Живые нити

Часть 2

«Сундук с рукоделием». Глава четвертая

Её разбудил крик. Даже не крик, а душераздирающий рёв, переходящий в визг. Дина подорвалась с кровати, запуталась в балдахине и чуть не упала. Дернулась — ткань балдахина натужно затрещала, но не порвалась — и осоловело огляделась. В комнате никого не было.

Крик превратился в затяжной заунывный вой, захлопали двери, послышались быстрые шаги. Дина, не озаботившись такой глупостью, как обувь, выскочила в коридор как была — босая, растрепанная, в хлопковой ночной сорочке в пол.

— Что происходит? — Лейла, уже одетая, но с неприбранными волосами выглянула из своей комнаты.

Дина пожала плечами. Служанка пробежала мимо в дальние комнаты; её испуганное лицо окрасилось красными пятнами.

— Что там случилось?

Ответа не последовало. Сёстры переглянулись и, не сговариваясь, помчались вниз по лестнице.

Бабушка Аиша полулежала в кресле, хрипя и задыхаясь. Слуга пытался напоить её водой, одновременно обмахивая веером. Отец стоял у открытой двери в хранилище, спиной к Дине. Он не шевелился, его плечи были опущены, руки свисали безвольными плетьми.

— Отец? — Дина тронула его руку, но Каспар не отреагировал. Только тогда она повернулась к открытому дверному проему и замерла так же. По спине пошла мерзкая щемящая дрожь

— Что вы стоите? Бабушке плохо! Нужно врача, наверное, звать… — Лейла протиснулась между ними и осеклась на полуслове. — Это… это…

— Нас ограбили, — констатировала Дина. — Дайте бабушке успокоительного и протрите льдом лицо.

Она легонько похлопала себя по щекам и, подвинув отца плечом, вошла внутрь. Штора на небольшом окне была одернута, а рама распахнута настежь — Дине показалось, что провал окна похож на рот, распахнутый в истеричном хохоте. Половина стеллажей, забитых вчера до отказа, пустовала. Больше всего пострадали самые ближние к выходу полки, те самые, на которые складывали купленные на аукционе артефакты. Несколько кулей валялись на полу. По комнате, мерно покачиваясь, летал пух из распоротой подушки.

«Зачем они порвали подушку?» — единственная мысль крутилась в ее голове. — «Зачем им рваная подушка?»

— Дверь была прикрыта, но не закрыта на ключ, — глухо сказал отец. — Ума не приложу, когда это произошло. Наш дворецкий лично относил экспонаты сюда после выкупа. Лейла всегда сопровождала его, ключ был только у неё. Перед сном я дергал за ручку — было закрыто.

— Вы активировали на ночь сторожевые артефакты?

— Конечно. За кого ты меня принимаешь? — отец наконец отмер и тоже зашел внутрь хранилища. Поднял с пола маленький сверток и бездумно положил его на пустую полку.

— Входную дверь проверили? Она сломана?

Отец покачал головой, схватился за волосы и снова замер.

Из коридора послышался стон, и Дина прыжком оказалась снаружи: бабушка небольшими глотками пила воду из Лейлиных дрожащих рук, проливая часть на сорочку.

— Бабуль, ты как? — Дина потрогала холодный мокрый лоб, убрала прядь выбившихся из косы волос. В ответ по морщинистым щекам потекли тихие крупные слезы:

— Я думала… — прошептала она, отодвигая кружку. — Я думала, что так мы решим все проблемы. Я не знала, не знала, что так может произойти…

Дина обняла её голову и покосилась на сестру, сидящую на полу с полупустой кружкой в руке.

— Надо вызвать полицию, — тихо сказала Лейла, но бабушка тут же оттолкнула Дину и стремительно цапнула младшую за руку:

— Никакой полиции не будет в этом доме, пока я жива! Ни одна нога не ступит… — она закашлялась и захлебала воду, как вьючное животное, добравшееся до колодца в пустыне.

— Но нога уже ступила, — пробормотала Лейла, ища поддержки в Дине, но та ничего не ответила.

— Нет! — бабушка оттолкнулась от лежанки, выравниваясь. — Каспар! Где ты?

Лицо отца, выглянувшего из хранилища, было даже более ошарашенным и беспомощным, чем до этого. Осознание произошедшего и его последствий медленно доходило до него, пугая всё сильнее.

— Каспар, — бабушка, шатаясь, подскочила с лежанки, чуть не снеся Лейлу на своем пути. — Мы не будем связываться с этими мерзкими, продажными, бездушными негодяями. Никакой полиции, ты слышишь?

— Никакой полиции, — эхом повторил он, сдвинув брови. — Я сейчас же свяжусь со знакомым детективом, он поможет. Мы вернем всё по горячим следам.

Лейла прошептала одними губами: «Скажи им!», но Дина стояла в дверях, прижимая руки к груди, и продолжала молчать. Лицо её покойного деда, так не вовремя возникшее прямо перед глазами, повторяло: «Им нельзя верить! Если ты чувствуешь, что полицейские могут быть замешаны — они замешаны, и точка. Если вопрос касается денег, их руки замараны до локтей».

«Вы выглядите измученной», — улыбалась красными губами капитан Варрон. — «Вечер обязательно будет приятным».

— Я… — сказала она, прочистив горло. — Я сегодня собиралась в общину дома Волка. Яннис никогда не говорил об этом, но все знают, что волки не гнушаются незаконных делишек. Я попрошу его навести справки.

Дорога на автомобиле до общины заняла полтора часа. Водитель всё время молчал. Обычно Дина терпеть не могла это бесполезное, скучное время, но сейчас в глубине души мечтала, чтобы поездка никогда не заканчивалась. Они так и остались бы навечно в пути между мастерской и точкой прибытия. В том самом небытии, где не нужно решать проблемы и выбираться из-под груза ответственности, свалившегося на плечи.

К сожалению, неровная лесная дорога слишком быстро вывела их к небольшому поселению, огражденному высоким забором. Дедушка-охранник на блокпосту сразу узнал её и, коснувшись кепки двумя пальцами в знак приветствия, пропустил их внутрь. Автомобиль пронесся мимо аккуратных двухэтажных домов в самый конец поселения, к добротной деревянной усадьбе с покатой черепичной крышей.

Дина бездумно разгладила складки на юбке, поправила волосы и вышла из кабины автомобиля. Пыльное пекло опустилось на улицы, готовое сожрать любого с потрохами, предварительно обжарив в собственном соку. Сощурившись и прикрыв глаза рукой, Дина быстрым шагом скрылась под навесом крыльца и постучалась: желание спрятаться от испепеляющего солнца здорово помогало набраться смелости и справиться с сомнениями.

Дверь открыла жена Янниса, все такая же румяная, но куда менее нарядная — простое ситцевое платье в пол без намека на талию, тугая русая коса на плече.

— Госпожа Дайвари! — она радушно схватила гостью за руки и втянула внутрь. Она тараторила так быстро, что Дина не могла вставить в монолог ответы на её вопросы, поэтому приходилось просто кивать. — Хотите прохладного лимонаду? Вы, наверное, к Яннису? Он наверху, я сейчас за ним схожу. Вы присаживайтесь вот тут, к подушкам, вы, наверное, устали с дороги? Жарко в автомобиле столько трястись?

Дина не любила шум и устала от её тарабарщины за минуту. Она натянуто улыбнулась, принимая стакан с домашним лимонадом, и села в углу.

Шаги у Янниса были тяжелые, громкие, будто сверху спускался огромный дикий зверь. В каком-то смысле так и было.

— Дина, добро пожаловать! Я сегодня утром телеграфировал в зоопарк, и твой заказ должны привезти с минуты на минуту. Поужинаешь с нами?

— Спасибо, нет аппетита. У меня есть еще одно дело. Можно с тобой поговорить наедине?

Жена понимающе опустила глаза и, подобрав подол, скрылась наверху.

«Интересно, она знает, что мы были помолвлены? Или теперь, когда она жена и мать, это уже не имеет значения?»

— Яннис, мы знакомы много лет, и то, что я спрошу, очень важно. Поэтому давай избавим друга друга от намеков и двусмысленностей и поговорим напрямую, — Дина выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза. — Про Дом Волка ходят разные слухи. Мне нужно знать, насколько правдивы некоторые из них.

— Так, — Яннис перестал улыбаться, потянул стул и оседлал его спинкой вперед. — Что ты хочешь знать?

— Связан ли твой Дом с неким криминальным авторитетом, который в прошлом творил много грязи, а теперь строит из себя приличного пенсионера?

— Допустим, — он оперся локтями о спинку стула, сцепил пальцы.

— Если мне нужно узнать что-то с той стороны, ты сможешь добыть мне информацию?

— Смотря какую.

Дина скомкала край юбки, закусила пересохшие то ли от жары, то ли нервов губы, потом наклонилась к нему и тихим голосом произнесла:

— Сегодня ночью после аукциона нас ограбили. Замки не взломаны, а открыты, ключ от хранилища был только у членов семьи. Охранка не сломана, но не сработала. Осталось открытое окно и пустые полки — и никаких улик. Мне нужно знать, кто это сделал и как до него добраться.

Глаза Янниса округлились. Суровое взрослое лицо, обросшее жесткой бородой, на секунду стало похоже на лицо испуганного подростка.

— Да ты шутишь! — вскрикнул он, а потом сам перешел на шепот, склонившись к ней в ответ. — И много чего вынесли?

— Вынесли примерно половину проданного вчера на аукционе. Некоторые украденные экспонаты очень дорогие, а некоторые — мощные артефакты.

— Ты думаешь, они охотились за чем-то одним?

— Взяли всё подряд, то, что лежало на пути от двери к окну.

Яннис почесал бороду, задумчиво поиграл желваками.

— Отец был связан с бандой Эстета. Я попробую что-то узнать.

От одного имени по телу пробежала нервная дрожь и будто бы стало темнее в комнате.

— Думаешь, это мог быть он? — хрипло спросила она, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.

— Да ну, — Яннис дернул бровью. — Зачем ему это? Денег у него и так достаточно. Разве что там было что-то очень волшебное.

— Я не знаю, что для него могло показаться таковым.

— Я постараюсь аккуратно вызнать что-то и сообщить тебе. Вы уже связались с полицией?

— Бабушка против, сам знаешь. Отец решил нанять частного сыщика. Без его освидетельствования нам не получить выплаты от страховой, если мы не сможем ничего вернуть, — голос задрожал, и Дина почувствовала, как глаза наполняются слезами. Она чуть дернула подбородком вверх, чтобы слезы не выкатились, и резко переключилась на деревянный брусчатый потолок. Глубоко вдохнула и выдохнула. Почувствовала, как большая теплая ладонь накрыла её руку.

— Все будет хорошо, я узнаю, что смогу. По крайней мере, вы мои самые странные, но самые любимые заказчики. В сезон линьки вы незаменимы.

Дина, сдержав слезы, невольно улыбнулась. Дом Волка занимался лесничеством и лесозаготовками и вряд ли кто-то еще, кроме Дайвари, чесал спины обращенным в волков кроссбридам.

— Это правда, с тебя одного я могу начесать достаточно шерсти, чтобы связать плюшевого волка в полный размер.

Яннис гулко засмеялся, но глаза остались серьезными.

Зазвенел дверной звонок, и Яннис мягко поднялся со стула, чтобы встретить нового гостя. Его движения были тягучими и упругими, неожиданными для мужчины такого роста и размера — никакой неуклюжести или угловатости. Даже в человеческом теле Яннис оставался зверем, и сложно было этим не любоваться. Дина отвела взгляд.

— Твой заказ доставили, — Яннис вернулся с небольшим кулем. — Лето — не сезон для вычесывания пуха, сама знаешь, но в местном зоопарке нашлось немного с прошлой зимы.

— Удивительно, как быстро ты решаешь проблемы.

— Стараюсь, — Яннис развел руки. — Так что с ужином?

— Спасибо, я лучше поеду. — Дина положила на край стола стопочку денег. — Ехать долго, не хочу задерживаться.

— Хорошо. Я свяжусь с тобой на днях.

По дороге домой Дина следила за тем, как автомобиль изо всех сил старается догнать закатное солнце, и старалась не думать ни о чем. Мысли, к сожалению, никак не желали отставать и лезли в голову размытыми разрозненными образами. В основном какие-то дурацкие, с легким флером «ах если бы». Дина непоколебимо гнала их от себя, но они догоняли её, как волчья стая.

Детектив сразу не понравился Дине — у неё была аллергия на людей с надменными лицами. Его звали господин Милонос, это был высокий плотный мужчина в угольном костюме-тройке и в галстуке кричащего фиолетового цвета. Ярче галстука были только его рыжие волосы и борода.

Они встретились ближе к полудню следующего дня. Не ожидая подвоха, она выскочила в коридор в одном халате и столкнулась с ним на третьем, жилом этаже, хотя хранилище было на втором.

— Госпожа Дина или госпожа Лейла? — Милонос вел себя нахально и самоуверенно. Он окинул Дину оценивающим взглядом сверху вниз так, что она невольно прижала халат на уровне груди.

Растерявшись, Дина решила, что нападение — это лучшая защита.

— А вы собственно кто, как здесь оказались и зачем интересуетесь? — Она постаралась, чтобы это звучало не слишком агрессивно, но, кажется, получилось плохо.

— О, колючая и дерзкая, значит Дина, — он самодовольно кивнул. — У меня к вам парочка вопросов, соизвольте ответить.

— Прямо сейчас? Соизвольте подождать на первом этаже в гостиной, пока я не приведу себя в порядок, — она шагнула обратно в комнату спиной вперед, не отрывая глаз от склизко улыбающегося рта детектива.

«Не стоило так открыто ругаться с ним. Теперь он подумает, что я тут главная злодейка», — Дина потерла ладонями опухшее от усталости лицо.

Настроение становилось паршивее и паршивее с каждым днем. Она не высыпалась, едва дремала до рассвета, пока не становилось слишком жарко. Потом поднималась, закидывалась двумя чашками кофе и пыталась замазать пудрой синяки под глазами.

Поморозив детектива с полчаса — хотя в такую погоду она сама не отказалась бы поморозиться — Дина все-таки спустилась в гостиную и сразу потянулась к кофейнику. Детектив сидел в кресле напротив, закинув ногу на ногу, и осматривал её внимательным и одновременно насмешливым взглядом.

— Неудачные дни, госпожа Дина?

«Ты что, дурак?» — хотела спросить Дина, но поймала себя на полуслове и остановилась.

— Да, не каждый день мою семью обкрадывают, — ответила она, стараясь быть дружелюбной. — Из-за этого я плохо сплю.

— Понимаю, — Милонос достал из кармана маленький блокнотик и карандаш и снова странно вытаращился на неё. — Давайте сразу к делу. Я уже осмотрел место преступления и теперь задаю вопросы всем жителям дома: членам вашей семьи и слугам. Вы понимаете, что от правдивости ваших ответов зависит ход расследования?

Дина кивнула, чувствуя себя выжатой и опустошенной.

— Отлично. Где вы были вечером в день аукциона?

Дина со всех сил старалась отвечать вежливо и по существу, но странный взгляд Милоноса постоянно её отвлекал и раздражал.

«Да что ему надо? Почему он так на меня таращится?»

— Что еще странного вы помните о том вечере?

— Больше ничего, — Дина утомленно откинулась на спинку дивана, потом снова потянулась к кофейнику за уже третьей чашкой.

— Понятно. Тогда мне нужно поймать вашу сестру. И я буду рад любому содействию.

«Надеюсь, у неё под дверью ты дежурить не будешь», — Дина пыталась отвязаться от липкого неприятного чувства, возникшего от общения с детективом, но его жутковатый взгляд будто бы проник под кожу. Она потерла плечи, прикрытые блузой, и встала.

— Тогда спешу откланяться.

Детектив, проигнорировал её заявление, достал из кармана портсигар и выудил сигарету.

— У нас не курят, — с легким злорадством бросила Дина. Милонос покосился на неё, с недовольством захлопнул портсигар. Помолчав немного, он сощурился и спросил:

— Пока ваше дело звучит как страховое мошенничество. Но я с большим уважением отношусь к вашему отцу, поэтому продолжу расследование и выдам необходимые для банка бумаги. Надеюсь, я ошибаюсь в своем первом впечатлении.

Дина с трудом подавила желание впиться ногтями в это снисходительное лицо.

— Какое право вы имеете называть мою семью мошенниками? — зашипела она, невольно делая шаг навстречу к нему. — Как вы смеете насмехаться над нами в такой момент?

— Мне жаль, если вы увидели насмешку в моих словах, госпожа Дина. Я максимально серьезен, — он не спеша поднялся из кресла, чтобы взглянуть на Дину сверху вниз. — А теперь, прошу вас, займитесь чем-то полезным. И если встретите свою сестру, скажите, что я жду её здесь.

Дина вцепилась одной рукой в другую, чтобы не залепить Милоносу пощечину. Она бросила на него долгий уничижительный взгляд и вылетела из комнаты, столкнувшись в дверях с отцом.

— Диночка, ты уже познакомилась с…

— Да, — рыкнула она на ходу, взлетая по лестнице в свою комнату.

Документы для банка были готовы после полудня. Отец вручил ей папку и обнял рукой за плечи.

— Здесь бумаги по экспонатам аукциона, которые остались у нас. Отдашь их представителю банка, пусть начинают оформление. Мы с тобой и Лейлой упакуем их и подготовим к передаче как можно скорее. По поводу кражи пока банкирам ничего не говори, пусть сначала оформят это. Иначе, если начнутся тяжбы за страховые выплаты, нам не удастся завершить и те сделки, по которым проблем нет.

Дина сглотнула ком в горле и кивнула. Прижимая папку к груди, она уселась на заднее сидение автомобиля и задумалась.

«Этот кошмар грозит нам не только финансовым крахом, но и потерей репутации. Аукцион окончен, документы подписаны. Покупатели ждут артефакты, которые мы им пообещали. Да, кражу нельзя было проконтролировать, но когда это останавливало людскую молву и недовольство покупателей?»

Дина почувствовала, как от нервов у неё начинают чесаться руки, и сцепила пальцы между собой, противясь порыву. Автомобиль несся по полупустым улицам, разгоняя пыль, обгоняя изнуренных рабочих с обмотанными тряпками головами. Брызжущие зеленью кустарники, растущие вдоль дорог, пожухли и пожелтели без дождя, только небо оставалось ослепительно синим, без единого облачка. Дина хотела было высунуть голову из окна автомобиля, чтобы её обдало хоть какой-то иллюзией прохлады, но одернула себя: негоже приходить в приличное место с растрепанной прической.

В банке был аншлаг: кажется, сегодня выдавали зарплату. Дина протиснулась через очередь, начинающуюся сразу за дверьми, и выловила взглядом знакомый силуэт за столом.

— Добрый день, господин Спанос, — она постаралась сыграть жизнерадостность и добродушие. — Я принесла документы по аукциону.

Личный менеджер семьи Дайвари тут же отложил дела и расплылся в дружелюбной улыбке. Его стол находился в общем зале, в углу, огражденный от толпы символической деревянной оградкой.

— О, госпожа Дина, я так счастлив вас видеть! Присаживайтесь скорее, сейчас мы махом все провернем. Мы с супругой тоже заглядывали на ваш аукцион, какой чудесный был вечер!

Дина устроилась на стуле для и положила папку с бумагами ему на стол.

— Я очень рада, что вам понравилось

Господин Спанос углубился в бумаги, довольно кивая. Дина едва успела подумать, что хоть что-то идет по плану, как вдруг…

— Всем лежать, — завопил пронзительный мужской голос где-то в толпе за спиной, — это ограбление!

«Твою ж мать», — только и успела подумать она, когда послышался выстрел из револьвера.

Глава пятая

Бюро Магического Контроля, несмотря на все жуткие притчи во языцех, состояло из трех комнат и пяти человек — и это с учетом капитана. Старший следователь Лукро лежал в больнице, стараясь побыстрее выздороветь — что в его состоянии напоминало скорее «не отдать концы». Капитан уехала в Главное управление с отчетом о перестрелке, и теперь казалось, что Бюро вымерло вовсе.

Руфин Красс, следователь второго ранга, раскачивался на стуле, закинув ноги на стол. Они были примерно одного возраста с капитаном, вот только ей годы были к лицу, а в его случае явно работали против. Подтянутое во времена полицейской академии тело обзавелось намеком на животик, щеки округлились, а макушку словно прополола от сорняков настойчивая бабушка. Между тем, черные усы с едва проклюнувшейся сединой были все так же игриво уложены, как и напомаженная замысловатая кудря на лбу.

Несмотря на то, что Алек был старше его по рангу, а теперь временно и по должности, он испытывал отцовский пиетет перед фигурой Руфина: шесть лет назад тот взял Алека под свое крыло и помог адаптироваться к работе. Гонял и подкалывал тоже, но это было частью воспитательного процесса.

Стул под Руфином удручающе скрипел, грозясь не выдержать авторитета и рухнуть, и Туллия Скорпин — последний по счету, но не по важности следователь Бюро — сверлила Руфина тяжелым взглядом, надеясь что он сам все поймет. Руфин талантливо её игнорировал: Туллия резко и грубо отказалась от его навязчивого наставничества, после чего отношения между ними не заладились. Будучи двумя магами-энергетами в таком маленьком коллективе, они невольно состязались в талантах и успехах. Напряжения добавляло ещё и то, что Туллия — самая младшая в Бюро — получила второй ранг полиции, так же, как и сорокалетний Руфин, но при этом до сих пор выглядела как подросток: невысокая, юркая и короткостриженная.

— Ты можешь перестать? — не выдержала Туллия.

— Перестать не может перестать, — хохотнул Руфин, оглушая кабинет душераздирающим скрипом. — Туля, почему ты такая бука?

— Я тебе не Туля!

Алек закатил глаза. Последние ночи он почти не спал, ворочаясь до самого рассвета. Голова из-за этого была чугунная и пустая, как котел, и абсолютно отказывалась варить. Он литрами глотал кофе из старенького кофейника, но это не помогало: бодрости не прибавилось, но зато постоянно хотелось куда-то бежать и что-то делать. Сегодня же в голове начало едва заметно, но очень удручающе звенеть, будто из этого пустого чугунного котла сделали колокол.

Руфин чиркнул спичкой и закурил, Алек поморщился.

— Я же просил, — едва сдерживая раздражение, сказал Алек. — Не кури в кабинете, я задыхаюсь от сигаретного дыма.

— Капитану ты претензий не высказываешь.

— Ага, ей-то выскажешь… Затуши по-хорошему, очень прошу.

Руфин, не планируя что-то менять, отправил в сторону коллеги колечко из дыма.

— Я не сено курю, а сигареты высочайшего качества. Кажется, это последняя поставка перед тем, как железная дорога начала забастовку. Со мной поделились по великому блату… Да что ты, как подросток, в самом деле. Даже попробовать не хочешь? Курево добавит солидности твоей новой должности.

— Да иди ты! — буркнул Алек, хмурясь лучезарной улыбке из-под напомаженных усов. Туллия недовольно скривилась:

— Старший по званию тебя попросил. Неужели ты даже сейчас препираешься?

— По званию может и старший, а на деле-то — родной цыпленочек, выкормленный отцом в моем скромном лице… Уж прости, Алек, без обид?

Алек не ответил. Так и не решив, что нервирует его больше: скрип стула, перепалка или запах сигаретного дыма, он на правах главного следователя пробурчал что-то важное и скрылся в кабинете капитана. Звуки притихли, все равно просачиваясь через плотно закрытую дверь, но жить стало легче. Алек отхлебнул очередную партию кофе из огромной кружки, больше похожей на супницу, поморщился: он пил только сладкий кофе, но в этот раз забыл насыпать пресловутые три ложки сахара. Он оценил ситуацию в соседней комнате, махнул рукой и устроился на гостевом стуле. Покосился на кожаный и комфортный стул капитана, но не рискнул. Казалось, она шестым чувством узнает про несанкционированное вторжение и оттаскает за уши, как нашкодившего котенка.

На столе лежал напечатанный машинисткой отчет по перестрелке, копию которого Варрон увезла с собой.

«Надо подшить в архив», — лениво подумал Алек, не торопясь выполнять план. Притянул к себе бумаги, пробежался глазами.

Алек не любил участвовать в облавах: как у сына дома Оленя, у него был острый слух, резко реагирующий на оглушающие звуки выстрелов. Дарованные легендарным первопредком интуиция и чутье на опасность отдавали комом в солнечном сплетении и резким выбросом адреналина: он легко мог понять куда бежать, двигался быстрее человека, быстро отзывался на любой звук, отблеск света и запах. После таких приключений Алек всегда боролся с бессонницей и ломотой в висках, отходил несколько мучительных дней. При этом его образ жизни, кофе и алкоголь никак не помогали, лишь удлиняя восстановление, но отказаться от них Алек не мог — тогда жить было совсем невыносимо.

В ту ночь в порту он, Лукро, Руфин и отряд полицейских окопались вокруг доков, точно там, где указал информатор. Покупатель Гранулы опаздывал. Продавцы волновались, переминаясь с ноги на ногу. А потом тот, что стоял в центре, долговязый, в широкополой шляпе, неожиданно дернулся в их сторону. Револьвер уже был в его руке, когда кровь Оленя наконец взыграла в Алеке. «Нас заметили!» — бросил он, но фраза была такой длинной! На последнем слоге пуля уже достигла места схрона и разбилась о бетон. Руфин ответил первым, следом Лукро и сам Алек. Оперативники поддержали их буквально через доли секунды. Продавцы действовали организованно, совсем не как неподготовленные бандиты с улиц: прятались в автомобили, прикрывали друг друга, не стреляли напропалую. Руфин попал одному в голову, он упал лицом в асфальт и больше не шевелился. Второго подстрелил оперативник на бегу. Погоня сразу не удалась — опергруппа не успела ничего сделать, и автомобили, стоявшие на месте сделки, в секунду увезли остальных контрабандистов вместе с Гранулой. Долговязый уже из автомобиля попал в Лукро; Руфина не задело чудом. Алек рванул было следом, но Руфин перехватил его за руку, качая головой: делу конец, не рискуй собой.

Дверь в кабинет приоткрылась без стука. Лохматая макушка Туллии возникла в образовавшейся щели.

— Алек, у нас там чрезвычайная ситуация! — сказала она таким спокойным тоном, каким извещают о готовности кофе.

— Ну что там опять? — Алек дернул головой, приходя в себя.

— Центральный Банк ограбили, вынесли стену, — так же скучающе ответила Туллия. — Кажется, наш случай.

Алек мчал к банку на предельной скорости, Руфин невозмутимо сидел на пассажирском сидении и прижимала шляпу к голове, боясь, что она слетит — окна были открыты, и ветер ревел в ушах. Когда они прибыли на центральную площадь, белая известняковая зола еще не осела до конца, будто бы зависла клубами в горячем воздухе.

— Я тут со свидетелями поговорю, а ты иди в банк, господин старший следователь, — Руфин выразительно приподнял шляпу и скрылся за углом. Алек понимал, что это дружеский подкол, но все равно почувствовал острое желание наподдать коллеге подзатыльник.

Полицейский, ограждающий место преступления от зевак, хотел было их остановить, но осекся и пропустил внутрь.

Алек осмотрелся. Стена банка, выходящая на площадь, зияла провалом. Кирпичные огрызки, похожие на зубы древнего животного, торчали во все стороны. Под ногами скрипнула кирпичная крошка, да и все вокруг было укрыто толстым слоем трухи в перемешку с пылью. Ошметки стены валялись вокруг, некоторые куски отлетели далеко, к самому центру площади. Алек поднял глаза, оглядывая рваную рану на здании: складывалось ощущение, что дыру выломали огромным осадным тараном прямо изнутри. Она получилась такой большой, что из неё легко мог выскочить человек.

Алек обошел здание и вошел внутрь через главный вход. Закашлялся, закрыл рот платком — в комнате стоял настоящий пылевой туман. Людей уже вывели наружу, белый ковер из пыли украшали цепочки отпечатков.

Алек подозвал к себе стоящего посреди зала полицейского, раздающего указания всем вокруг. Лицо было смутно знакомым.

— Следователь Зорбас, Бюро Магического Контроля. Что у вас тут произошло?

Полицейский, сначала не выказавший должного уважения, вытянулся по струнке и отчеканил:

— Сегодня, примерно в 4 часа 25 минут пополудни в здание офиса ворвался человек. Он известил присутствующих о том, что это ограбление и сделал два предупредительных выстрела в воздух…

— Гильзы от пуль нашли?

— Пока нет, — полицейский развел руками. — Сами видите, что тут творится.

Алек поморщился: спорить смысла не было — редкие лучи солнца проникали внутрь через окна или провал, освещая зал, будто бы покрытый дюймовым слоем грязноватого снега.

— Понял. Продолжайте.

— Грабитель вместе с управляющим подошел к сейфу и приказал ввести код. Управляющий отказался. Тогда грабитель ударил его по голове, чтобы тот потерял сознание…

— Управляющий жив?

— Да, сейчас в больнице. Сказали, что сотрясение, но ничего страшного.

Алек, подавив желание чихнуть, снова повернулся к полицейскому.

— А что потом?

Полицейский поджал губы:

— Давайте я лучше покажу.

Алек нахмурился — это не предвещало ничего хорошего. Он проследовал за ним. Похожая на золу бледно-серая пыль оседала на черный пиджак, и Алек даже поморщился: придется сдавать в химчистку.

Как вдруг он замер на середине мысли. Брови неконтролируемо поползли вверх.

Дверь в сейф была выломана. Не просто вскрыта. Не просто снята с петель, что само по себе было невозможно, но Алек хотя бы мог это представить. Дверь в сейф выломали вместе с куском стены и опрокинули плашмя. Судя по характеру дыры в стене, какой-то великан с нечеловеческой силой дернул дверь на себя, выдернув её в корнем, и откинул в сторону, чтобы не мешала собирать деньги. Денег внутри осталось символически мало, будто грабитель оставил банкирам и полиции на чай.

— Ну вот как-то так, — неловко констатировал полицейский.

— А что было дальше? — вспоминая разговор в Бюро, Алек испытал острое желание начать курить прямо сейчас.

— Грабитель собрал деньги в сумки, продолжая кричать на посетителей. Сделал еще два или три выстрела в воздух, пугая толпу. Потом он вышел в общий зал. В этот момент приехала полиция и приказала грабителю выходить с поднятыми руками. Полиция не успела договорить свои условия, как грабитель разбежался и выломал стену. Потом он скрылся в неизвестном направлении.

— А что делала полиция?

— Никто здание с этой стороны не охранял, — полицейский, до последнего пытающийся держать лицо, вдруг сорвался на взволнованный шепот. — Да мы даже не подумали, что такое возможно! Кирпичи полетели, мы подумали, что взрывчатка… Пока сообразили, его уже и след простыл!

— А это не взрывчатка?

— Никак нет, мы проверили. И свидетели подтвердили… Вы вообще такое встречали когда-нибудь? — закончил он озадаченно.

Алек задумчиво покачал головой, медленно достал из нагрудного кармана очки и нацепил на нос. Огляделся.

Мир вокруг засиял новым светом. Предметы вокруг будто намазали сливочным маслом: многое в банке было сделано с применением магии. Решетки на окнах залоснились, переливаясь жирным блеском. Больше всего блестела дверь сейфа, очевидно заговоренная от десятков способов вскрытия.

«Но любая тончайшая работа не устоит против обычного лома», — мрачновато констатировал Алек, подходя к двери поближе. Она лежала внутренней частью кверху, являя миру половину, обычно невидимую обывательскому взгляду. Алек внимательно рассмотрел её со всех сторон, попытался перевернуть и потерпел фиаско — дверь была огромной и неподъемной.

«Интересно».

Алек прошелся вокруг, внимательно оглядывая зал. Ничего подозрительного, засыпанная строительной пылью бумага, упавшие стулья, пара одиноких денежных купюр.

— Грабитель обчистил кассу?

— Нет, сразу отправились к сейфу, касса не тронута.

«Интересно», — повторил Алек, разглядывая паутинку следов на полу. Потом замер на секунду, выскочил из здания и снова оказался перед пробоиной с той стороны. Присел на корточки.

— Что там у вас? — из пролома показалась голова полицейского.

— Сюда никто не подходил? Отлично. У вас с собой фотографический аппарат? Или хотя бы художник? Я нашел след преступника.

Чуть припорошенные пылью, на земле отчетливо виднелись отпечатки обуви. Ботинки были действительно огромными: Алек оценил свою ногу, и ступня бандита была на четверть, а то и на треть больше.

Покружив по банку и не найдя больше ничего стоящего, Алек вышел к свидетелям. Служащие банка и граждане сидели на лавочках у выхода: кто-то давал показания, кто-то пил чай из огромного термоса в цветочек, который притащили из соседнего кафетерия. Одна бабушка надрывно плакала.

Руфин, не доверяя коллегам из полиции, опрашивал пострадавших по второму кругу, и непонятно, что сулило им больше стресса: само ограбление или опыт общения со следователем Бюро. Алек едва слышно хмыкнул и хотел было перекинуться с Руфином парой слов, как заметил примостившуюся на бордюре знакомую.

Он не спеша подошел, поддернул брюки и сел рядом.

— Госпожа Дайвари, если не ошибаюсь?

Вид у неё был то ли уставший, то ли расстроенный. Пучок на голове растрепался, и несколько волнистых прядей выпало и запуталось в воротнике. На темной юбке, неровным облаком окружающей девушку, повсюду были белые меловые пятна. Она подняла на него глаза и кивнула, то ли приветствуя, то ли просто показывая, что узнала его. Алек ожидал увидеть в её глазах испуг, но заметил там только мировую печаль.

— Я уже дала показания вашему напарнику, — словно через силу проговорила она. — Я ничего не увидела, упала со стула после первого выстрела, и Спанос — банковский служащий, утащил меня под стол. Слышала удары, крики. Стало нечем дышать, и затем меня вывели полицейские. Это всё.

Он задумчиво кивнул.

— Видели лицо грабителя?

Она покачала головой, потом как-то тяжело вздохнула и, посомневавшись, спросила:

— Как думаете, банк теперь объявит о банкротстве?

— Маловероятно, — Алек пожал плечами. — Но его ждут не очень приятные времена. Особенно с учетом инфляции и кризиса.

Госпожа Дайвари промолчала в ответ, задумавшись о чем-то своем.

— Если вы уже дали показания, то можете ехать домой, — Алека вдруг растрогал её печальный вид. Дайвари чему-то фыркнула и произнесла:

— Посижу еще тут, вряд ли дома мне удастся успокоится. Иронично, но кажется, этот бордюр — самое спокойное место в этом городе.

Алек хмыкнул, не задаваясь вопросами, посидел минуту рядом и поднялся на ноги.

— Может быть, хотите чаю из термоса?

— Не откажусь.

Набирая чай в стаканчик, он подозвал жестом Руфина.

— Останься здесь, пожалуйста, и проследи за опергруппой. Как бы они не просмотрели какие-то улики. Все важное собери, опиши и вези к нам. Я забираю у вас художника и еду в больницу к управляющему, попробую составить с ним портрет грабителя.

Он молча передал госпоже Дайвари стакан чая — судя по запаху там была ромашка и мелисса — и, не задерживаясь более, запрыгнул в автомобиль.

Алек откинулся на пассажирское сидение автомобиля и задумчиво разглядывал портрет грабителя. Теплый ветер из открытого окна трепал волосы, отгоняя усталость. Смеркалось.

Лицо с рисунка смотрело на Алека с легкой насмешкой. Массивная челюсть, объемный нос, пушистые брови. Щербинка между зубами. Глубоко посаженные глаза будто бы спрашивали: «Ну, следователь, что теперь?»

Алек подпер щеку рукой, отвлекшись на смену пейзажа за окном. Вся эта история дурно пахла. Грабитель обладал огромной физической силой, несовместимой с возможностями человека.

«Невозможно стать супер сильным, если ты человек. Отметаем обычных бандитов сразу. Остаются маги, наша юрисдикция…»

Видов магии немного, и никто из её носителей не смог бы такое провернуть. Эмпаты влияют на эмоции и восприятие реальности — но этот гигант физически выломал дверь, а не запудрил свидетелям мозги. Энергеты могут забрать свойство предмета и передать его другому предмету — грабитель просто дернул за ручку двери, и дверь выпала вместе со стеной. Не похоже. Артизаны и вовсе бесполезны, их стезя — создавать артефакты. Остаются кроссбриды, дети зверей.

«Большая физическая сила даруется детям Дома Медведя, но „медведи“ никогда не могли пробить двойную кирпичную стену насквозь, даже под Гранулой»…

Снова и снова возвращаясь мыслями к Грануле, Алек незаметно для себя начал нервно подергивать ногой. Ничего не сходилось, он никогда не слышал о таком эффекте лекарства. Щепотка усиливала магические способности, а половина чайной ложки уже считалась пограничным количеством. Маг мог либо достигнуть личного магического потолка: либо перегореть и потерять способность к колдовству, либо и вовсе отправиться к праотцам. Либо встретиться с праотцами на следующее утро из-за побочек: невыносимой мигрени, тошноты, лихорадки. В любом случае, даже если сын Дома Медведя принял пол чайной ложки Гранулы, его способности ограничены собственным магическим потенциалом: он не смог бы выломать огромную стальную дверь и пробить двойную кирпичную стену.

«Или в городе завелся какой-то сверхсильный уникум. Или сверхумный алхимик, который создал новый тип Гранулы без побочек». Оба варианта звучали безумно, нереалистично, и от этого пугающе.

— Едем ко мне домой, а не в Бюро, — бросил он оперативному художнику, сидящему за рулем. Тот хотел было возмутиться, но наткнувшись на прожигающий насквозь взгляд Алека, поджал губы и кивнул.

Алек называл свою квартиру Берлогой, хотя был из Дома Оленя, а не Медведя. Он бывал там нечасто, в основном ночью, а гостей и вовсе не приглашал. Из-за зашторенных окон сумерки внутри казались более густыми, похожими на патоку. Алек прошел всю квартиру насквозь к шкафу и порылся в хаосе вещей. Выудил рабочие штаны, мятую дешевую рубашку, кепи. На скорую руку переоделся, подцепил подтяжки. Потом с куда большей аккуратностью выудил из бардака коробку для маскировки и приклеил небольшие накладные усы. Дождался, пока клей засохнет и выскочил в черный выход на быстро потемневшую улицу.

До рабочего квартала было минут пятнадцать пешего пути. Алек шел развязно, чтобы отвлечься и расслабиться, и когда наконец добрался до места, его походку было не узнать — широкий, загребающий, чуть шаркающий шаг, руки, засунутые в карманы по запястье, кепи, опущенное почти на нос.

Алек притормозил через дорогу от бара, оперся о стену, приглядываясь к посетителям. С первого взгляда, ничего необычного в этом баре не было. Деревянная дверь хлопала туда сюда, впуская и выпуская простых работяг, с такими усами и в таком же кепи, как у Алека. Лишь название «Чаща» могло намекнуть прохожему на то, что хозяин заведения — кроссбрид, как и многие посетители. Если и стоит искать сплетни про кроссбридов, то только здесь.

Алека и бармена связывали длительные и самые стабильные отношения: товарно-денежные. Бармен прекрасно понимал с кем имеет дело, поэтому за определенную мзду делился с полицейским интересными сплетнями. Алек, в свою очередь, этим не злоупотреблял. Во-первых, сплетни — дело хорошее, но дорогое, а чек в бухгалтерию не приложишь. Во-вторых, он не хотел прикрывать бармена от совсем уж откровенных нарушений закона — пока им обоим удавалось балансировать на грани.

К тому же, Алек знал наверняка, что здесь можно было прикупить Гранулу. Бармен, осознавая щекотливость положения, был готов делиться информацией о поставках и барыгах — ни разу не соврал, чем заработал огромное уважение всех следователей Бюро.

— Сандр, здорово.

— И тебе не хворать, Аргос. Что по пиву?

— Утром был свежий завоз темного, будешь?

Алек кивнул, устроился у барной стойки и настороженно повел головой. Он называл это «погреть уши» — кровь Дома Оленя позволяла слушать самый тихий шепот в отдаленном углу комнаты, даже если вокруг было шумно.

В баре пахло кислым: пивом, мочой и потом. Тихо шуршал потолочный вентилятор, разгоняя застоялый душный воздух. Ритмично капало из пивного крана в поставленный от протечек стакан. Тихо, нежно поскрипывали доски пола. Общий гул разговоров сливался в странную песню на десятки голосов, без слов, но с диковинной, одному Алеку заметной мелодией. Он сосредоточился, и ровный поток звуков рассыпался перед ним бисером: каждый голос зазвучал отдельно, будто говорящие нашептывали ему на ухо.

— … Цены нынче растут так быстро, на той неделе я еще мог себе позволить…

— … Жена заходит в комнату, а он там без штанов и рядом соседка…

— … И зарплату задержал! А он уже на той неделе не заплатил…

— … И спишь на этой подушке, и сны чудесные, даже просыпаться не хочется…

— … Мастер сказал, если заказы не пойдут, придется уволить. А где ж взять их, заказы-то…

Гудящий улей из человеческих судеб гудел и захлестывал Алека с головой; одна история перетекала в другую без начала и конца. Звуки и слова играли в салки внутри черепной коробки, и Алек путался и плутал в них, будто и впрямь оказался в чаще. Время шло, но охота не задалась — из разговоров так и не удалось выловить ничего полезного. Люди сменяли друг друга, обсуждая цены и зарплаты, и расходились по домам. Все-таки середина рабочей недели — не лучшее время для загула. Несколько раз упомянули Центральный банк, но больше волнуясь о выплатах и сбережениях, чем о необычном ограблении.

Алек успел приметить пару кроссбридов, один из которых явно не дружил с законом, но они не задержались, молча выцедив по шоту и скрывшись в ночи.

«Все-таки, я олень, а не охотник», — мрачновато констатировал Алек, чувствуя что уже изрядно окосел. Захотелось черного кофе, но в «Чаще» такого не подавали: предлагалось бодриться еще одной порцией алкоголя и, для пущего эффекта, дракой. Алек решил повременить со вторым и попросил дешевого виски. Часы показывали полвторого.

— Ну что, Сандр, — бармен со скучающим видом притулился рядом, блеснул в темноте волчьими глазами. — Как дела на улице?

— Живем помаленьку. Банк обчистили в центре, слыхал? — Алек цедил сквозь зубы, как и было принято в этом районе. — Стена прям выпала, жуть какая.

— Слыхал, и в самом деле жуть, — подыграл бармен. — Пока у одних людей на хлеб не наскрести, другие забирают чужое. Что ж с банком будет?

— Неведомо. Разберутся как-то. Откуда-то ж в банке берутся деньги, — Алек сверлил его взглядом, чуть сощурившись. — Повезло кому-то, столько деньжищ. Я б не отказался тоже.

Бармен едва заметно оглянулся.

— Сизый вот каждый вечер у меня околачивается, вчера весь вечер шушукался в углу с каким-то друганом. А сегодня не пришел.

— Не слыхал про такого… — Алек зевнул. — Что за хер?

— Сизого не знаешь? Во даешь. Он лоб здоровый, под два метра.

— А почему Сизый?

— Потому что не бурый и не белый, — бармен отчетливо выделил последние слова.

«Значит все-таки Дом Медведя… но откуда у нас вообще такой уникум завелся?»

— Да как-то не пересекались. Давно его знаешь?

— Давненько. Да его тут все знают, парень-то заметный. Добрый, в общем-то, нормальный парень.

Алек, «погрев уши», попытался выловить кроссбридов среди оставшихся посетителей и не нашел никого. Значит, некому неожиданно их подслушать.

— Если он такой добрый и нормальный, — проговорил он одними губами, скрытыми за накладными усами. — То как решился на грабеж?

Бармен потянулся за пустым стаканом и ответил — так же, даже не шепотом, а намеком на шепот:

— А кто их, Эстетских, знает…

После чего скучающей неторопливой походкой ушел на другой конец стойки. Алек допил препоганое пойло, вытряхнул последние капли в рот — работяги не раскидывались добром. Рассчитался, незаметно докинув сумму, на которую можно было бы купить несколько бутылок коллекционного виски, а не этой дряни. Вышел, не спеша прогуливаясь до дома окольным путем. Чуть пошатывало, но Алек держался.

Эстет — бывший воротила организованной преступности, сейчас якобы ушел на покой, но в Бюро знали наверняка: незаконный оборот Гранулы, оружия и других малоприятных вещей шел через него. Вернее, конечно, не через него лично, а через целую сеть подсадных уток, но деньги оседали в огромном сейфе на его вилле у моря. И если в молодости, Эстет не гнушался любых, даже самых грязных делишек, сейчас же действовал очень аккуратно, дружил с судьями и чиновниками и не держал рядом дураков.

Каждый раз, слыша его имя, Алек боролся с резкой и мерзкой, как запах затхлости, ненавистью — пока здравый смысл и профессионализм побеждали. Бюро уже давно пыталось поймать старика за хвост, но результаты оставляли желать лучшего. Алек был готов рвать глотки, давить бандитов и следить за ними без отдыха и сны — но капитан Варрон придерживалась другой политики. Алек неизменно уступал — бессмысленно спорить с её авторитетом и опытом.

«Неужели какая-то шестерка решилась на такую самодеятельность? Не боится деда или делает это по его указке?»

Кажется, придется наведаться к Эстету еще раз.

Едва стукнуло девять утра, а Алек, одетый с иголочки в костюм-тройку, несмотря на уже набирающую обороты жару, сидел в приемной огромной загородной виллы. Вид отсюда открывался удивительный: цвет воды в лагуне у подножия виллы был такого концентрированного лазурного цвета, что хотелось зажмуриться. Белые колонны обрамляли морской пейзаж, так что он казался картиной в экзотической раме.

Можно было предположить, что удостоверение следователя Бюро Магического Контроля открывало все двери, но нет — эту дверь приходилось брать на таран, а жителей виллы — измором. Его приход талантливо игнорировался семейством Ласкарис уже не менее четверти часа, хотя то ли дворецкий то ли секретарь дважды предлагал ему чая и сигар. Хотелось кофе с ромом для опохмела — можно без кофе — но Алек держался.

Информатор еще на рассвете сообщил, что Линос Ласкарис, в широких кругах известный под именем Эстет, показался в собственной вилле накануне ночью. Алек жаждал засвидетельствовать ему свое непочтение, замаскированное дружелюбностью.

Когда наконец дверь с тихим шорохом отворилась. Алек, любовавшийся видом из окна, обернулся и встретился взглядом с Эстетом. Ластарис сдал: полноватые гладко выбритые щеки осунулись, синяки под глазами чернели, а по шее пошли пигментные пятна. Эстет держался ровно, хоть припадал на обе ноги и опирался на франтоватоватую трость, идеально подходящую по цвету к его костюму новейшего фасона. Принарядившийся Алек все равно почувствовал себя неаккуратным бездомным.

— Доброе утро, Зорбас. Я только прибыл домой из санатория и чрезвычайно занят. Чем я могу вам помочь?

Он не предложил присесть и не протянул руку в качестве приветствия. Алек не подал виду.

Было время, когда от одного имени Эстета на глаза Алека падала кровавая пелена. Нет, он ничего не крушил и даже не кричал, но душу будто выворачивало насквозь. Зная это, Варрон не поставила его главным следователем по делу о Грануле — холодная голова в этом деле всегда лучше горячей. С тех пор утекло много воды, Алек стал спокойнее и куда флегматичнее к собственным эмоциям.

— Я не задержу вас надолго, — произнес он спокойно. — Давно пытался связаться с вами.

— Я был на курорте в горах, лечил кашель. Из-за моря и жары здесь слишком влажно, доктора посоветовали сухой и более прохладный воздух.

— Почему же вернулись так срочно? Погода у нас не улучшилась, как видите.

— Ох, а вы не знаете? — Эстет хмыкнул, поправил уложенные назад белоснежные волосы. — Большая часть моих сбережений лежит в Центральном банке. Я взволнован произошедшим вчера, и думаю, вы здесь за этим же. Узнать, известно ли мне что-то.

— Вы совершенно правы. А вам известно?

— Пока нет. Я приехал всего шесть часов назад, удивительное везение, что вы застали меня дома, — он изошелся кашлем, но быстро взял себя в руки.

— Я крайне удачлив. Вам знаком некий сын Дома Медведя, известный как Сизый?

Алек внимательно всматривался в лицо собеседница, выкрутив на максимум все звериные инстинкты. Ласкарис глянул на протянутый портрет и даже не дрогнул:

— Нет, я никогда не видел этого человека.

— Странно, ведь говорят, что это приближенное к вашей семье лицо.

Ласкарис ухмыльнулся:

— Многие вокруг говорят, что приближены к нашей семье, надеясь, что это откроет им какие-то двери. Не уверен, что это срабатывает. На самом деле, у нас очень тесный круг друзей.

Он держался хорошо: говорил уверенно, с легкой ленцой в голосе. Эстет располагал к себе с первого взгляда, смотрел прямо и твердо.

— Послушайте, Александр, — Ласкарис приподнял чуть подрагивающую руку, останавливая следующие вопросы Алека. — Давайте начистоту. Вы копаете не туда. Наша семья давно завязала с любыми делишками, которые вы могли бы счесть грязными. Проверьте нашу бухгалтерию, поговорите с людьми — нам нечего скрывать. Я больной пожилой человек, к тому же, меня не было в городе два месяца. И сейчас я в последнюю очередь думаю о том, чтобы ругаться с полицией. Мы занимаемся аграрным бизнесом, лето очень жаркое, и посевы высыхают. Наш банк на грани банкротства. У меня куча проблем, которые нужно решать и без этих глупостей. Понимаете?

— Я ни в чем вас не обвиняю, господин Ласкарис, — Алек с трудом проглотил фразу «пока не обвиняю». — Просто пытаюсь узнать, слышал ли такой человек как вы, какие-то полезные для следствия сплетни?

— Если услышу что-то, то обязательно поделюсь с вами. А теперь позвольте откланяться, дела не ждут.

Алек попытался спросить что-то еще, но спина Эстета скрылась за дверью поразительно быстро, особенно для человека с тростью. Понимая, что ловить больше нечего, Алек направился к выходу.

«Как минимум, теперь я знаю, что Эстет в городе, — недовольно констатировал он. — И что либо он действительно не причастен к ограблению банка, либо проворачивает какую-то денежную махинацию. Хотя для него это слишком топорно…»

На ступеньках, ведущих к стоянке, он поймал взглядом молодого парня, заводящего красный кабриолет. Алек был не знаком с ним лично, но узнал сразу. Высокий стройный шатен чуть за двадцать, модная стрижка, расхлябанного вида рубашка с расстегнутой верхней пуговицей, легкая щетина. Ярко-голубой шейный платок, поблескивающий на солнце атласным светом. Алек тут же вспомнил, что и сам уже несколько дней не брился, но щетина превращала его в неприятного подозрительного типа, окончательно отдаляя от образа щеголеватого красавца.

Алек перегородил автомобилю дорогу и оперся на капот с вежливой улыбкой.

— Добрый день, Александр, — без удивления сказал Ласкарил-младший. Они не встречались лицом к лицу уже несколько лет, хотя Алек постоянно так или иначе следил за ним и его делишками.

Алек, замешкавшись на секунду, пожал протянутую руку. Ладонь шатена была мягкая, но сильная.

— Срочно нужно ехать по делам бизнеса, на поле был пожар, я крайне спешу. Я чем-то могу помочь?

— Один вопрос. Тебе знаком этот человек?

Алек протянул Ласкарису портрет, тот на секунду задержал взгляд и покачал головой.

— Увы, нет. Это преступник?

— Да, — Алек весь превратился в слух, но чуйка так и не дала знака. Никакого подвоха в этом разговоре не было. — Благодарю за помощь.

Ласкарис младший кивнул и вырулил на дорогу. Перед тем как уехать, Алек скинул пиджак и жилетку и расслабил узел галстука. Уже отъезжая, он заметил дрожащие шторы в окне второго этажа, но не подал виду.

«Жаль, что после перестрелки в доках у меня нет никаких улик, которые можно было бы ткнуть старому интригану под нос и послушать чуйку», — ветер обдувал волосы, не принося прохлады, и Алек продолжал задумчиво следить за дорогой.

Младшему Ласкарису хотелось верить, честные глаза и открытая манера держаться очень располагали. Так было всегда, мерзавец был крайне харизматичен с самого детства. Вот только Алек никому не верил, особенно семье Эстета. От него стоило ждать многоходовой партии, сложных схем и махинаций, но звериное чутье Алека ни разу не забило в набат.

«Ладно, посмотрим, что там нарыл Руфин», — решил Алек и прибавил газу.

Ехал долго. Центр города перекрыли забастовщики: завод по переработке мрамора объявил о сокращениях и уменьшении смен, и улицу наводнили злые до одури рабочие. Пришлось бросить машину в одном из дворов и дойти пешком, лавируя между скандирующими мужчинами и женщинами. То тут, то там мелькала полицейская форма, но пока всё проходило довольно мирно, хоть и очень шумно.

Алек прокрался в здание Городской Полиции с черного входа, чтобы не нервировать толпу, и, миновав несколько переходов, оказался в крыле Бюро.

Туллия курила в открытое окно прямо у входа в кабинет.

— Отлично, что ты здесь, — вместо приветствия Алек слегка хлопнул её по плечу. — Объявляю общий сбор по делу Центрального банка. Соберём все, что удалось нарыть, я тоже кое-чем поделюсь.

— Обязательно. Сейчас разберемся с нашей гостьей и сразу начнем.

— С какой гостьей?

Глава шестая

— Ой, какая ты растрепанная. Там что, ураган? — Лейла захихикала над своей шуткой. Она сидела в гостиной с пяльцами в руках. Огненно-красная шелковая нить летала вверх-вниз, оставляя на ткани тонкие штрихи.

— Да, — Дина рухнула в кресло, скинула туфли-лодочки, стала медленно вытаскивать шпильки из волос. Потом откинулась на спинку и замерла. Служанка с подносом, на котором стояла одна чашка, застыла в нерешительности в дверном проеме.

— Принесите госпоже Дине тоже чашечку.

— Никчему, — пробурчала она. — Отец дома?

— Да, у себя в кабинете.

— Бросай все и пойдем.

— Я не могу. На кухне износилось кухонное полотенце, которым мы согреваем тепло блюд. Я решилась помочь, пока нет заказов, а то потом…

— Пойдем! — чуть резче, чем следовало, бросила Дина. Лейла поджала губы и встала, без единого слова последовав за босоногой сестрой по лестнице и по переходу в мастерские. Одинокая мастерица красила нитки в дальнем углу. На их шаг она подняла голову и крикнула:

— Госпожа Дина, индиго почти кончился, осталось на один раз!

— Спасибо, — процедила Дина со странной смесью благодарности и сарказма в голосе и добавила себе под нос. — Индиго, скотина. Самый дорогой краситель, как назло…

Отец, зарывшись в бумаги, поднял на них красные от усталости и недосыпа глаза, улыбнулся:

— Ну как, Диночка? Все удалось?

Дина закусила губу и рассказала, как есть. На моменте с выстрелами Лейла охнула и закрыла рот рукой, отец сцепил руки перед лицом, уткнувшись в них, как в щит.

— Представители банка ничего мне не ответили, — глухо закончила она. — Я видела, что там в хранилище: в двух словах, там пусто. Вероятно, что-то пошло не так еще до ограбления. Грабитель был один и убежал на своих двоих, вряд ли он смог бы унести очень много денег. День зарплат был вчера, но сегодня стояла целая очередь недовольных рабочих. Теперь же я сомневаюсь, что мы сможем вывести оттуда наличные или стребовать с них страховые выплаты.

— Одно ограбление за другим, — голос отца дрогнул. — В городе орудует какая-то банда?

— Ну у нас хотя бы стены на месте, — мрачно сыронизировала Дина. — Почерк не похож, но думаю, ничего хорошего ждать не стоит. Я послушала разговоры рабочих после взрыва, люди недовольны и пессимистичны.

Каспар постучал пальцами по столешнице, покрытой тонким слоем бумаг, как скатертью.

— Тогда нам остается полагаться только на себя, — констатировал он. — На себя и на детектива Милоноса, который сегодня уже начал расследовать наше дело. Кстати, он зайдет завтра утром, хочет обсудить что-то со всеми членами семьи.

Дина из последних сил старалась держать себя в руках, но услышав фамилию детектива, не смогла больше контролировать свою ярость, перемешанную со страхом и усталостью под легким соусом отвратительного дня.

— Милонос — козел, — рыкнула Дина. — Он в лицо сказал мне, что считает ограбление страховым мошенничеством и будет искать этому доказательства!

— Милонос — друг вашего дедушки и давний знакомый семьи. Между нами, он очень уважаемый человек и работает на правительство. Диночка, не нужно устраивать драму… — лицо отца принято то самое серьезно-строгое выражение, от которого у маленькой Дины сердце проваливалось в пятки. Оно сработало бы и сейчас, но Дину начало потряхивать от злости и невыпущенного адреналина.

— Подожди, отец, то есть у меня нет повода для драм? Нас обворовали! Я чуть не погибла во время ограбления банка от пули. Да что там пули, меня могло пришибить осколком стены. Наши покупатели не получат экспонаты аукциона: одни — потому что их покупки украли, хотя договор с ними мы не расторгаем. Другие — потому что банк, через который мы проводили все операции, вероятно, обанкротится. А твой детектив пытается очернить нас! В итоге у нас не останется ни денег, ни репутации!

— И что ты предлагаешь? — взвился он, подскакивая на месте. Дина в испуганном удивлении отступила шаг назад. Отец никогда не был громким, эмоциональным или импульсивным. — Или ты считаешь меня за дурака, который не осознает масштаб катастрофы? Спасибо, дочь, я осознаю! Какие у тебя есть варианты?

— Для начала уволить козла, который вместо того, чтобы помогать, копает нам могилу!

— Никто кроме него не может нам помочь! — Каспар явно хотел сказать что-то еще. Желваки на его лице заиграли, руки напряглись, он уже открыл рот, но потом глубоко вздохнул и закончил спокойнее. — А вы, может быть, займетесь делом?

— Ну да, дай-ка посмотрю список наших заказов из нуля пунктов! — Дина развернулась на пятках и выскочила в коридор. Она вихрем промчалась по коридорам, напоследок хлопнув дверью в свою спальню. Её потряхивало, руки дрожали, в глазах было мокро. Спутанные волосы, каскадом выпавшие из наполовину распущенного пучка, обжигали жаром спину. Она сглотнула ком, стянула с себя и бросила на пол платье в пятнах, белых от пыли банковских стен.

Холодная вода привела её в чувства. Стоя под струей, будто смывающей этот дурацкий день, Дина терла руками лицо до тех пор, пока щеки не раскраснелись. Потом выбралась из ванной и не вытираясь вернулась в спальню.

— Есть только один способ успокоиться, — пробормотала она в пустоту. На скорую руку она натянула ситцевый домашний комплект, заплела косу и вышла в мастерскую.

Один заказ у неё все-таки был.

Как и у всех артизан, у дома Дайвари были Семейные Дневники — огромные рукописные тома о том, как творить магию и какие правила соблюдать. Для любых артефактов правила всегда были одинаковыми: выбирать нужные материалы, использовать ручной труд и принимать обет. Казалось, все очень просто, но на деле тома Дневников росли в числе: из поколения в поколение женщины рода Дайвари экспериментировали с собственной магией и записывали те комбинации, которые срабатывали лучше, быстрее, эффективнее. Какие-то этапы работы можно было поручить обычным мастерам, на каких-то ни в коем случае не допускались чужие руки — и это тоже обязательно передавали потомкам. Отдельным пунктом шло описание принятых обетов: любая магия требовала от мастера «жертвы», осознанного отказа от личного комфорта. Чем сложнее артефакт, тем бóльшая требовалась жертва: иногда в ткань вплетали собственные волосы или добавляли в красители кровь.

Дина прошерстила все Дневники, изучая истории своих предков о защитных рубахах для кроссбридов, и вкратце набросала на листке план действий. С этой бумагой Дина и зашла в мастерскую, ловящую окнами последние лучи солнца.

В мастерской стояло несколько ткацких станков, но Дина всегда выбирала один и тот же. Деревянная рама была покрыта темным лаком, и хотя запах выветрился еще до рождения Дины, от прикосновения к станку возникало странное чувство свежести. Будто притрагиваешься к чему-то новому — возможно, к ещё не сотканному полотну?

Она щелкнула выключателем, и над станком загорелась одинокая лампа. Дина тщательно вымыла руки, чтобы не замарать белоснежные хлопковые нитки, глубоко вздохнула и тронула указательным пальцем лоб, подбородок и яремную ямку на шее. Это означало, что работа начинается и обет принят. Теперь Дина не сможет остановиться до тех пор, пока полотно не будет соткано целиком, иначе его магия развеется.

Катушки с хлопковыми выбеленными нитями стояли в отдельном шкафу склада — целая шеренга из тяжелых бабин. Дина вытащила одну и, не задерживаясь, начала заправлять основу. Это был самый унылый и долгий этап: нужно отмерить длину ниток, привязать к навою станка, протянуть специальным крючком через ушки в перекладине — ремизки. Дина планировала получить тонкую полотняную ткань, так что нужно было подготовить огромное количество нитей основы. К счастью, в её руках нитки никогда не путались, не обрывались и будто бы сами прыгали в ремизки.

Дина помнила, как в детстве подслушала разговор приглашенных мастериц: одна из них очень злилась и завидовала женщинам из рода Дайвари. Любое рукоделие давалось им легко, не нужно всю жизнь набивать руку, чтобы достигнуть мастерства. Нитки любили Дайвари, будто бы играли в поддавки, сами ложились как нужно, быстро, идеально ровно. Дина до сих пор не понимала, чему тут завидовать: любой артефакт требовал от артизан часы ручного труда. Да, в итоге получалось нечто волшебное, но ничего не давалось артизанам просто так: в каждый артефакт вкладывали много сил и магии. Это не сказка, где все происходит по мановению руки.

За работой Дина впадала в транс. Казалось, что время замедлялось, обволакивало её со всех сторон толстым пуховым одеялом, отрезая от остального мира. Воздух был вкусным, тело невесомым, а руки порхали вокруг быстро и легко, словно диковинные заморские птицы. Разум становился четким и резким, как острие ножниц. Ничего не беспокоило и не отвлекало от повторяющегося танца простых действий: растянуть, привязать, поддеть крючком, зафиксировать.

Когда Дина закончила заправку, была уже глубокая темная ночь — до рассвета оставалось совсем недолго. Она на ходу размяла шею, заправила нитку в челнок и довольно улыбнулась: сейчас будет самое интересное. Дина пустила челнок из правой руки в левую, и первая нить легла в основание будущего полотна. Дина нажала на подножку, и ремизки сместились, перекрещивая нити основы.

Станок издавал особый волшебный звук, успокаивающий и нежный. Шшшшух — челнок летит под нитками из угла в угол. Чик — подножка едва слышно вжимается в пол. Щелк — перестукивают ремизки вверх-вниз, сменяя друг друга. Тук — уверенным движением Дина прибивает новый ряд, чтобы полотно получилось плотным и ровным. И всё заново.

Утро встретило Дину за работой, принося в музыку её ткацкого станка новые нотки: шуршащие об асфальт колеса машин, голоса рабочих, стук повозок и каблуков. Мастерица, пришедшая на смену, поздоровалась с ней в пустоту: никто не ожидал ответа от артизан за работой.

Когда спину стало прижигать раскочегарившееся солнце, она последний раз пустила челнок с полет и перепроверила длину получившейся ткани. Ручной станок позволял ткать узкое полотно, поэтому длина отреза должна быть не меньше четырех метров. Дина довольно, но устало кивнула сама себе, срезала ткань со станка и поднялась с табуретки. Спина и шея затекли, но, несмотря на бессонную ночь, спать не хотелось — от магии оставался приятный шлейф бодрости и удовлетворения, и Дина улыбалась сама себе. Запоздало поздоровавшись с работницей в ответ, она выскользнула из мастерской и спустилась в столовую.

Семья еще не собралась на завтрак, лишь отец сидел за пустым столом, уткнувшись в утреннюю газету. Дина, чуть стесняясь, подошла к нему со спины, обняла за плечи и уткнулась носом в седеющую макушку.

— Прости за истерику, — пробормотала она макушке. — Меня пугает будущее. Я боюсь, что мы не справимся и разоримся.

Напряженные плечи отца чуть расслабились, теплая ладонь накрыла её запястье.

— И я боюсь, — прошептал он в ответ, и в этот момент Дине стало так страшно, что захотелось продолжить истерику. Она закусила губу, чтобы промолчать, и сильнее прижалась щекой к его затылку. Они замерли так, не рискуя спугнуть хрупкое чувство защищенности и единения. Каспар первый нарушил молчание:

— Я знаю, что Милонос тебе не нравится. Но дай ему шанс. Я ему безоговорочно доверяю.

— Хорошо, — ответила Дина через силу. Она сомневалась, что первое впечатление можно будет исправить. — Он уже пришел?

— Будет здесь после завтрака.

— Я так рада, что вы помирились! — еще из коридора взвыла Лейла. — Я попросила приготовить нам что-нибудь эдакое.

— Диночка, тебя просят подойти к телефонному аппарату!

Дина оторвалась от отца и с любопытством выскользнула в гостинную. Телефонный аппарат установили давно, но она никогда им не пользовалась. Бабушка Аиша с заговорщицким видом передала Дине трубку и даже подмигнула. Ничего не понимая, Дина прислушалась.

— Алло?

— Доброе утро, — прозвучал бодрый голос телефонистки. — На связи Дом Волка, соединяю.

Дина вцепилась обеими руками в трубку, холодея.

— Яннис?

Сквозь шипение и пощелкивание пробился далекий, плохо различимый голос.

— Что за дурацкая машина! Дина, это уже ты? Ты меня слышишь?

— Слышу, — крикнула она в ответ так громко, что сама испугалась. — Это я, Яннис. Как дела?

— Я решил позвонить тебе по твоему вопросу, помнишь, ты спрашивала позавчера?

Дина нервно кивнула, потом осознала, что он её не видит, и крикнула снова:

— Да! Есть какие-то новости?

— Я спросил у знакомого, который дружит с семьей босса. Ты понимаешь, о чем я?

Дина сглотнула, понимая, что телефонистка может слушать их прямо сейчас — не время бросаться именами бандитов.

— Понимаю. И что сказал твой знакомый?

— Он сказал, что босс ничего не знает о твоем деле. Это не их фирма. Больше я ничего узнать пока не могу, но если вдруг удасться, я протелефонирую.

— Хорошо, спасибо!

В трубке щелкнуло, и загудели длинные гудки. Дина вздохнула, не понимая, радоваться этой новости или нет. Само имя Эстета наводило на неё ужас, но это был понятный и известный враг. В глубине души она с самого начала подозревала именно его, но если это не Эстет — то кто?

После завтрака Дина почувствовала первые намеки на усталость. Она поплескала холодной водой в лицо, переоделась в дневное платье и спустилась на первый этаж. Ещё на лестнице, до того, как голоса достигли её уха, настроение стремительно поползло вниз. Она заглянула в гостиную — вся семья ждала её там, рассевшись по диванам. Милонос сидел в кресле напротив; его слащавая ухмылка не предвещала ничего хорошего.

— Диночка, господин Милонос хотел поговорить с тобой, — произнес отец с нажимом, тревожным взглядом встречая Дину в дверном проеме.

Дина скривила лицо, надеясь, что это похоже на улыбку, и выжидающе уставилась на детектива.

— Я чем-то могу вам помочь?

— Можете. Хранилище было закрыто ночью, это подтверждает господин Каспар, — кивок вежливости в сторону отца. — На дверь установлен особый замок-артефакт, его нельзя открыть обычной отмычкой или копией ключа, только специальными ключами, созданными вместе с замком. Господин Каспар утверждает, что они есть только у членов семьи. Мы проверили — все остальные экземпляры на месте и работают. Остался ваш.

— Хорошо, я принесу свой, я не ношу его с собой

— Буду ждать вас у хранилища.

Отец проводил их ободряющим взглядом, Лейла почему-то вторила ему.

Ключ хранился в ножке кровати — нужно было открутить верхушку и потянуть за едва заметную леску. Дина быстро вернулась на второй этаж, где детектив ждал её в одиночестве.

«Почему вообще отец ему так доверяет?» — пронеслось у неё в голове.

Под зорким взглядом детектива Дина открыла дверь ключом и отдала его Милоносу. Тот внимательно изучил ключ и попробовал щелкнуть замком сам.

— Что ж, настоящий, — произнес он с едва различимым разочарованием. — Тогда все понятно…

— Что вам понятно? — Дина с трудом давила агрессию в голосе. Милонос поднял голову и окинул её неприятным взглядом, будто просвечивающим до костей.

— Вы вчера были на месте ограбления банка? — ответил он вопросом на вопрос.

— Да.

— Как часто вокруг вас происходят ограбления. И что же вы там делали?

Дина отстранилась, скрещивая руки на груди.

— Относила деловые документы.

— Планировали подать документы о страховке? Я как раз вчера отдал вашему отцу бумагу от меня.

— Вы меня подозреваете в пособничестве ворам или в махинации со страховкой? Вы не перепутали меня с главой преступного мира?

Милонос растянул рот в довольной улыбке, в углу рта мелькнула щербинка.

— Я рассматриваю много вариантов, госпожа Дайвари.

Дина вцепилась пальцами в предплечья, чувствуя, как непроизвольно раздуваются ноздри.

— Как вы узнали, что я была в банке?

— У меня всюду маленькие глазки, которые докладывают мне обо всем, что видят.

— Давайте я переведу. Вы следили за мной, стараясь доказать свою теорию, вместо того, чтобы искать настоящих похитителей?

— Если они есть.

— Они есть и разгуливают на свободе, — Дина резко подалась вперед и зло зашипела. — Или вы горазды только сочинять наговоры на приличную семью? Подéлитесь своими подозрениями с моим отцом, который платит вам за расследование?

— Ну у меня нет претензий ко всей семье… Я обязательно поделюсь с ним всей информацией в самое ближайшее время. Хорошего дня, — детектив, продолжая улыбаться, кивнул и пошел вниз по лестнице.

Дина поняла, что дрожит, несмотря на выматывающую жару. Не до конца осознавая, что делает, она прокралась на улицу мимо гостиной, в которой еще звучали голоса детектива и семьи — удивительно дружелюбные.

Сегодня во внутреннем дворике было пустынно. Слепящее солнце старательно выжигало зелень в клумбах, и, хотя слуги поливали их каждое утро, трава пожелтела и стала напоминать солому. Дина опустила шляпку пониже, пряча глаза. Прогуляться, подумать, прийти в себя — это именно то, чего ей сейчас хотелось. Она механически дошла по улице до ближайшего ресторанчика, села за столик, не зная, что делать. Наугад ткнула в меню, чтобы официант наконец отвязался.

«Детектив не намерен искать грабителей и подозревает меня, — с пугающим спокойствием подумала она. — Наверное, он считает, что я сама открыла ворам дверь и втайне от отца хочу получить страховку. Яннис не может мне помочь. Я осталась одна и не знаю, что делать».

В голове было пусто, сердце билось громко, где-то на уровне шеи. Дина поковырялась в принесенном десерте, попробовала и отложила вилку в сторону.

«Яннис сказал, что это не банда Эстета, — повторяла она про себя по кругу. — Тогда остается самый очевидный вариант».

Рукой она подозвала к себе официанта.

— А принесите 100 грамм виски.

«Вариант, о котором я никому не скажу».

Она залпом осушила стопку, расплатилась и вышла на улицу. Пыталась поймать такси, но улицу перегородила толпа людей, выкрикивающих лозунги на все лады. С Улицы Мастеров они шли на центральную площадь, как раз тем же маршрутом, который был нужен Дине.

Дина свернула с главной улицы и быстрым шагом отправилась в центр города дворами. Уже через полчаса она стояла у двери в Бюро Магического Контроля.

Бюро встретило её двумя парами глаз: коротко стриженная девушка в углу у двери зыркнула на неё исподлобья, будто бы враждебно. Высокий крупный мужчина с усами за дальним столом наоборот разулыбался и подскочил со стула.

— Добрый день, милейшая, — добродушное лицо мгновенно расположило Дину к нему. — Мы чем-то можем вам помочь?

— Я… — Дина пожамкала ручку сумочки в руках. — Я ищу капитана Варрон, мне нужна её помощь.

— Капитана нет, и вряд ли сегодня мы её дождемся. Но мы все здесь прекрасные специалисты и сможем вам помочь. Если это не личный секретик?

Девушка в углу звучно встала из-за стола и, буркнув что-то вроде: «Забыла, у меня дела», выскочила в коридор. Дина проводила её удивленным взглядом, неуютно поджала плечи.

— Ой, не принимайте на свой счет, Туллия у нас с характером, — следователь театрально махнул рукой. — Присаживайтесь, милейшая. Я следователь Руфин Красс.

Дина села на стул, вмиг растеряв и так едва тлеющий запал.

— Может, чаю?

Она кивнула, пытаясь собрать мысли в кучу. Руфин же наполнил чашку из чайника, недовольно потрогал бортик. Потом потянулся к столу и вытащил зажигалку. Едва огонек зажегся, он бесстрашно схватил его пальцами, второй рукой обхватывая чашку. Чай тут же задымился, источая сладковатый травяной аромат.

— Вы маг-энергет? — Дина улыбнулась этому легкому фокусу: любой энергет мог передать энергию одной субстанции другой, обычно используя свою способность для чего-то более глобального, чем просто подогрев воды.

— Да, балуюсь немного, — следователь снова улыбнулся, на этот раз загадочно, так, чтобы любая девушка поняла — хитрец преуменьшает собственные способности. — Чем же мы можем вам помочь?

Дина только открыла рот, как дверь распахнулась и внутрь вошли недружелюбная девушка и её спутник — следователь Как-там-его с широкими загорелыми плечами под лямками белой майки. «Когда я уже начну запоминать имена?» — Дина чуть сощурилась, пытаясь вспомнить фамилию. Безуспешно.

— Вы? — брови следователя подскочили вверх. — Что-то вспомнили про банк?

— Нет, — Дина сжала кулаки и выпалила. — Наш дом ограбили.

— И почему вы думаете, что это дело Бюро? Напишите заявление в Гражданскую полицию этажом ниже.

— Вы не понимаете. Вынесли не просто вещи, а целую коллекцию артефактов прямо из хорошо защищенного хранилища внутри дома.

— Стену-то хотя бы не вынесли? — спросил Руфин с легкой улыбкой.

— Вообще никаких следов, — ответила Дина, продолжая краем глаза следить за замершим у стола следователем. — Я бы хотела написать заявление. Или что там принято делать в этом случае?

— Два ограбления за два дня, как тебе, Алек? Думаешь они связаны?

«Александр! Точно!» — Дина чуть выдохнула, хотя обращаться по имени к следователю было совсем уж неловко.

Александр подставил стул ближе и, внимательно всматриваясь в Динино лицо, попросил:

— Расскажите всё, что знаете.

От этого пристального взгляда Дина чувствовала себя не в своей тарелке, но на этот раз быстро взяла себя в руки. Она подробно пересказала, как утром после аукциона они нашли дверь открытой и что там увидели. Умолчала только о том, что услышала от Янниса — не хотела его подставлять.

— Понятно, — ответил Александр. — Нужен список пропавших вещей, список членов семьи и слуг. Руфин, пожалуйста, займись. Опроси всех, узнай алиби, осмотри место преступления…

— Есть одна проблема, — вставила Дина, распрямляясь. — Расследование нужно вести тайно, так, чтобы моя семья не узнала.

Три пары глаз воззрились на неё с удивлением. Дина стушевалась, но решила не показывать виду и держать лицо до последнего.

— У нас в семье не жалуют полицию. Отец нанял частного сыщика, но у меня есть сомнения по поводу его компетентности, поэтому я пришла к вам. Если отец или бабушка узнают, то они все равно вас не пустят.

— Если вы подпишете заявление, то они не смогут воспрепятствовать.

Дина поджала губы:

— Если вы не будете действовать скрытно, то я не подпишу. Моя семья не должна понять, что я вас вовлекла.

Следователи переглянулись.

— Госпожа Дайвари, это какая-то глупость, — успокаивающим тоном начал Руфин. — Это препятствует следствию.

— В чем причина такой неприязни? — Александр чуть подался вперед, прислушиваясь.

— Я не намерена о ней распространяться, и к делу она не имеет никакого отношения.

— Но при этом заказ капитана вы приняли.

— Приняла и работаю над ним, — Дина с вызовом дернула подбородком. — Вы может быть не заметили, в стране кризис, я не могу раскидываться заказами. А семье не обязательно знать об этом.

Дина так и не придумала, как сказать отцу о деньгах, которые поступят за заказ на счет, но сейчас эта проблема казалась настолько маленькой, что не стоила её переживаний.

Александр помолчал, и от этой тишины стало неуютно. Вся ситуация всё меньше и меньше нравилась Дине; она начала жалеть, что вовсе пришла сюда.

— Госпожа Дайвари, мне не нравится недосказанность. Я не знаю, как нам работать в таких условиях. Какие-то детские глупости. Предлагаю отложить на время ваши семейные тайны и позволить нам помочь вам. Ну?

Дина сжала челюсти так сильно, что стало больно. Она поднялась со стула и ответила:

— Нет. Спасибо за ваше время, но расследование нужно провести на моих условиях или никак.

— Ваш выбор, — Александр встал следом. — Проводить вас?

Дина покачала головой и развернулась к двери.

— То есть заявление не пишем? — скорее констатировала, чем спросила девушка у двери. Дина остановилась у её стола и покачала головой.

— Давайте сделаем вид, что я и вовсе не приходила.

Она кивнула на прощание, мазнув взглядом по столу, и замерла. На кипе бумаг, аккуратными стопками разложенными по столу, лежал пакет с маленьким неровным клочком ткани. Дина вздрогнула: мурашки пробежали по всему телу волной от кончиков пальцев на руках до пяток.

— Извините, но что это? — она указала на пакет дрожащим пальцем.

— Как вы смеете лазить по столу следователя? — взвизгнула недовольная девица, пытаясь отодвинуть её от стола. — Это тайна следствия!

— Если это тайна, почему она лежит у всех на виду? — философски пожал плечами Руфин, отхватывая за это очередной испепеляющий взгляд. Дина обернулась к Александру, как к самому спокойному из всей тройки, и повторила:

— Что это?

— Туллия, ответь, пожалуйста, — следователь подошел ближе, чтобы увидеть предмет, о котором идет речь.

— Это улика из банка, — нехотя произнесла девица. — Мы нашли этот кусок ткани под дверью в хранилище. Она застряла в ручке и предположительно принадлежит грабителю. Кажется, это от рубашки.

— Это не от рубашки, а от хлопковой рабочей перчатки, — глухо вставила Дина, наклоняясь ближе.

— Вы же говорили, что не видели грабителей. Откуда знаете?

— Я сама шила эту перчатку. Она в списке пропавших вещей.