Горе побежденным

Глава 14

— Я всецело полагаюсь на ваш огромный опыт моряка, Оскар Адольфович, вы и только вы сможете довести нашу большую транспортную эскадру до Владивостока в целости и сохранности. И кому как не вам оберегать тяжело заболевшего вице-адмирала Рожественского. К тому же капитан 1 ранга Радлов не сможет командовать столь большим объединением, а вот вы поднять над ним свой адмиральский флаг вправе. У нас на эскадре нет кандидатуры достойней вас! Вы остались единственный, других просто нет, и уповать на них не приходится!

Фелькерзам говорил чистую правду — из трех оставшихся на эскадре контр-адмиралов, Энквист был самым бесполезным, недаром злоязычный Рожественский называл его «пустым местом».

Всю свою службу Оскар Адольфович предпочитал проводить на берегу или на учебных кораблях, хотя совершил два плавания на Дальний Восток, последнее полтора десятка лет тому назад. Получив чин контр-адмирала «за отличие» в 1902 году его поставили градоначальником Николаева и командиром порта, и он ни разу не выходил в море. Зато с началом войны ему сильно поспособствовал кузен, управляющий Морским ведомством адмирал Авелан, похлопотавший, чтобы тот получил назначение на 2-ю Тихоокеанскую эскадру. Ведь в начале лета всем казалось, что это будет легкая прогулка — приятный многомесячный круиз, за который все получат ордена, закончится объединением с 1-й эскадрой в Порт-Артуре, и легкой победой над японцами. За «викторию» все будут облагодетельствованы орденами, а на золотые погоны «приземлится» второй черный «орел», а чин вице-адмирала вполне достойное завершение карьеры.

А там он снова вернется в усадебку посреди малороссийских черноземов, будет отдыхать под сенью груш и яблонь своего собственного прекрасного сада, вкушать галушки и вареники, и попивать местное кисловатое винишко — пусть не такое вкусное, как французское, но зато свое. И любимым занятиям станет предаваться — смотреть за откармливанием толстых свинок, да стрижкой овечек. Проживая вместе с жадноватыми хуторянами, остзейский швед быстро приобрел все местные привычки «куркулей», и буквально грезил своим обширным хозяйством, за что и получил от островатых на язык мичманов прозвище «Плантатор».

Весь поход он буквально жаждал вернуться обратно, понимая, что легкой прогулки не будет, и впереди ждет ужасное сражение. В том, что он, вопреки желанию, вляпался в авантюру, «Плантатор», как и многие офицеры, осознал до глубины души, «проникся», так сказать. Вот только списаться на берег не удалось, ведь в столице среди адмиралов не нашлось желающих добровольно ехать на обреченную эскадру.

«Нема дурных», как сказали бы на его обширной усадьбе работники из незаможних селян — они хоть и бедные, но практичностью не обделены. И лезть туда, где вместо ордена с повышением может ждать разрыв снаряда, начиненного «шимозой», никто не хотел.

Так что на лице Энквиста читалось яростное желание не лезть в Цусимский пролив, а лучше повести во Владивосток ровно две дюжины транспортов, с учетом двух госпитальных «Орла» и «Костромы». Тем более что их проводкой займется знающий и опытный капитан 1 ранга Радлов, до этого и возглавлявший отряд транспортов. А сам контр-адмирал сможет расположиться с комфортом на вспомогательном крейсере «Днепр», и с помощью второго крейсера «Риона» будет конвоировать столь большой караван. Да, два вспомогательных крейсера для охраны маловато, но так ему приказано присоединить к отряду еще одну такую парочку. Ведь «Терек» и «Кубань» ушли в Токийский залив, и есть шанс их там отыскать по дороге, благо стоят мощные радиостанции, и отправить позывные можно из нужных квадратов, что отмечены на карте.

— Так что смело проходите Цугарским проливом — кроме миноносцев и парочки вспомогательных крейсеров у противника там никаких сил нет, все стянуто к Цусимскому проходу, где состоится генеральное сражение. Так что против вас неприятеля не будет — идите смело!

— А если вражеский крейсер нападет?! То, что мне тогда делать в столь опасной ситуации?!

— Атаковать сразу и без промедления любой вооруженный пароход противника. У вас два крейсера, еще два присоедините по дороге — ладно, пусть один. Имея три вымпела против одного стоит атаковать незамедлительно. Причем вражеский капитан будет видеть за вами столбы дыма от двух дюжин транспортов. Самураи, конечно, отважные люди, но не до такой же степени сумасшествия. Вы бы рискнули бы напасть на вооруженном пароходе на эскадру, где явно могут быть боевые крейсера среди транспортов?! Японцы делают себе харакири, но не таким экзотическим способом!

— Придайте хотя бы один бронепалубный крейсер, Дмитрий Густавович — хоть мой «Олег», или «Дмитрий Донской». С крейсерами ладно, но в Цугарском проливе, как вы сказали, несколько отрядов вражеских миноносцев — а эта полтора десятка, если не два!

— Мне в эскадренном сражении потребуется каждый боевой корабль, — уже сухим голосом отрезал Фелькерзам, столкнувшись с таким детским вымогательством, наивным до жути — от кого он только такого нахватался, чтобы до преклонных лет сохранить подобную ясность мысли.

— У вас под командованием два крейсера, еще два вы легко найдете по дороге. Еще десять транспортов, а почти все они принадлежат Добровольному флоту, вооружены противоминной артиллерией! И не два десятка миноносцев, а десяток в худшем случае, а на ваших крейсерах 120 мм пушки Кане — они их в лохмотья размолотят. Да вот еще что — пролив проходите или вечером 16-го, или утром 17-го, когда светло. Впереди пустите два транспорта, что в балласте с эскадрой пойдут.

— Для чего, Дмитрий Густавович?!

— В узком месте пролива японцы минные банки выставили по несколько штук в связке, в кабельтове, а то и двух, друг от друга. Если пароходы подорвутся, то очистят дорогу всей эскадре — не жалко потерять, все равно порожняком плывут и самые худшие. Как выйдете из пролива, так вас там наши крейсера будут поджидать — они и сопроводят до Владивостока.

— А если сам адмирал Того нагрянет со своими броненосцами, или подойдет Камимура с крейсерами?!

— Поверьте на слово — им не до того будет, вот такой каламбур получился. Да и угля в ямах останется мало — они ведь на бой выйдут, перегружать себя не станут. Да, вот еще что — если на каком транспорте с углем произойдет поломка в машине, и он будет тормозить всю эскадру — смело отправляйте такой на Камчатку, или в обход Сахалина с севера, и в устье Амура, к Николаевску. Уголь везде потребен, а иметь лишнюю станцию для бункеровки наших боевых кораблей не помешает.

Фелькерзам остановился, передохнул — он сильно устал, а день только начался, обещает быть весьма долгим и напряженным. Посмотрел на контр-адмирала Небогатова — тот все время сидел молча, лишь искоса поглядывал, причем со спрятанной в бороде улыбкой на Энквиста. С ним он учился в одном классе Морского кадетского корпуса — мир морских строевых офицеров удивительно тесен, подавляющее большинство из них прошло именно через это единственное заведение.

— Да, вот еще что, Оскар Адольфович — капитана 2 ранга Истомина за пораженческие разговоры и высказанное желание сдаться неприятелю, вместе с двумя отщепенцами, посадить на тот пароход, что пойдет тралить собой минное заграждение. Его дядя, герой обороны Севастополя, сильно бы огорчился от поведения племянника. Если пароход подорвется — их не спасать, пусть плывут к японцам, туда трусам и дорога. Судить их не буду — пусть сама судьба распорядится.

Фелькерзам посмотрел на Энквиста тяжелым взглядом — он то прекрасно знал, что тот в реальной истории попросту бросил вверенные ему транспорты и старые тихоходные крейсера, и сбежал на Филиппины, до которых было идти втрое дальше, чем до Владивостока. И струсившего адмирала под суд не отдали — и так позор сдачи броненосцев Небогатовым потряс всю страну, чтобы начинать еще одно судебное дело, дискредитирующее власть предержащих…

Командующий 3-й Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал Н.И. Небогатов

Гибель броненосца "Князь Суворов"