Год Единорога. Романы, повесть

Керован

К моему удивлению Яго возвратился раньше, чем вернулись из Пустыни мы с Ривалом. Он был так разгневан, что, будь я помладше, срезал бы с ближайшей ивы прут и хорошенько отстегал меня. Я заметил, что его гнев связан не столько с моим путешествием во враждебную землю, сколько с тем, что он узнал в Ульме. Он говорил со мной так строго и так серьезно, что я забыл свою обиду на него и приготовился слушать. Я дважды был в Ульме и оба раза, когда там не было матери: она уезжала навестить родственников. Так что я представлял себе, как расположена наша долина. Кроме того, во время своих приездов, отец рассказывал мне о нашей стране, о нуждах нашего города и обо всем, что, как он считал, будет мне необходимо, когда я займу его место. Но того, что привез Яго, я еще никогда не слышал. Я впервые узнал о тех, кто вторгся в нашу страну, хотя тогда они еще не объявляли нам войну. То, что они с презрением относятся к нам, мы поняли сразу, так как не были глупы и наивны. Люди долин очень высоко ценили свободу. Они неохотно объединяли свои силы, разве только в случае крайней необходимости.

Но мы ощущали опасность, которая грозит нашей стране, как дикие звери. Всякому было ясно, что мы слабые противники, которых легко победить поодиночке. Однако не каждый мог предположить, что люди долин будут яростно драться за свободу и никогда не изменят своему лорду, который являлся главой рода.

Ульмпорт находился у моря и туда недавно приходили два корабля из Ализона. О них и его, то есть противника, замыслах, сообщил мне Яго. Пришельцы уже год разведывали наши порты и устья рек. Они были весьма осторожны и играли роль торговцев. То, что они давали нам в обмен на наши товары, было ново для нас и мы с удовольствием торговали с ними. Пришельцы никогда не приходили на одном корабле. Всегда на двух или трех… И они непременно совершали из порта поездки по стране, как бы для торговли. Во внутренних районах страны к ним относились подозрительно, хотя все знали, что они торговцы, прибывшие на кораблях из-за моря. Правда, встречали их с уважением, но пришельцы все высматривали и расспрашивали. Мой отец, собрав все донесения об их маршрутах, заключил, что путешествия совершаются не ради торговли, а ради рекогносцировки местности незнакомой страны. Он тут же написал своим ближайшим соседям в Апсдейл, Фондейл, Флатингдейл и даже в Вестдейл, где был порт Эрби. С этими лордами у него были отличные отношения и даже тень вражды не разделяла их. Лорды все выслушали и затем послали своих людей, чтобы присматривать за пришельцами. Вскоре все они поняли, что пришельцы изучают нашу страну с какой-то своей целью, которая не сулит ничего хорошего жителям долин. И было решено, что под тем или иным предлогом лорды запретят любому кораблю из Ализона бросать якоря возле наших берегов. Однако наши лорды люди упрямые, и убедить их совместно сделать что-нибудь, что предложил один из них, задача посильная лишь человеку с безграничным терпением. Ни один лорд не признает открыто, что он подчиняется воле другого. У нас нет лидера, который мог бы собрать всех лордов под одно знамя и заставить их выполнить общее решение, и в этом наша огромная слабость. Теперь пятеро лордов решили собраться в Ульме с целью обменяться мнениями. Но для этого им нужно было найти подходящий предлог, чтобы не беспокоить свой народ и ввести в заблуждение пришельцев. И вот мой отец решил устроить посвящение своего наследника в воины, ввести его в круг своих советников - для моего возраста это обычное дело. Я внимательно слушал Яго. Но узнав, что я буду центром предстоящей встречи, я был весьма удивлен. Ведь меня так долго держали вдали от дома, что я считал такую жизнь единственно для себя возможной.

- Но…. - начал я.

Яго забарабанил пальцами по столу.

- Да, лорд Ульрик совершенно прав. Ты слишком долго находился вдали от того, что принадлежит тебе по праву. Он обязан сделать это не только для прикрытия встречи, но и для себя самого. Он уже осознал глупость своего решения отдалить тебя от дома.

- Глупость? - я был удивлен, что он произнес это слово, ведь Яго был верным подданным Ульрика и всегда отзывался о нем с трепетом.

- Да, я сказал «глупость», - это слово во второй раз вырвалось с его губ, как стрела, пущенная из лука. - В его собственном доме есть те, кто хотел бы все изменить. - Он умолк, но я прекрасно понимал, что он имеет в виду: моя мать хочет, чтобы ее дочь и жених Лизаны унаследовали Ульмдейл. Я никогда не пренебрегал слухами, которые сюда доходили. Я считал, что всегда нужно знать даже самое худшее. - Посмотри на себя! - Яго вновь взорвался гневом. - Ты не монстр! И тем не менее говорят, что лорд Ульрик был вынужден выслать тебя сюда и держать в заточении лишь потому, что ты страшен внешне и слаб умом, потому что ты больше похож на животное, чем на человека.

Его гнев высек во мне искры. Так вот что говорят обо мне в моем же доме!

- Ты должен показать себя тем лордам, границы владений которых совпадают с границами Ульмдейла. Показать, что ты настоящий наследник и доказать это. Тогда уже никто не сможет тебя оболгать. Лорд Ульрик тоже в курсе этих слухов. Нашлись даже наглецы, которые осмелились сказать ему это в лицо.

Я встал из-за стола и направился к стене, где висел боевой щит Яго. Старый воин провел много времени полируя щит и теперь он сверкал, как зеркало, хоть и искажающее формы.

- Пока я в сапогах, - пробормотал я, - я вполне могу сойти за нормального человека.

Эти сапоги были сделаны так, что я мог легко сунуть туда свои копыта, и ноги казались вполне нормальными. Когда я стоял, никто бы не смог отличить меня от обычного человека. Сапоги делал сам Яго из прекрасной кожи, которую выслал отец.

Яго кивнул.

- Да, ты поедешь и будешь в сапогах, и ни один из недоброжелателей уже не скажет, что ты не можешь быть настоящим наследником и произнести клятву лорда. А оружием ты владеешь не хуже, а даже лучше любого из воинов. Твой ум остер, чтобы предохранить тебя от опасностей и коварства.

Эта была самая большая похвала, какую я когда-нибудь от него слышал. Одетый в доспехи и вооруженный, я ехал с Яго из изгнания. Наконец-то я возвращался в дом своего отца. Но я чувствовал внутреннее беспокойство, отлично понимая, что многим членам семейства не по душе мое возвращение. У меня было много времени, чтобы переговорить с Ривалом до отъезда, но я все же не предложил ему ехать со мной, хотя заранее знал, что он наверняка откажется. При нашей последней встрече он так смотрел на меня, что мне казалось, его взор проникает в мой разум, воспринимая все мою неуверенность и страх.

- Перед тобой долгая дорога, Керован, - проронил он.

- Лишь два дня пути, - поправил я его. - Мы едем в Ульмдейл.

Ривал покачал головой.

- Ты едешь дальше, обладатель грифона. Опасности ждут тебя. Смерть будет у тебя за плечами. Ты будешь давать и, давая, получать. И то, и другое будет в крови и огне…

Я понял, что в нем проснулся дар предвидения, точнее ясновидения, и ощутил желание заткнуть себе уши. Мне казалось, что он не предвидит мое будущее, а предрекает его.

- Смерть идет по пятам за каждым смертным, - я собрал все свое мужество и осведомился: - Если ты видишь мое будущее, скажи, какой щит я должен поднять, чтобы защитить себя.

- Как я могу все предвидеть? - с горечью произнес он. - Будущее каждого человека очень смутно. Оно как множество дорог, расходящихся от перекрестка. При одном выборе, ты пойдешь одной дорогой, при другом - иной, и так далее. Но никто не сможет избежать того, что ждет его в конце. Перед тобой лежит твой путь. Шансы на выбор велики. Иди осторожно, Керован. И знай, что в тебе есть нечто глубоко затаенное. Если ты найдешь это нечто и научишься им пользоваться, то оно будет защищать тебя лучше, чем любой меч и любой щит из самого прочного металла.

- Скажи мне… - начал я.

- Нет! - он отвернулся от меня. - Я уже много сказал и больше ничего не скажу. Я не могу видеть, какой выбор сделаешь ты, и я не могу ни единым словом повлиять на твой выбор. Иди с миром. - Он поднял руку и нарисовал в воздухе какой-то знак. Я отшатнулся, так как его палец оставлял в воздухе светящийся след, который быстро исчезал. Я понял, что кое-какие изыскания в области наследия Прежних увенчались успехом. Его знак обладал Могуществом.

- Ну, тогда до встречи, дружище, - попрощался я.

Ривал не взглянул мне в глаза и стоял, подняв руку в прощальном жесте. Теперь я знаю, он понимал, что это наша последняя встреча и, возможно, сожалел об этом. Он сожалел, что сообщил мне о своем видении. Кто захочет знать свое будущее, знать, что на пути его ожидает столько опасностей? Во время нашего путешествия Яго много разговаривал со мной. Он рассказы вал мне об обитателях дома моего отца, давая каждому меткую характеристику, чтобы я мог составить о них свое представление, и знал, что можно ждать от любого из них. Я видел, что он поучает меня как ребенка, чтобы я, по своей глупости, не сделал какую-нибудь роковую ошибку, которая могла бы привести меня к катастрофе. Мой старший брат был привезен в Ульм еще ребенком и вырос здесь до того возраста, когда его можно было посвящать в воины. Для этого он уехал к ближайшим родственникам матери. Но в прошлом году он вернулся и подружился с Роджером, женихом сестры. Я хорошо понимал, что он никак не может быть настроен благожелательно по отношению ко мне. Да, его следует остерегаться. У моей матери были сторонники в доме и Яго весьма деликатно перечислил их мне, дав краткие характеристики и описав положение, которое они занимают в доме. - Но на стороне отца находилось гораздо больше людей и среди них высшие офицеры, маршал и многие другие. Это был род, разделенный на два лагеря, но внешне все выглядело нормально. Я внимательно слушал наставника, изредка задавая вопросы. Может, это сам Яго решил просветить меня, а может, это была идея отца, который хотел предостеречь меня перед тем, как я появлюсь в кругу друзей и врагов. Мы приехали в замок на заходе солнца. Яго протрубил в рог и перед нами распахнулись ворота замка. Я заметил знамена Апсдейла и Флатингдейла под нашим грифоном. Они развевались на высокой башне. Я понял, что два гостя, приглашенные отцом, уже здесь. Значит, я с самого начала окажусь под взглядами, как любопытными, - так и враждебными. Мне предстояло сыграть свою роль, чтобы все поняли, что я далеко не дурак. Смогу ли я это сделать? Я еще и сам не знал этого. Мы спешились и охранники отсалютовали нам мечами. Мой отец в мантии поверх камзола выступил навстречу нам из глубокой тени портала главного входа. Я опустился на колено и отвел меч так, чтобы он мог положить руку на его рукоять в знак дружелюбного приветствия. Затем он полуобнял меня и поднял на ноги. Мы вошли в главный холл, где уже был накрыт праздничный стол, и бегали слуги, разнося блюда, вина, закуски и кубки. Здесь, среди приглашенных, находились два пожилых господина в мантиях. Отец предложил мне познакомиться с ними. Это были лорд Саврон из Апсдейла и лорд Уинтоф из Флатингдейла. Я чувствовал на себе их любопытные взгляды, однако я знал, что в кольчуге и в сапогах я не отличаюсь от их сыновей, это давало мне силу держаться спокойно и невозмутимо. Сейчас никто не назвал бы меня монстром. Они восприняли мое появление, как обычную встречу, будто я не был в Ульме всего пару часов, а не всю жизнь.

Так как я все еще считался ребенком, и не представлял из себя ничего важного, то быстро покинул общество старших и удалился в ту часть замка, где жили молодежь и холостяки. Как наследнику, мне выделили отдельную комнату. Она была совершенно пустой, если не считать жесткой кровати, двух стульев и маленького стола. Здесь было гораздо меньше комфорта, чем в моем жилище у лесника. Слуга принес мой багаж, и я заметил, что он с открытым любопытством разглядывает меня, когда ему кажется, что я не смотрю на него. Затем он предложил мне принести горячую воду для умывания, и когда я согласился, явно обрадовался возможности поближе рассмотреть монстра, а потом рассказать все своим товарищам. Пока он отсутствовал, я скинул кольчугу, камзол и остался в одной рубашке. Он проскользнул в комнату с тазом, от которого поднимался пар, поставил его на пол и сняв с плеча полотенце, положил его рядом. Я решительно расстегнул рубашку и снял ее, оставшись таким образом голым до пояса. Пусть видит, что у меня все в порядке. Яго говорил, что если на мне сапоги, то никто не сможет сказать, что я урод.

- Поищи мне рубашку, - попросил я его, кивнув на дорожные мешки. Он все еще смотрел на меня. Что он надеялся увидеть? Безобразное тело? Я взглянул на себя и заметил, что не снял еще грифона. Перекинув цепь через голову, я положил шар на стол и начал мыться. Взгляд слуги перекинулся на грифона. Я продолжал смывать грязь с тела. Пусть думает, что это мой талисман. Люди часто носят талисманы, а здесь эмблема моего рода, так что ничего необычного в этом нет. Он нашел рубашку и держал ее, пока я надевал цепь. Затем он затянул на мне камзол и подал пояс с ножом. После этого он ушел, вероятно торопясь рассказать все своим друзьям. Я снял грифона с шеи и сжал шар в руке. И как обычно, ощутил приятную теплоту. С этой теплотой ко мне пришло ощущение мира и покоя, как будто этот шар, сделанный задолго до того, как первые наши люди пришли в эти долины, ждал все века того момента, когда он ляжет в мою руку. Но сейчас меня ждало тяжкое испытание, о котором я не переставал думать с того момента, как узнал, что мне предстоит приехать в Ульм. Это испытание - встреча с матерью. Что я могу сказать ей, и что она скажет мне? Через то, что стояло между нами, навести мосты было невозможно. Я стоял, сжимая кристалл, и думал о том, что я сделаю или скажу, когда наступит момент встречи. И внезапно, как будто кто-то заговорил вслух, но это прозвучало только во мне, как будто я заглянул в окно, на котором раздвинули шторы. Я понял, что никакая встреча не будет для нас приятной, не сделает нас менее чужими, чем мы были до сих пор. Но я не ощутил никакой потери, напротив, с меня как будто сняли ношу и я стал свободным. Мы не были связаны ничем, и я ничего не был ей должен - она сама так пожелала. Мне надо вести себя с ней, как с любой леди высокого ранга, оказывать ей формальную почтительность, ничего не требуя взамен. Шар в моей руке начал слабо светиться, но холодящий ветерок из приоткрывшейся двери заставил меня поспешно спрятать его. После этого я повернулся к вошедшему. Это был высокий юноша, высокий настолько, что мне приходилось смотреть на него снизу вверх. У него была мощная шея и плечи, широкая челюсть. Волосы его были очень густы и топорщились во все стороны. Вероятно, ему стоило немалых усилий расчесать эту копну соломенных волос, на его толстых губах играла ухмылка. Его камзол, расшитый золотыми узорами, туго стягивал выпуклую грудь, и он непрерывно приглаживал складки, как бы желая, чтобы все обратили внимание на его одежду. Он был огромен, но не заполнял собой весь дверной проем, так как рядом с ним стоял второй человек, небольшого роста и худощавый. Сначала я удивился. Форма его лица с очевидностью говорила о том, что он принадлежит к нашему роду, и цвет волос - более темный, чем у первого, тоже был как у меня. У него было невыразительное сонное лицо, но я сразу предположил, что за этой бесцветной физиономией скрывается острый ум. Из этих двоих он наверняка представлял для меня большую опасность. Я сразу понял, что это враги. Описание Яго отличалось абсолютной точностью. Гигант был моим сводным братом, его звали Хлимер, а второй - по имени Роджер, кузеном-женихом Лизаны.

- Приветствую вас, родственники.

Улыбка на лице Хлимера стала еще шире.

- О, он не покрыт шерстью и у него нет когтей, насколько можно видеть. Интересно, в чем заключается его безобразие, Роджер? - он говорил так, как будто я был бессловесным существом, которое ничего не слышит и не чувствует. Но если он собирался подобным образом вывести меня из себя, то повел себя весьма глупо. Моя оценка его умственных способностей, которую я сразу ему дал, подтвердилась. Не знаю, продолжал бы он дальше в том же духе, если бы был один, но тут заговорил Роджер. Он не подхватил эту тему, а ответил на приветствие. Ответил почтительно и с уважением, ничем не показывая свое истинное отношение ко мне.

- И мы приветствуем тебя, родственник.

У Хлимера был высокий голос, какой нередко бывает у высоких людей, но в то же время какой-то нерешительный. Теплый голос Роджера располагал к доверию и дружбе. Если бы я не знал, кто он, я мог бы подумать, что он искренне приветствует меня и рад моему прибытию. Они сопроводили меня в большой холл. Я не знал, радоваться мне или нет, когда увидел, что там не поставлены кресла для женщин, и значит этот прием предназначен только для мужчин. Несомненно, моя мать решила ужинать у себя. Так как все понимали, в чем дело, то никто не стал осуждать ее. Я заметил, что отец время от времени кидает на меня испытующие взгляды. Мое место было в дальнем конце стола между Хлимером и Роджером. Но специально ли меня там посадили или нет, я не знал. Во всяком случае отец не смог бы сделать мне ни малейшего замечания без того, чтобы не обратить на это внимание остальных. Мои соседи сразу же принялись за свои шуточки. Хлимер настаивал, чтобы я опустошил кубок с вином, утверждая, что мое воздержание как-то обособляет меня от всех. Роджер в изысканных и мягких выражениях давал мне понять, что сказывается мое воспитание вдали от дома, и что мне недостает хороших манер, лоска и ума. Но все эти уколы не достигали цели, которой они добивались. Хлимер уже начал злиться. Он хмурился и как бы про себя цедил слова, которые я предпочел бы не слышать. Однако по виду Роджера ничего нельзя было сказать: он разговаривал так же вежливо и мягко, и поэтому никто не мог бы определить, что творится в его душе. К концу обеда Хлимер сам угодил в свою ловушку: он напился, его речь стала громкой, бессвязной и многие уже начали оборачиваться в его сторону и посмеиваться. Так началась моя жизнь под отцовской кровлей. К счастью, мне не приходилось проводить много времени с Хлимером и Роджером. Мой отец, сообщив, что я здесь для посвящения в воины и утверждения в качестве наследника, держал меня все время при себе. Он представлял меня соседям, знакомил с подробностями церемонии, которая должна была состояться через три дня. Я должен был произнести клятву перед собравшимися лордами, принять меч от отца и таким образом перейти из юношей в мужчины, и стать вторым после него в Ульмдейле. И после этого участвовать в совете лордов, на котором предполагалось принять меры против ализонцев. Все согласились с тем, что пришельцы из-за моря таят в себе угрозу, но относительно того, как поступать, выявились резкие разногласия. Конференция кончилась безрезультатно, как это часто бывало в долинах, без какого либо плана действия, который был бы одобрен всеми. В соответствии со своим новым статусом в Ульмдейле я провожал лорда Саврона, отправлявшегося домой. Когда я возвращался, моя карьера, как наследника Ульмдейла, чуть не закончилась, едва начавшись. В знак уважения к гостю мой меч был туго затянут в ножнах шнуром, и я был без кольчуги. Неожиданно в моем мозгу появилось ощущение угрозы, и я не стал терять времени на распутывание шнура. Выхватив меч, я ударом кнута послал свою лошадь вперед, и тут же мимо моего плеча просвистела стрела - смерть была совсем рядом. Я отлично знал приемы лесников, которым частенько приходилось сталкиваться с преступниками Пустыни. Я метнул нож и сразу же раздался крик человека, который приподнялся из-за камней, чтобы вновь в меня выстрелить. Я выхватил меч и бросился на второго человека, который внезапно появился возле меня с мечом в руке. Копыто моей лошади ударило его в грудь и он с диким воплем покатился по земле. Как выяснилось, мы взяли важного пленника. Хотя эти двое были одеты, как крестьяне, которые брели от долины к долине, ища работу, на самом деле это были переодетые ализонцы, о которых только что разговаривали лорды. Один из них умер, а второй был тяжело ранен. Отец вызвал Мудрую Женщину, чтобы та занялась нм. И в бреду тот заговорил. Почему они напали на меня, мы не выяснили, но мы узнали другое и тень, нависшая над нашей страной, стала еще чернее. Отец пригласил меня, Яго и других офицеров, которым он доверял. Он высказал нам свои опасения.

- Я не ясновидец, но каждый умный человек может сообразить, что планируют эти люди. Если мы не предпримем мер, то… - он заколебался. - Я не знаю… Новые опасности требуют новых путей их преодоления. Мы всегда следовали по пути преодоления, по пути отцов… Но помогут ли они в данном случае? Скоро может понадобиться помощь друзей, которые возьмут в руки щиты, чтобы защитить нас. Я хочу рассказать вам о тех мерах, что должны быть приняты немедленно. Следовательно… - он разложил на столе карту долин. - Здесь Апсдейл и другие. Мы уже знаем, какая опасность нас всех ожидает. Теперь необходимо предупредить соседей, и в первую очередь Икринт.

Икринт и леди Джойсан. Я так долго ее не вспоминал. Придет ли день нашей свадьбы, когда назначит ее мой отец? Мы уже достигли того возраста, когда совершаются свадьбы. Я подумал о матери и сестре, которые упрямо не покидали своих комнат с тех пор, как я тут появился. Внезапно мне пришло в голову, что леди Джойсан не сможет занять здесь место, какое ей положено. Нет, она должна приехать ко мне лишь добровольно, или не приезжать совсем! Но могу ли я быть уверенным, что она захочет это сделать? И мне пришел ответ, ясный и разборчивый, как будто произнесенный вслух. И после того, как мой отец дал инструкции Яго о чем и как говорить с лордом Пиартом, когда он вручит подарки невесте, я переговорил с моим старым воспитателем. Я не мог сказать, почему я это сделал, тем более, что мне вовсе этого не хотелось, но что-то непреодолимое заставляло меня сделать это. Я отдал ему кристалл с грифоном, чтобы он передал его леди Джойсан. Может, она моя настоящая невеста. Но я не знал этого до тех пор, пока много времени спустя не встретился с ней лицом к лицу.