Журналистка

Глава 7

В жизни Инги началась длинная эпоха собеседований. Поскольку девушка приняла решение, что категорически не станет больше работать на местные власти, пришлось пойти стандартным путем. Инга разместила резюме на крупных сайтах, стала покупать газету « Работа и зарплата» и нашла координаты всех кадровых агентств, занимающихся подбором персонала в области СМИ. В принципе Инга была не против заняться чем-то еще, все равно впереди сплошные экзамены, трудный проект не возьмешь, но не знала чем - в общем, читала все разделы подряд. Заинтересовалась бесплатной школой крупье при крупном казино, поскольку профессия представлялась ей таинственной, красивой и богемной, но не прошла отбор из-за маленького роста. Рост лишил ее возможности устроиться промоутером, хотя Инга нацепила на кастинг огромные платформы и рекламировала работодателям свои немыслимые достоинства в области общения.

Через неделю пришло первое предложение от известной компании - вакансия журналиста в рекламном отделе. Инга достала лучший из деловых костюмов и отправилась на собеседование. К ее великому разочарованию, беседа предполагалась в отделе кадров (а только потом обещали назначить встречу с главным редактором), а в отделе кадров симпатичная женщина вручила Инге шариковую Ручку и объявила:

- Ну-ка, попробуйте мне ее продать!

- Что? - захлопала Инга глазами, решив, что ослышалась.

- Продайте мне эту ручку! - повторила кадровичка.

«Сумасшедшая, - подумала девушка, - с ними нельзя спорить».

- Купите ручку, - послушно сказала Инга максимально спокойным голосом.

- Не хочу, - заявила женщина, а Инга наконец-то прочитала на бейджике имя «Елена», - мне не нужна ручка.

Точно сумасшедшая.

- А вдруг понадобится? Ручка лишней не бывает, - продолжила Инга, поскольку Елена ожидающе на нее смотрела.

- Не понадобится. Я редко пишу, я компьютером обычно пользуюсь.

- Знаете, ручка - это предмет первой необходимости. Вы редко пишете, но в самый неожиданный момент вам может срочно понадобится что-то подписать, и если под рукой не окажется ручки - сорвется важная сделка. Лучше подстраховаться. Тем более что ручка не занимает много места, долго хранится, не требует ухода и стоит совсем недорогo.

- Да? А почему я должна купить именно эту ручку? - спросила Елена.

Инга чувствовала себя полной идиоткой, но зачем-то продолжала бессмысленный разговор:

- Эта ручка хороша, во-первых, своей надежностью. Шариковые ручки, несмотря на засилье модных гелевых и перьевых, все еще остаются наиболее удобными в использовании. Во-вторых, у этой ручки стильный дизайн - видите, ничего лишнего, неяркие цвета, идеальное дополнение к имиджу современной деловой женщины. В-третьих… в-третьих… в-третьих, - затараторила девушка, вдруг придумав, - эта ручка сделана с использованием новейших технологий - она работает как эмпатический излучатель - тонко улавливает психологическое состояние владельца и автоматически помогает находиться в оптимальном режиме.

Девушка за соседним столом захихикала. Инга поражалась тому бреду, который она несет, но еще больше реакции Елены - Елена улыбалась и выглядела вполне довольной.

- Кстати, эта ручка помогает владельцу правильно оценивать партнера - в нее встроен миниатюрный детектор лжи, который…

- Хорошо, - перебила Ингу Елена, - мы вас берем. Осталось собеседование с начальником отдела продаж, но это чистая формальность. С какого числа можете выйти на работу?

- Почему продаж? - выскочило у совершенно растерявшейся Инги. - При чем тут отдел продаж?

Елена заглянула в резюме.

- Ах да, вы на должность журналиста претендуете. Знаете, я подумала, что лучше мы вас устроим в отдел продаж.

Тем более у нас там большая нехватка сотрудников.

Работать в отделе продаж Инга категорически отказалась, хотя Елена еще целую неделю звонила и уверяла, что девушка зарывает свой талант в землю, она прирожденный менеджер по продажам.

- Почему не хочешь попробовать? - спросила мама, - тем более, тебе опытный человек говорит, что у тебя есть к этому способности.

- Знаешь, ма, во-первых, я не хочу работать на сумасшедших, а в этой компании они с явным прибабахом. Во-вторых, я не люблю, когда за меня решают, не спросив моего согласия или хотя бы не предупредив. И в-третьих, мне совершенно не понравился диалог меня - продавца с потенциальным покупателем. Как будто я перед ним унижаюсь, что-то выпрашиваю, что-то навязываю. Нет, не хочу. Если за пару месяцев не найду нормальной работы - тогда, конечно, на лето к ним устроюсь, но пока не пойду.

- До лета у них места займут.

- Если займут - значит, точно не судьба. Moя работа меня дождется.

Инга была в своем роде фаталисткой. Она искренне верила, что нельзя упустить возможность - если что-то действительно создано для тебя, оно обязательно станет твоим. Если нет - значит, оно и существовало не для тебя, ты просто принял желаемое за действительное.

Следующее собеседование состоялось через день - Инга нашла в газете вакансию редактора журнала, входящего в крупный издательский дом, пожалуй, один из крупнейших в стране. Девушку заставили полчаса ждать в приемной, а потом менеджер по персоналу проводила ее в маленькую комнату и дала заполнить тест из ста вопросов. Некоторые вопросы Инга тут же записала себе в блокнот - на память:

«Не страдаете ли вы потливостью?

Бывают ли у вас нервные тики?

Все ли в порядке с вашими половыми органами?

Все ли в порядке с вашей сексуальной жизнью? Часто ли у вас бывают запоры поносы?

Есть ли у вас инструмент, используемый по вашей специальности?

Есть ли у вас финансовые затруднения, долги?»

Тест забрала та же менеджер по персоналу и тут же попрощалась с Ингой.

- До свидания, мы вам позвоним, если ваша кандидатура нас заинтересует.

Об условиях Инга не узнала ни слова. Дома она долго возмущалась:

- Ну хорошо, допустим, вечно потный редактор, дергающийся от тика и постоянно торчащий в туалете, - это неудобно для компании, коллектива и вообще. Но какое отношение фирма имеет к моим половым органам? Если даже они не в порядке или у меня проблемы в сексуальной жизни - то как это повлияет на мою работу?

- В наше время таких вопросов не задавали. Ты точно не шутишь? - спросила мама.

- Нет!!! Может, это у них прикол такой, но я на полном серьезе заполнила эту дурацкую анкету!!! И еще вопрос про долги и финансовые затруднения - неужели хоть кто-то напишет, что он весь в долгах как в шелках? А инструмент, используемый по моей специальности, - это, пардон, что?

- Компьютер, наверное, - предположила мама. - Я думаю, что тест общий для всех сотрудников. И они его дают и редакторам, и уборщицам, и всем-всем-всем.

- От этого умнее вопрос про инструмент не становится, - фыркнула Инга. - Какая разница, есть ли у уборщицы дома швабра? На работе ей все равно должны дать другую - не будет же она дефилировать каждый день по курсу работа - дом, неся перед собой швабру, как знамя.

- В общем, если тебе позвонят - думаю, все прояснится, - сказал папа.

Инге позвонили через три дня и предложили приехать на следующее собеседование. Девушка опять прождала полчаса в приемной, а потом ее проводили в кабинет к уже немолодой полной даме.

- Знаете, - сказала ей дама, - начальник сейчас на переговорах, поэтому пока я с вами побеседую, а потом он освободится - и вас проведут к нему.

Ни имени, ни должности она девушке не сказала, а стала задавать вопросы про образование и опыт работы, но с каким-то скучающим видом. Пока Инга отвечала, дама что-то печатала, перелистывала, записывала - только что по телефону не разговаривала. Девушка начала раздражаться и через двадцать минут ленивого интервью была на взводе. Развязкой ситуации послужил вопрос, произнесенный с такой же прохладной рассеянностью:

- Ну, расскажите, как вы вообще живете…

На этом месте Инга поднялась и вышла, преодолев соблазн со всего размаха хлопнуть дверью.

Тайну странного теста она так и не выяснила. Больше никогда в жизни ничего подобного ей не предлагали. Хотя как-то дали листок бумаги и ручку и попросили написать десять ответов на вопрос: «Кто я». Инга уверенно принялась за дело:

«Я - женщина.

Я - главный редактор сайта.

Я - дочь.

Я - ученица.

Я - человек.

Я - оптимист».

И задумалась. Может ли она считать себя главным редактором сайта, если уже уволилась. Зачеркнула строчку и написала:

«Я - бывший главный редактор сайта». Зачеркнула.

«Я - человек, который умеет делать сайты и быть главным редактором сайта».

Зачеркнула.

«Я - человек, который может быть главным редактором сайта».

«Ерунда какая-то», - решила Инга, порвала листочек и ушла.

- Вся эта психология не для меня, - пожаловалась она вечером папе, - лучше бы дали какое-нибудь задание на умения и навыки. Я умею работать, но я не умею себя расхваливать и рассказывать, как же я чудесно работаю.

- А зря, - сказал папа, - начальство больше любит тех, кто умеет себя расхваливать.

- Это называется «подать себя», - вставила мама.

- Значит, я не умею подать себя. И придется мне работать только там, где оценят мои знания и умения, а не демагогию.

Инга была максималисткой во всем.

В следующие несколько недель Инга шесть раз нарывалась на лохотронщиков - предлагали работу по завлечению в сетевые пирамиды, по раскрутке на обучение, но самое интересное предложение Инга получила в ГУМе, соблазнившись на вакансию «менеджер» со свободным графиком и огромной цифрой оклада. Ее встретила очаровательная девушка, проводила мимо всех магазинов в далекий закуток и после разговора об Ингином опыте и способностях сообщила:

- Специфику нашей работы очень трудно понять на словах. Я сейчас позвоню Сереже, это менеджер, и вы пойдете с ним, посмотрите, как он работает.

Сережа оказался симпатичным молодым человеком лет двадцати, с круглым веснушчатым лицом и обаятельной улыбкой. На нем хорошо сидел костюм с галстуком, а ботинки были начищены до блеска.

«Похоже, в этой фирме дресс-код. И довольно строгий, - решила Инга, - уже жарковато для костюмов».

- Давай на «ты», у нас так принято, - объявил Сережа.

- Хорошо.

- Пойдем со мной, сейчас, только набор возьму.

И через минуту вернулся с пакетом.

- Вот смотри, - начал он объяснять, - у меня в пакете наш стандартный набор - электробритва, фен и калькулятор. Набор стоит десять долларов. Ты за него не платишь, ты просто берешь в офисе, и тебе его записывают на счет.

- И что с ним делать?

- Продавать, конечно.

- Кому я это продам? - Инга сразу вспомнила приятельницу, которая решила торговать Гербалайфом и вскоре стала бывшей приятельницей. Видимо, не только для Инги - потому что усиленно навязывала продукцию всем знакомым, доходя до явных бестактностей в стиле: «Что-то ты выглядишь безобразно» - с намеками на необходимость покупки у нее гербалайфа по суперцене.

- Увидишь. У нас свое поле работы, менты не лезут - им фирма отстегивает, главное, не уходить с того пятачка, куда тебя распределили, потому что рядом работают люди из других фирм - мешать друг другу нельзя. Если день не рыбный - лучше просто переждать или даже пойти домой, но не лезть на чужую территорию. Это первая заповедь. Понятно?

- Понятно.

Инге было понятно только про не лезть на чужую территорию, а при чем тут менты, рыба и конкуренты - нет.

- Мой пятачок сегодня - вот здесь, - показал Сережа, когда вышли из ГУМа на Никольскую, - от этого входа до Красной площади. На площадь вылезать нельзя, менты прогонят. Понятно?

- Понятно.

- Ну, теперь держись ко мне поближе, чтобы все слышать, и запоминай. Ты сегодня весь день будешь ходить со мной, а завтра уже сама начнешь работать. Что непонятно - спрашивай, но меня не перебивай - потом уточнишь все разом.

Инга послушно держалась поближе к Сереже, а он встал посреди улицы и пристально вглядывался в прохожих, комментируя:

- Нужна семья, идеально - из трех человек мама, папа и ребенок. Можно с двумя-тремя детьми. И чтобы провинциалы.

- А как отличить?

- Поработаешь - научишься. Провинциалов сразу видно.

Девушка не понимала, чем жители столицы могут отличаться на вид от жителей других городов, но промолчала. Минут пятнадцать Сережа придирчиво бормотал под нос:

- Эти классные, но их двое… Эти облезлые… Вон те… нет, питерцы… Эти уже все потратили…

Наконец он увидел семью, которая ему понравилась, - плотный краснощекий папа, круглолицая мама и мальчик лет девяти, выходящие из ГУМа с пакетами.

- За мной! - скомандовал он Инге и устремился к ним.

- Добрый день, - сказал Сережа, обращаясь к месту между папой и мамой, - я представляю телекомпанию РТР, вы не могли бы уделить мне пару минут?

Он широко и обаятельно улыбался. Заулыбалось и семейство.

- Конечно, - ответила женщина, - мы пока не торопимся.

- Сегодня РТР проводит уникальную акцию… впрочем, секунду, - Сережа убедительно запнулся, - а вы наш канал смотрите?

- Смотрим, смотрим, - сказала женщина.

- Смотрим, - подтвердил муж.

- Вам нравится?

- Да, особенно ваша ведущая, - тут женщина назвала незнакомое Инге имя, - такая красивая и такая душевная, всегда так хорошо все рассказывает.

- Тогда поздравляю вас! - торжественно объявил Сережа. - Вы стали победителями нашей акции. От телекомпании РТР, от вашей любимой ведущей вам полагаются ценные призы!

Женщина ахнула.

- Посмотрите, пожалуйста, вон туда, - Сережа показал рукой на вентилятор в стене ГУМа, - нас сейчас снимает скрытая камера. Помашите камере ручкой!

Ребенок радостно заскакал, замахал руками, мама кинулась поправлять прическу, глава семейства солидно повернулся к вентилятору.

- А привет можно передать? - спросила женщина.

- Конечно можно! - заулыбался Сережа. - Вы же наши победители.

- Саша, скажи, - толкнула женщина мужа.

- А что сказать-то? - не понял тот.

- Эх… ладно. - И, замахав обеими руками, она затараторила, старательно глядя на вентилятор: - Передаю привет своим друзьям и родственникам. И всем девочкам с нашей фабрики. Машка, Тонька, вы меня слышите?

Вокруг Сережи и выбранной им семьи стали собираться люди.

- А мне можно привет передать? - спросил один мужчина.

- Можно, - покладисто ответил Сережа, - смотрите вон туда, там скрытая камера, - опять показал на вентилятор.

Пока желающие кричали в сторону ГУМа свои приветы, он начал доставать из пакета десятидолларовый набор и раздавать «победителям», улыбаясь до самых ушей и торжественно повышая голос.

- Для нашего победителя Александра - уникальная электробритва’ Незаменима для настоящего мужчины дома, на работе, в поезде - и везде. Самое мягкое и комфортное бритье. Новейшие разработки! Лучший дизайн! Подарок от канала РТР! Александр, покажите зрителям ваш подарок!

Александр послушно поворачивал к вентилятору коробку с бритвой, а Инга не понимала ровным счетом ничего. Но ее бредовый текст про ручку крутился в голове.

«Если он скажет про встроенный детектор лжи, лягу в психушку», - подумала девушка, а Сережа тем временем весело продолжал:

- Для нашей прекрасной дамы - как вас зовут? - для очаровательной Натальи компания РТР приготовила в подарок этот замечательный фен. Фен для самых красивых женщин, прост в обращении, удобен, позволяет создать прически, достойные своих обладательниц. Наталья, встаньте, пожалуйста, рядом с мужем и покажите оба свои подарки нашим зрителям.

Смущенная, раскрасневшаяся женщина послушно выполнила указание.

- И наконец, для мальчика, для мальчика с такими умными глазами - ребенок явно развит не по возрасту - вот этот калькулятор! Вещь, которая будет нужна ему еще много-много лет!

Перед вентилятором была показана и эта коротка. Пакет у Сережи в руках опустел.

- Давайте я помогу вам упаковать подарки, - сказал Сережа, мягко забирая из рук у совершенно ошарашенного и счастливого семейства коробки. Наталья томно улыбалась, а Сережа сложил бритву, фен и калькулятор в пакет и вручил пакет Александру.

«Я в сумасшедшем доме, - решила Инга. - Сереже платят бешеные деньги, чтобы он бродил возле ГУМа, выбирал по непонятным критериям провинциальные семьи, разыгрывал ерунду про РТР и раздаривал людям наборы из дешевой ерунды».

Задумавшись, Инга пропустила мимо ушей несколько следующих Сережиных фраз, а когда вернулась к реальности, поймала продолжение речи:

- …И поскольку канал РТР по-настоящему печется о несчастных брошенных детках, мы не занимаемся фальшивой благотворительностью, мы помогаем им реальными действиями. Кстати, вот вам еще билеты на наш благотворительный концерт. Он состоится сегодня в Кремле, будут петь Пугачева, Апина, Розенбаум, Кобзон, Леонтьев, Газманов и другие звезды мировой величины, приходите обязательно, у вас места в партере, в самой середине.

«Наверное, я уже сижу в психушке, и мне все грезится», - мрачно заключила Инга.

- И мы просим вас принять участие в наших благотворительных акциях, просим посильно помочь бедным детишкам. Мы не может взять с вас полную стоимость наших подарков, но просим пожертвовать одну десятую часть от их цены в пользу детских домов. Посмотрите, пожалуйста, в камеру, пусть наши зрители увидят ваши лица, пусть страна знает своих героев. Пусть вами гордятся!

Сережа тут же продолжил обыденным тоном:

- Десятая часть стоимости нашего набора - всего сто пятьдесят долларов.

Инга пошатнулась. На ее глазах совершалось нечто невообразимое. Глава семейства и его жена полезли по сумкам и карманам и отдали Сереже требуемую сумму. Правда, в рублях, но Сергей сказал, что РТР охотно принимает в любой валюте, ведь главное - не форма, а суть, благородная помощь детям-сиротам.

Оставшаяся часть была очень короткой. Буквально за три минуты Сережа с семейством распрощался - еще раз повернул их к вентилятору, еще раз попросил поднять и показать пакет с подарками, произнес несколько слов благодарности за светлый подвиг и призвал обязательно приходить на концерт в Кремль. После всего - пожал руку Александру, поцеловал руку Наталье, похлопал по плечу мальчишку - и пошел внутрь магазина. Инга семенила за ним, не в силах поверить в увиденное.

- Ну, ты все поняла? - повернулся к ней Сережа.

- Нет… а что за концерт?

- Шутишь? Билеты мы на компе штампуем, - он засмеялся, - а ты что, правда поверила, что этим лапотникам в Кремле бесплатно Пугачева с Кобзоном споют? Может, еще деньги предложишь отправить в детский дом?

Инга молчала, остолбенев, и как завороженная шла за Сережей.

- Пойдем в «Ростике» на второй этаж, перекусим. Угощаю. А потом обратно на работу. Рабочий день у нас с девяти утра до девяти вечера. Тебе про деньги говорили?

- В общих чертах.

- Смотри, я взял набор за десять долларов, а продал за сто пятьдесят. Доход сто сорок. Из них я должен тридцать процентов отдать фирме - они ментов проплачивают, защищают от неожиданностей и так далее, в общем, без фирмы нельзя. От ста сорока тридцать процентов - это будет сорок два доллара, - без малейшей заминки посчитал Сергей, - значит, мне останется девяносто восемь. Короче, сто долларов мой доход. В удачные дни удается продавать по три-четыре набора. В праздничные - даже по семь-восемь. Конечно, цену надо назначать в зависимости от покупателя - некоторым продаю за сто, даже за пятьдесят - лучше наварить всего двадцать восемь долларов, чем просто так стоять.

- Почему двадцать восемь? - тупо спросила Инга.

- Ты не тормози! Тормоза тут работать не могут! Учись быстро соображать. Если я продам набор за пятьдесят, то десять вычтут за его реальную стоимость плюс тридцать процентов фирме - еще двенадцать, мне останется чистыми двадцать восемь.

- Понятно… а что будет, если та семья вернется, когда узнает, что их обманули с концертом, или, узнав реальную стоимость набора, потребует деньги назад?

- Во-первых, ничего не будет, потому что товар стоит столько, сколько за него заплачено, - сказал Сережа, - я тебе могу даже прошлогодний снег продать за тысячу баксов снежинка - это мое личное дело. Передумали - ну, извините, сделка уже совершена. Во-вторых, у нас все предусмотрено - чтобы нервы не трепали и работать не мешали, нас фирма каждое утро перераспределяет. Меня завтра отправят на другую улицу, а здесь будет стоять другой менеджер. Если те лохи придут - они меня просто не найдут. Адрес фирмы или мои данные они не знают.

- Но нельзя же каждый день в разных местах стоять? А если они сюда будут каждый день приходить и дождутся, пока опять здесь будет твоя очередь? - Инга с каким-то болезненным любопытством жаждала подробностей.

- Эх, боюсь, не втянешься ты в работу - уж очень тупишь. Я же тебе сказал, что надо выбирать провинциалов. Провинциалов, поняла? Они в Москве и так по неделе всего бывают, так тут еще отдадут почти все деньги - им надо обратно валить. Дольше недели не проторчат.

А мест у нас хватает. - Сережа помолчал, потом добавил: - Изредка все-таки какие-то скандалы бывают, вот у Ленки был месяца три назад, ее мужик даже в фонтан швырнул. Но зато Ленка за тот месяц заработала три тысячи - за эти деньги я готов каждый день в фонтан летать.

- Три тысячи долларов? - спросила Инга, зажмуривая глаза от благоговейного испуга.

- Не рублей же. Но и другие не в обиде. Ленка, конечно, лучшая, но и самые слабые по четыреста натягивают даже в плохие месяцы. Я в прошлом месяце получил восемьсот, а два месяца назад - две тысячи.

Инга, как хвост, ходила за Сережей до конца дня. Три раза у него срывалось, наконец, уже в восемь вечера он продал набор немолодой паре за восемьдесят долларов.

- Ну, все, нужно отметиться в фирме, что уходишь, расписаться, что оба набора продал, и написать за сколько - и свободен. Деньги мы отдаем раз в неделю, по пятницам, а до тех пор просто записываемся. - Сережа хлопнул Ингу по плечу: - Ну, как тебе работка? Непыльная, верно? За день сто пятьдесят долларов, точнее, сто сорок семь. Кстати, тебя хорошо обучать - ты под ногами не пытаешься, не болтаешь, а то иной раз такие попадаются…

- А зачем ты обучаешь новеньких? спросила Инга.

- Как - зачем? Мне фирма платит за каждого, кого я учил, правда, мало, по двадцать долларов. Мало потому, что не все остаются, не все втягиваются в работу. Но если кто-то остается и втягивается - то с его первой сделки все тридцать процентов идут не фирме, а мне. Вот и обучаю. Мне же не трудно день тебя за собой таскать и на вопросы отвечать, а денежка капает. Короче, ладно, я побежал, мне здесь рядом надо с другом встретиться. Завтра уже сама будешь работать - не забудь одеться по-деловому, а обувь удобную выбирай, иначе к вечеру разваливаться начнешь. Пока!

Инга пришла домой в состоянии полной прострации. За месяц работы с девяти до шести в качестве главного редактора сайта, работы ответственной, творческой, отнимающей силы и время, нервной, она получала триста пятьдесят долларов. Эта зарплата считалась высокой. Ее папа зарабатывал триста, а мама - двести пятьдесят. Стипендия даже лучших вузов не превышала сорока. А в фирме, торгующей копеечными наборами дешевой техники, даже самые неумелые получали четыреста, середнячки - ближе к тысяче, а лучшие - запредельные суммы. Инга не могла этого переварить. Ей откровенно претили обман провинциалов, спекуляция на детях-сиротах, вся эта актерская игра на центральной улице - но деньги… какие же бешеные деньги…

Всю ночь девушка ворочалась с боку на бок. Ей снилось, как она зарабатывает по сто пятьдесят долларов в день, как покупает маме норковую шубу (разве Инга не видела, как маме нравится полушубок ее подруги?), папе - машину, а за пару лет набирается много - и они меняют квартиру на большую…

А еще обязательно - маме бриллианты, папе ноутбук, затем кругосветное путешествие. Инга вскакивала с колотящимся сердцем, плелась на кухню пить воду, снова ложилась - и снова проваливалась в тот же сон, где она начинала зарабатывать по двести, по триста долларов в день, удачно вкладывала деньги, получала огромные проценты, покупала маме с папой виллу в Греции, себе - журнал, чтобы делать его таким, как ей хочется, всем родственникам - квартиры и машины…

Утром Инга встала с гудящей, как колокол, головой, выпила цитрамон и поплелась в ГУМ. На какое-то подобие общего собрания она опоздала, и девушка-администратор, представившаяся Алей, коротко объявила:

- Опаздывать нельзя. У нас часто приезжает шеф - раз, раздаются места - два, и просто положено так - три. Бери набор, расписывайся - и бегом на свой пятачок.

Аля заглянула в записи:

- У тебя сегодня Никольская, где вчера был Сережа, так что не заблудишься. Смотри не заходи на Красную площадь - туда, где камни, и не уходи за угол ГУМа - там уже не наша фирма, там «Фортуна и К°» работает.

- «Фортуна и К°» - это что?

- Это такие же, как мы, но они путевки впаривают. Мы друг другу не мешаем. В общем, если вопросы будут - можешь подходить. Если удастся продать - приходи, отчитаешься, бери следующий. В девять часов свободна, но зайди в офис, оставь набор. Все, иди работай, удачи тебе!

Инга взяла набор и отправилась на вчерашний пятачок. Первые полчаса она не могла решиться к кому-нибудь подойти - едва делала шаг, тут же тело тяжелело, колени подгибались. Потом девушка вспомнила свои машинно-бриллиантовые ночные грезы и заставила себя.

- Добрый день! - чуть дрожащим голосом, далеко не таким поставленным и уверенным, как у Сергея, сказала она маленькой группе из мужчины, двух женщин и девочки-подростка.

- Sorry? - переспросил мужчина.

- Speak English please.

- We don’t speak Russian, - одновременно сказали обе женщины, а девочка с интересом уставилась на Ингу, как Колумб на аборигена. Инга моментально забыла все английские слова, что-то забормотала и отошла.

Еще через двадцать минут она решилась на вторую вылазку, выбрав вполне приятное на вид семейство, быстро шагающее по улице.

- Добрый день, - сказала она, обращаясь к мужчине, - я представляю телекомпанию РТР, вы не могли бы уделить мне пару минут?

- Мы спешим! - объявила женщина и подтолкнула остановившегося было мужа. - Нам некогда!

«Обращаться надо к женщинам, - поняла Инга, - все остальное они воспринимают как приставания к их благоверным».

В следующий раз ее чуть более уверенная улыб« ка была адресована жене, но и это не помогло.

- Девушка, отстаньте, а? - сказал глава семейства. - Мы не из деревни Кукуевка, все ваши лохотроны давно знаем.

- Но я представитель компании РТР, - попробовала придерживаться текста Инга, - и я…

- Ага… РТТ, ОРТ и Дед Мороз в одном лице, - перебил мужчина, - а в пакете у вас подарки, и из Мавзолея нас дедушка Ленин снимает скрытой камерой и передает в прямой эфир. Хоть бы что поумнее придумали. Как только не стыдно. Отойдите!

И он повел жену и сына в ГУМ, а покрасневшая растерянная Инга осталась.

Ей не везло целый день. Дважды она нарывалась на иностранцев, еще дважды на москвичей, уже знакомых с технологией, один раз ее обругали матом, и один раз намеченные жертвы сорвались в момент торжественного вручения «подарков победителям». Утешением служило только то, что лица они от вентилятора отворачивали - значит, хотя бы поверили в наличие камеры и акцию от РТР. Уже не совсем безнадежно.

Без десяти девять Инга просто ради проформы, никого не выбирая и не всматриваясь (все равно она не отличала провинциалов от москвичей), подошла к первой же подходящей по данным семейке, и неожиданно они застыли как завороженные, слушая девушку, открыв рот и с радостью крича свои приветы в вентилятор.

Ингин голос обрел уверенность, местами забывая текст и импровизируя на ходу, она отлично провела церемонию вручения и восхваления подарков, оттарабанила текст про брошенных детишек и концерт с Пугачевой, а потом дрожащими губами назвала цифру:

- Сто долларов.

Сто долларов стоил отличный сотовый телефон, яркий, с крупным дисплеем, со множеством функций - мечта Ингиного папы. У Инги был мобильный - плохенький, но был, а у папы не было. Глава семейства лазил по карманам, а Инга судорожно считала: сто долларов минус десять - девяносто. Девяносто разделить на сто - ноль целых девять десятых. Ноль целых девять десятых умножить на тридцать - двадцать семь. Девяносто минус двадцать семь - шестьдесят три доллара. И тогда останется всего тридцать семь. Инга еще не потратила последнюю зарплату - значит, можно купить папе тот самый телефон.

- Тут не хватает, - как-то растерянно сказал мужчина, пересчитывая деньги.

Инга растерялась. В Сережином сценарии ничего подобного не было. Она мялась и топталась, не зная, что делать, даже посмотрела на вентилятор, будто ожидая оттуда подсказки.

Посмотрела на вентилятор и женщина. Потом отвернулась, сунула руку за пазуху, пошарила и достала тряпочку. Инга, не отрываясь, смотрела, как из тряпочки появляются помятые купюры. Не отрываясь, смотрели и муж, и дочка лет восьми, болезненно бледная девочка с двумя жидкими косичками.

- Без постели на обратном пути вполне обойдемся. в «Макдоналдс» не пойдем, чего мы там не видели, у нас тоже скоро откроют, - сказала женщина домашним, - ну и нашим подарки покупать не будем - маме фен подарим, Сашке - калькулятор. - И, взяв у мужа деньги, прибавила почти все свои, протянула Инге: - Вот, возьмите. Детишкам нужнее.

Инга скомканно завершила последний этап своей роли, совершенно не дотягивая до блестящего вчерашнего исполнения Сережи, попрощалась с лапотниками, как их называли в фирме, и пошла в ГУМ. Это тоже входило в сценарий - попрощаться и уйти в ГУМ, видимо, подразумевалось, что телеведущий идет снимать камеру и поедет дальше в Останкино делать материал.

Войдя, Инга столкнулась с уходящей Алей. Та с ходу накинулась на девушку:

- Где тебя носит? Сказано же - в девять явиться, сдать набор, я что, должна до полуночи сидеть, всех дожидаться? Бегом - там Лолка осталась, переодевается, в ресторан собирается - сдашь набор и с утра не опаздывай.

- Я его продала.

- Продала? За сколько? Вот умничка! В первый же день - ты молодец!

- За сто долларов.

- Хорошо. Наши асы и за пятьсот продавали, случалось, но для первого дня сто долларов - это просто потрясающе. Думаю, ты станешь одной из лучших, - щебетала Аля, - поздравляю! Это надо отметить! У нас есть традиция - с первой продажи менеджер покупает тортик. Купи, пожалуйста, бисквит, хорошо? А лапотники сильно жмотились?

- Нет. Они, наоборот, последнее отдали - женщина из лифчика достала то, что было на постель в поезде и на подарки родным. Сказала, что детишкам нужнее.

- Дура, - сказала Аля, посмеиваясь. - Ну и хорошо, лохам постель ни к чему, и подарки их родным тоже. Мы денежками получше распорядимся. Ты что хочешь купить?

- Папе телефон сотовый. Новая модель, «Моторола», ему очень нравится.

И тут Инга все поняла. Произнеся вслух первое из своих бриллиантово-шубных мечтаний, она все поняла. И даже удивилась, как можно было раньше не понять столь очевидной вещи.

- Аля, стой здесь, я сейчас вернусь! - крикнула она.

- Что с тобой? Ты куда? - не поняла Аля.

- Стой здесь! Стой и жди!

Инга сорвалась с места. Она выбежала из ГУМа, заметалась на Никольской и судорожно соображала - «Детский мир»? Нет.

Красная площадь? Нет. Вокзал - значит, метро. У ее лапотников больше нет денег на магазины, от Красной площади они шли, деться им некуда - они поедут на вокзал и будут сидеть, ждать поезда, в котором поедут без постели и еды - может, не один день. Девушка пролетела переход к Театральной и прямо возле входа в метро увидела знакомые лица. Девочка плакала, мужчина курил, а женщина, присев на корточки, что-то втолковывала дочери. Инга радостно подбежала и выпалила:

- Дайте мне пакет!

Мужчина, недоумевая, послушался. Инга сунула ему деньги и быстро проговорила:

- Идите, куда собирались, купите всем подарки и ни с кем не разговаривайте на улицах, если будут подходить - посылайте прямо матом. Все неправда. Нет никаких акций и призов, все сплошное надувательство. Этот набор стоит десять долларов. И концерта никакого нет - билеты фальшивые. До свидания.

И Инга, не слушая ответа, не оборачиваясь скрылась в переходе. В ГУМе ее ждала Аля.

- Ты чего? - спросила она и осеклась, заметив у девушки знакомый пакет.

- Вот, хочу сдать набор, - ответила Инга.

- А зачем ты соврала, что продала? - не поняла Аля.

- Я не соврала. Я продала - а теперь передумала и вернула деньги.

Секунду помолчали, потом Аля изменилась в лице, выпрямилась и как будто зашипела, придвигаясь к девушке на шаг:

- Ты что, типа самая честная? Остальные сволочи, а ты такая мать Тереза? Жалостливая, стерва. - И Аля плюнула Инге под ноги.

Девушка отшатнулась.

- Набор не приму, время уже истекло. Плати деньги - и потом впаривай его кому хочешь. Завтра можешь не приходить - нам здесь фифы благородные не нужны. Давай деньги!

Инга быстро отдала - чуть больше, но сдачи, конечно, ждать было бесполезно, и пошла прочь.

- Принцесса помоечная! - донеслось вслед.

Обманутая Ингой семья все еще стояла у метро. Мужчина по-прежнему курил, но девочка больше не плакала. Инга снова подошла к ним и сунула женщине пакет:

- Возьмите. На этот раз действительно подарок. Не от канала РТР, к сожалению, а всего лишь от дуры по имени Инга. Можете рассказать у себя в городе, что в Москве живут разные люди, но самую большую идиотку зовут Инга, и она подарила вам этот набор.

Домой Инга вернулась поздно, родители не спали.

- Пап, я не купила тебе сотовый телефон. А тебе, ма, я не купила норковую шубу и бриллианты. Вам обоим я не купила машину, виллу и кругосветное путешествие. Но почему-то я только рада.

И, ничего не объясняя, завалилась спать, чтобы на следующий вечер все рассказать в подробностях.

- Знаешь, зайка, - сказала мама, обнимая Ингу, - это все не пошло бы нам на пользу. Не расстраивайся, что не купила мне шубу. Если бы купила на эти деньги - ничего не вышло бы хорошего.

- Почему? Я бы не стала тебе рассказывать, как именно деньги заработаны, и ты бы носила и радовалась, без всякого негатива, - сказала Инга, и по ее голосу мама убедилась в правдивости своей догадки - девочка переживает, что не сумела сделать родителям подарки.

- Потому, зайка. Я бы не знала, но мир вокруг меня знал бы. Не важно, верить ли в Бога, или в карму, или еще во что-то, в нашем мире все поступки имеют последствия. И последствия того, что я носила бы шубу, купленную на чужие последние деньги, - непредсказуемы. Может, заболела бы раком и умерла на двадцать лет раньше срока. Может, от меня ушел бы папа.

- Кому я нужен, - вставил папа.

- А вот тогда нашлась бы та, которой нужен. Или меня уволили бы с работы. Обвинили бы в мошенничестве и посадили в тюрьму. Не важно. Просто чужие страдания притянули бы к этой флер несчастья. Я могла ничего не знать - но обязательно поплатилась бы чем-то. - Мама улыбнулась: - Нам хорошо и без норковой шубы, и без виллы. Главное, что мы с папой вырастили не только трудолюбивую и амбициозную, но еще и заботливую, и честную дочь.

Это для родителей - высшая форма счастья. Ты пока просто запомни, а поймешь потом, когда свои появятся.

- Не могла я вырасти плохой у таких родителей, - сказала Инга, - я ведь уже взяла деньги, а когда сказала вслух, что папе куплю телефон, сразу поняла, что это не сочетается. Наш папа - и краденые деньги.

- Разбавлю ваши пафосные признания, - перебил папа. - А вы первоисточник сценария помните?

- Какой первоисточник? - не поняла Инга.

- Первоисточник сценария, по которому население обманывают в этой фирме, - папа хмыкнул, - они же не сами все это придумали, они только усовершенствовали и приблизили к современности, но идею им подсказали классики,

- Кто? - спросили хором Инга и мама.

- Эх вы… читать надо классику-то. Ильф и Петров, «Двенадцать стульев». Сейчас принесу.

Буквально через пару минут папа вернулся с толстым томом в красном нарядном переплете, нашел нужное место и прочел:

- «Граждане! - сказал Остап, открывая заседание. - Жизнь диктует свои законы, свои жестокие законы. Я не стану говорить вам о цели нашего собрания - она вам известна. Цель святая. Отовсюду мы слышим стоны. Со всех концов нашей обширной страны взывают о помощи. Мы должны протянуть руку помощи, и мы ее протянем.

Одни из вас служат и едят хлеб с маслом, другие занимаются отхожим промыслом и едят бутерброды с икрой. И те и другие спят в своих постелях и укрываются теплыми одеялами. Одни лишь маленькие дети, беспризорные дети, находятся без призора. Эти цветы улицы, или, как выражаются пролетарии умственного труда, цветы на асфальте, заслуживают лучшей участи. Мы, господа присяжные заседатели, должны помочь. И мы, господа присяжные заседатели, им поможем».

И вот еще дальше:

- «Товарищи! - продолжал Остап. - Нужна немедленная помощь. Мы должны вырвать детей из цепких лап улицы, и мы вырвем их оттуда. Поможем детям. Будем помнить, что дети - цветы жизни. Я приглашаю вас сейчас же сделать свои взносы и помочь детям, только детям, и никому другому. Вы меня понимаете?»

- Удивительно, но не вспомнила момента, - сказала мама, отсмеявшись.

- Точно оттуда содрали!

- Во всем виноваты Ильф и Петров - нет что бы научить честно трудиться, а они научили, как мошенничать, - пошутил папа.

- Знаете, какой вывод я сделала из этой истории?

- Какой, зайка?

- Что продажи - это не мое, - сказала та, - мне судьба очень явно объяснила, спорить глупо.