Голубой огонь

ГЛАВА XVI

На следующий день Дэрк остался дома. Он не был болен, но в нем ощущалась какая-то нервная напряженность, которая беспокоила Сюзанну. Насколько его настроение связано с ее собственными эмоциональными, всплесками вчерашним вечером и ночью?

Когда она рассказала ему о намерении отца в один из предстоящих дней пригласить на чай гостей, надеясь, что идея может понравиться ему, он скривился.

— Я знаю. Дядя Никлас говорил мне об этом. Если ему этого так хочется, пусть действует. Я думаю, мы можем побывать там.

Они сидели рядом в гостиной, и Сюзанна ждала, что Дэрк примет решение относительно того, чем они займутся в этот свободный день. Совсем недавно у нее было множество предложений, но сейчас она колебалась, предоставляя ему решать самому.

— Я думаю, что это любезно со стороны отца — предложить нам такую встречу, — сказала она мягко.

Дэрк примет решение относительно того, чем они займутся в этот свободный день. Совсем недавно у нее было множество предложений, но сейчас она колебалась, предоставляя ему решать самому.

— Я думаю, что это любезно со стороны отца — предложить нам такую встречу, — сказала она мягко.

Дэрк пожал плечами и, потянувшись, зевнул.

— Я должен предупредить тебя, что люди, которых он приглашает, очень скучные. Но он не хочет никого слушать.

От нечего делать он развалился и взял книгу с кофейного столика. Это был альбом с фотографиями из ее детства.

— Что это? — спросил он и улыбнулся, открыв обложку. Почерк принадлежал ее отцу, и Дэрк прочел вслух: — «Жизнь в картинках мисс Сюзанны Ван Пелт шести с половиной лет». — Он взглянул на нее и, поддразнивая, сказал: — Я помню тебя, когда ты была совсем юной мисс Ван Пелт. Где же тебе удалось найти это?

— В моей комнате в Проти-Хилл, — ответила она. Была ли это дорога в прошлое? Лежит ли ответ на этих страницах?

Он переворачивал страницы, и она, смущенно и зачарованно, невольно рассматривала фотографии вместе с ним.

Юный фотограф выбирал сюжеты случайно. Некоторые снимки были расплывчаты из-за движения фотоаппарата. Некоторые были криво обрезаны. На одном из них Голова Льва выглядела заваленной по отношению к наблюдателю из-за наклона фотоаппарата вверх во время щелчка. Фотографии получше были сделаны взрослыми.

— Вот я, — сказал Дэрк, с удовольствием похлопывая пальцем по одному из снимков. — В альпинистском снаряжении.

Она взглянула на фотографию. Каким светлым и ярким казался он в те дни; каким удивительным в глазах девочки. На нем были шорты и куртка, ботинки с шипами, на плече — скрученная веревка.

— В тот день ты забрался на Стол-гору, — сказала она — Ты принес черный камень для моей коллекции.

Он засмеялся.

— Да, было дело. Я забыл о существовании этой коллекции. Ты так заботилась о ней.

Он перевернул страницу.

— А вот ты со своей коллекцией. Разве это не она разложена на доске в саду?

Это действительно была она. Сюзанна вспомнила чувство гордости, с которым она делала надписи. Взрослые помогали ей правильно составлять слова, хотя она могла сама писать буквы. Ей было тогда семь, и она читала довольно неплохо. Снимки были слишком маленькими, чтобы можно было разобрать надписи, но она могла вспомнить некоторые детали, изучая их. Невидимая рука снова подтолкнула дверь, немного увеличив щель, и вдруг, испугавшись, она вздрогнула. Это было слишком быстро. Она была не готова. Она взяла альбом у него из рук и захлопнула его.

— В чем дело? — спросил Дэрк. — Что случилось?

Но она не могла ответить ему.

— Давай не будем сидеть и рассматривать старые фотографии, ведь у нас свободный день. Давай пойдем куда-нибудь погуляем.

— Куда тебе хотелось бы пойти? — спросил он

Она предложила первое, что пришло ей в голову, желая только покинуть дом, оставить этот альбом и весь поток воспоминаний, связанный с ним. Позднее она посмотрит его, но не сейчас.

— Давай поднимемся на Стол-гору. Сегодня как будто бы ясный день, без ветра. — Она знала, что канатная дорога не работает при сильном ветре.

Дэрк согласился. Он казался веселее и ласковее, чем в последнее время. Когда они надели теплые свитера и Сюзанна заправила в фотоаппарат новую пленку, они вышли к автомобилю, и Дэрк повел машину вверх по Клуф Нек-роуд, где был проход между Головой Льва и Стол-горой.

На подъеме Сюзанна посмотрела на маленькую белую станцию подвесной дорога, однако двигавшихся кабин не было видно, несмотря на идеальную погоду. Когда они достигли Клуф и повернули налево, чтобы проследовать по дороге, огибавшей гору, они на время потеряли из виду станцию. Но когда дорога наконец подошла к станции и Дэрк вышел из автомобиля, чтобы навести справки, выяснилось, что подвесная дорога не работает. Канат был в ремонте, и дорогу отключили на день или два.

— Давай выйдем, во всяком случае, — сказала Сюзанна.

Дэрк отогнал машину к краю дороги, и они, выйдя из нее, поднялись по усеянному камнями нижнему склону горы. Дома Кейптауна были расположены значительно ниже, вокруг них выступали огромные валуны, а склон горы был усеян крошечными дикими цветами, выделявшимися среди приземистой горной растительности. У их ног лежал город, раскинувшийся между пиком Дьявола и Головой Льва, а позади возвышались отвесные каменные склоны горы, вершина которой черной прямой линией вырисовывалась на фоне неба. От города, расположенного ниже, доносилось вечное воркование голубей.

Сюзанна подняла лицо к солнцу и стиснула руки, обхватив колени. Дэрк лениво разлегся рядом с ней и срывал низкорослые кустики вереска. Она вспомнила о вопросе, который хотела задать ему.

— Вчера, когда я была в доме отца и поднималась наверх, я заглянула в комнату, которую, должно быть, занимает Джон Корниш. Я увидела фотографию женщины на его столике. Он женат?

— Опять про Корниша?! Этот парень становится для тебя навязчивой идеей, — раздраженно отозвался Дэрк. — Он был женат. Это была английская девушка, которая умерла пять лет назад или даже больше. Он живет один с тех пор, насколько я знаю. Что-нибудь еще угодно знать?

Она покачала головой, сама удивляясь, что задала такой вопрос, мысль о странном предостережении Джона не раз приходила к ней, но она так и не смогла разгадать, что скрывается за этим. Кроме того, она не предполагала, что будет интересоваться им лично.

На склоне холма было очень приятно сидеть молча, она немного задремала. Еще одно воспоминание, связанное с ее вчерашним визитом в Проти-Хилл, пришло ей в голову: тот момент, когда она нашла свою детскую коллекцию камней. Она внимательно посмотрела на вершину Стол-горы, с которой Дэрк когда-то принес ей кусок черного камня. Над горой небо имело светло-синий теплый оттенок — почти такой же синий, как пламя над спиртовкой. Она закрыла глаза для того, чтобы вид исчез, но теперь голубой огонь, казалось, окружал ее со всех сторон, как и во сне. То, что она увидела потом, без предупреждения появилось у нее в голове, представленное во всех деталях. Дверь под напором сильного потока воспоминаний распахнулась, и она совершенно ясно вспомнила, что тогда, давно, произошло.

Дэрк, должно быть, заметил изменения в ее лице и почувствовал напряженность в ее теле. Он встал с камня, на котором сидел, и взял ее за плечи. Он осторожно потряс ее, так, что ее голова откинулась назад. Она смотрела на него в упор, широко открыв глаза.

— Говори, что ты вспомнила, — настойчиво произнес он.

Ощущая его крепкие пальцы, она поняла, что, если не ответит, он будет трясти ее далеко не так нежно. Теперь, когда все предстало перед ней с такой отчетливостью, не было возможности скрыть это от него. То останавливаясь, то забегая вперед, она рассказала ему подробно, что произошло давным-давно в Кейптауне.

Однажды днем она играла со своей коллекцией камней на террасе позади Проти-Хилл. День был жаркий — опаленный зноем январского лета. Ребенком она неплохо переносила южноафриканский зной и разложила свою коллекцию в редкой тени голубого гама, именно так, как это было изображено на ее детских снимках.

В тот день она любовалась новым камнем, который пополнил ее коллекцию. Она не могла вспомнить, когда и как он у нее появился, но он нравился ей больше всех других камней. Правда, он не был таким большим, как полированный кусок кварца, но зато он переливался восхитительным волшебным огнем. Это был голубовато-белый камень, пылавший ярким голубым огнем, если поворачивать его перед источником света. Мать вышла из дома и посмотрела на нее. Даже теперь Сюзанна хорошо помнит ее смятение и волнение.

"Сюзанна, дорогая, не видела ли ты…" — начала она. И затем ее взгляд упал на камень в руках дочери. Она перебежала через террасу и выхватила его из рук ребенка. Сюзанна с тревогой смотрела на мать, всегда нежную и любящую, но теперь вдруг ставшую такой сердитой. Она шлепнула дочь и стала бранить ее по-настоящему. Что она говорила, Сюзанна не помнит, но она очень хорошо помнит, как обиделась на это.

Когда Клара бегом вернулась в дом и поднялась наверх, унося с собой камень, Сюзанна, огорченная и сбитая с толку, прокралась вслед за ней. Не для того, чтобы подсматривать, но в отчаянном желании понять, что плохого она сделала, понять, почему гнев матери разразился так неожиданно, как гром среди ясного неба, в то время как всегда перед этим ее хвалили и поощряли ее занятие коллекционированием камней.

Она тихо подошла к двери в комнату матери. Она была закрыта, но не на запор, и Сюзанна беззвучно приоткрыла ее. Так она сделалась свидетельницей. Мать стояла несколько секунд, дико озираясь, спиной к двери и с камнем в руках. Казалось, его прикосновение жжет ей руку. Потом она подошла к туалетному столику. На нем стояла серебряная пудреница с серебряной крышкой, которая всегда нравилась Сюзанне. Это было китайское изделие — с серебряными драконами, переплетенными по периметру крышки так, что их поднятые головы образовывали ручку в центре. Клара сняла крышку с пудреницы, бросила камень в телесно-розового цвета пудру и пальцами зарыла его поглубже. Затем с помощью носового платка она протерла пудреницу, смахнула просыпавшуюся пудру с туалетного столика; утонченный аромат пудры доходил до ребенка, который наблюдал из-за угла дверного проема. Кларино лицо было видно в зеркале, но сама она не видела ни неплотно притворенной двери, ни Сюзанны, наблюдавшей за ней. Она смотрела только на собственное хорошенькое личико, с которого постепенно стал сходить страх. Она снова выглядела довольной, как котенок, видимо, считая себя очень умной.

Спрятавшаяся Сюзанна задержалась еще ненадолго, дрожа от увиденного. Ее зубы начали стучать, и она поняла абсолютно точно, что мать еще больше рассердится, если застанет ее здесь. На цыпочках, как будто весь дом наблюдал за ней, она вернулась к своим камням. Но все ее удовольствие от занятия коллекцией исчезло, оставшиеся камни казались скучными и не волшебными по сравнению с красивым, сияющим камнем, оказавшимся злым по отношению к ней.

— Кимберли! — выдавил из себя Дэрк.

Сюзанна вернулась из врезавшегося в память прошлого, и взглянула на него. Было что-то почти алчное в выражении его лица. Это было лицо незнакомого ей человека, которого она никогда не видела прежде.

— Теперь ты нашла его! — воскликнул он. — Ты знаешь, ним случилось. Продолжай. Чем все кончилось?

Она смотрела на него непонимающе. Она была настолько захвачена видениями прошлого, что чувствовала себя маленькой Сюзанной, ее глаза все еще смотрели на мать с возрастающим страхом. Почему она была так напугана? Почему эти, такие живые, воспоминания пронзили ее память, будучи похоронены и забыты так надолго?

— Ну, продолжай же, — нетерпеливо напомнил Дэрк.

Она смогла только покачать головой:

— Это все, что я знаю. Это все, что я помню.

Ясно было, что он не поверил ей.

— Этого не может быть. У тебя должно было проснуться любопытство. Ты наверняка захотела узнать, почему твоя мать спрятала алмаз в пудре и что с ним стало потом.

— Я даже не знала, что это был алмаз, — тихо сказала Сюзанна.

— Так что из этого? Тебе ведь очень нравился этот камень, не так ли? Ты хотела, чтобы он был в твоей коллекции. — Его волнение и настойчивость были ей неприятны.

Она снова покачала головой:

— Я не знаю. Я и правда не знаю ничего больше, кроме того, что рассказала тебе.

Дверь была распахнута волной живых воспоминаний. И, видимо, захлопнулась опять. Ничего не осталось, кроме тошноты и ощущения несчастья, нависшего над ее головой. Новые мысли толпились у нее в мозгу. Были ли это остатки детских ощущений или нынешние дурные предчувствия и страх? Что же действительно случилось в тот день?

В любом случае, момент был упущен. Дэрк не простит ей этого. Она вяло поднялась.

— Едем домой, — сказала она.

На секунду ей показалось, что он будет настаивать на своем и дальше. Затем, когда он, раздраженный, большими шагами пошел к машине, она последовала за ним. Но когда они доехали до Клуфа, где была развилка, он выбрал магистраль, спускавшуюся по склону, проходившую по Пенинсуле через горный проход и южную сторону. Он вел машину отчаянно, неистово и скорость на петляющей дороге пугала ее.

Слева от них лежали долины с виноградниками и Грут Констанция, но Дэрк круто повернул на дорогу к побережью, и когда автомобиль понесся вниз к океану, горы загородили тихие солнечные долины. Здесь они оказались между сторонами Льва; Стол-горы не было больше видно, но был виден холодный Атлантический океан.

Под группами розовых и желтых, кремовых и белых домов, украшенных красными крышами, дугой изогнулась песчаная полоса. Автомобиль спускался по серпантину к Кемпской бухте. Над ними на фоне неба склонились острые пики Двенадцати Апостолов.

Дэрк резко, со скрипом затормозил на пальмовой аллее и обошел машину, чтобы открыть дверцу с ее стороны. Он ничего не сказал, только протянул руку. В его руке не было нежности, когда он помогал ей выйти из машины. Они спустились по теплому песку на пляж. Сюзанна ступала легко и осторожно, чтобы туфли не наполнились белым роскошным песком, но ее движения быки автоматическими, и она дрожала от отчаяния. Сейчас она была, по-настоящему сердита на него и ничего не могла с собой поделать. В его гневе было что-то омерзительное, чего она прежде не видела, и она, сморщась, отшатнулась от него, словно он ударил ее физически.

Звук прибоя доносился оттуда, где разбивались волны. Вода была все еще холодна для купания, и больше никого не было на пляже. Они наслаждались песком, кремовой, пеной, бризом со стороны океана.

Она не всегда поспевала за ним, и он хватал ее за руку и тянул за собой. Вдоль линии прибоя были разбросаны кусочки сломанных ракушек, а на песке, подобно змеям, свернулись сухие коричневые морские водоросли. Со стороны океана на берегу расположилась неисчислима масса гладких круглых камней, напоминавших мокрые коричневые головы огромных животных.

Дэрк, выбежав вперед, прыгнул на ближайший камень и протянул ей руку, чтобы помочь забраться. Они передвигались от камня к камню, и Сюзанна видела зеленую мраморную воду там, где рокотал прибой, видела, брызги улетали высоко вверх и исчезали из поля зрения.

Успокаивающее влияние моря и неба и физическая разрядка пошли Дэрку на пользу, и когда он сказал:

— Давай немного посидим, — его тон был мягче, чем прежде.

Она села рядом с ним на теплый гладкий камень, ее не успокоило изменение его тона. Она сидела и мол смотрела на открывавшийся перед ней вид.

Ближе к земле на камнях росли золотистые лишайники, а между ними цеплялись маленькие лиловые цветы. Со стороны воды водоросли висели подобно прядям длинных темных волос, дрейфуя и поднимаясь вместе с движение волн. В отдалении находился маленький остров, где на пляже собирались бакланы. И повсюду вокруг них раздавался бесконечный грохот поднимавшихся и опускавшихся волк.

Она догадывалась, почему он привез ее сюда, и эта мысль огорчала ее.

— Здесь мы попрощались, перед тем как уплыть в Америку, — сказала она, размышляя вслух. — Я пыталась фотографировать тебя в тот последний день, но ничего не получилось, потому что я сломала фотоаппарат. Отец не знал, что я его сломала. Это был его особый подарок, а он всегда сердился, когда я ломала что-либо. Я боялась сказать ему. Поэтому я не смогла запечатлеть тебя таким, каким ты был в тот день. Но я все равно помню.

Она не знала, почему коснулась этой темы, которая его явно не интересовала. Это были не те воспоминания, которые ему были нужны. Он смотрел не на нее, а на знакомые наклонные пики, которые, в соответствии с их количеством, назывались Двенадцать Апостолов. Отчужденность ушла с его лица, но по-настоящему оно еще не смягчилось.

Она провела ладонью по теплой поверхности камня и увидела зеленоватый отблеск слюды на солнце. Под ее ногами была песчаная расщелина, и она нагнулась, чтобы разглядеть ее — горизонтальную пещеру, достаточную только для того, чтобы проползти ребенку. Каждый шаг отзывался ностальгическими воспоминаниями. Она наклонилась, чтобы зачерпнуть пригоршню искрящегося песка и просеять его сквозь пальцы. Было ли в этом просеивании что-то общее с тем, что произошло с ее замужеством? Мальчик, с которым она попрощалась на этих камнях, не был похож на человека, за которого она вышла замуж, Или, может быть, разница не столь велика, как ей кажется, Неизбежно ли тот мальчик должен был превратиться в этого мужчину, а она была слишком юной и восторженной, чтобы почувствовать в нем черты, от которых сегодня съеживалась?

Дэрк стал тихо насвистывать, и ее сердце сжалось, когда она услышала и вспомнила эти слова: «Я увижу мою милую, когда зайдет солнце… низко, низко, за гору…" С печалью она повернула кольцо на своем пальце оправой вниз, чтобы алмаз не сверкал так ярко на солнце.

Он заметил это движение, которое, видно подсказало ему, что ожидать от нее больше нечего. На этот раз он предложил ехать домой, и глаза его были холодными. Вскарабкавшись на камни, они вернулись к машине, Дэрк выбрал нижнюю дорогу к Кейптауну, ниже оконечности Льва, которая образовала Сигнал-Хилл. Наверху была снова видна вершина Стол-горы, и внезапно Сюзанна почувствовала себя сдавленной и сломленной массой серого камня, его властными боковыми холмами. Она всегда знала, что ей не удастся убежать от горы. Гора знала все.