Голем 100

Глава 3

Разумеется, в наше время Северо-восточный Коридор — это северо-восточная трущоба, протянувшаяся от Канады до Южной Каролины, а к западу — аж до Питтсбурга. В безумии насилия там кишели толпы обитателей, которые непонятно чем были живы и где обретались. Хаос охватывал такую огромную территорию, что демографы и социальные работники давно уже полностью отчаялись. В строю держалась одна полиция.

Это была чудовищная ярмарка уродов, которую все яростно отвергали и обожали. Если ты жил в Коридоре, а тем более — в Гили, то тебя переполняла ненависть к этому месту, но бросить его ты не мог: чувство это было сродни неодолимой похоти к уродливой готтентотской Венере.

Даже те из привилегированных классов, кто, подобно царице Реджине и ее семи дамам-пчелкам, мог позволить себе роскошную жизнь в надежно защищенном Оазисе (а к тому же, черт бы их побрал, могли и дернуть оттуда куда глаза глядят), и не помышляли бросить Гиль. Эти джунгли околдовывали. Да Боже ж мой, это и была жизнь! Расстроенные мозги производили там на свет все новые извращения, пороки, преступления и возмутительные выходки. Кто знает, не окажешься ли ты вдруг в покойницкой, но тем временем как здорово было жить!

В Гили кризис выживания случался по сто раз на дню. Основным неудобством был холод. Страдали все, а зима, казалось, затягивалась на долгие полгода. Одна популярная обновленческая секта в своих проповедях объявляла о наступлении нового ледникового периода, предтече Второго Пришествия. Мистическая дата — 2222 год — грозила окончательным оледенением, когда всех грешников призовут на Страшный Суд. Музыкоделы Скрябина Финкеля состроили гимн Армии Оледенения: «Как Ему пчела предстанет, коли Божий Хлад нагрянет?»

Еще более тяжким испытанием, чем постоянный холод, была нехватка пресной воды. Почти все природные источники питьевой воды уже прибрала к рукам КПССБ («Компания По Строительству Светлого Будущего»), так что на долю страждущего потребителя сегодня почти ничего не осталось. Конечно, ставили баки для дождевой воды на крышах (существовала даже категория «Аш-2-О воришек»). Пользовались оборотной или опресненной водой. Был и черный водяной рынок — вот, пожалуй, и все, так что лишь немногие могли толком искупаться или постирать. Ясно, что джунгли еще и воняли. Уже за десять миль при подходе с моря можно было учуять особый букет Северо-востока.

Не то чтобы все, кто вприпрыжку скакал по гнили на тротуарах, так уж сильно огорчались вонью, но многим это не нравилось — для них единственным выходом было поливаться духами. Сотни компаний соперничали на парфюмерном рынке, но далеко за флагом всех оставляла «ФФФ» (Фабриканты Фигурных Флаконов), где вовремя смекнули, что надо разворачиваться, когда начался парфюмерный бум.

На «ФФФ» честно, хотя и не для посторонних ушей, признавались, что они шли с конкурентами «ноздря в ноздрю», пока к ним не пришел Блэз Шима. На этом конкуренция и закончилась.

Блэз Шима. Происхождение: франко-японо-ирландское. Семейное положение: близких нет. Образование: Принстон, первая ученая степень получена в Массачусетском технологическом институте, а докторат написан в «Дхоу Кэмикл» (они-то и шепнули на ушко «ФФФ», что Шима — самое то! Теперь Комиссия по деловой этике должна была рассматривать иск, вчиненный возмущенными конкурентами). Возраст — тридцать один год, холост, не педик, гений.

Его гениальность заключалась в его обонянии, и у «ффф» Блэза обычно втихомолку величали «Нос». Он знал все о химии и индустрии запахов: животные компоненты духов — амбра, бобровая струя, циветта и мускус; эфирные масла, выделенные из цветов и трав; смолы, которыми сочатся раненые деревья и кусты — мирра, бензой, сторакс, перуанский и талуанский бальзамы; искусственные ароматы, полученные сочетанием натуральных веществ с эфирами и жирными кислотами.

Шима был создателем всех чемпионов продаж у «ффф»: «Вульвы», «Выпота», «Конских» (верно, лучше звучит, чем «Подмышо», как предлагал Корнблат из Отдела сбыта), «Пре-Траха» и «Ее Слюнок». «ФФФ» дорожили им и платили так много, что он роскошно жил в уютном и всегда теплом Оазисе. Кроме того, у «ффф» был такой мощный блат, что они смогли обеспечить Шиму неограниченным количеством чистой воды, «гор» и «хол» — ни одна девица из Гили не могла отказаться от приглашения поплескаться у него под горячим душем.

Однако и цена, которую платил Блэз Шима за все эти радости, была высока. Ему возбранялось пользоваться душистым мылом, кремом для бритья, помадой для волос, одеколоном. Он не мог есть пищу со специями, пить что-то, кроме специально дистиллированной воды. Ясное дело, Нос следовало содержать в первозданной нетронутости, чтобы в стерильно-чистой лаборатории он нанюхивал все новые шедевры. К данному моменту Блэз Шима бился над многообещающим новым ароматом (рабочее название «Мудская волна»), но ему никак не удавалось получить стойкий результат уже в течение двух месяцев, и Отдел сбыта «ффф» начал дергаться из-за такого срыва сроков.

Было созвано совещание правления.

— Что, черт побери, с ним происходит?

— Может, утратил нюх?

— Ни Боже мой.

— У него и раньше случались задержки, помните? Та девка из Ипанемы, она его просто высосала. Как бишь ее?..

— Ильдефонса Лафферти.

— Эта Ильдефонса, по всем отзывам, просто вампир, но и она его настолько не задержала. Может быть, отправить парня отдохнуть?

— Он только в прошлом квартале брал две недели отпуска.

— И на что их потратил?

— Сказал, что неделю гулял напропалую — ел и пил, что ни попадя.

— Может быть, в этом все дело? Объелся?

— Нет-нет, вторую неделю он вычищал организм перед возвращением на работу. Честно.

Здесь вмешался председатель правления, крупный, с барскими повадками и кожей старого крокодила:

— А здесь, в «ФФФ», у него все в порядке? Возможно, какие-то трения в среднем звене?

— Невозможно, господин председатель. Они не посмеют мешать ему.

— Он не обижен в зарплате? Дайте ему прибавку.

— Говорит, что и того, что получает сейчас, не может потратить.

— Погодите, а не добрались ли до него конкуренты?

— Они ищут к нему подходы постоянно. Он просто смеется над ними — ему хорошо у нас.

Председатель задумался.

— Значит, что-то личное?

— Да, сэр, скорее всего.

— Неприятности с женщинами?

— Дай нам, Боже, всем таких неприятностей! В личной жизни это не Нос, а Жеребец!

— Семейные?

— Он круглый сирота.

— Жаждет продвижения, власти? Может быть, ввести его в состав правления? Кажется, у нас сейчас свободно одно кресло вице-президента.

— Я ему предложил это в начале года, но Шима рассмеялся в ответ — ему бы только возиться со своими химикатами.

— Ну так что же он не возится?

— Что, черт побери, с ним происходит?

— С этого ты и начал совещание.

— Ничего подобного!

— Именно с этого.

— Вот и нет!

Председатель снова вмешался; в его низком голосе слышался сдерживаемый рык:

— Ну же! Прошу вас! Похоже, что у господина Шимы личные проблемы, которые приглушают и/или препятствуют проявлению его гениальности. Мы должны помочь ему справиться с трудностями. Как это срочно?

— Очень срочно, господин председатель. У нас уже заказов на миллион флаконов «Мудской волны», и срыв поставок катастрофически отразится на доверии к нам в будущем. Ну а какой будет урон репутации Шимы, и подумать страшно!

— Ясно. Ваши предложения?

— Психиатр?

— Это сработает только на добровольных началах, а я сомневаюсь, что он пойдет на такое добровольно. Жутко упрямый чувак.

— Сенатор, — пожурил его председатель, — я бы попросил! Неуместно пользоваться такими выражениями применительно к самой ценной нашей собственности.

— Господин председатель, вы сказали, что наши трудности — это помочь ему с его трудностями?

— Ну да, губернатор.

— Так, может быть, сначала выясним, что там с ним?

— Ценное замечание, губернатор. Ваши предложения, господа?

— Для начала предлагаю установить круглосуточное скрытое наблюдение за всем, что касается нашего чувака — ах, извините! — нашего ученого доктора: за всеми его делами, связями и контактами.

— Очень хорошо, сенатор. Наблюдение службой безопасности «ФФФ»?

— Пожалуй, нет, сэр. Утечки неизбежны, а если что, то мы просто восстановим против себя нашего славного чувака, то есть, что это я, — доктора!

— Слежка, значит, со стороны?

— Да, сэр.

— Предложения?

— Мы раньше прибегали к услугам объединения «Беги-Лови». Они ловкие и честные ребята.

Председатель задумался, потом встал и двинул к двери походкой ленивого крокодила. По пути следования он бросил через плечо:

— Прекрасно. Согласен. Собрание закрыто.

— Что за гадость, милые дамы, — журчал изящно раздосадованный голосок Пчелки-Царицы. — Учили-учили все эти мерзкие заклинания, жгли одну скверно пахнущую дрянь за другой и ровно ничего не дождались. Ни Люцифера, ни хоть какого-нибудь подручного демона. Голосую за новую программу.

— Полностью поддерживаю, Реджина, — сказала Откатай, — но с условием — никакой больше латыни.

— И никакого древнееврейского. У меня еще челюсти на место не встали.

— Дамы, послушайте распорядителя вашего круиза!

— Мы дрожим от предвкушения, Реджина.

— Я дрожу скорее от холода, — молочная кожа Нелл Гвин покрылась пупырышками. — Во мне кровь стынет, Реджина.

— Пи, подбрось торфа в камин. Пошевелись. И подвесь чайник над огнем. Мы выпьем кофе.

— Осталась только оборотная вода после ванны, хозяйка.

— Пойдет. Дамы, послушайте мое предложение. Что бы вы сказали насчет старинных стегальных посиделок?

— Кого стегать?

— Да посиделки же. Людские женщины в старину собирались время от времени, в точности как мы, и вместе делали стеганые лоскутные одеяла.

Это потрясло Сару Душерыжку:

— Ты хочешь сказать, что все эти ИЗУМИтельные штуки действительно!!! делались!!! В-Р-У-Чную? Я всегда считала, что музеи их изготавливают сами — направленным взрывом, что ли…

— А я-то думала, что «заправленным».

— Да ну тебя, Мери, — рассмеялась Реджина. — Конечно же их делали руками, и я предлагаю нам этим заняться, если хотите.

— Я-то хочу, — Ента Калента состроила хитрую рожицу, — но кому из нас одеяло достанется, когда будет готово?

— Никому. Мы его продадим в музей, а на эти деньги будем просто купаться в самых шикарных духах.

— Боже мой, я — за! Бр-р-р! — вздрогнула Нелл Гвин. — Кто еще голосует «за», поднимите руки. Да не ты, Пи, у тебя нет голоса. Считаю: один, два, три, четыре… шесть из восьми. Угадай и Откатай, как всегда, вносят разлад.

— Нет, не разлад, а раскол.

— А что это? Опять неприличность?

— Потом объясню, Гули. Ну, что теперь, Реджина?

— Трудно будет достать лоскутки, Нелл. Нужны разноцветные лоскутки, причем настоящая ткань, а не что-то, переработанное из чего-то.

— Легче легкого, Реджина. У моего Нудника потрясная коллекция древних шелковых галстуков. Там множество дубликатов — он и не заметит, если я их стяну.

— Великолепно, Нелл. В одной моей нехорошей книге есть дивный рисунок одеяла, так что в следующий раз и начнем. Пи! Где кофе! Могу заметить, что стегальные посиделки — просто прелесть! Это вам не Сатану выкликать; дурак он старый, вот и все!

Объединение «Беги-Лови» пришло в ярость. Его сотрудники впервые провалили задание ценного клиента, и возникло к тому же смутное чувство, что их надули. Через две недели глава объединения отфутболил папку с делом обратно «ФФФ», потребовав возместить расходы.

— Почему это, господин "председатель, нам никто не удосужился сказать, что наш объект — профессионал? Наши ищейки с таким не справляются; их работа — обычные фраера.

— Что значит «профессионал»?

— То и значит, что не лох какой, а темнила, ловкач, кидала. В законе, одним словом.

— Наш доктор Шима — профессиональный преступник? Невозможно!

— Послушайте, босс, господин председатель. Я вам срисую картинку, а вы уж сами решайте. Пойдет?

— Безусловно.

— В отчете и так все расписано. Мы приставили к Шиме двойное наблюдение — двоих ищеек, оперативников, сыщиков — на весь день, снаружи вашей конторы. Внутри-то мы вам не нужны, верно? Когда он выходил, его пасли. Он всегда шел прямо домой, никаких контактов, кроме девок. Нигде ничего, ясно?

— Продолжайте.

— У его Оазиса мы выставили двойную смену. Там отменная охрана, так что это было нетрудно. Ему каждый день присылают ужин на дом из «Натурального Питомника» — это чисто, там готовят для тех, у кого пунктик: «вся еда натуральная, никаких добавок». Наши шпики проверили ребят на доставке: полный ажур. Проверили саму доставленную еду: то на одного, а то и на двоих — порядок. Ни тебе тинка, ни хрома, ни морда, ни щекотуна — ничегошеньки.

— Простите, не понимаю, о чем вы?

— Да ладно, мистер, это все уличный жаргон. Так в Гили называют разную дурь — ну наркоту, от которой сейчас там тащатся.

— Благодарю вас.

— Наши ребята проверили всех девок, которые побывали у него в пентхаузе[1], — все чисто. Пока все чисто. Ясно?

— И?

— А вот и закавыка: вечерок-другой в неделю он выходит из дому и отправляется в Гиль. Уходит в полночь, а возвращается в четыре утра плюс-минус полчаса.

— И куда же он ходит?

— Вот тут-то и закавыка из закавык: мы не знаем! А не знаем потому, что он уходит от слежки: только настоящий профи так сечет хвосты. Он шнырит по Гили, точно шлюха или пидор в поисках клиента, и всегда уходит от моих ребят. А о них я слова худого не скажу, свое дело знают. Но он круче. Он хитрый, смышленый, шустрый, настоящий деловой, так что «Беги» его не словит.

— Значит, вы не представляете, чем занимается и с кем встречается Шима с полуночи до четырех утра раза два в неделю?

— Выходит, так, хозяин. У нас пустые руки, а у вас хлопот полон рот. Теперь уже не наши хлопоты. Извините, что подвели вас, — мы и просим только издержки.

— Благодарю. Замечу, что не все корпорации так бездушны, как принято считать. Мы в «ффф» понимаем, что отсутствие результата — тоже результат. Кстати, нас этому научил сам доктор Шима. Так что вы добились удовлетворяющего нас результата и получите ваши издержки и оговоренный гонорар.

— Господин председатель, что вы, как можно…

— Нет-нет, не спорьте, это вами заработано. Вы свели для нас задачу к этим выпадающим четырем часам. Теперь, разумеется, это и вправду наша проблема, и нам придется привлечь крайне необычного эксперта. Но доктор Шима также научил нас тому, что для решения необычной задачи требуются необычные средства.