Город Королей

25. Чёрный Шип

Чувство было такое, как после ночи беспробудного пьянства – Бетрим давно знал, что в таких случаях у него всё болит, почти как будто его везде били. По таким признакам он и узнавал это чувство. Даже не открыв глаз, он знал, что сейчас глубокая ночь, и это так же объясняло дыру в памяти. Больше всего хотелось не открывать глаз и провалиться обратно в забытье. Ведь ему было отлично известно, что лучший способ победить похмелье – это переспать его.

Довольно скоро он почувствовал давление. Ничто не поднимет мужчину лучше, чем нужда пописать. Конечно, Бетриму уже случалось обоссаться, но теперь его называли кем-то вроде лорда, важным и уважаемым, и нельзя было, чтобы видели, как он обоссался в пьяном угаре. К тому же во рту у него было словно насрано, и это необходимо было исправить.

Бетрим протянул руку, чтобы почесать обожжённое лицо. Удивительно, что он едва мог почувствовать прикосновение к искорёженной, расплавленной коже, но она всё равно постоянно зудела. Хотелось почесать, но вместо этого он просто ткнул в лицо больной рукой. Его пронзила поистине ужасная боль. Скорее даже ослепляющая му́ка, а Бетрим и так был уже наполовину слепой. Он застонал и с трудом открыл глаз.

Сверху тёмный каменный потолок. Бетрим попытался понять, где он может находиться. Последнее, что он помнил, это битву, а его армия стояла лагерем перед городскими стенами. Он вроде как должен быть в какой-нибудь палатке, а их обычно не делают из камня.

С чем-то вроде мрачного предчувствия Бетрим положил голову набок и увидел между собой и дальней стеной крепкую на вид железную решётку. Он отлично знал, как выглядит тюрьма, и нетрудно было понять, что сейчас он в ней. Он снова застонал и попробовал сесть.

– Блядь. – Губы казались тугими и медленными, но это было ничто по сравнению со жгучей болью в левой руке.

– Вижу, проснулся, наконец.

Бетрим, прищурившись, всмотрелся в темноту. Там, за решёткой, определённо кто-то сидел. Пара человек, силуэты в тусклом свете, и больше ничего. Но голоса знакомые, и Бетрим пытался вспомнить, откуда их знает. Попробовал покачать головой, прояснить мысли, но это лишь вызвало новую боль и волну тошноты, и всё стало ещё немного хуже.

– Просыпайся, Шип.

Бетрим шмыгнул носом и попытался сплюнуть, вот только рот у него был суше, чем прожаренный солнцем песок.

– Пропавший? Эт ты? – прохрипел он. Его всегда удивляло, как человек может одновременно помирать от жажды и хотеть отлить.

– Ага, – сказал Пропавший откуда-то из сумрака за решёткой. – Извини за всё это.

Бетрим кивнул.

– Тебе бы поглядеть на руку.

По правде говоря, Бетрим специально не смотрел на свою руку. Болело так, будто он схватился за солнце, и он отлично знал это чувство. Видимо, эти гады отрезали очередной палец, а их у него и так осталось жуть как мало. И всё равно, рано или поздно посмотреть придётся, и не было никакого смысла оттягивать и дальше.

Бетрим поднял перед собой левую руку. Вот только там не было кисти. Где когда-то было запястье, рука теперь заканчивалась окровавленным забинтованным обрубком. Бетрим несколько секунд смотрел на него, сдерживая желание поморщиться от боли, сдерживая желание потыкать окровавленный обрубок. Сдерживая желание кричать и яриться, сдерживая желание блевануть от отвращения. Его и раньше калечили, и не раз. Два пальца на левой руке, два пальца на левой ноге, левый глаз выдернули из головы и раздавили на улицах Сарта, а левая сторона лица была обожжена и покрыта кучей шрамов. Видимо, всё случалось с его левой стороной, и, наверное, в этом был какой-то смысл. Но отчего-то конкретно это увечье казалось хуже, чем все остальные. Тут не просто палец-другой – пропала целая кисть.

Больше никогда не взмахнуть большим топором обеими руками. Никогда не взять две кружки пива разом, одну на сейчас и вторую на потом. Не подержаться одновременно за обе сиськи Розы. Столько всего ему больше не сделать никогда. Столько ощущений потеряно. Видимо, он воспринимал эти ощущения как должное.

Несколько секунд спустя Бетрим отвёл взгляд, перекатился на колени и поднялся на ноги.

– Пожалуй, сделал мне одолжение, – сказал он, осматривая свою маленькую камеру с сырыми стенами, покрытыми мхом. – Всё равно с тремя пальцами от неё мало было толку. Пожалуй, смогу терь воткнуть туда чё-нить другое. Как-то знавал я парня с одной рукой. Его звали Рольф Крюкорук.

– Я его помню, – сказал Пропавший.

– У него крюк был вместо руки, – продолжал Бетрим. Он нашёл то, что искал, и сделал пару нетвёрдых шагов в сторону ведра в углу камеры. – Удивительнее всего, как он выпотрошил этим крюком одного крысёныша из тех, что водятся на равнинах. Никогда не видал, чтоб человек делал чё-нить так быстро. Само собой, потом он натянул шкурку на другую руку и игрался ей, словно какой-то куклой. Странный уёбок был этот Рольф. – Бетрим покачал головой и принялся вытаскивать одной рукой свой член из штанов.

– Слушай, Шип, – начал Пропавший. – Я только хотел сказать…

Бетрим заглушил слова предателя равномерным журчанием струи по металлическому ведру.

– Чё там, Пропавший? – крикнул он. – Я тя не слышу.

– Я никогда не хотел…

Бетрим поднажал. Ссать так было не очень удобно, и он пролил немного на свои сапоги, но звук неплохо заглушал голос Пропавшего.

В конце концов Бетрим иссяк, шумно выдохнул, несколько раз встряхнул член и убрал обратно в штаны. Стоя спиной к Пропавшему, он морщился от пронзительной боли в левой руке и ругался оттого, что ему казалось, будто он почти чувствует пальцы на ней. Прежде чем повернуться к капитану, он напустил на лицо бесстрастную маску.

– Так значит, выходит, ты блядский предатель? – сказал Бетрим, подходя к решётке и хватая прут правой рукой. По крайней мере, на ней у него ещё оставались пальцы. Немного подёргал прут, но тот держался крепко. Наверняка и остальные такие же, и дверь тоже крепкая. Видимо, у него маловато шансов выбраться из этого дерьмового положения.

Теперь он лучше видел Пропавшего. Ублюдок сидел на деревянном стуле за деревянным столом, на котором стояла пара кружек и разложенная колода карт. Ещё один солдат, которого Бетрим не узнал, сидел по другую сторону стола.

Пропавший покачал головой.

– Я не предатель, Шип. Я никогда на тебя и не работал. Лорд Брекович нанял меня и мой отряд где-то шесть месяцев назад. Сказал присоединиться к твоим и ждать подходящего момента.

– Подходящего момента, чтобы врезать мне по башке и отрубить нахуй руку? – фыркнул Бетрим. Потрогал правой рукой затылок и понял, что тот чертовски болит, как и всё остальное.

– На самом деле такого плана не было, – Пропавший вздохнул, взял кружку, наклонился вперёд и протянул её между прутьями. Бетрим взял её и разом осушил. Вряд ли они стали бы его травить, раз уж он целиком и полностью в их распоряжении. – Просто выпала хорошая возможность. На самом деле, Шип, я тебя уважаю. За всё, что ты делал, когда вот так вышел из игры и сам добился такого. Есть на кого равняться. Но… ну, лорд Брекович платит больше, чем вы с Розой. Намного больше.

– Вот как? А здесь ты ждёшь, что я предложу те больше? Перебью ставку чистокровного уёбка? Ну, может и перебью, если, блядь, вытащишь меня отсюда.

Пропавший рассмеялся и покачал головой.

– Даже если б ты и отпустил меня, то твоя жена вряд ли.

Бетрим кивнул.

– Эт точно, приятель. Она б те скормила твои пальцы на глазах у всего честного народа. Ну, попытаться-то стоило, а? Скока времени я был в отключке? – Он посмотрел вверх и вниз, влево и вправо, изучая прутья. Если за ним больше никто не придёт, может, удастся схватить меч Пропавшего, когда Бетрима будут вытаскивать из камеры. Конечно, даже освободившись, он по-прежнему останется запертым посреди Тигля без возможности выбраться из проклятого города.

– Полдня, – ответил, поморщившись, Пропавший. – Прости за удар по голове.

– Да ты чё? А за руку? – Бетрим ухмыльнулся и помахал окровавленным обрубком. – Тоже прощения попросишь? – Он рассмеялся, и этот скрежещущий звук эхом разнёсся между каменными стенами его маленькой камеры.

Пропавший мрачно кивнул.

– Вообще-то да.

Бетрим фыркнул.

– Они хоть нормально всё заделали? – Он не собирался снимать повязку и проверять. – Рану-то правильно закрыли?

Пропавший снова кивнул.

– Лорду Брековичу ты нужен живым. Он хочет, чтобы ты увидел, что случится.

– Ага, – Бетрим сдерживал накатившую волну тошноты и победил. – И чё же случится?

На этот раз Пропавший покачал головой.

– Если испорчу сюрприз, то он наверняка прибьёт меня. Скоро придёт за тобой. Ночь недавно наступила, и уже почти пора.

Бетриму не нравилось, насколько расплывчато говорил Пропавший, но он чувствовал, что, сколько ни клянчи, язык этого ублюдка не развяжется. Иногда ничего не остаётся, кроме как сидеть и ждать того, что случится. Он понимал, что уже мёртв – не было шанса, что чистокровные отпустят его, – оставалось только выжидать, и попробовать забрать с собой одного из них.

Пропавший не ошибся: довольно скоро дверь в темницу открылась и внутрь вошли ещё двое, одного из которых Бетрим узнал. Здоровенный, широкоплечий, с секирой на спине. По бокам его волосы были побриты, а посередине заплетены в косу, которая спускалась довольно далеко по спине. Бетрим однажды встречал этого мужика – перед тем, как самого его схватили, и он ожидал казни в Тигле. Вроде как звали его Торивал.

Взгляд у Торивала был ненормальный, с капелькой безумия. Бетрим видел подобное раньше. Таким людям нравится причинять другим боль не меньше, чем убивать. И, работая на Найлза Брековича, он получил возможность предаваться своему хобби, не нарушая законы.

– Вывести его, – приказал Торивал, и Пропавший быстро принялся за дело.

Бетрим хрипло рассмеялся.

– Побитый пёс остаётся побитым, даже если ему швырнули за это пару монет.

Пропавший ничего не сказал, вставляя ключ в дверь и открывая решётку. Вошёл Торивал и встал перед Бетримом – он был на пару дюймов ниже и чуть шире, но у гада было две руки, и это давало ему значительное преимущество. А ещё у него имелась поддержка, а вот Бетрим остался совершенно один.

– Пошли, – проворчал Торивал, и Бетрим не видел причин противиться. Сопротивление принесло бы ему только побои, а от этого никому не стало бы легче.

– Помнится, вы оба били меня исподтишка, – сказал Бетрим, ковыляя через двери своей темницы в холодную ночь, и содрогнулся. – Не знаю, верно ли я помню, но вроде как Пропавший бьёт сильнее. – Он оглянулся через плечо и ухмыльнулся Торивалу. – Может, ты просто сдерживался, а?

Торивал толкнул Бетрима, и тот споткнулся, но всё же устоял на ногах. От холодного воздуха забинтованный обрубок стал болеть немного меньше, а ещё выветрились из головы остатки головокружения, которое нередко сопутствует сильному удару по затылку. К несчастью, картина перед глазами открывалась совсем не успокаивающая.

Тюрьма, видимо, располагалась возле самого края зданий Тигля, прямо перед площадкой в добрых пятьдесят футов, на которой не было ничего, кроме короткой травы и места для смерти. Там горело множество факелов, от которых ночь казалась ещё мрачнее. Но хуже всего было количество лошадей, бродивших между зданиями и внутренней стеной. Бетрим даже чисел таких не знал, но с первого взгляда мог понять, когда чего-то много, а лошадей здесь было намного больше, чем просто много.

От очередного толчка в спину Бетрим снова споткнулся. Торивал толкал его прямо в сторону лошадей, и только теперь Бетрим увидел всадников. На каждого зверя приходилось по мужчине или женщине в кожаных или кольчужных доспехах, и каждый из них явно готов был убивать, словно не получил ещё своей доли за день.

Вскоре они оказались среди лошадей и всадников. Торивал держал Бетрима сзади за ворот, чтобы тот наверняка не скрылся в этой толчее. Бетрим закрывал телом левую руку – меньше всего ему хотелось закричать от боли из-за случайного удара.

Пока они шли, все вокруг бросали на него сердитые взгляды. Что и неудивительно, ведь он был главой войска, стоявшего лагерем за стенами их города. Наверное, они считали его в ответе за каждую смерть. Многие из них уже потеряли друзей или семью. Некоторые топали ногами, когда он проходил мимо, кричали и старались заставить его вздрогнуть. Другие плевали в него, и часть плевков достигала цели. Бетрим не обращал на них внимания. Не было смысла злиться из-за лёгкого оскорбления, когда, скорее всего, он умрёт через пару часов.

Потребовалось много времени, чтобы пройти пятьдесят футов до внутренней стены. Надо было пробраться через толчею лошадей и всадников, и не раз они останавливались, чтобы какой-нибудь крепкий воин Тигля встал перед Бетримом и попробовал запугать его сердитым взглядом или злобными оскорблениями. И не раз Бетрим сдерживал желание так врезать кому-нибудь головой, чтобы оба остались валяться в крови.

Его провели через войска до внутренней стены, а кони и всадники двигались за ними следом. Бетрим понял, что таращится на открытые ворота и поднятые решётки. Принимая во внимание сбор кавалерии, он уже начинал сильно нервничать.

Торивал почти не дал ему времени посмотреть на гигантскую стену, толкнув его вперёд, под дыры-убийцы. Бетрим взглянул на них и поморщился. Возможно, и неплохо, что неудачный штурм не добрался досюда – здесь бы его люди умирали сотнями, забивая проход своими телами.

Когда они вышли из-под укрытия внутренней стены и пошли к внешней, донёсся странный запах. Бетрим знал, что это запах горелой, палёной плоти. Жуткая вонь, которая пятнала и землю и сам воздух вокруг, и понадобится немало дождей, чтобы смыть её. Трупы исчезли – их, несомненно, утащили и свалили за городом, но земля осталась запятнанной красным от пролитой крови такого большого количества людей. Бетрим принюхался, продолжая молчать. Хотелось сплюнуть, как он часто делал перед лицом чего-то неприятного, но он не стал бы так оскорблять тех, кто умер за Розу. И за него тоже, если подумать.

Внешние ворота висели сломанные, и никто их не чинил. Тарана нигде не было видно, и Бетрим раздумывал, уничтожили его защитники, или утащили нападавшие.

Торивал провёл их к дверному проёму на внешнюю стену. На двери зияла большая дыра, и Бетрим ухмыльнулся, отлично зная, как жутко от этого выглядит.

– Видать, не нужен ключ, когда есть топор, – прохрипел он.

Торивал лишь ухмыльнулся.

– Дни, когда ты мог махать топором, позади, Чёрный Шип. Вверх. Пошёл.

Один из солдат Торивала, вежливый человек с незапоминающимся лицом, направился вверх по лестнице в дверь, и очередной толчок убедил Бетрима, что дальше его очередь. Он заковылял, радуясь, что ему отрубили руку, а не ногу. Он до сих пор не понимал, зачем ему оттяпали кисть – может, просто чтобы показать, какая у них над ним власть, или оттого, что это у него была самая приметная часть тела, после покрытого шрамами лица. В любом случае, значения это не имело – руки нет, и её уж точно не вернуть.

Бетрим подумал, не попробовать ли схватить меч. У него по-прежнему оставалась ещё одна рука, и если бы удалось взяться ею за рукоять меча, то он мог бы прихватить с собою парочку ублюдков. Хотя, если подумать, это довольно глупый способ помереть. Чёрный Шип не из тех, кого убьёт пара неизвестных солдат. Он пыхтел и сопел, в который раз за несколько дней поняв, насколько сильно ненавидит лестницы.

Говорили, что стена высотой в добрую сотню футов, и, добравшись до верха, вполне можно было в это поверить. Он раскраснелся и задыхался, а окровавленный обрубок пульсировал от боли. Хотелось передохнуть минутку на верху, отдышаться, или отпустить парочку ругательств, но Торивал безжалостно толкнул его вперёд. И сразу стало ясно, почему.

Наверху стояло сборище чистокровных рож, глядевших в сторону лагеря осаждавших их солдат. Бетрим уже видел эти рожи раз или два, но даже тех, кого прежде не встречал, узнать было просто. По правде говоря, они были красавчиками, чистокровные-то, с сильными чертами лица, светлыми глазами и тягой к модной одежде. Все, кроме Найлза Брековича. Лорд семьи Брековичей стоял в доспехах, которые подошли бы любому пехотинцу, и его рука лежала на рукояти меча, висевшего на боку. Ножны потёртые, отметил Бетрим, чистые и ухоженные, но с несколькими царапинами и явно повидали переделок.

Пускай Бетрим и не признал бы этого ни перед кем, особенно перед Розой, но он питал немалое уважение к Найлзу Брековичу. Пусть тот и был чистокровной сволочью, но ещё – известным во всём мире тактиком и, пожалуй, единственным чистокровным лордом за последние четыре поколения, кто не боялся слегка замарать руки. Конечно, ещё он был смертоносным злобным гадом, но с другой стороны, у Бетрима и некоторые ближайшие друзья подходили под это описание.

Вот почему Бетрим терпеть не мог чистокровных – они считали себя лучше всех в Диких Землях. Кичились своей роскошью, в то время как люди вроде Бетрима играли в игру, жили и умирали в ней, только чтобы чистокровные могли сказать, что их ручки не запачканы дерьмом, как у тех, кого они нанимали обделывать свои грязные делишки.

Да, Бетрим признавался, по крайней мере сам себе, что в какой-то мере уважал Найлза Брековича. А ещё он признавал, что в какой-то мере уважал Виллема Йогарена, хоть это и не помешало ему выманить Молота из города и утыкать стрелами.

Всё ещё держа руку на вороте Бетрима, Торивал толкал его вперёд на встречу с последними чистокровными. Мало кто ещё в истории Диких Земель был в ответе за убийство такого количества этих гадов. Бетрим полагал, что заслужил личную встречу с теми, кого оставил в живых.

Здесь, наверху, было много крови. Видимо, одно дело избавиться от трупов, но Тиглю не хватило рабочих рук, чтобы отмыть стены. Поэтому идти было опасно, и воняло, как на скотобойне.

Бетрим глянул в сторону лагеря. Столько факелов и костров, что и не сосчитать, хотя и явно намного меньше, чем прошлой ночью. Он всё думал, скольких они потеряли. И достаточно ли осталось, чтобы пережить бурю дерьма, которая, видимо, надвигалась.

Бетрима рывком остановила рука, всё ещё державшая его за ворот. Он ругнулся, поскольку отрубленная кисть снова запульсировала. От подъёма он весь вспотел и задыхался, и жалел, что выглядит не очень-то угрожающе перед собранием смотревших на него чистокровных.

Опустилась долгая тишина – все смотрели друг на друга. Бетрим узнал немигающее лицо Найлза Брековича, и знал, что высокий человек со шрамом на губе –Алистар Д'роан. Третий человек, стоявший за ними, скорее всего, был Танитом Фанклином, но у них никогда не было точных сведений о том, как выглядит этот затворник. Коротышка, явно чистокровный, но пухлый и с испуганными глазами. Видимо, потребовалась полновесная война, чтобы вытряхнуть ублюдка из его убежища.

– Я б поклонился, – сказал Бетрим, – да вот тока не признаю вашей власти.

– Это легко исправить, – сказал Д'роан и кивнул.

Торивал пнул Бетрима сзади, заставив упасть на колени перед теми, кто считал себя его господами.

Бетрим пожал плечами. Его бесило стоять перед ними на коленях, и бесило, что за спиной только жалкий вооружённый головорез, но он не собирался это показывать. Они могли забрать его руку и угрожать ему смертью, но он не покажет им ничего, кроме презрения и спокойного равнодушия.

– Чёрный Шип, твоё восстание окончено, – донеслось от Д'роана. Он стоял так горделиво, с таким победным выражением лица, словно уже выиграл войну. При этом всего-то и делал, что стоял с королевским видом возле Брековича. Судя по донесениям, Д'роан и сам был отличным военным командиром, но куда лучше ему удавалось управлять людьми.

Бетрим уставился на Д'роана единственным глазом. Он всегда понимал, что с одним глазом взгляд выходит сильнее, и нынче люди от его взглядов быстро отворачивались.

– Джеззет Вель'юрн была мне другом, – сказал Бетрим, не отводя взгляда от Алистара Д'роана.

Улыбка сошла с лица Д'роана, и на миг он явно занервничал, пока не вспомнил, что окружён людьми, которые его защитят, а Бетрим стоит перед ним на коленях, и одна его рука оканчивается кровавым обрубком. Пускай этот ублюдок и не был в ответе за смерть Джез, но уж точно хреново с ней обходился, когда держал её в цепях.

Найлз Брекович отвернулся в сторону армии, стоявшей лагерем за его воротами. Он по-прежнему не сказал ни слова, и, кажется, даже ни разу не моргнул. Андерс точно был прав насчёт жутких глаз своего отца.

– Надо просто убить его, – прошипел Д'роан под защитой Найлза Брековича и полудюжины солдат. Пускай этот гад и знал, как командовать людьми, и даже выиграл пару битв в своё время, но он не был воином. Бетрим не сомневался, что даже с одной рукой и без оружия смог бы победить чистокровного лорда.

– А он прав, – проскрежетал Бетрим, раздумывая, вернёт ли Торивал его на колени, если он попытается встать.

– Пока нет. – Слетели первые слова Найлза Брековича, сказанные тихим голосом.

– Он опасен! – настаивал Д'роан.

– Нет. Мёртвый он сейчас намного опаснее, чем живой.

Теперь Бетрим понял. Брекович боялся превращать его в жертву. Чёрный Шип – это лицо и имя, которое знают все Дикие Земли. Если его убить, это сплотит людей и доведёт армию до безумства. Намного безопаснее держать его живым, а потом убить, когда всё будет кончено.

Д'роан взглянул на Бетрима. Бетрим улыбнулся Д'роану.

Танит Фанклин стоял молча позади всех, не говоря ни слова. Бетрим раздумывал, этот человек с семьёй – гости в Тигле или пленники? Чистокровные друг дружку не очень-то жаловали, а Фанклин казался в лучшем случае робким и слабым.

– Чёрный Шип, ты оказал нам в каком-то роде услугу, – сказал Найлз Брекович, не отводя взгляда от факелов и костров вдали. – Чистокровные семейства давно заключили соглашение. Мы ссоримся из-за прав на землю, сражаемся армия на армию, или выставляем чемпионов, если нужно, но ещё все мы поклялись защищать друг друга. Поскольку если одного из нас окончательно уничтожат, то это было бы не только неслыханно, но ещё и побудило бы остальных действовать сообща.

Бетрим сомневался, что правильно понимает значение слова "побудило", но догадывался, куда Брекович клонит. Из девяти чистокровных семейств благодаря Розе и Чёрному Шипу остались только три. Если они не сдохнут в этом городе, то оставшимся чистокровным достанется втрое больше территории, чем прежде.

– Грегор Х'ост собирался это изменить, – сказал Д'роан, осмелившись, наконец, выйти из-за охранников и встать возле Брековича у парапета. – Он хотел собрать армию, способную бросить вызов всем нам.

– И он собрал такую армию, – возразил Брекович. – К счастью для нас, ему не выпало возможности ей воспользоваться.

– Твоих рук дело, как я понимаю, – ухмыльнулся Д'роан, взглянув на обрубок левой руки Бетрима.

– Ага, приложил руку, – сказал Бетрим.

– По всем сообщениям Грегора нашли прибитым к его обеденному столу его же столовым прибором. – Дико, уродливо загоготал Д'роан. – Как раз таким ты знаменит.

Бетрим хотел было поспорить, хотел сказать, что никого не пытал в своей жизни, и что Грегора Х'оста убил арбитр Инквизиции. Впрочем, только напрасно сотрясал бы воздух. Он многие годы пытался убедить всех, что невиновен в смерти Х'оста, но люди всё равно вешали это на него.

– Похоже, большая часть той армии стоит щас лагерем прям у твоих ворот, – прохрипел Бетрим. – Видать, я тока задержал её приход к твоим дверям.

Найлз Брекович повернул голову и уставился на Бетрима выпученными глазами.

– Задержка – это всё, что мне было нужно. – Некоторые улыбнулись бы в предвкушении явной победы, но только не Найлз Брекович. Эмоций на его лице было столько, что с тем же успехом оно могло быть вырезано из камня.

– А ещё, Чёрный Шип, ты полностью уничтожил всё наше соперничество, – продолжал Д'роан. – Шесть семейств сгинули. Х'осты, Йогарены, Ферины, Тёрны, Уай'лендеры и Кайрны. Все мертвы. И все их земли предстоит забрать.

– Ага, – кивнул Бетрим. – Я знаю. Мы и забрали их земли. Даже если вы нас всех перебьёте, вряд ли народ просто примет вас обратно.

– Они примут любого, кто махнёт мечом у них над головами, – прошипел Найлз Брекович. – Народ это всего лишь кроткие рабы с иллюзией свободы. Посмотрим, Чёрный Шип, как далеко зайдёт поддержка людей, когда я покажу им твою голову.

Бетрима уже достало стоять на коленях перед парой чистокровных придурков. Он, закряхтев, с трудом поднялся на ноги, и немало порадовался, что Торивал на этот раз не вернул его обратно.

– Всё, чё ты тут наговорил, случится, тока если ты выберешься живым, а этого не будет. Ну, схватил ты меня, и чё? Убей меня, или оставь в живых – и так и так Роза возьмёт эти стены. Ей похрен, что ты тут меня держишь.

Д'роан рассмеялся.

– Шип, ты болван.

Брекович кивнул Торивалу, и чокнутый ублюдок толкнул Бетрима к парапету, указав на стоявшую снаружи лагерем армию.

– Чёрный Шип, я привёл тебя сюда не для того, чтобы обмениваться колкостями, и не для того, чтобы угрожать тебе, – холодно сказал Брекович. – Я привёл тебя сюда посмотреть, как умирает твоя шлюха.

Бетрим ощетинился, но вырываться из лап Торивала было бесполезно, и он знал, что тот изобьёт его в мясо по малейшему поводу.

– Думаешь, та кавалерия внизу справится? – Бетрим натужно усмехнулся треснутыми губами. – Нас всё равно больше. У нас есть укрепления…

– Чёрный Шип, что у вас есть, так это предатель в ваших рядах.