Живые нити

Часть 5

«Свитер с оленем». Глава одиннадцатая

Алек уткнулся лбом в стол и смотрел на собственные ботинки. Руфин был прав — зацепок маловато. Ноль — очень маленькое число. Он еще раз просмотрел рапорты из банка, показания пострадавших, свои заметки из хранилища Дайвари, но картинка никак не собиралась во что-то цельное.

Звон телефонного аппарата заставил его вздрогнуть, но с места он не сдвинулся, продолжая буравить взглядом шнурки ботинок, словно это могло чем-то помочь.

— Александр, это тебя, — Туллия, сегодня подозрительно довольная жизнью, протянула ему трубку. Он тяжело поднялся и прислонился к стене у телефонного аппарата.

— Да?

— Это Дина, — прошуршало в трубке. Алек нахмурился.

— Слушаю тебя внимательно, — ответил он чуть резче, чем хотел.

— Я сегодня… В общем, я шла и там увидела… — начала она сбивчиво, потом замолчала, пытаясь сосредоточиться. — Я шла по улице и увидела на доске с объявлениями портреты преступников. Там были грабитель Центрального банка и Серый Лис.

— Так, — поторопил он её.

— Я его видела вчера! — выпалила трубка. — Не Лиса, а второго — из банка! Он устроил драку в баре и потом его выволокли оттуда на улицу как раз перед твоим приходом.

— Что? — Алек чуть не подскочил на месте. — Почему ты раньше не сказала?

— Так я не видела портрета раньше, — в голосе просквозила легкая обида. — И в банке тоже его не видела, только фигуру. Я и сегодня не сразу сообразила, потому что по рисунку не понятна главная отличительная черта — этот грабитель хоть и молодой, но седой!

— У меня нет такого в описании, — Алек, прижимая трубку к плечу, вырыл из стопки бумаг папку и быстро долистал до нужного места. — Глубоко посаженные глаза, щербинка между зубами… Черная шапка на голове, которую он натягивал на лицо… Ох вашу ж мать!

«Седой… Видимо, поэтому он Сизый».

— Надеюсь, я помогла, — сквозь треск телефонной связи он услышал смущение и невольно улыбнулся.

— Очень. Если что вспомнишь — телефонируй.

Алек бросил трубку на место, дернулся к стулу за пиджаком и рванул к выходу.

— Ты куда? Что сказать капитану? — Туллия вздернула брови, пытаясь уследить на стремительными метаниями Алека по кабинету.

— У меня появилась зацепка! Скоро буду! — бросил он на бегу.

Бар «Тюльпан» открывался в полдень — так гласила корявая записка, приклеенная к двери. Вокруг было всё так же безлюдно, автомобили со стоянки разъехались, оставив после себя темноватые полосы в пыли. До полудня оставалось еще долго, поэтому Алек съездил за кофе и вернулся на стоянку.

«Подожду здесь».

Бар находился в удивительном месте: на самом краю города, он был близко к порту и к дороге — длинной трассе, пересекающей город насквозь и уходящей к ближайшим деревням. Но в этом закутке не было людей — совсем, праздным пешеходам незачем сюда заглядывать. Любое добропорядочное заведение закрылось бы за пару месяцев, но для серого бизнеса вряд ли можно найти более удачное расположение.

Ближе к полудню наконец появился автомобиль непримечательной дешевой модели, первый за все утро. Он припарковался у входа, и Алек кожей почувствовал, как двое мужчин взглядом пробуравили его насквозь. Алек проигнорировал их, делая последний глоток остывшего кофе. Дождавшись, пока один из них зайдет в здание, а второй останется следить за Алеком с парковки, он легко выскочил из водительского сидения и зашел в бар.

Перевернутые стулья стояли на столешницах, солнце тонкими лучами пробивалось сквозь заклеенные бумагой окна. Мужчина стоял за барной стойкой, деловито снимая пиджак.

— Мы еще закрыты, — буркнул он недружелюбно и стал неторопливо закатывать рукава. Алек вспомнил, что именно он работал вчера ночью барменом.

— Ничего, я всего лишь хочу задать пару вопросов, — он сверкнул свидетельством следователя Бюро с корочкой благородного фиолетового цвета. Лицо бармена напряглось, желваки заиграли под кожей.

— Не уверен, что смогу вам чем-то помочь.

— Уверен, что сможете, — Алек достал из кармана портрет Сизого и положил на стойку. — Я ищу этого парня.

Бармен мазнул взглядом по бумаге.

— Никогда такого не видел.

— Хм, странно, — Алек оперся на стол. — Ведь я лично видел его здесь вчера. И как вы с ним разговаривали, тоже видел.

Бармен ответил пристальным взглядом из-под пушистых нахмурившихся бровей. Посреди немого противостояния в бар зашел второй мужчина — тот самый, с парковки — и сел в углу. Чутьё подсказало, что от него исходит угроза.

— И что же этот человек сделал?

— Обвиняется в масштабном преступлении, — Алек и глазом не повел. — Никому из присутствующих здесь не хотелось бы привлекать лишнее внимание к этому чудесному месту. Я прекрасно понимаю, кому оно принадлежит и что тут происходит. Вы прекрасно понимаете, что я не отстану, просто мой следующий визит будет не таким уж тихим.

— Приходите с ордером, тогда будем говорить, — буркнул мужчина в углу. Судя по шрамам на лице и руках, это и был вышибала.

— Это я могу, — Алек улыбнулся. — И тогда наше расследование продлится долго. Пару недель точно. Рискнет ли кто-то из ваших клиентов заглянуть в такую ненадежную дыру, где всегда можно встретить копа?

Бармен скривился так, будто откусил огромный кусок лимона.

— Мой друг погорячился. Мы не так много знаем. Это Сизый, сын дома Медведя.

— Из какой он группировки?

— Не знаю. Правда не знаю. Не думаю, что он чей-то.

«Погодите, но как же Эстет? Говорили, что он из его шайки…» — Алек не выдал удивления, показывая бровями, что ждет больше информации.

— Он часто бывал здесь раньше, — без желания процедил бармен. — Приходил, проигрывал, уходил. Пару раз мы выкидывали его отсюда за драку, но в основном всё заканчивалось мирно.

— Но все равно пускали в следующий раз?

— Специфика бизнеса. Мы здесь людей принимаем не за прилежность и добродушие.

Алек понимающе хмыкнул.

— Что-то особенное произошло примерно неделю назад?

Бармен крепко задумался, но прежде чем успел ответить, голос подал мужчина в углу:

— Сизый проигрался опять, орал, и я его вывел на стоянку, воздухом подышать, — на последней фразе вышибала многозначительно ухмыльнулся. — Потом он исчез на неделю и вернулся сегодня ночью при деньгах.

— Как же вы его заставили «дышать воздухом»? Он же сын Медведя.

— Мы тут сами своего рода кроссбриды, — ответил тот и сверкнул черными зрачками во всю радужку. «Тоже медведь, — понял Алек. — Что ж вы все в бандиты идете, других работ нет?»

— Сколько он в этот раз проиграл?

— Не знаю, я им тут не нянька, — огрызнулся бармен. — И вообще не знаю больше про него ничего. Сизый — парень скрытный, не распространяется ни о чем. Знаю только, что у него постоянно проблемы с работой: нигде не задерживается.

Алек кивнул.

— Если что-то вспомните, позвоните в полицию, — по привычке ляпнул он. Ответом ему был громогласный хохот.

— Вы, господин следователь, шли бы дела свои расследовать, — высказал вышибала висящее в воздухе общее мнение. — А то добропорядочных гостей распугаете.

«Добропорядочных как раз не распугал бы», — подумал Алек, иронично прикоснулся пальцами ко лбу, прощаясь, и вышел, не оглядываясь.

Алек припарковался в переулке у Улицы Мастеров и дальше пошел пешком. Калитка в железных воротах была открыта, и он свободно проник во внутренний дворик.

— Чем вам помочь? — спросила незнакомая служанка, присаживаясь в неуклюжем реверансе. Алек удивленно вскинул брови, но ничего не сказал — реверансов живьем он не видел никогда, все-таки не королевской крови.

— Я ищу госпожу Дину Дайвари. По заказу, — добавил он, ругая себя за то, что продолжает играть в эти странные, непонятные ему тайны.

Служанка проводила его в знакомую комнату для примерок. Не успел он оглядеться, как услышал тихие шаги.

— Александр? Что-то ещё случилось? — Дина, серьезная и деловитая, замерла в дверном проеме. На ней был скромный сарафан с пышной юбкой в цветочек.

— Я могу с тобой поговорить по делу? — спросил Алек, выразительно показывая взглядом в сторону остальных комнат дома.

— Отца и бабушки сегодня не будет весь день, — Дина прошла внутрь и села в кресло. — Так что я рада помочь.

— Я заглянул в бар. Сизый часто приходит туда и вчера хорошо проигрался. Но куда он пошел — никто не знает. Я отправил туда кадета — следить за посетителями, но сомневаюсь, что Сизый вернется.

— Он точно не придет. Бармен вчера сказал, чтобы он проваливал навсегда.

— Ну то есть примерно на неделю, — мрачно пошутил Алек, потерев ладонью лоб. Неужели такая вкусная зацепка ведёт в никуда?

— Что говорят дети дома Волка? — вдруг спросила Дина, испытывающе глядя на него.

— Ничего. Руфин уже был у них — они его не видели или не захотели говорить.

— Бар расположен на краю города. От него до общины дома Волка минут двадцать по прямой на автомобиле. Сизый легко мог приехать оттуда, — она чуть покраснела и пояснила. — Сегодня утром я нашла бар на карте. На всякий случай.

Алек задумчиво хмыкнул.

— Мне нужен какой-то рычаг, чтобы вызнать у них что-то полезное. Дети Волка очевидно не настроены говорить сами, если уж Руфину ничего не рассказали. Руфин — мастер выбалтывать секреты.

— Возможно, я смогу помочь. Я близко общаюсь с главой общины.

Алек быстро взвесил «за» и «против». Динино участие действительно могло сработать.

— Поедем сейчас?

— Да, только осталось одно дело. Подожди меня здесь.

Через несколько минут она вернулась со странным рулоном в руке. Следом зашла её младшая сестра с кофейником и тремя чашками на подносе.

— Это что, моя рубашка такая огромная? — спросил Алек заинтригованно.

— Нет, рубашка еще не готова, — Дина одним мягким движением разложила полотно на столе. Алек присмотрелся. Ткань была вышита очень искусно, с практически фотографической точностью: пирожные, зефир, эклеры, воздушные кремовые тарталетки с ягодами, булочки и шоколадные рулеты.

— Скатерть-матушка, накорми и напои нас! — громко произнесла Дина, и вкусности стали медленно прорастать из рисунков, заполняя стол аппетитными манящими сладостями. Алек, с трудом отрывая взгляд от волшебного процесса, непонимающе вскинул брови. Дина, пряча улыбку, пояснила:

— Пятнадцать минут ничего не решат, предлагаю выпить чаю перед выходом, — и потом, чуть покраснев, добавила: — С днем рождения.

Алек выматерился про себя: этот факт абсолютно вылетел у него из головы, забитой ограблениями и уликами.

«Отшила меня вчера, а сегодня с праздником поздравляет, тортами кормит», — Алек пытался злиться, но теплое чувство, разлившееся в груди, отказывалось уходить. Они расселись по кругу, Дина разлила кофе по чашкам. Алек отметил, каким тонким и бледным было запястье её руки, держащей кофейник.

— Угощайтесь, господин Зорбас, — прощебетала Лейла, по-хозяйски знакомя его с каждым пирожным. Алек слушал вполуха, уже присмотрев одно с масляным кремом и шоколадный эклер. И еще кусок рулета. Ну и вот эту булочку с глазурью.

В центре всего этого великолепия стояла тарелка, с горкой наполненная сахаром, остальная композиция по спирали расходилась во все стороны. Алек привычно насыпал в чашку три ложки.

— Тут же весь стол в сладостях, — прыснула Лейла, вытянув эклер. — А вы еще и кофе сахарите?

— Люблю сладкий, — ответил он и пригубил. Кофе был крепкий, с легкой горчинкой — именно такой, какой ему нравился. Настроение рвануло вверх, к ослепительному солнцу.

Лейла продолжала щебетать, рассказывая забавные истории о выпечке. Это получалось у неё легко, задорно и увлекательно, а улыбка была такой заразительной, что Алек невольно вторил ей. Но краем глаза наблюдал за тем, как Дина макала печенье в кофе.

Лейла тяжело вздохнула, отставляя пустую чашку.

— Ох, нельзя столько есть перед тренировкой.

— А чем вы занимаетесь? — спросил Алек из вежливости, продолжая коситься на Дину. Он потянулся и взял третье пирожное, медово-ореховое. На вкус оно было прекрасным, как весна.

— Конный спорт, обожаю лошадей. Сегодня у меня сдвоенная тренировка, и я очень рада.

— Да, я тоже люблю копытных, — хмыкнул Алек, отправляя в рот последний кусок пирожного. — Благодарю за такую щедрость и за поздравление. Дина, поедем?

— А куда вы? — Лейла легким движением собрала скатерть, Алек даже не успел понять, куда делись остальные сладости.

— Нам нужно в общину дома Волка, — ответила Дина, сверля его выразительным взглядом. — Шерсти на вышивку не хватило, закажу ещё. А господин Зорбас любезно меня отвезет.

— Вот и славненько, — пробормотала Лейла, многозначительно ухмыляясь. — Это тебе полезно.

— Что полезно?

— Прогулки, — ответила она невинно и выскочила из комнаты, прощаясь на ходу.

В дороге его замутило.

«Стоило остановиться на двух пирожных, но я ни о чем не жалею», — подумал Алек, не подавая виду. Дина сидела рядом очень прямо, будто бы не облокачиваясь на спинку пассажирского кресла. Её каменное лицо не выдавало ни грамма волнения, и лишь по тому, как побелели костяшки сцепленных рук, можно было догадаться: она нервничает.

Как только шлагбаум поселения волков появился из-за угла, Алек тут же вырулил на обочину и припарковался под прикрытием кустов.

— Мне не нравится, что ты пойдешь одна.

Дина повела плечами, пытаясь создать иллюзию беззаботности. Получалось плохо. С таким выражением лица она лучше бы смотрелась в роли суровой учительницы по этикету.

— Я там всех знаю, мы долгие годы работаем вместе.

— Но раньше ты никогда не искала у них беглого преступника, — резонно сказал Алек. — Вот, возьми.

Он вытащил из кобуры револьвер. Дина воззрилась на него круглыми глазами:

— Ты как это представляешь себе? У меня нет карманов, только маленькая сумочка. Я и стрелять-то не умею.

— Снимаешь предохранитель, вот здесь, целишься, жмешь на курок, — начал объяснять он, но по её взгляду понял, что вопрос был не о технике стрельбы. — Тебе нужно как-то защищаться, если ты почувствуешь себя в опасности.

— Да не хочу я стрелять ни в кого, — Дина возмущенно отстранилась. — Волки никогда не делали мне ничего плохого. Можно сказать, что мы друзья.

— Потому что ты сталкивалась с ними, как с милыми песиками, которых нужно вычесывать, — Алек с трудом подавил ехидство в голосе. — Ты хоть в курсе, что за последние пару лет они превратились в настоящую преступную группировку?

— Я слышала об этом, — Дина поджала губы. Алек заметил, что она всегда так делала, когда задумывалась о чем-то неприятном. — Что ж вы их не пересажаете?

— Мы потихоньку сажаем, — недовольно признался Алек. — Но чаще мелких сошек. У всех пойманных есть семьи и куча страхов, поэтому никто не будет свидетельствовать против главарей. А улики с мест преступлений они стирают мастерски. Это же дети Волка, отлично чувствуют запахи и следы.

— Хорошо, — сказала Дина невпопад. — Но револьвер не возьму. Пусть будет у тебя. Ты хотя бы знаешь, как им пользоваться.

Она раскрыла сумочку и стала там исступленно рыться. Сейчас Дина походила на белку, которая зарывает на зиму орехи, а не на нежную модную девушку, коей обычно казалась — Алек ухмыльнулся, но постарался не подавать виду. К тому же к горлу снова подступила тошнота, а в глазах закружилось.

Наконец Дина подняла довольное лицо, в её руках оказался маленький клубок красных шерстяных ниток.

— У меня свои методы, — улыбнулась она, отмерила локтем нитку и раскусила зубами. Потом, сосредоточившись, повязала на ней пять искусных узелков. Повторила снова, оторвав вторую нить. — Дай руку.

Алек протянул ладонь, и она повязала нить на запястье, не плотно, но так, чтобы импровизированный браслет не спадал.

— Это маячок, — пояснила она. — Если закроешь глаза, то поймешь, в какой я стороне. Так, куда бы…

Она задрала юбку до колена. Алек отвел взгляд, но краем глаза все равно наблюдал за тем, как она плотно завязывает нить над коленом. Потом Дина вдруг покраснела, видимо, осознав пикантность момента, и резко оправила юбку.

— На руке привлечет внимание, — сбивчиво пояснила Дина. — Закрой глаза и попробуй.

Алек сделал, как велено. Пару секунд он чувствовал себя дураком, но потом как-то неожиданно осознал, что Дина находится строго по правую руку. Чувство одновременно было схожим со зверины чутьём и чем-то другим, совсем необычным. Если от чутья часто оставалось непонятное ощущение, которое приходилось разгадывать логически, то это знание было определенным и очень четким. Он распахнул глаза и удивленно посмотрел на Дину.

— Бюро должно сотрудничать с твоим домом куда активнее. Ты делаешь много полезного.

Она польщенно улыбнулась, но тут же посуровела.

— Все, мне пора.

— Если через полчаса не вернешься, пойду тебя спасать.

Она кивнула и пошла по дороге к воротам.

Как именно он будет её спасать, Алек пока не придумал, надеясь импровизировать в случае необходимости. «Надо было позвать с собой Руфина», — ругал он себя. Алек совсем не доверял волкам, но радовало одно — это была не звериное чутьё, а просто поганое предчувствие.

Голова закружилась, и на этот раз куда сильнее: мир будто бы провернул тройное сальто. Алек потряс головой, потер руками виски. В кончиках пальцев появилось странное покалывание, живот скрутило в тугую воронку.

«А эти пирожные были свежие? Как вообще определить их срок годности?»

Отпустило так же внезапно. Он хватанул воздух ртом и выпрямился. Во рту пересохло, но Алек не догадался взять с собой воды.

С водительского места открывался увлекательный вид на блокпост, обрамленный ветками куста. Старенький смотритель у шлагбаума перебросился с Диной парой слов и пропустил её; Алек напрягся, вглядываясь в удаляющуюся ровную спину. Не каждый кадет из полицейской академии пошел бы на разведку в логово к банде преступников, а она так легко согласилась.

«То ли глупость, то ли безрассудная отвага», — Алек был одновременно недоволен Диной, собой, волками, а главное — Сизым, который не мог спокойно посидеть за карточной игрой, сложив руки на коленях, и подождать его.

За пять минут обычно спокойный Алек успел накрутить себя, насочиняв жуткие пытки и унижения, которым хрупкая девушка подвергалась в когтистых лапах врага — каждый раз со всё более удручающими подробностями. Но времени прошло мало, и он силой заставлял себя сидеть смирно, зачем-то щупая красную нить каждую минуту.

Смотритель был расслаблен и вел себя безалаберно: сходил отлить в кусты, забросив пост, курил, смотрел в небо, болтал с проходящими мимо жителями общины. Своим спокойствием он раздражал Алека еще больше. Хотелось неожиданно выпрыгнуть у него из-за спины и щелкнуть по носу.

Алек снова схватился за живот. На этот раз отдало по всему телу: боль волной пробежалась по мышцам, будто бы прощупывая под ними кости. Грудь сдавило так крепко, что Алек начал хлебать воздух маленькими глотками, чтобы не задохнуться. Тошнота стояла у самого кадыка, в глазах потемнело. Он уже подумал было, что в этот раз ему точно конец, но боль кончилась в секунду, будто её и не было.

А в следующий миг седой высокий мужчина перепрыгнул через шлагбаум и рванул по дороге с нечеловеческой скоростью — но не в сторону города, а в лес, туда, где асфальт переходил в грунтовку. Алек, еще толком не отошедший от приступа, на одном чутье дал по газам и вырулил на дорогу. Уже в пути понял: Сизый сам мчался к нему в лапы.

Алек достиг блокпоста раньше шайки кроссбридов, бегущих из поселения. Парни на ходу стаскивали с себя рубашки, бросая их на землю, скидывали ботинки, умудряясь не падать, и следователь сразу понял, что сейчас будет.

Он стиснул зубы. Звериный гон проснулся с опозданием: сердце заколотилось в груди, Алек почувствовал, что автомобиль слишком медленно пойдет по заросшей грунтовке — на своих двоих он мог бы бежать куда быстрее.

Он ударил по тормозам, выпрыгнул из не до конца остановившегося автомобиля и дал дёру. Смотритель у блокпоста проводил его удивленным взглядом. Разогревшись, чуйка сказала, что это обычный человек, без магии. На ходу Алек потянулся к поясу и дернул стальную цепь, висящую рядом с наручниками — артизанский артефакт, которым можно остановить беглеца, опутав ноги.

«Ну остановлю я его, а волков как отгонять?» — пронеслось в голове, но думать было некогда.

Сизый старался, как мог, но скорость была отличительной чертой дома Оленя — Алек резво нагонял его. Видя это, Сизый на мгновение замешкался и резко дернул в лес. В густом лесу волки не могли гнать его стаей, в этом было его главное преимущество.

Алек повернул за ним. Краем глаза он успел заметить, как один из бегунов, замедляясь, падает на колени, обрастая шерстью и молниеносно нагоняя своих братьев по крови уже на четверых лапах. Он знал, что дети Волка первой крови могут обращаться зверем быстро и легко, но ни разу не видел этого живьем.

Деревья заставляли петлять, но Сизого это затормозило сильнее, чем Алека. Оказавшись достаточно близко, Алек прицелился и метнул цепь низко над землей. Закрутившись бумерангом, цепь скрутила Сизому ноги, и тот рухнул на землю, пробороздив почву и чудом не врезавшись в дерево. Прежде чем он успел очухаться и сообразить, что произошло, Алек завел ему руки за спину и защелкнул наручники.

— Следователь Зобрас, Бюро Магического контроля, — проговорил он, сбившимся от бега голосом. — Вы арестованы. Вы имеете право хранить молчание…

— Придурок! Дебил! — зарычал Сизый, не желая пользоваться этим правом. — Они теперь нас обоих убьют!

Он задергался, но наручники тоже были артефактом — даже медведю не разорвать. Алек, игнорируя крики, прижал телом его ноги и снял цепь с голеней. Потом подцепил его подмышками и дернул, поднимая.

— Нужно рвать когти, — вкрадчиво шепнул Сизый, не пытаясь вырваться.

— Чем ты их так разозлил? — Алек прислушался к звукам леса и услышал едва различимый шорох бегущих лап. Он не боялся детей Волка. Все-таки он представитель власти, а эти ребята никогда не шли на открытый конфликт. Но адреналин ударил в голову так резко, что он чуть не зашатался. Алек вздрогнул: нежданная судорога прошла по всему телу, обостряя его чувства. Время будто замедлилось, и он нутром почувствовал, как лапы каждого из трех волков касаются земли. Он помотал головой — такое с ним было впервые.

Алек дернул Сизого за локоть в сторону дороги, но волки был уже тут.

— Добрый день, господа, — спокойно проговорил он, хотя чутьё вопило, что он в полнейшем дерьме. Трое полностью обращенных волков и еще один в человеческой форме, но с клыками и когтями, окружили его со всех сторон. — Прошу успокоиться, я из полиции, Бюро Магического Контроля. Вы стали невольными участниками спецоперации. Мы с вами успешно арестовали и обезвредили вора-рецидивиста.

Ближайший из волков замер, рывком поднялся на задние лапы, и шерсть на нем за считанные мгновения втянулась в тело. Оскал перетек в человеческую ухмылку, скрытую бородой. Алека передернуло — выглядело это мерзко.

— Извините, господин следователь, — с издевкой сказал мужчина, не стесняясь собственной наготы. — Кажется, это наш парень, и мы не можем отдать вам его.

— Кажется, вы не до конца понимаете суть ситуации, — Алек одарил его самой елейной улыбкой, на которую был способен. — Господин арестован по преступлению государственного масштаба. Любое сопротивление считается нарушением закона, и вы поедете со мной в участок.

— Так кто же, кроме вас, это увидит? — сын Волк добродушно улыбнулся в ответ, будто они были закадычными друзьями. — Идите-ка домой и забудьте о том, что тут произошло. А если захотите поделиться с коллегами, то помните — на воле всегда остается много свободных и злых братьев. Всех не пересажаете.

— Пугливых в полицию не берут, — ответил Алек и положил руку на револьвер.

«Шесть пуль, четверо волков», — констатировал он про себя. — «Не густо».

— Ох, господин следователь, — сказал сын Волка. — Вы на нашей земле, не нужно нас провоцировать. Все-таки это волки охотятся на оленей, а не наоборот.

Алек дернул за кобуру ровно в ту секунду, когда сын Волка кинулся на него стремительным броском. Волк ударил по руке снизу — пуля ушла в молоко — и пробил корпусом в ноги. Они оба рухнули на землю, волк оказался сверху, скалясь длинными и острыми клыками. Он выбил пистолет из руки Алека — оружие отлетело куда-то в сторону — и замахнулся, чтобы ударить кулаком. Следователь дернулся вверх и схватил его за шею: мужчина был сильнее, но Алек двигался чуть быстрее. Увернулся от клацнувшей над ухом мордой волка, подкравшегося со стороны головы. Вывернувшись телом, он оказался сверху и неуклюже нащупал основание черепа соперника. Нажал со всей силы; соперник замычал, закатив глаза. Алек вскочил на ноги, сразу повернувшись спиной к дереву.

Один из волков оказался в опасной близости, второй — на расстоянии броска. Сизый вместе с третьим членом шайки пропал.

«Убежал или увели?» — пронеслось в голове за миг до того, как живот Алека скрутило в последний раз.

Слезящимися глазами он пытался не выпускать волков из вида, но тело не слушалось. Алек шагнул вперед, чувствуя, что голова сейчас разорвется от боли. И упал вперед лицом, выставив перед собой руки.

Глава двенадцатая

Община детей Волка была похожа на небольшую деревеньку: детишки бегали прямо по улицам, две женщины замерли у плетня посплетничать, дед спал в теньке, укрывшись газетой, как покрывалом.

Дальше дорога раздваивалась, с двух сторон обнимая деревянную беседку. Внутри Дина заметила группу мужчин, выясняющих что-то на повышенных тонах. Она пригляделась: Яннис был среди них.

— … приперся сегодня на рассвете, черт знает где шлялся! Я же говорил, мы с ним горя хлебнем!

— Да подумаешь! Ты бы сам попробовал столько в четырех стенах просидеть.

— Ради дела я бы хоть год просидел…

— Тихо, — рыкнул Яннис, мигом прекращая разговор и оборачиваясь. Дина, не успевшая привлечь к себе внимание, нацепила дружелюбную улыбку и подошла ближе.

— Яннис, добрый день! Мне нужно срочно с тобой поговорить!

— Дина? — он вышел из беседки к ней навстречу, одновременно приветствуя и не пропуская её внутрь. — Ты сейчас немного не вовремя. Нужно решить одно срочное дело.

— Я могу помочь? — несмотря на жару, её обдало холодом от предчувствия.

— Нет, мы сами разберемся, спасибо, — Яннис, явно нервничая, покрутил головой, осматриваясь. Дина невольно повторила за ним, но ничего подозрительного не заметила. — Давай поговорим попозже. Я сам приеду в гости. Завтра, хорошо? Давно не виделся с госпожей Аишей… Где твой автомобиль, я тебя провожу?

— Остался за забором, — ответила Дина, остро глядя в его лицо. — Завтра не подойдет, мы поговорим сейчас.

Яннис, почувствовав смену в её тоне, потер рукой бороду и крикнул за спину:

— Парни, я на пять минут!

Он хотел подхватить Дину под локоть, но она держала дистанцию.

Они отошли в сторону и встали в тени дома. Дина затылком чувствовала, как под навесом беседки все замолчали и прислушались — все-таки слух у волков очень чуткий.

— Яннис, я знаю, что ты не любишь праздные разговоры, поэтому давай без прелюдий.

— А раньше ты любила прелюдии, — хмыкнул он, и Дина покраснела. «Сама подставилась,» — разозлилась она на себя. После того, как их отношения закончились, она максимально четко подбирала слова, чтобы не дать ему повода для двусмысленной шутки.

— Я думаю, что вор, укравший артефакты из моего дома, скрывается в твоей общине, — в отместку она всверлилась взглядом в его лицо, ожидая реакции. Накануне ночью она проанализировала всю информацию, которой обладала: у Серого Лиса был помощник-водитель, с которым пришлось поделиться артефактами. Сизый буквально на следующий день после ограбления ворвался в банк в похищенных перчатках. Вряд ли это было совпадением.

Яннис лишь повел бровью.

— Маловероятно.

— Я видела его вчера в баре «Тюльпан». И ему больше некуда деться, только сюда.

Яннис раздул ноздри, наконец ответив на её строгий взгляд.

— А что ты там делала? — спросил он, помолчав.

— В карты играла, — хмыкнула Дина.

— В карты? Не смеши. Ты — хорошая девочка, ты бы…

— Какое это имеет отношение к делу? — она прервала его, вскинув подбородок. — Преступник скрывается у тебя в общине, а ты обещал мне помочь.

Яннис поиграл желваками, потом морщина между его бровей разгладилась, и на лице проступило обычное доброе и светлое выражение.

— Ты права, Дина. Я от своих слов не отказываюсь и хочу помочь. Я поговорю с местными и всё узнаю. Если кто-то скрывает от меня такие секреты, ему не сдобровать. Я протелефонирую, как проведу расследование. Если вор здесь, мы найдем способ вернуть ваши артефакты.

— А сдать его полиции?

— Зачем? Я думал, вы пытаетесь решить всё без полиции, — Яннис удивленно вскинул брови, и Дина поняла, что облажалась.

— Я, наоборот, боюсь, что ты им скажешь, — выкрутилась она.

Дина замешкалась. Яннис мог вытрясти из Сизого правду об артефактах и заказчике, но захочет ли он довести дело до конца и вернуть их? Можно ли доверять ему?

«Я знаю Янниса много лет, мы встречались и почти поженились. Ему явно можно доверять куда больше, чем полицейским», — она поджала губы, не в силах решиться.

— Я уверена, что ты знаешь, о ком я говорю, — медленно произнесла Дина. — Мне нужно, чтобы ты допросил его, узнал, где артефакты, и забрал то, что осталось у него на руках. Я хочу знать, кто заказчик и хочу вернуть украденное без лишней огласки, как можно быстрее. Если ты вернешь похищенное, никто не узнает о нашем разговоре, а я замну все вопросы с Бюро. Заберу заявление, сделаю, что нужно.

От принятого решения на сердце было тяжело. Она почувствовала, как от стыда задрожали руки. В голове крутилось тихое: «Когда нужно было тебя спасти, ты позвонила мне?»

«Что я скажу Алеку? Совру? А вдруг он поймет… Он же хотел мне помочь… Он правда хотел мне помочь?» — Дина открыла рот, чтобы вернуть сказанные слова назад, но наткнулась на серьезное лицо Янниса. Он смотрел на неё как-то по-другому, не как на слабую девчонку, которую нужно жалеть и спасать, а с ноткой уважения.

— Я тебя понял, — сказал он без улыбки. — Я всё решу. А теперь тебе пора. Извини, проводить не смогу. И ты… поосторожнее с походами в такие бары, ладно? Там небезопасно.

Дина едва заметно скривилась от наигранной заботы. Пора было возвращаться. Она подняла глаза, чтобы попрощаться.

За спиной Янниса из-за угла показался двухметровый мужчина с седыми волосами. Он был одет по-домашнему: в легких льняных штанах, рубашке с расстегнутым воротом и подвернутыми рукавами и в мягких тапках.

Яннис проследил за её опешившим взглядом и грубо выматерился, вмиг растеряв всю свою добродушную маску.

— Сизый, твою мать. Скройся в доме!

— Я вам что, шавка какая-то? — со злостью ответил тот, но всё же остановился посреди дороги, не решаясь идти дальше и не желая возвращаться. Из беседки вывалилось несколько парней. Воздух между Яннисом и Сизым накалился.

— Это он, — бесстрастно произнесла Дина, чувствуя как к горлу подкатывает страх. — Это он украл мои артефакты.

Лицо Сизого пошло пятнами, и он попятился, стараясь не смотреть в её сторону.

— Яннис, богами клянусь! Это все карты, будь они прокляты, душу мою пожрали, деньги из карманов выгрызли…

Яннис сделал шаг ему навстречу. Отзеркаливая его движения, шайка парней волной отодвинулась от беседки и замерла.

— Так я ради вас, — Сизый пучил глаза. — Где мне было денег взять, чтобы долг погасить? Я же думал, мне с первого раза хватит, а потом проигрался, и пришлось в банк тогда… Ты же обещал, что не сдашь меня…

Дина не моргая следила за медленным тягучим движением людей вокруг. Испепеляющая ярость зарождалась в её груди, спаянная из страха, усталости и разочарования.

— Яннис, — сказала она так громко, чтобы слышали по всей площади. — Поклянись Волком Первопредком, что ты не знал. Что Сизый не рассказал тебе про то, что обокрал меня.

— Я про всё сразу сказал, — дернулся Сизый и тут же закрыл рот рукой. Банда у беседки ощерилась острыми волчьими клыками, лицо Янниса исказилось нечеловеческим оскалом.

— Дина, уходи. Ты копаешь яму, в которую сама же угодишь…

— Ты знал, но ничего не сделал… Я пришла к тебе за помощью, и ты обещал мне помочь, — в полный голос крикнула она. — Или слово Главы волчьей общины ничего не стоит?

Банда покосилась на Дину в смятении. Краем глаза она заметила, что из окон выглядывали люди.

— Я выплатил тебе все свои долги! — рявкнул Сивый, продолжая пятиться. — И еще кучу денег сверху за то, чтобы меня спрятали от полиции. А теперь какая-то девчонка пришла права качать!

— Надо было сидеть тихо и не рыпаться, — крикнул кто-то из банды, остальные согласно заворчали. Яннис молчал. По его измененному лицу было не понятно, что он сейчас скажет и решит.

Яннис сделал еще один шаг по направлению к Сизому, и тот не выдержал. Он молниеносно рванул в сторону блокпоста, поднимая пыль.

Дина подбежала к шлагбауму следом за сынами Волков — они мало обращали внимание на девчонку. Сизый умчал в лес, следом за ним — Алек на сумасшедшей, недоступной человеку скорости.

«Алек не отдаст им Сизого, а волки не отдадут Сизого ему», — с острой очевидностью поняла она. — «Будет драка, хоть бы Алек не пострадал…»

Опешивший смотритель хлопал глазами. Пользуясь его удивлением, Дина неопределенно крикнула:

— Я помогу! — и запрыгнула в автомобиль, врезавшийся в забор. Автомобиль подрагивал: недовольный двигатель покашливал от чувства брошенности.

Дина терпеть не могла водить. Педали, вроде бы всего три, постоянно путались под ногами, Дина боялась врезаться во что-то и, одновременно, что кто-то врежется в неё. Но ногами за кроссбридами было не угнаться, и она просто не дала себе времени на волнение.

«Выжать сцепление, отпускать медленно, нажимать на газ», — проговорила она про себя и закрутила рулем, чтобы сдать назад. Скоординировать движения ног и рук одновременно не получилось, автомобиль кашлянул и заглох. Она выругалась сквозь зубы, повернула ключ зажигания снова и повторила все шаги. Автомобиль, кряхтя, поехал.

Дина торопливо вжала педаль газа в пол и чуть не упустила момент, когда нужно было переключаться на вторую скорость. Дорога была отвратительная: она заросла выгоревшей травой, колдобины появлялись так неожиданно, будто выскакивали из кустов и бросались под колеса. Машину шатало, пару раз Дине показалось, что колеса оторвались от земли. Ладони вспотели, костяшки пальцев побелели от того, как она вцепилась в руль.

Волки свернули в лес — Дина заметила мелькнувшую справа голову. Она затормозила и выскочила на землю, чуть не сломав каблук. Пришлось разуться и бросить туфли на заднее сидение — потерять вторую пару за неделю было выше её сил. Подскакивая от колючек и камней, впивавшихся в босые ноги, Дина пошла следом.

У неё не было плана, но она не могла остаться в стороне. Ребра сжимал стыд: ведь ради мнимого «держаться от полиции как можно дальше», она была готова обмануть Алека. Ярость, распаленная предательством Янниса, клокотала прямо в горле, готовая вырваться наружу испепеляющим пламенем.

«С ним всегда можно было договориться полюбовно, — пыталась успокоиться она. — Я попробую еще раз».

Она пришла слишком поздно: Алек потянулся к револьверу, Яннис кинулся на него, и оба рухнули в траву. Сизый, несмотря на сцепленные за спиной руки, метнулся в сторону, на пару мгновений отвлекая внимание кроссбридов от драки, и побежал напролом через кусты. Необращенный сын Волка на двух ногах бросился за ним, проносясь в паре метров от Дины. Оба двигались так быстро, что она даже не успела спрятаться. К счастью, никто не воспринимал её здесь всерьез.

Алек поднялся на ноги, пошатнулся. Два оставшихся волка щерились, один — после неудачной атаки, второй — явно охраняя отступ. Яннис остался лежать на земле, пытаясь встать и потряхивая головой.

Дина сделала пару шагов через кусты, пытаясь сообразить, что делать. И вдруг…

Алек скрючился от боли, чуть постанывая, качнулся и упал на землю.

Его тело пошло судорогой, конечности задергались. Штаны порвались, давая свободу удлиняющимся ногам. Шерсть покрыла руки; ладони, сжатые в кулак, обтянуло быстро твердеющей кожей. Из лохматой макушки проклюнулись и вытянулись огромные ветвистые рога. Рубашка, не выдержав трансформации, тоже лопнула и упала тряпкой на землю.

Олень благородного красно-коричневого цвета поднялся на четыре ноги, встрепенулся, покачал тяжелой рогатой головой. Из всей одежды на нем остался только галстук и красная нить на суставе передней ноги. Он переступил копытами, выбираясь из ботинок, и замер.

— Что за… — выматерился Яннис. Он сидел на земле и ошарашенно взирал на оленя снизу вверх. — У нас что, завелся сын Оленя первой крови? Их же не бывает…

Волки будто приклеились к месту, не зная, как теперь действовать. Яннис оперся рукой о дерево и наконец поднялся на ноги. Дина, изумленная и завороженная трансформацией, только сейчас заметила, что Яннис был без одежды. Она быстро отвела взгляд и снова осмотрела поляну.

В нескольких шагах от неё в жухлой траве блеснуло что-то серебристое.

«Револьвер», — поняла она и медленно двинулась к нему.

Олень попятился, косясь на волков бархатными глазами. Те едва заметно приближались, ожидая отмашки от вожака. Но Яннис не спешил отдавать приказы, то ли раздумывая, то ли до сих не придя в себя после удара.

Дина, не отрывая взгляда от сцены на поляне, добралась до револьвера. Взяла в руку холодную рукоять и выпрямилась в полный рост.

— Яннис, — громко произнесла она, замирая. — Скажи своим волкам отступить.

В этот момент на неё, наконец, обратили внимание. Это было пугающе и как-то странно: она привыкла, что кроссбриды всегда чувствуют людей вокруг и думала, что её давно уже заметили.

Всё пришло в движение.

Олень резко пошел в атаку на ближайшего волка. Поддев его рогами, он отшвырнул тело в сторону, как шкурку — тот успел лишь взвизгнуть. Второй кроссбрид в этот момент кинулся ему на шею, прокусил, но не зацепился. Он рухнул под тяжелые копыта и тут же дернулся, получив удар в бок. Кровь потекла по шее оленя, но рана лишь раззадорила его.

Помятые, волки приготовились к новому броску: первый определенно прихрамывал, но не сдавался.

Дина в панике выстрелила в воздух, переключая на себя их внимание. Отдало в плечо.

Волки прижали уши и рыкнули на неё, но олень стоял ближе. Крупная голова наклонилась, угрожая острыми рогами. Волки ощерились, кружа вокруг него; Алек тоже не стоял на месте. Он повернулся к Дину, стрельнул черными глазами, и они встретились взглядами.

«Беги» — прошептала Дина одними губами. — «Я справлюсь».

Оценивающим взглядом он посмотрел на Янниса. Тот, все еще пошатываясь, попытался перекинуться в волка, но лишь оброс волосами.

Олень сделал выпад в сторону соперников и метнулся в лес. Оба волка погнались за ним, скрываясь в кустах. Удаляющийся шум и шорохи быстро стихли.

Левой рукой Дина потерла плечо, в которое пришлась отдача, но револьвер не опустила. Прокрутила барабан, продолжая целиться в Янниса.

— Все правильно, — медленно проговорила Дина. — Ты сказал, что Сизый не из банды Эстета. Но не говорил, что он не из твоей. Хитро.

— Ты ничего не поняла, Сизый не из моей банды. Но это не важно, — сказал Яннис, приближаясь к ней. Он шел чуть пошатываясь, не совсем уверенно, но быстро приходя в себя. — Не воспринимай это лично. Люди должны знать, что дом Волка держит слово, которое дает кроссбридам.

— А я не кроссбридка, поэтому слово, данное мне, можно не держать.

— Все не так просто, Диночка, — Яннис совсем не стеснялся своей наготы. — Я хотел тебе помочь и обязательно помог бы, но тут случился конфликт интересов. Я люблю семью Дайвари, но стая важнее…

— А если бы мы поженились, кто был бы важнее: я или стая?

— Если бы. Ты никогда не стала бы моей женой, ты это знаешь. Мы из разных домов, и мы оба уважаем традиции и преемственность. Или ты думаешь, что я пошел бы в твой дом и взял твою фамилию? Не смеши, — Яннис замер на расстоянии нескольких метров от неё, окинул неприятным, прожигающим до костей взглядом. — Хотя мне было жаль, если честно. Ты такая бойкая, горячая. Даже сейчас продолжаешь тыкать в меня дулом.

— И я выстрелю, — Дина чувствовала, как дрожит, но не понимала, от злости или от страха. — Отпусти меня и Александра, или я тебя пристрелю.

— А ты что же, спуталась с полицейским? Это настоящий сюрприз! Надеюсь, бабушка одобряет твой выбор. Или этот олень и не полицейский вовсе, а просто прикидывается им?

— На твоем месте я бы выучила всех следователей Бюро в лицо и поименно, — съязвила Дина, пропуская колкость про бабушку мимо ушей. — Тебе явно придется часто с ними встречаться

— До сегодняшнего дня не приходилось. Не очень-то хорошо они работают, — Яннис оказался совсем близко.

— Ты напал на полицейского при исполнении. Можешь продолжать сочинять речи про стаю и долг, я слышала, что в тюрьме такие ценят.

Он расхохотался.

— Никто и не узнает, что твой следователь тут был. Кто его видел? Например, я не видел, — Яннис развел руками, как бы осматривая поляну в поисках объекта разговора.

— Он сам скажет, — Дина сглотнула, рука затекла. Она пятилась с поляны к лесу, но расстояние между ними не увеличивалось.

— Дина, сколько ты видела детей Оленя первой крови? Молчишь? Вот именно, я тоже ни одного не видел, это слабая ветвь. А это значит одно: по какой-то неведомой причине он принял звериный облик в первый раз. Чтобы научиться трансформации, дети Волка тратят годы на тренировки, это долгий и постепенный процесс. Проблема не в том, чтобы стать волком: звериная кровь помогает. Но если не знать, как вернуться в тело человека, если не научиться чувствовать в себе человеческое начало на каждом этапе трансформации, обратно не вернешься. Забудь про своего следователя, Дина. Это просто зверь в лесу, который не умеет говорить и никогда не станет человеком снова. Зверь, за которым бегут два волка. А волки созданы, чтобы охотиться на оленей.

— Отойди или я б-буду стрелять, — произнесла Дина. Голос дрогнул.

— Ты можешь сказать полиции, что видела Сизого у нас, — продолжил он, игнорируя её угрозы и подходя совсем близко. — Но никто из общины не подтвердит твоих слов. Нужно было дружить со мной, Диночка, а ты решила иначе. Может быть, мне проучить тебя впрок, чтобы хорошо молчалось? Или лучше Лейлу?

Раздался выстрел.

Дина целилась в ногу. Пуля вошла в мясо сбоку бедра, еще чуть-чуть и прошла бы по касательной.

— С-с-сука… — Яннис дернулся, схватился за ногу, закрывая рану рукой. Кровь сразу же просочилась через пальцы и закапала на траву. — Ты что думаешь, это меня остановит?

— Следующая будет в голову. Я не промахнусь, — произнесла Дина, зная, что не сможет выстрелить, но Яннис почему-то замер. — Не приближайся ко мне и к моей семье.

— Ты не понимаешь, что ты сейчас сделала… — процедил он, но в голосе не звучало зловещего предостережения. Скорее… восхищение?

— Да пошел ты, — Дина, продолжая пятиться спиной, скрылась за кустами, и со всех сил побежала обратно к автомобилю.

За ней никто не погнался.

Спустя полчаса заросшая дорога вывела Дину в поля. Ровные ряды пожухлого от жары картофеля уходили вдаль, и она затормозила. Автомобиль чихнул и остановился — кажется, он с трудом терпел такого незадачливого водителя.

«Я выстрелила в человека, о боги, я выстрелила в человека!» — её потряхивало, по щекам катились тихие нервные слезы. — «Кроссбриды двигаются слишком быстро. Если бы он бросился, у меня не было бы шансов».

Это не успокаивало, а только зудело в голове незначительным оправданием.

«Это считается за самозащиту? Надо спросить у кого-то».

Можно было бы спросить у Алека…

Как только его имя пронеслось в голове, она зарыдала в голос. Захлебываясь слезами и содрогаясь от всхлипов всем телом, она ревела, выла и не могла остановиться. Когда от истерики и плача её стало подташнивать, а голова закружилась, Дина из последних сил заставила себя замолчать. Несколько минут её продолжало потряхивать. Хватая воздух ртом, она обняла себя за плечи и положила голову на руки.

«Для начала нужно успокоиться», — она крутила эту мысль снова и снова, и приступ отступал. Наконец она откинулась на спинку сидения и выдохнула. Инстинктивно залезла в сумочку, осмотрела себя в зеркальце и вытерла тушь, растекшуюся по лицу.

— Нужно его найти, — проговорила она вслух. Звук собственного голоса успокаивал. Дина задрала юбку выше колена и с облегчением нащупала нитку — она так сильно перетянула ногу, что остался красный след. Перевязав нить на руку для сохранности и спокойствия, она закрыла глаза и прислушалась. Сразу потянуло вперед.

Мысль о том, что волки могли загнать Алека, иглой колола прямо в мозгу. Дина старалась не думать об этом, но образы сильного оленьего тела и двух окровавленных морд так и горели перед её внутренним взором. Она прибавила газу.

Нить ничего не говорила о том, как далеко находится привязанный к ней объект. К концу поля Дину начало тянуть чуть влево, но дороги там не было. Поле заканчивалось рекой, зимой полноводной и опасной, сейчас же измельчавшей, но все равно широкой и местами глубокой. Вдалеке виднелся мост — это было в противоположной стороне от оленя, поэтому для переправы пришлось сделать крюк.

«Зато я поняла, где я», — Дина хорошо помнила карту области. Накануне вечером она внимательно изучила этот район. Река была в стороне от дороги к волчьей общине, одним берегом она опоясывала город, вторым — кормила поля.

На том берегу нить потянула Дину в пролесок — густой лес поредел, остались только небольшие островки и частные сады. Босые ноги, истерзанные в кровь колючками, заныли еще до того, как Дина ступила ими на землю. Смиряясь, Дина нацепила туфли. Потом взяла с собой револьвер, на всякий случай, и оставила автомобиль позади.

Продираясь через кустарник, иссохший и желтоватый, она порвала юбку и снова оцарапала ноги. Запнулась каблуком о корягу и неожиданно для себя выпала на берег, прямо к ногам красно-коричневого оленя.

На секунду она замерла, распахнув глаза. Олень стоял рядом, все так же в галстуке. На шее, ближе к корпусу, виднелся глубокий кровоточащий след от клыков, с галстука капала красноватая от крови вода.

— Алек, о боги, — Дина вскочила на ноги, почти бросилась ему на шею и в последнюю секунду остановила себя. — Ты ранен? Как ты…

Она осеклась на полуслове, чувствуя себя дурой. Она осторожно подвинулась ближе, чтобы осмотреть рану, но олень попятился, задними ногами наступая в мутную воду. Его огромные черные глаза смотрели не мигая, и Дина не могла понять, выражают ли они хоть что-то.

— Алек… Ты меня слышишь? Ты понимаешь, что я говорю?

Олень тревожно переступил, продолжая следить за ней. Потом медленно опустил голову, едва не задев её рогами. Дина облегченно выдохнула.

— Ты меня узнаёшь?

Еще один кивок, такой же медленный, будто Алек с трудом двигался, если нужно было сделать что-то осмысленное, не согласованное с рефлексами тела.

— Я знаю, что ты не умеешь трансформироваться в человека. Я помогу, я что-нибудь придумаю. Хорошо?

Олень продолжал смотреть на неё бархатными грустными глазами, и Дине всё больше казалось, что она сошла с ума. Но олень кивнул в третий раз и не стал сопротивляться, когда она подошла ближе.

— Я сниму галстук, ладно? Оставить тебе на память? Прости, дурацкая шутка.

Укус выглядел глубоким, но не таким страшным, как казалось издалека — из-за свалявшейся шерсти рана выглядела опаснее и крупнее, чем была на самом деле. Дина оторвала небольшой кусок подола и промокнула им края укуса. Алек не двинулся.

Она с жалостью посмотрела на него и зачем-то погладила по голове между ветвистых рогов. Олень не отреагировал: так и стоял, замерев и только изредка подергивая ушами.

— Как же нам быть? Где тебя спрятать…

Глава тринадцатая

Конюшня находилась за городом в частном секторе и открывалась для посещений либо утром до полудня, либо часа в четыре, когда спадал самый зной.

Дина попыталась ехать за рулем так, чтобы они шли с Алеком вровень, но никак не могла найти баланс. Автомобиль не слушался, то слишком быстро уезжая вперед, то не поспевая за вроде бы раненым оленем. В итоге, она бросила автомобиль в кустах, честно постаралась запомнить, в каких именно, и пошла пешком.

Дина старалась идти пролесками или безлюдными дорогами, но один раз все-таки наткнулась на мужчину, пробовавшего мандарины с куста. Он проводил их удивленным взглядом, но фрукты явно показались ему важнее и интереснее.

Спустя час они все-таки добрались до заграждений конюшни.

— Жди здесь, — Дина подавила в себе желание привязать оленя к дереву галстуком, который она зачем-то несла в руках. Ей приходилось постоянно напоминать себе, что олень на самом деле не зверь, а взрослый и адекватный человек.

В конюшне было немноголюдно. Прячась от конюха, она прошла вдоль стены к зданию, в котором находился денник их семейного коня, пегого и уже не очень молодого. Раньше у дома Дайвари было три лошади, но ездила на них только Лейла, остальные члены семьи остались равнодушны к конному спорту. В самом начале кризиса отец продал двух кобыл помоложе, оставив только этого, самого любимого. У него было длинное заковыристое имя, как и у любого породистого животного, но Лейла называла его просто…

— Сахарок, ты сегодня был таким молодцом! — послышался голос сестры из круглого дверного проема. — Будешь яблочко? Конечно, будешь, мы любим яблочки…

Дина заглянула внутрь и облегченно выдохнула.

— Хвала богам, ты тут!

Лейла вздрогнула и обернулась. Чем дольше она смотрела на Дину, тем выше поднимались её брови и тем сильнее расширялись глаза.

— Что тут происходит?

— Наш следователь превратился в оленя и не знает, как вернуться обратно, — Дина, подготовившая красочный и местами непечатный рассказ, в итоге не нашла в себе сил на длинный монолог.

Сахарок, уставший ждать угощения, вытянул морду и выхватил яблоко из замершей в воздухе руки. Лейла не среагировала.

— Я хочу знать все подробности, но не сейчас, — ответила она, отойдя от шока. — Мы можем чем-то помочь ему?

Дина от волнения начала ходить взад вперед, заставляя сестру крутить головой. Об этом она думала всё время, пока пробиралась к конюшням.

— Мне кажется, в Семейных Дневниках было что-то про возвращение в изначальную форму. И еще я помню бабушкину сказку про то, как принцесса вернула тело проклятому брату, превращенному в лебедя…

— Ну это же сказка, проклятий не бывает!

— Это не важно, — отмахнулась она. — Сказка семейная, у неё должна быть какая-то подоплека, как и у всех поучительных сказок про артефакты. Езжай домой и поройся в книгах, сможешь?

— А ты?

— Мне нужно спрятать Алека и обработать ему раны. Стойла после продажи наших лошадей не заняты, правда?

Они огляделись. В конюшне на четыре стойла жил один только Сахарок, подергивающий ушами в надежде на еще одно угощение.

Дина деловито открыла дальний денник, самый большой.

— Вот здесь его расположу… А конюху я заплачу, чтобы кормил и не болтал.

— А с чего такая забота и секретность?

— Сейчас очень важно, чтобы никто не знал, где мы, — Дина понизила голос. — Мы здóрово поругались с домом Волка, нас могут искать.

Глаза Лейлы округлились еще больше, она посерьезнела и кивнула:

— Хорошо, с конюхом я сама поговорю. Он в меня влюблен, так что не откажется.

Дина покачала головой:

— Иногда ты меня шокируешь.

— Ну ты вообще меня в ступор ввела, так что квиты… — Лейла деловито потерла руки. — Буду часа через полтора. Захвачу тебе одежды, а то длина твоей юбки впечатляет.

— Да, это будет кстати. Спасибо!

Провести оленя в стойло оказалось не так уж и сложно. Конюшни пустовали: кризис сказался и на них. Многие лошади были проданы; Дина не хотела даже думать, куда именно. Уроки тоже велись с переменным успехом: мода на обязательные конные занятия для детей-аристократов сходила на нет.

Алек прошелся по деннику с покорностью и грустью арестанта. Дина не сдержалась и снова погладила его, на этот раз по холке.

— Мы что-нибудь придумаем, а пока оставайся здесь. Тут безопасно и комфортно, — нарочито жизнерадостно сказала она, понимая, что ничего не знает о комфорте лошадей и тем более оленей.

Она прокралась в складскую комнату, где среди сбруи и седел нашла полку с мазями. Выбрав одну из них — вроде бы от «травм и ранений» — она тщательно обеззаразила укус и намазала рану толстым слоем. Олень терпеливо сносил всё, что бы с ним не делали, хотя в глазах плескалась печаль. Вернее, моментами Дине казалось, что она различала какие-то эмоции, но спустя секунду чувствовала себя дурой, а олень казался обычным животным без тени разума.

Лейла вернулась, когда начало темнеть. С огромной тканевой сумкой, тяжелой на вид, и книгой в руках, она прокралась в конюшню. Дина как раз сидела на небольшом диванчике для посетителей, установленном в складе.

— Хорошая новость — я всё нашла, — сообщила она, опускаясь на диванчик рядом с Диной. — Плохая — это мудрёная штука.

Дина пробежала глазами по строкам, написанным от руки одной из её прапрабабушек.

— Крапива. Что ж, стоило ожидать, у неё как раз свойство сохранять и закреплять, — пробормотала Дина. — Какой обет тут предлагается…

— Обет молчания, — мрачно констатировала сестра. — На то, чтобы связать кофту на здорового оленя уйдет дня два. И я гоню от себя образы того, как ты будешь её надевать.

— Постараюсь управиться быстрее, — Дина не отрывалась от строк книги. — Хорошо, я всё поняла, это ерунда… Но вить нитки — сколько же нужно крапивы заготовить на такой размер? Килограмм двести? Да я неделю провожусь.

— Примерно. Поэтому я привезла тебе всё, что было на складе, — сумка с глухим ударом упала на пол. — Тут две с половиной бобины…

— Не хватит, — мрачно констатировала Дина. — Еще одна бобина точно нужна. Но это уже решаемо.

— Я могу помочь?

— Знаешь же, что нет. Одни руки — один артефакт, — печально улыбнулась она. — Пока не закончу, останусь здесь. Нужно закончить как можно быстрее, нет времени на объяснения с отцом, и я не могу оставить Алека здесь одного без защиты.

— А ты сможешь его как-то защитить?

— У меня есть револьвер, и в нем осталось четыре пули.

— А куда делись остальные две? — с тревогой в голосе спросила Лейла.

«Я стреляла в человека».

— Никто не умер, если ты об этом, — она тут же перевела разговор. — Спасибо за чистое платье. Ты что-то еще принесла?

— Тут ручное веретено, чесалка, спицы, другие мелочи. Я так и думала, что ты не поедешь домой, — ответила Лейла на удивленный взгляд сестры. — А еще блокнот и карандаш — как ты будешь общаться с конюхом, если тебе придется молчать? Кстати, я с ним поговорила. Любовь любовью, но денег предложила тоже.

— Ты сокровище, — расчувствовавшись, Дина притянула сестру к себе, прижимая к груди. — Фонарик возьму здесь. Беги, тебе пора.

На выходе из конюшни Лейла обернулась:

— Что мне сказать дома?

— Я тебя люблю, но ты не умеешь держать язык за зубами. Если начнешь говорить, то разболтаешь всё, и тут будет целая делегация семейства Дайвари, — добродушно улыбнулась Дина. — Ответь, что ты не знаешь, где я. Я сказала, что уеду на пару дней, но ничего больше не добавила.

— Ох и прилетит тебе, — вместо прощания сказала Лейла и скрылась в дверном проеме.

В саду заброшенного дома в паре километров от конюшни выросла сочная высокая крапива. Вообще крапива росла везде, но такое поле привлекло Динино внимание еще днем. И вот в простом ситцевом платье и фартуке, с секатором и в хлопковых перчатках, она стояла рядом, окидывая взглядом масштаб работы.

Время клонилось к вечеру; было светло, но уже не жарко. Крапива подсохла и потеряла свой яркий травяной цвет, но для дела это даже было лучше — подвяленная и подсушенная на жаре, она растеряла почти всю свою колючесть. Дина перелезла через плетень, последний раз вздохнула и коснулась пальцем лба, подбородка и яремной ямки.

Обет принят, пора.

Для одной бобины ниток нужно собрать целый стог крапивных стеблей без листьев и слишком мягких кончиков. Срезать у самой земли, обхватить стебель рукой и потянуть так, чтобы голый прут остался в одной руке, а листья — в другой. Повторить сотню-другую раз.

Дина собирала стебли по десять штук и оборачивала широким крапивным листом — так было проще считать. На сто штук уходило примерно полчаса.

«Хозяин дома мне еще и приплатить должен», — думала она, подбадривая себя. Для быстроты движения нужно было впасть в транс, дать рукам волю и не мешать себе глупыми мыслями — но не получалось. Дина постоянно крутила головой, высматривая нежданных прохожих или хозяина, ни с того ни с сего решившего вернуться в покинутый дом. Один раз, уже в сумерках, кто-то прошел мимо. Она замерла, прижавшись к земле, но прохожему не было до неё никакого дела.

Стемнело. Сначала Дина достала фонарик, но побоялась, что её заметят. К счастью, вышла полная яркая луна, и стало достаточно светло. Дина чувствовала себя странным домушником с весьма специфичными запросами, но никто её не тревожил. Ночь было спокойной, тихой и безлюдной.

Крапива неожиданно кончилась. Казалось, заросли напоминали непролазный лес, но едва за полночь Дина осознала, что стоит на голой поляне, усыпанной толстым слоем крапивных листьев. Рядом возвышался стог прутьев, сложенных аккуратными штабелями.

Дина связала стебли в огромные вязанки и перетаскала каждую в конюшню — всего пришлось возвращаться четыре раза. В конце её все-таки поймали: встревоженный конюх посветил Дине в лицо фонарем, недовольно побурчал, но пропустил внутрь и помог затащить вязанки в свободное стойло.

«Что Лейла сказала ему?» — с любопытством подумала Дина.

Она притулилась на складском диванчике где-то между седлами и попонами. Диванчик был старый, продавленный и короткий для её роста, поэтому она так толком и не уснула: ворочалась и дремала, лишь бы выхватить пару часов отдыха перед длинным днем.

Она встала, едва на горизонте выглянули первые лучи рассвета. Спина, заболевшая еще на крапивном поле, затекла и еле разогнулась. На пальцах проступила зелень крапивного сока и мозоли — перчатки не смогли спасти ладони. Дина потянулась, перекусила яблоком, которое Лейла забыла на столе: явно приносила для лошади, а не для любимой сестры.

Пару минут Дина простояла у открытой дверцы, с мрачной печалью осматривая фронт работ. Каждый стебель теперь нужно было раскрыть, аккуратно надломить и снять одеревеневшую часть с зеленых волокон. Откладывая неизбежное еще на несколько минут, она заглянула в денник к оленю. Тот стоял понурый; то ли горечь, то ли тяжелые рога тянули его голову к земле. Дина, не в силах поговорить и хоть как-то успокоить его, погладила по холке. Олень скосил на неё бархатные черные глаза, Дина улыбнулась в ответ.

Магия и грустные оленьи взгляды бодрили лучше кофе. Она плотно закрыла за собой дверь в загон и принялась за работу. Сбоку медленно, но неотвратимо росла горка зеленого волокна.

Через пару часов конюх принес им с оленем завтрак: кашу для неё и зерно для него. Потом в конюшню стали проникать звуки дневной жизни: ученики выезжали лошадей, разговаривали и смеялись. Дина не останавливалась. Руки приобрели сочный зеленый оттенок, неожиданный для таких сухих стеблей. Пальцы ныли от монотонной работы. Когда Дина разгибалась вместо разминки, спина пугающе похрустывала.

Впадая в артизанский транс и двигая руками так быстро, что мозг не успевал понимать происходящее, она могла ни о чем не думать. Что она скажет отцу и бабушке. Как и какими словами расскажет о том, что связалась с полицией и решительно прекратила их долгие отношения с домом Волка, в такое сложное кризисное время. И самое главное: почему она здесь, уставшая и зеленая, пытается вернуть в человеческое тело какого-то полицейского, наперегонки с организованной преступностью и — что особенно возмутит отца с точки зрения бизнеса — абсолютно бесплатно. Из чувства благодарности или чувства вины? Или было что-то еще?

Ответа не было, только хриплый голос спрашивал из темноты автомобиля: «Когда нужно было тебя спасти, ты позвонила мне?»

Дина закусывала губу и продолжала ломать стебли.

Огромный стог кончился еще до полудня. Дина выдохнула и осознала, что многие вещи, такие простые в обычной мастерской, теперь грозили стать настоящим препятствием. Например, как выварить материал с щелочью, если у неё нет ни кастрюли, ни доступа к кухне? Измазав бумагу зеленью рук, она написала конюху письмо. Тот скривился, но обещал помочь.

— Ночью приходите, госпожа, — буркнул он недовольно. — Сейчас на кухне народу много. А золу я вам из печки нагребу, вместо щелочи используете.

Вымыв руки ледяной водой и потерев их щеткой, Дина вернулась в конюшню. Заглянула к оленю — тот был все так же печален, но рана от укуса вроде бы заживала. Тогда, чтобы не терять время даром, она села за вязание.

«Сделаю кофту и оставлю веревочки. Так, чтобы можно было надеть спереди, а на холке завязать», — решила она, гоня от себя ассоциации с больницей для душевнобольных. Там вроде бы тоже завязки на спину крепили.

День пролетел незаметно. Магия помогала Дине вязать быстро и ловко. Нитки струились сквозь её мозолистые пальцы; к ночи на неё смотрело полотно с вывязанным очертанием оленя. Дина не могла объяснить, зачем сделала рисунок, руки сами плели узор.

Уже в сумерках конюх отвел её на кухню, где в больших котлах готовили кашу для жеребят. Это было то, что нужно. Она высыпала ведро золы в один из котлов и добавила волокна крапивы.

«Настоящая ведьма», — саркастически хихикнула она про себя, убирая растрепанные волосы в пучок и стараясь не замечать дикую усталость. Магия обета помогала держаться на ногах, но тело все равно ломило.

Голоса с улицы заставили Дину вздрогнуть.

— … вчера какая-то скотина эту сумку пыталась вырвать, — рассказывал женский голос, низкий, прокуренный. — Мой сын догнал его и отобрал. Он у меня здоровенный вымахал уже, чуть не пришиб воришку-то.

— А может, пусть бы и пришиб, нечего у приличных людей последнее забирать. Что там правительство говорит? — ответил второй голос, высокий и молодой.

Дверь на кухню отворилась, и внутрь зашли две женщины в рабочих платьях. Дина, в последний момент нырнувшая под стол, вжалась в стену, надеясь, что её не заметят.

— Муж всю неделю вечера проводит у Парламента. А результат-то какой? Сказок каких-то рассказали, а долги по зарплатам все равно не выплатили…

— Где твоя сумка-то? Не хочется по темени до дома добираться.

— Да ищу я, где-то тут была, — две ноги в чулках и туфлях на низком каблуке подошли так близко, что Дина боялась вздохнуть лишний раз. — Они говорят, что Центральный банк ограбили, поэтому денег нету. Но что-то не верю я этим прихлебалам. Сколько вор мог унести на своих двоих? Не было ничего в их хранилищах.

— Криииизис, — передразнила вторая. — А детишек мне чем кормить? Банкирские-то дети поди от голода не плачут… А что тут варится на ночь глядя?

Дина обомлела, быстро соображая, как спасти свое варево, не произнеся ни звука.

— Вы что тут делаете вообще? — из двери показались сапоги конюха. — Шли бы по домам. А ты руки от котла убери, не про тебя стоит.

— Варишь супчик на романтический ужин с кобылкой? — расхохоталась женщина так зычно, что стол задрожал. — Всё, нашла я сумку, уже уходим.

— Чтоб у тебя эту сумку сперли, — буркнул конюх. — Госпожа, вы где?

Дина вылезла из-под стола, отряхнула колени и посмотрела на него так выразительно, как только смогла.

— Откуда я знал, что эти клуши вернутся? — конюх говорил, будто выплевывая слова. — Сколько вам тут?

Дина показала три пальца, намекая на три часа.

— Ну я тогда снаружи подежурю на всякий случай.

«Он тут и живет что ли?» — без особого любопытства подумала она. Мысль о конюхе тут же выветрилась из рассеянной от усталости головы. Она притулилась на стуле у стены и продолжила вязать.

Принесенные Лейлой нитки быстро кончились — их не хватило на целый рукав. Дина, хоть и потратила две ночи на подготовку крапивной кудели, надеялась, что обойдется. Увы, пришлось убить еще полдня на вычесывание пряжи, а потом на прядение нити. И хотя на вычесывание ушла куча сил и времени, больше всего Дину раздражало ручное веретено. Она встала ногами на диванчик, чтобы нить, обрабатываемая веретеном за раз, была длиннее её роста, но всё равно это было долго и неудобно. Но руки знали, что делают: раскручивали веретено, тянули тоненькую ниточку из большого белого мотка с легкой прозеленью. На этом этапе кудель из крапивы мало чем отличалась от простой шерсти.

Обычно Дине нравилось представлять, что она тянет нитки из большого пушистого облака, которое поймала на небе, но сейчас она устала от недосыпа и работы без передышки. Поэтому она просто продолжала, давно не получая удовольствия: не задумываясь, не сомневаясь, не медля.

Клубок получился не таким уж большим.

«Неужели из целого поля крапивы получилась так мало ниток? Хоть бы хватило…»

Хватило.

Дина закончила глубокой ночью. Она потерла глаза тыльной стороной ладони, дрожащими руками развернула свитер. Он получился огромный, белый с зеленым отсветом. На груди красовался силуэт оленя, на спине висели четыре пары завязок.

Она прижала свитер к груди, потрогала полотно щекой. Казалось, что оно должно колоться, но нитка получилась гладкая, хоть и грубоватая. Обнимая артефакт, Дина вошла в денник к оленю.

Алек встретил её так же тихо, сверкнув глазами-бусинами. Дина погладила его по спине, показала свитер, будто он мог что-то понять без объяснений.

Потом замерла, прикусив губу.

«Я просто не могу упустить этот шанс», — она решительно выскочила из стойла и вернулась с щеткой для вычесывания. — «Олень-кроссбрид. Да я такое смогу из его шерсти сделать… Вдруг второго шанса не будет?»

Олень терпел, не выказывая никаких признаков негодования или удовольствия. Он был похож на огромную безэмоциональную куклу, а не на сильного дикого зверя. Хотя Дина не любила лошадей, боясь попасть им под копыта, такая покорность настораживала. Она быстро закончила вычесывать его и положила кофту на пол.

«Хоть бы понял, что мне нужно, и не лягнул…»

Сначала она подняла одну ногу, просунула её в рукав, потом повторила со второй. Потянула наверх. Кофта оказалась маловата в рукавах, застряла на упругом бицепсе. Пришлось подсобрать пальцами — полотно натянулось, но не порвалось.

Дина перекинула две полочки на спину и завязала каждую из оставленных веревочек кокетливым бантиком. Отошла в сторону, рассматривая результат во все глаза.

Олень выглядел нелепо.

«И что дальше?»

Ничего не происходило, и Дина начала сомневаться, все ли сделала правильно. Может она нарушила обет и что-то сказала, не подумав? Говорила во сне? Может, было еще какое-то условие, которое она не выполнила, и теперь артефакт не работает?

Олень вдруг тяжело задышал ртом, выпучил глаза и встал на дыбы. Дина подалась назад, упала на спину и сжалась в комок, не отрывая глаз от копыт. Но они так и не опустились на землю. Задрожав в воздухе и неестественно изгибаясь, они полысели, превращаясь в кулаки. Пальцы разжались и судорожно схватились за воздух. Рога втянулись в голову с неприятным шуршащим звуком. Шерсть втянулась в тело, захватывая с собой и саму кофту. Последним исчез рисунок оленя, вывязанный на груди.

Алек упал на пол, схватился за голову ладонями и протяжно застонал.