Год второго шанса

Глава 11

Изабелла

Я борюсь так, словно от этого зависит моя жизнь, пока человек, держащий меня, тащит мое тело в неизвестность. Они невероятно сильные, легко удерживают меня за талию и руки, даже когда я дергаюсь всем телом и мотаю головой. Не знаю, кто они и куда планируют меня отвезти, они ли посылали мне сообщения, является ли это частью игры или чем-то совершенно не связанным. Но от ощущения, что я не знаю, что со мной будет, по моему телу пробегает ледяной холод.

— Куда вы меня ведете! — кричу я, изо всех сил стараясь вырваться.

Они не отвечают, но, когда солнечный свет просачивается сквозь матерчатый мешок у меня на голове, я понимаю, что мы снаружи.

— Отпустите меня! — Я поднимаю ноги и запрокидываю голову, чтобы ударить головой, но меня толкают вперед, прежде чем я вступаю в контакт, ногти впиваются в мою кожу, а тонкие пальцы сжимаются вокруг моей руки.

— Стой спокойно. — Низкий, глубокий мужской голос кажется знакомым, но я не могу разгадать кому он может принадлежать.

— Тогда отпусти меня! — Я кричу, надеясь, что кто-нибудь рядом и поможет мне.

Тишина и ветер — мой единственный ответ.

Я открываю рот и пытаюсь снова.

— Кто-нибудь, помогите…

Крик затихает, когда дверь со скрипом открывается. Меня бережно опускают на пол, моя щека прижимается к грубому ковру.

Перевернувшись на спину, я поджимаю под себя ноги. Но пара рук опускается мне на плечи и мягко толкает обратно. Движение странное, слишком мягкое для данной ситуации.

— Оставайся на месте, — умоляет он. — Пожалуйста.

— Почему? Что вы со мной сделаете? — спрашиваю я, и несколько слез скатываются с моих глаз.

Он не отвечает, похлопывая меня по карманам и вытаскивая ключи от машины. Затем он хватает меня за руки, сводит их вместе и наматывает кусок проволоки на мои запястья. Хотя и не очень плотно.

Когда пальцы парня отпускают мою руку, я слышу, как закрывается дверь, похожая на дверь фургона. Я лежу на полу в панике, моя грудь вздымается с каждым испуганным вздохом, который делаю. Тишина окутывает меня, и в голове роятся вопросы. Я здесь одна? Должна ли я попытаться встать? Они причинят мне боль, если я попытаюсь? Этот человек — убийца Джеймисона?

Последняя мысль сильно поражает меня и выбивает воздух из моей груди.

Мне нужно выбраться отсюда. Сейчас же!

Как только я двигаюсь, чтобы поджать под себя ноги, дверь со скрипом открывается.

— Просто сядь. — Раздраженный голос звучит так, как будто он принадлежит женщине. — Нам нужно ехать. Сейчас. Или мы не успеем сделать все вовремя.

— Я сел, — отвечает парень. Затем дверь захлопывается. — А теперь поезжай.

После этого они замолкают, когда двигатель оживает, и машина начинает двигаться. Большую часть пути никто не произносит ни слова, и тишину заполняет мягкий звук радиостанции классического рока.

Мы проезжаем много миль, прежде чем машина, наконец, останавливается, и двигатель выключается. Двери открываются. Дует легкий ветерок.

— Выведи Изабеллу, — шипит женщина, ее голос звучит немного знакомо, — пока я открою дверь.

Хлопают двери. Тишина. Мое сердце колотится в груди.

Где я нахожусь? Что они собираются со мной сделать? Кто-нибудь найдет меня? Кто они такие?

Я дрожу, когда дверь рядом со мной снова открывается. Сильные руки хватают меня за талию и ведут по ковру, а затем выводят из машины. Я спотыкаюсь, когда мои ноги упираются в землю. Изо всех сил пытаюсь восстановить равновесие, а затем срываюсь в безумный спринт, слепо бегу вперед, где я могу различить очертания высоких деревьев.

— О, нет, нет, ты не можешь. — Парень хватает меня сзади за рубашку и притягивает к себе. — Ты никуда не пойдешь.

Я хрюкаю, когда моя спина сталкивается с его грудью, и стон срывается с моих губ.

— Все будет проще, если ты перестанешь драться, — тихо говорит он, обнимая меня за плечи. — Никто не причинит тебе вреда.

— Тебе легко говорить, — киплю я от злости. — Ты не тот человек, которого связали с мешком на голове.

Он замолкает, ведя меня вверх по короткому лестничному пролету в укромное место, где прохладный ветерок больше не щиплет мою кожу.

— Посади ее на стул, — инструктирует женщина. — И пошли.

Они уходят? Подождите секунду. Они оставят меня здесь?

Стоит ли мне паниковать или нет? С одной стороны, они явно плохие люди. С другой стороны, что, если они уедут и оставят меня здесь умирать с голоду и гнить?

Прежде чем я успеваю поднять слишком много шума, руки опускаются мне на плечи и заставляют опуститься на стул.

— Пожалуйста, просто отпустите меня, — шепчу я. — Обещаю, что никому не расскажу о том, что произошло.

Никто ни черта не говорит, что одновременно пугает меня и отчасти выводит из себя.

— Отпустите меня! — Я кричу, извиваясь, чтобы освободиться.

— Ни за что. — Одно-единственное слово, но зловещий удар бьет меня прямо в живот.

Мгновение спустя он привязывает мои ноги к стулу, а затем уходит. Дверь закрывается. Тишина наполняет воздух, пронизанный моим тяжелым, прерывистым дыханием. Ветер, завывающий снаружи, грозно обещает стать последним шумом, который я когда-либо услышу.

— Эй? — произношу я. — Есть здесь кто-нибудь?

Тишина.

Я должна быть напугана до чертиков, и в каком-то смысле так оно и есть, но думаю, что уже достигла успокоительного состояния шока.

Оцепенение. Я буквально чувствую оцепенение внутри. Часть меня испытывает облегчение от того, что я почти ничего не чувствую, в то время как другая часть меня беспокоится, что я сломлена. Но что произошло?

Чем дольше я остаюсь привязанной к стулу, переоценивая свои мысли, тем больше мой разум идет по темной извилистой дороге.

Что, если я ничего не чувствую, потому что моя мама действительно убийца, и я так же испорчена, как и она? Что, если в моей голове действительно что-то сломано?

Я поспешно выбрасываю эту мысль из головы. Нет, даже не думай. Ты не такой человек!

— Эй? — Я снова зову. — Есть здесь кто-нибудь?

Кап, кап, кап.

Этот звук заставляет мои мысли вернуться к городской легенде, которую я когда-то слышала о каплях, крови и…

Я встряхиваю головой, чтобы избавиться от ужасных мыслей, поглощающих мой разум. Никогда не теряй голову, даже когда все кажется очень плохим.

Я шевелю руками, пытаясь освободиться. С каждым рывком проволока ослабевает достаточно легко, и я задаюсь вопросом, не нарочно ли парень не стал ее крепко затягивать. Он хотел, чтобы я сбежала по какой-то причине? Зачем проходить через все эти неприятности только для того, чтобы позволить мне сбежать?

— Давай, давай, давай… — Мои руки выскальзывают, и меня охватывает сладкое облегчение. — О, Боже мой. Спасибо, спасибо, спасибо.

Я срываю с головы матерчатый мешок и несколько раз моргаю, пока глаза не привыкают к тусклому освещению.

Четыре бревенчатые стены создают вокруг меня узкое пространство. В помещении единственное окно и дверь.

— Где я, черт возьми, нахожусь? — Я замечаю густой лес за окном. — Я вообще еще в Саннивейле?

Я думаю о том, как долго мы ехали. Казалось, прошли часы, но мой страх, возможно, заставил время тянуться. Кроме того, солнце все еще высоко в небе и светит сквозь ветви деревьев в окно, так что должно быть еще нет пяти часов. Что, если я не выберусь до захода солнца? У меня нет с собой телефона или какого-либо другого источника света, если уж на то пошло.

Отчаянно желая вернуться к цивилизации до заката, я развязываю веревку, связывающую мои ноги, затем бегу к двери, хватаясь за дверную ручку. Но резко останавливаюсь, когда слышу слабые голоса с другой стороны.

— Как ты думаешь, она вообще нас видела? — спрашивает глубокий мужской голос. — Или мы справились с этим?

— Конечно, мы справились, — отрывисто отвечает женщина. — Я все спланировала идеально. Она даже не узнает наши голоса, благодаря моей блестящей идее их замаскировать.

— Все сделала не только ты, — огрызается парень. — Перестань присваивать себе все заслуги.

— Ты ни черта не сделал, и ты забыл заткнуть ей рот, — парирует она. — Я удивлена, что ты вытащил ее со склада так, что никто не заметил крика.

— Электричество было отключено. Я уверен, что там было много людей, которые паниковали и кричали.

— Ну и что? Мне было велено заткнуть ей рот кляпом, и ты должен был следовать этим инструкциям. Или тебе напомнить, что случится, если мы облажаемся? Вся твоя маленькая репутация, ради которой ты так усердно трудился, исчезнет.

Парень отвечает не сразу.

— Рвотные позывы просто казались слишком… Не знаю… — наконец говорит он. — Я чувствовал себя плохо, когда схватил ее вот так.

Не совсем. На самом деле, я почти невредима после того, что только что произошло.

— Ты ведешь себя так, будто она тебе нравится, — усмехается она. — Ты забыл, что все это было притворством?

Он молчит, и надвигающаяся ложь прожигает тишину.

— Нет. Я помню… отчетливо, потому что ты напоминаешь мне об этом каждый чертов день.

— Потому что я должна. — Ее тон такой же холодный, как мороженое тесто для печенья. — И если это не сработает, тогда весь город узнает твой маленький грязный секрет.

— Я понимаю. Тебе не нужно напоминать мне двадцать четыре на семь, — огрызается он. — Я подожду в фургоне. Ты действуешь мне на нервы.

Его шаги оглушительны, когда он срывается с крыльца.

— Боже, небольшой шантаж, и он превращается в плаксу, — бормочет женщина. — Король драмы.

Ступеньки скрипят, а затем что-то мягкое ударяется о дверь. Я отскакиваю назад и бегу к окну, в ужасе от того, что она вот-вот войдет и увидит, что я выпуталась.

Мне нужно выбираться отсюда.

Осторожно приоткрыв окно, я прислушиваюсь к звукам снаружи. Ветра нет, и дверь позади меня остается закрытой.

Она не зайдет внутрь? Куда она делась? Вернулась к машине с тем парнем?

Я нерешительно высовываю голову из окна и выглядываю наружу.

Мили и мили деревьев окружают маленькую хижину, толстые ветви и листья затрудняют видимость. В дальнем правом углу женщина идет по узкой грунтовой дороге к темному фургону. Она идет ко мне спиной, так что я не вижу ее лица. Единственная деталь, которую мне удается разглядеть, — это ее светлые волосы, собранные в пучок.

Я жду, пока она заберется в фургон, прежде чем вылезти из окна.

Прижимаясь спиной к бревнам, оглядываю лес, размышляя, что делать. Просто уйти в лес и надеяться, что я найду выход? У меня никогда не было хорошего ориентирования.

Не найдя другого выхода, пригибаюсь и направляюсь прямиком к деревьям, выпрямляясь только тогда, когда оказываюсь вне поля зрения фургона. Затем я крадусь через лес в том направлении, в котором проходит дорога. Поравнявшись с фургоном, я пригибаюсь ниже. Мой пульс учащается, и с каждым щелчком ветки по моему телу пробегает прилив адреналина. Я определенно больше не чувствую онемения, но, честно говоря, я хочу, чтобы это чувство вернулось, чтобы я могла перестать дрожать.

Когда я добираюсь до места, где припаркован фургон, останавливаюсь за большим, покрытым листвой деревом, чтобы отдышаться и подготовиться. Если я не буду достаточно осторожна, они смогут меня заметить.

После минуты психологического настроя я делаю глубокий вдох, а затем мчусь в безумном порыве. С каждым шагом боюсь, что кто-нибудь выскочит и погонится за мной. Но двери остаются закрытыми, в воздухе мертвая тишина.

Может быть, я смогу выбраться из этого.

Огибая большое дерево, я бросаю быстрый взгляд на фургон. Пока никаких признаков кого-либо. Слава Богу.

Я продолжаю бежать, как мне кажется, целую вечность, отказываясь замедляться, даже после того, как фургон исчезает из поля моего зрения. Однако я не выхожу на дорогу, опасаясь, что они меня заметят. Остаюсь среди деревьев, уходя все дальше и дальше в неизвестность по мере того, как солнце медленно садится.

Чем дольше все остается тихо, тем больше я начинаю думать, что смогу выбраться из этой передряги живой и невредимой.

Я могу это сделать! Я смогу…

Хлопает дверца машины.

— Изабелла! — кричит парень. — Стой, где стоишь! Пожалуйста!

Ускорив шаг, я бросаю взгляд через плечо и замечаю парня, стоящего перед фургоном. Он с головы до ног одет в черное, на лице лыжная маска.

Святая матерь всего жуткого! Кай был прав! Я живу в чертовом фильме ужасов из реальной жизни!

Моя кожа увлажняется от пота, когда я бегу изо всех сил, продираясь сквозь кусты и грязь и огибая толстые деревья.

Я не знаю, следует он за мной или нет. Приказываю себе не смотреть, ведь это только напугает меня еще больше. Но страх перед неизвестным становится слишком велик, и я оглядываюсь через плечо.

Мое сердце буквально останавливается.

Мало того, что парень бежит ко мне через лес, так еще и фургон мчится по грунтовой дороге, по горячим следам.

Надежда выбраться отсюда не пойманной рассыпается, как грязь под моими ботинками.