Жизнь, продиктованная Говорящей Шляпой

Глава 34. Сын

Следующим утром, в субботу, Гарри поймал себя на том, что ему очень, ну просто очень хочется вообще не вставать. Снейп сказал, что они закончат обсуждение вопроса «утром». Но что, если Гарри просто не встанет? Он мог притвориться, что вчерашнего дня просто не было, и он не был таким идиотом, и у него нет больших, огромных, чудовищных неприятностей. Весьма, кстати, заслуженных. Обычно Гарри не особо возражал против наказаний, на самом деле он привык к ним и поэтому просто отсиживал положенное время, не слишком жалуясь. Но такого рода неприятности всё ещё были для него в новинку, и он ненавидел их. Он больше не мог просто отмахиваться от наказаний. Не со Снейпом, и не тогда, когда он так сильно облажался. Вдобавок ко всему, Снейп безошибочно дал понять, что он по-прежнему заботится о Гарри, несмотря ни на что. Вопреки всему. И в том, что этот человек до сих пор не бросил мальчика, не было никакого смысла.

И он этого не сделает. В конце концов Гарри смог окончательно в это поверить. Мальчик вряд ли сумел бы сделать что-то хуже, чем уже натворил, и до сих пор всё худшее в нём просто сбрасывалось Снейпом со счетов, как будто ничего не значило — профессор не собирался его бросать. С ума сойти! Он просто очень рассердился, наорал и отправил Гарри в его комнату. А теперь поставит в угол до конца его жалкого существования, а после посадит под домашний арест на веки вечные.

«Но он не может кричать на меня, если я сплю, верно?»

Четверть часа это работало, однако, похоже, Снейп оказался экстрасенсом.

— Я знаю, что ты не спишь, Гарри. Хватит волынить, иди сюда, пожалуйста.

«Чёрт».

— Хорошо, — прошептал Гарри, глубоко вздохнув, поднялся с кровати и натянул вчерашнюю одежду, затем аккуратно сложил пижаму, очень тщательно заправил постель, и у него закончились дела, позволявшие отложить выход из комнаты. Собравшись с духом, Гарри открыл дверь и выглянул наружу.

— Марш чистить зубы! — приказал Снейп откуда-то, Гарри не понял — откуда.

Гарри с облегчением вышел из комнаты и отправился в ванную приводить себя в порядок и готовиться к предстоящему дню. Если бы ещё, конечно, кто-нибудь смог приготовиться к такому дню, каким он обещал быть.

А потом Гарри снова обнаружил, что ему больше нечего делать и нет оправданий, чтобы тянуть дальше. Собрав всё своё мужество, насколько это было возможно, Гарри приготовился храбро встретить неприятности.

— Иди завтракать, — услышал он зов Снейпа, как только вышел из ванной. — Я обещаю, что не стану убивать тебя, пока ты не позавтракаешь.

Его тон был серьёзнее, чем следовало бы, учитывая сказанное, и Гарри, нервно сглотнув, проследовал на кухню.

Избегая взгляда Снейпа, Гарри сел за стол. Он был накрыт на двоих, с миской овсянки и тарелкой ветчины посередине, но Гарри обнаружил, что не может заставить себя просто взять еду, когда Снейп так смотрит на него. Наконец Мастер зелий, вздохнув, положил в тарелку Гарри порядочный кусок ветчины и щедрую порцию овсянки и поставил перед мальчиком:

— Ешь.

Это всё упростило, Гарри почувствовал, что действительно проголодался и, несмотря на напряжение, позавтракал с аппетитом. Закончив, он снова поднял глаза, однако, увидев, что Снейп наблюдает за ним, быстро отвёл взгляд, но Снейп остановил его:

— Посмотри на меня, пожалуйста.

Боже, Гарри ненавидел этот приказ. Он тут же решил, что если у него когда-нибудь будут дети, он никогда ни за что не попросит их смотреть на него, когда они попадут в неприятности. Никогда! Сгорая от стыда и не желая читать в глазах Снейпа всё, что тот мог бы сказать, Гарри поднял голову, но сосредоточил взгляд на лбу профессора.

— Посмотри мне в глаза, Гарри! — голос Снейпа стал резче.

Чертыхнувшись, Гарри собрался с духом и, подняв глаза, встретился взглядом со Снейпом. Было невероятно, ужасно трудно снова не отвести взгляд от того, что он увидел в глазах профессора: гнев, которого он ожидал, но также эмоции, стоящие за этим — беспокойство, страх и… заботу, — из–за которых взгляд Снейпа был самым тяжёлым из всех, кого Гарри знал. Профессор даже ничего не сказал, а Гарри почувствовал, как у него защипало в глазах.

— Простите… — он снова поймал себя на том, что почти невнятно шепчет.

— «Простите» за что? — тихо спросил Снейп.

— За всё, — Гарри с несчастным видом опустил голову.

— Поконкретнее, пожалуйста.

Это было жестоко. На самом деле очень жестоко, и Гарри почувствовал, как внутри закипает гнев.

— Простите, что я такой мерзкий, неблагодарный мелкий урод, — чуть слышно пробормотал он.

— Прошу прощения? — В голосе профессора прозвучала резкость, которая заставила Гарри заметно занервничать.

Неуверенный, слышал ли его Снейп или нет, Гарри решил изменить сказанное.

— Мне жаль, что я разгромил ваш кабинет, сжёг ваши книги и н-напугал вас. Достаточно хорошо? — Последнее произнести оказалось на удивление трудно. Это ещё раз напомнило Гарри, что, по крайней мере, в какой-то степени он был испуганно-злым, обеспокоенно-сердитым, поэтому он так сильно ненавидел этот тип гнева.

— Это, разумеется, намного лучше, — признал Снейп.

«Чёрт, он слышал меня».

— Не говори так о себе, ты понял? — Голос Снейпа был тихим, но смертельно серьёзным, и Гарри поймал себя на том, что, прикусив губу, снова уставился на стол.

— Простите.

— Вторая твоя попытка была лучше, но ты всё равно пропустил самое главное. Попробуй ещё раз, пожалуйста.

Почему этот человек не может просто отстать? Гарри ведь сказал, что сожалеет, кого волнуют подробности?

Когда Гарри не ответил, Снейп продолжил, спокойный настолько, что Гарри понял — он практически на грани:

— Я не осознавал, до того, пока ты это не сказал, что тебе удалось пройти через защитные чары на моём книжном шкафу. Ты пробовал взломать их и в моей лаборатории?

«Он не понял, что Гарри уничтожил книги?»

Внезапно Гарри в самом деле очень обрадовался, что чары на лаборатории выдержали.

— Мне жаль, — пробормотал он, всё ещё глядя в стол.

— Почему я сержусь на тебя, Гарри? — Голос Снейпа был напряжённым и тщательно контролируемым.

Гарри сглотнул.

— Потому что я уничтожил…

— Нет! — Это слово было произнесено так резко, что Гарри вздрогнул, но следующая фраза прозвучала спокойнее. — Мне наплевать на мой кабинет, Гарри. Меня не волнуют книги, стол, зелья — ничего из этого, понимаешь? — После слабого, смущённого кивка Гарри он продолжил, смертельно серьёзный, но всё ещё спокойный: — Гарри, если бы тебе удалось прорваться сквозь защиту на двери лаборатории, используя пламя так, как ты это сделал, ты бы так сильно обгорел, что идентифицировать твоё тело пришлось бы только по магической подписи.

«Ох», — Гарри побледнел.

— Итак, — спросил Снейп с тем же пугающим, неестественным спокойствием, — почему я сержусь на тебя?

— Из… из-за меня… — наконец дрожащим голосом ответил Гарри. — Вы сердитесь, потому что я на самом деле полный идиот и мог погибнуть.

— Уже лучше. И как это влияет на меня? — продолжал Снейп.

«ПОЖАЛУЙСТА, ну забудь уже!»

— П-потому что вы не хотите, чтобы я умер, — пробормотал Гарри.

— Хорошо. Преуменьшение века, но адекватное. Теперь — почему?

«Преуменьшение, о да. Ладно, значит, он действительно не хочет, чтобы я умер. Здорово. Теперь почему».

Гарри вспомнил эти… вчерашние объятия… и поморщился.

— Потому что я… потому что вы… потому что я важен для вас, — наконец выдавил он и робко посмотрел на Снейпа — тот был совершенно спокоен.

— Да, верно, — просто подтвердил профессор. — Я сержусь, потому что ты взял… — он помедлил, но продолжил: — Ты взял единственного самого важного человека в моей жизни и попытался превратить его в кучку неузнаваемого пепла. Тебе даже почти это удалось.

«Единственного самого важного — это кого?»

— Я… э-э-э… — Раньше Гарри никогда ни для кого не был так важен. Нет, насколько он помнит. Он постепенно привык к мысли, что Снейп заботится о нём, но это заявление всё ещё было ошеломляющим. Сердце колотилось со скоростью миллиона миль в час, и на мгновение он не мог придумать, что сказать. Дерьмо. Гарри прикусил губу. — Я не специально.

— Не специально что, Гарри? — Осуждающий взгляд Снейпа не дрогнул. — Не специально проснулся в полночь, нарушил комендантский час, вломился в мой кабинет, поджёг всё и интенсивно атаковал чары, установленные там для защиты тебя и других учеников?

— Я… — Гарри поморщился. Что он мог сказать? Он ведь на самом деле намеревался сделать всё это. — Я н-не знал…

— В классе мы говорили о влиянии температуры на зелья и ингредиенты для них, не так ли? Неужели ты всё это забыл?

— Нет…

— И всё же не увидел связи между этим и тем, что произойдёт, если тебе удастся прожечь себе путь в мою лабораторию.

Наконец Гарри не выдержал, обнаружив, что заговорил быстро, постепенно повышая голос:

— Я сказал, что сожалею, понятно? Я знаю, что я плохой, что снова облажался, и мне жаль, но я не знаю, как это исправить! Я вам тысячу раз говорил, что я плохой. Чего вы хотите от меня?

Не в состоянии придумать, что ещё сказать, не в силах больше выносить ни заботы, ни гнева, Гарри разрыдался.

***

Северус не знал, что делать.

«Гарри это заслужил, это обеспечит ему безопасность. Он должен чувствовать себя скверно, должен извиняться, должен быть расстроен».

Но Снейп вовсе не хотел доводить мальчика до слёз. Действительно не хотел.

«И скольких учеников ты заставил плакать, Северус? Неужели это так по-другому?»

Но, несмотря на логику, аргументы и решимость быть твёрдым, он не мог, хоть убей, позволить Гарри просто сидеть за столом и плакать.

— Гарри… — неловко начал он. Мальчик не поднял глаз, и даже Северус знал, что пытаться отговорить кого-то от слёз — нелепая трата времени, если только ты не готов быть суровым. Вместо этого он встал, обошёл вокруг стола и положил руку на затылок Гарри, слегка поглаживая. Ребёнок заплакал ещё сильнее.

«Прекрасно. У меня это отвратительно получается, — он тряхнул головой. — Честно говоря, Северус, ты сломал его, ты и исправь».

Оставив руку на шее мальчика, другой рукой он осторожно приподнял Гарри за локоть, притягивая его в объятия во второй раз за два дня.

Северус быстро научился получать удовольствие от того, как Гарри, часто такой сдержанный, так сильно реагировал на то, что его обнимали. Он не был уверен, ответит ли мальчик когда-нибудь на его объятия, но обнаружил, что тот не возражает. Гарри ясно дал понять, что хочет контакта, и этого было достаточно. То, что мальчик вообще желал прикосновений, было чудом. Он кажется таким маленьким, осознал Северус. Как будто свернулся калачиком и спрятался. И это нисколько не облегчало его чувства вины.

Через некоторое время Гарри начал успокаиваться, и Северус снова заговорил:

— То, что я хочу от тебя, не сильно отличается от того, что было всегда, Гарри. Я хочу, чтобы ты вырос здоровым и успешным. Кроме того, я хочу, чтобы ты понял, что когда я сержусь на тебя за что-то подобное, то в значительной степени потому, что не могу видеть, как тебе больно. И да, хотя я очень недоволен тем, что ты разгромил мой кабинет, но главное, что тебе нужно понять — ты сто́ишь больше, чем любой кабинет в любой точке мира. Я не потеряю тебя, Гарри. Мне не нравится видеть тебя несчастным, совсем наоборот, но мне также нужно оберегать тебя, и если это означает ругать тебя так каждый божий день и держать под домашним арестом, пока тебе не исполнится семнадцать, то так тому и быть. Ты не должен так рисковать. Мне всё равно, какова твоя мотивация. Мне также всё равно, как сильно я ненавижу наказывать тебя — я буду делать это снова и снова, пока ты не научишься быть осторожным. Теперь ты понял, или я должен повторить?

Гарри кивнул ему в грудь.

— Тогда повтори, пожалуйста.

Всё, что Снейп услышал в ответ — неразборчивое бормотание.

— Тебе придётся постараться получше.

— Вы сердитесь, потому что я подвергаю себя опасности. Вы не хотите, чтобы я умер. И у меня действительно большие неприятности, — подытожил Гарри. Его тихий тон противоречил беспечной формулировке, но Северус решил не обращать на это внимания.

— Достаточно близко.

— Ну и… насколько большие у меня неприятности? — наконец спросил Гарри, покосившись на Мастера зелий одним глазом.

Северус мягко высвободил Гарри из объятий и, усадив так, чтобы мальчик мог его видеть, пристально уставился на него.

— Ты покинул общежитие посреди ночи, ворвался в мой кабинет, поджёг всё и чуть не погиб. Огромные, — ответил он.

— Н-ну… да, но — насколько огромные? — спросил Гарри, сцепив руки.

Северус вздохнул.

«Достаточно большие, чтобы, будь ты любым другим студентом, выпороть тебя так, чтобы запомнил на всю свою жизнь».

Но он не мог этого сделать. Проблема была в том, что мальчику одиннадцать лет. Северус был убеждён, что одиннадцатилетние дети лучше всего справляются с одномоментными наказаниями, а не с бесконечным домашним арестом. Самое длинное наказание, которое мальчик получал — две недели домашнего ареста, и это уже было… чрезмерно. Северус не хотел держать Гарри взаперти дольше, даже из-за чего-то подобного. Это просто не поможет. Он придумал решение прошлой ночью, но всё ещё сомневался.

«Боже, ненавижу это».

Гарри выпрямился, пытаясь подготовиться к вердикту Снейпа. Он никогда так не заслуживал жестокого наказания, как сейчас. Никогда.

«А это значит, что нечего жаловаться».

— Если бы это дошло до руководства школы, — Снейп поймал взгляд Гарри, — тебя немедленно отстранили бы или, возможно, исключили за уничтожение школьного имущества.

«О, чёрт, я об этом не подумал», — Гарри прикусил губу.

— Хотя досталось именно мне, я не обязан сообщать об этом директору, но знаю, что есть такой вариант, если тебе захочется. Если я не сообщу руководству, я в полной мере воспользуюсь тем фактом, что мы нарушаем правила. Ты понимаешь?

«Другими словами, он не допустит, чтобы меня исключили, но потом накажет меня, и это тоже будет отстойно, и мне придётся принять от него наказание — запрет на квиддич или арест в общежитии».

Снейп, проявляющий творческий подход, не казался забавным.

«Ты это заслужил, тупица».

— Да, я понимаю.

Его небрежный ответ заставил Северуса нахмуриться, и Гарри снова уставился в пол.

— Ну что же, хорошо, — продолжил Северус. — Поскольку школа не участвует в этом, у меня есть определённые права, которых в противном случае я бы не имел. Таким образом, ты проведёшь под домашним арестом в этом помещении две недели. Ты будешь проводить здесь всё время вне уроков, включая вечер и ночь. Кроме того, в течение этого времени ты будешь каждый вечер по часу заниматься любым делом по моему выбору. Поскольку я не ожидаю, что у тебя хватит навыков восстановить мой кабинет, ты поможешь мне выкроить время, чтобы заняться этим — будешь помогать с лечебными зельями каждый вечер ещё по часу, пока кабинет не будет отремонтирован. Поскольку тебе удалось уничтожить многие мои защитные чары, это займёт некоторое время. И наконец, тебе запрещено играть в квиддич до конца семестра.

Северус наблюдал за выражением лица Гарри на протяжении всей литании, ожидая протеста. Которого он так и не получил. Гарри просто молча уставился на него, сильно прикусив губу. Выражение его лица проникло Северусу прямо в сердце. Столкнувшись с осторожным стоицизмом мальчика, он обнаружил, что не находит слов и опасно смягчается. Ему хотелось извиниться, смягчить наказание, выразить сочувствие, что-то в этом роде. Но он не мог. Он установил правила, и это было всё, что он позволил себе сказать.

— Ты понял? — тихо сказал он напоследок.

Мальчик слегка кивнул.

Северус закрыл глаза, не в силах продолжать быть строгим перед лицом этого так-старательно-не-умоляющего взгляда.

«Я такой ублюдок».

— Тогда, пожалуйста, иди в свою комнату. Увидимся за обедом.

Не говоря ни слова, Гарри подчинился. Северусу показалось, что его сердце вот-вот разорвётся.

***

Гарри сердито провёл рукой по глазам. Он был таким… таким ребёнком. Как он мог, чёрт возьми, рыдать из-за чего-то подобного? Два дня он только и делал, что плакал. И ладно, за эти два дня он пережил много криков и дерьма, но сейчас-то никто на него не кричал! Он плакал из–за… из-за наказания! Из-за наказания, которого он ожидал и знал, что заслужил! Это было совершенно справедливо, Снейп не был в этом виноват, а Гарри всё ещё плачет, как будто ему три года и кто-то отнял у него леденец. Он шмыгнул носом и снова вытер глаза, сидя на полу в углу комнаты, подтянув колени к груди, потом опять вытер рукавом глаза, но слёзы текли не переставая. Ему предстояло просидеть тут несчастные две недели, а капитан команды убьёт его за отстранение от квиддича. И Гарри даже не мог злиться, потому что заслужил всё это и даже больше.

Гарри просидел так примерно минут десять, прежде чем заметил закрытую дверь. Осторожно поднявшись, он подошёл к двери и повернул ручку. Она повернулась, и, успокоенный, он оставил дверь закрытой, но не запертой, и сел на кровать, на этот раз прихватив с собой книгу с книжной полки. Он не собирался больше об этом думать.

«Всё будет хорошо. Снейп простит меня. Он всегда меня прощает».

Гарри ещё минут десять валялся на кровати, читая книгу, потом встал и снова взялся за дверную ручку. Она по-прежнему поворачивалась, и он вернулся к своей кровати и книге.

Четверть часа спустя он снова проверил дверь, затем решил, что книга ему надоела, и начал развлекаться, карабкаясь по стенам и обнаружив, что может ходить вверх ногами по потолку, если будет осторожен, переставляя ноги поочерёдно. Он спустился, проверил дверную ручку и снова полез наверх, чтобы попробовать то же самое с руками.

Через десять минут и это Гарри наскучило, поэтому он спустился, опять проверил дверную ручку и достал книгу о волшебных розыгрышах. На самом деле они предназначались для колдовства с помощью волшебной палочки, но были легко адаптируемы и забавны. За полчаса Гарри устроил в комнате множество ловушек, а затем всё убрал.

***

Щёлк. Похоже на звук повернувшейся дверной ручки. Неужели Гарри после всего этого решится выйти из своей комнаты? Северус оглянулся, но дверь была закрыта.

Щёлк — десять минут спустя. Снова тот же звук, но когда Северус оглянулся, дверь по-прежнему была закрыта. Он вернулся к своим мыслям.

Десять минут. Щёлк. Что это?

Пятнадцать минут. Щёлк. Северус попытался проигнорировать это.

Десять минут. Щёлк. Было очень маловероятно, что это действительно дверь Гарри. Северус начал перебирать другие места.

Пятнадцать минут. Щёлк. Это прозвучало так же, как щелчок поворачиваемой дверной ручки, но никто не открывал никаких дверей.

Десять минут. Щёлк. Северус быстро повернул голову. Сдвинулась ли дверная ручка Гарри?

Десять минут. Щёлк. Да, так и есть. Шумел определённо Гарри, он поворачивал ручку двери, но не открывал её. Зачем он это делал?

Десять минут. Щёлк. Каждые десять или около того минут мальчик поворачивал ручку.

«Да, Гарри, ручка всё ещё поворачивается через десять минут после последнего поворота. Двери сами по себе не запираются… Ох».

Эти маглы должны умереть. Долгая, медленная, мучительная, унизительная и желательно кровавая смерть — лучшее, чего они когда-либо заслуживали.

Гарри не понравится, если кто-нибудь поймёт, что он делает, а для одного дня они уже достаточно натерпелись. Медленно поднявшись, Северус подошёл к двери мальчика, приоткрыл её дюйма на четыре и вернулся в своё кресло, желая, чтобы было не слишком рано для выпивки, хотя понимал, что пить сейчас было бы самой глупой вещью, которую он мог сделать. Чёртовым Дурслям в самом деле лучше бы умереть.

***

Гарри замер, уставившись на приоткрывшуюся дверь.

«Снейп же сказал, что не войдёт без разрешения?!»

Но потом ничего не произошло. Дверь просто приоткрылась и осталась открытой, и Гарри услышал, как Снейп уходит в другую комнату. Он просто открыл дверь и ушёл. Тяжесть, о которой Гарри и не подозревал, внезапно упала с его плеч. Его не заперли в комнате.

«Я совсем дебил».

И что ещё хуже, Снейп понял всё про запертые двери. Тем не менее, то, что этот человек заметил что-то столь незначительное и позаботился это исправить, удивило Гарри. Снейп действительно относится к нему лучше, чем он когда-либо заслуживал. Гарри покачал головой, но наконец расслабился и вернулся к книге, которую читал.

Через полтора часа Снейп позвал его обедать. С облегчением выбравшись из своей комнаты, с открытой дверью или без, Гарри прошёл на кухню. Однако, оказавшись там, он обнаружил, что у него возникли трудности. Снейп сидел за накрытым столом, и, как обычно, там было приготовлено ещё одно место, вероятно, для Гарри, и стул. Гарри сел, но поймал себя на том, что нервно сглатывает, глядя на жареные куриные грудки и свежие фрукты на своей тарелке. Казалось очень маловероятным, что этот человек даст ему еду и запретит есть, но Гарри просто не мог принять это. Обычно Снейп приказывал ему есть с властностью, которая в таких случаях была полезна, но на этот раз он казался странно рассеянным, просто поприветствовал Гарри короткой улыбкой и принялся за свой обед.

«Это Снейп, всё в порядке».

— М-могу я поесть, сэр?

Это привлекло внимание Снейпа, и он прожёг Гарри острым, пристальным взглядом.

— Да, Гарри. Ты всегда можешь поесть.

Гарри густо покраснел, а Снейп продолжил:

— Иногда я могу запретить тебе есть что-то конкретное — например, алкоголь или иногда десерт, но я никогда не стану отказывать тебе в еде. Ты будешь есть трижды в день, хочешь ты этого или нет. Понятно?

— Да, — сказал Гарри.

— Хорошо. А теперь ешь.

— Спасибо. — Гарри слегка улыбнулся. Снейп ничего не ответил, а Гарри принялся за еду.

Пообедав, Снейп, казалось, снова потерял нить разговора, уставившись в пространство, слегка наморщив лоб.

— Сэр? — не зная, что делать, наконец заговорил Гарри. — Может, мне вернуться в свою комнату?

— Нет, — слегка поморщившись, Снейп снова сосредоточил на нём взгляд. — На самом деле мне нужно с тобой поговорить.

Гарри напрягся. Он думал, что на него больше не будут кричать.

Северус заметил его напряжение и почувствовал себя втройне виноватым.

— У тебя нет неприятностей, Гарри. Я просто должен сказать тебе кое-что очень важное. Давай сядем в гостиной, и я всё объясню.

Почему Снейп так нервничал? Гарри тоже занервничал, хотя испытал облегчение, услышав, что на него больше не будут кричать. Последовав за Снейпом, он сел на противоположную сторону дивана.

Северус наблюдал за Гарри, заметив, как мальчик нервничает в ответ на его переживания.

«Успокойся, Северус. Ты, не моргнув глазом, противостоял легилименции Тёмного Лорда, а теперь одиннадцатилетний мальчишка может уловить твою нервозность?»

Снейпу казалось, что сейчас не самое подходящее время поднимать этот вопрос. Слишком рано, мальчик слишком мал, он ещё не доверял ему, к тому же попал в неприятности.

Но когда время покажется подходящим? Как бы к моменту, когда не будет «слишком рано», не стало бы уже слишком поздно, и мальчику снова будет больно. Гарри был слишком молод, да, но он также быстро взрослел. И неприятности у него всегда. Если Северус не хотел этого делать, когда у ребёнка проблемы, то ему вообще не следует этого делать. Он был не тем человеком — мальчик заслуживал кого-то лучшего. Но с другой стороны, если он сейчас не тот человек, то так будет всегда, и у Гарри вообще никого не будет.

«И я уже думал об этом тысячу раз. Мальчик нуждается во мне, как и я в нём. Если он сможет простить меня после всего, то этого будет достаточно».

Гарри смотрел на него с недоумением.

«Чёрт, просто скажи. Легче уже не будет».

И они должны были пройти через это, прежде чем двигаться дальше.

Не в силах усидеть на месте, Северус встал и принялся расхаживать по комнате.

— Ты, без сомнения, уже знаешь, что я был Пожирателем Смерти, — начал он. Гарри кивнул, нахмурив брови. — Я учился тогда на седьмом курсе, — продолжал Снейп. — Я был уверен, что мировоззрение Тёмного Лорда было правильным. Полагаю, это взывало к моему цинизму. Я также был очень зол и искал способ выделиться, сделать что-то, чтобы либо исправить, либо, по крайней мере, восстать против несправедливостей мира. Я почему-то думал, что эти обиды можно уничтожить, почти физически. Мои… друзья… поощряли меня на этом пути. Дамблдор и несколько других взрослых в школе, казалось, видели, что я делаю, и делали всё возможное, чтобы переубедить меня, но я насмехался над их идеализмом. Они были старыми, безынициативными и добрыми. Тру́сы, как я думал. Они не понимали, каким должен быть мир, и не делали того, что было необходимо для его совершенства. Я насмехался над их мягкостью и пацифизмом.

Гарри серьёзно наблюдал за ним, по-прежнему выглядя смущённым, но слушая, и Северус, наконец остановившись, посмотрел ему в лицо.

— Только одному человеку когда-либо удавалось заставить меня сомневаться. Она тоже училась на седьмом курсе. Я знал и боготворил её с самого раннего детства. Она была красивой и умной, доброй и храброй. Она противостояла чему угодно и кому угодно, если считала, что происходит что-то неправильное. Ей не нравились мои друзья, и она беспокоилась о пути, по которому я шёл, и она… она любила меня. Мы говорили о браке, о долгой совместной жизни и детях. Она была для меня целым миром, и я мечтал о семье, которую мы могли бы создать, даже несмотря на то, что я никогда не разрывал связей с опасными друзьями, которых у меня было много. Я глубоко любил её, но в своём высокомерии думал, что у меня может быть и её свет, и моя тьма, что я могу каким-то образом присоединиться к Тёмному Лорду, которого она видела насквозь с самого начала, и сохранить её любовь. Она умоляла меня не делать этого, но в конце концов я это сделал и в итоге упустил свой единственный шанс создать семью. Она была умнее и бросила меня, даже когда я пытался убедить её, пытался показать ей, как всё может быть хорошо.

Северус знал, что его боль написана у него на лице, но ему было всё равно. Мальчику нужно было это услышать.

— Я предал её, и Тёмный Лорд её убил. Я даже приложил руку к её смерти, хотя в то время этого не знал, — Северус вздохнул, глядя в серьёзное лицо мальчика. Подходящего времени никогда не будет. — Тебе не захочется этого знать, Гарри, и я искренне сожалею, но больше не могу оставлять это между нами.

Мальчик всё ещё выглядел только смущённым, но это изменится. Не в силах больше смотреть Гарри в лицо, Северус продолжил расхаживать по гостиной.

— Однажды я был в пабе, пытаясь — и безуспешно пытаясь — избавиться от растерянности и боли, когда подслушал кое-какую информацию, которую, я был уверен, мой Лорд захочет узнать. Я побежал к нему, уверенный, что буду вознаграждён, что я спас ему жизнь. Я рассказал ему, что слышал о семье, которая, по пророчеству, была особенно опасна для него. Я не знал, что информация, которую я принёс, относится к её семье.

Северус, снова остановившись, посмотрел на Гарри, и увидел его расширившиеся от ужаса глаза. Мастер зелий просто встретился с ним взглядом, понимая, что последняя часть его исповеди может разрушить их отношения.

«Я ни о чём не могу его просить, пока он не узнает всю историю».

— Когда я, наконец, понял это, я вернулся к Тёмному Лорду, чтобы молить о её жизни. Он заверил меня, что, если это будет возможно, он убьёт только ребенка, а не её, потому что опасен только мальчик. Я не доверял Лорду, поэтому побежал к Дамблдору с признанием и умолял его обеспечить безопасность моей Лили в обмен на мою службу ему.

Северус увидел, как глаза Гарри ещё больше расширились при упоминании этого имени, и снова отвёл взгляд.

— Я шпионил для него, и вместе мы сделали всё возможное, чтобы спасти твою мать, пряча её с семьёй как могли. Но нас предали. Волдеморт убил её и её мужа, а затем попытался убить её маленького сына — тебя. Остальное ты знаешь. Все радовались, ты стал Мальчиком-который-выжил, спасителем волшебного мира. Я же… я предал человека, которого любил больше всего, и убил её и её мужа. Я остался на службе у Дамблдора, надеясь, что один из моих товарищей-Пожирателей раскроет моё предательство и отомстит. Пока этого не произошло, и я начинаю испытывать благодарность, хотя по-прежнему не имею на это права.

Он снова медленно поднял глаза и увидел, что мальчик изучает его лицо.

— П-поэтому вы так добры ко мне?

Вопрос поразил его. Какое это имеет отношение к делу?

— Нет, не поэтому, — наконец сказал Северус. — Во всяком случае, это одна из причин, почему я так ужасно обращался с тобой в начале семестра.

— Вы н-не были ужасны, — неуверенно пробормотал Гарри.

— У тебя весьма заниженные стандарты, — ответил Северус.

Воцарилось неловкое молчание, пока Северус ждал, что мальчик заговорит снова.

— В-вы не знали, ч-что это была моя мама, — наконец сказал Гарри.

— Нет, но я знал, что Тёмный Лорд убьёт его… кто бы это ни был. — Гарри промолчал, а Северус продолжил: — В свою защиту скажу, что Тёмный Лорд убил много людей, и он уже охотился за твоими родителями, прежде чем получил мою информацию. Они были одними из самых успешных действующих авроров. Но моя информация расставила приоритеты, — наконец сказал он.

— Н-но теперь вы хороший человек, — сказал Гарри. — Да?

— Это очень сложный вопрос, Гарри, — нерешительно ответил Северус. — Я больше не Пожиратель Смерти. Я делаю всё возможное для своих учеников и для Дамблдора и стараюсь быть таким человеком, каким Лили хотела бы меня видеть. Но я хороший человек только в том случае, если я на твоей стороне.

— Это вы… — Гарри снова нахмурился. — …вы убили Квиррелла?

Северус медленно кивнул.

— Ради меня, — продолжил Гарри.

— Да.

— Это то, что вы подразумеваете, когда говорите, что хороший, если на моей стороне? То есть для Квиррелла вы нехороший, а для Дамблдора — наоборот, да?

— Да, — Северус сохранял бесстрастное выражение лица.

— Но… — нахмурившись, медленно заговорил Гарри. — Квиррелл пытался убить меня.

— Да, пытался.

— Что ж, тогда вы хороший.

— Возможно. — Северус нахмурился. — Конечно, есть те, кто так думает. Есть также те, кто считает, что убивать Квиррелла так, как это сделал я, было неправильно, несмотря ни на что. И даже я верю, что то, что случилось с Флинтом, было неправильно. Тот факт, что я не сожалею об этом, не улучшает ситуацию.

Гарри нахмурил брови, напряжённо размышляя.

«Тот факт, что я не сожалею об этом?»

— Но если они были плохими, тогда вы не должны думать, что то, что вы сделали, это плохо, правильно?

— Относительно Квирелла — возможно. Но относительно Флинта…

— Ладно, хорошо, я понял. Но то, что кто-то иногда совершает плохие поступки, не означает, что они совсем плохие, правда?

«Правда?»

— Да, это правда.

— Ну ладно, значит, теперь вы хороший, — упрямо сказал Гарри. — И вы хотели быть хорошим и раньше. Вы не думали, что вам следует дать второй шанс?

— Гарри, когда я сказал Тёмному Лорду, что он в опасности, я думал, что делаю что-то хорошее, несмотря на то, что понимал — это приведёт к чьей-то смерти. То, что я не знал, что это была твоя мать, не оправдывает меня. И тот факт, что я теперь убиваю людей по другой причине — той, которую мы с тобой считаем правильной, — не означает, что я переписал всё начисто.

— Т-тогда почему вы всё ещё убиваете людей, если не думаете, что это правильно?

— Потому что люди всё ещё пытаются убить тебя, Гарри! — недовольно бросил Северус.

— Ну, тогда вы действительно думаете, что это правильно, — ответил Гарри.

— Иногда, — наконец признал Северус. Куда мальчик клонит? — Но, несмотря ни на что, это не искупает того, кем я был и что делал раньше.

— Значит, не имеет значения, что вы пытаетесь? — возразил Гарри.

— Неужели ты не понимаешь? — наконец сказал Северус, сражённый и просто желающий, чтобы мальчик понял его, понял и отреагировал так, чтобы напряжение просто исчезло. — Я убил твою мать.

— Волдеморт убил мою мать, — ответил Гарри. — Вы пытались спасти её.

Северус моргнул.

— Ты не понимаешь.

— Нет, я не понимаю, — огрызнулся Гарри. — Я вообще ничего не понимаю. Как я должен реагировать? Вы хотите, чтобы я вас ненавидел? У меня было много причин ненавидеть вас раньше, и я потерпел неудачу. Теперь вы даёте мне ещё одну причину, которая, по вашему мнению, означает, что я должен ненавидеть вас, и я всё равно терплю неудачу. Десять лет назад вы совершили чертовски глупую, ужасную ошибку, и с тех пор вы чертовски, ужасно мучились десять лет, пытаясь исправить то, что не могли. Нет, я не понимаю и, чёрт возьми, не хочу понимать. Вы — всё, что у меня есть, и я не понимаю, почему вы не позволяете мне попытаться простить вас!

— Полагаю, — Северус замер, потрясённый, — я не понимаю, как ты можешь простить меня.

— Я даже не знал её, — ответил Гарри. — Что ещё я должен делать? Вы — всё, что у меня есть. И вы прощали меня миллион раз, хотя я по-прежнему плохой.

— Твои шалости едва ли можно сравнить с моими делами, — ответил Северус, не веря своим ушам.

— Чертовски плохо, — сказал Гарри. — У меня нет выбора. Я должен был бы простить вас, даже если бы вы были полностью ответственны за её смерть, а вы не были. Я по-прежнему считаю, что вы сыграли бо́льшую роль в попытке спасти её, чем в её смерти.

«Он этого не понимает. Он действительно не понимает. Он ещё не осознал и, вероятно, не осознает в течение несколько лет».

По крайней мере, Северус сделал всё возможное. Наверное, было даже лучше, чтобы мальчик пока не обдумывал всё до конца. И ему ещё предстояло пройти через многое в этом разговоре.

— В любом случае, почему вы вообще сказали мне об этом? — спросил Гарри.

Это было такое же хорошее начало, как и любое другое.

— Я хотел, чтобы ты знал об этом, потому что это имеет отношение к… просьбе… У меня к тебе есть просьба. Но… я не уверен, должен ли я просить тебя сейчас или подождать, когда у тебя будет время обдумать.

Мысль о том, что Снейп может быть в чём-то не уверен, была явно странной.

— На самом деле я планировал вообще об этом не думать, — пробормотал Гарри.

Северус нахмурился, глядя на него.

— Ты не должен…

— Послушайте, это просто сделает меня несчастным, понимаете? Это так же, как и все другие глупости, которые пошли не так в моей жизни. Не могли бы вы просто забыть об этом?

— Ты не можешь вечно убегать от этих вещей, Гарри.

— Ну хорошо, — Гарри нахмурился. — Я могу попробовать. — Затем его лицо прояснилось, и он слегка улыбнулся. — В любом случае, что вы за слизеринец? Вам же, чёрт возьми, выгодно, чтобы я какое-то время игнорировал это.

«Так и есть», — покачал головой Северус. Возможно, Гарри действительно был прав. В любом случае, ни один из них ничего не мог поделать с прошлым.

— Язык, Гарри, — рассеянно одёрнул он.

Гарри всегда мог сказать, что не хотел этого.

— Прошу прощения, — сказал он с озорным блеском в глазах. — Это в ваших же интересах. Но вы всё ещё ведёте себя как тупица.

— Слабоумный, — поправил Северус.

— И это тоже, — ответил Гарри. Заметив, что Северус нахмурился, он быстро продолжил: — В любом случае, о чём вы хотели меня попросить? Ведь всё это из-за вашей просьбы, да?

— Отчасти — да.

— И?

Северус глубоко вздохнул, застыв на месте, хотя его так и тянуло снова начать расхаживать по комнате. В конце концов теперь не то чтобы неподходящий момент, хотя и не совсем подходящий.

— Я уже упоминал, что я… хотел завести семью, — начал он, — и как в своём высокомерии и гордыне упустил этот шанс. Я… надеялся… что ты можешь стать моим вторым шансом.

Гарри уставился на него, чувствуя, как заколотилось сердце.

— Вы… я… я не понимаю, — наконец сказал он. — Ч-что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, Гарри, что хочу сына. Что хочу, чтобы ты был моим сыном. Если… если ты позволишь, я бы хотел официально усыновить тебя.

Гарри продолжал пристально смотреть на него.

«Он хочет, чтобы я был его сыном. Типа, сын, сынок? Как будто мы отец и сын?»

— Вы… не… пожалуйста, не шутите так, — наконец сказал он. — Вы не можете… — он замолчал, чувствуя, как глаза начинает щипать.

«Это невозможно. Это чёртово зеркало просто внезапно нашло дорогу в мои сны или что-то в этом роде».

В любую минуту это могло обернуться кошмаром.

— Я не шучу, Гарри. Я абсолютно серьёзен. Я знаю, что я не… не самый лучший человек в мире и определённо не стану самым лучшим отцом, и ты не очень хорошо меня знаешь на самом деле, но у тебя… у тебя нет семьи, как и у меня. И я надеялся… — Он покачал головой.

«Очень красноречиво, Северус. Что ты мямлишь?»

— Я говорю серьёзно, Гарри. Я хочу быть твоим отцом. Я хочу, чтобы ты был моим сыном.

«Разве я не должен сейчас упасть в обморок?» — подумал Гарри, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди. В любом фильме, или в любом более добром мире, он уже потерял бы сознание.

— Ты можешь обдумывать это сколько угодно, — наконец сказал Северус. — И я не жду, что ты вообще это примешь. Всё может просто идти в том направлении, в котором шло, я не буду на тебя давить…

«Ты всё ещё мямлишь, Северус».

— …и ты, конечно, можешь остаться в общежитии, как твои одноклассники, но провести со мной Рождество и лето.

«А теперь ты уговариваешь. Просто заткнись и дай ребёнку подумать».

Он должен был убедиться, что правильно истолковал реакцию мальчика на зеркало, что Гарри действительно хотел этого. Но надежды не питал. Вероятность того, что Гарри согласится, всё ещё казалась крайне низкой.

«Ради всего святого, он знает меня всего три месяца!»

Впрочем, в этом не было ничего необычного.

«Просто дай ему подумать».

Но это было действительно трудно сделать, когда Гарри смотрел так, словно у него было две головы.

— Вы… вы серьёзно? — наконец заговорил мальчик.

Северус просто кивнул, сердце бешено колотилось в груди.

— Почему?

И теперь ему действительно нужно было говорить обдуманно. Если он скажет хоть что-то не так, Гарри решит, что это из жалости, или потому, что Дамблдор ему велел, или что-то не менее разрушительное.

«Так что теперь ожесточённый, злой, вспыльчивый Пожиратель Смерти может говорить о своих чувствах».

Северус, вероятно, заслужил это, учитывая его разговоры с Гарри.

«Просто скажи правду. От него ты же всё время требуешь правды».

— Потому что… потому что ты — это ты, — медленно начал он. — Потому что ты того сто́ишь. Потому что ты уже давно чувствуешь себя «моим», хотя я не имел права претендовать на это. Поскольку ты прав — просто «учитель» не может зайти так далеко. Я хочу власти, постоянства и взаимоотношений с тобой как с сыном. Потому что у тебя нет семьи, а она тебе нужна. Потому что у меня нет семьи, а я хочу её иметь. Потому что ты — это ты, и ты мой, и как бы опасно это ни было, я хочу, чтобы весь остальной мир знал об этом. Потому что я думал, что ни к кому не способен испытывать того, что чувствую к тебе. Потому что ты делаешь меня лучше. Потому что ты этого заслуживаешь, даже если я этого не заслуживаю. Потому что так тебе придётся поверить мне, что я буду рядом, что ты мне нужен, что ты можешь быть настолько плохим, насколько захочешь, и я всё равно… — он сделал паузу. — …буду любить… тебя.

Гарри уставился на него, судя по всему, в шоке.

— Гарри?

— Я… — медленно начал мальчик, голос его слегка дрожал. Он замолчал на секунду, затем произнёс четыре слова, которые прозвучали искренне. Как обещание. — Я постараюсь быть хорошим.

— Ты… — Северус потряс головой, чтобы прояснить мысли. — Это было «да»? Ты можешь думать столько, сколько тебе нужно, честно, и я всё равно буду твоим наставником, если ты…

Он замолчал и с удивлением посмотрел на маленькую головку, уткнувшуюся ему в грудь, но затем подавил свои эмоции и ответил, положив одну руку на затылок Гарри, а другой обняв его за плечи, как обычно, и почувствовал руки Гарри, обхватившие его поверх мантии.

— Это было «да», — наконец тихо сказал Гарри.