Горе побежденным

Глава 37

По корпусу броненосца «Наварин» словно чудовищными молотами били без всякой передышки. Эйфория от недавних побед схлынула — все русские моряки стали предельно серьезными, и командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой особенно. Фелькерзам только сейчас начал полностью осознавать, как погибали русские корабли в той истории.

Дмитрий Густавович напряженно смотрел в узкую щель амбразуры боевой рубки — на удалении тридцати пяти кабельтовых шли проглядывавшиеся в туманной дымке броненосные крейсера Камимуры, стрелявшие практически беспрерывно. По их бортам постоянно пробегала цепочка вспышек — будто огненные цветки на секунду распускали свои лепестки. Вот только красота эта была страшной — она несла смерть.

Пять минут назад вражеские снаряды проломили тонкую броню каземата на «Сисое Великом», и, по всей видимости, разметали наспех возведенные противоосколочные стенки — внутри начался жуткий пожар. То, что случилось в прежней истории, повторилось вновь в этой, от судьбы, видимо, не уйдешь, а у истории громадная инерция. Но старый броненосец упорно не желал выходить из строя, принимая на себя вражеские снаряды и вздрагивая от постоянных попаданий.

Броненосный крейсер «Адмирал Нахимов» горел, и начал ощутимо припадать на нос — защитного пояса в оконечностях на нем не имелось, и потому он мало подходил для эскадренного боя. В носовом барбете, похожем на башню, так как он был сверху прикрыт бронированным колпаком в два с половиной дюйма толщиной, заклинило площадку. Но две других установки — бортовая и кормовая, продолжали вести огонь. А вот следующие за «Наварином» броненосцы береговой обороны выглядели жалко, им сильно досталось. Оба горели, и, что самое плохое, на них имелись разрушения — небольшие корабли заметно кренились. Видимо, вражеские снаряды попали в оконечности корабля, не прикрытые броневыми плитами, и справиться с обширными затоплениями команде не удавалось.

В общем, за исключением головного и концевого броненосцев, изначально предназначенных для эскадренного боя, судьба всех трех «адмиралов» вызывала у Дмитрия Густавовича серьезное беспокойство. Их бы сейчас заменить старыми крейсерами — те имели полный броневой пояс по ватерлинии, способный выдержать попадания 203 мм и 152 мм снарядов, но «князей» было не видно, словно пропали, сгинули бесследно.

Отправленный на розыск «Изумруд» нарвался на приближающиеся японские крейсера. Ошеломленный барон Ферзен опознал в них «Читозе», «Нийтаку» и «Отову», причем головной шел под вице-адмиральским флагом — и сбежал от противника с трудом. Вражеские корабли все же были быстроходные, особенно флагман, которого не зря называли «собачкой». И будь на месте «камешка» та же «Аврора», то столкновение могло закончиться для «богини» печально — попадания 203 мм снарядов ни один из русских бронепалубных крейсеров не сдюжил бы, даже хорошо защищенный «Олег», выделявшийся этим среди остальных.

— Замены не будет, некем подменять, — пробормотал Фелькерзам, теперь понимая, что отправив Миклуху добивать «Кассаги», он сам совершил ошибку, возможно непоправимую по своим последствиям. Сейчас можно было бы провести полную замену средних кораблей, дать им прийти в себя, потушить пожары и заделать пробоины.

Но не кем, нет «князей»! Хоть ты сдохни, но Миклуха пропал, хоть и успел сообщить, что добил «собачку»!

Если начать выводить «адмиралов» по одному, то судьба оставшихся двух станет печальной, причем быстро. Освободившийся от своего противника японский «асамоид» присоединиться к расстрелу следующего в колонне русского корабля. Именно к безнаказанному расстрелу — броненосцы береговой обороны противостоять такому противнику не могли ни защитой, ни артиллерийским огнем. Три башни с парой 254 мм пушек показали полную неэффективность — будь дистанция поближе, то попадания во врага уже бы были. Но на такой дистанции точность была аховой — ведь стволы то расстрелянные, а заменить их нечем, отсутствовали в запасах ради экономии государственных финансов. Вот и «доэкономились», и русские моряки своей кровью теперь оплачивают ошибки (или что-нибудь похуже этого) петербургских чиновников, что наплевательски относились к флоту.

Одна-единственная кормовая десятидюймовая пушка лихорадочно вела ответный огонь, но заменить шесть пушек, понятное дело, не могла. Орудия «Наварина» хоть и добивали до вражеских крейсеров, но корабль постоянно окутывался клубами дыма раз в три минуты — скорострельности у старых орудий никакая. Вся надежда оставалась на исправные «башни» «Нахимова» с парой 203 мм стволов — те били точно, да на четыре 305 мм пушки «Сисоя» — башни с него продолжали стрелять размеренно.

Так что по броненосным крейсерам постоянно стреляли только девять орудий, еще четыре через большие промежутки, а шесть хоть палили регулярно, но попаданий не добивались. А вот в ответ прилетало по два десятка 203 мм снарядов, причем в минуту их число удваивалось — видимо, японцы воспользовались непродолжительной передышкой, и натаскали в башни запас снарядов как раз для такого случая.

Со средней артиллерией вообще беда — три новых 152 мм пушки «Сисоя» замолчали — каземат горел как доменная печь, и пламя раздувалось в нем встречным потоком воздуха. Девять шестидюймовых пушек «Наварина» и «Нахимова» стреляли исправно и точно, но скорострельность вдвое меньше, чем у новых орудий Кане. А у броненосцев береговой обороны средний калибр вызывал только слезы — пара 120 мм пушек. И против «чертовой дюжины» русских стволов било 33 японских — и этот ливень осколков и «жидкого пламени» от взорвавшейся шимозы буквально сметал с верхней палубы пожарные команды. Оттого и разрастались на русских кораблях яркие костры — тушить огонь стало чрезвычайно трудно.

— Судьба словно посмеялась надо мною, подставив «Кассаги», — Фелькерзам только покачал головой. Видимо, Фортуна имеет странное чувство юмора — три японских корабля, которых в той реальности спасло счастливое для них стечение обстоятельств, сейчас отправились на дно. Наверное, потому, что помогли «домашние заготовки» — вот и появились у японцев потери, а у русских самое настоящее «головокружение от успехов». Но как закончилось послезнание, то произошел откат в реальность — ситуация для русских становилась все хуже и хуже, ведь уловками не заменишь действительное преимущество врага в выучке, в числе стволов, снарядной «начинки» и умении стрелять точно и далеко, сосредотачивать огонь отряда по одной цели. А еще в скорости и маневре — преимущество более чем серьезное.

— Надо отзывать «Ослябю», пусть крейсера попробуют отбиться самостоятельно — против них только семь вымпелов, — Фелькерзам принял решение, другого выхода не оставалось. Огромный корпус «Урала» притягивал к нему взоры японцев, те лезли к нему при первой возможности. И лишь броненосец с его десятидюймовыми пушками отпугивал самураев — стоило подоспеть Бэру, как те немедленно отбегали в туманную дымку, а потом приближались вновь, стоило «Ослябе» отойти.

Так большая сторожевая овчарка отгоняет мелких шакалов, что со всех сторон подходят к отаре, за добычей!

Однако Дмитрий Густавович не успел отдать приказ, как услышал за своей спиной всхлип, больше похожий на вырвавшийся у всех находящихся в рубке горестный стон:

— «Сенявин»!

Схемы бронирования и вооружения русского броненосного крейсера "Адмирал Нахимов" и японского бронепалубного крейсера "Кассаги"