Город Ночи

Глава 14

По земляным валам, разделяющим озера мусора и обломков, шагал Николас Фригг, управляющий свалки, хозяин всей этой обширной территории.

Поверх джинсов он носил резиновые, выше колен сапоги с голенищами, закрепленными ремешками на поясе. Несмотря на обжигающее солнце, ходил без рубашки и без шляпы, так что кожа его давно уже стала коричневой.

Из-за меланомы волноваться ему не приходилось. Он принадлежал к Новой расе, так что рак обходил его за милю.

Грызло его другое: инородность, одиночество и острое чувство порабощенности.

Сюда, на равнину к северо-востоку от озера Поншатрэн, свозили мусор как из Нового Орлеана, так и из близлежащих городов. Семь дней в неделю бесконечный караван самосвалов привозил на свалку все новые и новые порции мусора.

Мизантропы и циники могут сказать: о каком бы мегаполисе ни шла речь — Новом Орлеане или Париже, Токио или Лондоне, — понятие «свалка» должно включать в себя и отбросы человечества; которые ходят по улицам.

И, конечно же, городские легенды каждого мегаполиса включают в себя истории о мафии, которая избавлялась от свидетелей и от доставивших ей какие-то неприятности людей, отправляя тела на свалки, где работали члены подконтрольных бандитам профсоюзов.

На мусорных полях свалки, управляющейся компанией «Кроссвудс уэст менеджмент», действительно покоились тысячи тел, многие из которых выглядели человеческими. Их тайком свозили сюда долгие годы. Некоторые и на самом деле были человеческими. Речь шла о тех людях, которых заменяли дублями, вышедшими из резервуаров созидания.

Другие тела появились здесь в результате неудачных экспериментов (в некоторых как раз не было ничего человеческого). Покоились на свалке и Новые люди, которых по той или иной причине приходилось ликвидировать. К примеру, в мусор закопали четырех первых Эрик.

Все, кто работал на этой свалке, были представителями Новой расы. Они подчинялись Нику Фриггу, а он подчинялся непосредственно их создателю.

Принадлежала свалка невадской корпорации, стопроцентным пакетом акций которой владела холдинговая компания, зарегистрированная на Багамских островах. А уж холдинговая компания являлась активом швейцарского доверительного фонда.

Бенефициариями фонда были трое австралийцев, проживающих в Новом Орлеане. Австралийцы — Новыми людьми, то есть со всеми потрохами принадлежали Виктору.

В вершине этой пирамиды обмана стоял Ник, управляющий свалки и смотритель тайного кладбища. И работа эта ему очень нравилась, пусть даже по жизни он хотел бы заниматься чем-то другим.

Невыносимый смрад, который ощутил бы на свалке обычный человек, Ник воспринимал фантасмагорией ароматов. Он вдыхал этот воздух полной грудью, наслаждаясь нюансами каждого.

Введением определенных собачьих генов создатель Ника добился того, что его обоняние стало примерно в десять тысяч раз чувствительнее человеческого.

У собаки лишь некоторые запахи вызывают отвращение. Многие ей приятны, и практически все — интересны. Даже вонь разлагающейся органики интригует. Точно так же воспринимал запахи и Ник Фригг.

Этот дар превратил для него грязную работу в источник удовольствия. Хотя у Ника были все основания верить, что Виктор — суровый бог, если не жестокий, собачий нюх давал ему основание полагать, что Виктор все-таки заботится о своих созданиях.

Ник прохаживался по земляным валам, достаточно широким, чтобы по ним мог проехать внедорожник, и наблюдал, как самосвалы разгружаются у дальнего края восточного котлована, в двухстах ярдах слева от него. За последние несколько лет котлован глубиной с десятиэтажный дом заполнился уже на две трети.

Бульдозеры с широкими гусеницами (Ник и его команда называла их галеонами) разравнивали кучи мусора, оставленные самосвалами, утрамбовывали его.

Справа от Ника находился западный котлован, размерами поменьше, заполненный мусором на большую высоту.

К югу лежали два котлована, которые полностью заполнили ранее и засыпали восьмифутовым слоем земли. Землю засеяли травкой, из которой торчали вентиляционные трубы для отвода метана.

К северу от заполняемых котлованов уже два месяца рыли два новых. Из глубин земли доносился лязг и грохот тяжелой техники.

Ник повернулся спиной к восточному котловану, где кипела работа, и всмотрелся в западный, куда в этот день самосвалы не направлялись.

Этот лунный ландшафт как ничто другое волновал два его сердца. Именно здесь, а не в зеленом лесу, или на цветущем лугу, или в большом городе он чувствовал себя как дома. Мусор, грязь, плесень, зола, слизь притягивали его, как море притягивает моряка.

Несколько часов оставалось до прибытия из Нового Орлеана фургона с трупами. Трех городских чиновников, убитых и замененных дублями, и двух полицейских, которых постигла та же участь.

Годом раньше такие грузы прибывали дважды в месяц. Теперь — дважды в неделю, а то и чаще.

Интересные наступили времена.

Помимо пятерых людей, в фургоне должны были привезти трех утраченных — существ, созданных в «Руках милосердия», но не оправдавших надежд Виктора. Обычно на них стоило посмотреть.

С наступлением темноты, когда на территории «Кроссвудс» оставались только Новые люди, Ник и его команда собирались перенести трупы людей и утраченных в западный котлован. Похороны с годами стали предваряться все более изощренными церемониями.

Хотя проводить их приходилось все чаще, они по-прежнему доставляли Нику огромное удовольствие. Самому ему убивать запрещалось. Он не мог наброситься на Старых людей до того дня, когда Виктор начнет Последнюю войну. Ник любил смерть, но пока не мог сеять ее. И ему не оставалось ничего другого, кроме как бродить по морю мусора и грязи и рассовывать трупы по смердящим дырам, где они раздувались от жары и гнили, источая вонь, которой он только наслаждался.

Утром десятки самосвалов начали бы сваливать свой груз уже в западном котловане, и бульдозеры принялись бы разравнивать мусор, засыпая свежие могилы все новыми и новыми слоями городских отходов.

Ник оглядывал западный котлован, с нетерпением ожидая заката, когда стая толстых ворон, кормящихся объедками, внезапно поднялась в воздух. Птицы взлетели, как единое существо, закаркали в унисон, поднялись выше головы Ника и умчались в солнце.

А в каких-то ста пятидесяти футах от земляного вала укатанная бульдозерами поверхность задрожала на участке в двадцать футов, а потом выгнулась кверху, словно что-то ее приподняло, опала, снова выгнулась. Может, крысы?

В последние дни члены команды Ника несколько раз докладывали о подобном явлении, которое происходило в обоих котлованах. Такие прогибы поверхности не имели ничего общего с внезапными выбросами метана.

А прошлой ночью в восточном котловане раздавались странные звуки, похожие на голоса, крики боли. С фонариками в руках Ник и его люди спустились в котлован. Звуки эти доносились из разных мест, а потом смолкли, до того, как сотрудникам свалки удалось локализовать их источник.

Участок мусорной поверхности перестал вибрировать. Крысы. Точно, крысы.

Тем не менее, Ник по крутому склону спустился в западный котлован.