Голубой огонь

ГЛАВА XVIII

Проснувшись поздно на следующее утро, Сюзанна почувствовала слабость. Кровать Дэрка была пуста; и застелена покрывалом. Она не слышала, когда он встал и когда уехал. Еще сонная, она прикоснулась к звонку, чтобы вызвать Вилли с утренним чаем, с которого каждый истинный южноафриканец начинает свой день.

На подносе, принесенном Вилли, лежала записка от Дэрка. Сюзанна сидела и, небольшими глотками прихлебывая горячий крепкий чай, читала записку Дэрка, в то время как Вилли отдергивала занавески, впуская свет ясного утра.

Дэрк выражал сожаление, что, несмотря на вчерашний инцидент, он вынужден был уехать в Йоханнесбург. Какой-то товар поступил в магазин ее отца, и это требует его присутствия. Никлас попросил его об этом еще вчера, но он ни хотел ее огорчать сразу после случившегося. Он уехал вчера вечером и прилетит самолетом обратно завтра днем.

«Я очень не хотел оставлять тебя в такое время, — писак он в заключение. — Но доктор сказал, что беспокоиться не о чем. Будь осторожна, дорогая. И скучай обо мне".

Сложив записку, она равнодушно сунула ее обратно в конверт. Еще совсем недавно она почувствовала бы себя несчастной, если бы Дэрк оставил ее хоть на день. Это был первый случай, когда он уехал так надолго, но это не взволновало ее. Возможно, подействовало лекарство, сделав ее вялой и апатичной. К этому примешивалось даже чувство какого-то облегчения. Она и не предполагала раньше, что сможет не скучать без Дэрка, но неожиданно это сказалось правдой. Она испытывала явное облегчение от того, что не увидит его сегодня.

Внизу зазвонил телефон, и Вилли повернулась к двери.

— Возможно, это мистер Корниш, — сказала она. — Он уже звонил, миссис Гогенфильд, и я сказала, что вы спите.

Она сошла вниз ответить на звонок, а Сюзанна встала с постели и надела халат. Она спустилась за Вилли и взяла у нее трубку.

— Сюзанна? — Это был голос Джона — Я хотел бы знать, что с вами произошло вчера вечером.

— Я сейчас уже нормально себя чувствую, — ответила она с возрастающим чувством облегчения от того, что Дэрк отсутствует. Она могла спокойно поговорить с Джоном. Вилли вышла на кухню, и Сюзанна понизила голос: — Я бы хотела увидеть вас сегодня, если вы сможете. Не здесь и не в Проти-Хилл. Я кое о чем хочу посоветоваться с вами, Дэрк уехал в Йоханнесбург, и до завтрашнего дня его не будет, поэтому я могу отлучиться в любое время.

— Как насчет ужина? — спросил он. — В котором часу за вами заехать?

Она оглянулась через плечо, но коридор был пуст, дверь черного хода была закрыта.

— Давайте встретимся не в доме. И, пожалуйста, не говорите никому о нашем ужине.

Он назвал небольшой ресторан, где они могли бы встретиться. Она повесила трубку в полной уверенности, что Джон Корниш сумеет разобраться во всем этом. Он возьмет камешки и подскажет ей, что делать. Ей даже не показалось странным, что она передает себя в его руки, хотя совсем недавно была настроена против него. Сейчас она жалела только о том, что нужно ждать весь день, прежде чем она избавится от этой беспокойной ноши.

Она приняла ванну, оделась и в одиночестве позавтракала, затем задумалась, чем ей заняться до вечера. Быть может, ей немного почитать, посидеть в саду с вышиванием, сделать еще что-то? Она дважды открывала калошницу и проверяла наличие свертка в ботинке.

Был полдень, когда у двери зазвенел звонок, и Вилли пришла сказать, что ее желает видеть мистер Ван Пелт. Изумленная, Сюзанна сбежала по ступеням и увидела отца, который стоял посреди гостиной, одной рукой держась за рукоять трости, другой — за руку Томаса Скотта.

— Доброе утро, папа, — сказала она и быстро взглянула на цветного. — Доброе утро, Томас.

Томас в ответ поздоровался с ней, избегая ее взгляда, и ничего нельзя было прочесть на его светлокожем приятном лице.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Никлас, протягивая руку Сюзанне — Я хочу, чтобы ты подробно рассказала о том, что вчера произошло.

— Я в полном порядке, — успокоила она его — Есть еще небольшая слабость, но больше ничего. Томас, принесите, пожалуйста, стул для отца.

Томас пододвинул вперед кресло, но не стал помогать Никласу садиться. Старик нащупал его тростью и уселся без помощи рук.

— Не уходи, Томас, — сказал он. — Мы не задержимся, и ты мне скоро понадобишься.

Томас сказал:

— Да, сэр, — и отошел к двери, ведущей в холл. Лицо его было обращено к ним, но он не смотрел ни на кого из них.

— Теперь, — сказал Никлас Сюзанне, — расскажи мне, что случилось. С самого начала. Когда ты ушла из моего дома?

Она рассказала, как беспокоилась, что пойдет дождь и решила идти короткой дорогой.

— И ты не видела никого? Ничего не слышала?

— Совсем ничего, — сказала она — А когда я услышала шаги сзади, то сразу же была сбита с ног. Мне на голову натянули грубую сетку из-под картофеля, и пока я освобождалась от нее и поднималась на ноги, они выхватили мою сумочку и убежали. Я примчалась домой и попросила Вилли позвонить Дэрку. Вот и все, что случилось.

Она снова взглянула на Томаса и увидела, что он что-то внимательно и неотрывно рассматривает на противоположной стене комнаты, и это вызвало ее любопытство. Повернув голову, она обнаружила, что объектом его внимания был шембок, закрепленный Дэрком на стене. Но по его лицу нельзя было понять, видел ли он этот хлыст, так же как нельзя было понять и реакцию на ее рассказ.

Ее отец, казалось, серьезно задумался о том, что она ему рассказала.

— Было ли в сумочке что-нибудь, что могло кого-то заинтересовать? — наконец спросил он.

Она с готовностью ответила:

— Только немного денег, их забрали.

Но ее мысли были сосредоточены на тех странных маленьких камнях, спрятанных в спальне наверху. Знал ли он о них? Это ли он имел в виду? Знал ли он, что в сумочке не было того, что интересовало нападавшего?

Темные очки защищали его от проникновения посторонних в его мысли.

— Теперь ты не должна ходить этой дорогой, — сказал он. — В Южной Африке сейчас непростые времена. Будь осторожна, моя дорогая.

Было ли в его тоне предостережение? Она не была в этом уверена.

Он неожиданно улыбнулся ей и, чтобы рассеять мрачное настроение, умышленно сменил тему:

— Как только ты совсем поправишься, я хотел бы, чтобы ты сопровождала меня в одной маленькой поездке. Каждую весну я совершаю утренние прогулки по Кейпу. Мы организуем небольшой пикник в этом году. Возможно, в Кейп Пойнте. Если Дэрк согласится вести машину, я предоставлю Томасу выходной, так, Томас?

— Благодарю вас, сэр, — сказал Томас, продолжая разглядывать стены.

— Я должен знать это заранее, — продолжил Никлас — Скоро для Томаса появится место в школе, в одном из новых районов. Я буду сожалеть о нем, но я буду рад видеть осуществление его желания. Наверное, ты сможешь тогда жениться на Виллимине, мой мальчик.

Томас ничего не ответил, но на мгновение в его глазах появилась знакомая горечь.

Сюзанна заметила это и спросила его:

— Томас, помнишь ли ты тот случай, когда я сфотографировала тебя на ступенях библиотеки? Что за книгу ты читал в тот день?

В первый раз он взглянул ей прямо в глаза:

— Это была книга мистера Корниша, мадам.

— Про Гану, — вмешался Никлас. — Ты читал мне несколько отрывков из нее, и мне очень понравилось.

Томас не высказал своего мнения, а Сюзанна еще больше была удивлена. Маловероятно, что Томас был так взволнован из-за того, что его застали за чтением книги Джона Корниша. И почему тогда он попросил Вилли уничтожить пленку?

— Это книга о свободе, — размышлял отец. — О трудностях, о ценностях, об ответственности, которые несет с собой свобода. Демократию необходимо изучить и заслужить. Разве не так, Томас?

Впервые Томас отступил от своей осторожной позиции.

— По крайней мере, сэр, они в Гане сами ищут выход из положения. Что может быть лучше этого?

Никлас кивнул:

— В этом, конечно, что-то есть.

Он казался доволен своими словами. Он еще раз сменил тему, переведя разговор на личные дела своей дочери.

— Скажи мне, как выглядит сейчас эта комната, Сюзанна? Я знал этот дом еще много лет назад, когда здесь жил мой друг, задолго до того, как я стал его хозяином. Расскажи, чтобы я мог представить себе картину.

Она, как могла, описала ему комнату, объясняя, какая расставлена мебель, рассказала о своих собственных вкусах в убранстве, о небольших светлых подушках, которые не были цветастыми или розовыми, как у Клары. И о ее фотографиях в рамках на стене. Когда она закончила, то снова взглянула на Томаса:

— Я ничего не забыла?

— Забыли, мадам, — ответил он и кивнул в сторону стены. — Вот это. — Он не назвал предмет на стене, предоставив это ей самой.

Он указывал на плеть, и Сюзанна с неохотой сообщила о ней.

— Дэрк повесил на стене южноафриканский шембок, — сказала она. — Эта плетка когда-то принадлежала его отцу.

На минуту в комнате стало так же тихо, как это иногда бывало по вечерам, когда Дэрка не было дома, а темноте казалась такой тихой и зловещей.

Никлас резко вытянул руку:

— Принеси это мне, Томас.

Томас был высокого роста, его длинные руки без труда дотянулись до полки, на которой лежала черная плеть. От молча снял ее и принес Никласу.

Старик пробежал пальцами вдоль утолщения рукоятки. Его чувствительные пальцы добрались до инициалов, вырезанных на коже. Он взвешивал плеть в руке, пока не удовлетворился.

— Это та самая, — сказал он и вернул ее Томасу.

Томас положил плеть на место, Сюзанна в замешательстве наблюдала.

— Что вы хотите этим сказать, папа? — спросила она. — Вы видели его раньше?

— Видел. Ты можешь как-нибудь спросить об этом Дэрка. — Он встал, высокий, стройный и такой же холодный, каким она часто видела его в детстве — Будь добр, Томас, — обратился он к юноше.

Томас тут же предложил ему руку. Они пересекли комнату, и Сюзанна дошла с ними до дверей.

— Спасибо, что заехали, папа, — сказала она. — И вам не нужно беспокоиться, я в полном порядке.

Он сошел вниз по ступенькам, опираясь на руку Томаса, казалось, помня их количество, так что не колебался, когда ступил на дорожку, и вполне уверенно дошел до ворот. Сюзанна побежала вперед отворить их, и отец приостановился, перед тем как направиться к автомобилю.

— Кстати, моя дорогая, было бы разумнее ничего не говорить Дэрку о шембоке. Старую вражду лучше всего похоронить. Да, Томас?

— Да, сэр, — ответил Томас безучастно. Он помог старику сесть в автомобиль, и они уехали.

После их отъезда Сюзанна вернулась в гостиную и внимательно посмотрела на плеть на стене. Как она была ужасна! И почему, если воспоминания связывали ее с враждой, Дэрк захотел выставить ее на обозрение на стене в гостиной?

Она в раздражении отвернулась. Как она стала уставать от тайн, от скрытых опасностей, от умалчиваний! Какое облегчение она испытает сегодня вечером, когда расскажет обо всем Джону Корнишу, он наверняка подскажет, как ей быть.

Она еще раз поднялась по лестнице и проверила тайник с маленькими камешками. Конечно, не было причин беспокоиться о них. Некому было красть их под присмотром ее бдительных глаз. И этим вечером она заберет их, чтобы показать Джону.

Под вечер, одеваясь, чтобы отправиться на встречу о ним, она решила устроить несколько маленьких ловушек, отчасти испытывая чувство брезгливости, отчасти забавляясь своей выдумкой. В нескольких местах спальни она сделала необходимые приготовления. В одном месте она оставила ящик выдвинутым на одну восьмую дюйма, в другом — посыпала пудрой рукоятку, домашние шлепанцы под определенным углом расположила на дне гардероба, а вешалки — на перекладине. И как заключительный штрих, маленькая резная импала была поставлена на вполне определенное место на золотом тиснении шкатулка, стоявшей на туалетном столике. Потом она в последний раз взглянула на себя в зеркало. Она одобрила простое черное платье с открытой шеей и широким атласным воротником, на котором эффектно смотрелось ее ожерелье с американско-индийской бирюзой.

Она надела пальто и декоративную вуаль на волосы. Она уже предупредила Вилли и повариху, что ее не будет вечером к ужину, и, когда подошло время, вызвала такси!

Когда такси остановилось перед маленьким швейцарским рестораном, выбранным Джоном, она увидела у обочины «мерседес» Ван Пелта. Джон Корниш ожидал ей в ресторане.

— Ваш отец великодушно предложил мне на вечер свою машину, — сказал Джон, когда хозяйка предложили им столик в углу.

Они прибыли раньше того времени, когда обычно принято ужинать, и поэтому оказались одни в маленько комнате. Это была простая светлая комната со швейцарскими пейзажами на стенах, с часами с кукушкой в форме шале и желтыми примулами в маленьких голубых ваз на каждом столике.

По словам Джона, он ужинал здесь раньше, и ему нравится, как здесь готовят. Они заказали фондю, и, по официантка отсутствовала, Джон налил Сюзанне вина бутылки, которую принес с собой. Это было одно из сам восхитительных вин Кейпа. Сюзанна вынула из сумочки маленький сверток с камешками и высыпала их в пепельницу на столе.

Четверо студентов зашли в ресторан и заняли соседний столик — две девушки и два молодых человека. Они то принесли с собой вино, что было запрещено, но, по-видимому, не строго. Они разговаривали и смеялись, обращая ни на кого внимания.

Сюзанна пододвинула пепельницу к Джону:

— Действительно ли это то, что я думаю?

Он взял зеленый камень и покатал его на своей ладони затем кинул его обратно в пепельницу.

— Лучше убрать их, пока кто-нибудь не увидел.

— Значит, я права? — Она завернула камешки в ткань. — Это технические алмазы, не так ли?

— Борт — черные алмазы, — сказал он мягко. — Алмазные остатки, из которых не делают драгоценных камней, но которые используются для технических целей и для получения алмазной пыли. Как же вы достали эти вещицы?

Она рассказала ему о сигарах, которые доставили в Проти-Хилл для ее отца, о своей неосторожности, о падении коробки и о том, как она, нервно собирая сигары, засунула одну из них, сломанную, себе в карман.

Он выслушал ее до конца с серьезным выражением лица.

— Куда, по-вашему, ведут следы? — спросил он, больше любопытствуя о ее мнении, нежели сомневаясь в своем.

— Разве нельзя предположить, — сказала она, — что тот, кто выхватил мою сумочку вчера, пытался вернуть сигару со спрятанными в ней камнями? Если это так, значит, кто-то из дома моего отца… — Она остановилась, не желая называть имен.

Джон Корниш мрачно кивнул.

— Это не только возможно, но я боюсь, что так и есть.

Официантка принесла миски с дымящимся горячим фондю и зеленый салат. Студенты за соседним столиком оживленно беседовали, и их голоса наполняли маленькую комнату.

Сюзанна нанизала на вилку ломтик хлеба и погрузила его в ароматную смесь сыра, яиц и вина. Однако она не могла сосредоточиться на еде.

— Я пока не все понимаю. Зачем кому-то понадобилось заниматься этим — контрабандой отходов, если это можно назвать контрабандой? Какая с этого польза?

— Нелегальная покупка алмазов — НПА, как ее называют здесь, — не ограничивается собственно драгоценными камнями, — объяснил Джон. — Рынок технических алмазов огромен. Спрос всегда превышает разрешенные квоты продажи на рынке. Последнее десятилетие или около того появились сотни новых потребителей технических алмазов, их накапливают Соединенные Штаты и Россия. Они тверже ювелирных камней и применяются в высокоточных инструментах Особенно они важны в военной технике. Запад не хочет продавать России технические алмазы, поэтому она покупает их на черном рынке и платит большие деньги.

— Значит, они дорогие?

— Нет, если сравнивать их с ювелирными алмазами, Требуется много каратов этого вещества, чтобы получить реальные деньги. Но градации ценности существуют и у них. Те, что называются борт — низкосортные камни. Но кроме того, в зависимости от твердости и качества цены растут. Если я правильно помню цифры — я проводил одно исследование, — технические алмазы составляют до восьмидесяти процентов алмазного бизнеса по объему и, наверное, двадцать пять процентов в стоимостном выражении. Это не шутка. Особенно если учесть, что контрабанда драгоценных камней носит случайный характер.

Он замолчал, занявшись фондю. В голове у Сюзанны выстраивались пугающие гипотезы. Ничего удивительного, что некто, знающий о том, что она подняла сигару, должно быть, потерял надежду вернуть ее назад. Потерял настолько, что решился на прямое нападение на нее для того, чтобы проверить содержимое сумочки. Кто? Кто из обитателей дома Никласа Ван Пелта?

Она произнесла эту мысль вслух.

— Джон, кто это может быть?

— Я не знаю, — сказал Джон ровным голосом. — Пользы от размышлений немного, не так ли? Подобным образом мы будем ходить кругами. Кроме того, меня беспокоит кое-что еще.

— Что вы имеете в виду?

— Сигары. Почему кто-то пытался заниматься контрабандой алмазов, пряча их в коробке с сигарами?

— Почему бы и нет? — спросила она. — Я бы сказала, что это очень хороший способ скрыть их.

Он дернул бровью:

— Именно. Один из старейших способов. Сигары всегда подозреваются в первую очередь, когда пересылаются или перевозятся через границу, где проводится досмотр. Как этот сверток попал в дом?

— Я думаю, что через специального рассыльного, — ответила Сюзанна. — Его, должно быть, переслали внутри страны.

— Значит, обычные средства для того, чтобы спрятать, не годились. Хотя меня удивляет, почему использовали именно этот.

— Через некоторое время они намеревались покинуть страну, — сказала Сюзанна, — Возможно, следующий шаг — это выехать из Проти-Хилл.

— Но почему сигары? Почему не более подходящие средства? Этого я никак не могу понять.

— А я не понимаю вообще ничего, — сказала Сюзанна. И добавила в отчаянии: — Возможно, я боюсь понимать.

Благодаря очарованию маленького ресторанчика и восхитительной кухне время пробежало незаметно, и Сюзанна немного сожалела об этом. Быть может, Джон Корниш из вежливости ответно, в свою очередь, пригласит ее на ужин, и по более счастливому поводу. Хотя вряд ли. Она больше никуда не выберется с Джоном. Если бы это произошло, то появилась бы еще одна вещь, о которой она никогда не смогла бы рассказать Дэрку.

Когда они покончили с фруктами и кофе, Сюзанна продолжала сидеть за столом, не желая уходить, явствуя что ситуация запутывается еще больше вместо того, чтобы проясняться.

Джон почувствовал ее беспокойство.

— Нам нужно поговорить еще немного, и, поскольку у нас есть автомобиль, почему бы не покататься и не продолжить обсуждение этой темы?

Она с облегчением ухватилась за возможность не ехать домой в таком возбужденном состоянии. Когда они сели в автомобиль, он повел его к Клуф Нек-роуд и затем по извивающейся дороге стал подниматься вверх по холму. Она ожидала, что он поедет вдоль Стол-горы, но, когда они доехали до развилки, он сделал резкий поворот направо ко Льву.

Дул холодный ветер, и Сюзанна подняла воротник пальто, хотя ей нравилось ощущение прохладного воздуха из открытого окна. Дорога шла вверх по прямой линии по направлению к Сигнал-Хилл, и Кейптаун лежал ниже их, подобно яркому ковру из огней. Когда они сделали последний виток вокруг холма и въехали на вершину, стал целиком виден берег с огнями прибрежных городов, словно нанизанных на береговую линию Атлантического океана.

Они немного посидели в машине, очарованные величественным зрелищем. Затем, часто останавливаясь и немного запинаясь, Сюзанна начала рассказывать ему о своих воспоминаниях, о том, как в детстве она держала в руках Короля Кимберли. И о том, как мать забрала его у нее и спрятала в пудренице с серебряной крышкой. Она больше не думала о том, что когда-то относилась к Джону Корнишу с недоверием и что его целью было выдвинуть обвинение против ее матери, чему она не могла помешать

— Алмаз был у нее, — заключила Сюзанна. — Однако трудно поверить, что она действительно намеревалась украсть его. В тот день она больше напоминала маленькую девочку, совершившую фокус, чтобы развлечь себя и оставить в дураках кого-то еще. Когда ей показалось, что она потеряла камень, она была напугана, но как только камень вернулся к ней, она не скрывала удовольствия.

— Что, если я использую ваш рассказ в моей книге? — спросил Джон, разглядывая ее при свете приборного щитка.

Она тоже взглянула на него, встретив его взгляд без колебаний, Его взгляд понравился ей. В этот момент он напомнил ей ту фотографию с плохим освещением, виденную ею на обложке книги. Его глаза были спокойными, глубокими, его рот на удивление чувствительным для его мужественного лица. Он больше не казался ей холодным, хотя сдерживал свои чувства и выдавал себя только тогда, когда сердился.

— Если необходимо, вы можете использовать это, — ответила она — Все, что вы напишете, будет правдой. Теперь я знаю это.

— Я не хочу навредить вам, Сюзанна, — сказал он. — Иногда правда может убить.

— Я знаю, — согласилась она.

Он посмотрел мимо нее.

— Теперь я уверен, что в доме вашего отца что-то, скрывается. Моя комната находится над террасой, и один или два раза я видел визитеров, приходивших в необычны часы. Мне это не нравится, но я не знаю, что и думать.

Сюзанна достала из своей сумочки маленький свертком с зелеными и желтыми камешками.

— Они занимаются этими вещами, вы думаете?

— Но что же еще мне думать после того, что я увидел?

Он взял у нее сверток и, развернув его, высыпал тусклые камни на газету. — Некоторые из них могут оказаться слишком хорошего качества для технических целей. А вот этот даже может стать небольшим ювелирным камнем. Некоторые алмазы имеют зеленую оболочку, и ничем нельзя сказать о их ценности, пока оболочка не будет удалена и эксперт не заглянет в ядро камня.

— Откуда, вы думаете, эти камни? — спросила Сюзанна.

Он пожал плечами:

— Есть много мест. В наши дни не составляет труда вывозить в небольших количествах контрабандные алмазы и из Сьерра-Леоне. Может быть, также из Юго-Западной? Африки или Конго.

— Но в таком случае они могут как ввозиться, так и вывозиться из Южной Африки. Кому нужны такие хлопоты!

— Контрабандный ввоз их — не такая большая проблема, как вывоз. Конечно, более прямой путь лежит через Бейрут. В наши дни, когда появились самолеты, Кейптаун стал черным ходом, однако он все еще является и портом для контрабанды алмазов. Здесь останавливаются корабли со всего мира. И, кроме того, существует множество глубоководных бухт вдоль всего побережья, которые невозможно постоянно контролировать. Возможно даже, что эти вещицы вывезены из района Кимберли или из окрестностей Претории.

— Но разве большие копи не охраняются?

— Нет абсолютно надежного способа охраны. Используются обученные собаки и высоковольтные ограждения. Африканцы допускаются туда только время от времени, и их тщательно обыскивают. Просвечивание рентгеном теперь не применяется, так же как и другие меры, унижающие человеческое достоинство. Кроме того, всегда имеются белые люди, которым приходится доверять и которые входят и выходят без больших помех. Вы не можете облучать человека всякий раз, как он покидает копь, — это убьет его. — Он осторожно завернул маленькие камешки — Вы не могли бы мне их дать на время?

— Я хочу их отдать вам насовсем, — сказала она — Я не хочу держать их у себя теперь, когда я знаю, что они из себя представляют. Вы… — она заколебалась, — вы сообщите в полицию об этом?

— Я предпочел бы немного подождать, — сказал он, — чем действовать необдуманно. На этот раз я должен быть уверен. Вы говорили Дэрку об этих камнях?

— Нет! — воскликнула она и изумилась силе собственного голоса.

Джон искоса посмотрел на нее, будто ее тон его тоже удивил. Но он не сказал ничего, и она с облегчением вздохнула, когда он включил двигатель и направил машину обратно по той же Дороге, по которой они приехали. У нее были вопросы, которые она не задала, подозрения, которые не высказала, страхи, которыми не поделилась. Сейчас ей не хотелось делать этого. В каком бы направлении ни развивались ее мысли, они были пугающими и она не могла найти ни одной успокаивающей.

Джон отвез ее в нижний город, где улицы Кейптауна в это темное время становились тише в отличие от улиц Йоханнесбурга. По ее просьбе он посадил ее в такси, и она отправилась домой одна.

В Орлином Гнезде наверху, в спальне, горел свет, ожидая ее возвращения: ее ночные принадлежности лежали на кровати, тапочки — на полу. Она не учла, что Вилли сделает все эти приготовления. Поэтому ее маленькие хитрости оказались глупыми и бестолковыми. В гардеробе ее одежда была немного сдвинута, ее ботинки были переставлены, и на их месте лежали шлепанцы. Выдвижной ящик, который раньше не был до конца задвинут на долю дюйма, теперь был плотно прижат. И все ухищрения оказались напрасными.

Однако оставалась еще одна ловушка. По ее мнению, не было причины, по которой кто-либо мог трогать ее шкатулку. Когда же она внимательно присмотрелась, то обнаружила, что маленькая импала больше не стоит на том самом месте золотого тиснения, где она ее оставила.

Это открытие побудило ее к действию. Она сбежала по ступеням и вышла за заднюю дверь. На дворе было тихо и спокойно. Тишина каким-то образом усиливалась близостью горы. Из-под двери Вилли пробивался свет, и Сюзанна постучалась.