Голубая цапля

ГЛАВА 14 Приключения «леди Джэн»

аступили праздники. Какие бы желания, надежды, расчеты ни таились в душе маленькой «леди Джэн», она совершенно не по-детски сумела скрыть их и до последнего дня праздника была весела, мила и внимательна ко всем. Но Пепси, зорко следившая за своей любимицей, не раз замечала, что девочка ни с того ни с сего вдруг глубоко задумается и в глазах ее выразится жгучая тоска. Что касается праздничных подарков, которые более или менее служат доказательствами нежности и внимания посторонних лиц, то в них у «леди Джэн» не было недостатка.

Первое, что бросилось ей в глаза при пробуждении в день праздника, был один из ее черных чулок, который висел туго набитым в камине спальни мадам Жозен. «Леди Джэн» бросилась рассматривать, что находилось в чулке. Эдраст, этот мот, всегда нуждавшийся в деньгах, и тот вспомнил малютку: он поднес ей богато разодетую куколку, пояс которой был украшен дорогой пряжкой. Пряжка предназначалась, конечно, не кукле, а самой «леди Джэн». За поясом куклы торчала изящная визитная карточка с надписью крупными буквами: «Эдраст Жозен поздравляет с праздниками». Затем на столе оказалась корзина с фруктами от мосье Жерара; тут же «леди Джэн» отыскала точно притаившегося в зелени прелестного желтого утенка и сейчас же догадалась, что он прислан от Дианы.

Это были первые домашние сюрпризы. Новые удовольствия ожидали ее у Пепси; та непременно требовала, чтобы ее сделали свидетельницей радости своего маленького друга, и распорядилась так, чтобы в ее комнате, рядом с рабочим столом, был поставлен столик пониже. На нем расставили все подарки, присланные от семьи Пэшу. Маделон и Пепси присоединили к ним свои сюрпризы и стол покрыли сверху скатертью. Как только «леди Джэн» вбежала в комнату, скатерть сняли — и ее глазам представилась целая груда игрушек, кукол, книг с картинками и прочее.

Из всех подарков «леди Джэн» больше всего дорожила серебряным наперстком — от Пепси, уточкой — от Дианы и тетрадкой с музыкальными пьесами — от Маделон.

Когда первый пыл восторга миновал, «леди Джэн» пообедала со своими друзьями и осталась у них, по обыкновению, на весь день.

— Мне очень нравятся праздники, — говорила Пепси, когда они остались вдвоем с «леди Джэн», — приезжает тетя Модя со всеми своими детьми, привозит нам конфет, кучу гостинцев из деревни, мальчики затевают фейерверк. На улице с утра до вечера езда, нарядные толпы людей гуляют, а вечером пускают ракеты, римские свечи. Все такие веселые, поздравляют друг друга с Новым годом! Так хорошо!

В эту минуту в комнату вошла «Мышка»; зубы ее так и сверкали, и широкая улыбка освещала ее смуглую физиономию. Она подошла к Пепси и «леди Джэн» с каким-то таинственным видом.

— Я вас, барышни, не поздравила с праздником, — сказала она на своем ломаном английском языке, — мне и в голову не приходило, что в этот день раздают подарки. Денег у меня нет на покупку кукол или игрушек — я вам принесла в подарок коврижку; говорят, она вкусная. Кушайте на здоровье! — и, говоря это, маленькая негритянка развернула большой лист желтой бумаги и вывалила на стол толстую коврижку из самой черной грубой муки.

Пепси сказала правду: праздник прошел очень весело. Приехали дети Пэшу, как было обещано, и навезли кучу гостинцев и сладостей. Какой был обед! «Леди Джэн» долго его вспоминала. Тетя Модя, не желая оставлять мужа одного в праздничный день, утром же вернулась к себе на ферму, а детям разрешила остаться до вечера.

Когда гости уехали и в скромной комнатке Пепси водворилась обычная тишина, «леди Джэн» заметила, что праздник прошел очень весело.

— А вот погоди! — говорила Пепси, таинственно улыбаясь — Наступит день карнавала, и тогда ты увидишь, как у нас веселятся!

Любопытство «леди Джэн» было сильно задето словами Пепси, и она с нетерпением стала ждать указанного дня. Время летело для нее незаметно среди ежедневных уроков и репетиций. Пепси учила ее читать, писать и шить; Диана заставляла ежедневно повторять гаммы, к немалой досаде старушки, которая настаивала, что девочка слишком еще мала, чтобы ей ломали руки бесконечными упражнениями.

За уроком музыки и пения следовала репетиция танцев, что всегда было огромным развлечением для Пепси и «Мышки». Пепси играла роль очарованного зрителя, а «Мышка» всячески старалась заменить мосье Жерара, становясь против танцующей девочки и хлопая в ладоши. Но что было всего уморительнее, это — живое участие голубой цапли, силившейся подражать своей юной хозяйке. Она то величаво выступала длинными ногами, то неуклюже прыгала на одном месте, то порхала из угла в угол, взмахивая тяжелыми крыльями и далеко уступая в грации старичку Жерару.

Раз как-то «Мышке» пришлось проходить мимо овощной лавки старичка Жерара, и ей удалось быть свидетельницей урока танцев, который «леди Джэн» брала у бывшего балетмейстера. С этой минуты черномазая плутовка не могла без хохота смотреть на маленького профессора танцев.

— О, мисс Пип! — говорила она, прибежав в первый раз к своей барышне и задыхаясь от смеха. — Кабы вы поглядели на мистера

Жерара, как он стоит, вывернув носки обеих ног, приподняв складки своих широких панталон, и затем начинает танцевать. Умора да и только!

«Мышка» тотчас стала в позу мистера Жерара и силилась изобразить его грациозные движения.

Пепси, глядя на нее, хохотала до слез.

— А наша мисс леди, — продолжала, не унимаясь, маленькая негритянка, — стоит против учителя и точь-в-точь повторяет каждое движение. Только у нее все так выходит, что глаз не отведешь, все смотреть хочется. Держит обеими ручками свою юбочку и кругом старика так и носится, так и носится! Ну, точно бабочка!

— Замолчи, трещотка! — остановила «Мышку» Пепси, вытирая слезы, вызванные судорожным смехом — Вот ты стоишь, чтоб тебя хорошенько потрепать за то, что ты позволяешь себе насмехаться над таким почтенным старичком, как мосье Жерар.

Видя, что мисс Пепси не на шутку рассердилась, маленькая негритянка обиделась и, уходя к себе в кухню, ворчала:

— Разве я насмехаюсь? Я только рассказала, что видела! Кто же виноват, что старик так уморительно скачет, точно стрекоза!

Накануне ожидаемого карнавала «леди Джэн», входя утром к Пепси, была очень удивлена: ни орехов, ни миндаля, ни горячего сиропа не было; весь рабочий стол ее друга исчезал под обрезками розовой материи, над которою Пепси усердно трудилась, сметывая какие-то полотнища и пришивая банты и оборочки.

— Пепси, что это такое вы делаете? — спросила, подбегая, девочка.

— Шью домино! — отрывисто сказала Пепси, у которой весь рот набит был булавками.

— Домино? — повторила девочка — Это что за слово? Я о нем никогда не слышала.

— Ничего нет мудреного; ведь ты никогда не бывала на праздничном маскараде, — сказала Пепси, выкидывая булавки и расправляя с довольной улыбкой совсем уже сметанное детское домино.

— Для маскарада? Я ничего не понимаю! — сказала «леди Джон», немного обиженная таинственным видом Пепси.

— Ну да, я готовлю это домино кое для кого ко вторнику! — говорила Пепси, продолжая секретничать.

— Пепси, милая, скажите, для кого? Если это секрет, я никому не расскажу!

— Я шью домино для одной моей знакомой девочки! — протянула Пепси, выразительно щелкая ножницами и таинственно улыбаясь.

«Леди Джэн», охватившая было ручонками шею своего друга, вдруг задумалась, как будто огорчилась, отошла от Пепси, вскарабкалась на стул и стала пристально следить за быстрыми, ловкими движениями рук убогонькой.

А та посмеивалась и продолжала резать материю, пришивать оборочки и насаживать банты.

— Неужели, леди, ты не догадываешься, для кого я это делаю? — спросила она, не отрывая глаз от работы.

— Верно, для Софи Пэшу? — робко заметила «леди Джэн».

— Совсем нет: та девочка мне вовсе не родня!

— Других я не знаю!.. Пепси, да помогите мне угадать.

— Ах ты, глупенький, глупенький мой цыпленочек! — засмеялась Пепси.

«Леди Джен» широко раскрыла глаза и, подумав с минуту, вдруг вся вспыхнула от радости.

— Это мне? Мне! Неужели мне? — вскричала она, соскакивая со стула и бросаясь целовать своего друга — Милая, хорошая вы моя Пепси! Отчего вы мне сразу не сказали?

Пепси рассказала «леди Джэн», что тетя Модя приезжала спозаранку и приглашала «леди Джэн» ехать со всеми ее детьми в молочной повозке на улицу Канала, чтобы посмотреть на карнавальное шествие. Жестяные кувшины будут вынуты, на их место поставят отдельную скамеечку, чтобы можно было усадить младших детей.

Пока Пепси угощала свою любимицу завтраком, она сообщила ей подробно все планы тети Моди относительно завтрашнего дня. Ребятишки горячо упрашивала мать устроить это так, чтобы «леди Джэн» вместе с ними приняла участие также и в уличном маскараде. Баловница-мать с этой целью и прикатила к Пепси спозаранку.

— Что станешь делать? — говорила, смеясь, тетя Модя, входя в комнату Пепси ни свет ни заря, — Ты уж, милая, не пеняй на меня! У моих детей правило — коли веселиться, так уж веселиться. Для них немыслимо, сидя в повозке, любоваться на народный праздник или забиться на какой-нибудь скамейке в галерее; им надо тут же, среди толпы, наслаждаться зрелищем. Как я ни ломала себе голову, а придумала только одно: нарядить их в домино да и пустить в толпу!

— Боюсь за нашу малютку леди, — возразила Пепси, — она не привыкла к толпе: боюсь, не потерялась бы она.

— Не бойся! Я приказала своему старшему сыну Тибурцию, строго приглядывать за меньшими и все время держать за ручку «леди Джэн». А ты, кроме того, и «Мышку» отпусти с ней; у меня есть ее старое домино: оно будет этому черномазому чертенку как раз впору. Ты прикажи, чтобы она держала «леди Джэн» за другую ручку; вот тогда за девочку и бояться нечего будет!..

Таким образом, было решено участие «леди Джэн» в праздничном гулянье.

На следующее утро к крыльцу квартиры Маделон подкатила знакомая повозка. «Леди Джэн», всю закутанную в розовое домино, с розовой маской на личике, вынесли на руках из дома и усадили среди стайки цыплят тети Моди. Пепси, вся в слезах, следила из окна за своей любимицей и с улыбкой кивала ей головой. Голубая цапля, стоя на одной ноге, как будто с презрением посматривала на суету, происходившую около нее. Голубые глаза «леди Джэн» так и сверкали в прорезях маски, а маленькие Пэшу чуть не задушили ее поцелуями, стараясь усадить как можно удобнее.

Для «Мышки» не оказалось места в повозке, и черномазая девочка в красном домино с черными крыльями летучей мыши понеслась во всю прыть к пункту, назначенному тетей Модей для общего сбора.

Когда повозка проезжала Садовую улицу, дети не могли удержаться от хохота, видя, как «Мышка», хлопая черными крыльями, мчалась по тротуару, боясь опоздать к началу шествия.

Наконец повозка остановилась. Дети высыпали из экипажа; «Мышка», вся в поту, запыхавшаяся, подоспела вовремя. Тетя Модя сделала строгий смотр своему маленькому отряду.

— Тибурций, слушай, что я буду говорить! — сказала она повелительным тоном — Ты здесь старший, потому я тебе поручаю всю мелюзгу, в особенности «леди Джэн»: не выпускай ее ручку из своей! Помни мои слова: не потеряй ребенка! Ты, «Мышка», держи девочку за другую ручку, да как можно крепче, смотри. Ты, Софи, ступай впереди брата с двумя меньшими; двое средних пусть следуют за ним. Не ходите взразброд, держитесь прилично, не перебегайте на другие улицы. Как только процессия пройдет мимо вас, сейчас же возвращайтесь домой! Вы, верно, устанете, проголодаетесь, — повозка будет готова: тотчас уезжайте на ферму! Ты, «Мышка», заруби себе на носу, что барышня тебе приказывала: если с мисс леди что-нибудь случится — и на глаза ей не смей показываться!

«Мышка» растопырила свои черные крылья и начала уверять, что исполнит все приказания и даже скорее бросится в воду, только бы сохранить «леди Джэн».

Не успела тетя Модя вскочить в свою тележку, как все ее цыплята упорхнули от нее и весело побежали по улице на главную площадь.

Малютка «леди Джэн», оглушенная шумом и гамом пестрой толпы ряженых, сначала было струсила; но затем, схватив за руку Тибурция и «Мышку», весело побежала вместе с ними.

Пестрый поток ряженых уносил их с собою.

«Мышка» сначала вела себя безупречно: солидно выступала она подле «леди Джэн», не выпуская ее руки и только изредка помахивая свободным крылом, как бы порываясь на волю, что всякий раз вызывало взрыв смеха со стороны всего выводка Пэшу. И в самом деле, «Мышка» очень напоминала какую-то фантастическую птицу с перебитым крылом. Однако, роль попечительницы начала не на шутку тяготить «Мышку», и наконец она не выдержала. Позабыв все свои клятвы, даже вероятные последствия своего ослушания, она бросила руку «леди Джэн» и, высоко взмахнув своими крыльями, нырнула в толпу. Только ее и видели.

Между тем процессия приближалась. Толпа становилась все гуще и гуще. Детей толкали и теснили со всех сторон. Тибурций не потерялся: храбро пустив в ход кулаки и локти, он со всей командой пробился сквозь толпу на тротуар и, выбрав удобный широкий подоконник, поставил на него «леди Джэн», чтобы она могла лучше видеть все происходившее. Остальная мелюзга под предводительством Софи разместилась на тротуаре. Таким образом, «леди Джэн» могла отлично видеть все шествие.

Когда процессия прошла, толпа начала редеть. Казалось, все идет отлично. Тибурций с честью удерживал свой ответственный пост. Но, увы! Бывают минуты, когда и сильный не устоит перед соблазном. Подошла такая минута и для Тибурция.

В полном восторге от всего виденного, дети возвращались к тете Моде, как вдруг наткнулись на толпу, собравшуюся у подъезда одного из клубов. С верхнего балкона клуба подгулявшая компания молодых франтов со смехом кидала в толпу мелкие деньги. Старый и малый наперебой бросились ловить их. Десятки рук мелькали в воздухе, шум стоял невообразимый.

Первым побуждением Тибурция было обойти толпу, но вдруг, как на грех, ему блеснула в глаза новенькая серебряная монета, лежавшая на краю тротуара: стоило сделать несколько шагов в сторону, чтобы достать ее. Не будучи в силах противиться искушению, мальчик выпустил руку «леди Джэн» и побежал за монетой.

«Леди Джэн» не могла дать себе отчета, как это случилось, но в одно мгновение она очутилась одна: бегущая толпа оттеснила ее от детей Пэшу и увлекла за собою.

Долго девочка бежала, сама не зная куда. Когда она поняла, наконец, что одна среди чужих, то в страхе стала метаться во все стороны, цепляясь за каждое домино, которое напоминало ей кого-нибудь из ее товарищей, и выкрикивала отчаянным голосом:

— Тибурций! Софи! Нинетта!

Наконец она почувствовала, что не может бежать дальше. Измученная, вся в поту, она проскользнула на тротуар и в изнеможении опустилась у ближайшего подъезда.