Жилец

Глава XVI

Бантинг вскочил и стал беспокойно расхаживать по комнате. Он приближался к окну, рассматривал прохожих, потом возвращался к камину. Но на месте ему не сиделось. Бросив взгляд в газету, он снова вставал.

– Хватит, наконец, мельтешить, – не выдержала жена. – Не лучше ли тебе надеть шляпу и пойти прогуляться?

Бантинг с пристыженным видом поспешил облачиться в пальто, нахлобучил шляпу и вышел. Он говорил себе, что его интерес к жутким событиям, которые только что произошли по соседству, вполне естествен и понятен. Эллен тут совершенно неправа. А как она вела себя утром: сначала взъелась за то, что он вышел узнать, из-за чего поднялся гвалт, а потом разъярилась еще больше, когда он, вернувшись, ничего ей не сказал, а он просто боялся вывести ее из равновесия!

Тем временем миссис Бантинг заставила себя снова спуститься в кухню. В холодном белом помещении с низким потолком ее затрясло от страха. И тут она сделала то, чего никогда в жизни не делала и чему даже не знала примеров: подошла к кухонной двери и заперла ее изнутри. Но и в полном одиночестве и безопасности она продолжала ощущать странный леденящий ужас. Ей казалось, что рядом прячется невидимка, который попеременно то дразнит ее и осыпает насмешками, то укоряет и угрожает.

Зачем только она разрешила – нет, велела – Дейзи уехать на два дня? С Дейзи, милой, родной и ни о чем не подозревающей, ей было бы не так страшно. Рядом с девушкой она чувствовала себя сильной, как прежде. Удобно иметь в доме кого-то, с кем не только не нужно, но даже и не следует откровенничать. С Бантингом, наоборот, ее преследовало ощущение вины и стыда. Бантинг ее законный муж и в меру своего флегматичного характера добрый и заботливый, а она скрывает от него то, что он имеет право знать. И тем не менее она ни за что на свете не выдала бы Бантингу своих подозрений… переходивших в уверенность.

Наконец миссис Бантинг вернулась к двери и отперла ее. Только поднявшись в свою спальню, она почувствовала себя немного лучше. Она с нетерпением ждала Бантинга, но в то же время без него ей было в определенном смысле легче. Ей хотелось быть рядом с ним, но когда он уходил, она радовалась.

Пока миссис Бантинг стирала пыль и подметала, стараясь полностью сосредоточиться на уборке, она не переставала вновь и вновь спрашивать себя, что происходит этажом выше… Как долго спит жилец! Впрочем, в этом нет ничего удивительного, ведь лег он поздно ночью, а вернее сказать, утром.

Внезапно в гостиной наверху зазвонил колокольчик. Прежде квартирная хозяйка мистера Слута откликалась на такой зов немедленно и лишь после этого бралась за стряпню (скромная утренняя трапеза жильца объединяла в себе завтрак и ланч). Нынче же она сразу спустилась в кухню и наскоро приготовила еду.

Медленными шагами, ощущая, как бешено колотится сердце, она стала подниматься. Рядом с гостиной, зная, что мистер Слут уже поднялся и ждет ее, миссис Бантинг поставила поднос на перила и прислушалась. Несколько минут в комнате царила тишина, а потом знакомый голос, высокий и дрожащий, произнес:

– «И скудоумному сказала она: «Воды краденые сладки и утаенный хлеб приятен». И он не знает, что мертвецы там и что в глубине преисподней зазванные ею»[7].

Наступила длительная пауза. Миссис Бантинг слышала, как жилец усердно листал Библию. Голос раздался вновь, но на сей раз он звучал мягче:

– «Многих повергла она ранеными и много сильных убито ею»[8]. – И еще тише и жалобнее: – «Обратился я сердцем моим к тому, чтобы узнать, исследовать и изыскать мудрость и разум, и познать нечестие глупости, невежества и безумия»[9].

Стоя под дверью и слушая, миссис Бантинг ощутила острую душевную боль. Впервые в жизни ей открылось, как несчастен человек, какое странное и печальное существование выпало на его долю. Бедный мистер Слут… несчастный, не знающий покоя! Исчез страх, исчезло отвращение, осталась только всепоглощающая жалость. Она постучала в дверь и взяла поднос.

– Войдите, миссис Бантинг. – Голос мистера Слута звучал еще слабее и бесцветнее обычного.

Она повернула ручку двери и вошла. Жилец поменял место. Теперь он сидел у окна, за круглым столиком, который принес из спальни. Прежде он держал на этом столике свечу, когда читал в кровати. Теперь там лежала открытая Библия и конкорданс. Однако при появлении хозяйки мистер Слут поспешно захлопнул Библию и обратил сонный взгляд в окно, на неприглядные толпы, заполонившие Мэрилебон-роуд.

– Сегодня на улице полным-полно народу, – заметил он не оборачиваясь.

– Да, сэр.

Пока она расстилала скатерть и сервировала завтрак, ее охватил смертельный инстинктивный страх перед человеком, сидевшим в двух шагах от нее. Наконец мистер Слут встал и обернулся к ней. Она заставила себя посмотреть ему в лицо. Каким усталым оно было, каким изможденным и… странным.

Направляясь к столу, где ждал завтрак, мистер Слут нервным жестом потер руки. К этому жесту он прибегал, когда бывал чем-нибудь доволен, а вернее – вполне удовлетворен. Глядя на него, миссис Бантинг вспомнила, что он так же потирал руки, когда впервые осматривал комнаты третьего этажа и обнаружил там большую газовую плиту и удобную раковину.

Движения мистера Слута странным образом напомнили ей пьесу, которую она однажды смотрела. Это было очень давно. Ее, юную девушку, повел в театр молодой человек. Пьеса буквально зачаровала ее. «Прочь, проклятое пятно, прочь!»[10] – восклицала высокая дама, красивая и неистовая, которая играла роль королевы, и терла руки точно так же, как теперь жилец.

– Прекрасный день, – заговорил мистер Слут, усаживаясь и разворачивая салфетку. – Тумана будто и не бывало. Не знаю, как вы, миссис Бантинг, а я всегда радуюсь, когда светит солнце, или хотя бы пытается светить.

Он бросил на хозяйку испытующий взгляд, но она, так и не сумев открыть рот, только кивнула. Однако мистера Слута это не смутило. Эта уравновешенная, молчаливая женщина внушала ему симпатию и уважение. Уже многие годы ни одна представительница женского пола не вызывала у него таких чувств. Он опустил взгляд на тарелку, с которой еще не была снята крышка.

– Сегодня у меня что-то нет аппетита, – пожаловался он, а потом внезапно извлек из жилетного кармана полсоверена.

Как успела заметить миссис Бантинг, на жильце был тот же жилет, что и накануне.

– Миссис Бантинг, могу я попросить вас подойти поближе?

После минутного колебания хозяйка повиновалась.

– Не примете ли вы этот маленький подарок? Я хочу отблагодарить вас за то, что вы разрешили мне воспользоваться вашей плитой, – произнес он спокойно. – Я старался по возможности избегать беспорядка, но, по правде говоря, когда проводишь такой сложный эксперимент…

Поколебавшись, миссис Бантинг протянула руку и взяла монету. Пальцы, скользнувшие по ее ладони, были холодные как лед – холодные и липкие. Судя по всему, мистеру Слуту нездоровилось. Когда она спускалась, в окне заблестело зимнее солнце – алый шар в затянутом дымкой небе, и (или это ей привиделось?) на золотую монету, которую она держала в руках, пал кроваво-красный отсвет.

В тихом доме Бантингов этот день протекал, как все прочие, но на улице, конечно, царила необычная суета. Вероятно, оттого, что в небе после долгого перерыва светило солнце, можно было подумать, будто весь Лондон сбежался сюда развлекаться. Когда Бантинг наконец вернулся, жена молча выслушала его подробный рассказ о царящем вокруг возбуждении. Потом она внезапно пронзила его странным взглядом.

– Ты, надо думать, не упустил случая там побывать?

Бантинг виновато кивнул.

– Ну?

– Ну, там почти не на что смотреть – уже не на что. Но какова дерзость! Если бы эта бедняжка успела вскрикнуть (хотя, говорят, он не дал ей времени), кто-нибудь непременно бы услышал. Говорят, если он будет действовать в том же духе – вести свою охоту вечером и прочее, – то его никогда не поймают. Он наносит удар и в какие-нибудь десять минут смешивается с толпой!

Вечером Бантинг не пожалел шестипенсовика и накупил много газет. Они гадали, высказывали предположения, но, по существу, в десятый раз перепевали сказанное прежде. Полиция – это было ясно – зашла в тупик, и миссис Бантинг, как ни странно, полегчало: свалились с плеч усталость, нездоровье и ужас, донимавшие ее все утро.

А затем спокойное течение дня было самым драматическим образом нарушено. Супруги попили чаю, и Бантинг сел дочитывать газеты, но тут внезапно раздался оглушительный двойной стук в дверь. Миссис Бантинг, вздрогнув, подняла взгляд.

– Кто бы это мог быть? – спросила она.

Но когда Бантинг встал, она быстро его остановила:

– Постой. Я сама открою. Похоже, это кто-то ищет жилье. Я их в два счета спроважу!

Не успела она выйти, как послышался еще один такой же стук. Миссис Бантинг открыла парадную дверь. Перед ней предстал незнакомец. Он был высок, смугл и украшен большими черными усами. Неизвестно почему, миссис Бантинг решила, что он похож на полисмена. Первые же слова незнакомца подтвердили ее предположение.

– Я прибыл с ордером на арест! – воскликнул он театрально, глухим голосом.

Издав слабый протестующий возглас, миссис Бантинг раскинула руки, чтобы преградить полисмену путь. По ее лицу разлилась смертельная бледность. Но незнакомец вдруг громко расхохотался, и она узнала этот смех!

– Здравствуйте, миссис Бантинг! Вот уж не ожидал, что вы так легко попадетесь!

Это был Джо Чандлер, обрядившийся в чужое платье, – она знала, что иногда, в интересах службы, ему приходится прибегать к маскараду. У миссис Бантинг начался приступ неконтролируемого, истерического смеха, как в утро прибытия Дейзи, когда на Мэрилебон-роуд раздались выкрики газетчиков.

– В чем дело? – В переднюю вышел Бантинг.

Юный Чандлер с пристыженным видом закрыл за собой дверь.

– Я не хотел ее пугать, – растерянно проговорил он. – Просто по-дурацки пошутил, мистер Бантинг.

Они вдвоем отвели миссис Бантинг в гостиную. Но там ей сделалось еще хуже: она прижала к лицу передник и начала истерически рыдать.

– Я был уверен, что она меня узнала, – оправдывался юноша. – Но выходит, я ее все же напугал! Простите, ради бога!

– Пустяки! – воскликнула миссис Бантинг и откинула с лица передник. Из глаз все еще струились слезы, смех перемежался рыданиями. – Ерунда, Джо! Я сама виновата: глупо ни с того ни с сего пугаться. Но в двух шагах отсюда произошло убийство, поэтому у меня сегодня голова идет кругом.

– Оно и понятно, – поддакнул ей расстроенный юноша. – Я собирался заглянуть только на минутку. Я сейчас на службе, мне нельзя задерживаться…

Джо Чандлер окинул тоскливым взглядом остатки еды на столе.

– Перекусите, много времени это не займет, – гостеприимно предложил Бантинг, – а потом расскажете нам о новостях. Мы попали в самый центр событий, не так ли? – Он сказал это с явным удовольствием, даже с гордостью.

Джо, который уже успел вонзить зубы в бутерброд, кивнул, а прожевав, произнес:

– Да, одна новость у меня есть, хотя не думаю, что она вас очень заинтересует.

Супруги подняли на него глаза. Миссис Бантинг внезапно овладела собой, только грудь ее время от времени все еще судорожно вздымалась.

– Наш шеф подал в отставку! – медленно, с нажимом произнес Джо.

– Что? Неужели комиссар полиции?

– Да. Не смог вынести той брани, которая на нас обрушилась. Оно и неудивительно! Публика с ума сходит – сегодня в Вест-Энде. А газеты – те просто озверели. И что за дикие идеи они выдают! Послушали бы вы, что они предлагают, причем вполне серьезно.

– О чем вы говорите? – заинтересованно спросила миссис Бантинг.

– «Курьер» заявляет, что нужно обыскать все дома – по всему Лондону. Только подумайте! Пусть полиция осмотрит каждый дом от чердака до кухни, вдруг где-нибудь прячется Мститель. Спятили, не иначе! На это уйдет не один и не два месяца!

– Хотела бы я посмотреть, кто осмелится вторгнуться в мой дом? – возмутилась миссис Бантинг.

– Именно из-за проклятых газет Мститель в этот раз изменил почерк.

Бантинг придвинул ближе к гостю банку сардин и выжидающе уставился ему в лицо.

– Что вы имеете в виду, Джо? Я не понял.

– Дело вот в чем. Газеты без конца повторяли: как, мол, удивительно, что Мститель выбирает для своих вылазок такое странное время, то есть те часы, когда на улице никого нет. Разве не ясно, что Мститель все это прочитал, обдумал и сказал себе: «На сей раз я пойду другим путем»? Вот послушайте! – Джо извлек из кармана газетную вырезку.

– Поймают ли убийцу? – переспросил сэр Джон. – В этом можно не сомневаться. Вероятно, это произойдет после следующего убийства. Когда он вновь прольет кровь, по его следу пустится целая армия ищеек – и четвероногих, и двуногих. Противопоставив себя обществу, он не сможет уйти безнаказанным, тем более что – вспомните – он выбирает для своих преступлений самые тихие часы суток.

Лондонцы нынче так встревожены, я бы даже сказал, напуганы, что ни один прохожий, появившийся на улице между часом и тремя ночи, не избежит внимания соседей, пусть даже он ни в чем не повинен, а из дому его выгнал профессиональный долг.

– Замок бы ему на рот повесить! – яростно заключил Джо.

В тот же миг зазвучал колокольчик жильца.

– Сиди, дорогая. Я сам схожу, – проговорил Бантинг.

Жена все еще была бледна после перенесенного испуга.

– Нет, нет, – поспешно отозвалась миссис Бантинг. – Побеседуй с Джо, а я узнаю, что нужно мистеру Слуту. Наверное, он хочет сегодня пораньше сесть за ужин.

С трудом, на ватных ногах она дотащилась до второго этажа, постучалась и вошла.

– Вы звонили, сэр? – спокойным уважительным тоном спросила она.

Ей подумалось (впрочем, как она решила потом, это могла быть не более чем фантазия), что жилец впервые выглядит испуганным.

– Я слышал внизу шум, – раздраженно проговорил он, – и хотел бы знать, что происходит. Я предупреждал вас, нанимая эти комнаты, что тишина для меня важнее всего.

– Это зашел наш приятель, сэр. Простите, что побеспокоили вас. Не убрать ли завтра дверной молоток? Бантинг охотно это сделает, если вам мешает стук.

– Нет, нет, не стоит так хлопотать. – Мистер Слут явно испытал облегчение. – Значит, ваш приятель? Уж очень он шумел.

– Это молодой человек, – извиняющимся тоном проговорила хозяйка. – Сын одного из старых друзей Бантинга. Он часто приходит, но ни разу еще не стучался так громко. Я ему скажу.

– Не нужно, миссис Бантинг. Право, этого не требуется. Пустяки. Случилось и прошло.

Она немного постояла, ожидая. Странно, что мистер Слут ничего не сказал о хриплых выкриках, которые звучали каждый час или два, превращая улицу в настоящий бедлам. Но нет, он ни намеком не обмолвился о шуме, который не мог не мешать тихому джентльмену, погруженному в чтение.

– Я подумала, сэр, что вы, быть может, захотите сегодня поужинать раньше, чем обычно?

– Как пожелаете, миссис Бантинг… как вам удобнее. Не хочу причинять вам лишние хлопоты.

Видя, что пора удалиться, она спокойно вышла. В тот же миг внизу хлопнула входная дверь. Миссис Бантинг вздохнула: в самом деле, Джо Чандлер очень шумный молодой человек.