Жилец

Глава XIII

Отец и мачеха стояли рядышком на крыльце и смотрели, как дочь с юным Чандлером удаляются во тьму. На Лондон внезапно пала желтая полоса тумана. Джо пришел на целых полчаса раньше, чем договорились, и объяснил, запинаясь, что погода вынудила его поторопиться.

– Позже по городу станет совсем невозможно ходить, – оправдывался он, и никто не стал с ним спорить.

– Надеюсь, нет ничего страшного в том, что мы ее так отпустили.

Бантинг смотрел на жену укоризненно. Уже не раз она сетовала, что он кудахчет над дочерью, как наседка над последним цыпленком.

– С Джо ей ничего не грозит. Он более надежный сторож, чем ты или я.

– У Гайд-парк-корнер сейчас ни зги не видно. Там всегда самый густой туман. Если бы не Джо, я бы отвез ее к Виктории на подземке. В такую погоду это самый лучший путь.

– Да им и дела нет до погоды! Они будут идти и идти, пока впереди мерцает хоть один огонек. Дейзи только о том и мечтала, чтобы пройтись вдвоем с Джо Чандлером. Неужели ты не заметил их досады, когда увязался с ними в этот ужасный музей.

– В самом деле, Эллен? – Бантинг выглядел расстроенным. – А мне казалось, Джо совсем не против моей компании.

– Как же! – сухо заметила миссис Бантинг. – Думаю, ты обрадовал его так же, как радовала нас кухарка, когда ты за мной приударял, а она ходила за нами хвостом. Я всегда удивлялась, как может женщина навязывать себя людям, которые не знают, куда бы от нее спрятаться.

– Но я отец Дейзи и старый друг Чандлера, – запротестовал Бантинг. – Я совсем другое дело. Кухарка была нам никто, как и мы ей.

– Она была бы не прочь стать «кем-то» тебе, – покачала головой Эллен, а ее муж растерянно и глуповато ухмыльнулся.

Они уже вернулись в свою нарядную и уютную гостиную. Миссис Бантинг ощущала довольно приятную усталость. На время отделавшись от Дейзи, она испытывала облегчение. У той всегда были ушки на макушке, и она с самого начала стала проявлять по отношению к жильцу любопытство, которое мачеха считала крайне глупым и неподобающим. «Можно, Эллен, я взгляну на него хоть глазком?» – умоляла она и сегодня утром. «Ни в коем случае! Он очень спокойный джентльмен, но знает, чего хочет, и не желает, чтобы ему прислуживал кто-то, кроме меня. Даже твой отец почти никогда его не видит». Но от этого, естественно, любопытство Дейзи только возросло.

Была и еще одна причина, по которой миссис Бантинг радовалась отъезду Дейзи. Теперь юный Чандлер перестанет у них дневать и ночевать, как в последнее время. Кроме того, что бы миссис Бантинг ни говорила мужу, она не сомневалась: Дейзи непременно пригласит Джо Чандлера на Белгрейв-сквер. Поступить иначе было бы противно человеческой натуре – во всяком случае, натуре молодой девушки. И то, что появление Джо разозлит тетю Маргарет, не послужит Дейзи помехой. Да, можно было вздохнуть спокойно: от Джо Чандлера супруги на два дня избавились.

Теперь, когда о Дейзи можно было больше не думать, миссис Бантинг обратилась мыслями к Джо Чандлеру и неожиданно ощутила страх. В конце концов, он же детектив, а его работа – вечно высматривать и вынюхивать. И хотя до сих пор он у них дома в этом замечен не был, но кто знает, чего от него ожидать в следующий раз. И где тогда будет она и… и мистер Слут?

Она вспомнила о пузырьке с красными чернилами и о где-то спрятанном кожаном саквояже, и сердце замерло у нее в груди. В детективных историях, столь любимых Бантингом, знаменитых преступников выводили на чистую воду с помощью именно таких незначительных деталей… Звонок, возвещавший о том, что мистер Слут требует чаю, зазвучал в этот день раньше обычного. Из-за тумана стало раньше темнеть, что, вероятно, и ввело жильца в заблуждение.

– Я бы выпил чашку чаю и съел бутерброд, – устало проговорил он, когда хозяйка поднялась к нему в гостиную. – Больше мне сегодня ничего не хочется.

– Ужасный день, – заметила миссис Бантинг обычным бодрым голосом. – Неудивительно, что вам не хочется есть, сэр. И потом, вы ведь совсем недавно обедали.

– Да, – подтвердил он рассеянно. – Совсем недавно, миссис Бантинг.

Она спустилась, приготовила чай и отнесла его наверх. Войдя в гостиную, Эллен испуганно вскрикнула. На мистере Слуте была уличная одежда. Он облачился в длиннополую инвернесскую накидку, а на столе лежал в готовности старый, чудной формы цилиндр.

– Неужели, сэр, вы собираетесь на улицу? – спросила она, запинаясь. – Туман такой густой, что ног под собой не видно!

Забывшись, миссис Бантинг повысила голос почти до крика. Держа в руках поднос, она отпрянула назад, словно желая преградить жильцу дорогу к двери… встать живым заслоном между мистером Слутом и внешним миром, где царили темень и туман.

– Погода для меня ничего не значит, – проговорил он глухо.

В его растерянном взгляде читалась такая мольба, что хозяйка медленно и нехотя отступила в сторону. При этом она впервые заметила в правой руке у мистера Слута какой-то предмет. Это был ключ от шифоньера. Туда и направлялся жилец, когда она вошла и ему помешала.

– Вы очень любезны, миссис Бантинг, что заботитесь обо мне, – выдавил из себя он, – но, простите мне эти слова, я не нуждаюсь в заботе. Предпочитаю быть один. Я… я не смогу оставаться в вашем доме, если буду знать, что кто-то замечает… следит, когда я ухожу и возвращаюсь.

– Никто не следит за вами, сэр, – с достоинством, приосанившись, произнесла миссис Бантинг. – Я всегда изо всех сил старалась вам угодить…

– Да, да, конечно же! – принялся извиняться жилец. – Но сегодня мне показалось, что вы собираетесь помешать мне делать то, что я хочу… что должен. Годами меня не понимали… преследовали, – помолчав, он глухим тоном дополнил: – Мучили! Вы ведь не хотите присоединиться к моим мучителям, миссис Бантинг?

Она беспомощно взирала на него.

– Никогда, сэр, не бойтесь. Я сказала так только потому… потому, сэр, что, мне кажется, сегодня на улице небезопасно. Вокруг почти ни одной живой души, ведь на носу Рождество.

Жилец подошел к окну и выглянул наружу.

– Туман немного рассеялся, миссис Бантинг. – В его голосе слышалось не облегчение, а скорее разочарование и страх.

Собравшись с духом, хозяйка тихо подошла к окну. Да, мистер Слут был прав. Туман уплывал вверх – лондонские туманы иной раз ведут себя непредсказуемо и загадочно. Жилец резко отвернулся от окна.

– Пока мы беседовали, миссис Бантинг, я забыл сказать вам одну важную вещь. Пожалуйста, приготовьте мне на вечер стакан молока и два-три бутерброда. Ужин мне не потребуется, потому что после прогулки я, скорее всего, поднимусь сразу наверх и приступлю к весьма сложному опыту.

– Очень хорошо, сэр. – И миссис Бантинг вышла.

Спустившись в холл, куда, пока они с Бантингом стояли на крыльце, нанесло тумана, миссис Бантинг не пошла прямо к мужу, а повела себя очень странно – прежде она никогда так не поступала. Она приблизилась к вешалке и прижалась разгоряченным лбом к холодному зеркалу. «Что же делать? – простонала она едва слышно. – Я не могу этого вынести! Не могу!» Терзаясь страхами и тайными подозрениями, она, однако, ни на секунду не допускала мысли о поступке, который положил бы конец ее мукам.

В истории криминалистики известно очень мало примеров, когда женщина выдавала преступника, который искал у нее убежища. Робкие и осторожные, женщины нередко прогоняли преследуемых от своих дверей, но не выдавали их преследователям. Собственно, женщины молчат всегда, за исключением тех случаев, когда преступник руководствуется жаждой наживы или мстительностью. Женщина считает себя в большей степени личностью, чем членом общества, поэтому гражданский долг не слишком обременяет ее плечи.

А кроме того… кроме того, миссис Бантинг по-своему привязалась к мистеру Слуту. При виде хозяйки с подносом его печальное лицо оживляла время от времени тусклая улыбка, и это приятно удивляло и трогало миссис Бантинг. Эти… эти страшные происшествия в городе заставляли ее страдать, но в промежутках между ними она никогда не боялась, а только жалела мистера Слута.

Не раз, лежа ночью без сна, она задавала себе одни и те же вопросы. В конце концов, за свои сорок с лишним лет жилец должен был обзавестись какими-нибудь знакомыми. Она не знала даже, есть ли у него братья или сестры; друзей не имелось, это ей было известно. Но каким бы он ни был чудаком, он всегда вел (так полагала миссис Бантинг) спокойное, незаметное существование… до сих пор.

Что вызвало в нем перемену, если она действительно произошла? К этой загадке миссис Бантинг мысленно возвращалась вновь и вновь. И еще один вопрос, к тому же очень страшный: почему он не возвратился со временем к своему прежнему «я» и не стал вновь тихим, безупречным джентльменом? Хорошо бы это случилось! Хорошо бы!

Она стояла в холле, охлаждая стеклом горячий лоб, а в мозгу с лихорадочной скоростью сменяли друг друга мысли, надежды и страхи. Она вспомнила, как юный Чандлер сказал на днях, что история не знает второго такого странного убийцы, каким показал себя Мститель. Они с Бантингом, а также малышка Дейзи как зачарованные слушали Джо, когда он рассказывал об известных серийных убийцах как в Англии, так и за границей (прежде всего за границей).

Одна женщина, которую все вокруг считали симпатичной респектабельной особой, отравила не меньше пятнадцати человек, чтобы завладеть их страховкой. Джо рассказывал также ужасную историю о солидной и жизнерадостной паре, хозяине гостиницы и его жене, которые жили на опушке леса и ради ценностей и платья убивали бедных путников, искавших убежища под их кровом. Но во всех этих случаях убийцы, будь то мужского или женского пола, руководствовались сильным мотивом. Почти всегда это была жажда наживы.

Наконец, вытерев лоб платком, она вошла в гостиную, где сидел, покуривая трубку, Бантинг.

– Туман немного рассеивается, – произнесла она принужденным тоном. – Надеюсь, там, куда добрались сейчас Дейзи и Джо, видимость получше.

Но Бантинг покачал головой:

– Ну, нет. Ты, Эллен, и представить себе не можешь, что творится в Гайд-парке. Думаю, скоро мгла вернется и сюда!

Миссис Бантинг подошла к окну и отодвинула занавеску.

– Как бы то ни было, на улице появился народ, – заметила она.

– На Эджвер-роуд дают замечательное рождественское представление. Я как раз хотел спросить, не сходить ли нам туда вдвоем.

– Нет, – глухо отозвалась жена. – Мне и дома неплохо.

Она прислушивалась, ожидая, что на лестнице раздадутся шаги жильца. Наконец звуки донеслись из холла. Подбитые резиной башмаки ступали легко и осторожно. Бантинг встрепенулся, только когда за жильцом захлопнулась входная дверь.

– Никак мистер Слут собрался на прогулку? – Он обратил к жене удивленное лицо. – Бедный джентльмен просто напрашивается на неприятности! В такие вечера нужно держать ухо востро. Надеюсь, у него хватило ума оставить деньги дома.

– Мистер Слут не в первый раз выходит из дому в туман, – мрачно заметила миссис Бантинг.

Эти чересчур верные слова вырвались у нее невольно. Она испуганно повернулась к Бантингу, чтобы посмотреть, как он их воспримет. Но Бантинг оставался безмятежен, словно пропустил ее замечание мимо ушей.

– Нынешние туманы не чета прежним, о которых было принято говорить «лондонская специфика». Мне сдается, наш жилец в чем-то похож на миссис Краули – помнишь, Эллен, я тебе часто о ней рассказывал?

Миссис Бантинг кивнула. Миссис Краули была последней хозяйкой Бантинга, самой, по его мнению, лучшей, – эта веселая, жизнерадостная дама любила делать слугам, как она выражалась, «подарочки». Последние редко совпадали с тем, что предпочли бы сами одариваемые, но слуги ценили добрые намерения хозяйки.

– Миссис Краули всегда говорила, – продолжал Бантинг неспешно, поучающим тоном, – что ей нет дела до погоды. Главное – она живет в Лондоне, а не за городом. Мистер Краули, тот предпочитал провинцию, а миссис Краули всегда там скучала. Она выходила из дому в любой туман и ничуточки не боялась. Но, – он повернулся к жене, – меня немного удивляет мистер Слут. Мне всегда казалось, что он человек робкий…

Он на миг примолк, и жена была вынуждена отозваться.

– Я бы назвала его не робким, а скорее очень тихим, – произнесла она вполголоса. – Поэтому он не любит бывать на улице, когда вокруг полно народу. Мне кажется, он вот-вот вернется.

Она всей душой надеялась, что мистер Слут вернется с минуты на минуту… что сгущавшаяся мгла спугнет его. Ей почему-то не сиделось на месте. Вскочив, она подошла к дальнему окну. Туман в самом деле рассеивался. На противоположной стороне Мэрилебон-роуд виднелись окруженные красной дымкой фонари; мимо сновали еле различимые фигуры. По большей части они направлялись на Эджвер-роуд, любоваться рождественскими витринами. Наконец, к облегчению жены, Бантинг тоже встал, подошел к буфету, где хранил свои немногочисленные книги, и взял одну из них.

– Почитаю немного. Даже не припомню, когда в последний раз брал в руки книгу. Уж больно интересными были газеты, теперь же они совсем пустые.

Жена молчала. Она знала, что имеет в виду Бантинг. Со времени последнего, двойного убийства прошло уже немало дней, и газетам оставалось только перепевать на все лады то, что уже тысячу раз было сказано.

Она направилась в спальню и вернулась с шитьем. Миссис Бантинг любила шить, а муж любил наблюдать ее за этим занятием. С тех пор как у них поселился мистер Слут, у Эллен оставалось мало времени для такой работы. Удивительно, какое спокойствие царило в доме, когда не было Дейзи… да и жильца.

Под конец игла замерла в руке миссис Бантинг, кусок батиста упал на колени. Она настороженно вслушивалась, ожидая возвращения мистера Слута. Пока текли минуты, она мучительно гадала, увидит ли вообще своего жильца. Миссис Бантинг не сомневалась, что если он… впутается в какие-нибудь неприятности, то ни в коем случае не признается, где жил последние несколько недель.

Нет, если дело повернется таким образом, жилец исчезнет так же внезапно, как появился. И Бантинг никогда ничего не заподозрит, ничего не узнает, пока, быть может – Боже, какая ужасная мысль! – в газетах не появится портрет, который откроет Бантингу глаза. Но если такое произойдет, если случится то, о чем страшно и подумать… Она окончательно и бесповоротно решила держать язык за зубами. Она прикинется, что поражена, просто потрясена удивительным открытием.