Голубка для князя

Глава 13 «Бысть тишина»

Часы ожидания тянулись, как годы. Мысли кружились вихрем, от исступленных надежд до колючего страха, и обратно. Княгиня, раскачиваясь из стороны в сторону, тихо шептала молитвы светлым Богам, а Ярина, внешне застыв, внутренне сгорала от переживаний.

Близился рассвет, когда охранявшие их ратники завозились, громко окликая показавшегося на дороге всадника.

— Отбили Ивруч! Все наши живы! — прогремел голос, словно гром посреди ясного неба.

Ярина, стоявшая у повозки, не удержалась на ногах и обессиленно упала на колени, закрывая лицо руками. По ее щекам потекли слезы, внутреннее напряжение наконец отпустило. Девушка, плача от счастья, обняла подошедшую к ней Ладу, стиснув старушку в объятиях.

— Ну, будет тебе, будет! Собираемся поскорее, да едем в город. Ох, раненых поди много, неча без дела сидеть, подмогнуть надобно!

Заскрипели колеса, первый возок сдвинулся с места, за ним и другие. Княгиня, не спавшая уже сутки, наконец-то забылась тревожным сном. Ярина, Лада и Ратиша шли сами, да не шли, а словно на крыльях летели — старый рыбак на радостях даже забыл про свою больную спину и улыбался, глядя на показавшийся вдали город.

И все же, сразу стало понятно, что бой был тяжелым… над Ивручем там и сям поднимались столбы дыма, в воздухе разливался запах горелого дерева и… жженого мяса.

Ярине захотелось броситься вперед и бежать до самого княжеского терема, лишь бы поскорее убедиться, что Деян жив. Упасть в его объятия, уткнуться лбом в плечо и не отпускать… никогда больше не отпускать!

Но оставить Варвару девушка не решилась, и шла, то и дело кусая губы от нетерпения. Ее руки сжимались в кулаки, так, что ногти до крови впивались в ладони. Точно ли все живы? Не только Деян, но и Светозар… все ли с ним хорошо? Не ранен ли? Ведь знала Ярина, что брат точно окажется в самой гуще боя. 'Ч'и'т'а'й' 'к'н'и'г'и' 'на' 'К'н'и'г'о'е'д'.'н'е'т'

Наконец, дошли. Уже не скрывая жгучего нетерпения, Ярина позволила себе побежать к терему, оставив княгиню на попечение Лады и Ратиши.

— Где княжич Деян? — спросила девушка у проходивших мимо ратников, несших стонущего товарища, прижимавшего к груди обрубок левой руки.

— Дак это… в тереме он, в покоях княжеских. Токмо не пускают к нему…

Последние слова ратник договаривал уже Ярине в спину. Девушка взлетела по ступеням крыльца, и тут же резко остановилась. Надо было спросить, где те покои, да она забыла. Решив, что скорее всего, княжеские комнаты будут подальше от входа и точно не на первом этаже, Ярина наугад побежала вверх по широкой деревянной лестнице.

Впереди раздавались сердитые голоса. Кто-то ожесточенно спорил, и мужской голос уже звучал, как крик.

— Да с ума ты что ли сошла, девка?! Ты кто такая, чтоб меня, сотника княжеского, к Деяну не допускать? А ну скажи ему, что Ужата пришел, он вмиг меня примет! Я батюшке его, Мстиславу, друг верный!

— Да хоть Даждьбогу самому сват и брат… не пущу я тебя, Деяну отдохнуть надобно, а не твои вопли выслушивать. И тон сбавь, человечишка… не с бабой базарной, а с дочерью князя лесного говоришь. — раздалось знакомое шипение, и Ярина радостно рванулась на голос.

— Сирин! — воскликнула она, подходя вплотную, и тут же бросилась обнимать деву-птицу.

— А вот это уже совсем без надобности… — проворчала дочь Лешего, но все же ответила на движение Ярины, небрежно погладив ее по спине.

— Да что тут за бабский сбор?! А ну-ка, отошла в сторону! — окончательно разъярился Ужата, попытавшись отодвинуть Сирин в сторону от двери.

Коса девы-птицы полыхнула яркими углями, и Сирин, оттолкнув Ярину на безопасное расстояние, приняла свой настоящий облик. Ужата, явно не ожидавший подобного, изумленно крякнул и поневоле отступил на пару шагов назад.

— Сказано ж тебе, невежа — отдыхает княжич! И не лезь, куда не просят, не то без глаз оставлю, чтоб не зыркал тут на меня!

— Хватит! — дверь распахнулась и на пороге показался Деян.

Бледный, уставший, с растрепанными волосами и черными кругами под глазами, он казался бледной тенью себя прежнего, но Ярина, лишь увидев его, ощутила, как гулко екнуло ее сердце. Жив! Вскрикнув от радости, девушка бросилась к любимому, наконец осуществив свою мечту — отбросив стеснение, всем телом прижалась к княжичу, уткнулась лбом в широкую грудь, и замерла.

— Лада моя… наконец-то ты здесь. А матушка где? Все ли в порядке?

— В порядке… во дворе она, спит, умаялась больно. — прошептала Ярина, не открывая глаз.

Вдохнув полной грудью знакомый запах, почувствовала, как уходит страх и холод, сковавшие ее изнутри. И вдруг… все вокруг поплыло. Теряя сознание, Ярина разжала руки и упала бы на пол, но Деян подхватил ее и бережно внес в комнату.

— Что с ней? — встревоженно спросил он у Сирин, и дева-птица взглянула на него, как на умалишенного.

— Ну а ты сам как думаешь? В забытье она, что ей токмо на пользу. Устала бедная, за тебя, дурака, переживаючи. Оставь ее спать, пусть отдыхает, а нам пора прощаться.

— Уже? — вздохнул Деян, с тоской вспоминая, сколько впереди дел.

Страшно хотелось есть, пить и спать, а еще — остаться с Яриной, хоть ненадолго. Но за спиной Сирин мрачной тенью маячил Ужата, которому тоже требовалось уделить внимание, в Ивруче было полно погорельцев, чьи дома уничтожил пожар, а еще — город нельзя было надолго оставлять без князя. Значит, нужно начинать готовиться к церемонии, а еще выяснить, что там с Велемиром и остальными волхвами. Необозримая гора дел и обязанностей казалась настолько несвоевременной и нежеланной, что Деяну пришлось на секунду зажмуриться, чтобы взять себя в руки.

— Уже. Почти. Для начала, поможем город отстроить. Чай не май-месяц на дворе, люди померзнут.

— Правда?! Ох, Сирин, ну удружила! Спасибо тебе!

— Не мне, а батюшке моему. За обиду, что причинил, добрым делом извиниться желает. Примешь же от него подмогу?

— Приму. — вздохнул Деян, понимая, что после того, как принял лесное войско, отказываться от новой помощи было бы просто лицемерно и глупо.

Тем более, что людям и впрямь нужен кров и еда, а запасы княжеские и место в тереме не безграничны.

— Тогда пошли. — махнула рукой Сирин, направляясь к выходу.

Деян уже было направился следом за ней, но тяжелая рука сотника легла ему на плечо.

— Прости за своевольство, княжич, да только вести у меня дурные, и твоего вмешательства требуют.

— Что случилось? — Деян остановился, понимая, что Ужата не стал бы так настаивать из-за пустяков.

— Мазырю, жену брата твоего… кто-то из поруба вытащил, да в горящую избу запихнул. Мои сказывают — люди то были, из числа простых жителей. У одного из них жена сгорела, а у второго дети пострадали. И все, как один, друг друга покрывают, так что виновника найти сложно будет.

— И не надо. — мрачно молвил Деян, глядя Ужате прямо в глаза, — Я и сам думал ее на суд людской отдать. Она то заслужила. Или не согласен?

Ужата вздохнул.

— Согласен, княжич… токмо, баба все-таки. Можно было просто казнить, а не сжигать заживо. Это ж какие муки…

— По ее вине брат мой старший сгорел, а средний ума лишился. Отца потерял — тоже она виновата, Вардея сговорила. Не кори себя за то, что случилось, люди свое слово сказали, и я с ними спорить не стану. Не нашли виновного — значит, так тому и быть. Идем лучше с нами, подмогнешь, коли в силах.

Ужата кивнул, успокоив себя тем, что его вины в гибели Мазыри не было. Тем более, что в глубине души он понимал — если бы Деян отдал эту бабу народу, люди бы на куски ее порвали, причем голыми руками. И были бы в своем праве…

Вышли на улицу, Сирин кликнула нечисть на подмогу, и работа закипела. Деян не верил своим глазам, наблюдая за происходящим. С помощью волшебства Сирин и жителей леса, новые дома вырастали один за другим, как грибы после дождя. К ночи город уже выглядел так, словно и не было никакого пожара — наоборот, вокруг витал запах свежеспиленного дерева и ароматного сена, смешивавшийся с запахом еды. Люди, обустраиваясь в новых домах, готовили пищу, лечили раненых, топили печи. И стало понятно — переживет Ивруч зиму, без новых потерь и смертей.

Сирин и Бродник, снова стоявшие вместе, помахали Деяну на прощание и шагнули в открывшийся перед ними портал. Следом потянулись и остальные обитатели леса, и вскоре в городе остались только люди, Молчан, да Роек.

— Где были, красавцы? — усмехнулся Деян, глядя на друзей.

Роек подлетел ближе, уселся княжичу на плечо и нежно клюнул в щеку.

— К родным летал после боя, напоследок прощался. Рассказал, что живы все, а то матушка бы сама вырвалась, не утерпела. А у нее еще мои младшие братья, и всем забота нужна.

— И я, хозяин, к своим ходил… и, коли уж все кончилось, решил тебе челом бить…

Деян улыбнулся, потрепав Молчана по холке.

— Свободы просишь? Отпускаю. Спасибо и за службу, и за дружбу — волен ты теперь идти, куда пожелаешь.

Молчан ошарашенно уставился на княжича, и вдруг откуда-то из-за стоявшей рядом избы, раздался тихий рык. Казалось, что он мог принадлежать расшалившемуся щенку, и оказалось, что так и есть — прямо под ноги Деяну выкатился пушистый серый колобок. Развернувшись, заливисто то ли тявкнул, то ли рыкнул, и тут же следом за ним из-за дома вышла красавица-волчица.

Схватив волчонка за шкирку, она виновато посмотрела на княжича и отступила к Молчану, стыдливо сгорбившись. А из-за дома выкатилось еще трое колобков, тут же ускакавших к матери за спину.

— То есть, с тобой остаться нельзя? — мрачно спросил волк, глядя на оторопевшего Деяна, — Ну, что же… тогда прощай, княжич, не поминай лихом.

— Эй, а ну-ка, постой! — расхохотался Деян, шутливо погрозив волку пальцем. — Это ты что же, семью ко мне привел?

— Да. Это жена его и детки. Те самые, о которых он мне все уши прогавкал… — сердито каркнул Роек, держась от шумного волчьего семейства подальше.

Волчата же, поняв, что ругаться никто не будет, окружили Деяна со всех сторон, шумно обнюхивая его сапоги.

— И ничего я тебе не прогавкал, ишь, гадость пернатая! — рявкнул волк, и волчица засмеялась, смущенно толкнув его в бок.

— Коли остаться хотел — так и скажи. Приму я и тебя, и женку твою, и детей. Только уговор: людей не обижать, никого не кусать, не пугать и вообще, жителям никак не вредить. Если согласны — оставайтесь у меня, будете в сытости и довольстве.

— Согласны, княжич… — тихо ответила волчица, с обожанием глядя на Молчана.

Вот она, волчья верность… куда бы муж ни пошел, жена всегда с ним рядом будет.

— Идемте, накормлю. У самого уже незнамо сколько во рту даже маковой росинки не было. Заодно и со своей невестой познакомлю, если уже очнулась лада моя.

Вся честная компания двинулась к терему. Завывал ветер, обрушивая на землю тучи сверкающих снежинок — начиналась первая в этом году метель.

Ярина уже проснулась и спустилась вниз, помогала кашеварить на кухне. Собирали большую трапезу — для выживших дружинников, из числа тех, что сохранили верность Мстиславу, и за то отсидели в темнице все то время, что правили Вардей с Мазырей. Для ратников, что храбро помогали отстоять город, и на следующее утро собирались в обратный путь к своим селениям. Для слуг, что тоже немало натерпелись от среднего сына Мстислава и его безумной жены.

Столы накрыли в большой, светлой гридне, но даже так, места всем не хватило, пришлось кормить людей, разбив всех на отряды по двадцать человек в каждом. Деян с Яриной, Ладой, Ратишей, Ужатой и волхвами поели в последнюю очередь, зато все вместе, и во всем городе в ту ночь не было веселее их шумного, счастливого сборища.

Велемир и остальные волхвы пошли на поправку, пищу вкушали с удовольствием, не жалуясь на раны. И хоть у Велемира все лицо было пегим от синяков, и до сих пор болело вывихнутое плечо, старший волхв с одобрением смотрел и на Роека, и на Ярину. И на Молчана с семейством, устроившихся в дальнем углу и с аппетитом поедавших сырую оленину.

— Хороша и невеста, и други твои, княжич. Сбылось пророчество, не погиб Ивруч в огне, роль ты свою исполнил, и за мужество твое будет тебе награда — власть княжеская и жизнь долгая, да счастливая. — молвил он наконец, хитро поблескивая глазами из-под седых бровей.

Остальные волхвы чинно кивнули головами, соглашаясь с его речью. Деян улыбнулся, с любовью взглянув на покрасневшую невесту.

— Нет лады моей краше, и друзей моих вернее. И счастлив я, что удалось столько людей спасти.

— Жаль только, что Мстислава с Любомиром нет больше с нами… и Зоряны. И сына ее… — вдруг молвила княгиня, и по бледному ее лицу скользнула одинокая слеза.

Велемир тяжело вздохнул, положив руку на плечо Варвары.

— Такова судьба, княгинюшка… терпи. Встретишься ты с мужем своим, не в этом мире, в следующем. Но встреча ваша неизбежна, таков замысел самих Богов. А сын твой старший, и жена его, и младенец их, что пожить не успел — все переродятся, и в этом мире явятся вскоре.

Княгиня, взглянув в мудрые очи волхва, только кивнула, но лицо ее просветлело, тоска чуть притупилась. Радостные вести принес ей Велемир, и уже не так тяжело было на сердце.

— А… Вардей? — спросила она еле слышно, словно сама стеснялась своего вопроса.

Но Велемир мрачно нахмурился и отрицательно качнул головой.

— Дух его погряз во тьме… и пока не искупит он грехи свои, и не переживет его душа сонм очищающих страданий, не переродиться Вардею, закрыт ему путь в наш мир.

— Благодарю тебя за честный ответ, Велемир. Позвольте оставить вас, нехорошо мне… — прошептала княгиня.

— Провожу тебя, матушка. — встал с места Деян, и взяв мать под руку, увел ее отдыхать.

Текли дни, как быстрая вода в светлой реке. Уходило горе, приходили новые заботы. Деян и Ярина работали, не покладая рук, каждый в своем деле, но оба — на благо Ивруча.

Светозар с семьей переехал в город, принеся радостные вести — получил он весточку от отца и матери, и много счастливых слез пролила Ярина, читая их письмо, написанное на заморском пергаменте из тонкой кожи.

Отец их писал, что отправившись на заработки, угодил вместе с женой в засаду разбойничью, и попали они оба к заморскому купцу, охочему до редких диковинок. И век бы им быть рабами в его доме, да вдруг приснился тому купцу зловещий сон: явился ему муж грозный, весь увитый ветвями да листьями, и приказал немедля отпустить кузнеца с женой на свободу, да еще и снабдить деньгами на возвращение в родимую сторону. Страшно испугавшись, купец поступил, как велено, и теперь родители Ярины и Светозара уже должны были плыть на корабле через буйное море, возвращаясь домой.

Немало еще времени прошло, прежде чем Деян воссел на княжеский престол. Многое ему нужно было узнать, многое понять, многое сделать. Но когда все окончательно устаканилось, началась подготовка.

После поминальной тризны по Любомиру, Зоряне и Мстиславу, Велемир позвал княжича к себе. Долгий пост и испытания, назначенные ему волхвами, юноша прошел с честью. Народ его принял, как и вызволенные из темницы дружинники, которыми снова командовал Ужата.

Обряд прошел на высоком холме неподалеку от Ивруча. Там, где стояли идолы богов, и округлое, утоптанное капище вместило всех желающих посмотреть на своего нового князя. Ярина, стоя отдельно от толпы, рядом с княгиней, не отводила взгляда от будущего мужа, и даже почти не моргала. Настолько было ей хорошо видеть любимого, освещенного лучами холодного зимнего солнышка. И почему-то вспомнился тот давний их разговор у родника, рядом с зимовкой. Как Деян тогда признался, что нет в нем княжеской стати, кою обещал обрести.

Сейчас же, глядя на него, девушка улыбалась, думая о том, что ее суженный исполнил все, что ей обещал… и даже ту самую стать незаметно обрел, превратившись из симпатичного юноши в сильного и справного молодого мужчину.

Приняв власть, Деян сразу же приказал готовиться к свадьбе. Но тут уже на себя взяла главную роль княгиня Варвара, и в итоге, свадьбу готовили до самой весны. Заодно ждали родителей Ярины — негоже ведь девке женой становиться без родительского благословения.

Зато, лишь ударила золотая, звенящая капель, и стало сладко пригревать солнышко — собрали свадебный поезд.

Соблюдя все обряды, Деян и Ярина снова поклялись в верности и любви, уже и пред Богами, и пред людьми. И стоило только им надеть друг другу створчатые свадебные браслеты, как солнце, выглянув из-за облаков, мерцающей дымкой окутало весь город.

В этом неземном свете все вокруг казалось ненастоящим… светлые лица, блистающий снег, уже начавший таять, запах хмельных янтарных медов, радостные возгласы присутствующих, и первый поцелуй в качестве мужа и жены — все это словно возносило Деяна и Ярину над землей, даря крылья, сотканные из счастья.

Поздравления и подарки сыпались со всех сторон — чуть не каждый житель города хотел хоть что-то подарить любимому князю и его жене. Родители Ярины и княгиня Варвара быстро нашли общий язык, благо мать Деяна была женщиной доброй и простой, радушно принимая и невестку, и всех ее родных. А им, в свою очередь, люб был Деян, лучшего мужа для дочери своей и помыслить не могли.

Разместили всех в княжеском тереме, порешив, что коли уж и Светозар с женой перебрались в Ивруч, лучше будет здесь открыть кузню, благо в городе ценилась искусная кузнечная работа, и заказов было хоть отбавляй.

В первую брачную ночь, оставшись наедине, Деян и Ярина с трудом избавились от тяжелых, затканных золотом, и украшенных драгоценными камнями одежд. Деян, подхватив любимую на руки, покрыл ее нежную кожу поцелуями, от губ до груди, и Ярина застонала, чувствуя, как внутри разгорается настоящее пламя.

Уложив любимую на огромную, застеленной парчой и мехами кровать, стоявшую на четырех резных столбах, Деян нежно провел рукой по ее телу, наслаждаясь шелковистой гладкостью кожи. Ярина тяжело дышала, скулы ее покраснели от смущения и желания.

— Люб ли тебе, лада моя? — спросил Деян, притянув девушку к себе и накрыв ладонью упругую грудь.

— Люб… — едва выдохнула Ярина, закрыв глаза.

Ласки мужа доводили ее до исступления, хотелось чтобы он не останавливался, и Деян, правильно поняв ее желание, лег на спину, посадив Ярину на себя. Она охнула от удовольствия, чуть откинувшись назад и принимая его целиком.

Через секунду охнула от резкой боли, но князь, приподнявшись, обхватил затылок Ярины рукой и накрыл ее губы своими в сладком поцелуе. Постепенно боль отступила, и удовольствие, возраставшее с каждым новым движением Деяна, накрыло Ярину с головой.

— Люблю… — выдохнула она, обессиленно опустившись ему на грудь, и чувствуя, что после того, что было сейчас меж ними, вскоре может зародиться в ней новая жизнь.

— И я… — чуть слышно ответил ей князь, бережно прижимая жену к груди.

Так и уснули, не разрывая объятий, и согревая друг друга теплом разгоряченных от ласки тел.

В это же время, Велемир, лежавший в доме волхвов, неслышно встал и подошел к двери. Распахнул ее, впуская внутрь морозный воздух, и вышел, встав на крыльце. Тени, сгустившиеся перед ним в темноте, приняли очертания Лешего. На плече лесного князя сидел огромный ворон.

— Здравствуй, брат. — проговорил Леший, пристально глянув Велемиру в глаза.

— И тебе не хворать. Зачем разбудил?

— Пророчество твое исполнилось, но и моего не миновать… сам знаешь, не моя на то воля, а самих Богов. Предупреди Деяна, негоже ему правды не знать.

— Ты о том, что с первенцем его случится?

Леший хмуро кивнул, с сожалением посмотрев на княжеский терем, высившийся вдалеке.

— Коли и впрямь воля Богов, то ее не избежать… значит, и впрямь быть сыну князя волколаком. Не против ли Боги, что он о том пророчестве узнает?

— Не против. Проклятие темное лежит на роду Мстислава, и коли первенец Деяна победит в себе зверя, проклятие то спадет навек. Ведьма, что его наложила, в ближайшие сто лет не сможет войти в полную силу — так что лучшего шанса не найти.

Велемир поклонился старшему брату, и Леший, кивнув, растворился во тьме. Ворон пропал вместе с ним, глухо каркнув на прощание.

— Значит, Руг говорил правду… быть сыну Деяна и Ярины волколаком. Беда… — пробормотал волхв, возвращаясь в избу.

На его лицо легла тень гнева и страха, но Велемир быстро взял себя в руки. Судьбы людей — в руках Богов, а они явно благоволили новому князю и его жене. Да и они с Лешим — чем не подмога? Пусть и не досталось Велемиру сил, что получил его старший брат, ставший лесным князем, но он тоже был мудр и силен. А значит — найдет способ помочь первенцу Деяна, на путь верный его наставив… а там и проклятие будет разрушено, уже навсегда. И наконец-то в многострадальном Ивруче бысть тишине…