Голем 100

Глава 20

«Драга III» была ошвартована у причала Океанографического Института в гавани Сэнди-Хук. На форпике траулера покоилась батисфера, внутри которой, опутанный нейтральными датчиками, как когда-то Гретхен, сидел Индъдни. Было одно существенное отличие: на его гортани пристроили датчик, чтобы он мог говорить — если ему удастся хоть что-нибудь произнести в Фазма-мире.

Шима сделал Индъдни укол гидрида прометия, дважды хлопнул его по плечу и выбрался из батисферы. Захлопнул люк, закрутил затворы и бегом кИнулся в кабину наблюдения, где ждала Гретхен. Нетерпеливо кивнул ей, включил приборы и пробежался глазами по шкалам.

— Все в рабочем положении, — буркнул он.

Батисфера была всего метрах в тридцати от кабины, но если мерять по кабелю, соединявшему их с субадаром (да еще пропущенному через лебедку), то получалась добрая миля. Шима взял микрофон связи с батисферой и стал ждать. СалемЖгун мог бы сообщить о нем: «Пульс и дыхание учащенные. Мышцы напряжены».

Об Индъдни этого сказать было никак нельзя.

Через некоторое время в репродукторе кабины управления раздался спокойный голос:

— Вы слышите меня, доктор?

— Громко и четко, Индъдни.

— Госпожа Нунн, вы все еще там?

— Да, субадар.

—

— Это весьма интересно. В отличие от вас обоих я попал не во тьму, как было по вашим рассказам, а в белизну. Прометий, очевидно, действует индивидуально.

— Вы уверены, что белизна — это не сенсорное эхо?

— Совершенно уверен, доктор.

— Тогда наркотик действует на психику, а не на сому, субадар, — сказала Гретхен, — а тут мы все разные. Похоже, что вы можете поддерживать связь с реальным миром из Фазма-мира. Мы с Блэзом этого не могли.

— Согласен, госпожа Нунн. Все телесные оболочки, по сути, почти одинаковы, иначе медицина так и не выбралась бы из средневековья. Однако нет двух существ с одинаковой психикой. Очень интересно узнать, если когда-нибудь научатся получать людские клоны, то будут ли сами личности такими же идентичными, как тела?

(«Ну у этого парня и выдержка, Гретхен».)

(«Так поэтому я и хотела, чтобы он туда слетал».)

— Ничего кроме белизны, доктор, — продолжал сообщать Индъдни. — но я спокойно жду. Есть индийская пословица: «Это произойдет наверняка, потому что это невероятно». Я… погодите, пожалуйста. Что-то начинает проявляться.

— О да! Поразительно. Я воспринимаю поведение частиц этого Фазма-мира. Мне также очень приятно сообщить, что я был прав. Сторукий монстр, весьма вероятно, начинает поиск на самой верхней границе электромагнитного спектра. Возможно, что его Ид сильно тяготеет к источникам высокой энергии…

— Я воспринимаю Наш-мир… верхушку айсберга, как вы его назвали, госпожа Нунн… сквозь восприятия, порожденные Ид-миром. Очень причудливое зрелище, мягко говоря, и завораживающее. Помните эту строчку из Роберта Бернса: «О дай нам власть себя увидеть так, как другие видят нас…»? Прошу извинить мой существенно неуклюжий шотландский выговор. Вы дали мне власть, доктор Шима и госпожа Нунн, и я тысячекратно благодарен вам.

(«Он так чертовски цивилизован!»)

— А, теперь Ид-мир начинет просматривать бесформенные образы из Наше-мира. Мое предположение, что прощупывание Фазмы идет вниз по шкале спектра к… к чему бы, доктор?

— Все еще потоки частиц, Индъдни. Возможно, гамма-лучевая часть спектра. Жесткое рентгеновское излучение. Длиной примерно десять в минус восьмой сантиметров.

— Как вы думаете, субадар, что это — восприятие Голема?

— Весьма вероятно, госпожа Нунн. Мы чрезвычайно с ним после наших предыдущих столкновений, хотя пока что я не могу сказать наверное.

— Вы, как всегда, непогрешимы, доктор. Обитатели нашей верхушки айсберга демонстрируют мне свои рентгеновские отпечатки…

— Представляется возможным, что я наконец-то попал на Сторукого. Мы все еще в рентгеновской области, и своими Ид-чувствами я воспринимаю что-то похожее на утробу, то есть на новое пристанище для потерпевшего кораблекрушение…

— Внезапное ощущение опаляющего жара. Очень неприятно. Можете ли вы объяснить, доктор, прошу вас?

— Элементарно: Голем дошел до красной границы спектра и перешел в инфракрасную область. Это жаркие края.

— Значит, мы уже покинули видимую часть спектра?

— Да.

— Любопытно. Что он надеется отыскать здесь? А теперь странная вибрация, доктор Шима.

— Распространяющиеся радиоволны — какие угодно, от коротких и вниз. Какими их воспринимает Голем, Индъдни?

— В простых геометрических образах. Какое поле деятельности для критика изобразительных искусств, не так ли?

—

Гретхен перехватила микрофон.

— Но ведь когда Голем пытался напасть на меня и заговорил дикими перевертышами, вы сказали, что это существо «вне интеллекта». Ваши слова, субадар?

— Верно, мадам, и продолжается тарабарщина. Он воспринимает только образы и обрывки слов.

— Не понимаю.

— Я попытаюсь прояснить необычайное восприятие Голема, как я его ощущаю, госпожа Нунн. Вы читаете ноты?

— Да, чужими глазами.

— А когда вы читаете с листа, вы слышите внутри себя мелодию?

— Да.

— Прошу вас, постарайтесь представить кого-то, кто не может читать ноты, но разглядывает их. Такой человек что-то услышит?

— Нет, ничего.

— А что он увидит?

— Только линейки, точки, кружочки, а кроме того странные значки и символы.

— Благодарю вас. Именно таким образом Голем¹⁰⁰ и воспринимает сейчас те звуки, посредством которых мы общаемся.

—

—

—

—

—

—

—