Гнев богини Геры

Глава XVI Тайное святилище

— Геракл, нет! Не надо! — хрипло крикнул Голикс, когда Геракл захлопнул за собой дверь и в два прыжка оказался возле постели. — Все в порядке, правда, все порядке!

К счастью, Геракл и сам уже это сообразил, по тому, как девушка забралась с ногами на постель и испуганно прижалась к стене.

Бесполезный нож упал на пол.

— Геракл? — с придыханием произнесла она.

Голикс кивнул:

— Да. Он спас мне жизнь.

Она была, на взгляд Геракла, необычайно красива, с пышными рыжими волосами, которым позавидовала бы любая богиня. Он поднял ладони, показывая, что не причинит ей вреда, а потом подтащил кресло поближе к кровати и рухнул в него. Геракл улыбнулся и наклонил голову, показывая парню, что готов его выслушать.

С театральными стонами и оханьями, морщась и шипя, Голикс уселся на кровати и прислонился спиной к стене. Его голова была обвязана чистой тканью, лицо отмыто от крови, а поношенная и разорванная туника сменилась свежей, темно-зеленой.

— Это Цира, — сказал он, стараясь держаться небрежно и не обнаружить своего смятения. Хотя, конечно, именно это Геракл и увидел.

— Я убежала, — сообщила она боязливым шепотом, а потом объяснила, что на улицах только и разговоров про стычку возле конюшни. Когда она бежала сюда к Голиксу, несколько человек рассказали ей, что его унес какой-то гигант. — Ты, как я могу догадываться.

Геракл даже не знал, как себя вести. Ему опять стало неловко от того благоговения, которое внушало всем его имя. Он вяло отмахнулся, изобразил улыбку, а потом стал слушать со все возрастающим гневом рассказ Циры о том, что она случайно услышала в доме, где она работала служанкой вместе со своей сестрой-двойняшкой. Глаза ее покраснели, губы дрожали, а когда она закончила свой рассказ, по щеке побежала слеза.

Геракл откинулся на спинку кресла, положил ногу на ногу и задумчиво уставился в окно.

— Во-первых, я скажу тебе точно, — произнес он. — Ты не умрешь.

— Видишь? — обрадовался Голикс. — Я ведь говорил тебе.

— Я хорошо теперь знаю, что там происходит.

Голикс усмехнулся:

— Видишь? Я говорил тебе.

Взгляд Геракла заставил его замолчать.

— Во-вторых, Цира, ты должна вернуться назад.

— Видишь? — как попугай, повторил Голикс. — Я… Что?

— Что? — эхом отозвалась Цира. — Голикс, где нож?

Геракл снова цыкнул на них, на этот раз нахмурив брови, отчего молодые люди испугались и бросились в объятия друг друга. Впрочем, сделали это осторожно, потому что ребра Голикса еще не зажили.

Взгляд Геракла снова вернулся к окну.

— Где Беа? Что с ней случилось?

— Она ушла после моего появления, — будничным тоном ответила Цира, голова которой лежала на плече Голикса. — Она стала ему не нужна.

Геракл что-то проворчал.

Она подняла голову:

— Почему ты говоришь, что я должна вернуться? Известно ли тебе, что случится со мной, если я это сделаю?

— Да.

— Тогда я умру!

— Знаю.

Цира попыталась сесть прямо и неловко оперлась ладонью о грудь парня. Тот сразу же открыл рот в беззвучном крике.

— Вот я и не пойду.

— Ты пойдешь, — сказал ей Геракл.

— Голикс, где этот проклятый нож?

Голикс ахнул; больше он ничего не мог сделать.

— Ты обязательно должна вернуться, — спокойно сказал девушке Геракл. — Лишь тогда я смогу тебя спасти. И нас тоже.

— Ничего, — пробормотала она, переползая через ноги Голикса. — Я возьму его сама.

На этот раз Геракл даже не потрудился взглянуть на нее. Он схватил девушку за руку и снова отпустил, потом схватил опять и сжал в безмолвном приказе, а сам уперся ногами в комковатый матрас и скрестил их в щиколотках.

Если ему повезет, он будет выглядеть более уверенным в себе, чем чувствовал в душе.

Как раз сейчас там вообще не оставалось никакой уверенности.

— Послушай, — сказал он. — Я знаю, что это тебя мало утешит, однако вся эта кутерьма в сущности, мало тебя касается.

Цира фыркнула:

— Ну, конечно.

— Умереть должен я, а не ты.

Голикс охнул от мучительной боли и сморгнул несколько слезинок.

— Конечно. Вместе со мной, — произнесла Цира и вздрогнула, когда Голикс охнул снова. Только тогда она осознала, что оперлась локтем на его ушибленную грудную клетку. Последовали слезные извинения, несколько умелых поцелуев и мужественные усилия парня стерпеть все это без новых криков.

«Клянусь богами, — устало подумал Геракл, — когда я найду тех, кто это сделал, им не поздоровится».

— Сегодня вечером, — сказал он, когда Голикс наконец получил достаточное утешение и Цира вновь стала слушать, — я намерен выяснить точно, насколько замешан во всем этом Тит. Не заговорщики. Это совсем другое дело, и я пока что не знаю точно, как это согласуется между собой. И вообще, мне предстоит выяснить, что знает сам Тит, а это я смогу узнать только поздно вечером. А до тех пор мы должны вести себя так, как будто ничего не знаем. Другими словами, выглядеть и действовать как обычно.

Цира открыла было рот, чтобы напомнить ему, что для нее в этой ситуации обычное поведение — прямая дорога к смерти, но передумала и закрыла рот.

Геракл улыбнулся ее смущению.

— Ты не знаешь меня, Цира, но должна мне довериться. Я не намерен позволить тебе умереть, да и сам умирать не собираюсь. — Он постучал себя пальцем по лбу. — Пока что я представляю себе достаточно смутно, что здесь происходит в действительности. Однако если я прав…

Он осекся.

Им совсем не нужно это слышать.

Им совсем не нужно знать, что если он все-таки прав, то избавление Циры от Клотона ей не поможет.

Все равно ей суждено умереть.

Иолай раздраженно отскакивал от очередной набегающей волны и проклинал тот день и час, когда он принял это злосчастное приглашение стать судьей на этом злосчастном состязании красавиц в этом злосчастном городе.

Он рассчитывал, что здесь будет интересно и забавно.

А получились ужас и тоска.

Он уже промок от морских брызг. Его левая нога болела, ударившись о выступ скалы, который он не заметил, потому что старался избежать волны. Ему совсем не нравились ни нависавшие над ним скалы, ни то, как глядят на него чайки круглыми черными глазами.

И еще он не мог взять в толк, почему Геракл отослал под каким-то пустячным предлогом Веницию.

Он прошел от рыбацкого причала вдоль берега и ничего не нашел. Как и ожидал. Его первая попытка оказалась неудачной, однако он был уверен, что святилище находится где-то здесь. Должно находиться. Если оно не невидимое.

«А почему бы и нет? — подумал он. — Невидимое, святилище так же вероятно, как и все остальное, что уже с нами случилось в эти странные дни».

С другой стороны, эти поиски, по крайней мере, позволили ему хоть немного отдохнуть от Вениции. Не то чтобы она была ужасной особой и все такое и не то чтобы ему нелестно ее внимание — нет, он совсем не прочь иногда проводить с ней время.

Однако ее мужская назойливость, мягко говоря, действовала на нервы. Словно он вошел в Фемон с мишенью на голове, и она исполнилась решимости попасть в яблочко. Не мытьем, так катаньем.

— Дружище, — пробормотал он, чуть отступил и уставился на каменную стену.

Здесь все выглядело мрачным — бурый камень, сверкающий брызгами, пятнами и полосками чаячьего помета, кучками водорослей, оставшимися после прибоя… Если это и было местное святилище Геры, то неудивительно, что она все время пребывает в паршивом настроении.

Волна лизала его подошвы.

Над его головой кричала чайка.

Более крупная волна захлестнула его выше щиколотки, он сердито повернулся, готовый схватиться за свой меч, но тут же опомнился и остановился. Абсурдно грозить морю оружием.

«Противное место, — решил он, — ужасно неприятное».

К тому времени как он добрался до первого, самого высокого из «зубов дракона», он был готов отказаться от дальнейших поисков. Его тень уже переместилась справа налево, и если он хотел вовремя вернуться в город до начала вечерних церемоний, ему надо было вскоре уходить с берега.

Волна ударила о скалы. Раздался крик еще одной чайки.

Послышался шум крыльев.

Иолай поднял голову и увидел прямо над собой крупную черноголовую чайку. Он пригнулся, инстинктивно взмахнул рукой и поморщился, когда почувствовал, что птица ударилась о лезвие.

— Замечательно, — пробормотал он. — Замечательно.

Птица упала к подножию скалы; ее перья шевелил ветер.

— Замечательно.

Он подошел и посмотрел на нее:

— Глупая птица. Ты что, не видела никогда мечей?

В этот момент он услышал еще крик и снова пригнулся и закричал на птиц, чтобы они оставили его в покое.

Они отказались подчиниться.

По меньшей мере полдюжины чаек сорвались со скал и набросились на его голову и глаза. Он неохотно отмахивался мечом. Они кричали. Хлестали крыльями по лицу и плечам. Одна даже ухитрилась клюнуть до крови в шею.

На несколько мгновений он растерялся. Перед ним оказалось слишком много перьев, слишком много крыльев, слишком много острых клювов, и он даже не знал, в какую сторону повернуть. Птиц убивать ему не хотелось, и он орудовал мечом без всякого энтузиазма. Агрессивность чаек не уменьшалась, и когда одна царапнула ему лоб своим когтем, Иолай потерял терпение.

Яростно закричав, он выпрямился во весь рост и направил меч на тучу кружащихся перед ним чаек.

Это не помогло.

Вместо каждой чайки, которую он прогонял или рубил мечом, перед ним появлялись три. Ему ничего не оставалось, как убежать.

И он побежал.

Он сделал четыре длинных прыжка и лишь тогда осознал, что бежит прямо на утес. Чайки долбили его, едва не оглушив и не ослепив.

Разворачиваться было слишком поздно, и он приготовился к столкновению.

Однако этого не случилось.

Еще мгновение назад он ожидал, что вот-вот ударится о каменную стену, а в следующее уже обнаружил себя в узком лазе, вход в который был скрыт неровностями поверхности утеса.

Чайки оставили его в покое.

Он не сразу понял, что произошло, и еще какое-то время ушло на то, чтобы справиться с предательской дрожью в коленях и двинуться дальше.

Прошел он недалеко.

Свет, лившийся снаружи, делал различимым лишь самое начало подземного хода, и он не собирался идти на ощупь в полнейшем мраке, рискуя сломать себе ногу, либо, еще хуже, наткнуться на доказательства того, что он уже понял: где-то там, в конце коридора, находится святилище Геры. Иолай не был трусом, участвовал во множестве битв и сражался с самыми ужасными существами, не только с людьми, но Гера… Ее не стоило дразнить.

«Это, — подумал он, — работа для Геракла».

Теперь оставалось отбиться от птичьих атак и сообщить ему об этом.

Цира все-таки спросила, где ее нож.

Геракл на нем сидел, но не собирался говорить ей об этом. Он решил рассказать ей и Голиксу, в самых общих чертах, лишь суть своего плана и подчеркнул, что он уверен в успехе лишь при условии, если они станут точно выполнять все его указания.

Когда он принялся объяснять стоящие перед ними задачи, облекая в плоть свою идею, Цира уныло заявила ему, что такой план не может быть успешным, не будет успешным и что все они обречены на гибель.

Голикс сообщил, что он, скорее всего, не сможет даже встать на ноги и сделать пару шагов, а уж тем более сделать то, о чем говорит Геракл.

Геракл ответил им обоим, что ходьба окажется самой незначительной из их проблем, если они перестанут ныть и не начнут его слушать.

В это время Цира заявила, что обойдется и без ножа, потому что у нее длинные ногти.

Геракл не удостоил ее ответом.

— Ты больше никогда не вернешься в конюшню, — заявил он Голиксу. А когда увидел удивление на лице парня, пожалел, что не додумался до этого аргумента раньше.

— Правда?

— Конечно, — сквозь зубы процедила Цира. — Потому что ты умрешь. Я умру. Мы…

— Я еще раз спрашиваю, — прервал ее Геракл, — ты сможешь это сделать?

Голикс посмотрел на Циру и погладил ее по щеке.

— Ради нее я смогу все на свете.

Цира вдруг зарыдала. Геракл медленно спустил ноги на пол. Он сказал все, что мог. Сейчас нужно оставить эту парочку на некоторое время, пока он станет дожидаться Иолая. А еще сейчас нужно получить какой-то знак того, что ему будет сопутствовать хотя бы крошечная крупица удачи. И нужна свежая голова, ведь предстоит одно из самых рискованных, опасных и неразумных приключений, какие вообще выпадали на его долю.

Даже Иолай с его неуемным энтузиазмом и полнейшим безрассудством не стал бы пускаться на такую глупую авантюру.

Распахнувшаяся настежь дверь прервала нерадостные размышления Геракла.

Цира вскрикнула, а Голикс ахнул.

— Геракл, — воскликнул Иолай, — ты просто не поверишь!

Геракл поглядел на него:

— Ты весь промок.

Иолай сморгнул с ресниц несколько капель воды.

— Конечно, промок. Чтобы добраться сюда к вам, мне пришлось убивать чаек и бороться с громадным приливом.

— Убивать кого?

Разгоряченный Иолай уперся руками в бока:

— Так тебе интересно узнать, что я нашел, или как?

Вероятность успеха Иолая составляла, по оценкам Геракла, половина на половину, и он не слишком на это рассчитывал, однако лицо друга светилось торжеством.

— Святилище? Жертвенник?

Иолай махнул рукой в сторону окна:

— Лучше сходи сам и посмотри. И еще я надеюсь, что у тебя готов какой-нибудь план, потому что, дружище, он нам очень и очень пригодится.