Год Единорога. Романы, повесть

Джойсан

Я, Джойсан из Икринта, была помолвлена в Год Змеи Брызжущей Ядом. Вообще-то этот год не считался пригодным для новых начинаний, но мой дядя, лорд Цпарт, обратился за советом к даме Лорлиас из Норстиц Аббы, которая настолько хорошо понимала язык звезд, что к ней приезжали за консультацией даже издалека. Она трижды читала звезды и заявила, что мой брак совершенно необходим для моего же счастья. Сама свадьба меня мало беспокоила, но из-за этого я стала центром долгих и утомительных церемоний. Под конец я настолько устала, что чуть не расплакалась. Когда человеку восемь лет, то ему невозможно вникнуть в думы и тревоги, которые владеют окружающими его взрослыми людьми. Свое обручение я воспринимала, как яркое пышное представление, но не могла понять в нем своей роли. Помню, что я была разодета и украшена жемчугом и драгоценностями. Однако, все мое внимание было занято тем, чтобы выполнить суровые приказы дамы Мат и ничего не запачкать. Платье на мне было голубое, хотя мне никогда не нравился этот цвет. Я больше любила цвета, богатые оттенками, например, цвет осенних листьев. Но голубой - это цвет невесты, и я была вынуждена одеть это платье. Моего жениха здесь не было и он не выпил со мной Чашу Жизни и не зажег Свечу Дома. На его месте был человек такой же суровый, как и мой дядя. Он показался мне очень старым, так как его борода уже была подернута серебром. На его руке я помню ужасный шрам и я очень боялась, когда он взял меня за руку во время церемонии. В другой руке он держал огромный боевой топор, символизирующий моего настоящего жениха, который должен был соединить свою судьбу с моей. Правда, моему жениху нужно было прожить еще по крайней мере лет шесть, прежде чем он сможет поднять такой топор.

- Лорд Керован и леди Джойсан! - прокричали гости и обнажили ножи. Их лезвия зловеще засверкали в свете факелов. Гости поклялись доказывать в будущем законность этого обручения, даже если придется прибегнуть к орудию. От страшного шума у меня заболела голова. Возбуждение прошло и я как во сне дождалась конца празднества. Старый лорд Плон, представляющий на свадьбе моего жениха, ел со мной из одного блюда. И хотя он спрашивал меня, что я желаю из кушаний, находившихся на столе, я настолько боялась его, что не могла произнести даже слова, и он выбирал блюда, совершенно не соответствовавшие моему вкусу. Мой желудок отчаянно протестовал против насилия и меня едва не стошнило. Чуть позже женщины уложили меня в одной ночной сорочке на громадную кровать с балдахином. Мужчины во главе с моим дядей принесли этот ужасный топор и положили его рядом со мной, как будто это был действительно мой жених. Такой была моя помолвка. После она уже не казалась мне странной, просто это было трудно понять ребенку. И только этот топор, который был моим партнером по брачному ложу, являлся предвестником того, что придет не только ко мне, к моему дому, но ко всей нашей стране, к Высокому Халлаку. После отъезда лорда Плона жизнь возвратилась в прежнюю колею. По обычаю я должна была продолжать жить под родительским кровом, пока не достигну определенного возраста и мой лорд не призовет меня к себе. Но незначительные изменения все же произошли. На больших празднествах я теперь сидела по левую сторону от дяди и ко мне обращались, называя меня - леди Ульмдейла. На моей праздничной одежде теперь был не только один герб моего дома, а два, разделенные центральной золотой лентой. Слева был изображен прыгающий Грифон Ульмдейла, а справа - Сломанный Меч Харба, знаменитого воина, основателя нашего рода в Высоком Халлаке, прославившего его, победив сломанным мечом ужасного Дракона Пустыни Ирр. В мои именины, как только погода позволяла пуститься в дорогу, приходили подарки от лорда Керована с приветствиями и поздравлениями. Но сам Керован как бы не существовал для меня в плоти и крови. С тех пор, как умерла жена моего дяди, он поручил управление замком Икринт своей сестре даме Мат. И она занялась моим воспитанием. Вот этому, этому и этому необходимо научиться, чтобы я была отличной хозяйкой, когда войду в дом своего мужа. Заданий становилось все больше и больше и они были все труднее по мере того, как я росла. Иногда у меня возникало желание ничего не слышать об Ульмдейле, о наследнике, и никогда не выходить замуж. Но от дамы Мат с ее чувством долга я ускользнуть не могла. Я совсем не помнила жену дяди. У него почему-то не было наследника и за годы, прошедшие со дня смерти жены, он так и не женился. Я иногда думала, что он не осмеливается хотела немного принизить значение дамы Мат. То, что она умела управлять замком и приносила мир и покой всем, кто жил под ее правлением, никто не мог отрицать. Все в замке было в полнейшем порядке. В юности я никак не могла поверить, что леди Мат, так же как и я - с помощью топора - была помолвлена с лордом из южных долин. Но прежде, чем она стала его настоящей женой, пришла весть, что он скончался от тяжелой болезни. Никто не знал, как она переживала эту потерю. Но когда миновало время траура, она удалилась в Женский Монастырь в Норсдейле, основанный для успокоения женских душ. Но смерть жены ее брата произошла до того, как она приняла суровые обеты, и она вернулась в мир, чтобы исполнять обязанности домоправительницы в Икринте. Она всегда носила скромную строгую одежду и дважды в год путешествовала в Норсдейл на поклонение, а когда я стала старше, она и меня брала с собой. Вопрос о наследнике дяди не был решен, он еще не объявил его. У него была младшая сестра, которая имела сына с дочкой. Но сын был наследником своего отца, и дядя не мог назвать его своим наследником. Я была дочерью его младшего брата, но как девочка, не могла наследовать Икринт, кроме как по его завещанию, которого он еще не оглашал. Мое приданое было достаточным, чтобы привлечь хорошего мужа, и дядя мог, если бы захотел, впрочем - это даже было его долгом, назвать наследником моего мужа. Я думаю, что дама Мат хотела бы видеть меня в монастыре. Она желала, чтобы моя свадьба никогда не состоялась. И по правде говоря, наши поездки в Норсдейл мне нравились. От рождения я обладала пытливым умом и это привлекало ко мне внимание аббатисы Мальвины. Она была стара и очень мудра. Поговорив со мной, она предоставила мне право заниматься в монастырской библиотеке. В ее шкафах хранились громадные сокровища - свитки с записями о путешествиях, о войнах, о прошлом. Эти истории околдовывали меня. Но больше всего меня увлекли упоминания о Прежних, которые правили этой страной до того, как наши люди пришли на север. Я хорошо знала, что эти упоминания дошли до нас в отрывочной и искаженной форме, так как Прежние покинули эти места до того, как здесь появились первые люди. Наши предшественники общались только с отдельными оставшимися представителями Прежних, которые, возможно, были оставлены для того, чтобы запутать наше представление о них. Некоторые из них были злом, врагами людей, как тот дракон, которого прикончил Харб. Остались места, в которых колдовство притаилось, и человек, по глупости оказавшийся там, мог попасть в его сети. Другие, оставшиеся от Прежних, заслуживали благодарности и даров. Такова была Гуппора - Мать Плодородия - ей поклонялись все женщины, и ее могущество могло сравниться с могуществом Очищающего Огня, которому был посвящен Женский Монастырь. Я сама носила амулет Гуппоры - зернышко, соединенное с засушенным фруктом. Остальные не были ни хорошими, ни плохими. Они не укладывались в человеческие стандарты. Иногда они проявляли удивительную капризность: одним делали добро, другим - зло, как будто взвешивали людей на весах и, оценив их, затем соответственно обращались с ними. И очень редко удавалось войти в контакт с кем-нибудь из Прежних, кроме Гуппоры. Иногда я отыскивала аббатису Мальвину в ее маленьком садике и расспрашивала ее. Она отвечала, если могла, а когда не знала ответа, то сразу же признавалась в этом. Во время нашей последней встречи я нашла ее сидящей с каким-то сосудом, поставленным возле ее колена. Сосуд был из зеленого камня и сделан так искусно, что казалось, ее пальцы просвечивали сквозь камень. На нем не было никаких украшений, но его линии были настолько изящны и четки, что сосуд являлся настоящим произведением искусства. На самом донышке сосуда было вино. Я знала, что это вино, так как мне в нос ударял его терпкий запах. Вино, нагретое ее пальцами, пахло виноградом. Мальвина медленно покачивала кубок и вино омывало его стенки. Аббатиса не смотрела в кубок, она испытующе смотрела на меня. Мне стало как-то неловко и я старалась припомнить, не совершила ли я каких-либо прегрешений.

- Я много раз пыталась это сделать, Джойсан. И сегодня утром я проснулась с желанием повторить попытку для тебя. В юности у меня был дар предвидения, это действительно дар, хотя многие в этом сомневаются. Многие, кто боятся того, что нельзя попробовать на вкус, потрогать, услышать. Этим даром нельзя управлять. Те, кто им обладает, не могут вызвать его, они должны терпеливо ждать, когда он сам проявит себя. И сейчас, если ты желаешь, я могу попытаться использовать его для тебя, но получится ли что-нибудь у меня, не знаю.

Меня охватило возбуждение. Я слышала о даре предвидения. Им обладают Мудрые Женщины - вернее, некоторые из них. Но, как сказала аббатиса, этот дар нельзя натренировать, заострив, чтобы он всегда был готов к использованию, как меч мужчины или игла женщины - им можно пользоваться только тогда, когда он приходит, и бесполезно пытаться управлять им по собственному желанию. Но к моему возбуждению примешивался страх. Одно дело читать, слушать рассказы о таком могуществе, и совсем другое - видеть его в действии и применительно к себе. Но даже страх не заставил меня сказать «нет» в ответ на ее предложение.

- Встань передо мной на колени, Джойсан. Возьми сосуд двумя руками и держи его ровно.

Я сделала, как приказала аббатиса. Затем Мальвина наклонилась вперед и притронулась пальцами правой руки к моему лбу.

- Смотри в вино, думай, что это картина… картина…

Странно, но голос ее все удалялся и удалялся от меня. Я смотрела в кубок и видела в нем уже не темную жидкость. Мне казалось, что я смотрю в огромное безграничное черное зеркало, повисшее в пустоте. Оно не было блестящим, как обычное зеркало.

Черная поверхность подернулась туманом. Его струйки постепенно преобразовывались в смутные шевелящиеся тени. Я увидела круглый блестящий шар и в нем то, что было мне знакомо - грифон, отливающий белым блеском. Сначала шар был большим - он занимал все зеркало. Потом начал быстро уменьшаться, и я увидела, что он прикреплен к цепи. Цепь держала рука и шар вращался. Грифон то поворачивался ко мне, то отворачивался. Во мне росло понимание того, что этот шар имеет огромное значение для моей жизни. Вот он стал совсем маленьким и рука, державшая его, тоже стала уменьшаться. Вскоре появилось тело, которому принадлежала эта рука. Это был мужчина. Лицо его было повернуто в другую сторону и я его не видела. На нем кольчуга, прикрывающая горло. На поясе висел меч, и никаких эмблем, по которым я могла бы опознать, к какому роду он принадлежит. Ничего, кроме загадочного шара. Затем мужчина исчез и зеркало вновь стало темным и безжизненным. Рука Мальвины отпустила мои лоб. И когда я подняла на нее глаза, то увидела, что ее лицо побледнело. Поэтому я быстро поставила кубок на землю и отважилась взять ее руки в свои, чтобы помочь. Она слабо улыбнулась.

- Это требует немало сил, а их у меня почти нет, но я обязана была это сделать. Скажи, дочь моя, что ты узнала?

- Разве ты ничего не видела? - удивилась я.

- Нет, это было только для тебя.

Я рассказала обо всем, что прошло передо мной: о грифоне, заключенном в шаре, о человеке в боевых доспехах, который держал шар. И закончила словами:

- Грифон - это герб Ульма. Может быть, я видела лорда Керована, с которым обручена?

- Может быть, - согласилась Мальвина. - И мне кажется, что этот грифон имеет огромное значение для твоего будущего, и если он когда-нибудь попадет в твои руки, храни его. Вполне возможно, что в нем фокусируется могущество, которым обладали Прежние. А теперь позови даму Алусан. Мне нужно что-нибудь укрепляющее. Но не говори ей, чем мы тут занимались, так как взгляд в будущее весьма интимное дело и о нем не следует распространяться.

Я не сказала об этом никому, даже Мать Аббатиса изобразила, что ей просто нехорошо, и все дамы засуетились вокруг нее, так как очень любили ее. Никто не обратил на меня внимания. Я взяла сосуд с собой, отнесла в гостиную и поставила на стол. Я смотрела и смотрела на него, но не видела ничего, кроме вина - ни темного зеркала, ни движущихся теней. Но в памяти сохранилось видение грифона и если бы я могла рисовать, я изобразила бы его в мельчайших деталях. Я думала, что бы могло это означать. Этот грифон несколько отличался от грифона на гербе Ульма. У него, как и положено, имелись крылья и голова орла. Но туловище было, как у льва - зверя, которого можно встретить лишь на юге. На голове орла красовались львиные уши. По верованиям нашего народа грифон символизирует золото - тепло и величие солнца. В старых легендах утверждается, что грифон охраняет спрятанные сокровища. Поэтому грифонов всегда изображали красным и золотым цветом - цветом солнца. Но этот грифон, заключенный в блестящий шар, был белого цвета. Вскоре после этого события дама Мат и я вернулись домой в Икринт. Но здесь мы оставались недолго. Был Год Коронованного Лебедя. Мне исполнилось четырнадцать лет и пора было готовить одежду и все такое, что я должна была взять с собой, когда лорд Керован призовет меня к себе. А это могло произойти через год или два. И мы пришли в Тревампер - город, расположенный на стыке торговых путей. Здесь собрались все торговцы севера и предлагали свои товары. Даже Салкары - морские разбойники, весьма неохотно покидавшие царство ветра и воли, тоже приезжали в Тревампер. Тут мы случайно повстречались с моей тетей Ислайгой, ее сыном Тороссом и дочерью Инглидой. Она сердечно приветствовала даму Мат, но я понимала, что это фальшивая вежливость, так как сестры не любили друг друга. Но леди Ислайга изображала на лице улыбку, поздравляя меня с удачной помолвкой, которая соединит меня с домом Ульма. Когда старшие занялись своими разговорами и перестали обращать на нас внимание, ко мне подошла Инглида. Мне показалось, что смотрит она на меня с неприязнью. Это была плотная девушка в богатой одежде. Волосы ее были распущены и на их кончиках подвешены серебряные колокольчики, которые мягко звенели при ее движениях. Это легкомысленное украшение не подходило к ее широкому плоскому лицу с чересчур маленьким ртом, который был постоянно поджат, как будто она хранила тайну и не желала ни с кем ею поделиться.

- Ты знаешь, как выглядит твой жених? - ехидно спросила она.

Мне стало беспокойно под этим пристальным взглядом. Я знала, что Инглида плохо ко мне относится, но не могла понять, по-моему, так как мы едва знали друг друга.

- Нет, - я сразу насторожилась, как всегда, когда ощущала к себе враждебное отношение. Но лучше узнать правду сейчас, чем в тревоге ждать ее. И впервые я подумала о том, что никогда раньше об этом не задумывалась. Почему Керован не прислал мне свой портрет? Обычно во время обручения при помощи топора портрет жениха привозили.

- Жаль, - в ее взгляде я прочла нескрываемое торжество. - Посмотри, вот мой жених, Эльван из Риндейла. - Она вытащила из кошелька портрет, на котором было изображено чье-то лицо. - Он прислал мне его в подарок два года назад.

На портрете было лицо человека средних лет, а не юноши. И оно мне совсем не понравилось, хотя, может быть, просто художник был не очень хорошим. Но было ясно, что Инглида невероятно гордится портретом.

- Кажется, он серьезный человек, - это было лучшее, что я смогла придумать, чтобы похвалить ее жениха. Но чем больше я смотрела на портрет, тем больше он мне не нравился. Инглида восприняла мои слова, как похвалу, - Я на это и надеялась.

- Риндейл - это горная долина. Там все занимаются производством шерсти и торгуют. Мой жених уже прислал мне это и это… - она показала на янтарное ожерелье, - а затем протянула руку с кольцом в виде змеи. Глаза змеи были сделаны из красных драгоценных камней.

- Змея - эмблема его рода. Это его собственное кольцо, он прислал мне его в подарок. Следующей осенью я поеду к нему.

- Желаю тебе счастья.

Ее бледный язычок лизнул верхнюю губу. Она явно хотела что-то сказать, но не решалась. Наконец, она все-таки решилась, склонив голову ко мне. Я изо всех сил старалась не отодвинуться, хотя ее близость была мне неприятна.

- Мне бы хотелось пожелать тебе того же самого, дорогая родственница.

Я понимала, что мне не следует спрашивать ее ни о чем, но спросила помимо желания:

- А почему бы и нет, родственница?

- Мы гораздо ближе к Ульмдейлу, чем вы. Мы… мы многое слышали, - она с таким выражением произнесла последнее слово, что это произвело на меня впечатление. При всей моей неприязни к ней, я не могла не выслушать ее.

- Что же именно? - в моем тоне прозвучал вызов. Она заметила это и наверняка получила удовольствие.

- О проклятии, родственница. Разве тебе не сообщили, что наследник Ульмдейла находится под двойным проклятием? Даже мать отказывается видеть его с самого момента рождения. Разве тебе не сказали этого? - повторила она с торжеством. - Сожалею, но я должна разрушить твои мечты об отважном юном лорде. Он - чудовище, и должен жить отдельно от людей, так как никто не может смотреть на него без содрогания.

- Инглида! - это прозвучало осуждающе и она вздрогнула, как будто ее ударили. Рядом с нами стояла дама Мат и было очевидно, что она все слышала.

Ярость ее была так велика, что мне стало ясно: Инглида говорила правду или что-то весьма близкое к ней. Только правда могла так вывести из себя невозмутимую даму Мат. Она не сказала больше ни слова, но смотрела на Инглиду с такой злобой, что та отшатнулась, побледнела, вскрикнула и убежала. Но я осталась на месте и встретила взгляд дамы Мат. Во мне родился холод. Он все рос и рос. Я задрожала.

- Проклятие! - прошептала я. Монстр, на которого отказывается смотреть собственная мать! О, Гуппора! Что они со мной сделали, навязав это чудовище? Я думала, что кричу вслух, но я молчала. Молчала и дрожала. Я смогла овладеть собой, и медленно заговорила, стараясь, чтобы мой голос был ровным. Я решила узнать сейчас и именно здесь всю правду.

- Во имя Огня, которому ты служишь, леди, скажи мне всю правду. Ее слова - не ложь? Я обручена с человеком, не похожим на других людей? - я не могла заставить себя произнести слово «монстр». Я полагала, что сейчас дама Мат все смягчит и скажет, что все обстоит совсем не так. Но она села рядом. Лицо ее стало строгим, хотя вспышка гнева угасла.

- Ты уже не ребенок, Джойсан. Скажу тебе все, что знаю. Это правда, что Керован живет отдельно от родных, но он не монстр. На род Ульма наложено проклятие, а его мать родилась в северных долинах, где, как говорят, кровь людей смешалась с кровью Прежних. Поэтому и в нем их кровь. Лорд Цпарт удостоверился в этом перед тем, как согласиться на обручение.

- Но он же живет отдельно! Это правда, что его мать, которая родила его, отказывается смотреть на него? - холод во мне стал таким жестоким, что я едва сдерживала себя.

Но леди Мат была со мной вполне искренна.

- Это из-за обстоятельств его рождения. Она набитая дура, - затем она рассказала мне о том, как лорд Ульма не мог получить наследника от своих жен из-за своего проклятия. Тогда он женился в третий раз на вдове, которая родила ему сына раньше времени в стенах одного из строений Прежних. И она в страхе отвернула свое глупое лицо от сына, так как решила, что его послали Прежние. Но ребенок был вовсе не монстр. Его отец поклялся в этом Великой Клятвой, нарушить которую не осмелится никто.

Так как она рассказала мне все, ничего не скрывая, я поверила ей и мое смятение улеглось. Затем она добавила:

- Радуйся, Джойсан, что тебе достался молодой муж. Инглида, несмотря на свое хвастовство, вышла замуж за человека, у которого уже была жена и который настолько стар, что годится ей в отцы. Он не станет покрывать ее тупость и потакать глупостям молоденькой дурочки. Она увидит, что ее муж будет гораздо менее терпим к ее капризам и лени, чем мать, и еще не раз пожалеет, что сменяла дом родителей на дом мужа. Керован - человек, с которым интересно общаться. Он не только умел в обращении с оружием, что занимает ум большинства мужчин, но также изучает древние книги и, как и ты, занимается исследованием того, что осталось от Прежних. Да, ты можешь гордиться своим мужем. Ты умная девушка и не позволяй завистливым словам этой тупой дурочки воздействовать на твой разум. Я могу поклясться Огнем, если ты захочешь этого, а ты знаешь, такую клятву я никогда не нарушу, что я не допустила бы твоей свадьбы с монстром!

Я хорошо знала даму Мат и ее заверения меня полностью успокоили. Но все же в дальнейшем я все чаще и чаще задумывалась о том, что же представляет собой Керован. Мне было трудно поверить в то, что мать может отвернуться от своего ребенка. Может быть то, что она родила его в здании Прежних, помутило ее разум. Ведь рожала она в страхе от боли. А я знала, что многие места Прежних полны черного колдовства, враждебного к людям. Она могла стать жертвой колдовства, когда корчилась в родовых муках. И все время, что мы находились в городе - ни тетя, ни ее дочь не подходили к нам. Возможно, дама Мат высказала им свое мнение о том, что сообщила мне Инглида. Я была рада, что мне не нужно было видеть ее бледное полное лицо, поджатые губы и испытующий взгляд.