Голубой огонь

ГЛАВА XXII

Сразу же, как только они выехали, она почувствовала себя лучше. Теперь, когда она подчинилась его желанию, у него поднялось настроение, он стал приветливее, ласковее. Если бы в ее сумочке не лежало такое сокровище, она чувствовала бы себя с ним совсем хорошо.

Они оставили автомобиль на стоянке у нижней станции канатной дороги и поднялись по длинному лестничному пролету внутрь строения. Кабина вот-вот должна была прийти, и, когда Дэрк купил билеты, они поспешили присоединиться к группе, проходившей в дверь. На стенах станции были развешаны огромные полотна, посвященные посещению вершины Стол-горы членами британской королевской семьи, изображавшие младших принцесс, Элизабет и Маргарет, спускавшихся по ступеням со своею матерью-королевой.

В похожей на тоннель комнате раздавалось равномерное лязганье канатных механизмов, а наверху люди усаживались в маленькую кабину. Охранник говорил с южноафриканским акцентом, проглатывая звук «х» и коверкая слоги. Он исполнял, по-видимому, очень скучную работу. Отпускники, собравшиеся на гору, были в веселом настроении: постоянно звучал женский смех, мужчины немного рисовались.

В кабине были маленькие боковые сиденья, но никто не хотел садиться. Самое интересное было следить за продвижением кабины к вершине. Никто, казалось, не возражал, чтобы пассажиры, наклонившись у открытых окон, смотрели вниз с головокружительной высоты. Когда Сюзанна глядела на каменные отвесные скалы внизу, то была рада, что Дэрк крепко обхватил ее рукой.

Она передвинула ремень сумочки на плече повыше и расположила ее подальше от окна, а руку держала на ее застежке. Она холодела при мысли, что может уронить сумочку вниз, на склон горы, или что в сумочке порвется карман.

Какой маленькой казалась кабина на фоне окружающих скал, отдаленных холмов и океана! Солнце опускалось над рыжевато-коричневой Головой Льва, и по мере того как кабина шла наверх, ее крошечная тень двигалась внизу вдоль скал.

Голоса пассажиров заставили Сюзанну повернуться и посмотреть на встречную кабину, которая, покачиваясь, шла вниз. Если бы только она могла хоть немного расслабиться и унять эту нервную дрожь, начавшуюся с момента подъема кабины. Ее не пугала высота, алмаз в ее сумочке был в совершенной безопасности, поэтому она не совсем понимала причину этой внутренней паники.

Поездка продолжалась уже несколько минут. Когда кабина проходила над самой высокой точкой кручи, Сюзанна с головокружительной высоты наблюдала за девочкой и мальчиком в шортах и шиповках, обвязанными веревками, искавшими точки опоры в почти отвесной скале. Снова трепет пробежал по всему ее телу. Скалолазание определенно не для нее. Ей вполне достаточно было этого подъема в подвесной кабине.

Дэрк мало говорил по пути наверх, ограничившись указанием на некоторые наземные ориентиры, и она неуютно себя чувствовала от того, что он больше разглядывает ее, чем открывавшиеся виды. Хотя это вполне естественно: ведь он поднимался здесь уже не раз, и сегодня его больше интересовала ее реакция на увиденное. На вершине кабина проскользнула в свой отсек в высоком белокаменном строении, выглядевшем снизу таким маленьким. Цельная прямоугольная масса, вросшая глубоко в скальную породу, несомненно была способна выдержать сильные штормы, временами обрушивавшиеся на гору. Они покинули кабину, чтобы прогуляться по смотровой площадке за ограждениями, и Сюзанна заметила предупредительную надпись: «Пассажиры обязаны вернуться по звуку гудка».

— Кто-нибудь когда-нибудь оставался здесь, наверху? — спросила Сюзанна.

— Это случается нередко, — ответил Дэрк. — Каждый год возникает ситуация, что альпинистов застигает здесь внезапное изменение погоды. Иногда они проводят несколько часов в холоде и сырости, прежде чем могут спуститься вниз, если, конечно, находятся довольно далеко от чайной. Иногда они закрепляются на скалах во время подъема, и их приходится спасать. Очень часто для спасательных работ вызывают дежурных из клуба скалолазов.

— Я думаю, случаются и падения, — проговорила Сюзанна, глядя вниз с головокружительной высоты.

— Горы все еще требуют себе жертв, — равнодушно отметил Дэрк.

Она немного постояла, рассматривая широко раскинувшуюся внизу местность. Можно было видеть весь Кейптаун и дальние пляжи за Головой Льва. Когда они пошли по кругу к следующей удобной смотровой точке, перед ними, подобно рельефной карте, вытянулась вся Кейп Пенинсула. Сюзанна ясно увидела отдаленную точку, где они с Джоном стояли сегодня утром. При этом воспоминании ее охватило странное чувство. Насколько безопаснее она сейчас чувствовала бы себя, если бы рядом с нею вместо Дэрка, которому она не отваживалась довериться, стоял Джон.

Чайная была построена из камня и стояла в углублении, окруженная высокими валунами, так что снизу ее не было видно.

— Сегодня хороший день для прогулки, — сказал Дэрк, — Здесь почти мертвая тишина. Давай попьем чаю, прежде чем займемся самой горой. — И он повел ее вниз по дорожке к входу.

Они нашли столик в одной из ниш, расположенных по углам зала, и сели рядом на мягкую скамью, охватывавшую стол дугой, Находиться в домике Сюзанне было так же интересно, как и на воздухе, только здесь было спокойнее.

В чайную зашла группа молодых людей, загорелых и крепких, с рюкзаками и в горных ботинках. Они, видимо, хотели отдохнуть за чаем и поделиться впечатлениями. Здесь также находились небольшие семейные группы и люди старшего возраста, прибывшие по канатной дороге.

Официантка принесла заказанное и, попивая горячий английский чай, проникнувшись бодрой праздничной атмосферой большой комнаты, Сюзанна почувствовала себя лучше. Скоро они выйдут посмотреть на вершину горы, полюбоваться открывавшимися оттуда видами и потом отправятся в обратный путь вниз. Когда они вернутся домой, она постарается увидеть отца как можно скорее.

— Я хочу рассказать тебе о своих новостях, — сказал Дэрк, понижая голос так, чтобы за соседним столиком их не было слышно, — Мы очень скоро покинем Южную Африку.

Она с изумлением посмотрела на него, а он продолжал:

— В этой стране сейчас невозможно жить. Каждый знает, что ожидается взрыв. Правительство может временно контролировать ситуацию, но в конечном, счете взрыв неизбежен. И если чернокожие поднимутся, я здесь не останусь. Поэтому я, по возможности незаметно, провел кое-какие приготовления за границей.

— Что ты задумал? — спросила она изумленно, — Ты хотя бы предупредил меня,

Он потянулся к ней через стол и слегка прикоснулся к розовому алмазу.

— Верь мне, любимая. Раньше ты всегда считала, что все, что я делаю, — правильно и разумно. Теперь же ты морщишь нос и, похоже, собираешься сопротивляться. Дай мне возможность показать тебе, на что я способен, как только мы окажемся за пределами Южной Африки.

Ее пальцы нерешительно легли в его ладонь. Это было так неожиданно, что она не могла опомниться.

— Знает ли об этом отец?

— Конечно, нет, — ответил он. — И тебе не следует говорить ему. Так же как и твоему другу Джону Корнишу.

— Ты думаешь, они попытаются остановить тебя? — спросила она в замешательстве.

— Не драматизируй, дорогая. Никто не собирается меня останавливать. И даже не попытается. Я хочу поставить их перед свершившимся фактом.

— Но почему ты выбрал этот путь? Зачем тебе причинять ему боль? Он верит тебе и относится к тебе как к сыну.

— Ты думаешь это причинит ему боль? — Дэрк насмешливо хмыкнул и отпустил ее руку. — Никлас уже давно прозябает, а не живет полнокровной жизнью. В нем ничего не осталось, кроме мыслей о том, как спасти свою страну.

Сюзанна никогда не слышала, чтобы отец делился такими мыслями. Ей всегда казалось, что он вполне удовлетворен существующим положением вещей. Она не понимала, что Дэрк имеет в виду.

— Никто не попытается остановить меня, — повторил он серьезно. — Твой отец не отважится. Ты думаешь, я не знаю, как на это ответить? Стоит мне только сказать слово властям, и он мигом очутится снова в тюрьме. Нет, я думаю, он, в случае чего, и пальцем не шевельнет.

Сюзанна беспомощно развела руками:

— Я не понимаю, что ты хочешь сказать, и не понимаю твоих планов.

— По-другому я не могу. Когда мы уедем из этой страны и начнем новую жизнь, я отвечу на все твои вопросы.

Она думала только о жестоком ударе отцу, казавшемся ей не только бездушным, но и бессмысленным.

— Отец заботился о тебе, когда ты был молодым, он никому не уделял столько внимания. Он…

— Он взял меня к себе после того, как уничтожил моего отца, выдав его англичанам, которые его интернировали. От горя умерла моя мать. Все, что он сделал для меня, он был обязан сделать, учитывая прошлое. Не думай, что между нами когда-нибудь были душевные отношения, и не думай, что я не ждал этого момента все эти годы.

Сюзанна закрыла глаза. Чай в ее чашке остыл, надкусанный ею подрумяненный кусочек хлеба затвердел. Все было так зыбко вокруг нее, ей не на что было опереться.

— Ты поэтому повесил на стену шембок? — спросила она — Чтобы он постоянно напоминал тебе?

— Ты знаешь об этом? — сказал он — Кто рассказал тебе?

— Джон Корниш. Сегодня, когда мы были на границе Кейпа. Он сказал, что отнял плеть у отца, когда тот бил тебя. Тем не менее ты, кажется, всегда ненавидел Джона.

— Я не люблю, когда кто-то лезет не в свои дела. А он всегда был таким. И сейчас он продолжает заниматься тем же. Он везде суется и подозревает всех и вся. Из-за этого я ускорил свои приготовления и вынужден уехать из страны раньше, чем мне бы того хотелось.

Она все еще думала о шембоке.

— Что ты натворил, если отцу пришлось прибегнуть к таким жестоким мерам? Ты ведь был еще мальчиком, лет шестнадцати или того меньше.

Дэрк как-то неприятно засмеялся:

— Трудно представить себе что-то более нелепое. Он бил меня за то, что я, в свою очередь, воспользовался его шембоком, чтобы наказать за непослушание. Но, должен сказать, твой отец не смог остановить меня так быстро, как Джон остановил его. Ты как-нибудь можешь попросить Томаса Скотта показать рубцы на спине.

У Сюзанны перехватило дыхание. Дэрк, казалось, всегда уделял большое внимание ее отцу и всем его проблемам, и она это принимала за преданность. Теперь она знала больше. Теперь она знала, что это искаженное восприятие, что все направлено на разрушение, что и символизировал шембок.

— Теперь ты можешь помочь мне в осуществлении моего плана, — сказал он.

Глядя на него откуда-то издалека, она с удивлением отметила, что, как ни плохо ей сейчас, она все же не испытывает настоящей боли от того, что иллюзии рассеялись. Внутренний голос, которому она никогда не хотела верить, подсказывал ей в последнее время, что этот день настанет.

— Я ни в чем не собираюсь тебе помогать, — сказала она ровным голосом. — Я сейчас еду домой и пойду прямо к отцу.

Он засмеялся почти весело.

— И обрушишь весь этот карточный домик на его голову? Неужели ты сомневаешься в том, что его позиция проигрышна при любом раскладе? Или ты хочешь засадить его в тюрьму на всю оставшуюся жизнь? Стоит мне только сообщить в полицию — и ему конец. И не только из-за странных визитеров, которых он иногда принимает.

Теперь она начала понимать. Многие вещи, которые раньше озадачивали ее, начали проясняться, обнажая жестокую правду. Она вспомнила сигары с запрятанными в них алмазами, посланные Никласу Ван Пелту, которые могли быть ему инкриминированы в случае их обнаружения. Но они были перехвачены Марой, как и все посылки в этом доме. Нет, это не Томас толкнул ее на тропинке тем вечером, даже если это он позвонил Вилли и передал указание уничтожить пленку, запечатлевшую Никласа на рынке. Однако здесь снова возникла путаница.

— Томас наверняка не любит тебя, — сказала она. — Как тебе удается заставлять его делать то, что нужно тебе? И Вилли через него?

— Потому что он был настолько глуп, что поверил одному белому человеку — твоему отцу, — сказал он с пренебрежением. — Он был вовлечен, и он попался. Конечно, его слово в защиту твоего отца ничего не будет значить. Он может только предпринимать шаги, которые защитят Никласа на время. Поэтому он делает то, что я говорю. Если я покину страну очень быстро, как планирую, то ничего плохого с твоим отцом не случится. Но если кто-нибудь попытается остановить меня…

Она не поверила ему. Она не могла теперь поверить, что он способен отказаться хотя бы от частицы той расплаты, которую готовил все эти годы.

Она заговорила тихо, чуть громче, чем шепотом:

— То, чему я была свидетельницей на цветочном рынке, — это тоже часть твоего замысла? Устроить ловушку отцу, а самому получать барыши?

— Ты очень умна, дорогая, — сказал он с несколько прохладной улыбкой. — Я боюсь, что всегда недооценивал тебя. Мне следовало сделать тебя союзницей с самого начала. Тогда бы мы были вместе.

— А Мара — твоя союзница? — спросила она.

— Это не то же самое, — ответил он. — Ты все-таки моя жена.

— Значит, это ты занимаешься контрабандой алмазов?

— Не я один, смею тебя уверить, — сказал он насмешливо. — Как бы неприятно это ни было, но мне пришлось завести помощников, если можно так выразиться. Но они сначала делали, потом думали. Без меня ничего бы не вышло. Когда я в первый раз выехал из Южной Африки за товаром, у меня была совсем маленькая сумма. Теперь же мы будем жить вполне прилично, моя дорогая. Не так хорошо, как я надеялся, — технические алмазы не самый доходный товар, но выручают несколько ювелирных камней.

— Куда они идут после цветочного рынка? — спросила Сюзанна.

— Я думаю, что на сегодняшний день ты знаешь достаточно. Давай оставим кое-что тебе для размышлений. Я обещаю, что ты узнаешь все, как только мы будем в безопасности.

Она хотела повторить, что не поедет с ним, но на этот раз не отважилась. Ей в голову внезапно пришла мысль о спрятанном в сумочке Кимберли, и она с трудом удержала руку от непроизвольного движения. Что бы ни произошло, у него не должна зародиться мысль, что камень у нее. Она не сомневалась в том, что он быстро заберет камень и заставит ее хранить молчание с помощью угроз в адрес ее отца.

— Это ты был на тропинке в тот день? — устало спросила она.

В первый раз он почувствовал неловкость.

— Это было необходимо. И я позаботился, чтобы не поранить тебя, дорогая. После того как ты зашла в кабинет отца и по простоте своей проболталась о том, что рассыпала сигары, Мара вызвала меня из кабинета и сообщила, что кое-что пропало. Я перепрыгнул через ограждение террасы и убежал по тропинке вперед тебя.

Она вздрогнула, вспомнив толкнувшие ее грубые руки и отвратительную сетку на своей голове.

— Кстати, — поинтересовался он, — что ты сделала с техническими алмазами, которые нашла в сигаре? Где ты их спрятала?

— Я отдала их Джону Корнишу, — ответила она — Он подозревает тебя. И у него есть идеи в отношении того, что предпринять.

— Ты немного сглупила, — отозвался он.

— Давай поедем домой, — вяло проговорила она. — Скоро зайдет солнце, и будет слишком темно, чтобы разглядеть здесь что-либо.

— Здесь еще много интересного, — заверил он ее — Ночные огни чудно смотрятся отсюда. Однако я обещаю не задерживать тебя после темноты, если ты предпочтешь спуститься. Но ты должна увидеть вершину горы, пока ты здесь.

Ей не хотелось идти с ним, но она чувствовала себя в этот момент слишком утомленной и разбитой, чтобы сопротивляться. Остались только две вещи, за которые она должна бороться. Первое: факт обнаружения алмаза должен быть скрыт. Он принадлежит ее отцу и больше никому, И второе: когда Дэрк покинет Южную Африку, ее с ним не будет.

Расплатившись за чай, он насмешливо-любовно взял ее за руку и потащил вверх, к выходу, по неровным каменным ступеням. Небо над океаном все еще было светлое, окрашенное в цвета заходящего солнца, но в дальнем конце этого огромного, лишенного растительности нагромождения валунов начали сгущаться серые сумерки.

Теперь она поняла, что имеют в виду люди, говоря о подобии лунного ландшафта. Огромная ровная поверхность горы была длиннее, шире и намного больше по площади, чем она могла себе представить. С того места, где они стояли, у края горы, не было видно ничего, кроме вершин близлежащих холмов, а Готтентотские Голландские высоты были окутаны голубым туманом. Камнепады с обеих сторон были вне поля зрения, и от этого было спокойнее. Она не хотела находиться у края горы.

— Пойдем, — сказал Дэрк, взяв ее за руку. — Смотри себе под ноги, дорогая. Если упасть отсюда, можно сильно покалечиться.

Около чайной было что-то вроде дорожки, залитой бетоном, однако когда они начали подъем, перед ними осталась только неясная тропа, образованная насыпанным между камнями грязным песком. Через несколько ярдов тропинка едва угадывалась, и они вынуждены были идти на ощупь. То, что снизу казалось абсолютно плоской поверхностью стола, образованной ровными камнями, здесь оказалось каким угодно, только не плоским. Со всех сторон громоздились черные валуны с белыми вкраплениями, шероховатые от возраста, вынесенные наверх на огромной равнине, бывшей раньше дном океана. Тут и там росли низкорослые зеленые кустарники, а кроме того — маленькие светлые дикие цветы, находившие себе приют в случайных расселинах между древними камнями.

Несмотря на то, что на горе было довольно много людей, все они куда-то исчезли, как только чайная осталась позади. Место было настолько обширное, что маленькие группы рассеялись и потеряли друг друга из виду. Она заметила со странным облегчением, что здесь хорошая акустика: голоса тех, кто, казалось, находился очень далеко, были слышны отчетливо. По крайней мере, она и Дэрк не были по-настоящему одни.

Воздух был прозрачен и свеж, и постепенно устанавливалась мертвая тишина. Подул легкий холодный ветерок, и Сюзанне захотелось, чтобы этот ветер перерос в шторм, так чтобы все сразу отправились вниз, созванные гудком.

Дэрк тащил ее вперед скорее, чем ей хотелось, и она тянула его назад, спотыкаясь о камни и то и дело наступая в лужи, образованные в каменных углублениях затхлой водой. Однажды они оказались у края вязкого зеленого болотца, и Дэрк изменил свой курс, чтобы обойти его. В отдалении кто-то невидимый играл с эхом, крича вниз, в сторону находившихся за горой утесов, и ожидая возвращения странных фантастических голосов.

Валуны теперь казались больше. Они припадали к земле подобно черным фигурам животных, которые жутко смотрелись на фоне темневшего неба. Теперь вместо трудных подъемов и спусков нужно было перепрыгивать с камня на камень.

— Куда мы идем? — умоляюще спросила Сюзанна — Я не хочу идти дальше. Здесь идти трудно и опасно. И нечего смотреть.

— Теперь уже скоро, — пообещал Дэрк. — Но мы должны идти быстро, а то станет темно и мы вынуждены будем спуститься.

Она упрямо стояла там, где остановилась, отказываясь пошевелиться. Он огляделся вокруг и вдруг уступил:

— Хорошо. Это место ничем не хуже других. Я не хочу утомлять тебя. Посиди и отдышись. Не беспокойся, мы сейчас пойдем обратно. Я знаю эту вершину как свои пять пальцев.

Она не хотела отдыхать. Она хотела сразу же возвратиться назад и присоединиться к другим группам, которые, должно быть, уже спешили добраться до станции канатной дороги, прежде чем совсем стемнеет. Но у нее еще не восстановилось дыхание, и, когда Дэрк потянул ее за руку, усаживая рядом с собой на камень, она подчинилась. По крайней мере хоть сейчас он не будет ее торопить.

— Мы сейчас недалеко от края, — сказал он. — Если ты посмотришь туда, то увидишь начинающие зажигаться огни Кейптауна.

Она дрожала, глядя на огни, и еще плотнее запахнула пальто. Ветер подул сильнее.

Дэрк наклонился вперед и, взявшись за ремень ее сумочки, мягко оттянул его.

— А теперь не расскажешь ли ты мне правду, дорогая? Ты нашла алмаз, не так ли? Он, конечно же, был в фотоаппарате. Маре показался подозрительным твой интерес к этому маленькому фотоаппарату, хотя она ничего и не увидела, заглянув туда. Мы, конечно, оба исследовали этот сундук с игрушками раньше, но фотоаппарат не вызвал у нас подозрений. Я ни о чем не догадывался, пока не нашел этот кусочек черной ленты на полу в кабинете твоего отца. Почему ты не рассказываешь мне обо всем этом, Сюзанна, дорогая?

Она с трудом выдавила:

— Я н-не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ты понимаешь очень хорошо, — твердо сказал он. — Ты доверишь мне алмаз или я должен забрать его у тебя?

— Он… он принадлежит моему отцу, а не тебе!

— Он принадлежит тому, у кого находится, — сказал он тихо. — Будь благоразумной, дорогая. С Кимберли в руках мы будем очень богаты. Мир даст нам все, что мы пожелаем. Впереди нас ждет богатая, удивительная жизнь. И тебя и меня, дорогая.

Сюзанна подавила трепет и преодолела дрожь в голосе:

— Отец знает, что это мать взяла камень, так же как и другие, найденные в йоханнесбургском доме. Возможно, он все еще думает, что она увезла его из страны. Он разорился, выплатив его стоимость, и спас ее репутацию. Он любил ее очень сильно, но она, я думаю, неспособна была любить его так же. Камень принадлежит ему. Он отдал за него большую часть своей жизни.

— Ты не оставляешь мне выбора, — сказал Дэрк, и насмешливо-любовные интонации в его голосе исчезли, — Если понадобится, я могу покинуть страну на корабле хоть завтра. Стоит только подать сигнал. Я хочу забрать алмаз с собой. Ты ведь не хочешь провести ночь на горе в одиночестве, не так ли?

Прежде чем она успела ответить, по вершине горы разнесся звук. Это был гудок, сигнал к общему сбору для спуска вниз. Сюзанна вскочила на ноги, выдернув ремешок сумочки из рук Дэрка. Но прежде чем она успела миновать два валуна, он настиг ее и, повернув к себе, зажал ей рот рукой.

— Ни звука, — сказал он, — Если ты крикнешь — край очень близко. Все подумают, что ты поскользнулась и упала, а закричала при падении. А я, попытавшись удержать тебя, спас только твою сумочку. Большая трагедия, моя дорогая. Особенно для твоего отца.

Она увидела его глаза в угасающем свете дня. Их светлый блеск, который она любила, был подобен сверканию алмаза, и взгляд его был так же тверд, как алмаз. Он сделает то, что сказал. По сравнению с его жаждой обладать этим алмазом ее жизнь была ничто.

Когда он увидел, что она не будет сопротивляться или кричать, его хватка немного ослабла.

— Не пугайся, — сказал он более мягко, но она поверила его мягкости еще меньше, чем холодной силе. — Потребуется время, чтобы все собрались. У нас еще достаточно времени, чтобы успеть на последний рейс. А если мы останемся, я знаю очень легкий спуск вниз. На дальней стороне горы есть хижина, в которой мы найдем кров в случае необходимости. Но мы можем уехать и сейчас, если ты откроешь свою сумочку и отдашь мне алмаз. Это самое разумное решение, Сюзанна. Я люблю тебя, моя дорогая. Я никогда не желал тебе зла.

Она смотрела на него с нескрываемым отвращением. Ее взгляд красноречивее слов сообщил ему о том, что она презирает его сейчас так же сильно, как прежде любила. Никогда нигде никакой совместной жизни у них быть не может. Она выдаст его при первом же удобном случае, остановит его, разрушит его планы, если сумеет.

Все это он прочел в ее взгляде и мрачно потянулся к карману.

— Мой первый план срывается. Я вижу, что не могу тебе доверять, даже если алмаз будет у меня. Поэтому теперь нам придется предпринять кое-что другое. Ты сама виновата, моя дорогая. Ты не оставляешь мне выбора.

Когда он вынул руку из кармана, она ожидала увидеть в ней огнестрельное оружие. Но он держал в руке изогнутый петлей кусок металла, смутно напоминавший ей что-то, когда он в задумчивости начал похлопывать им по руке, покачивая то взад, то вперед. Волна страха пробежала у нее по спине.

— Знаешь ли ты, что это? — спросил Дэрк непринужденно и даже слегка забавляясь.

Он вытянул руку с металлическим предметом вперед, чтобы она могла разглядеть, и она увидела свернутую в кольцо цепь от велосипеда.

— Любимое оружие кейптаунских сколли, — пояснил он.

Сколли, насколько она помнила, — это юные бандиты, группами околачивавшиеся вокруг Шестого района. Как зачарованная, она рассматривала звенья цепи, которые Дэрк поглаживал на своей ладони.

— Ты видишь, как умно это устроено? — сказал он, показывая, что конец цепи был два раза изогнут, образуя рукоятку, перевязанную лентой для того, чтобы не скользили пальцы. Остаток петли образовывал гибкое сочленение.

— Можно даже регулировать его длину, — весело добавил Дэрк, как будто любуясь собой. — Человек с длинной рукой не нуждается в такой длине. А невысокий человек может распустить петлю. Это, в общем-то, смертельное оружие, и намного тише, чем огнестрельное.

Он шагнул к ней, и она увидела зловещую угрозу в его глазах.

— Открывай сумку, — приказал он.

Странно, но ее пальцы не дрожали. Она открыла застежку и полезла в сумку за алмазом. Нащупав камень, она выхватила его и собралась бросить подальше от края пропасти, но Дэрк был начеку. Его левая рука сомкнулась на ее запястье, и он развернул ее по направлению к краю горы. Его рука с цепью теперь была у нее за спиной, и она инстинктивно закрыла глаза перед неминуемым ударом. Затем она почувствовала, как ее пальцы разжались, и камень очутился в его руке.

Он больше не держал ее, и, отбежав от него, она вдруг с ужасом обнаружила, что стоит на самом краю пропасти. Огни Кейптауна как в тумане проплыли у нее перед глазами, и она, с невероятным усилием отшатнувшись от края, ухватилась руками за Дэрка, больше страшась пропасти, чем его. Она была в его руках, сомкнутых мертвой хваткой, и не могла сказать, то ли стремится к утесу, то ли рвется подальше от него. Она почувствовала, что ее ноги сползают к краю бездны — и вдруг они вместе упали и, цепляясь за камни, перекатились через край, затем заскользили и начали падать, обхватив друг друга руками.