама того не хочешь, он всегда будет присутствовать в твоей жизни.

Я как-то об этом не думала. А ведь он прав. Если Макс того захочет, и, если Лиля не будет против, Макс действительно всегда будет присутствовать в моей жизни. От этого никуда не деться. Вопрос только, как именно будет присутствовать, и какой будет эта моя жизнь. Впрочем, вино ударило в голову, мысли сбивались и были туманны.

— Спасибо, за понимание. Ты такой чуткий, ты удивительно тонко все понимаешь, — улыбнулась я и действительно была благодарна Назару и за тактичность, и за понимание. — Знаешь, что я подумала? — спросила я.

— Не знаю, — ухмыльнулся Назар.

— Я тебя знаю вот уже два года, но как знаю? Если разобраться, то вообще ничего о тебе не знаю.

— А ты никогда не спрашивала, — Назар допил вино, долил себе и мне.

— Хитрец. А вот и неправда, — засмеялась я. — Спрашивала, но ты умудрялся ускользнуть.

— Тогда спроси сейчас. Я все расскажу.

Разговор становился интересным. Я расслабилась, откинулась на спинку. Назар медленно вел по моему телу взглядом. Мне было хорошо. Черт, черт.

— Так ты был женат?

— Нет, — ответил Назар, не задумываясь. Он пересел ко мне на диван. Слишком близко. Но я не отодвинулась.

— А почему? — спросила я. — Не нашел достойную?

— Любовь, Лора, все дело в любви, — ответил Назар и как-то загадочно глянул на меня. Он взял мою руку и поднес к своим губам, чуть дунул, потом поцеловал, еле заметно, но от этого тончайшего касания во мне сердце ухнуло вниз. Назар тут же отпустил руку, как ни в чем ни бывало, так что я не успела даже захотеть воспротивиться. И тут же возникло внезапное разочарование, что так внезапно все закончилось. Назар же продолжал: — Знаешь, люди зачастую и не знают, что такое — любовь. Принимают за нее, что угодно: привязанность, симпатию, комфорт, в том смысле комфорт, что с человеком удобно и спокойно. Страсть, в конце концов. Иногда, случается так, что человек так долго был одинок, что любое шевеление чувств принимает за любовь, — продолжил Назар.

— Значит, ты никогда никого не любил? Это грустно.

— Почему грустно? Это — честно, Лора. Грустно — это когда живешь с человеком лет двадцать и вдруг понимаешь, что никогда его не любил. Или того хуже, выясняется, что он никогда не любил тебя.

— Ты прав, — согласилась я и отпила вина. — Что тогда такое — любовь? — спросила я и рассмеялась, — прости, устроила тебе допрос.

— Нормально, — улыбнулся Назар, подлил мне вина. Дотронулся своей ногой до моей, меня обожгло теплом, я хотела было убрать ногу, но сдержалась. Пусть будет, я посмотрю, куда все это может завести, — допрашивай, если хочешь. — Что такое любовь? — он немного задумался, словно подбирал слова. — Любовь — это не что, это — когда.

— Интересно, — я подперла рукой подбородок и приготовилась слушать. Философствующий Назар, вот этот брутальный странный мужчина, который молчаливо и упорно следовал за мной два года, заговорил. Мы словно впервые познакомились друг с другом. Мне и впрямь стало интересно, я с интересом вглядывалась в него, словно в первый раз. Да это, по сути, и был первый. И мне был интересен этот мужчина. Размышляющий, внимательный, чуткий, знающий толк в женском соблазнении. Ничего из этого я не замечала.

— Любовь — это когда не можешь надышаться воздухом, когда пришлось хоть на мгновение расстаться с тем, когда любишь. Любовь — это когда даже в самый мрачный день, для тебя одного светит солнце, когда хочется, чтобы жизнь никогда не заканчивалась. Любовь — это когда человек думает о бессмертии потому, что готов разделить вечность с тем, кого любит. Любовь — это когда жаждешь покоя только для того, чтобы ничто не могло отвлечь от того, кого любишь. Помнишь, как у Булгакова в Мастер и Маргарите: «Они не заслужили света, они заслужили покой»?

— Боже, как красиво, Назар! — я смотрела на него, уже не скрывая восхищения.

Я и подумать не могла, что он может так глубоко чувствовать, или, если не чувствовать, думать о чувствах. И тут же мне стало так грустно, что захотелось расплакаться.

Все, о чем сказал Назар, со мной было. Именно так и было. Я бы, наверное, не смогла бы так выразиться, но и мне не нужно было это говорить. Я все это чувствовала. И таким человеком, с которым «когда», а не «что» — был Макс.

— Одно только странно.

— Что именно, — спросил Назар.

— Так сказать может только человек, который все это чувствовал, а ты, как я поняла, никогда не любил?

— Так и есть. Никого и никогда. Но я говорю в прошедшем времени. О том, что было, а не о том, что есть, — ответил Назар и пристально посмотрел мне в глаза. А затем он словно невзначай дотронулся тыльной стороной ладони до моего бедра и медленно повел вверх. Я тяжело дышала. Я как завороженная была прикована к его глазам. В них была жадность, нежность.

Я не выдержала этого взгляда и, кусая губы и не зная куда себя деть, стала крутить за ножку бокал с вином.

Он будто ждал, когда я снова гляну на него, чтобы добавить что-то еще к сказанному. Но я боялась услышать то, что он мог сказать. Но он внезапно убрал руку и сказал нечто совершенно другое.

— Что ты думаешь делать со своей работой? — спросил он.

— В каком смысле? — я действительно не понимала, что он имеет в виду.

— Я так понимаю, тебя не очень обрадовало появление бывшего мужа, тем более в роли начальника.

— Ты об этом. Ну, здесь все просто, у меня нет выбора. Я же рассказывала тебе, что мне нужно за квартиру расплачиваться с моим агентством, — на самом деле я не помнила, говорила я ему это или нет.

— Я могу помочь, давай закрою этот вопрос.

— Исключено, — отрезала я. — Только сама, это должен быть исключительно мой дом, без каких-либо «но» — моя крепость. Точка.

— Понимаю, — Назар не стал настаивать и увел разговор еще дальше от того, с чего этот разговор начался. — Извини, если это не мое дело, но хочу тебя спросить о Максе.

— Спрашивай, — я понимала, что он будет спрашивать о бывшем муже, раз уж тот снова появился в моей жизни и готова была ответить на все, ну, или почти все вопросы.

— Вопрос может показаться странным, но ты поймешь к чему я веду. Вы когда с Максом жили, денег у него много было?

Я с удивлением глянула на Назара.

— В том смысле, что, не казалось ли тебе, что их намного больше, чем, скажем, могло приносить то ваше с ним рекламное агентство?

Я задумалась. Никогда эта мысль не приходила мне в голову. Но Назар был прав. Мы действительно ни в чем себе с Максом не отказывали. И не вели чересчур роскошную жизнь только потому, что ни я, ни Макс особо не тяготели к роскоши. Нам достаточно было комфорта. Боюсь, у нас вообще были иные пожелания к жизни, но их мы не озвучивали. Я тайно надеялась когда-нибудь уйти в полный фриланс и стать художником. Но не озвучивала этого, ведь агентство и так досталось нам нелегко, Макс для этого постарался. Поэтому я не выказывала недовольства нашим образом жизни.

— Наверное, — ответила я, — но этому есть объяснение. Макс получал премии за свои научные изыскания, параллельно трудился над какими-то то расчетами и проектами, за что ему тоже прилично платили, — я была уверена, что это все объясняет. — Но к чему ты спрашиваешь?

— К тому, что, может быть, ты не все о нем знаешь?

— Назар, к чему ты ведешь? — я напряглась, разговор приобретал интересный оборот.

— К тому, что Макс Рихтер, возможно, не тот, за кого себя выдает.

Я видела, как блеснули глаза Назара, когда он произнес его имя.

— Знаешь, он мне сегодня то же самое сказал о тебе, — я сложила руки на груди.

— Что именно? — спросил Назар.

— Что ты не тот, за кого себя выдаешь, — я смотрела в глаза Назара и не отводила взгляда.

Назар моему заявлению нисколько не смутился, только ухмыльнулся и поднялся с места.

— Отнесу, — он взял со стола пустые тарелки, приборы и понес на кухню.

Я разлила остатки вина по бокалам. Меня тревожило то, что Назар говорил о Максе так, будто давно его знает. Но он ни разу за все время нашего знакомства не обмолвился об этом, что казалось странным.

Назар вернулся, сел обратно и, словно угадав мои мысли, продолжил:

— Я знаком с твоим бывшем мужем. Был знаком до того, как тебя встретил и очень удивился, когда узнал, что ты жена моего соперника.

— Соперника? Что это значит?

— Шахматного соперника, и только. Можешь поинтересоваться историей противостояния Рихтер — Платонов в шахматных турнирах. В гугле все есть. Не сказать, что я хорошо знаю Макса, но достаточно, чтобы понимать — он что-то скрывает. От тебя, по крайней мере точно.

То, что говорил Назар мне и без того было очевидно. Одно то, как Макс поступил со мной, говорило об этом красноречивее всего. Но меня заботило сейчас другое:

— А твоя встреча со мной получается — случайность?

— Что удивительно, правда?

Я внимательно смотрела Назару в глаза и не увидела в них ни доли лукавства. Казалось, он был честен.

— Почему ты раньше мне не рассказывал? Только не говори, потому что я не спрашивала.

Назар усмехнулся.

— Не видел ничего особенного в этом, да и какое дело мне до Макса Рихтера.

А вот в этот момент, когда он сказал про Макса, я заметила, что его глаза будто подернулись пеленой. Так бывает, только когда разговор идет о человеке, который очень неприятен, если не сказать большего.

Но я это отнесла к том, что вряд ли Назару приятно говорить о моем бывшем муже, к тому же шахматному сопернику, как он сказал.

Теперь я поняла, почему Назар временами напоминал мне Макса. Они, грубо говоря, из одного теста.

Ну, а я, конечно, если и могла кем-то хоть немного увлечься, учитывая мое состояние после развода с Максом, так только человеком, если и уступающим Максу, так не во многом.

Вино было допито, разговор получился не таким уж и камерным, в окно глядела глупая огромная луна. Я молчала, думая о своем, молчал и Назар.

Удивительны судьбы человеческие, думала я, удивительны тропы и дорожки, по которым все мы ходим и еще удивительнее то, как эти дорожки и тропы иногда чудно пересекаются. Знать бы, что за поворотом, но тогда, наверное, и жить будет не интересно.

Но, как сказал Назар, может и не надо этого пресловутого интереса, а нужен только лишь покой? Как у Булгакова. Покой, но только для того, чтобы разделить вечность с тем, кого любишь.

А если ненавидишь? Если ненавидишь, ненависть ведь ни с кем не нужно разделять. И для ненависти не нужна ни вечность, ни покой.

— Лора… — прервал мои размышления Назар.

— Да?

— О чем ты думаешь?

— Черт знает о чем.

— Ты спрашивала, откуда я знаю про любовь, если сам сказал, что никого никогда не любил? — спросил Назар.

Сердце мое подпрыгнуло и заколотилось об ребра. Я почему-то догадалась, что сейчас произойдет.

— Спрашивала, — чуть слышно сказал я, словно не хотела отвечать, чтобы не слышать, что он скажет дальше.

— Знаю, потому что люблю тебя.

— Назар…

— Ничего не отвечай, — оборвал он меня. — Я хочу, чтобы ты это знала, больше ничего не нужно.

Он встал с места и подал мне руку. Сердце мое забилось еще чаще и у меня слегка перехватило дыхание.

Я встала. Назар обнял меня за талию и притянул к себе. Он потянулся ко мне. Дотронулся губами до краешка моих губ. Я тонула в его сильных руках, он словно лишал меня собственной воли.

— Назар… — я положила руку ему на грудь, отстраняясь, но он меня не отпустил. Он будто ждал, когда моя воля перетечет вся в него, когда я не смогу уже сопротивляться. Вино кружило голову, медленные касания Назара весь вечер будоражили, скапливаясь в одно жгучее желания — еще, еще. И вот он решил взять свое, требовательно и даже грубо.

— Ты не хочешь? — спросил он и снова провел губами по шее, по лицу. А потом поцеловал в губы — настойчиво раздвинул языком мои губы, вырвав из меня стон. Назар был слишком настойчив, он не остановится. И я испугалась.

— Не сейчас, нет, — я и второй рукой уперлась ему в грудь.

Он еще крепче прижал меня к себе.

— Назар! — я повысила голос.

Он, наконец, выпустил меня.

— Прости, — он провел пальцем по моей щеке, поправил волосы. На его скулах играли желваки. Он старался не смотреть на меня.

— И ты прости, я что-то сегодня совершенно не в себе. Дурной день. Все как-то не так, — попыталась я сгладить обстановку. Мне не хотелось после его откровения быть резкой.

На столе ожил мой телефон. Мы с Назаром одновременно глянули на экран.

«Макс» — высветилось на экране.

Назар как-то странно цыкнул, дернул плечами и пошел в прихожую. Нет, он не был безразличен к Максу, он его ненавидел. Люто. И когда бы эта ненависть в нем не зародилась, она жила в нем до сих пор. Его слова о Максе, о том, что он зарабатывает деньги каким-то неизвестным способом, были правдой или попыткой очернить соперника?

Я взяла телефон и, не отвечая пока на звонок, пошла за Назаром. Тот надел обувь и открыл дверь.

— Постой, — остановила я его.

— Все хорошо, Лора, ты права, все сегодня как-то не так. До завтра, хорошо?

— Хорошо.

Я подошла к нему и поцеловала в щеку. Он глянул на меня полными тоски глазами, резко развернулся и пошел к лифту.

Я закрыла дверь и ответила на звонок:

— Слушаю.

— Привет, Лора.

— Что ты хотел, Макс?