Год Единорога. Романы, повесть

Керован

Итак, мой отец мертв. Кто же правит теперь в Ульме? Яго? Я вспомнил о моем единственном друге. Яго? За то время, что я провел в крепости, я так и не набрал себе сторонников, на поддержку которых мог бы положиться. Но я обязан был выяснить, что же случилось. Я прятался в кустах близ стены. Ночной ветер был холодный и я дрожал. Никакие усилия не могли меня заставить преодолеть эту дрожь. Крепость в этот час еще закрыта. Кроме… Теперь я уже мог думать. Видимо, потрясение, которое я испытал при виде порванного флага, привело меня в чувство. Был еще потайной вход… Я не знаю, что привело наших предков сюда с юга. Они не оставили никаких записей, которые раскрыли бы причину их миграции. Но строения, которые они оставили, их способ жизни, говорили о том, что жизнь их была в опасности. Они не воевали с Прежними за обладание долинами. Тогда зачем же эти крепости, одна неприступнее другой, вырастали в этих долинах? И каждая была снабжена тайным входом, о котором знали только сам лорд и его наследники. Как будто каждый из них предвидел, что наступит момент крайне опасный и в таком входе обязательно возникнет нужда. В тайном, крысином входе… Однажды отец показал мне тайный вход в Ульм, и у меня сейчас была возможность проникнуть в самое сердце того, что, вероятно, стало вражеской территорией, и все выяснить. Я облизнул губы и ощутил соленый привкус крови во рту. К тому же, это, наверное, единственное место, где меня не будут искать. Там, в этом суровом здании, под разорванным в клочья флагом, я буду находиться в безопасности.

Я отправился в путь. Теперь, когда у меня появилась цель, я стал двигаться увереннее, но не забывал об осторожности. Нельзя, чтобы меня заметили. Я должен был преодолеть довольно большое расстояние, осторожно передвигаясь от стены к стене, от укрытия к укрытию. В окнах замка и деревенских домов кое-где виднелся свет. Огни постепенно гасли, а я передвигался очень тихо, как змея. Я был приучен к терпению, и теперь, когда каждый неверный шаг мог выдать меня, терпение было более, чем необходимо. Возле дома фермера залаяла собака и я замер с бешено бьющимся сердцем. К моему счастью вышел мужчина и сердитым окликом успокоил животное. Я постепенно приближался к цели. В Ульмдейле было гораздо меньше остатков деятельности Прежних, чем в северных долинах. И лишь здесь, в тени Кулака Великана, остались следы тех, кто жил в этой долине до того, как сюда пришли наши предки. Это сооружение не выглядело чем-то потрясающим - обыкновенная каменная плита среди камней. Никто не мог сказать, каким целям она служила. Единственное, что выделяло ее из других плит, так это то, что на ее гладкой поверхности был вырезан знак грифона - того самого, кого первый лорд Ульмдейла сделал своим символом. Даже сейчас ночью я хорошо видел четкие линии на плите. И они указывали мне путь. Я поднялся чуть выше по склону. Мое измученное тело яростно протестовало против любого движения. Вскоре я нашел место, где камни были выложены так искусно, что они закрывали проход. Я протиснулся в темную расщелину. До этого момента я не понимал, что отсутствие света создаст мне трудности. Вытащив меч, я стал осторожно переставлять ноги и ощупывать стены, пытаясь припомнить, куда же мне дальше двигаться. И когда меч провалился в пустоту, я понял, что на правильном пути. Я вложил его в ножны и стал трогать стены руками. Наконец, начался спуск, по которому я должен был идти, но оказалось, что мне сильно мешают сапоги: я не чувствовал дороги и мог свалиться вниз. Я надеялся, что мои копыта окажутся для передвижения более удобными, чем сапоги. Поэтому быстро их снял и привязал к поясу. Мои копыта оказались более чувствительными к холоду камня, чем кожа сапог. Ощущая шероховатости камня, его острые выступы, я стал спускаться более уверенно, нащупывая выемки для ног. Но я не знал, сколько же мне надо спускаться, ведь мы с отцом здесь не проходили. Он только показал, где вход. Я все спускался, спускался и мне казалось, что в этом кромешном мраке остановилось даже время. Но вот мое копыто притронулось к твердой почве и я осторожно поставил рядом второе. Теперь… свет… Я вытащил из кошелька кресало и стал ощупывать стену, пока не наткнулся на сук. Я высек огонь и вот запылал первый факел, заставив меня зажмурить глаза от яркого света. Не останавливаясь, чтобы надеть сапоги, так как я убедился в преимуществе копыт, я направился дальше. Путь оказался длинным. Думаю, что больше половины его составлял естественный туннель, вероятно, русло высохшей подземной реки. Туннель был низким и в некоторых местах мне приходилось пригибаться и проползать на четвереньках. Но я не опасался, что меня заметят, поэтому двигался в максимально возможном темпе. Вскоре путь стал пологим. Я догадался, что нахожусь уже под долиной и крепость недалеко. Вскоре свет моего факела выхватил из темноты проход в стене. Грубые ступени вели вниз и в сторону. Я понял, что это вход в пещеру на берегу моря, о котором упоминал отец, так что у меня было два пути для отступления. Туннель поднимался вверх. Эта длинная лестница вела в крепость, в комнату отца. Я остановился и загасил факел. Обе руки должны быть свободными, к тому же свет факела могут заметить через трещины в стене. Я заглянул в одну из них: это был барак. На дальней его стене горел факел, оставляя комнату в полутьме. Здесь спали несколько человек. Пройдя чуть дальше, я заглянул в следующую трещину. Перед моим взором открылся большой холл. Я смотрел в него откуда-то из-за трона отца. В очаге горел огонь, которому никогда не давали погаснуть. Слуга сидел на скамье возле него, а на полу рядом свернулись две собаки. Самая обычная картина для этого времени суток.

И вот я у цели, но я не осмеливался открыть каменную плиту, хотя меня сильно мучил вопрос, что же я обнаружу там, в комнате. Люди часто используют слово любовь. Они обозначают им как чистые чувства, вроде привязанности, нежности, так и грязные, вроде похоти. Я никогда не пользовался этим словом, так как в жизни не представлялось случая испытать этого чувства. Страх, почтение, трепет - эти чувства были мне более понятны, чем любовь. Я не любил своего отца. В те дни, когда я был рядом с ним, я уважал его и преданно служил. Но всегда между нами стояло то, что я рос вне дома, был по существу изгнан. И хотя он приезжал ко мне, присылал подарки, которые привели бы в восхищение любого мальчишку, в его присутствии я всегда ощущал неловкость и беспокойство. Не знаю, что было тому причиной, то ли мое уродство, то ли то, что он не мог открыто воспротивиться моей матери и признать меня сыном с самого начала. Я понимал, что с детства наши отношения не были такими, какие бывают между отцами и сыновьями. Я долго думал, что в этом моя вина, и поэтому в его присутствии чувствовал себя в какой-то степени морально ущемленным, не в своей тарелке. Мы построили между собой стену и сломать ее так и не смогли. Очень жаль… Сейчас я думал, что лорд Ульрик был именно тем человеком, которого я мог бы полюбить всем сердцем. И теперь я стоял в темном туннеле возле его покоев и ощущал, что потеря отца опустошила мою душу. Сейчас моя рука лежала на ручке, которая открывала каменную стену, закрытую спинкой огромной отцовской кровати. Я чуть-чуть приоткрыл ее, так как услышал чьи-то голоса и увидел свет лампы. Тут я вспомнил, что плиту увидеть невозможно, и я даже могу обойти вокруг кровати и неожиданно появиться перед изумленными людьми. Они не могут знать о моем присутствии, и у меня появилась возможность узнать все, что здесь происходит. Я проскользнул в комнату и укрылся за балдахином кровати. Это было великолепное укрытие. В балдахине я нашел дырочку, через которую все было видно. В комнате находились четверо. Двое сидели на скамье у стены, один на стуле, а четвертый в кресле, где сидел мой отец, когда мы с ним прощались. Хлимер и Роджер. На стуле расположилась девушка. У меня даже перехватило дыхание. Если забыть, что это лицо девушки - то это копия моего лица! А в кресле - у меня не было ни тени сомнения, что я впервые в жизни увидел леди Тефану. Она была в пепельно-серой одежде вдовы. Отброшенная назад вуаль прикрывала только волосы. Лицо ее было таким молодым, что она казалась старшей сестрой девушки, и старше ее всего на два-три года. Хлимер ничего не унаследовал от нее. Я же походил на нее, так как действительно был ее сыном. Я не испытывал никаких чувств, кроме любопытства, когда смотрел на нее. С самого начала я знал, что у меня нет матери, и примирился с этим. Мы ничем не были с ней связаны, и вот теперь я впервые увидел ее. Она быстро говорила и проделывала такие же быстрые жесты своими красивыми руками с длинными пальцами, на одном из которых сверкал перстень - перстень моего отца. Его имел право надеть только лорд. И это право принадлежало лишь мне.

Они дураки! Но нам-то зачем быть дураками? Когда придут вести, что Керован убит на юге, Лизана станет наследницей, а ее муж - она указала на Роджера, - будет править здесь от ее имени. Хочу вам сказать, что пришельцы предлагают хорошие условия. Им нужен порт, но они не хотят брать его с боем. Нам же война ничего не даст, долго против них нам не устоять. Кому нужны смерть и разрушения? Повторяю, условия очень хорошие. Эта сделка спасет нашу долину.

- Я охотно соглашусь на то, чтобы стать мужем Лизаны, а заодно и правителем Ульмдейла, - проговорил Роджер и чуть погодя добавил - А что касается остального… - он покачал головой. - Это совсем другое дело. Легко заключить договор, но сдержать его гораздо сложнее. Мы можем открыть ворота, а закрыть их потом не удастся. Они отлично знают наши слабости. Мы слабы…

- Слабы? Мы? И это говоришь ты, Роджер? - леди Тефана в упор уставилась на него. - Глупый мальчик, ты забыл, какое Могущество мы унаследовали от нашего рода? Я не уверена, что пришельцы сталкивались с чем-нибудь подобным.

Роджер улыбался той самой едва заметной улыбкой, которая всегда заставляла меня думать, что он очень уверен в себе, как будто владеет каким-то страшным оружием, вроде того, что пришельцы применили против нас.

- Значит, моя дорогая леди, ты хочешь к ним обратиться? Подумай хорошенько, ведь может произойти непредвиденное. Они могут выйти из-под контроля и пойти своим путем. Мы их родственники, но не близкие.

Я заметил, как вспыхнуло ее лицо, и она вытянула в его сторону палец.

- Ты осмеливаешься говорить мне это, Роджер? - голос ее стал пронзительным.

- Я не твой последний муж, леди, - если он и испугался ее крика, то ничем этого не выказал. - Его род был проклят, поэтому он легко поддавался всему, что исходило от Них. Но во мне течет та же кровь, что и в тебе. Мною не так просто руководить, хотя даже твой муж вышел из-под контроля. Он назвал своего сына наследником, несмотря на все твои заклинания.

Ее лицо еле заметно изменилось и мне стало как-то беспокойно, что-то гнетущее появилось в комнате. В ней возникло зло. Я ощущал его, чувствовал, как оно наполняет сосуд - сосуд-женщину. Я отказывался поверить в то, что эта женщина дала мне жизнь.

- Интересно, с кем ты общалась в том Святилище, когда носила под сердцем моего обожаемого кузена? - продолжал Роджер, все еще улыбаясь. - Какую сделку ты заключила? Ты творила заклинания, чтобы лорд Ульмдейла попал в твою постель в качестве мужа? Ведь ты давно не имеешь дела с теми, кто идет по Белому Пути. Не думаешь ли ты, что я пришел сюда без защиты?

Ее палец быстро чертил какие-то фигуры. И как тогда, у Ривала, я увидел, что он оставляет в воздухе светящиеся следы. Изредка палец как бы ставил точку. Следы было хорошо видно в комнате, которую наполнило черное зло. Роджер поднял руку и закрыл ею лицо. Ладонь была направлена вперед. На ней выделялись те самые линии, по которым Мудрые Женщины могли предсказать будущее. Эти линии начали светиться бледно-розовым, а затем ярко-красным цветом. Роджер все еще улыбался из-под руки. Я услышал сдавленный крик леди Тефаны и ее рука безвольно опустилась. Кольцо на ее руке как-то потускнело, как будто его блеск был съеден дьявольскими силами, которые она только что призывала. Я испытывал страшное желание сорвать перстень с ее руки.

- Да, - продолжал Роджер, - ты, леди, не единственная, кто ищет сильных союзников в тайных местах. У нас врожденная тяга к таким вещам. Теперь, когда ты убедилась, что мы с тобой одинаково вооружены, давай вернемся к делу. Твой любимый сын… - он замолчал и легонько кивнул в сторону Хлимера, который имел совсем не дружелюбный вид. Он сидел согнувшись и смотрел то на мать, то на Роджера. Было видно, что сначала он боялся только мать, а теперь понял, что ему надо опасаться обоих. - Так как твой любимый сын не стоит на моем пути владения Ульмдейлом, мы можем составить совместный план. Но я все же не согласен, что нам необходимо сотрудничать с пришельцами.

- Почему? - осведомилась она. - Ты их боишься? Ты, у которого есть это, - она кивнула на его ладонь. - Неужели ты не сможешь себя защитить?

- Лично я не боюсь, но я не желаю давать им хотя бы временные преимущества. Я верю, дорогая леди, что ты можешь вызвать с гор грозы и противодействовать любому предательству, которое они замыслят, но то, что ты вызовешь, не станет разбираться, что уничтожает. И я вовсе не хочу потерять Ульмдейл, защищая его.

- Ты все равно потеряешь его, - Лизана впервые нарушила тишину. - Мой дорогой Роджер, - в ее голосе слышалось мало любезностей, - мы ведь еще не поженились. Не слишком ли ты торопишься, считая себя лордом Ульмдейла?

Она говорила эти слова ледяным голосом. Они выглядели не как обрученные, а скорее, как враги.

- Верно, моя сладкая, - дружески согласился он, но если бы я находился на месте Лизаны, меня бы насторожил этот дружеский тон. - Ты хочешь здесь остаться и лордом и леди?

- Я не желаю принимать участие в твоей игре, Роджер! - резко ответила она уверенным тоном.

Роджер посмотрел на нее так, как будто впервые понял, что она тоже имеет тут вес, а он не учел этого. Его глаза чуть сузились, и он перевел свой взгляд на ее мать.

- Поздравляю, моя дорогая леди! Выходит, ты уверена в своем Могуществе и в отношении ее?

- Естественно, а ты думал - нет? - рассмеялась она, и он рассмеялся вместе с ней.

- О нет, моя дорогая леди. У нас будет прекрасное семейство! Мы можем проводить великолепные вечера, пробуя друг на друге свои заклинания и испытывая защиту каждого.

- Этих вечеров не будет! - прорычал Хлимер. - Не будет, если мы не договоримся, что делать, чтобы удержать Ульмдейл. И я не вижу шансов выиграть там, где проиграли многие великие лорды. Порт открыт - им нужно лишь подойти и высадиться. Крепость можно удерживать день, может два… но… - он пожал плечами. - Вы все слышали рассказы об их оружии. Мы кончим так же, как и все остальные.

- А что, если… - с лица Роджера сошла его самодовольная улыбка. Он взглянул на леди Тефану и перевел взгляд на Лизану. - Что, если они не смогут пристать к берегу? Ветер и волны, ветер и волны…

Леди Тефана испытующе посмотрела на него.

- Это потребует много энергии.

- И ты обладаешь ею, моя леди, и частично моя невеста. - Он посмотрел на девушку. - Немного могу добавить и я. Ветер и волны - это довольно удачное решение проблемы. Все будет выглядеть вполне естественно, и они не смогут нас ни в чем обвинить. Мы останемся в стороне. Мы сделаем вид, что идем на сделку. А ветер и волны…

Она нервно облизала губы.

- Это требует большого Могущества.

- Может, тебе это не по силам?

- Да нет! - незамедлительно вскрикнула она. - Но для того, чтобы достичь успеха, нам троим нужно объединить все наши жизненные силы.

Он приподнял брови.

- Жаль, что мы позволили уйти самым преданным сторонникам лорда. Ненависть могла бы дать нам эти силы. Например, этот старик Яго…

- Он осмелился угрожать мне! - крикнул Хлимер. - Как будто калека может что-нибудь со мной сделать!

- Калека, конечно, не может, - согласился Роджер. - Но если бы он встретился с тобой лет десять назад… тогда я не поручился бы за твою жизнь, дорогой братец. Во всяком случае, у нас есть другие, чьей жизненной силой мы можем воспользоваться. Если мы решим…

Лизана неожиданно потеряла свое холодное безразличие. Я заметил, как в ее глазах сверкнуло безумие.

- Мы решим! - завопила она. - О, мы решим!

Роджер впервые проявил признаки беспокойства. И он заговорил с леди Тефаной, как бы игнорируя ее дочь.

- Обуздай свою ярость, моя дорогая леди. Такой путь требует благоразумия и осторожности.

Лизана вскочила на ноги так резко, что стул, на котором она сидела, полетел на пол.

- Не тебе учить меня, Роджер! Лучше смотри за своим Могуществом, если его у тебя так много, как ты стараешься показать!

- Все мы должны осторожно обращаться со своим Могуществом, - заметила леди Тефана. - Но этот план требует тщательной подготовки и этим нам следует заняться немедленно. - Она поднялась. Хлимер быстро подскочил к ней и предложил руку. Я подумал, что сейчас он не очень-то жаждет оставаться наедине с Роджером. Лизана пошла за ними, и Роджер остался в одиночестве.

Моя рука потянулась к мечу. То, что я здесь выслушал, наполняло меня ужасом, хотя многое объясняло. Было ясно, что эта троица давно имеет дело с Темными Силами: они сами признались в этом. И то, что мой отец был околдован, как намекнул Роджер, многое мне объясняло. Теперь я мог простить отца. Стена между нами рухнула, хотя для него это было слишком поздно. Сейчас они хотят призвать на помощь Темные Силы. Вероятно, это может спасти Ульмдейл, но только для них. Но осмелюсь ли я противопоставить мою любовь к родине их темному Могуществу? Ведь если они поднимут Темные Силы этой страны, то я могу считать их своими союзниками, потому что они будут воевать с нашими врагами. Союзниками, хотя я их ненавижу. И я смотрел, как бродит Роджер по комнате, и не бросался на него. В моей голове царила лишь одна мысль. Что конкретно они собираются предпринять? Ведь, несмотря на обстоятельства своего рождения, я не имел подобных талантов, которыми, кажется, обладают они. И в стране был только один человек, который смог бы все мне объяснить и от которого я мог бы узнать, что мне делать. Позволить ли им прибегнуть к Темным Силам, чтобы спасти родину, или же предпринять все возможное, чтобы помешать им. Что представляет собой большую опасность - их обращение к Темным Силам или же пришельцы? Я не мог об этом судить. Но Ривал, который всю свою жизнь посвятил тайнам, мог рассказать мне об этом. Замок отца теперь стал для меня ловушкой, и чем скорее я выберусь отсюда, тем лучше не только для меня, но и для будущего нашей родины. Когда я шел по подземному туннелю, то размышлял о том, что сказал Хлимер о Яго. Я не сомневался, что этот бык принудил Яго драться с ним. Ну что ж, когда-нибудь я заставлю его заплатить за это. К тому времени, как я добрался до плиты с грифоном, наступила глубокая ночь. Все мое тело ныло от ушибов, голова дико трещала, но меня подгоняло время. Чем быстрее я доберусь до Ривала, тем лучше. Для пешего человека это был долгий путь, к тому же меня мучил голод. Когда я перевалил через горы, окаймлявшие долину, я вышел на одну из тех троп, что использовались летом охотниками и торговцами, особенно теми, кто был связан с Пустыней. Я еле успел укрыться в кустах, когда расслышал звук копыт по камням. Я был уверен, что мне необходимо спрятаться. Даже если это был не враг, встреча с ним не сулит мне ничего хорошего, так как он расскажет о том, что видел меня. Но когда я разглядел человека, который ехал на лошади и вел в поводу вторую, я немного успокоился. Он не проехал мимо, а остановился прямо перед кустами, где прятался я, и поднял палку, которую держал в руке. Это был не посох и не кнут, так как палка была для этого толстовата.

- Лорд Керован… - говорил он очень тихо, но я четко слышал каждое слово.

Он был одет, как бедный путешественник - в кожу и толстую шерсть. Затем он откинул с головы капюшон, как бы желая, чтобы я увидел его и узнал. Но я никак не мог вспомнить, видел ли я его когда-нибудь раньше. В отличие от многих торговцев, он был чисто выбрит и на подбородке не было видно даже следов бороды. Черты его лица были немного странными - он не походил на жителей нашей долины. Волосы были коротко острижены и торчали густой щеткой. Они больше походили на шерсть зверя, чем на волосы человека. Цвет их тоже был странным - смесь серого, коричневого и черного.

- Лорд Керован! - повторил он и указал на меня пальцем.

Я не мог сопротивляться этому зову. Не зная, правильно ли поступаю, я поднялся на ноги и продрался сквозь кусты к тому, кто мог быть моим смертельным врагом.